Текст книги "Невидимый мир демонов"

Состояния упадка духа

«Отчаиваться бедственнее, чем согрешать»

из высказываний подвижников «Добротолюбия»

Состояния упадка духа относятся также к злым страстям человеческим. Эти состояния овладевают человеком, входят в его привычку и делаются страстью, когда человек с этими состояниями не борется, им подчиняется и губит этим свою энергию, физическую, мысленную и духовную.

Существует целый ряд душевных настроений этого рода, ряд болезненных переживаний, которые мы определяем словами: печаль, уныние и отчаяние. Эти переживания – целая гамма ощущений, начиная с элегии грусти и кончая припадками невыносимых душевных страданий.

Рассматривая эти состояния ближе, мы видим, что они отличаются друг от друга не только по силе интенсивности каждого из них, но и по роду самого настроения. Так, печаль может начинаться со степеней незначительных и слабых, и при этом она может быть даже окрашена поэтическим чувством, имеющим свою прелесть, и та же печаль может быть глубокою, острою с терзающими душу мучениями. Уныние имеет также свое разнообразие и оттенки – мы видим иногда уныние, как подавленное состояние духа с плачем и воздыханиями; иногда же оно является с примесью озлобления на все и вся. Печаль и уныние отличаются друг от друга главным образом тем, что в основании печали всегда лежит ясно сознаваемая причина, тогда как при унынии эта причина расплывается во что-то неопределенное, как бы, совсем теряющееся; уныние в своей окончательной форме является беспричинным упадком духа, является просто болезненным поражением души в ее мыслительной и эмоциональной сферах.

Отчаяние имеет также большое разнообразие; при отчаянии обыкновенно сознают основную причину, откуда возникает это отчаяние, и лишь в некоторых случаях оно является безотчетным, как высшая степень безотчетного уныния.

Далее мы коснемся прежде всего печали и двух основных форм уныния: уныния при полной подавленности духа и уныния с примесью чувства злобы, затем перейдем к отчаянию, возникающему из этих чувств, и, наконец, будем говорить о высшей стадии проявления отчаяния, будем говорить о самоубийстве – об этой страшной болезни настоящего времени.

Печаль

Скажем прежде всего несколько слов о чувстве печали.

Интересные в этом отношении указания мы можем почерпнуть из наблюдений, которые делали над собой христианские подвижники при впадении их в печаль. Хотя изречения подвижников, касающиеся этого предмета, относились к жизни иноков, подвизавшихся в монастырях и пустынях, но они имеют значение и для всех нас, ибо чувство печали является свойством общим для всех людей, при всяких их положениях.

Надо сказать, что подвижники различают два рода печали: печаль по Богу и печаль мира сего. Печаль по Богу они понимали, как чувство сокрушения человека о содеянном им грехе. «Эта печаль, – говорили подвижники, – не налегает на человека подавляющей тяжестью, но говорит ему: не бойся, приди опять к Богу, ибо знает Он, что человек немощен и подает ему силу»¹⁹.

Другое дело – так называемая, печаль мира сего. По изречениям подвижников, подобная печаль в большинстве случаев является, как переживание, производное от неудовлетворения человеком известных страстей своих. Так Нил Синайский говорит: «Гнев желает отмщения; неуспех в отмщении порождает печаль»²⁰. «Кто победил страсти, тем не владеет печаль»²¹. Тоже говорит и Максим Исповедник – «со злопамятством неразлучна печаль»²².

Если такая печаль овладеет человеческою душою, то она сама делается привычкой или как бы страстью человека.

Вот, против этого рода печали подвижники и восставали, как только могли; они также преподавали советы к борьбе с печалью, «нападающей на людей по причине временных потерь и неприятностей, которая нередко бывает для них причиной даже смерти»²³.

В целях характеристики печали мы сделали эти краткие выписки из изречений христианских подвижников, собранных в книгах «Добротолюбие». Нельзя не признать за этими изречениями глубокой мудрости и проникновения в сердце человеческое.

Уныние

Перейдем к исследованию по «Добротолюбию» другой формы упадка духа, к исследованию уныния, относительно которого у подвижников интересующие нас указания имеются и притом указания в определенной и категорической форме.

Как мы излагали выше, различаются два основных рода уныния. Уныние при полной подавленности духа без чувства какого-либо озлобления и уныние с примесью чувства злобы,

Замечательно, что, судя по изречениям подвижников, они не были знакомы с унынием, к которому примешивалось злобное чувство. Это, конечно, объясняется тем, что чувство озлобления было подвижниками искореняемо по мере их сил, благодаря непрестанной их борьбе с собою и со своими страстями. Но, зато подвижников часто преследовала, как видно из «Добротолюбия», беспричинная подавленность духа, и относительно этого рода уныния они нам дают материал довольно богатый. Что же касается второго рода уныния, а именно уныния с примесью чувства злобы, то материал для исследования этого состояния (встречающегося ныне нередко у наших интеллигентов) мы можем найти у современных нам писателей беллетристов, которые дают немало данных по этому предмету.

Приступая к изречениям подвижников об унынии, мы должны прежде всего сказать, что вообще мы весьма ценим опытные данные их подвижнической жизни, касающиеся ее мистической стороны. После подробного изучения творений подвижников, мы убедились, что они были глубокими психологами по вопросам духа; постоянная их борьба со своими страстями, постоянное их самонаблюдение (трезвение) открывало им тайны темных мистических влияний, открывало те тайны, которые обыкновенно ускользают от нас, ведущих рассеянную жизнь, расплывающуюся в суете бесконечных мирских впечатлений.

Итак, приведем некоторые наиболее интересные указания подвижников относительно уныния. Св. Иоанн Лествичник говорит, что уныние есть расслабление души, изнеможение ума. Св. Кассиян Римлянин называет это уныние тоскою сердечною; причем он говорит, что оно происходит от вражеских козней. То же говорит и другой подвижник Евагрий монах; он также приписывает это беспричинное состояние тоски воздействию злой мистической силы. Он говорит, что демон уныния (полуденный демон) «всю душу охватывает и ум потопляет». Евагрий отличает этого демона от других демонов зла. По Евагрию, те демоны касаются лишь части души, а здесь охватывается злою силою все существо человека.

Дополним теперь картину этого состояния примером, который мы имеем в одном из писем ближайшего к нам по времени подвижника Феофана Затворника.

Феофан Затворник, отвечая одному из своих учеников на его жалобу о постигшем его унынии, цитирует саму эту жалобу ученика, рисующего свое состояние, следующим образом:

«Молюсь рассеянно, – пишет ученик, – читаю без охоты. На душе темно и мутно. Бросаюсь на колени перед иконою и взываю к Богу… а все неспокойно на душе; иногда целая буря поднимается… буря каких-то неопределенных мыслей, неясных желаний, стремлений неизвестно к чему… это самые трудные минуты… молюсь, борюсь и нет облегчения. Наконец, успокаиваюсь, а тогда охлаждение находит… ни к чему нет охоты, пусто и холодно на душе».

И, вот, на эти жалобы Феофан также разъясняет своему духовному сыну, что это враг «подстревает» со своими внушениями²⁴.

Итак, как видят читатели, воззрение и у Феофана здесь то же, что и у Евагрия. По этим воззрениям – в душу инока, впавшего в такое состояние, проник демон уныния, который и мучает его душу.

Таково изображение подавленного состояния души, которое мы нашли в сочинениях христианских подвижников.

Отчаяние

Но что такое по существу своему состояние отчаяния?

Отчаяние – это то состояние, когда человек не только пришел к непоколебимому убеждению, но осознал всем существом своим, что жизнь его имеет лишь ценность отрицательную. Это осознание у человека явилось или вследствие невыносимых страданий, на него нахлынувших, или – как результат его пессимистического мировоззрения, в силу которого жизнью вообще дорожить не следует; причем в человека внедрена уверенность, что надежда на лучшее будущее эфемерна.

В этом приведенном нами определении отчаяния мы можем усмотреть два главных рода его: отчаяние в острой форме, как следствие страданий, надвинувшихся на человека, и отчаяние в состоянии длительном, хроническом, являющееся, как результат известного мировоззрения, укрепляемого с одной стороны ударами судьбы, а с другой тем, что зло часто торжествует в этом нашем земном мире.

Приведем справочно, что об отчаянии говорят наши христианские подвижники. «Ничто так не сильно, как отчаяние, – говорит христианский подвижник VI века св. Исаак Сирин. – Когда человек в мысли своей лишит жизнь свою надежды, тогда нет ничего дерзостнее его…, потому что всякая приключающаяся скорбь легче смерти, а он подклонил главу, чтобы принять на себя смерть»²⁵.

«Отчаиваться бедственнее, чем согрешать, – пишет другой подвижник Иоанн Карпафский, – Иуда предатель был малодушен и не искусен в брани, почему впал в отчаянье и враг, набежав, набросил на него петлю»²⁶.

Это последнее изречение очень характерно: в нем заключается мысль, что даже Иуда, который предал самого Спасителя мог бы спастись, если бы не отдался унынию и отчаянию и с ними боролся, если бы он не отдался тем состояниям, при которых темная сила окончательно уже губит человека – «набрасывает на него петлю».

«Избавить собственное сердце от мучительных недугов, уныния и отчаяния – это гораздо важнее, нежели исцелить телесные немощи, – говорит Кассиан Римлянин»²⁷.

Но вот вопрос, как избавить себя от этих состояний?

Единственное средство спасения от отчаяния, нападающего на человека вследствие ударов судьбы или вследствие совершенного человеком греха, христианство видит в молитве, в призыве на помощь человеку той силы Света Незримого…

Та же Сила спасает человека и от отчаяния, являющегося иной раз, как результат пессимистического мировоззрения людей. Это пессимистическое мировоззрение преодолевается человеком по мере того, как он более и более осознает власть Света Незримого, по мере того, как он ближе и ближе прикасается к реальности иного мира, рассеивающего в его душе тьму мирового зла.

Вот, что было напечатано в газете «Анапа-Курорт» в воскресенье 16-го июня 1913 года в статье под названием «Что делать?» Берем наиболее интересные выдержки; статья эта, очевидно, написана молодым юношей; – его молодость так и сквозит в живых строках его протеста.

«Везде говорят и пишут об эпидемии самоубийств, – читаем мы в этой статье. – Обсуждают это глубоко-печальное явление нашей жизни.

Негодуют, плачут, возмущаются… Прислушаемся же к тем, кто задыхается в душной атмосфере пороков и разврата, чья душа бьется в сетях окружающей лжи и падений…

Ложь, грязь, развитие всевозможных пороков и достижение личных эгоистических целей – вот главные импульсы нашей горячечной городской жизни.

Большинство из нас, молодых людей, проводят безалаберно и бесцельно день за днем своей жизни и вся она сводится к тому, чтобы днем трудиться для заработка возможно большего куска хлеба, а вечером прожигать где-либо остаток догорающего дня.

Грустно говорить об этом, но еще грустнее сознавать, что отрезвление последует неизвестно когда… Нет! Это немыслимо, чтобы мы сами, создавшие вокруг себя такую атмосферу, наконец не пробудились и не пожелали стряхнуть этот ужасный кошмар!

Душа стонет, плачет и неудовлетворенная век свой будет плакать!

Скажите, что делать такому человеку? Ведь пользы обществу, которой так жаждет его душа, он не принесет. В нем слишком мало физической силы и энергии. Что делать?

Продолжать существование или… или… проститься на веки с этим светом, где так много пошлости, где судьба жестока, а люди требуют лишь личного счастья. Это болезненное «что делать» – как эхо надорванных струн звучит в наших городах.

И когда нет отклика, нет привета, эти струны замирают в прощальном похоронном аккорде. Да, надо освежить жизнь, надо найти утерянные идеалы, ибо нет сил жить в душной атмосфере!

Без лучей! Без воздуха!»

Как видят читатели, статья написана горячо и молодо. Перед нами резкой нотой звучат крики протеста страдающего человека.

В своей аморальности люди дошли до отчаяния и застряли, как говорится, в тупике. Дальше идти им некуда. И, вот, мы видим, что один из юношей, в которых еще теплится искра Божья, который не превратился еще в заживо разлагающийся труп, вопит и зовет на помощь, мечется к неведомому лучу просвета, ибо чувствует, что он должен быть этот луч, чувствует, что, если нет этого луча, то все бытие мира, каков он теперь есть, бессмыслица и ничего более. Оно же, это юное существо, ведь еще живет и хочет жить.

Это желание жить, эта сила жизни уже многое раскрыла молодому юноше-писателю. Она ему раскрыла большую половину его беды. Он уже обращает взоры на себя и говорит, что главный ключ его несчастья – это развитие всевозможных пороков, развитие злых страстей в нем самом на почве эгоизма.

Но как сокрушить все это зло? Он, этот юноша, пока бессилен. И он бессилен потому, что не знает другого своего врага, не знает причин своих инфекционных заболеваний, не знает, что кроме его злых страстей существует еще другой фактор зла, существует страшный «микроб» темной силы, который «прикидывается» к пораженной душе людей; не знает он, что от этого микроба лечение только одно – лечение светом, тем «Светом, который исходит из Христа распятого… И этот юноша, написавший цитированную нами статью, юноша, который уже познал свои страсти, – придет время, – познает и другую свою беду, познает другую половину зла, которую начинают ему бессознательно выдавать даже те писатели, которые, ради поклонения толпы, воспевали ей одно только зло.

Дилемма одна для такого юноши: дорога его – или к самоубийству или к Свету Незримому.

И мы думаем, что человек, который дошел до пределов отчаяния – если он еще не разлагающийся труп, то он не так уж далек и от возрождения. Нужно только, чтобы он осознал своих недругов. И даже такое познание врага, о котором мы говорили выше, даже это познание может быть путем к спасению, – ибо признание человеком существования темной мистической силы должно привести его, если он не окаменел еще в нечувствии, и к признанию Высшей надмирной Силы, спасающей людей от, тьмы, спасающей людей стремящихся к Свету, спасающей их от болезней, отчаяния и её ужасов.

Следует признать, что, как бы человек, отравленный скептицизмом нашего века, ни упирался против наличия темной силы, губящей людей – ему в конце концов придется все-таки увидать ее, ибо нравственные инфекционные заболевания, производимые этой силой, растут, и растут они не столько в связи с внешними материальными причинами, сколько в связи с условиями внутреннего устроения человека и его уязвимости демоном зла; примечательно, что самоубийства, как мы видим из статистических данных, развиваются и в обеспеченных классах общества.

Лодыженский М. В. Мистическая трилогия. – СПб., 1914.

Об участии злых духов в грехопадениях человеческих

Учение Св. Писания о действии на нас злых духов требует подробного рассмотрения, и прежде, нежели решим вопрос: действительно ли духи злые участвуют в грехопадениях наших, нужно решить: возможно ли это участие? Сверх того, важность вопроса об участии злых духов в грехопадениях человека в отношении к жизни христианской требует, чтобы мы показали, сколь обширно это участие; так как, готовясь на брань, всегда нужно знать: как силен неприятель, сколько нужно сил к поражению его и как он действует в сражении. Таким образом, в исследовании об участии злых духов в грехах наших, должны мы решить следующие частные вопросы:

1. Возможно ли участие злых духов в наших грехопадениях? Если возможно, то

2. Действительно ли злые духи участвуют в грехопадениях наших?

1. Возможно ли участие злых духов в грехопадениях человека?

Возможность участия злых духов в грехопадениях человека может быть рассматриваема: 1) со стороны самих злых духов, 2) со стороны человека, и, наконец, 3) со стороны Всеблагого, Премудрого и Всемогущего Промыслителя, без воли Которого ничего не может случиться в мире.

1) Со стороны злых духов нет ни нравственной, ни физической невозможности к тому, чтобы они участвовали в наших грехопадениях.

Когда говорят нам о влиянии злых духов на душу нашу, то понимают духов невидимых с умом хитрым, с волей упорной во зле, духов, всецело удалившихся от Бога, от верховного их Блага. Духи отступники осуждены на вечные мучения. Всеблагий Творец не лишил бы и их, так же как человека, благодатной своей помощи, если бы в них было сколько-нибудь стремления к Богу, как высочайшему Благу: но они не желают быть с Богом, и совершенно удалились от Бога. И поскольку существо разумно-свободное не может не стремиться к чему-либо, то должно заключить, что падшие духи, совершенно удалясь от Бога, поставили предметом всех своих стремлений что-либо вне Бога. Но все существующее вне Бога, когда мы стремимся к тому, как к главной своей цели и к верховному своему благу, есть для нас зло. Посему духи, совершенно удалившиеся от Бога и поставившие предметом всех своих стремлений нечто вне Бога, всецело прилепились ко злу. Таким образом, зло есть существенная и необходимая стихия для духов отступников; они ни о чем не мыслят, кроме зла, ничего не желают кроме зла, ни в чем не находят наслаждения, кроме зла. «Он человекоубийца бо искони», – говорит Иисус Христос о дьяволе, и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи²⁸. С таким расположением ко злу, с такой ненавистью к добру, может ли утерпеть дьявол, чтобы не стараться улавливать в свои сети верных рабов Господа? Может ли спокойно смотреть даже и на того, в ком есть хоть несколько добрых расположений?

С другой стороны, силы злых духов, утратив всякую способность делать добро, не лишились всей своей крепости; злые духи, и по падении своем, остаются более крепкими, нежели человек, ими побежденный и увлеченный в падение. Они не облечены грубой плотью, которая удерживает дух наш в мире чувственном и немало препятствует ему в его стремлении к духовному. Апостол ясно показывает нам значительное превосходство их сил, когда, убеждая облечься во всеоружие Божие, говорит: «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной»²⁹. Нужно, говорит, особенное мужество, нужны особенные приготовления к брани; потому что наша брань не против слабых сил человеческих, но против врагов крепких, против мироправителей темных. И Спаситель также прямо называет духа тьмы крепким домовладыкой, так что для разрушения дома его нужно было явиться настолько крепкому, каков сам Господь Спаситель³⁰. Итак, силы злых духов гораздо крепче, чем силы падшего человека. Это ведет нас к тому заключению, что злые духи могут иметь много средств вредить человеку.

Правда, злые духи не глубоко сведущи, не могут проникать в глубину души человека; но, при тесной связи души с телом, внутренние расположения души почти всегда проявляются во внешности. Хотя человек может, если захочет, скрывать внутренние свои ощущения; но эта скрытность не может быть постоянной. Бывает в жизни человека много таких минут, когда он показывает себя таким, каков есть. Дьявол, который ходит повсюду как рыкающий лев, ища, кого поглотить³¹, может в подобные минуты высматривать внутреннее состояние человека, особенно его недостатки. Вековые наблюдения над человеком, над его разнообразными положениями доставили ему опытное знание о человеческой жизни и ее обнаружениях. Внешние признаки такого или другого внутреннего состояния, признаки радости духовной, скорби духовной, молитвы рассеянной или благоговейной, ему известны. Макарий Великий говорит: «Если человек, обращаясь с человеком, знает расположения его, то ужели сатана, который от самого рождения живет с тобой, не знает твоих мыслей? Впрочем, мы не говорим, что все помышления и желания сердца нашего знает дьявол»³².

Возможность действия злых духов на человека можно было бы оспаривать невозможностью сообщения злых духов с человеком. Но надобно согласиться, что дьявол может действовать на душу человека и непосредственно, и при посредстве тела.

Если что и можно говорить против мысли о непосредственном действии злых духов на душу человека, так это то, что душа человека облечена телом. Но некоторые явления в душе нашей заставляют предполагать, что она имеет способность входить в общение с внешним миром и без посредства телесных органов. Случается иногда, что одно из двух лиц, соединенных между собой узами любви и дружества, но разделенных между собой пространством, испытывает несчастье, тяжесть этого несчастья падает на душу и друга; одно из этих лиц получает какое-либо счастье, это веселит и друга; между тем друзья не имеют никакого сношения между собой. Как же это объяснить, если не предполагать, что душа имеет способность входить в общение с другой душой и без посредства телесного организма. Неизвестность для нас образа этого общения не опровергает действительности общения: мы не знаем образа бытия многих истин, между тем как само бытие этих истин для нас несомненно. Из Откровения нам известно, что благодать Божья производит в душе человека святые мысли, добрые расположения, и не можем отвергать этой истины, хотя не знаем, как совершается такое действие в душе нашей. Пророки и другие Божьи угодники получали иногда от Бога внутреннее вразумление о событиях будущих³³. Бог есть Дух: но Он действует прямо на душу пророка. Не делает ли это для нас очевидной возможность непосредственного общения души человеческой с миром духовным? Итак, если душа имеет способность без посредства тела входить в общение с миром духовным, то почему же не допустить мысли о возможности непосредственного действия злых духов на душу человека; если она не ограждена благодатью и верностью человека благодати, ему от Бога дарованной?

Злые духи могут действовать на мир материальный, могут представлять человеку различные предметы из его области. Но стоит только представить взору человека предмет, и в человеке естественно рождаются мысли, желания и чувствования, соответствующие представившемуся предмету.

Отсюда открывается возможность для злых духов еще новым образом действовать на человека, именно – через чувственные видения. Материя повинуется силам, ей сообщенным. Известно, сколь много разнообразных явлений производят физики и механики через различные изменения в отношении этих сил материи. Но дьявол, как прежде сказали, может действовать на силы материи, и может поставлять их в таком или другом положении. Почему же не допустить, что дьявол может, например, привести силы известного количества материи в такое отношение, чтобы эти силы образовали из тонкой материи призрак тела, подобный телу человеческому? Сказанное выше приводит к тому заключению, что для действия злых духов на человека, в природе самих духов нет никакой невозможности.

2) Участие злых духов в грехопадениях человека возможно и со стороны человека.

Человек одарен способностью принимать доброе от высших и равных существ, а равно как существо, ограниченное в своих силах и поврежденное, не освобожден и от возможности принимать внушения худые. Дух, допустивший в себя однажды порчу, открыл себя нападениям враждебных сил; и коль скоро недоброе семя брошено в землю, врагу нетрудно питать и развивать такое семя.

Некоторые потому не хотят допускать мысли о влиянии на человека злых духов, что считают ее несообразной с понятием о свободе человека и о нравственном его самоусовершенствовании. Но это несправедливо. Свобода неотъемлема у человека. Никто не в состоянии насильно заставить человека хотеть или не хотеть чего-либо; бывают случаи, в которых и никакими обольстительными мерами невозможно переменить человеческой воли. Такая крепость свободы в человеке неопровержимо доказывается историей времен мученичества. Как ни старались склонить к поклонению идолам поклонников истинного Бога, нимало не успели в этом намерении; самые лестные обещания мучителей столь же бессильны были поколебать веру мучеников, сколько и самые жестокие казни. Но хотя свобода неотъемлема у человека, однако же, не во всех людях и в одном и том же человеке не во всякое время бывает столько тверда, сколько в святых мучениках. Поэтому воля человеческая нередко покоряется внушениям других. Притом и при всей силе воли можно полагать препятствия к выполнению свободных предначертаний. А из этого открывается, что мысль о влиянии на человека злых духов всегда можно согласовать со свободой человеческой, нимало не уничтожая последней.

Теперь становится очевидным, что мысль о влиянии на человека силы злой не противоречит и мысли о нравственном самоусовершенствовании человека. Нравственное усовершенствование зависит от свободы: и действия ума, и желания воли, и чувствования сердца находятся в распоряжении свободы. Но если и при влиянии на нас злых духов свобода наша остается неприкосновенной, то следует, что это влияние, если мы сами не захотим покориться ему, не может препятствовать нравственному нашему самоусовершенствованию.

И не только не может препятствовать нравственному улучшению человека влияние на него злых духов, но напротив, еще может ускорять его. Известно, какую важность в деле нравственного улучшения имеет преодоление препятствий к добру. Доброе дело, совершенное нами без всякого противоборства злу, не столько может доставить нам успехов в добродетели, сколько победа над злом. Когда мы делаем добро, не встречая препятствий со стороны врагов наших, делаем без труда. Но противодействием злых духов естественно должно возбуждаться в нас усилие побеждать препятствия к добродетели, соединенное с пожертвованием в пользу добра всеми греховными удовольствиями, необходимо усиливает в нас решимость делать добро, так как это оставляет в нас сильные и живые впечатления в пользу добра. И поскольку не знаем, когда враги наши намерены сделать на нас нападение, то кто не хочет сделаться жертвой нечаянного их нападения, тот, естественно, должен побуждать себя к постоянному бодрствованию над самим собой, к постоянной готовности бороться с врагами, а, следовательно, и решимость делать добро должна становиться в нем постоянным, господствующим расположением его духа. Это образует в человеке твердый, нравственно добрый, характер, потому что постоянное стремление к добру, постоянное желание противиться злу производит в человеке некоторого рода навык к добру. Итак, мысль о влиянии на человека злых духов не противоречит понятию о свободе человека и нравственном его самоусовершенствовании, посему надобно сказать, что оно возможно и со стороны человека.

3) Бог есть всемогущий, премудрый и всеблагий Промыслитель мира. Он поддерживает бытие всех своих тварей, и все в мире направляет к своим целям. Без Его сохранения все твари обратились бы в прежнее свое ничтожество; без Его управления исполненный порядка мир обратился бы в хаос. Такое понятие о Боге служит для некоторых основанием не допускать мысли о действии на человека злых духов.

Но если внимательнее вникать в свойства Божьи, то в них нельзя найти ничего такого, чтобы делало невероятной мысль о влиянии злых духов на человека.

Бог, как всемогущий, может остановить все покушения злых духов вредить человеку; но Он есть вместе существо премудрое: потому нельзя допустить, чтобы Он стал отнимать свободу у злых духов. Премудрый и Всеблагий, предоставив во власть свободного духа добро и зло, живот и смерть, не желает, чтобы кто-нибудь избирал зло и смерть, но и не хочет отнять данной свободы. Премудрость Божья от века предуведала, и Благость вечная от века предуготовила победу, какую добро должно одержать над злом. Всевластный ограничивает злую свободу, и имеет полное право ограничивать ее, как скоро она преступает границы, ей назначенные, как скоро она всей своей разрушительной силой хочет действовать к расстройству Богом сохраняемого и управляемого мира. Но (как показано выше) действия злых духов на человека и по опыту не таковы, чтобы они необходимо увлекали человека на зло, они не только не останавливают его, против воли, на пути к самоусовершенствованию, но еще ускоряют шествие его по этому пути. Поэтому нет причин отнимать силу у злой силы действовать на человека.

Правда, человек не всегда одерживает победу в борьбе с духовными своими врагами; но это обстоятельство не дает нам права думать, чтобы попущение вражеских нападений на человека противоречило Благости и Святости Божьей. Попуская на нас зло, Бог не только не лишает нас свободы противиться злу, напротив, подает средства побеждать зло, побеждать врагов спасения нашего. Бог и предостерегает нас от них в своем Откровении: «трезвитеся, бодрствуйте, – говорит Он устами апостола Петра, – противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить»³⁴. Бог дает нам благодатные силы в подкрепление наших немощей: «сила моя, – говорит Он, – в немощи совершается»³⁵. Он не предает человека во власть таких искушений, которых он перенести не может, но, посылая искушение, посылает и помощь. Теперь если человек, несмотря на всю удобность побеждать врагов своих, падает, то он виновен в этом сам; поражение его зависит от собственной его беспечности, от собственного расположения к греху.

Итак, участие злых духов в грехопадениях человека возможно и со стороны злых духов, и со стороны человека, и со стороны Бога.

Но возможность не есть еще действительность. Не все то есть на самом деле, что быть может: поэтому нужно еще решить вопрос:

2. Действительно ли злые духи участвуют в грехопадениях человека?

Сила постоянно стремится к деятельности и, если не встречает никаких препятствий, действует. Теперь, когда мы доказали, что злые духи всеми силами своей воли желают вредить человеку греховными своими внушениями, когда доказали, что к приведению в действие злого желания они не имеют препятствия ни в самих себе, ни в человеке, ни в Боге, то разум находится в необходимости принять за истину и то, что злые духи действительно участвуют в наших грехопадениях.

Если что может говорить против этой истины, так это одно то обстоятельство, что иные не сознают действий на душу злых духов. Но это обстоятельство совершенно частное; почему и не может быть основанием для заключения общего. Если бы кто о себе мог сказать, что вовсе не ощущает влияния на себе злых духов, то не может и не имеет права сказать того же и о других, и особенно обо всех людях. Притом человек получает впечатления от внешних предметов через посредство телесных органов. А, привыкнув таким образом получать впечатления и сведения о предметах сторонних, думает, что все находящееся в душе его, и между тем не вошедшее в нее путем чувств внешних, есть произведение собственной души его.