Текст книги "Лунная дева и твари Чёрного леса"

Гнилая плоть болталась на белеющих рёбрах рваными лоскутами. Сухие губы натянулись и оголяли острые зубы. Руки и ноги были вывернуты в суставах, из-за чего причудливо болтались. Иногда у странного прохожего что-то выпадало через дыру в животе, а он нелепым движением подбирал потерянное и отправлял себе в рот.

Наконец, странный прохожий прошёл мимо, оставляя после себя запах разлагающегося тела.

– Кто это был? – дрожа от страха прошептала Лина, как только Домн убрал руку.

– Сосед мой. Две зимы назад бандиты убили, на кол сбросив. И вроде честь по чести похоронили мы его, а вернулся Егор. Хорошо, что не живоедом, а просто блуждающим. Вреда не чинит особого. Так, курицу у кого утащит, или псину порвёт.

– То есть, он не живой?

– Да говорю же тебе, мертвяк он. Гниёт и червей кормит.

– А как же он ходит тогда?

– Вот чудная ты. Как все мертвяки блуждающие ходят, так и он. Кто его знает? Может сам чего в жизни забыл и покоя не найдёт, а может и сама Деляна его из мёртвых подняла для шалости какой своей. Конечно, владения Деляны далеко отсель, но, кто ей запретит?

– А чего вы его не… успокоите? – не спуская глаз с тропы в ожидании того, что мертвец вернётся, спросила Лина.

– Пробовали. Да вот, они, кто повертался, сильны. Дыру в брюхе видела? Это вот Добрыня ему вилами сделал. После чего он Добрыне голову оторвал. Тут сечник нужен. Они только знают, как с силой гнилой бороться. А мы решили, что лучше просто на пути не вставать. Иногда сами какую курицу у околице оставим. Он сытый и нам спокойнее. Ну всё, пошли.

– Ну не бывает же так, чтоб мёртвые шевелиться могли. – вдруг заявила Лина. – Ну должно же быть рациональное объяснение. Мутация, или… – она задумалась. – Паразитизм. Точно, я читала, что некоторые организмы – паразиты способны имитировать моторику мёртвой плоти. Может такой организм мутировал до уровня, когда может заставить мёртвое тело полноценно двигаться.

– Ага. И орать по ночам под окнами, требуя долг отдать. – прошептал парень.

– А это как?

– А просто. Встанет под окном того, кому денег занимал, да помер, обратно не получив долг, и завывает. Мол, отдай Сидор долг! Отдай Трифон долг. А потом в огороде всю морковку вытопчет, в курник влезет, курице голову откусит и ходу. И ведь думали, что может в этом и дело. Должники всё ему на могилу отнесли, а он опять за своё.

– Вот тебе и безопасное место, где шансов кого-то встретить минимум. – прошептала девушка поднимаясь с земли. – Двоих уже, и не пойми кто лучше.

– Чего? О чём это ты? – посмотрел на неё Домн.

– Да, жених мой. Сказал, что тут место такое, что не встретить никого.

– Прав был он. Тут у нас народу не много. Вот по ту сторону большого оврага, вот там да, народу тьма. Любишь его?

– Кого? – округлила глаза Лина.

– Кого – кого? Егора! Ну, жениха своего. Любишь? – безалаберно спросил парень, закидывая мешок за спину.

– Ты чего, дурак? Нет, он конечно мне нравится, но любить… – начала рассуждать девушка. – Да и что вообще значит, любить? Просто наши семьи сотрудничают уже давно, вот и решено было нас партнёрами сделать. Семья Дэнти по рангу ниже, да и по касте на один пункт отстаёт, но моему отцу его отец полезен во многом. Вот и решено, повысить ранг семьи Перш объединив нас.

– То есть, вы как барские. Женитесь ради положения. – прервал Домн.

– А что в этом плохого?

– Не знаю. А вот если полюбишь ты человека, которые по положению тебе не ровня, а из-за глупости этой вашей не сможешь ты с ним быть.

– Вот ещё, не хватало мне ещё с плебеями семью создавать. – фыркнула девушка.

– С кем? Это с безродными, что ли? Да любой родный когда-то тоже безродным был по предкам своим. Так что, в этом мире мы все на равных. Просто у одних штаны верёвкой подпоясаны, а у других на ремне с серебряной пряжкой держаться. Вроде этим и отличаются люди. А как без штанов остаются, так и разницы никакой. Голая задница, и всё тут. И ещё неизвестно у кого она чище окажется.

– При чём тут штаны? Политика, экономика, прогресс. Вот что важно.

– А я вот так считаю, что дурь всё это. Семью нужно заводить только по любви большой. А не для положения, или для того, чтоб детей народить. Ну, нет, дети, это конечно славно. Но, как жить будешь с человеком, если не любишь его? А мы пришли уже. – Домн кивнул.

В разговорах Лина и не заметила, как они вышли из чащи. Перед ней раскрылась открытое пространство, над которым виднелось голубое небо. Столь голубое, что глазам больно было. На востоке поднималось солнце, а с холма, на котором раскинулся небольшой посёлок, доносился истошный крик.

– Кого-то там убивают? – испуганно спросила Лина.

– Чего? А, это петух орёт.

– За что его мучают?

– Кого? Петуха? Никто его не мучает. Просто он оповещает о том, что утро уже. Ну, такой у него голос. И этот ещё ничего. Вот у Егора петух был, тот вопил утром так, что обделаться можно было. Бывает, перепрыгнет через изгородь и под самым окном как завопит, так с печи сваливаешься и сердце в пятки уходит. Ну, пойдём быстрее, пока народ не выполз. А то у тебя одёжа шибко приметная, начнут вопросы задавать.

Озираясь, подобно ворам, Домн и Лина прошмыгнули через пробуждающуюся ото сна деревню. Хоть тут и было всё достаточно странным, но не выглядело опасным. Огромные дома из брёвен, украшенные яркой росписью. Аккуратные изгороди, лавочки у каждого дома и специально отведённые территории под выращивание овощей и фруктов. Правда, во всём этом убранстве было что-то неестественное.

Только, когда Домн сообщил, что они пришли и указал на свой дом, в свете уже поднявшегося над деревней солнца девушка поняла, что ей тут казалось не таким.

В сумерках трава и деревья казались ей тёмными, почти чёрными. Но, как оказалось, такими они были и при солнечном свете. Листва на деревьях, трава у изгороди, окультуренные растения, всё было чёрным. Лина посмотрела в даль.

Плотной стеной, всюду куда не посмотри, возвышались огромные деревья. Они тоже были чёрными. Вся растительность вокруг была чёрной, как графитовый порошок. Всё, что в нормальном мире имеет бледно зелёный цвет, тут было подобно космической темноте.

В доме Домна было весьма уютно, хоть и примитивно. Начисто отсутствовали любые удобства. Не было электричества, системы подачи воды и климат контроля. Вместо них были масляная лампа, ведро с водой и дровяная печь. О системе комфортера и вовсе можно было не вспоминать. Все действия, которые в привычной жизни выполняет искусственный интеллект, Домн выполнял самостоятельно.

Для девушки стало настоящим шоком, когда парень закинул в печку несколько поленьев, а потом своими руками, в какой-то старой миске, помыл рыбу и овощи. В одной воде, голыми руками. Собственными руками он почистил и нарезал вымытое, сделал ряд весьма непонятных и сложных, на её взгляд, манипуляций, после чего отправил всё в печь.

Конечно, Лине хотелось сделать ряд колких замечаний, указать на то, что такая еда просто опасна для здоровья. Но, усталость и пережитый стресс взяли своё. С трудом поев приготовленное своим новым знакомым, девушка сама не заметила, как заснула.

Ей казалось, что она просто прикрыла глаза на минуточку, слегка расслабилась, задремала совсем на чуть-чуть. И лишь истошный голос петуха вернул её в мир бодрствующих.

– Тихо, не пугайся. – зашептал Домн. – Никого не убивают. Петух это. Оповещает о том, что закат уже.

– Как это закат? – испугалась Лина. – Мне нужно обратно.

– Отведу я тебя обратно. Ты вот, переоденься. – парень протянул девушке платье. – Это матушки моей. Тебе будет немного велико, но не шибко. Сейчас стемнеет и мы пойдём.

С закатом солнца воздух стал каким-то неестественно холодным и даже сырым. По земле стелился белый пар, будто кто-то топил льды. Зрелище это было необычным и даже пугающим. Девушке казалось, что в любой момент из этого пара на неё кинется тот самый мертвец. От переживаний начали стучать зубы и во всём теле возникла неконтролируемая дрожь. Будто кто-то подключил к рукам Лины кабель и пустил разряд.

Сама того не замечая, девушка старалась держаться как можно ближе к своему спутнику. И, как только в лесу раздался вой какого-то зверя, Лина сама не заметила, как схватила Домна за руку.

– Ты чего? – удивился парень. – Это топырь любовь ищет. Бабу свою подзывает так. Не бойся, они не страшные. Да и не крупные. Палец может откусить, и не более.

Лине же эта информация не помогла успокоиться, а скорее, напротив. Воображение нарисовала монстра, который только и делает, что отгрызает людям пальцы в тот момент, когда не занят спариванием. Да ещё и тропинка через лес теперь казалась куда более жуткой, чем прошлой ночью. Любой шорох мог стать звуком приближающегося мертвеца. Лина лишь немного успокоилась, когда Домн вывел её на знакомую поляну.

Дрожа, толи от холода, толи от переживаний, девушка замерла уставившись на небо в ожидании Луны. Прошла минута, другая. И вот, огромный светящийся диск показался из-за крон гигантских деревьев.

Луна медленно плыла по небосводу оставляя за собой едва заметный шлейф.

– Вот сейчас. Сейчас. – думала Лина не спуская глаз со своего дома. Она пыталась рассмотреть купола городов, пики башен сектора навигации и контроля за космическими телами. Пару раз ей показалось, будто что-то блеснуло на поверхности. Но, время шло, а Денти так и не явился.

– Сто девятнадцать минут. – тихо прошептала девушка и заплакала.

Домн осторожно обнял её за плечи, а потом и вовсе прижал к себе в попытке успокоить. Хрупкая, слабая, она дрожала подобно листочку на сильном ветру.

– Ну, не плачь. – прошептал парень. – Не смог он сегодня явиться, явится завтра.

– Завтра не явится. Орбита не стабильная, и каждые два дня она меняется. Это нужно для того, чтобы набрать скорость и не рухнуть на землю. Завтра орбита будет совсем другая. Я не знаю, как работает система захвата моста. Возможно, вместе с орбитой поменяется и точка контакта. Возможно, она будет где-то далеко. Да и вообще, может орбита уже поменялась и потому Денти не смог за мной прийти.

– Да ладно тебе. Может просто случилось чего у него. Ну там, понос, например.

– Понос? – Лина посмотрела на Домна и засмеялась. – Ну да. Зная Денти исключать такой поворот событий не стоит. Можно я у тебя задержусь ещё на один день? Сможешь завтра проводить меня сюда ещё раз? Он придёт за мной, я знаю.

Вернувшись в деревню затемно и падая от усталости Лина не спешила ложиться спать, чем сильно удивила Домна.

– Ты чего сидишь и прикипаешь? – спросил парень. – Ложись спать, я тебе постелил. А сам на лавке лягу. Давай, а то рассвет уже скоро.

– Я, я… – замялась девушка. – Мне надо…

– Есть хочешь?

– В туалет я хочу сильно. – покраснев и стиснув зубы выдавила из себя Лина.

– Тфу ты. Я думал случилось чего. Пошли, провожу. – Домн зажёг ещё одну лампу и направился к двери.

– Проводишь? В туалет? Ты здоров? – возмутилась девушка.

– Здоров. А это ты к чему? Пошли, покажу где у нас место отхожее. Или, как мой батя называл словом таким странным, клозет.

– Да уж. – сквозь зубы прошипела Лина с недоверием рассматривая покосившуюся деревянную конструкций, от которой знатно несло. – Прямо настоящий клозет, не спутать. И как я раньше не догадалась?

– Вот не пойму я, ты о чём. Вот тебе лампа, там внутри ступенька подгнила, не провались. Как до ветру сходишь, дорогу назад найдёшь. – зевнул Домн и угрюмо побрёл обратно.

Внутри клозет оказался ещё более уродливым, чем снаружи. Небольшая кабина, в которой невозможно было нормально дышать носом, казалась непрочной и изрядно покосившейся. В полу была чёрная дыра. Никаких удобств не наблюдалось.

– Может оттуда выезжает? – смекнула Лина и приблизив к дыре лампу, зажала нос и рот свободной рукой, стараясь сдерживать рвотные позывы. В огромном количестве нечистот копошились какие-то личинки. – Не выезжает. Прям туда как-то нужно сходить.

Первые мысли о том, как можно расположиться над этой дырой вызвали у девушки истерический смешок. Попытавшись устроиться, она быстро сообразила, что дело это требует серьёзных тренировок. Кроме того, юбка могла быть безнадёжно испорчена, потому как её края всё время норовили упасть в ту кишащую личинками черноту.

Обдумав своё положение, а также поняв, что дотерпеть до того момента, как получится посетить нормальный туалет на Луне, просто не получится, Лина решилась на отчаянный шаг.

Убедившись в том, что за пределами этого храма зловония никого нет, она сняла юбку и повесила её на заботливо вбитый в стену гвоздь. Далее требовалось устроиться над дырой в весьма неудобной позе, стараясь не соскользнуть вниз.

Сделав всё необходимое и почувствовав невообразимое облегчение, девушка выдохнула, ощутив, как в такие минуты мир может стать прекрасным без капсулы кристалла. В этот момент соседский петух издал истошный вопль, ознаменовав рассвет и заставив несчастную вздрогнуть и даже вскрикнуть.

Отбросив размышления о приятных жизненных мгновениях девушка схватилась за юбку и поспешила её надеть. В этот момент пернатая истеричка завопила повторно, почему-то выбрав место поближе к тому, что отец Домна называл клозетом.

Привыкнуть к этим крикам было невозможно, и вздрогнув очередной раз Лина выпустила юбку из рук. Та, в свою очередь, быстро сползла в зловонную дыру и аккуратно сложилась там, как в ящике с бельём.

Яма была глубокая и рукой достать упущенную вещь не представлялось возможным. Осторожно приоткрыв покосившуюся дверь, убедившись в том, что поблизости никого нет, Лина вышла на холодный утрешний воздух и начала осматриваться в попытках найти какую ни будь палку, или что-то такое, чем можно достать юбку.

Крик петуха очередной раз заставил девушку вздрогнуть, она обернулась и встретилась взглядом с весьма удивлённым мужиком, который буквально вцепился руками в изгородь и смотрел на девушку. По его лицу было видно, что обнажённая по пояс девица была видом непривычным, нечастым и даже немного пугающим. Что в этот момент выражало лицо Лины, она не знала. Но она точно знала, что её щёки залились краской.

Постояв неподвижно в надежде, что незадачливый сосед её не заметил, а его выражение лица, огромные глаза и отвисшая челюсть, это лишь по причине того, что он любуются рассветом, Лина дождалась очередного вопля, страдающей какими-то психическими расстройствами птицы, и рванув с места, вбежала на крыльцо и скрылась за дверью.

Домн крепко спал на лавке и даже не подозревал, что совсем рядом происходили события, которые уже породи различные слухи, распространяющиеся по деревне.

Спустя три месяца Лина поняла, что ждать бессмысленно Денти не приходил, и она опасалась худшего. Возможно, за несанкционированное использование моста его арестовали, возможно даже судили. Не исключено, что даже отправили на Стикс. А про то, что Лина застряла на Земле, возможно и вовсе никто не знает. А может знают, но решили не предпринимать меры эвакуации. Куда безопаснее будет вырастить новую, продублированную Лину. И пусть это будет совсем другая Лина, но кто поймёт? Репутация родителей не пострадает, никакого скандала в правящих кастах.

За эти три месяца Лина немного привыкла к местному укладу жизни. Было очень трудно, но она училась. Например, научилась мыть посуду, стирать и штопать вещи. Научилась даже резать овощи, хоть эта наука и обернулась перемотанными порезами на пальцах.

За эти три месяца Лина узнала, что погода бывает разной и меняется она так, как ей будет угодно, наплевав на людей. Узнала, что земные кролики, это вовсе не милые и пушистые зверушки. Это острозубые твари, которые жрут что попало, а их слюна является рассадником заболеваний. Хотя вот, мясо диких кроликов оказалось весьма вкусным.

Настоящим шоком для неё стала информация о том, что касты и ранги на Земле выдаются не за заслуги, а за силу. Любой плебей может просто убить барина и занять его место. Лину радовало только то, что так называемые барские жили по другую сторону места, которое именовалось Великим оврагом. По эту же сторону людей больше интересовала еда, нежели власть.

– Знаешь, а может тебе и вовсе не нужно возвращаться на эту твою Луну? – обронил, как бы случайно, Домн вороша палку траву. – Ну, посмотри, уже три луны ищем твой браслет этот. Если бы лес хотел, чтоб ты ушла, не стал бы он его скрывать. Вдруг это, как её? Судьба.

– Я не верю в судьбу. Это примитивное представление о жизненном цикле. – резко заявила Лина. – Не доказано существование некой силы, которая может предопределить наперёд все события в жизни человека. Однако, есть теория перекрёстков, когда человек сам решает по какому пути ему идти. И выбрать путь он может как случайно, так и основываясь на анализе имеющихся данных.

– Это как так? – удивился Домн.

– Ну вот. Например, ты стоишь на перекрёстке трёх дорог. Все три ведут к одной цели. Например, к твоему дому. Но все три разной продолжительности. Какую ты выберешь?

– Ту, что короче. – не задумываясь ответил Домн.

– А если на короткой засаду бандиты устроили?

– Тогда другую.

– Вот. Это и есть теория перекрёстка. То есть, ты можешь пойти коротким путём и угодить в ловушку. Можешь пойти длинным путём, потерять время, но при этом добраться до дома в безопасности. А выбор ты можешь сделать ткнув пальцем или же подумав, какой путь безопаснее. То есть, чем больше ты знаешь про дороги эти, тем правильнее и безопаснее будет твоё решение. И никакой судьбы.

– Да уж. Сложно как-то всё. – промямлил Домн. – Уже и солнце скоро сядет, домой пора. Давай, завтра ещё твой браслет поищем.

– Завтра? – удивилась Лина. – Завтра ты же собирался идти руду намывать?

– Точно. Забыл совсем с этими поисками. – парень почесал затылок. – Может, ну её, руду эту?

– А есть мы что будем, если руду намывать не станешь?

– Ну, запасов то вроде хватает. Одним мешком меньше, не обеднеем. – Домн встал в позу.

– Ну да. А вот, у нас на Луне не нужно вот так работать. Конечно, много кто работает, но не так. Обслуживающий персонал получает чёткие указания и чётко выполняет их. Каждый знает, что и сколько ему делать. Каждый получает определённое количество базиса за свою работу. Не нужно думать вечером о том, что делать утром. – Лина посмотрела наверх, попытавшись разглядеть небо сквозь плотный лапник чёрных сосен.

– Здорово. Можно за свой живот не переживать. Но, скучно. – Домн тоже посмотрел наверх.

– Скучно?

– Конечно. Да и вредно. Если я буду знать, что завтра намою мешок руды, я обленюсь. А так, я всегда иду на промысел не надеясь найти и кусочка. От того я не расстраиваюсь и не опускаю руки, если с пустыми руками вернусь. А если мне повезёт, радость моя во много раз сильнее. А хочешь, давай завтра со мной.

– С тобой? Чтоб я какую-то руду руками в холодной воде искала. – на мгновение Лина даже обиделась. Ещё бы, как смеет этот исполнитель с минимальным рангом предлагать ей такое. Но, громкий вдох леса будто напомнил девушке о том, что она уже давно не дома.

– Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда огород завтра полоть начнёшь. – спокойно ответил Домн.

– Хочу. – тихо произнесла девушка и опустила глаза. – Я просто не знаю, как это. Не умею.

Утро было на удивление тихим и спокойным. Казалось, даже Домн опасался потревожить эту тишину и от того всё время шептал. На закономерный вопрос Лины, он пояснил, что места, где можно отыскать жёлтую руду, не так безопасны. Водится тут всякое. Но, если всякое это не тревожить, оно о себе знать не даст. Главное, не ходить в лощину, потому как там логово крипа.

– А что такое крип? – озираясь в сторону лощины спросила Лина.

– Да кто его разберёт. Одни говорят, что это сила гнилая. Будто из самой тьмы рождён он и тьме служит. Другие же уверяют, что никакая не гнилая сила, а просто птица такая злобная. Черна как ночь, огромна как туча, а вместо клюва птичьего пасть у неё зубастая. И как птица та взглядом с человеком или зверем встретится, так всё. Волю теряешь и уже даже спастись не захочешь. А крипу только того и нужно. Будет рвать жертву свою живьём. – закончил Домн и, будто в подтверждение его слов из лощины раздался утробный рык, встревоживший ещё спящих птиц.

– Он это рычал? – тихо спросила Лина.

– Да, кто ж знает. Может и он. – ответил Домн. – Да ты не бойся. Крипы редко из своих владений выбираются. А границы владения его запросто узнать. Как под ногами косточки зверушек мелких хрустеть начали, так поворачивай назад и не задумывайся.

– А вот, та сила гнилая, о которой ты говоришь. Это мутанты?

– Кто? Это народ ночной. Киморы, кики, летавцы и банники. Но, они не страшные. А вот мрак, оборотный, живоед. Вот они страшные. А ещё ведьмы есть. Вот тех опасаться нужно. Лживые, тщеславные, да и колдовством владеют.

– Сказки всё это. – прошептала Лина.

– Ну да, сказки. Только вот такая сказка однажды с моим отцом приключилась. Пожалуй, только её и помню из его жизни. Как он много раз мне рассказывал перед сном, сопливому. – убедившись, что со стороны лощины никакой опасности не грозит, Домн помог девушке переступить через яму и начал свой рассказ.

Моему отцу было годков шестнадцать. Это сейчас в этом возрасте уже мужики, а в его время в таком возрасте только взрослая жизнь начиналась. И вот, случилось так, что засуха страшная по округе прошла. Такая страшная, что даже сосны голыми стали и небо люди могли видеть. Ну, огороды, скот и зверь в лесу тоже заметно поплохели.

Родители отца, мои бабка и дет, уже не молоды были, да и не шибко здоровы. Тогда и решил батя, что на заработки пойдёт, чтоб хоть как-то родителей прокормить. То там, то тут за любую работу брался. К любому в подмастерье готов был идти, да только не каждый брал.

И вот, как-то на рынке он между возов бегал и работу себе искал. Тут ему мужик один и встретился.

– Есть работа для тебя, такого молодого и прыткого. – говорит мужик. – Да только смелости она требует. Но, коль не испугаешься, заплачу столько, что хватит тебе зиму пережить в сытости.

Отец молодой был, наивный. Как услыхал про деньги, так и не раздумывая, не спрашивая, согласился.

Повёз его мужик дорогами незнакомыми, тропами тайными, да в чащу леса. Да к болоту и привёл. А в том болоте хутор скрылся от глаз чужих. Не большой, домов на шесть.

Затаились они в камышах и мужик тот отцу моему и объясняет всю затею.

– Видишь хлев? Так вот, в том хлеву коза есть. Да не простая то коза, дойная. Молока даёт за раз столько, сколько три козы. Да не в том она чудна. Дважды в год приплод коза приносит, и всегда пару. Какая тварь рогатая таким ещё похвастаться может? Так вот, козу эту украсть нужно. Я ночью собак отвлеку, заманю их к топям и там буду всякими шумами привлекать, а ты проберись в хлев и как козу выведешь, вон в ту сторону шагай. Там тропка есть. Не сворачивай никуда с тропы, упрёшься в старый дом заброшенный. Там меня и жди.

Подумал мой батя, вроде не хитрое дело козу умыкнуть. Не благородное, не честное, но деньги нужны. Ночи дождались и как задумано было, за дело взялись. Мужик тот псин отвлекать взялся, а батя мой прокрался в хлев и быстро козу ту опознал. Из всех, одна в холке по плечи ему была, а титьки её до земли отвисали.

Верёвку на шею накинул рогатой, да и выводить уже собрался, как вдруг скрипнули ворота и девка рыжая вошла. Отцу бы испугаться, крик она поднимет и народ сбежится. А он встал как вкопанный и рот раскрыл. Уж такая красивая была она, что вот влюбился не сходя с места.

– Не спеши. – говорит рыжая. – Козу оставь в покое, потому как дело ваше не выгорит. Поймали твоего подельника, уже и к столбу мерзавскому привязали. И за тобой сейчас мужики явятся. Ох и располосуют вам задницы прутами берёзовыми, ох и поломают вам пальцы за дела ваши. А потом к пиявкам вас бросят. Страшно?

– Страшно. – отвечает отец. – Да коль заслужил, нечего на судьбу пенять. Вот только, прежде чем вот это всё со мной сотворят, скажи, как тебя зовут? Да после того, как я из болота выберусь, пиявок поснимаю, после того как задница зарастёт и пальцы снова гнуться будут, согласишься ли ты замуж за меня выйти.

Сказал это батя, и сам словам своим не поверил. Тут расправа грозит, а он девку замуж зазывает, которую только что встретил. А та вроде и удивилась, да смеяться начала.

– Вот так, значит. – говорит рыжая и ближе подходит. – Отработаешь три дня в хлеву честным трудом, скажу тебе моё имя. И коль после тех трёх дней всё ещё буду я тебе так люба, позови меня вновь замуж.

Отец до конца и не понимал, чего рыжая девка предлагает, но согласился не раздумывая. А та подошла к нему и по лбу стукнула легонько. Стукнула то легонько, да звон у бати в голове такой случился, что ноги подкосились. А как звон этот разошёлся, так и стихло всё. Псины не гавкают, голосов людей не слышно. Тишина и покой. Только вот коза рядом стоит, на ушко бате дышит.

Нет рядом девки той, будто и вовсе не было. Ворота толкнул, а они заперты. Постучал, людей позвал, никто не отзывается. Ну, раз так, козу подоил, молока напился и спать лёг.

По утру проснулся, а всё также тихо вокруг. По хлеву побродил, да и за работу принялся. Навоз выгреб, сена свежего с сушилок снял и козам дал, воды в поилку, зерна в корыто. Так за работой день и пролетел. А к вечеру, когда уже засыпать начал, привиделось ему чудо.

Будто по хлеву люди ходят. Да не просто, а мельтешат подобно огонькам лесным. Кто будто сено козам даёт, кто воды. Вроде девочка какая-то вбежала, коз подоила и убежала. Вновь вбежала, подоила и убежала и ещё с десяток раз. И каждый раз то одёжа у неё другая, то косы по-разному заплетены. И кажется бате моему, что будто с каждым разом старше она. Подивился и уснул.

На утро всё во новой началось. Ворота заперты, вокруг тишина и только козы пыхтят. Молока напился, да и за работу принялся. Целый день трудился, как полагается. Навоз вычищал, шёрстку козам расчёсывал, да и всё остальное делал, чего там полагается. Я уж и не упомню сам, чего мне батя рассказывал.

Вечером опять видения такие начались. Мельтешат люди, будто огоньки лесные. А девочка та уже и вовсе не девочка. Женщина взрослая. Да что не миг, то старше она. Вот с ней уже и другая девочка бегает, помогает. Да также, каждый раз, моргнуть только успеешь, а она уже взрослеет.

И в третий день всё также произошло. Только вот уже и та, вторая девочка девочкой не была. Перед тем, как заснуть, старушкой преклонных лет батя её разглядел.

На четвёртое утро проснулся он от того, что собаки гавкают и петухи кричат. Глянул, а ворота в хлев распахнуты. Вышел не смело, ожидая, что кинутся на него местные, а они только здороваются. Да и хутор вроде другой совсем. Хаты другие, вокруг изгородь из камня.

– С окончанием повинности твоей. – вдруг обратился к бате какой-то старик.

– Спасибо. – отвечает батя. – Да разве ж это повинность, три дня за козами ухаживать. Скорее отдых. Так сладко, как в хлеву я давно не высыпался. Столько молока парного, как за эти три дня, я сроду не пил.

– Три дня? – усмехнулся старик. – Мне шестьдесят восемь годков. И когда я родился, ты уже в повинниках трудился у нас в хлеву.

– Да не выдумывай, старче. – засмеялся отец. – Не бывает так.

– Не бывать, то оно может и не бывает. Но, говорю, как оно есть. – похлопал старик папаню моего по плечу, вроде как с сочувствием и даже жалостью.

Побродил батя по хутору, подождал. Никто из местных к нему никаких вопросов не имеет. Некоторые только сочувственно головой качают. Удивился он, та потихонечку уйти решил. Всё подвоха ждал, что накинутся и к мерзавскому столбу привяжут. Но нет. Дела никому до бати не было.

Пошёл он к деревне своей пробираться, да с большим трудом дорогу отыскал. Будто лес за три дня так поменялся, что все тропы спутал. На силу, редких путников встречая и расспрашивая, выбрел к родной околице. Да вот только деревню свою с трудом узнал. Хаты совсем другие, огромные. Огороды вокруг разбиты. Народу тьма, хозяйство на каждом дворе такое богатое, что аж чуждо. И смотрят все на батю, как на чужака. В ком знакомого узрит, обрадуется. Да не долгая радость та. Не знакомый то. Лицом схож, а и говор иной, и имя, да и батю моего не признаёт.

Начал он людей про свою хату спрашивать, на месте которой дом огромный, а и не помнит никто, что до того дома там было. Лишь бабка одна сказала, что старая хата пустовала долго, после того как чёрная хворь по местам прогулялась. Ну а потом мальчишки в ней шалость затеяли и случайно подпалили.

Долго батя не мог понять, что вообще случилось такое. На тот хутор болотный вернулся. А там его радушно встретили, как своего. Ну, не то, чтоб хлебом и солью, но не погнали. И первым же вечером рыжая явилась.

– Ну? Что ж ты не дождался меня и убежал? Неужели разлюбил уже? – засмеялась рыжая.

– Нет. Не разлюбил. Просто, всё как-то странно стало. – отвечает батя. – Не смог я дом родной отыскать, будто лес поменялся и спрятал его за три дня.

– Ты ещё не понял? Это для тебя три дня жизни прошло. Для всех вокруг много больше ста раз зима прошла. За каждый твой день почти пятьдесят зим сменилось.

– Да не бывает так. – усмехнулся отец. – Шутишь ты. За столько времени ты бы давно состарилась и…

– А я и состарилась. Только ведьмы стареют медленно. – засмеялась рыжая. И только тогда батя понял, то не просто лес поменялся, а старше стал, как и все вокруг. Только тогда понял, что родители его уже давно умерли, да и все те, кого знал. Страшно ему стало. Так страшно, что на землю опустился. А рыжая над ним стоит и вроде не жаль ей его. Вроде ничего такого и не случилось.

– Как же так? За что мне это? – прошептал батя.

– А за то, что на воровство согласился. Могли тебя высечь, да пальцы переломать. Только вот, подельнику твоему не помогло, коль второй раз вернулся. Видать, собственные пальцы и задницу он дешевле оценил, чем козочку нашу. Вот и подумалось мне, что и тебе наука другая нужна. Плата за содеянное должна быть во сто крат выше, чем выгода от содеянного. – злым голосом произнесла рыжая и глазами жёлтыми сверкнула. Такими жёлтыми, как угли. А потом улыбнулась и добавила. – Звать меня Бажена. Коль хочешь ещё замуж меня взять, так я готова.

– Нет. – тихо ответил батя. – Не смогу я тебя замуж позвать. Думаю, сама знаешь от чего.

На хуторе этом мой батя жить остался. Местные и не против были. И всё-таки женился он. Женой его стала правнучка той девчушки, которая огоньком мельтешила по хлеву в первую ночь и взрослела. Оказалось, все, кто на хуторе жил, батю моего все эти годы видели. По-своему как-то, вроде образа бестелесного, но видели. Вот мамка моя в него и влюбилась ещё с тех лет, как только ходить научилась. А когда подросла, повинность отцовская и закончилась.

Но, несколько зим прошло, и уйти родители с хутора решили. А всё из-за рыжей. Хоть и возненавидел её батя мой, да как видел её, так будто сердце и останавливалось. Хоть и поклялся себе, что ненавидеть Бажену будет до конца дней своих, а всё едино, будто в при первой встречи столбенел и готов был замуж позвать.