Текст книги "Битва за Крым 1941–1944 гг."

В блокировании немецких аэродромов ночью приняли участие не только экипажи-ночники из 132-й бад и 2-й гв. нбад, но и истребители. Так, в 3-м иак уже в ходе подготовки к Крымской кампании полеты в темное время суток освоили С.И. Маковский, В.И. Сувиров, С.А. Лебедев… Летал и сам командир корпуса генерал Е.Я. Савицкий. В хронике Хильгрубера говорится об одном транспортном самолете, сбитом советскими ночными истребителями в районе Севастополя, но реально наши успехи были более существенными. Так, в ночь на 9 мая (в 3 ч в это время еще совсем темно) ст. лейтенант О.П. Макаров перехватил и сбил Не 111 юго-западнее Казачьей бухты, через 55 мин его примеру последовал мл. лейтенант И.Т. Кружалин – такой же тип немецкого самолета упал к юго-западу от мыса Фиолент, а незадолго до полночи этих суток в ту же бухту упал Не 111, сбитый капитаном Г.С. Балашовым (все трое из 402-го иап). Можно добавить, что все вышеперечисленные советские летчики являлись результативными асами, а по сводкам генерал-квартирмейстера Люфтваффе, одна только группа TGr30, привлеченная для эвакуации раненых из района Севастополя в Румынию, безвозвратно потеряла два «хейнкеля»: 8-го и 9-го.

Добавим, что несмотря ни на что, последние немецкие аэродромы к югу от Севастополя продолжали действовать, принимать и отправлять самолеты – иногда по ночам на них скапливалось по 40–50 транспортных самолетов. (Наибольшее число пролетов в Крым было зафиксировано в ночь на 4 мая – 247.) Советские летчики и командиры высказывали предположение: противник продолжает подбрасывать в Крым резервы. В действительности, невзирая на огромный риск, экипажи транспортных самолетов Ju 52 (прежде всего из авиагрупп III/TG2 и III/TG3) и He 111 (в последние дни перед крахом действовали группы I/KG4 и TGr30, а также эскадра KG27 в полном составе) прилетали по ночам в район Севастополя, доставляя боеприпасы и небольшие пополнения в живой силе, забирая обратными рейсами раненых. Были укатаны «секретные полосы», которыми ранее не пользовались и о которых долгое время не догадывалась наша разведка; на них и производили посадки транспортники. В те майские ночи 6–7 опытных экипажей немцы лишились.

Пропал без вести, в частности, со всем экипажем 37-летний командир авиагруппы I/KG27 майор Р. Зан (R. Zahn), который специализировался на транспортной работе еще до начала Второй мировой. В составе группы KGzbV5, которой впоследствии командовал, Зан доставлял важные грузы в Прибалтике, снабжал войска в Демянском котле, поддерживал наземные части Вермахта в майских 1942 г. боях у Харькова… После работы примерно год в авиационной школе и учебно-боевой группе IV/KG27, майор в марте 1944 г. принял командование боевой авиагруппой, но через полтора месяца его жизнь оборвалась. Вскоре после полуночи на 10 мая транспортный «хейнкель» взлетел с аэродрома у мыса Херсонеса в сторону румынского берега, радист из квадрата 3547 передал последнюю радиограмму, после чего связь с бортом навсегда прервалась.

«Утром 8 мая на аэродром Херсонес прилетел командир 1-го авиакорпуса генерал-лейтенант П. Дайхман и направился в штаб армии, расположенный в форте «Максим Горький II» (немецкое название комплекса разрушенных летом 1942 г. укреплений береговой батареи № 35. – Прим. авт.), – писал историк А. Хильгрубер. – Там он сообщил командующему армией, что авиация вынуждена будет покинуть Херсонес, как только аэродром попадет в зону обстрела советской артиллерии. Таким образом, действия Люфтваффе над Крымом прекращались, хотя 1-й авиакорпус должен был еще пытаться поддерживать 17-ю армию с материка и направлять из Мамаи самолеты Bf 110 для прикрытия морских конвоев (действительно, тяжелые истребители из II/ZG1 несколько раз появлялись над судами и катерами, следовавшими в Румынию. – Прим. авт.). Но это не принесло какого-либо облегчения. По возвращении с Херсонеса (интересно, на чем летал германский генерал? – Прим. авт.) Дайхман доложил в штабе группы армий о безнадежном положении армии» [Hillgruber A. Die Raeumung der Krim 1944. Berlin; Frankfurt / M.: 1959. S. 58, 59.].

Под воздействием советской авиации, а затем и дальнобойной артиллерии количество исправных немецких истребителей к западу от Севастополя, которым удавалось некоторое время прикрывать взлеты и посадки транспортных машин, стремительно сокращалось, на летном поле аэродрома Херсонес имелось около 100 воронок. Вечером 13 последних оставшихся в строю Bf 109G из III/JG52, несмотря на все препятствия, взлетели под бомбами и направились к берегам Румынии. Поскольку на аэродроме оставалось много механиков и оружейников, летчики попытались забрать их с собой. Хотя «мессершмитты», с их исключительно узким фюзеляжем (не зря же наши летчики часто называли их «худыми»), казалось, совершенно не предназначались для перевозки людей, каждый из истребителей взял с собой одного или больше пассажиров. Сохранился рассказ Э. Хартмана о том, как он покидал мыс Херсонес и вывез четверых:

«После снятия радиостанции и бронеспинки получалось багажное отделение длиной 120–135 см. Человек небольших размеров мог заползти туда, прижав свою голову к голове пилота. Во время спешной эвакуации из Крыма я запихнул по два человека в фюзеляж, чтобы их не захватили русские. После снятия панели управления радиостанции образовалось достаточно большое отверстие, позволявшее человеку залезть внутрь. Если бы люди лежали один на другом, то в фюзеляже могли бы поместить и по четыре человека. Проблем с мощностью мотора не возникло, оставался большой запас для взлета и нормального полета. Мой истребитель был оборудован контейнерами под 30-мм пушки – вместо них могли лететь два человека. Если бы в «сто девятом» имелось хоть немного больше места, думаю, я вполне мог бы вывезти 5 или 6 человек» [Толивер Р.Ф., Констебль Т. Эрих Хартман – белокурый рыцарь Рейха / Пер. с англ. Екатеринбург, 1998. С. 121, 122.].

Теперь летчики 8-й воздушной лишь наращивали силу удара. В течение 8 мая они совершили 862 боевых вылета и сбросили на врага 143,4 т бомб, в следующую ночь добавили 710 вылетов, сбросив 149,5 т бомб. За 9 мая, ставшим кульминационным днем борьбы за Севастополь, когда к вечеру красные флаги украшали все центры города, а войска противника, бросая технику, отходили на юг, части генерала Хрюкина выполнили 1450 боевых вылетов, сбросили 257,3 т бомб. Здесь не учитывались выпущенные с самолетов реактивные снаряды и пулеметно-пушечные очереди, зато отмечалось, что список потерь Люфтваффе был пополнен 18 машинами, которые сбили советские летчики в воздушных боях, а также при взлетах и посадках. Впоследствии было установлено: доты, дзоты, места расположения артиллерийских, минометных и зенитных батарей оказались буквально перепаханы разрывами авиабомб (артиллерия также сыграла огромную роль в прорыве обороны неприятеля). Так, один из крупнейших узлов обороны немцев, созданный у колхоза «Большевик», был перекрыт несколькими сериями бомб – на площади 500 х 500 м обнаружилось 36 воронок от бомб ФАБ-500 и несколько десятков воронок от бомб меньшего калибра [ЦАМО РФ. Ф. 346. Оп. 5755. Д. 195. Л. 245.].

На заключительном этапе борьбы за Крым отмечались удары дивизионными колоннами советских бомбардировщиков, которые вели командиры частей и соединений. Как никогда раньше, широко использовались бомбы крупных калибров – ФАБ-250 и ФАБ-500. В 10-м и 134-м гвардейских, 63-м и 277-м бап от двух третей до трех четвертей всех загруженных авиабомб были трофейными, захваченными нашими войсками ранее здесь же, в Крыму, прежде всего у Керчи и Джанкоя. Состав групп штурмовиков иногда доходил до 50 Ил-2, которые управлялись с командного пункта и действовали по единому замыслу, чего не удавалось осуществить на более ранних этапах Крымской операции.

В отчете начальника штаба 17-й германской армии генерала В.-Д. фон Ксиландера о нескольких последних сутках обороны Крыма и Севастополя большое внимание уделяется описанию исключительного ожесточения сражения, огромного численного перевеса в людях и технике, которого достигла на данном направлении Красная Армия, особенно возросшей мощи артиллерии и авиации. «Утром 7 мая противник снова перешел в наступление против позиций 5-го армейского корпуса на участке от побережья до Сапун-горы, – писал немецкий генерал. – Он применил еще больше, чем раньше, боевой техники, а поддержка авиацией была беспрецедентной, хотя наши истребители действовали с максимальным напряжением и сбили в этот день 90, а зенитная артиллерия – 33 вражеских самолета. В результате обороняющиеся были просто перебиты на своих позициях…» [Buchner A. Ostfront 1944. 2003.].

К сказанному надо добавить, что как никогда ранее и потом много побед немцы занесли на счета своих штурмовиков из группы II/SG2 – якобы за время Крымской кампании часть сбила 247 советских самолетов. Противник особенно выделил обер-фельдфебеля Г. Бухнера (A. Buchner) и лейтенанта А. Ламберта (A. Lambert), одержавших якобы с начала советского наступления в Крыму и до полного поражения немцев 20 и 44 победы соответственно. Однако проверка по советским документам приводит к однозначному выводу: преувеличение успехов отдельных асов многократное и оно существенно превышает общее завышение немцами своих побед. Последний летчик-штурмовик, согласно немецким официальным отчетам, 6 мая 1944 г., например, увеличил личный счет на 14, в то время как вся 8-я ВА потеряла в воздушных боях в тот день лишь 3 машины. Такой же вывод справедлив при оценке успехов лейтенанта П. Дюттмана (P. Duettmann) из II/JG52, будто бы сбившего за 7 мая 2 штурмовика и 7 истребителей [Mathews A., Foreman J. Luftwaffe Aces. Biographies and Victory Claims. Surrey: 2014. P. 250, 712.].

Более реалистично выглядят отчеты о работе транспортной авиации в Крыму. С 8 апреля, когда началась Крымская операция, по 11 мая транспортными самолетами на материк было вывезено 21 457 солдат, из них 16 387 раненых. Однако определить цену, которую заплатили за это немцы, непросто. Например, авиагруппа TGr30, работавшая ровно месяц на заключительном этапе кампании (с 12 апреля по 11 мая 1944 г.), выполнила 765 вылетов, доставив в Крым 6240 солдат, 280 т грузов, сбросив 762 контейнера (каждый весом 250 кг), а обратно в Румынию вывезла 12 480 раненых и 1640 военнослужащих. Потери составили 7 Не 111 (шесть в результате противодействия советского противника и один из-за технической неисправности); 22 члена экипажа погибли, 6 пропали без вести и 4 авиатора получили ранения. [Morzik F. German Air Force Airlift Operations. New York: 1961. Р. 240.]. Можно добавить, что как потери в отчете Ф. Морцика указаны только самолеты, разрушенные на 100 %; всего же подлежали списанию по различным причинам за это время 22–25 «хейнкелей».

На протяжении всей Крымской операции морские летчики, тесно взаимодействуя с коллегами из 4-й и 8-й воздушных армий, действовали над морем, а временами и на сухопутном фронте, причинили немалый урон неприятелю. Особенно велика их роль в нарушении коммуникаций 17-й армии. Даже флотские истребители, такие как «Аэрокобры» и «Киттихауки», были переоборудованы в истребители-бомбардировщики и приспособлены для атак с пикирования небольших судов и катеров. Признанием заслуг ВВС ЧФ стало присвоение звания «Севастопольских» двум соединениям и трем частям: 2-й гв. мтад и 13-й бад (пикировщиков), 30-му орап, 7-му и 6-му гв. иап. Отмечались в документах и героические действия у берегов Крыма отдельных летчиков, как В.И. Матаков.

К моменту полного освобождения Крыма ст. лейтенант из 5-го гв. мтап совершил 182 успешных боевых вылета, из них 71 ночной (боевой налет 697 ч на Ил-4). Бомбовыми и торпедными атаками он потопил 13 транспортов (в том числе 7 – лично) общим водоизмещением 36 500 брт, 5 сухогрузных судов, 7 быстроходных десантных барж, 4 сторожевых катера, 1 тральщик, 1 буксир. С 18 апреля по 15 мая 1944 г. им у крымских берегов было потоплено 5 вражеских транспортов, 3 баржи, много других плавсредств. Одним из наибольших достижений боевого летчика при освобождении Севастополя стало потопление 10 мая 1944 г. в составе группы транспорта «Тея» водоизмещением 2773 брт; на его борту находилось 3500 вражеских солдат и офицеров, после чего мужественного и бесстрашного летчика представили к званию Героя Советского Союза. Василий Иванович вспоминал о выполнении одной из атак 10 мая, когда пятерку Ил-4 вел комэск майор И.У. Чупров:

«Поражение кораблей бомбами с горизонтального полета – задача весьма трудная, эффективность этого способа невелика. Но пришлось прибегнуть к нему из-за малых размеров целей. Опытный штурман Федор Аглотков быстро вывел группу на цель, хотя видимость и затруднялась клубящимися внизу рваными облаками. Вражеский конвой состоял из 15 единиц: самоходная баржа, восемь быстроходных десантных барж, шесть катеров. С воздуха корабли прикрывались четырьмя Bf 110. Решили бомбить с ходу. Корабельные зенитки открыли яростный огонь. Трассы «эрликонов» сплелись в сплошной огненный ливень. Группа немедленно легла на боевой курс. В считаные секунды все пять самолетов освободились от груза. 60 «соток» устремились вниз. Корабли в панике бросились врассыпную. Поздно! Бомбы рвались рядом с бортами, заливая палубы фонтанами воды, разя гитлеровцев осколками… «Мессеры» запоздали, пошли в атаку, когда уже сыпались бомбы. Облегченные «илы», сомкнувшись, организовали дружный пулеметный огонь. Подоспели истребители прикрытия, неожиданно обрушились на противника со стороны солнца. Ведущий одной из пар длинной очередью хлестнул по головному «мессеру». Огненные строчки прошили крылья с черными крестами. В небе раскрылись два парашюта, «мессершмитт», беспорядочно кувыркаясь, врезался в воду… Все бомбардировщики вернулись на аэродром. Молодые экипажи получили достойное боевое крещение» [Минаков В.И. Гневное небо Тавриды. М., 1985. С. 138.].

Румынский теплоход «Тотила» (кадр хроники).

Ряд вражеских конвоев в Севастополь был разгромлен совместными ударами авиации, торпедных катеров, канонерских лодок, в результате артиллерийских обстрелов с берега. Самый известный случай – уничтожение силами ВВС ЧФ конвоя «Патрия», куда кроме лихтеров, паромов типа «Зибель», десантных и штурмовых катеров входили теплоходы «Тея» и «Тотила». Так, днем 10 мая «Тотилу» повредили топ-мачтовики A-20G и добил удар Пе-2 из 40-го бап и Ил-2 8-го шап, прикрытых Як-9 из 6-го гв. иап – около 3900 солдат и офицеров погибли. Последние российские исследования показывают, что приводимые в работах А. Хильгрубера и Ю. Ровера данные о потерях (всего 111 ед. кораблей, катеров и судов) преуменьшены, реально немецко-румынский флот лишился 135–140 единиц, причем атаки с воздуха причинили врагу наибольший урон [Богатырев С.В., Ларинцев Р.И., Овчаренко А.В. Потери ВМФ противника на Черноморском ТВД. 1941–1944 гг. Киев: 1998. С. 31, 32.].

Есть все основания предполагать, что противник не только перебрасывал в Крым в ходе обороны запасные батальоны, но также пополнял боезапас зенитных орудий. Казалось, что 9 и 10 мая стрельба по нашим самолетам с берега и разных плавсредств только усиливалась. Впрочем, противник имел другое мнение, что видно из рассказа одного из зенитчиков 86-го легкого зенитного артиллерийского дивизиона, которому посчастливилось в числе последних немцев покинуть мыс Херсонес («тысячу раз проклятый мыс») 11 мая и благополучно добраться через полтора суток в Констанцу:

«У крутых берегов сидели солдаты, чьих частей уже не было, отставшие, ждавшие отправки. Они занимали каждую нишу в скалах, каждое укрытие. Русские штурмовики, меняясь примерно через полчаса, собирали среди беззащитных свои жертвы. Забытый отряд все еще сдерживал врага, на будущую ночь все будет кончено. Где-то у пляжа стоял один-единственный паром – два понтона на них – платформа, мостик и движок. Он ждал темноты, так как днем почти непрерывно налетали русские Ил-2 и бомбардировщики. Он выходил в море и в прошлую ночь, но не пришел ни один корабль, чтобы забрать живой груз, поэтому он вернулся. Большинство солдат на пароме – зенитчики. Их орудия были разбиты, снаряды кончились, поэтому уже несколько дней, как в «соответствии с планом эвакуации» их быть здесь не должно…» [Buchner A. Ostfront 1944. 2003.]

В отчете командира 9-й зенитной моторизованной дивизии генерал-лейтенанта В. Пикерта, который был составлен после завершения сражения на Крымской земле, перечислялись успехи вверенных ему зенитчиков: подбито с 16 апреля по 12 мая 207 самолетов с красными звездами, поражено в наземном бою 127 танков, причем 72 из них за последние пять дней обороны на мысе Херсонес, когда оставалась надежда на эвакуацию по морю и части дивизии сдерживали натиск советских войск на последнем, еще удерживаемом 17-й армией пятачке. Далее говорилось, что потери в зенитном соединении составили «382 убитыми, 1026 ранеными и 3949 пропавшими без вести, то есть свыше 50 % личного состава дивизии потеряно с начала боев за «крепость» – показатель ожесточенности боев… 157 погибших, раненых, пропавших без вести офицеров» [Литвин Г.А. Взгляд из «чужого» штаба / Пресс-бюро «Красной звезды». Бюллетень № 48. 1991. С. 4.].

Военный переводчик и историк Г.А. Литвин, который много работал с германскими архивными документами времен войны, рассказывал после очередной поездки в Берлин, что обнаружил в штабах Люфтваффе записку о начале расследования «дела Пикерта» с предложением предать его суду военного трибунала. Действительно, вторично командир дивизии решил не разделять судьбу своих погибавших подчиненных и под благовидным предлогом на транспортном самолете покинул их при не до конца выясненных обстоятельствах. Сначала сбежал из Сталинграда в январе 1943 г., а вот теперь из-под Севастополя в мае 1944 г. В. Пикерта отстранили от должности. Участник Первой мировой войны, Вольфганг участвовал в 6-недельных маневрах Красной Армии осенью 1932 г. по отработке взаимодействия полевой, горной и зенитной артиллерии. Хорошо зная русский, генерал Пикерт лично допрашивал пленных советских летчиков, допытываясь о новом в тактике применения авиации, прежде всего штурмовой.

Можно предположить: на благосклонное решение главного командования по «делу Пикерта» повлияло награждение Гитлером командующего ВМФ на Черном море вице-адмирала Бринкмана и морского коменданта Крыма контр-адмирала Шульца по представлению главкома ВМФ вице-адмирала Деница «Рыцарским крестом». А ведь армейское командование 17-й армии и группы армий «Южная Украина» считало этих двух адмиралов главными виновниками срыва организованной эвакуации остатков армии. Если не наказали моряков, то зачем наказывать генерала-зенитчика с большим опытом командной и штабной работы?! Вскоре после возвращения в Германию генерал-лейтенанта Пикерта назначили командовать 3-м зенитным корпусом, а в начале июня 1944 г. удостоили «Дубовых листьев» к «Рыцарскому кресту». Благополучно пережив последний год войны на Западном фронте, недолгий плен в британской и американской тюрьме, где он писал мемуары и отчеты по заданию союзников, Вольфганг Пикерт дожил в ФРГ до 87 лет.

Сводки Главного командования Вермахта оставались до конца кампании полными оптимизма. Так, 13 мая 1944 г. утверждалось: «Вчера под Севастополем наши войска прикрытия продолжали ожесточенную борьбу против намного превосходящего численно противника и с беспримерной храбростью прикрывали эвакуацию немецко-румынских частей…» На следующий день в сводке сообщалось: «13 мая из Крыма на материк эвакуировали последние немецко-румынские части… Соединения немецкого и румынского военно-морского и гражданского флотов, а также транспортные соединения Люфтваффе, преодолевая сильное противодействие врага, провели не имеющую себе равных операцию по эвакуации на материк действовавших в Крыму союзных войск» [Buchner A. Ostfront 1944. 2003.].

Однако гораздо ближе к истине историк, бывший гитлеровский генерал К. фон Типпельскирх, который писал: «Остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда. Однако их стойкость оказалась бесполезной. 10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда. Зажатые на узком клочке земли, подавленные непрерывными воздушными налетами и измотанные атаками намного превосходящих сил противника, немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи. Русские, в своих сводках обычно не соблюдавшие никаких границ правдоподобности, на сей раз, пожалуй, были правы, определив потери 17-й армии убитыми и пленными цифрой в 100 тысяч человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения» [Типпельскирх фон К. История Второй мировой войны.].

В итоговом обзоре дается такая оценка: «В течение всего наступления на Севастополь наша авиация непрерывно держала под воздействием как боевое расположение войск противника, так и гавани, причалы и плавучие средства. Вместе с Черноморским флотом и артиллерией авиация помешала подойти к бухтам большому количеству судов противника в ночь и утром 12 мая, когда он предполагал, оторвавшись от наших войск, эвакуировать из Крыма последнюю группу своих войск», – отмечалось в отчете штаба 4-го Украинского фронта, и делается заключение: «За весь период решающих боев за Севастополь с 5 по 12 мая наша авиация в среднем в сутки делала по 909 дневных и по 650 ночных самолето-вылетов» [Сборник материалов по изучению опыта войны. № 13. Июль – август 1944 г. М., 1944. С. 64.].

Для сравнения можно привести данные германских штабов. С 4 по 14 мая Люфтваффе выполнили 1235 боевых вылетов в интересах 17-й армии. Сами немцы разделяют их следующим образом: вылеты «по непосредственному обеспечению безопасности кораблей и воздушному сопровождению, защиты при погрузке» – 803, вылеты «на морскую разведку в целях защиты морских конвоев от русских подводных лодок» – 345, совершено вылетов «для спасения попавших в кораблекрушения» – 87. Получается, что в среднем в сутки выполнялось 112 самолето-вылетов. При этом чаще других типов самолетов отмечались двухмоторные истребители Bf 110–377 вылетов, которые выполняли самые разные задачи, от барражирования над конвоями до участия в спасении людей в море с последующим вызовом специализированных самолетов или кораблей.

Из сказанного видно, что наши ВВС внесли важную, а подчас решающую роль в разгроме 17-й армии противника, освобождении Крыма, срыве плановой эвакуации немецко-румынских войск по морю и транспортными самолетами. Только в 8-й ВА, экипажи которой проявляли массовый героизм, 73 офицера по итогам кампании были удостоены «Золотых Звезд», а капитан В.Д. Лавриненков из 9-го гв. иап, сбивший над Крымом четыре FW 190, чей боевой счет достиг 38 самолетов неприятеля сбитых лично и 6 в группе, был вторично удостоен звания Героя Советского Союза. Все авиационные объединения, включая АДД, выполнили при подготовке и осуществлении Крымской операции около 36 тыс. боевых самолето-вылетов, из них около 60 % для поддержки наземных войск [Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М., 1968. С. 275.].

Какую цену пришлось заплатить? В отчете штаба ВВС КА указано, что за апрель – первую декаду мая 1944 г. боевые потери 4-й и 8-й воздушных составили 242 самолета, включая 111 Ил-2 (небоевые потери фронтов, по грубым оценкам, были несколько меньше 100 самолетов, но точные сведения обнаружить не удалось) [ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11285. Д. 951. Л. 78, 103.]. Плюс боевые и небоевые потери ВВС ЧФ – 71 самолет. Около 20 дальних бомбардировщиков по всем причинам лишилась АДД. Можно считать, что до 450 самолетов пришлось списать в ходе операции.

Но и гитлеровским Люфтваффе операция обошлась недешево. В апреле как боевые и небоевые потери были списаны около 100 самолетов из числа частей, входивших в состав «Оперативного штаба 1-го авиакорпуса в Крыму». В начале мая потери в воздушных боях оказались невелики, а вот в результате бомбоштурмовых атак на аэродромы, аварий и поломок – значительны. Все поломанные и поврежденные самолеты, независимо от того, успели или нет их подорвать специальные команды, стали советскими трофеями. Всего было потеряно не менее 80 боевых и транспортных машин. Насколько известно, противотанковый отряд 10(Pz.)/SG3 успел вернуться в Румынию в середине апреля 1944 г., а группа III/SG3, задержавшаяся до начала мая, – нет, вывезли транспортными самолетами только личный состав. Примерно 40–50 самолетов лишились эскадры и группы (1-й авиакорпус, транспортное командование 4-го ВФ), занимавшиеся полетами в Севастополь и обратно в конце апреля – начале мая 1944 г.