Текст книги "Тени Шенивашады. Книга вторая"

– То есть ты, Тагур, думаешь, что за всеми последними событиями, включая обвинение меня в неравновесности, стоит Алун? – медленно, задумчиво проговорил Георг.

– Если мы примем такую версию, то всё встаёт на свои места, – подтвердил Тагур. – Князь заключает договор с тзай-таррами, вы – лишь отвлекающая приманка для всей Вилении. Потом князь именно вас назначает ответственным за добычу тзай-тана, зная, что в ближайшем будущем это повлечёт за собой попытку обвинить вас в неравновесности. Если обвинение примут, это разрушит триумвират и на какое-то время сделает Совет слабым и разобщённым. И вот тут-то он и сможет развернуться в полную силу!

– Но ты только что сказал, что именно ты убедил князя вступиться за меня на заседании, разве нет?

– Признаться, Георг, я уже не уверен, я его убедил, или он просто заставил меня поверить в это. Сейчас, в ходе нашей беседы, я вдруг начал по-другому смотреть на вещи.

– Но тогда выходит, что князь очень опасен и тебе тем более нельзя иметь с ним дел!

– Не соглашусь, Георг. Мне кажется, мне удалось убедить Алуна в том, что вы можете стать ему верным союзником. Так что наше общение с князем не было бесполезным.

– Мне всё это не нравится, очень не нравится. Я бы хотел, чтобы ты держался от князя подальше.

– Нет, Георг, скажу сразу, и скажу честно – я не выполню эту вашу просьбу. Если я прав и князь что-то замышляет против магнатов, нам лучше быть рядом с ним. Устранять всех магнатов он не станет, просто возьмёт их под контроль, и тут ему понадобится фигура человека, хорошо знакомого и ему, и магнатам. И это будет ваш шанс выступить и показать себя, Георг. А я буду связующим звеном между вами и Алуном, раз вы друг друга не жалуете.

– Ты уже всё и без меня решил, как я вижу, – заключил Георг.

– Но разве не этого вы от меня хотели? Чтобы я сам решал сложные вопросы, что и когда делать?

– Да, да. Всё так. Но я не ожидал, что это будет происходить именно таким образом именно в таких условиях.

– Знаете, Георг, моё недавнее путешествие через всю Западную Шенивашаду научило меня тому, что самые важные вещи в жизни происходят безо всякого предупреждения и совсем не так, как мы могли бы их представить. Жизнь просто ставит перед нами вопросы, и мы вынуждены очень быстро искать на них ответы. Пусть я и вернулся домой с дырой в кармане, но приобрёл немалый жизненный опыт. Сейчас я пускаю его в ход.

– Что ж, Тагур, я понял тебя. Давай попробуем сделать по-твоему. Приглядывай за князем, но смотри, как бы он не накинул тебе на шею поводок, как он сделал это с целым Советом. А сейчас иди спать – уже очень поздно, а завтра лучше встать пораньше, ведь дел у нас будет выше крыши. Чувствую, спокойных дней у нас больше не будет.

***

– Вы знаете, дети мои, что часто зовут меня самозванцем. Но разве не стал бы самозванец говорить о том, что рэ-Митсу обманул вас, что предал и низверг меня? Да, именно это и стал бы говорить вам любой самозванец. В народной памяти сохранилось немало рассказов о том, когда очередной лжец призывал людей взять в руки оружие и свергнуть регента. Все эти лжецы потерпели поражение. Иначе и быть не может, ведь рэ-Митсу бдительно стережёт трон, ожидающий пришествие своего настоящего хозяина. Меня. Эрклиона Освободителя, Эннори. Но спросите вы: а почему же рэ-Митсу не отдаёт мне трон добровольно? И я отвечу вам: потому, что он не знает, истинный я Эннори или всего лишь очередной самозванец. Сначала я должен доказать ему, что я и есть Эннори. И лишь тогда он добровольно вернёт мне моё законное место во главе Энноранн. Так что же будет лучшим доказательством моего истинного возвращения? Вы, мои верные эннориане. Только вы. Живущие и действующие по моим заветам. Сегодня мы отправляемся в Эньши-Эннорен, и мы пойдём как друзья, как люди, любящие свою Родину. Мы пойдём спокойно и без оружия. Мы пойдём, чтобы показать, что моё возвращение состоялось. И когда рэ-Митсу увидит это, он откроет для меня Небесный Дворец, куда я вознесусь, чтобы установить своё царствие до конца времён!

Эрклион говорил тихо. Пусть толпа собралась вокруг него немаленькая, путь такие толпы обычно бывают очень шумными. Он говорил тихо, и толпа должна была быть ещё тише, ведь все хотели его услышать. Эрклиону нужны были дисциплинированные последователи, те, кто умеют держать себя в руках. Если кто-то не мог – собравшиеся сами его изгоняли. Так день за днём Эрклион превращал пёструю массу своих последователей в послушный механизм.

Отовсюду, куда приходил Эрклион, за ним следом устремлялись эннориане, небольшими ручейками присоединяясь к и без того мощному людскому потоку. Сотни дисциплинированных энноранцев, воспитанных в духе заветов Эрклиона, каждый день становились под его знамёна. Конечно, тзай-тарры Итуэдоза всегда утверждали, что такая дисциплинированность достигается с помощью жестокости. А в пример они любили приводить тот факт, что укравший даже мелкую монету изгонялся из Энноранн. Тзай-тарры ко всему подходили с двойной меркой, это давно было известно, но они упрямо отказывались понять, почему в Энноранн действуют такие законы. Ведь дело было не в сумме ущерба, а в том, что человек осмелился пойти против заветов Эннори. Тем самым даже мелкая кража в Энноранн рассматривалась не как преступление против собственности, а как преступление против самого Эннори. И наказание за это не могло быть мягким.

Эрклион знал, что к рядам его последователей, уверенно шагающих к столице, присоединяются и иностранцы, включая даже и садартийцев. Хотя Эрклион после встречи с Салерди перестал быть столь уж предвзятого мнения насчёт садартийцев. Другое дело, что неизбежно в рядах эннориан появлялись и шпионы, и провокаторы. Но с этой напастью эннориане справлялись сами. Эрклиону даже почти ничего не пришлось делать. Вера эннориан в Эрклиона была сильна, и на провокации они не поддавались, а шпионам всё равно нечего было вызнавать. Эрклион и так ни от кого не скрывал своих планов. По крайней мере, тех планов, о которых он хоть кому-то говорил.

В один из дней к Эрклиону пришёл очень необычный гость. Тот, кого он меньше всего ожидал увидеть в ближайшее время. Ещё утром Эрклиону сообщили, что его хочет видеть какой-то паломник, имеющий при том важную весть, и Эрклион позволил привести паломника прямо к нему. Он ожидал увидеть очередного убийцу или посланника от рэ-Митсу, но незваный гость оказался гораздо интереснее.

– Чтец! – воскликнул Эрклион, едва завидев паломника.

– Имена меняются, – ответил Чтец, не поздоровавшись. – Вот раньше был Эрклион, а сейчас Эннори, и они разные.

– Что ты хочешь этим сказать? – грозно спросил Эрклион, но он понимал, что на прямой вопрос Чтец всё равно никогда не ответит.

– Я хочу сказать. И я хочу идти с тобой.

– И долго ты со мной будешь идти?

– Только пока ты больше Эрклион, чем Эннори.

Эрклион покачал головой и разрешил:

– Хорошо. Иди. При условии, что ты всегда будешь неподалёку от меня.

– Я и так слишком близок к тебе, даже когда я этого не желаю, – заметил Чтец, и Эрклиону показалось, что он слышит некоторую грусть в его голосе. Хотя тон Чтеца никогда не мог быть надёжным свидетельством его настроения. Эрклион не стал больше задавать никаких вопросов и продолжил движение, окружённый группой преданных эннориан. На Чтеца они поглядывали с опаской, но Эрклион не давал им повода думать, будто Чтец представляет опасность.

– Как ты жил все эти годы, пока меня не было? – в какой-то момент Эрклион решил прервать молчание.

– Слушал, запоминал, учился. Ждал.

– Ждал меня?

– Да. И боялся.

– Что я снова попробую от тебя избавиться?

– Тяжело быть братом совершенного человека.

– Ты и вправду считаешь нас братьями? – Эрклион с трудом сдержал возмущение.

– И ты считаешь. Именно поэтому ты и хотел, чтобы меня больше не было.

– А я смотрю, тебе уже лучше. Говоришь почти связно.

– Я всегда говорю связно, – возразил Чтец. – Просто иногда то, что я говорю, не совпадает с тем, что вокруг меня. А сейчас всё совпало.

– Надолго ли?

– Задай этот вопрос себе. Надолго ли ты здесь?

– В Энноранн, на Шенивашаде – да, – ответил Эрклион, не раздумывая.

– Ты ведь так уже думал раньше? – спросил Чтец, и этот вопрос Эрклиону очень не понравился.

– Ты хочешь сказать, что мне угрожает опасность? – уточнил Эрклион.

– Если я хочу это сказать, то почему я это прямо так и не говорю?

– Откуда мне знать, ты всегда был странным.

– Я бы сказал, с рождения. Но когда оно было, наше рождение?

Эрклион остановился и пристально посмотрел в глаза собеседнику. Сейчас в его взгляде не было тех следов безумия, которые можно было обычно увидеть. Чтец смотрел на Эрклиона столь же прямо и осмысленно, как и он на него.

– Что всё это значит? Ты не Чтец? Отвечай! – хватая Чтеца за плечи, потребовал ответа Эрклион.

– Может, уже и не Чтец. Может, уже Рассказчик, – ответил Чтец, сбрасывая руки Эрклиона. Кто-то из эннориан дёрнулся, чтобы помочь Эрклиону, но тот жестом остановил его.

– И чего же тебе так резко похорошело?

– Сосредоточение. Ненадолго. Я пришёл предупредить тебя, пока могу.

– Предупредить? О чём? Мне грозит опасность?

– Опасность грозит Шенивашаде. Останови свою армию.

Эрклион только фыркнул в ответ.

– У меня нет армии! – воскликнул он.

– Вот она, идёт, – не согласился Чтец, проводя рукой вокруг себя, указывая Эрклиону на эннориан повсюду.

– Но у них нет оружия, – парировал Эрклион.

– Не оружие делает армию армией, а полководец, – не сдавался Чтец. – У них есть ты, и этого достаточно.

– Я должен уйти?

– Уходить не надо. Надо остановиться.

– Зачем?

– Ты хочешь превратить Шенивашаду в своё вечное царство. Ты убьёшь её. Не будет разнообразия, не будет новых идей. Не будет свободы.

– Это именно я принёс людям свободу от Владельцев! – напомнил Эрклион. Он чувствовал, что общение с Чтецом вновь начинает его раздражать.

– Скоро ты установишь такой порядок, что при Владельцах и то было больше свободы, – мрачно пророчествовал Чтец.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, что ты говоришь людям. Я слушаю и понимаю. И вижу будущее, к которому приводят такие слова.

– Ты здесь для того, чтобы остановить меня?

– Я здесь для того, чтобы уговорить тебя остановиться. Если ты войдёшь в столицу, пути назад уже не будет. Ни для тебя, ни для Шенивашады.

– А если я откажусь?

Чтец замолчал, уставившись себе под ноги. Но Эрклион знал, что ему ещё есть что сказать. И действительно, Чтец прошептал:

– Тринадцать раз…

– Что? – Эрклион прекрасно расслышал Чтеца, но всё равно переспросил. Он даже знал, о чём именно говорит Чтец.

– Тринадцать раз ты подсылал ко мне убийц. Все они сгинули. Очень не скоро ты успокоился. Ты всегда чувствовал угрозу от меня. И сейчас чувствуешь. Это началось ещё в Рашехраате. Уже там ты избегал меня. А ведь мы дети одной силы…

– Не напоминай мне о Рашехраате. Я был там не так давно.

– Я знаю. Я не об этом хотел сказать. Я хотел спросить тебя, помнишь ли ты, для чего ты был создан?

– Теперь неважно, к чему меня готовили бывшие хозяева, их давно нет и я свободен!

– Они ошиблись с тобой так же, как и со мной. Но ошибка с тобой была гораздо опаснее. И ты знаешь, в чём была их самая большая ошибка?

– Нет, – честно ответил Эрклион.

– Сколько ни пытайся создать совершенное существо, а всё равно получишь человека. Человеческое в тебе оказалось сильнее того, что заложили Владельцы. Ты не любишь людей, но ты чувствуешь себя человеком. А не тем, кем хотели тебя видеть они, Владельцы.

– Почему ты думаешь, что я не люблю людей? – возмутился Эрклион. – Всё, что я делаю, я делаю ради них!

– Ты отправляешь безоружных людей штурмовать столицу. Многие из них погибнут, и ты это знаешь. Хочешь, я скажу тебе, какое количество людей погибнет? Я уже посчитал.

– Не надо мне твоих подсчётов. Люди могут гибнуть ради великой цели. Это нормально. Гораздо хуже, когда они гибнут бесцельно. Однажды мы уже свергли Владельцев, – Эрклион не успел закончить предложение, поскольку Чтец торопливо перебил его:

– Но ты до сих пор идешь дорогой, на которую тебя направили Владельцы.

– Как я могу идти по их дороге, если их больше нет?

– Вспомни, Эрклион. Просто вспомни. Чего ждали от тебя они, и чего добиваешься сейчас ты? Власть, вечная власть над миром. Которую они хотели получить через тебя. И к которой ты идёшь даже тогда, когда их нет. Это они в тебя заложили. Ты не успокоишься никогда. Пока вся Шенивашада не падёт к твоим ногам. Владельцы не подумали, что ради этой власти ты пройдёшь и по ним. Но ты пройдёшь не только по ним. Ты пройдёшь и по всем этим людям. Ты бы и по себе прошёл, если бы представился случай.

Яркие воспоминания нахлынули на Эрклиона. Усыпальница, другой он, острый Зоронтал, отсекающий страшную голову от иссохшего тела…

– Замолчи, Чтец, замолчи! – закричал Эрклион, взявшись за голову.

– Я задел что-то важное, – вскользь отметил Чтец, и продолжил. – Я призываю тебя остановиться. Иначе Шенивашада будет защищаться. А ты ещё не знаешь, как она умеет защищаться?

– Кто ты такой вообще? Ты не похож на того Чтеца, которого я знал. Ты подослан рэ-Митсу?

– Нет. Я если кем-то и подослан, то самими Владельцами. Интересно, что они-то этого и не знали.

– Что же с тобой вдруг произошло такого, что ты приобрёл ясность мысли, ещё раз спрашиваю?

– Пока тебя не было, я многому научился. Ты ведь знаешь, почему я такой. Они хотели сделать тебя очень умным, но в итоге получился я. Они не знали, как это сделать. Решили, что мозг должен работать интенсивнее, чем у обычного человека. Но что они знали про мозг обычного человека?

– И зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Я научился замедлять работу мозга. До нормальной скорости. Надо просто употребить нужную смесь из растений. Обычный человек будет одурманен, заснёт, а я стану как обычный.

– Очень интересный способ. Ты наелся этой дряни и пришёл поговорить со мной для того, чтобы предостеречь меня от каких-то страшных последствий?

– Да, Эрклион. Всё точно так. Я наелся этой дряни, она позволяет мне говорить сейчас с тобой на твоём языке, но она отравляет мой организм. Скоро мне станет очень плохо. Долго я так не выдержу, поэтому лучше послушай меня прямо сейчас.

– Сколько у нас осталось времени, пока ты ещё будешь опустившимся до моего уровня? – с нескрываемым раздражением спросил Эрклион.

– У нас есть ещё часа три, не больше. Потом я вернусь к своему обычному состоянию, ещё и с тошнотой и головными болями.

– Хорошо. Три часа. Я послушаю, – Эрклион немного успокоился и решил, что три часа послушать Чтеца всё-таки можно. Тем более что в переходах от города к городу заняться особо было и нечем. – Но я буду слушать только то, что сам хочу узнать. Расскажи мне для начала, что это были за пророчества, которые ты мне рассказывал в Туманье?

– Это не мои пророчества, – признался Чтец.

– Я догадался. Ты Чтец, а не пророк.

– Это были народные пророчества. Они ходят от человека к человеку, приобретая законченную форму. Никто уже не знает, кто первый произнёс эти пророчества, кто придал им нынешнюю форму.

– Там что-то было про пробуждение. Что мир прекратит своё существование после моего пробуждения. Но вот я проснулся, а мир всё ещё стоит, где стоял.

– Пророчества всегда туманны. Часто ложны.

– То есть ты и сам признаёшь, что всё это может быть полной чепухой?

– Многое из того, что я говорю в своём обычном состоянии, является чепухой с точки зрения других людей. Или даже всего мира. И только для меня всё это имеет значение. Я говорю так потому, что не могу сказать по-другому. А это очень веская причина.

– Ладно, Чтец, давай сейчас только по существу. Почему я угроза для Шенивашады?

– Ты был угрозой для Шенивашады всегда. Сначала появились Владельцы, и они тоже были угрозой. Тогда появился ты, чтобы избавить Шенивашаду от Владельцев. Но когда не стало Владельцев, в угрозу превратился ты. Ты чужеродный элемент для Шенивашады, и она это чувствует. Поэтому Шенивашада избавилась и от тебя. Но что-то пошло не так, и ты вернулся. Теперь ты ещё большая угроза.

– Чтец, ты говоришь так, будто Шенивашада – живое мыслящее существо.

– Но ведь это так и есть. Она живая и мыслящая. Но она живёт и мыслит гораздо медленнее, чем мы, поэтому и действует она медленнее.

– Чтец, я удивлён, что ты несёшь подобный бред даже сейчас. Ты же должен знать, что Шенивашада – всего лишь кусок материи в бесконечном космосе.

– Ты и я тоже куски материи, но это не мешает нам жить и мыслить. В конце концов, что мы знаем о жизни?

– Достаточно знаем. А Шенивашада – это всего лишь земля под ногами. Это всего лишь место, где мы все живём.

– То есть ты не хочешь прислушиваться ко мне?

– Чтец, я не знаю, зачем ты мне всё это говоришь сейчас. Если ты во всём прав, я всё равно не смогу остановиться. Если же ты не прав, мне не нужно останавливаться. Ты это понимаешь?

Чтец задумался, а потом согласился:

– Да, действительно. Это я упустил из внимания.

– Так что же ты теперь будешь делать?

– Уйду. С сожалением, что тебя не удалось переубедить.

– Что, просто уйдёшь?

– Уйду. Это наша последняя встреча, Эрклион.

– Как же это возможно, если мы всегда сталкиваемся с тобой?

– Я устал жить, Эрклион. Я прожил гораздо дольше тебя, и каждый день мне приносил боль. Вся информация сыплется ко мне в голову, каждый миг моей жизни. И я ничего не забываю. И не могу остановиться, не могу не запоминать. Я должен увидеть всё, изучить, запомнить во всех деталях. Я не живу. Я коплю информацию. Но для кого, для чего? У этого нет цели. Ты зря боишься меня, Эрклион. Мы слишком разные, всё же. Я собираю воспоминания, ты собираешь власть. Мне не стать тобой, тебе не стать мной.

– Мне не нравятся твои слова, – произнёс Эрклион, на всякий случай отдаляясь от Чтеца. Он вдруг почувствовал, как Тзай вокруг него пришла в движение. Чтец прошёл ещё пару шагов и тоже остановился, обернувшись лицом к Эрклиону.

– Я не знаю, почему Владельцы оставили мне жизнь. Обычно они уничтожали неудачные экземпляры.

– Да, ты прав, – сказал Эрклион, припоминая инкубатор 5А и историю его дежурного.

– Но я сумел в конце концов понять, зачем я жил. Я жил, чтобы остановить тебя ради будущего Шенивашады.

– Что ж, пожалуй, здесь всё же я был прав, – заметил Эрклион, напрягаясь. Он не знал, что сейчас устроит Чтец, но концентрация Тзай вокруг всё быстрее и быстрее возрастала. Чтец умел обращаться с Тзай даже лучше самого Эрклиона, и это было для него большой новостью.

– Эрклион, Шенивашада должна залечить раны. Для этого всё наследие Владельцев должно уйти. И мы с тобой тоже. И тзай-тарры.

– И что же ты предлагаешь? – спросил Эрклион, отступая на шаг назад. И, как выяснилось тут же, не зря.

– Очищение огнём, – воскликнул Чтец и бросился на Эрклиона. Чтец хотел заключить Эрклиона в объятья, но Эрклион успел в последний момент отскочить и, кувыркнувшись, оказаться за спиной Чтеца. Эрклион резко обернулся, но Чтеца он уже не увидел. Вместо этого он увидел ярчайшую вспышку. Эрклиона обдало небывалым жаром; раздался оглушающий взрыв, и его отшвырнуло в сторону.

– Эннори не может нас покинуть! – услышал Эрклион приглушённый голос.

– Но ты же видел, как он выглядит, – произнёс кто-то другой. – На нём сгорела вся одежда. Он в жутких ожогах. Лекарь сказал, что с такими ожогами невозможно выжить.

– Эннори не раз доказывал, что способен совершать невозможное, – настаивал на своём первый голос.

– Братья мои, я сделал всё, что было в силах человеческих, – произнёс третий голос. – Я перевязал его повязками с заживляющей мазью. Я верю, что Эннори вернётся к нам. Говорят, он недавно поднялся после страшной раны печени. Никто из людей не смог бы так.

– Да, Эннори – не человек, – согласился первый голос.

– Человек, – возразил второй. – Но великий человек. Именно этому он и учит нас, простых людей – стать такими же великими, как и он сам.

– Что ты говоришь такое? – зашипел первый голос. – Как можно стать равным Эннори?

– В этом и есть смысл его учения, – не сдавался второй голос. – Мы все должны стать такими же совершенными людьми, как и он сам.

– Когда он очнётся, мы спросим у него, – попытался примирить спорщиков третий голос. – Тогда-то всё и встанет на свои места.

– Даже совершенный человек не сможет пережить такие раны, – бросил напоследок второй голос, и Эрклион услышал, как все трое удалились.

Эрклион попытался открыть глаза, но что-то помешало ему. Он попытался поднять руку, чтобы ощупать своё лицо, но и это ему не удалось. Всё тело было сильно обожжено, и хотя он мог контролировать чувство боли, но повреждённые ткани отказывались двигаться. Теперь ему предстояло лежать так несколько дней. Несколько дней, когда его визит в столицу откладывался. Рэ-Митсу вполне мог использовать это время для того, чтобы подготовиться к пришествию эннориан. Но ничего тут уже не поделаешь. С помощью Тзай можно было залечить раны, но не мгновенно, а тем более, столь обширные.

Чтец применил последнее средство. Обратил всю Тзай, какая была ему доступна, во всесокрушающий взрыв. Сколько при этом погибло верных эннориан, Эрклион даже боялся себе представить. Да, Эрклион в самую последнюю секунду инстинктивно успел предпринять кое-какие защитные меры, и только это спасло его от куда более страшных ран. Чтец знал, что делать, чтобы нанести наибольший ущерб. Неизвестно, отдавал ли он себе отчёт в том, что Эрклиона всё равно не удастся убить таким способом. Скорее всего, не отдавал.

Эрклион не без удовлетворения признал, что ранее он всё-таки был прав насчёт Чтеца. От него исходила угроза. И устранить его надо было ещё тогда… Надо было довести дело до конца. Чтец наверняка знал про исчезновение Эрклиона гораздо больше, чем говорил. Он вполне мог сохранить какие-то важные знания, полученные от Владельцев. Вернее даже можно было с уверенностью сказать, что он их хранил. Пока не унёс с собой в небытие.

Но с другой стороны, одной проблемой стало меньше. А взрыв, не убивший Эрклиона, только укрепит веру в него эннориан. Так что, в конечном итоге, Эрклион победил в своём давнем противостоянии. Главное только не упустить момент и успеть воспользоваться плодами этой победы.

Всю ту чушь, которую Чтец нёс насчёт Шенивашады, Эрклион пропустил мимо ушей. Чтец явно был безумен, с первого дня своего и до последнего. А дурманящие травы, которые он повадился жевать, окончательно лишили его рассудка. Неизвестно, что ему привиделось там, в бреду, но так трагично и саркастично то, что он-то считал себя в моменты бреда совершенно нормальным. Более нормальным, чем обычно. Но зачем пытаться стать тем, кем ты не являешься? Может быть, если бы Чтец просто решил стать вместилищем знаний, действительно полезных знаний, они с Эрклионом и стали бы соратниками. Но Чтец предпочёл видеть в том даре, которым наградили его Владельцы, только проклятие. Он мог бы уйти жить в библиотеку Эньши-Эннорен, и стал бы самым учёным из людей. К нему за советом съезжались бы со всей Шенивашады. Но он предпочёл стать бродячим оборванцем, слушающим в задымлённых кабаках пьяные бредни всякого сброда. И на такой пище взрос его разум. Итог был неудивителен.

Каждый должен быть на своём месте. Такие размышления в очередной раз подвели Эрклиона к мысли о том, как важен порядок во всём. И скоро он собирался навести на всей Шенивашаде порядок. Порядок, какого Шенивашада не знала прежде никогда.

***

Мощнейшие двери отделяли Итуэдоз от обиталища Магистра. Не было никаких шансов взломать эти двери, разве что разрушив вместе с ними и саму башню. И никаких замков или прочих запорных механизмов тоже не было видно. Скорее всего, двери эти открывались только тогда, когда того хотел сам Магистр. И если Магистр не был настроен принимать гостей, то никто бы и не смог потревожить его покой.

– Что будем делать? – спросил Миран. – Давай, Эрия, соображай. Ты же умная.

– Ладно тебе, Миран, ты не глупее меня, – отозвалась Эрия. – Так что не думай, что я и тут всё за тебя сделаю.

– Всё ещё сердишься на меня за то, что я отправил тебя разбираться с этим осиным гнездом? – Миран усмехнулся.

– Не нахожу в этом ничего смешного, – совершенно серьёзным тоном ответила Эрия. – Ты должен понимать, что это чуть было не стоило мне жизни. А может, уже и стоило. Только я об этом не знаю.

– То, что у тебя было по возвращении в Итуэдоз, жизнью назвать сложно, – заметил Миран, и Эрие не понравился его тон.

– Ты следил за мной? – строго спросила она.

– Не было нужды за тобой следить. Тзай-тарры такие сплетники, что сами всё выложат первому встречному.

– Неужели жизнегубы верят каким-то слухам?

– Слухов на пустом месте не бывает. Всегда есть какая-то правда, которая стоит за ними. Так что слухи всегда являются отражением правды, пусть и искажённой. У нас есть знатоки, которые могут выбрать крупицы правды из любых сплетен. Но в твоём случае это и не было нужно. И так всё на поверхности.

Эрия в ответ только фыркнула. Миран негромко рассмеялся.

– Ну вот, твоя реакция только подтверждает нашу правоту! – сквозь смех, произнёс он.

Эрия сурово посмотрела на него и жёстко проговорила:

– Не понимаю причин столь бурного веселья.

– Лучше умереть с улыбкой, чем жить с кислой миной, – объяснил свою позицию Миран. – Нет, ты бы видела себя… Похоже, ты все зеркала из своих апартаментов вынесла, потому что не знаю, как бы ты смогла смотреться в зеркало каждый день с таким выражением лица.

Эрия, услышав эти слова, почувствовала, как её заполняет злость. Злость на тзай-тарров, на жизнегубов, на бесцельные интриги, на Мирана и более всего – на Тагура. Хотя она сейчас и не смогла бы чётко сформулировать, в чём здесь был виноват Тагур, но на него она злилась сильнее всего.

– Хватит, Миран! – повысив голос, резко пресекла его веселье Эрия. – Давай лучше сообразим, как открыть эту дверь.

Миран пожал плечами.

– Попробуй постучать, – предложил он. Эрия бросила на него испепеляющий взгляд, но, тем не менее, послушалась. Она подошла к двери и несколько раз требовательно ударила в неё. Никакого ответа не последовало.

– Ну, не сработала твоя идея, – злорадно сказала она. – Придумай что-нибудь новое.

– Могу взрывчатки принести. Только не поможет это. Двери с виду очень уж крепкие. Может быть, даже крепче этого коридора. Так что от взрыва нас тут завалит, а двери так и останутся стоять.

– Должен же быть хоть какой-то способ эти двери открыть с этой стороны? Может, быть, ключ к отпиранию дверей в кабинете Ран-Ир-Раннара? – предположила Эрия.

– Сильно не уверен, – усомнился Миран. – Я бы предложил лучше повнимательнее изучить дверь. Каждый её фрагмент. Возможно, здесь есть какой-то потайной механизм.

Эрия, за неимением лучших идей, согласилась. Они вдвоём принялись осматривать и ощупывать дверь, пытаясь обнаружить что-то, что выбивалось бы из общей картины. Хотя бы какую-то царапину, какую-то потёртость. Но всё было тщетно. Двери были абсолютно монолитны. И непреступны.

И когда Эрия, отчаявшись уже решить эту проблему, махнула рукой и собралась отправиться отдохнуть, двери вдруг со скрежетом отворились. За дверьми стоял человек с мечом на поясе, закованный в броню с ног до головы, в глухом шлеме, открывающем лишь небольшие прорези для глаз. Эрия ошарашено уставилась на диковинное зрелище. Такого рода экипировку она ещё никогда не видела. Без сомнения, это был стражник из личной гвардии Магистра. Эрия отметила, что он был абсолютно непроницаем для Тзай и выглядел с этой точки зрения так же, как выглядел бы и простой металлический доспех. Что ж, не лишняя предосторожность, учитывая, что стражники должны стеречь Магистра в первую очередь от тзай-тарров. Таких же, как сама Эрия.

– Ран-Тар-Эрия может пройти к Магистру, – раздался голос стражника. Из-за металлического шлема он звучал гулко и безжизненно. Казалось, шлем съедает все интонации человеческого голоса.

– Ааа… Миран? – робко спросила Эрия. Стражник повернул голову на Мирана, и затем произнёс:

– Он тоже может пройти. Но к Магистру его не допустят, – стражник отошёл в сторону, открывая путь. Миран и Эрия переглянулись.

– Повезло? – полувопросом-полуутверждением сказал Миран.

– Не знаю. Давай пока просто пойдём вперёд.

Миран кивнул, и они вместе перешагнули порог. Коридор, ведущий вглубь скалы, наверное, прямо к покоям самого Магистра, выглядел неприветливо. Во-первых, здесь было довольно темно, лишь едва-едва светились тусклые световые панели на потолке. Поэтому Эрия не отказалась бы взять с собой светильник. А второй проблемой был воздух. Застоявшийся, неживой. Как в помещении, которым очень долго не пользовались. Как в её собственных апартаментах после возвращения из скитаний. Но здесь были люди, стражники Магистра. Неужели они не дышат, неужели не нуждаются в притоке свежего воздуха? Неподвижно стоящие в специальных нишах, они казались бы статуями, если бы не провожали Мирана и Эрию поворотами голов, когда те проходили мимо.

Идти вперёд в такой обстановке было жутковато. У Эрии возникло такое чувство, что она идёт в царство мёртвых. Или даже уже туда попала. Эрия взглянула на лицо Мирана. На нём не отображалось никаких эмоций, и это и было странно, поскольку совсем недавно Миран был весел и блистал своим специфическим остроумием. Наконец, Эрия всё же решилась прервать молчание, чтобы немного развеять ту гнетущую атмосферу, в которой они оказались.

– Миран, как ты думаешь, когда в последний раз по этому коридору ходили тзай-тарры?

– Не знаю насчёт тзай-тарров. Жизнегубы не ходили по этому коридору никогда, это точно, – отозвался Миран.

– Ясно, – ответила Эрия, хотя сейчас ясно не было ничего. – А что ты думаешь насчёт длины этого коридора? Далеко ли нам ещё идти?

– Скорее всего, Магистр закопался очень глубоко, – поделился мыслями Миран. – Он ведь очень опасается за свою вечную жизнь. Ты знаешь, нас, жизнегубов, с детства приучают не то что не бояться смерти, но и готовиться к ней. Для жизнегуба смерть, ни своя, ни чужая, не должна быть значимым событием. В конце концов, все умирают. Но когда ты бессмертен, у тебя, скорее всего, будет другой взгляд на вещи.

– Не знаю, Миран. Мне смерть не кажется таким уж нормальным явлением, – возразила Эрия. – Пытаться сберечь свою жизнь естественно.

– Да, и это удивительно, – согласился Миран.

– Почему удивительно? – недоумевала Эрия.

– Разве ты станешь играть в игру, в которой заведомо проиграешь? Вряд ли. Вот и с жизнью то же самое. Зачем особо бороться за неё, если всё равно умрёшь в итоге?

– Не знаю… – призналась Эрия. – Наверное, так мы просто устроены.

– А ты не слышала легенду о том, что изначально все люди были бессмертны, не умирали от старости и были вечно молодыми, но Владельцы отняли у них этот дар? И именно оттуда, из времён бессмертия и тянется борьба за свою жизнь. Тщетная борьба.