Текст книги "Тени Шенивашады. Книга вторая"

На собрание Совета Солень постарался приехать как можно раньше. Лишь несколько магнатов опередили его. На Георга никто не бросал косых взглядов, и казалось, что уже успевшие приехать ничего и не знают о том, какова будет повестка дня. Это внушало определённые надежды. Жаль только, что и сегодня Тагур не захотел присутствовать на собрании. На самом деле, тут уж Тагур был прав, он сам не являлся магнатом, и потому без приглашения Совета просто так прийти на заседание не мог. Хотя Солень считал, что он бы сумел найти повод провести сюда Тагура – например, в качестве личного секретаря.

Георг прошёл к месту, которое обычно принадлежало ему на собраниях, и увидел, что здесь по-прежнему три кресла, а не два. Это тоже было хорошим знаком. Значит, триумвират ещё не превратился в дуумвират. Значит, ещё можно биться, и возможно, Севастьян и Трифон его поддержат. Они неглупые люди и должны понимать, что если сейчас свалят Соленя, то следом примутся и за них. Ведь если из Совета уходит неравновесный Солень, то тогда следующими кандидатами на неравновесность становятся сами Маурел и Альтамас.

Георг уселся на своё место и принялся перечитывать заметки, написанные накануне собрания. Нужно было освежить в памяти всё, что может помочь сегодняшней защите. Георг нервничал, ставки были слишком высоки. Сегодня всё зависело от него и только от него.

– Ты как всегда раньше всех, – произнёс Севастьян. Георг настолько погрузился в свои размышления, что даже не заметил, как тот подошёл.

– Здравствуй, здравствуй, Севастьян, – Георг поднялся, чтобы поприветствовать Альтамаса. – Рад, что и ты прибыл так рано. Ты знаешь, о чём мы сегодня будем говорить? Меня не известили.

– Георг, ты всегда и сам так же поступаешь, когда решаешь важные вопросы – никого не извещаешь, – с укором произнёс Севастьян. – Да ты, я уверен, и так знаешь, зачем мы все здесь собрались сегодня.

– Неравновесность? – высказал Георг своё давнее предположение.

– Да.

– Кто обвинитель? – поинтересовался Солень.

– Обвинителем будет Трифон, – ответил Севастьян. – Соответственно, я буду защитником.

– Что ж, из Трифона получится хороший обвинитель, – заметил Георг.

– Думаю, да, – согласился Севастьян.

– А защитник мне сегодня особо и не нужен, – сообщил Георг, погружаясь в свои записи.

– Такова процедура, Георг, – напомнил Севастьян, усаживаясь на своё место. – Если есть обвинитель, то должен быть и защитник.

– Хорош защитник, даже не удосужился связаться со мной до этого собрания, – с нескрываемым неодобрением произнёс Георг.

Альтамас со вздохом ответил:

– Я сам только сегодня узнал, о чём пойдёт речь. Вот, посмотри, – он протянул Георгу бумагу.

– Что это? – Георг непонимающе уставился на бумагу.

– Моя защитная речь, – ответил Севастьян. – Сегодня утром мне передали. От Совета.

– Меня что, будут обвинять и защищать по заранее написанным бумажкам? – удивился Георг.

– Боюсь, что так, – подтвердил Альтамас.

– Но ты же понимаешь, что это полный бред? – воззвал Солень к рассудку Севастьяна.

– Разумеется, – согласился Севастьян.

– Абсурд какой-то! – возмутился Георг.

– Не абсурд, а скорее свидетельство того, что всё уже решено, – поправил Альтамас.

– Кем решено? – Солень недоумённо посмотрел на Альтамаса.

– Советом.

– Но разве Совет – это не мы трое? – обведя рукой места триумвирата, задал вопрос Георг.

– Нет, Георг, это не мы. Мы так долго крутили Советом, как хотели, что привыкли думать, что именно мы здесь всё решаем. Но Совет – это не мы. Куча мелких магнатов, кто своими голосами могут свалить любого из нас – они и есть Совет.

Георг не нашёл, что ответить на это. Севастьян был прав. Триумвират стал слишком беспечен, слишком привык к тому, что их слово здесь решающее, но правила игры всё же были другие. Пока об этих правилах никто не вспоминал, триумвират мог делать всё, что хочет. Но сейчас нашёлся кто-то, кто знал все правила. Знал их, наверное, даже лучше, чем сам Георг.

Трифон пришёл уже почти перед началом собрания, и выглядел он мрачнее тучи.

– Вы знаете, что выкинули эти выскочки? – вместо приветствия сразу начал Трифон, бросая на стол конверт. Георг даже не стал раскрывать его, а сразу предположил:

– Обвинительная речь?

– Да, Владелец их побери! – рявкнул Трифон.

– Ну что ж, Севастьян уже ввёл меня в курс дела, – сообщил Георг.

– Как вы думаете, господа, почему именно нам дали такие интересные роли? – поинтересовался Севастьян.

– Наверное, ждали, что мы откажемся, – высказал свою догадку Трифон. – И попадём в ловушку.

– Да, если бы ты или я отказались, то это сразу бы поставило вопрос о верности Совету, – согласился Севастьян.

– Господа, это всё действительно очень похоже на хитрую ловушку, – заметил Солень. – Вам уже написаны речи, ваше дело их только прочитать, а решать всё равно будет Совет. Решать будет так, как надо, и наши действия здесь вряд ли на что-то повлияют. Ты, Трифон, можешь разыгрывать косноязычного болвана, а ты, Севастьян, можешь заливаться соловьём, но всё равно Совет проголосует так, как уже решено.

– Атака направлена явно против нас всех, – дополнил Севастьян. – Если сейчас Совет избавится от Георга, потом возьмутся и за нас.

– Как они вообще всё это умудрились провернуть? – задался вопросом Трифон. – Мы ведь здесь всегда и всё решали.

– Вот именно так и умудрились. Мы потеряли бдительность, стали думать, что мы здесь распоряжаемся всем, – ответил Георг. – Но на самом деле это не так. Раньше нам лишь позволяли распоряжаться. Сейчас у нас эту возможность отняли.

– Ты думаешь, нас уже давно загоняли в эту ловушку? – удивился Трифон. – Несколько лет?

– Не знаю, Трифон, – произнёс Георг. – Мне самому мысль о том, что всё это было рассчитано очень давно, кажется невероятной.

– Но факт в том, что раньше мы никогда не имели дело с Советом как с единым целым, а теперь вдруг весь Совет выступил против нас, – заметил Севастьян.

– Совет, про который ты так много сегодня говоришь, это лишь кучка несобранных магнатов всех мастей, – не согласился Георг. – Я уверен, что за всем этим стоит либо один человек, либо небольшая группа. У этого движения против нас есть центр, и мы должны найти его.

– Не найдём, – неожиданно заключил Трифон. – Они или он не покажутся. Лишнее это. На виду сегодня будем только мы.

– Соглашусь с Трифоном, – проговорил Севастьян. – У того хода, чтобы сделать именно нас обвинителем и защитником, есть и ещё одно назначение – не дать нам возможности выйти на зачинщиков. Если бы сегодня в ключевые фигуры выбрали кого-то другого, мы бы сразу начали к нему приглядываться. А так – зацепок у нас нет.

– А может, нам надо начать приглядываться друг к другу? – ехидно предложил Георг.

– Это тоже часть их плана – посеять среди нас разногласия и недоверие, – пояснил Севастьян. – Мы ведь и сами так не раз делали, мы все эти ходы знаем.

– Ты, Владелец тебя ухвати, прав! – выпалил Трифон.

– Господа, давайте про Владельцев сегодня не будем, – поморщился Георг. – И без них тошно.

– До начала собрания у нас осталась всего несколько минут, давайте-ка лучше ещё раз прочитаем, что тут нам понаписали, – предложил Севастьян. Трифон молча кивнул, и на некоторое время они погрузились в чтение.

– Начинаем, – шепнул Севастьян и встал со своего кресла. Георг окинул взглядом зал: пустого места в нём не было. Хоть тема собрания и не была заявлена в приглашении, но, если правильны были догадки триумвирата, все и так знали, зачем нужно быть здесь и что от них требуется.

– Уважаемые господа магнаты, уважаемый Совет, – начал Севастьян. – Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы обсудить крайне важный вопрос, который касается всего делового мира Вилении, и в первую очередь – нас с вами. Сегодня мы собрались для того, чтобы решить: стал ли Георг Солень, уважаемый магнат, неравновесным, или нет. В силу сложившихся обстоятельств, вести собрание, равно как и осуществлять защиту Георга Соленя, буду я. С обвинением выступит Трифон Маурел – такова воля Совета. Итак, Трифон, вам слово.

Трифон встал со всего места, взял в руки бумагу и зачитал:

– Магнат Георг Солень обвиняется в том, что своими действиями он нанёс непоправимый ущерб деловому миру Вилении, став неравновесным и нарушив тем самым принцип равных возможностей для всех магнатов. В качестве основного доказательства прошу принять тот факт, что именно Георг Солень получил право на добычу тзай-тана на территории Вилении, тем самым получив возможность вмешиваться в дела любых магнатов, мешающих ему в этом, посредством помощи Великого князя. Георг Солень встал выше других магнатов: если все магнаты взаимодействуют исключительно на принципах взаимной выгоды, то Георг Солень начал действовать через силовое принуждение. Среди собравшихся уже есть немало тех, кто лично столкнулся с такими действиями со стороны Соленя. Угрожая магнатам силовым вмешательством со стороны князя, Георг Солень получает доступ к чужим землям для добычи на них тзай-тана. При этом хочу напомнить вам, что по деловым обычаям Вилении Георг Солень должен был бы предложить таким магнатам более выгодные условия сотрудничества, но он не делает этого, предпочитая в любых трудных для себя ситуациях взывать к авторитету Таннедер-Ир или к военной силе князя.

«Если бы эти идиоты соглашались на нормальные условия, мне не пришлось бы вспоминать князя», – думал Солень. – «Но они требуют такую бешеную оплату, которую даже я предложить не могу».

– Всем известно, что добыча тзай-тана отравляет землю, на которой проводится, – продолжал читать Трифон. – Таким образом, изымая богатства, которые фактически принадлежат другим магнатам, Георг Солень своими действиями ещё и ухудшает состояние их имущества. Принимая во внимание приведённые выше факты, а также учитывая, что Георг Солень уже невероятно обогатился на добыче тзай-тана, прошу признать магната Георга Соленя неравновесным с исключением из Совета, изъятием всего имущества и пропорциональным его разделением среди членов Совета. Спасибо за внимание.

Зал очень внимательно вслушивался в каждое слово Трифона. Прегрешения Георга действительно были велики по виленским меркам. И пускай настоящих случаев, когда Георгу пришлось бы силой искать путь к месторождениям тзай-тана на чужих землях, было всего три, но сейчас у многих создалось впечатление, что это массовое явление. Не зря в речи Трифона не было сказано ничего о конкретных случаях. Совет, как и любое большое собрание людей, руководствовался не логикой, а эмоциями – уж кому-кому, а Соленю это было прекрасно известно.

– Слово предоставляется защите, – поднявшись с кресла, заговорил Севастьян. – Напоминаю, что защиту обвиняемого сегодня осуществляю я.

Георг хотел было заявить, что сам готов защищать себя, но заметил, что Севастьян не взял в руки бумагу, которую ему прислали. Значит, Севастьян хотел сказать что-то своё. Георгу, даже несмотря на ситуацию, было интересно узнать, что о нём скажет Альтамас, поэтому он передумал и позволил говорить ему:

– Мы уже выслушали доводы обвинения против магната Георга Соленя, но теперь я хотел бы напомнить вам о том, какие именно события привели к нынешнему положению вещей. Никто не станет отрицать, что поставки тзай-тана крайне важны для Таннедер-Ир, ведь именно тзай-тан нужен для отражения следующего вторжения Владельцев. И чем быстрее Орден наращивает свои запасы, тем лучше для всей Шенивашады. То есть Георг Солень выполняет работу, направленную не на личное обогащение, а на благо всего мира и всей Вилении, в частности. Кроме того, спешу напомнить уважаемому собранию, что Георг Солень сам не вызывался становиться ответственным за добычу тзай-тана, он был назначен таковым Великим князем. А Совет, спешу напомнить, его кандидатуру утвердил, несмотря на желание самого Георга Соленя остаться в стороне. Подумайте вот о чём: если бы не Солень, то кто вместо него смог бы организовать стабильную добычу тзай-тана в Вилении, пресекая контрабанду и постоянно наращивая объёмы поставок на Итуэдоз? Георг Солень был выбран для этой роли из-за своего опыта, а также потому, что он бы не стал использовать открывшиеся ему возможности для утверждения своей политической власти в Вилении. И заметьте, в тех обвинениях, которые сегодня были высказаны в адрес Георга Соленя, не было сказано ни слова о том, что он хочет стать равным Великому князю. Таким образом, я хочу сказать, что Георг Солень мужественно принял чрезвычайно тяжёлую роль ответственного за добычу тзай-тана, прекрасно понимая, с какими трудностями, в том числе и со стороны Совета, ему предстоит встретиться. Вы думаете, легко держать ответ перед тзай-таррами за контрабанду? Вы думаете, легко постоянно наращивать объёмы поставок, отчитываясь перед Великим князем? Кто из вас хотел бы оказаться на его месте, одновременно испытывающим давление со стороны князя, со стороны тзай-тарров и со стороны Совета? Я думаю, никто не пожелал бы себе такой судьбы. Да, в такой обстановке Георг Солень может порой поступать достаточно жёстко с другими магнатами, но это только потому, что вопросы взаимодействия по добыче тзай-тана у нас не проработаны. Я хочу предложить решение, которое устроит нас всех. Первое – разумеется, признать Георга Соленя невиновным в неравновесности. Второе – постановить все доходы от сбыта тзай-тана делить между магнатами в равных долях. И третье – разработать, наконец, единые процедуры предоставления доступа добытчиков тзай-тана на территорию других магнатов с учётом интересов всех заинтересованных сторон. На этом моя речь окончена, спасибо за внимание.

Альтамас слегка поклонился и вернулся на своё место. Георгу очень понравилось выступление Севастьяна. Он и сам, наверное, не смог бы сказать лучше. А ещё Георг с восхищением отметил, как здорово Севастьян вкрутил в речь защиты ещё и собственный интерес. Так, теперь, если Совет поддержит предложение Севастьяна, он просто так получит дополнительный источник дохода. А Георг вряд ли сейчас начнёт возражать против доводов, высказанных Севастьяном, понимая, что только заинтересовав магнатов общей выгодой можно спасти и Соленя, и триумвират. Но всё же Георгу было что сказать:

– Господа, я прошу слова, – поднимаясь произнёс Солень. – Сегодня много было сказано и против меня, и в мою защиту, и я должен признать, что и то, и другое – правда. Да-да, господа, вы не ослышались, я полностью согласен с доводами обвинения в мой адрес, равно как и с доводами защиты. Действительно, мне трижды приходилось прибегать к угрозам обращения к Великому князю для того, чтобы получить доступ к богатым месторождениям тзай-тана. Итуэдоз постоянно требует увеличивать поставки, а возможностей моих земель для этого явно недостаточно. И три раза мне отказывали в доступе, задирая цену до небес. Чтобы вы знали, о каких суммах идёт речь, скажу вам, что на такие деньги можно заново отстроить весь Кеторий. Конечно, вы можете сказать, что я зарабатываю достаточно для того, чтобы выплатить такую сумму. Но подумайте о том, что будет, если я начну платить так каждому? Моих средств явно не хватит на это. А что будет, если я буду платить так лишь некоторым? Тогда возникнет вопрос, чем же они лучше остальных, почему я плачу им такие бешеные деньги, а другие по сравнению с этим получают лишь крохи. И здесь я не могу не отметить, что за исключением трёх означенных случаев, во всех остальных случаях мне удавалось договориться с хозяевами или арендаторами земли о доступе к месторождениям. Поэтому я присоединяюсь к предложениям уважаемого Севастьяна Альтамаса и призываю признать меня невиновным и разработать процедуру доступа к залежам тзай-тана, которой будут придерживаться все. Я также согласен на разделение доходов от добычи тзай-тана между всеми членами Совета. Спасибо за внимание, я закончил.

Георг вернулся на своё место, а Севастьян, напротив, встал. Он сообщил, что доводы сторон оглашены, и Совет может приступить к голосованию. Если бы речь шла об обычном суде, никто бы так сразу не приступил к вынесению вердикта, но Совет был создан как раз для того, чтобы решать проблемы очень быстро. То, что когда-то казалось Георгу очень удобным, теперь играло против него. Магнаты же, услышав обе стороны, принялись в полголоса что-то обсуждать. Весь зал быстро затопил гул. Но само по себе то, что магнаты принялись что-то обсуждать, а не ринулись сразу голосовать, свидетельствовало о том, что Солень и Альтамас сумели посеять сомнения в головах присутствующих.

Потихоньку магнаты потянулись к кабинкам для голосований. Сначала шли лишь единицы, но постепенно поток нарастал. Сейчас они кинут туда либо чёрную, либо белую фишку, и чёрная фишка будет означать согласие с обвинением. Кабинок было мало, а желающих проголосовать – много, поэтому местами образовались неизбежные очереди. И в очередях не стихало обсуждение грехов и добродетелей Соленя, но сам Георг, к сожалению, со своего места ничего разобрать не мог.

Время, как и всегда в подобных ситуациях, тянулось медленно. Георг от нечего делать принялся перебирать свои записи. Это помогло ему отвлечься: он и не заметил, что голосование окончено, а Севастьяна приглашают провести подсчёт голосов. Из кабинок вынесли ящики, из которых на всеобщее обозрение высыпали фишки, и Севастьян принялся их раскладывать: чёрные в одну сторону, белые – в другую. Георг напряжённо вглядывался в то, как растут одноцветные кучки. Росли они примерно одинаково, и Солень понял, что всё будет решать лишь пара фишек. Так в итоге и случилось.

– Пятьдесят семь голосов против обвинения! – громко объявил Севастьян, и Георг сразу пал духом. Ведь вторая половина собрания была больше – вместе с триумвиратом Совет состоял из ста двадцати магнатов, но обвиняемому, обвинителю и защитнику нельзя было голосовать. И это был конец эпохи Соленей. Георгу стало дурно, он едва не упал в кресло, сквозь туман слыша слова Севастьяна:

– Шестьдесят голосов за признание вины! – чуть тише, но всё равно ещё очень громко добавил Альтамас. – Именем Совета магнатов Вилении, Георг Солень признаётся…

Дверь в зал с грохотом распахнулась, и удивлённым взорам магнатов предстал никто иной, как сам великий князь Алун IV Дубовый. Прямо с порога князь зычным голосом заявил:

– Мне стало изветно о творящемся здесь беззаконии, касающемся моего доверенного лица Георга Соленя и затрагивающего вопросы благополучия всей Вилении!

«Интересно, он долго учил эту фразу?» – подумал Солень. А Алун, не сбавляя темпа, продолжил, устремляясь прямо в центр зала:

– Взывая к договору третьего Совета, я повелеваю вам снять все обвинения с Георга Соленя!

Выходка князя возмутила всех, но что-либо ответить ему не мог никто. Магнаты просто опешили и не понимали, как можно противостоять этому напору. Первым опомнился Севастьян:

– Ну что ж, господа, как мы недавно выяснили, великий князь действительно имеет такие полномочия, и полномочия эти были представлены самим Советом несколько десятков лет назад. Полагаю, мы должны согласиться с Великим князем и снять все обвинения.

Ответом Севастьяну была тишина. Ни один из магнатов так и не нашёл подходящих слов. Князь с довольным видом встал у стола и протянул руку Георгу.

– Вставайте, господин Солень, вам более ничто не угрожает.

Георг неуверенно поднялся, не в силах понять, что же сейчас происходит: правда это или ему это всё только мерещится? Чуть отдышавшись и окинув взглядом собравшихся, вглядевшись в их лица, Солень понял, что всё-таки правда.

– Потрудитесь объяснить, каким образом признание Георга Соленя неравновесным затрагивает благополучие Вилении? – раздался вопрос от одного из магнатов. Георг быстро нашёл глазами говорившего: им оказался Клемент Орвот, магнат-середняк, но середняк с амбициями. Вот, похоже, и обнаружился один из истинных зачинщиков происходящего.

– Георг Солень назначен моим доверенным лицом для добычи тзай-тана, – начал отвечать князь. – Добыча тзай-тана затрагивает интересы не только Вилении, но и всей Шенивашады. Если Георг Солень будет лишён имущества, он потеряет возможность должным образом обеспечивать добычу и доставку тзай-тана на Итуэдоз. Полагаю, такого ответа достаточно.

– Нет, потому что вы всегда можете назначить другое ответственное лицо, – Орвот решил так просто не сдаваться. – Или тут дело в личности Георга Соленя?

– Георг Солень ни разу не заставлял меня сомневаться в том, что он идеальный выбор на должность ответственного по добыче тзай-тана, – князь принялся высказывать свои аргументы. – А кроме того, Георг Солень достаточно богат для того, чтобы не рассматривать добычу тзай-тана исключительно как ещё один источник обогащения. Ведь, спешу вам напомнить, мы добываем тзай-тан не для личной выгоды, а для выгоды всей Шенивашады.

– То есть вы не хотите выбирать другого ответственного? – полувопросом-полуутверждением произнёс Орвот.

– Нет, в этом нет необходимости, – согласился князь. В этот момент Георг уже было хотел напомнить, что он не возражает против варианта с разделением доходов среди магнатов, предложенного Севастьяном, но Клемент опередил его:

– Тем не менее, в рамках Совета Георг Солень стал неравновесным. Если мы не можем признать его неравновесным, предлагаю попросту исключить Георга Соленя из Совета.

Георг снова упал в кресло. Теперь уже можно было не сомневаться в том, как проголосует Совет. Заступившись за Георга, князь фактически показал всем, что Солени теперь не с магнатами, а с князьями. В такой ситуации рассчитывать на снисхождение Совета не приходилось.

– Господин Альтамас, у вас есть какие-то возражения по поводу предложения? – спросил Орвот. Севастьян растеряно помотал головой и произнёс:

– Если никто в Совете не возражает, предлагаю проголосовать по установленной процедуре…

Доводов из зала в пользу Соленя не прозвучало. Фишки для голосования вновь были розданы магнатам, и началось новое голосование. Алун, глядя на происходящее, сжимал кулаки, но понимал, что здесь и он бессилен. Будет Солень в Совете или не будет, для добычи тзай-тана на самом деле неважно. Это скорее было важно для самолюбия князя, который уже успел войти во вкус, навязывая свою волю Совету.

Как и ожидал Георг, итог второго голосования был печален. Всего двадцать голосов в его пользу, и все остальные – против. Севастьян после подсчёта голосов, вздохнув, заключил:

– Решением Совета магнатов Вилении, Георг Солень исключается из Совета и лишается статуса магната.

Следующую фразу он произнёс гораздо тише, повернувшись к Соленю:

– Мне жаль, Георг. Мы сделали, что могли.

Солень неспешно встал со своего кресла во главе Совета – в последний раз, подошёл пожать руку Севастьяну и шёпотом на ухо сказал ему:

– Следи за Орвотом. Он если и не главный, то один из зачинщиков.

– Триумвирата больше нет. Я не знаю, как мы продержимся, – в ответ произнёс Севастьян. Солень кивнул, обернулся и пожал руку Трифону. После этого он медленно направился к выходу, князь пошёл рядом. В голову Георга на мгновение пришла мысль сказать последнее слово на Совете, но он быстро отказался от этой затеи. Магнаты поступили так, как поступил бы и он, ничего удивительного. Тем не менее, Соленю было обидно, что все его многочисленные заслуги перед Советом были забыты. Ведь именно они с Трифоном и Севастьяном положили конец практике заказных убийств, весьма распространённой в среде магнатов, и сделали Совет настоящим местом улаживания конфликтов, даже самых застарелых. Но теперь Совет отказался от Георга – и было трудно предсказать, как это отразится в первую очередь на самих магнатах. Триумвирата больше не было, это было правдой. Альтамас и Маурел очень плохо ладили между собой, и без связующего звена в виде Георга не смогли бы собраться ни для одного дела.

– Прощай, Совет, но не радуйся так сильно: лишаясь одного из своих столпов, неужели надеешься ты выстоять? – обернувшись на прощанье, только и произнёс Георг с порога. Но он не был уверен, что кто-то услышал его.

Прежде чем отправиться домой, Георг велел долго возить его по всему городу. Ему надо было осмыслить произошедшее. Слишком много вопросов оставили события этого дня, слишком мало ответов было получено. Кто отважился выступить против триумвирата? Как князь настолько вовремя оказался на Совете? Не замешаны ли здесь тзай-тарры, желающие сделать Соленя своим вынужденным, но очень верным союзником?

Домой Георг вернулся поздно, так и не придя к каким-то решениям. Он сразу направился в свой кабинет, и как только он туда вошёл, следом появился и Тагур. Очевидно, он уже давно ждал Георга

– А, Тагур, вот и ты, – рассеяно произнёс Георг вместо приветствия.

– Добрый вечер, Георг, – Тагур оказался более вежлив.

– Увы, вечер отнюдь не добрый. Сегодня Георг Солень перестал быть магнатом. И стал служащим князя.

– Что? – немало удивился Тагур. – Вас признали неравновесным?

– Нет, но меня исключили из Совета и лишили звания магната.

– Чем это теперь грозит нам?

– Унижением, Тагур, унижением. Если я больше не магнат и к княжеским родам не принадлежу, то я всего лишь толстосум.

– Я думаю, это можно пережить. Я вот тоже не князь и не магнат. И мне это никогда не мешало.

– Да, Тагур, по большому счёту, ты прав.

– Вы расскажете мне, что произошло сегодня?

– У меня нет особого желания распространяться на эту тему, Тагур, – Георг махнул рукой.

– И всё же, я хотел бы знать, – настаивал Тагур. – Хотя бы в общих чертах.

– В общих чертах? Что ж. Меня обвинили в неравновесности. Произошло голосование. С небольшим перевесом голосов Совет решил согласиться с обвинением. Но тут в зал влетел Алун и всё вообще пошло кувырком! – Георг стукнул кулаком по столу.

– И что же он сделал?

– Приказал отменить вердикт и снять с меня обвинения в неравновесности. У него есть этот его договор, знаешь ли, который позволяет ему иногда приказывать Совету… – Георг сделал небольшую паузу. – А потом Совет решил, что раз они не могут со мной ничего сделать в рамках Совета, то меня из него надо попросту исключить. И исключили.

– Вроде, всё не так плохо, как могло быть, – заметил Тагур. – Имущество ведь не пострадало. Пока есть имущество, можно будет раздобыть и титул.

– Имущество, титул… Не эти вопросы меня сейчас беспокоят! – воскликнул Георг. – Вот лучше скажи мне, Тагур, как князь так вовремя оказался на заседании? Он что, шпионит за мной?

– На самом деле, князь опоздал, – ответил Тагур. – Он должен был быть на заседании гораздо раньше.

– Что?! – у Георга от услышанного едва не вылезли глаза на лоб. – Что ты об этом знаешь?

– Георг, я понимаю, вам не понравится то, что я сейчас скажу, – начал Тагур. – Но это по моей рекомендации князь снял с вас обвинения.

– Ты за моей спиной ведёшь дела с князем?! – громогласно вопросил Георг. По его виду было понятно, что сейчас он в гневе.

– Исключительно для пользы дела! – Тагур тоже в ответ повысил голос. – Я искал способ спасти нас от надвигающейся беды, и ничего лучше этого не придумал. Имущество сохранено, все живы, что ещё надо?!

– Ещё надо подумать о репутации!

– Благополучие семьи важнее репутации! Георг, я искал союзника, способного защитить нас от врагов. Не мне объяснять вам, сколько у нас сейчас врагов и как они могут быть опасны. С Советом мы уже явно не можем быть на одной стороне, но в Вилении есть только одна сила, способная противостоять магнатам, и это князь. Если мы не можем быть с магнатами, надо иметь хорошие отношения с князем.

– Не могу я, честный делец, иметь хороших отношений с теми, кто получил все свои богатства и привилегии только за счёт того, что родился в нужной семье, – Георг, вроде бы, немного успокоился и сбавил тон.

– Георг, вы меня простите, но современные магнаты уже мало отличаются в этом отношении от князей. Богатство переходит по наследству точно так же, как и титул. Это если в давние времена, когда первые магнаты только наращивали свои состояния, они действительно добивались положения в обществе только за счёт своих усилий. А сейчас вы, магнаты, такая же точно каста, как и князья.

– Ты хочешь сказать, что мы, магнаты, уже стали подобны князьям?

– Как бы мне ни было неприятно это произносить, но да.

Георг сохранял молчание. Он почему-то посмотрел по сторонам, внимательно оглядел весь свой кабинет и только после этого произнёс:

– Да ведь ты прав, Тагур. Ещё два-три поколения, и нас будет не отличить от князей.

– Вот поэтому я и пытаюсь объяснить, что Алун нам не враг.

– Враг, Тагур, ещё какой враг. Через два-три поколения князья не будут нам врагами, а здесь и сейчас мы враждуем, потому что таковы правила для всех. Князья не любят магнатов, магнаты не любят князей.

– Но если вы больше не магнат, то и враждовать с Великим князем у вас поводов нет.

– Может ты и прав, Тагур, может и прав. Время покажет.

– Я рад, что мне наконец удалось донести до вас смысл и причину своих поступков.

– Да, в том, что ты сделал, есть смысл. Я слишком ухватился за титул магната, и хватался бы и дальше, если бы ты мне не показал, как это похоже на поведение князей. Спасибо тебе. Только я задам тебе один вопрос напоследок: что ты пообещал князю в обмен на защиту?

– Ничего. В том-то и дело, что я ему не пообещал ничего, а вот он пообещал мне многое, – Тагур улыбнулся.

– Хотел бы я знать, как тебе удалось заставить его сделать это.

– Просто обрисовал князю выгоду от сотрудничества с вами. Знаете, вопреки расхожему мнению, Алун не так уж глуп. Он не только очень хорошо понимает свою выгоду, но и прекрасно ориентируется в расстановке сил на карте Вилении.

– Тогда почему же раньше князь производил впечатление полнейшего болвана? – недоверчиво спросил Георг.

– Я думаю, против магнатов что-то готовится, – поделился своими догадками Тагур. – Разом и по всей Вилении. Князь вёл себя неразумно только для того, чтобы внушить магнатам, будто всё в их власти. А потом нанести неожиданный удар. Так что тот факт, что вы больше не магнат, нам на руку.

– Что ж, интересная версия, – согласился Георг, потирая подбородок. – У тебя есть какие-нибудь доказательства?

– Нет, – честно признался Тагур. – Только наблюдения за поведением князя. Судите сами, Георг. Пока всё внимание приковано к вам и все ждут именно от вас подписания договора на добычу тзай-тана, этот договор подписывает князь. Потом неожиданно выясняется, что князь может в особых случаях управлять Советом. И делает он это точно тогда, когда нужно, не пытаясь злоупотреблять этим. В то же самое время Совет начинает разваливаться: на триумвират проводится атака, начинается борьба за власть. Подумайте о том, как быстро магнаты сообразили, что делать в ответ на вмешательство князя в ваше дело – у них явно был запасной вариант, конечная цель была так или иначе развалить триумвират. И сейчас, когда Совет слаб и полон раздоров, открывается идеальная возможность покончить с ним раз и навсегда. А все возможности для этого есть только у Великого князя.