Текст книги "Японская разведка против СССР"

Операция «Генерал»

В 1925 году между Японией и Советским Союзом были установлены дипломатические отношения. Однако к большой дружбе или даже к восстановлению той степени доверия, которая установилась между Россией и Японией во время Первой мировой войны, это не привело. Более того, обе стороны рассматривали друг друга как вероятного противника, с которым рано или поздно придется скрестить шпаги.

Япония после победоносной для нее Русско-японской войны 1904–1905 годов продолжала свою экспансию в Китай, где особенно укрепила свои позиции, когда наша страна была занята Первой мировой и Гражданской войнами. В 1931 году Япония вообще оккупировала Маньчжурию, фактически вытеснив оттуда северного соседа, вынудив за бесценок продать КВЖД в 1935 году. Она планировала расширить свое влияние на Внутреннюю и Внешнюю Монголию и на юг Китая, не останавливаясь даже перед использованием силы. Осуществлению ее планов мешал Советский Союз, который опасался укрепления рвущейся в бой Японии.

С другой стороны, Советский Союз также представлял для Японии реальную угрозу, потому что оказывал материальную и моральную поддержку оппозиционным кругам в этой стране – при прямом участии Коминтерна была создана Японская коммунистическая партия, члены которой в Москве проходили учебу и соответствующую подготовку для работы на родине в подполье. А в 1932 году Коминтерн даже утвердил тезисы для Коммунистической партии Японии. Это было фактически грубым вмешательством во внутренние дела Японии, ибо в тезисах содержалось прямое требование к японским коммунистам ликвидировать императорскую систему власти, национализировать фабрики, заводы и банки, экспроприировать землю и т. д. Фактически японским коммунистам были навязаны известные «Апрельские тезисы 1917 года» Ленина, которые были воплощены в жизнь в России после Октябрьской революции в том же году.

Советский Союз также оказывал большую финансовую и военную помощь различным группировкам в Китае, которые при содействии советских специалистов вели вооруженную борьбу с Японией.

Обе стороны поэтому внимательно следили друг за другом и старались создать разведывательные позиции на будущее. А если разведка страны стремится вести разведывательную деятельность, то объект ее устремлений чаще всего идет ей навстречу, как бы облегчает ее участь, «помогает» ей решить поставленные задачи. И завязывается оперативная игра, которая на годы парализует разведку противной стороны и уводит от решения поставленных задач. В первые послереволюционные годы советская контрразведка достигла больших вершин в легендированных оперативных играх.

В 1928 году вновь прибывший в Москву японский военный атташе подполковник Комацубара Мититаро обратил на себя внимание ОГПУ своей решительностью, энергичностью и настойчивостью. Вскоре ОГПУ получило от агента, внедренного в разработку японца, сведения о том, что Комацубара ищет источника информации, который бы работал в Генеральном штабе РККА и имел прямой доступ к секретной информации. Генеральный штаб японской армии настоятельно требовал информации о Вооруженных силах СССР, так как определенные круги в Японии считали, что война с Советским Союзом – дело ближайшего будущего.

Советские чекисты не стали долго мучить Комацубару и держать его в неведении. Вскоре искомый японской разведкой агент, которого Комацубара предварительно проверил и которому стал доверять, сообщил японскому разведчику, что такого человека он нашел. Он работает в Генеральном штабе РККА и занимает важный пост, имея звание, приравненное к генералу (в тот период в РККА не было генералов). Для большей правдоподобности было сообщено, что «генерал» ранее был полковником Генерального штаба русской армии и перешел на сторону советской власти, хорошо себя проявил в Гражданскую войну, однако в новых властях разочаровался и может за вознаграждение снабжать японского разведчика информацией, так как условия жизни в СССР да и мизерное денежное довольствие его не удовлетворяют.

Вскоре через агента Комацубара договорился с «генералом» о личной встрече.

Тайное свидание произошло темным октябрьским вечером 1928 года в Серебряном Бору. Сейчас это считается фешенебельным местом в Москве, находится на ее окраине на берегу Москвы-реки. В те же времена это был далекий загород, куда нужно было добираться на автомашине по шоссе, проходившем через деревеньки и сосновый лес.

Комацубара остался доволен встречей с «генералом», правда, ему пришлось поторговаться с последним по сумме вознаграждения, ибо новый агент оказался прижимистым и запросил приличную мзду за свою рискованную работу.

С этого времени поток обильной секретной информации о советских вооруженных силах захлестнул японский Генеральный штаб. Дезинформационная служба ОГПУ только успевала готовить «секретные» документы.

Когда японская разведка поручила «генералу» достать устав химической службы РККА, то скряга-агент заломил за него 1500 долларов. После длительного торга, в который был вовлечен и Токио, «генерал» сбавил цену.

Такое обилие информации, которое поступало от «генерала», не могло не вызвать подозрения в японском Генеральном штабе, который стал перепроверять некоторые материалы через польскую военную разведку, тоже внимательно отслеживавшую происходящие в Советском Союзе процессы.

Разведка польского Генерального штаба сообщила японцам, что имеющиеся у них данные о численном составе и местах дислокации советских войск несколько отличаются от добытой японской разведкой материалов. Однако доверие японцев к «генералу» было настолько полным, что японский военный атташе полковник Хата Хикосабуро отбросил всякие в отношении его подозрения и с ним продолжали активно работать.

Особенно его «доил» помощник военного атташе майор Коотани Эцуо. В архивных материалах сохранились разведывательные задания «генералу», исполненные на русском языке на листках бумаги рукой военного разведчика.

Эта игра продолжалась до 1938 года и прекратилась потому, что глава НКВД Н.И. Ежов, сменивший на этом посту репрессированного Г.Г. Ягоду, приказал арестовать почти всех задействованных в этом деле оперативных работников и агентов как японских шпионов, и судьба их была трагичной.

Тем не менее оперативная игра позволила советским органам государственной безопасности в значительной степени сковать деятельность японской разведки, направить ее усилия по ложному пути и взять ее деятельность под свой контроль.

Интересен тот факт, что оказавшийся в плену начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Хата Хикосабуро, о котором я выше упоминал, на допросах ничего не сообщил о «генерале», так как в него верил и не хотел его подвести.

При ведении оперативных игр долго потчевать противника пустой «дезинформацией» невозможно. Необходимо сообщать какую-то часть и достоверной информации. Поэтому в определенной степени японская военная разведка получала через «генерала» интересующие ее сведения.

Чечню накаркала японская разведка

Японская военная разведка изучала Советский Союз глобально, анализировала его сильные и слабые стороны, японские разведчики высказывали различные мнения о возможных сроках войны и степени подготовки к ней СССР. При этом японские военные разведчики буквально бомбили донесениями Генеральный штаб сухопутных сил о возможности использования сепаратистских сил на территории СССР против центрального правительства. Среди сепаратистских движений японская военная разведка особый акцент делала на мусульманские народы.

Разведывательную работу по мусульманской линии японские военные атташе вели не только на территории СССР, но и в сопредельных ему странах – Польше, Турции, Персии, Афганистане, Латвии и др.

К сожалению для бывшего Советского Союза, высказанные японской разведкой 60 лет назад предположения для СССР оказались роковыми и бывшие национальные республики стали независимыми государствами. Но для России национальный вопрос остался злободневным. Чечня тому пример…

Первым разведчиком-предсказателем был Хасимото Кингоро. О том, что это был неординарный человек, свидетельствует хотя бы тот факт, что он единственный из «низших чинов» угодил на скамью подсудимых на Токийском процессе в 1946–1948 годах, хотя никаких крупных постов не занимал и был уволен из японской армии в 1932 году за участие в движении «молодых офицеров».

В 1927 году майор Хасимото был назначен военным атташе Японии в Стамбуле. В это время Стамбул представлял для разведок исключительный интерес, ибо как раз туда прибыл выдворенный Сталиным из СССР Лев Троцкий. Однако майор Хасимото, не теряя «троцкизм» из виду, основное внимание уделял Кавказу. Он провел немало рутинных операций по организации оперативной работы и снабжал Генштаб Японии аналитическими записками, которые в какой-то своей части не оправдались, но не потеряли своей значимости и сегодня.

В 1929 году военный атташе Хасимото направил в Генеральный штаб Японии докладную записку «По вопросу о возможности использования Кавказа в политико-диверсионных целях против СССР». Вот что он писал:

«Кавказ географически отделен от центра СССР, в племенном и религиозном отношениях представляет собой сложный комплекс и сравнительно слабо испытал на себе воздействие русской культуры. Ввиду всех этих обстоятельств Кавказ представляет собой один из важнейших пунктов при разработке политико-диверсионных планов Японии в отношении СССР.

…Следует учесть возможность использования так называемого велико-армянского движения. Это велико-армянское движение поддерживается всеми армянскими эмигрантами и чрезвычайно удобно для развития пропаганды. Однако нужно принять во внимание, что Турция крайне враждебно относится к этому движению, и поэтому если предполагается вовлечь Турцию в антисоветскую акцию, то следует отказаться от использования армянского движения. К нему можно прибегнуть только в том случае, если СССР установит твердый неразрывный блок с Турцией.

…Можно одновременно поднять движение и армян и грузинских сепаратистов, движение среди мусульман и партизанские действия среди горцев, чтобы вызвать противоречие между отдельными народностями Кавказа, вызвав там хаотическую обстановку. Этот метод (одновременного воздействия на все элементы) тоже может быть учтен с политико-диверсионной точки зрения. Удобнее всего использовать в качестве запала велико-армянское движение, но будет ли это обязательно успешным – вопрос другой».

Настойчивые доклады майора Хасимото возымели должное действие на руководство японского Генерального штаба, и в октябре 1933 года его начальник – принц Котохито направил военным атташе Японии в СССР, Польше, Латвии, Турции, Германии и Франции новую директиву об усилении работы по линии национального вопроса:

«Генеральный штаб Японии. Токио.

Вам надлежит на основе тезисов плана политико-диверсионных мероприятий провести изучение необходимых вопросов, а в особенности моментов, указываемых ниже, и представить мне доклад к последнему числу апреля 1934 года.

Ваши наблюдения относительно:

– положения народностей Советского Союза (Украина, Карелия, Кавказ и Средняя Азия);

– политика советского правительства в отношении этих народов;

– влияние советского правительства на эти народы;

– степень стремления этих народов к независимости».

Выполняя эти указания, военный атташе в Тегеране Уэда, который до этого назначения был начальником специального органа («Токуму кикан») на станции Маньчжурия, в своем донесении № 4 от 03.05.1935 в Генеральный штаб вновь поднимает вопрос о необходимости проведения диверсионных мероприятий в Закавказье. Правда, частично он ревизовал взгляды Хасимото. Он писал:

«…как указывалось выше, основными из населяющих Закавказье национальностей являются грузины, азербайджанские тюрки и армяне. Каждая из этих национальностей имеет свою культуру, обладает по сравнению с другими малочисленными национальностями гораздо более сильным сознанием, составляет основное ядро населения соответствующей республики СССР и с политико-экономической точки зрения играет в Закавказье довольно большую роль.

Представители этих национальностей живут в большом количестве и за пределами своей территории, в частности в Иране, Турции и других странах, причем издавна они там являлись причиной различных политических осложнений. Поэтому все государства придают вопросу управления ими весьма важное значение. С точки зрения диверсионных планов это обстоятельство следует признать ценным…

…вместо мусаватистов, в настоящее время, кажется, существует тайная фашистская организация тюрок.

Азербайджанские тюрки, в связи с географическим распределением единомышленников и родственных им племен, а также с точки зрения их национального характера представляют максимальную ценность для нас в диверсионных целях. В районе их расселения находятся бакинские нефтяные участки, являющиеся сокровищницей Советского Союза. По внешним признакам тюрки очень похожи на японцев. В связи со всеми этими обстоятельствами они, как никто другой, подходят для нашей работы (примечание оперативного работника: ссылка Уэда на внешность имеет то значение, что, когда японцы проводили в Китае диверсии с участием хунхузов, они всегда подбирали японцев-офицеров, которые смогли сойти за неяпонцев, и поручали им личное руководство диверсионными отрядами).

…в западной части Закавказья есть небольшое количество греков, немцев, персов. Они, конечно, не приветствуют советскую власть и, видимо, используются своими государствами в целях агентурной или прочей работы.

…Если обеспечить народности Кавказа хорошими руководителями, то они в нужный момент могут проявить активность».

Во исполнение указанной директивы Генштаба японский военный атташе в Стамбуле Канда Масатанэ в марте 1934 года предоставил в Центр подробный отчет о результатах проведенной им вербовочной работе. Он сообщал:

«1. По азербайджанской линии завербован Султанов. Полагаю целесообразным заставить в будущем его действовать в Персии. Мы послали его ныне в путешествие… На персидской территории вблизи советско-персидской границы он имеет родственников и бывших подчиненных. Полагаем, что он обладает достаточными возможностями для практической работы. Ему присвоили другое имя: „Доктор Порат“.

2. По северо-кавказской линии завербован Шамиль. Имеем в виду поручить ему проведение антисоветской пропаганды среди мусульман в будущем. Я отдал ему приказ составить план данной работы.

3. По линии крымских татар завербован Джафер Саид Амед – представитель крымских татар… я имею другой план в случае невозможности использовать его по линии мероприятий против Черноморского флота.

4. Предположительная численность вооруженной группы, которую в самом начале можно будет перебросить с персидской границы в Советский Союз, – около 1000 человек…

5. В районе советско-турецкой границы из северокавказцев, находящихся в Турции, можно организовать вооруженные части, предположительно в количестве 1000 человек…

6. В данный момент наибольшие шансы на возможность установления нелегальных связей на территории СССР имеются у азербайджанской группы, которая может это сделать через советско-персидскую границу».

Не ограничиваясь чисто оперативными вопросами и чтобы дать более полный отчет на вышеуказанную директиву Генерального штаба, Канда Масатанэ в феврале 1934 года совершил разведывательную поездку в Ирак, Сирию, Палестину и Египет. По результатам этой поездки он представил обширный доклад, из которого мы выделим его следующее мнение:

«…наши политико-диверсионные мероприятия не должны ограничиваться пределами Европы. Мы должны думать о проведении политико-диверсионных против СССР со всех сторон, не ограничиваясь Европой, и практикуя любые методы. В данном случае одним из планов, более или менее благоприятных для нас, является использование мусульманских государств.

Для проведения этого плана необходимо будет учредить должности торговых представителей в Афганистане, Турции, Персии, Аравии, Египте и других странах, то есть послать туда в замаскированном виде в достаточной степени способных офицеров, ибо в данный момент весьма трудно будет найти подходящих кандидатов из числа дипломатических чиновников.

…надо вести агитацию среди видных мусульманских лидеров во всех странах, чтобы подготовить базу для антисоветских политико-диверсионных комбинаций. При ассигновании на первый год работы около 200 тысяч иен можно будет приступить к проведению подготовительных мероприятий.

…Если мусульман использовать так же, как англичане использовали арабские войска в Палестине во время мировой войны, то можно будет достичь. Тюрки в этом отношении превосходят другие мусульманские народности. Если же сравнивать мусульман и украинцев, то первые в смысле воинственности есть первые. Следует также подчеркнуть, что китайские мусульмане исключительно воинственны».

Большую работу с лидерами мусульманских группировок, находившимся в эмиграции, в 1931–1932 годах вел военный атташе Японии в Польше полковник Хата Хикосабуро (впоследствии генерал-лейтенант, начальник штаба Квантунской армии). Подобная же работа проводилась японской разведкой и в других странах. Однако первым на важность «национального» фактора обратил внимание Хасимото Кингоро. Первым – в работе разведки, потому что в теории и практике революции национальному вопросу особую важность первым придал В.И. Ленин.

Внимание: ниндзя!

В КГБ, как и в каждой советской организации, были свои, наработанные годами привычки и правила, своеобразный неписаный кодекс, в котором довольно верно отражались моменты повседневной жизни.

Главным оружием чекисты шутя называли шило и иголку с ниткой. В докомпьютерный период эти орудия труда были необходимы для того, чтобы подшивать документы к делам, ибо в конце каждого года осуществлялась проверка ведения делопроизводства, и если у тебя обнаружат пропажу какого-либо документа или документы не внесены в опись, то неприятностей не миновать, если даже у тебя блестящие успехи на оперативном поприще.

В Центральный аппарат контрразведки приходило довольно много документов разного качества и важности – как из территориальных органов с просьбами и предложениями, так и различных руководящих циркуляров. Съевшие зубы на практических делах оперативные работники рекомендовали прежде всего оценить поступивший документ и подумать, что предпринять:

а) нельзя ли документ переправить на исполнение в другое подразделение;

б) если вопрос не срочный, то документ должен отлежаться, не нужно торопиться его исполнять, так как начальство вдруг откажется от ранее наложенной резолюции в силу изменившейся ситуации;

в) никогда не проявлять инициативу, ибо инициатива наказуема тем, что сам же и будешь ее выполнять.

Были и другие нравоучения, которые подсказала жизнь. Например: жена – самый близкий человек, но опасайся ее пуще иностранного шпиона, а посему держи язык за зубами. Опаснее ее может быть только теща.

Зря Михаил Сергеевич Горбачев все выкладывал Раисе Максимовне. Сразу видно, что не было у него оперативной закалки.

В кабинете № 694, где мне пришлось располагаться несколько лет, трудилось шесть человек, большинство из которых нещадно курили. Это заставляло меня почаще покидать прокуренный кабинет и выходить в город на «свободную охоту».

Главной же причиной к этому служило желание добиться какого-то положительного результата. Я с первых дней усвоил перефразированную поговорку: «опера и волка ноги кормят», которая и стала моим кредо. Пусть только не подумает читатель, что я ошалело гонялся по городу, выискивая таинственных шпионов, как в детективных фильмах.

Контрразведывательная работа – совсем простое занятие, как некоторым кажется. Есть иностранец или их сообщество, которые представляют определенный разведывательно-информационный орган страны противника, и перед ними стоит задача собирать интересующую их информацию в пользу своего государства. Советская же контрразведка должна была срывать эти действия и устраивать врагу всякие каверзы и препоны, а главное – ловить презренных шпионов, то есть тех советских граждан, которые по тем или иным причинам работают на врага. Точно так же противоборствующая сторона делает и у себя на родине против наших разведчиков, только роли меняются.

И такое противоборство происходило, происходит и будет происходить в каждой стране, только в различных масштабах, ибо пока существуют государства, до тех пор будет существовать разведка и контрразведка, так как каждое государство нуждается в таких органах защиты.

До Второй мировой войны и особенно когда она началась, японская разведка считалась одним из главных противников органов государственной безопасности СССР. И на это были две веские причины.

Во-первых, действительно военная разведка Японии вела в отношении Советского Союза довольно активную разведывательную работу.

Во-вторых. После нападения гитлеровской Германии на СССР сложилась уникальная в мировой практике ситуация, когда Советский Союз и Япония оказались в разных воюющих блоках, но между собой не воевали, так как были связаны заключенным в апреле 1941 года договором о нейтралитете. Япония поддерживала союзнические отношения с Германией и воюющей против нас Италией, а Советский Союз – с Соединенными Штатами Америки и Великобританией, воевавшими с Японией. Так как представительства воевавших против СССР государств на территории нашей страны были ликвидированы, а активная контрразведывательная работа по союзникам была запрещена, остались только дипломатические и другие представительства Японии, сотрудники которых и стали главным объектом интереса советской контрразведки.

Вместе с тем необходимо отметить, что в довоенный период сознательно или ошибочно, но НКВД СССР преувеличивал возможности и масштабы деятельности японской разведки того периода. Это привело к тому, что немало советских граждан было обвинено в японском шпионаже и незаконно репрессировано. Порой человека привлекали к уголовной ответственности только за то, что он работал по найму в японском дипломатическом представительстве или случайно познакомился с японцем.

После восстановления в 1956 году дипломатических отношений между СССР и Японией какой-то большой начальник, имевший довоенный опыт работы по японской линии, не учел разительных послевоенных перемен в Стране восходящего солнца и решил, что все возвращается к старому. Поэтому японская разведка снова была отнесена к главному противнику. Меня как раз и определили на направление главного удара советской контрразведки. И с первых же дней я ринулся в бой.

Однако в жизни нередко случается, что слова разительно расходятся с делом. Так оказалось и в данном случае. Те данные о деятельности японской разведки, которые я почерпнул во время учебы в чекистском вузе, оказались дремуче устаревшими, ибо базировались на практике, которая стала достоянием истории. Власти Советского Союза просто не хотели верить в происшедшие в послевоенной Японии коренные изменения и рассматривали ее только как одного из основных партнеров США на Дальнем Востоке, игнорируя самобытный характер развития этой страны. Япония действительно стала союзницей США, но не стала слепо следовать их требованиям.

Япония поступает так, как считает нужным, в соответствии со своими национальными интересами. Борьба с расточительством и экономия на каждой иене, которая очень характерна для послевоенной Японии, не позволяла, например, расходовать на оборону более 1 % национального бюджета. Это касалось и разведки, в том числе военной. Япония на практике осуществила тот «принцип разумной достаточности», о котором без устали разглагольствуют наши теоретики и стратеги от науки.

Одним словом, чекистская действительность опровергла то, что так красиво рисовали на занятиях.

В то время еще были живы-здоровы Дятлов Александр Иосифович и Юдин Федор Афанасьевич, которые имели богатейший опыт работы на японской линии с довоенной поры. Они были невысокого мнения о деятельности даже довоенной японской военной разведки, которая в погоне за информацией без разбора заглатывала все, что ей подсовывали.

Ситуация еще больше изменилась после поражения Японии в войне. А.И. Дятлов, работавший в то время в аналитическом подразделении, знал до мелочей положение по японской линии по всему СССР. Поэтому он, оценивающе поглядывая на меня, сказал:

– Японского шпиона вы вряд ли поймаете. – Но, увидев мое расстроенное лицо, усмехаясь, продолжил: – Но завербовать японца сможете. Если работать будете.

Сочетая впоследствии оперативную работу с исследовательской, я поднимал и изучал архивные материалы и прорабатывал обильно публиковавшуюся в Японии документальную литературу по «шпионской» тематике или мемуары японских разведчиков. Я пришел к выводу, что после войны в японских спецслужбах произошли коренные перемены по сравнению с довоенной и военной порой, и осознал, что есть резон в словах старших товарищей, хотя и не совсем сказанными им был согласен

В государственной структуре Японии отсутствовали разведывательные органы, подобные тем, которые существовали в СССР до сего времени функционируют в США и других странах. Созданный же в 1952 году с помощью ЦРУ США Центральный разведывательно-информационный орган «Найкаку тёсасицу» («Исследовательское бюро» при Кабинете министров) далеко не соответствовал тем целям и задачам, которые были перед ним поставлены при создании.

В Японии, как и во всех развитых странах, существует несколько организаций, которые параллельно собирают политическую информацию. Главной из них является Министерство иностранных дел, а должность министра иностранных дел была и остается одной из ключевых в правительстве.

Раскинутая во всем мире сеть дипломатических представительств позволяет относительно дешево и оперативно информировать заинтересованные государственные структуры, которые учитывают эту информацию при принятии политических и иных решений.

Как уже много написано на Западе, а в последнее время и в российской прессе, дипломатические представительства служат надежным и безопасным прикрытием, под сенью которого проводят тайные операции политическая и военная разведки, каждая из которых в своей служебной деятельности неподотчетна послу и имеет свою автономную связь с Центром.

В японских же дипломатических представительствах, в отличие от советских, резидентур политической и военной разведки не было. У военных атташе родов войск, прикомандированных к дипломатическому представительству, не было также и автономной связи с Токио, и вся оперативная переписка шла через МИД Японии. Вполне понятно, что в экстренных случаях они могли связываться с Управлением национальной обороны Японии и минуя руководство японского посольства.

Следует, однако, подчеркнуть, что в отличие от советских «чистых» дипломатических представительств японские имели более широкие полномочия и возможности по сбору интересующей их информации. В частности, японским дипломатическим представительствам разрешалось искать и подбирать платных источников информации, на что выделялись определенные суммы из секретного фонда. Другое дело, что использовался этот фонд не всегда по назначению.

Лет через пятнадцать после памятного для меня разговора А.И. Дятловым, когда я немало поварился в «японском соку», мы с преподавателем Высшей школы В.Н. Ерофеевым написали учебное пособие по японской разведке, в котором все-таки проводилась идея, подкрепленная фактами, что японцы работают. Иногда так же, как мы, а чаще всего и более упрощенно. Во всяком случае, «сбор информации» японскими «информационными» органами поставлен на широкую ногу.

Вообще тема о японской разведке, то есть о специальных службах Японии, почти незнакома только российскому читателю и ждет своего исследователя.