Текст книги "Тайны Древнего Лика"

17

– Пропади оно пропадом, это проклятое золото! – в сердцах сказал Леопольд Каталински и, допив сок, швырнул на пол пустую упаковку.

Выразив таким образом свое отношение к закончившейся четверть часа назад разгрузке «консервной банки», которая вернулась на борт корабля-матки, – а может быть, и не только к разгрузке, – он обессиленно развалился в кресле и закрыл глаза. Вид у него был неважный, и если бы не биостимуляторы, инженер вряд ли продержался бы так долго и сделал то, что он сделал: заполнил модуль контейнерами, взлетел с Марса и довел «консервную банку» до «Арго», а затем вместе с командиром выгрузил золотую добычу.

Эдвард Маклайн никак не отреагировал на эту вспышку раздражения своего подчиненного и партнера по экипажу. Единственного оставшегося партнера… Командир так и не притронулся к еде. Он сидел за столом напротив инженера, тяжелым взглядом впившись в переборку. И, стиснув зубы, ждал, когда же придет ответ из ЦУПа. Окончательный ответ.

Впрочем, каким бы ни был этот ответ, Маклайн уже принял решение.

В отсеке царила тишина. Как в склепе.

Каталински попытался приоткрыть глаза, но веки были тяжелыми, словно камни, и не слушались его. Он устал не только и не столько физически, сколько морально – от душевных метаний, от осознания того ужасного факта, что трое его коллег, скорее всего, никогда уже не вернутся под ласковые земные небеса…

Несколько часов назад, там, на марсианской равнине, он продолжал прилежно загружать контейнеры, заставляя себя думать только об этом, отгоняя тревожные мысли, – а никто из коллег так и не выходил на связь. Вслед за Батлером и Флоренс пропал Свен… Не так уж долго оставалось до вечера – и Каталински просто не знал, что ему делать. Наплевать на инструкцию, наплевать на задание, бросить все и бежать на помощь? И тоже угодить в какую-нибудь ловушку? Тоже сгинуть? Разве могли отказать рации у всех троих? Ему не хотелось верить в то, что случилось непоправимое, но и сидеть за приборной панелью экскаватора, словно ничего не произошло, он тоже не мог. Какая тут работа, когда пропали трое… сразу трое! Что, ну что делать?… Конечно, гораздо проще и легче, когда за тебя принимает решение кто-то другой… Командир – на то он и командир, ему, в конце концов, именно за это и платят, и наверняка побольше, чем ему, инженеру Леопольду Каталински… Но и с «Арго» нет связи!

Не в силах больше терпеть эти внутренние метания, в клочки рвущие душу, Каталински все-таки заглушил двигатель экскаватора и выбрался из котлована. Стоя на кизеритовом отвале, он оглядел зловеще тихую равнину. Никого не было на пустынном пространстве, одинокой точкой темнел вдали, у горизонта, оставленный Алексом и Флоренс марсоход, и от застывших чужих громадин тянулись черные тени. Подавив в себе желание немедленно, со всех ног броситься туда, к той дыре, где исчезли его коллеги – которая поглотила всех его коллег! – инженер поспешил к модулю. Мысленно умоляя Всевышнего отвлечься от других дел и наладить радиосвязь.

И Всевышний внял его мольбам – видимо, с Марса до него было ближе, чем с Земли. Незримый купол, объявший Кидонию, дал трещину – и командир с инженером услышали друг друга.

Только никакой радости Эдварду Маклайну это общение не принесло. Он был реалистом, и всегда исходил из самого худшего. Потому что в реальной жизни, в отличие от псевдобытия голливудских поделок, зачастую брал верх наисквернейший вариант.

Выслушав сообщение инженера, Маклайн железной рукой загнал все эмоции в прочную клетку и категорически запретил инженеру предпринимать поиски пропавших. Каталински должен был в самом спешном темпе закончить погрузку контейнеров с золотом и доставить «консервную банку» в грузовое «корыто» корабля-матки. Потом Маклайн намеревался, в авральном порядке разгрузив модуль, вновь погнать его на Марс и попытаться отыскать пропавших. Он готов был даже оставить инженера на борту «Арго» и в одиночку приняться за поиски.

Эдвард Маклайн прекрасно понимал, что это не самый лучший вариант. Оптимальным в сложившейся ситуации было бы следующее (именно так, думал он, и решат специалисты ЦУПа): он, командир экипажа, остается дежурить на орбите, а инженер возвращается на Марс и продолжает погрузочные работы. И занимается только этим, не предпринимая никаких вылазок за пределы лагеря… поскольку шансов на то, что трое пропавших живы, практически нет. Сфинкс мог таить в своих недрах бесчисленные ловушки, обнаружить которые можно только угодив в них. А выбраться из этих ловушек – нельзя.

Маклайн предвидел такой ответ, более того, он знал, что это будет единственно правильный в данном случае ответ, – но собирался поступить по-своему. Он никогда не простил бы себе, если бы продолжал нести вахту на орбите, а инженер возился с золотом, а потом они вместе вернулись бы на Землю, не предприняв ничего для спасения остальных. Алекса Батлера. Свена Торнссона. Флоренс Рок. Флоренс…

Разве можно будет жить с таким грузом на душе, на совести?… Быть рядом – и даже пальцем не шевельнуть… И после этого – ходить по земле, сытно есть, сладко спать, заниматься своими обычными делами?

Эдвард Маклайн просто не мог представить себя в этой роли. И не собирался играть эту роль.

В конце концов, специалисты ЦУПа могли взять управление кораблем на себя и довести «Арго» до Земли в режиме автоматической станции. Или до околоземной орбиты, а там провести разгрузку с помощью шаттлов. Конечно, в этом случае вероятность успешного перелета от Марса до Земли существенно снижалась, но…

Эдвард Маклайн не мог по-другому.

Он сидел, уронив сжатые кулаки на стол. Желваки ходили ходуном на скулах, резко выступавших на его осунувшемся, усохшем лице. Он напряженно ждал сигнала связи. Каталински молча наблюдал за командиром из-под полусомкнутых ресниц и изредка коротко вздыхал. Он тоже ждал ответа из Центра управления полетами. Он не знал, каким будет ответ, но совершенно определенно знал другое: отдохнуть и выспаться ему в ближайшее время не придется.

На Земле уже знали об исчезновении троих астронавтов – командир известил об этом ЦУП еще до того, как инженер добрался до «Арго». Там были ошеломлены непредвиденным развитием событий и порекомендовали только одно: произвести разгрузочные работы и ждать, пока специалисты проанализируют ситуацию и примут окончательное решение.

Маклайн старался, изо всех сил старался держать себя в руках, но перед глазами неотступно и навязчиво, как телереклама, стояла Флоренс. Самое невыносимое – это бездействовать, ждать, когда, возможно, именно от этих бесцельно проведенных минут зависит жизнь других… Сидеть и ждать – вместо того чтобы ринуться туда, на эту проклятую планету, добраться до этого чудовищного ухмыляющегося колосса и зубами прогрызть каменную толщу…

Командир «Арго» еще крепче сжал кулаки, с силой втянул ноздрями воздух и резко выдохнул.

– Все, Лео, – процедил он, почти не разжимая губ. – Теперь я не человек. Я – робот.

Каталински грустно покивал.

– Я тоже постараюсь, командир. Хотя не знаю, получится ли у…

Он не договорил – в этот момент Земля вышла на связь.

…Маклайн точно угадал решение тех, кто занимался проектом «Арго» на Земле. Кроме одной детали. Да, там считали наиболее целесообразным для командира оставаться на орбите, а для инженера – добывать золотые плитки с драконами, и рекомендовали поступить именно так. Но – не приказывали, а именно «считали целесообразным» и «рекомендовали».

«Окончательное решение принимай сам, Эд», – эти слова Стивена Лоу давали командиру «Арго» карт-бланш.

«Как подскажет тебе твоя совесть…» – мысленно добавил Маклайн то, что, конечно же, имел в виду, но не сказал его старый знакомый.

Командир был уверен в том, что такой ответ вовсе не продиктован стремлением переложить на его плечи всю ответственность за возможные последствия. Просто Землю населяли все-таки не роботы, а живые люди, в которых Господь вложил частицу своей сущности, именуемую душой…

Так думал командир «Арго».

Хотя можно было только догадываться, какую битву пришлось выдержать Лоу и другим с теми, кто настаивал на ином решении. А такие, безусловно, были, Маклайн не сомневался в этом – розовые очки давно потерялись в невозвратных краях под названием «детство». Были, были другие – однако они, к счастью, оказались в меньшинстве.

– Ну, что, Лео? – Командир словно через силу поднял голову и взглянул на инженера. – Как бы ты поступил на моем месте?

Каталински поднес к лицу ладонь и, скривившись, принялся рассматривать собственные пальцы. Будто видел их впервые, и они ему чем-то не понравились.

– Командир, я нарушил приказ, – наконец произнес он, нехотя выталкивая из себя слова. – Я побывал там… После того как управился с погрузкой…

Маклайн медленно выпрямился в кресле и некоторое время не мог ничего произнести. Затем сделал судорожное глотательное движение, словно стараясь справиться с застрявшей в горле костью, и спросил срывающимся хриплым голосом:

– И… что? Что ты там?…

Инженер вздохнул, по-прежнему не отрывая взгляда от своих пальцев. Он явно не спешил с ответом – и командир почувствовал, как что-то оборвалось внутри и кануло в холодную бездну. Однако он тут же вспомнил, что превратился в робота, и тон его стал жестким.

– Ты не имел права, Лео! Не имел права рисковать. А если бы и ты… тоже? В какое положение ты бы меня поставил? И на кой дьявол тогда нужен командир, если его приказы просто игнорируются!

Каталински, растянув губы в виноватой улыбке, крепко потер залысину.

– Возвращаю вам ваш вопрос, командир: а что бы на моем месте сделали вы? Спокойно забрались в «банку» и стартовали? Не думаю. – Он бросил беглый взгляд на хмурого Маклайна и поспешно продолжил, не давая тому возможности развивать тему о выполнении и невыполнении приказов: – Я спустился в ту дыру, куда провалились Фло с Алексом, там каменный пол, слой пыли, и следы хорошо видны. И следы Свена тоже. Понимаете, командир, они ведь беспрепятственно добрались до ворот – и Алекс с Фло, и Свен, так что я был уверен – никаких ловушек там, в тоннеле, нет. Ну, я и пошел…

Маклайн слушал, всем телом подавшись к инженеру, и впавшие глаза его лихорадочно блестели.

– Дальше, Лео! Что было дальше?

– Я все-таки осторожничал на всякий случай, шел медленно… да и жутковато было, честно говоря… Умом-то понимал, что некого здесь опасаться, и все равно… – Каталински поежился. – В общем, неуютно было. Дошел до ворот – здоровенные такие воротища! – толкаю, изо всех сил толкаю, – а они даже не шелохнутся. Там на них ручки, на обеих створках, я начал тянуть на себя – то же самое.

– Может, плохо тянул?

– Да нет, не думаю. Старался на совесть, а я все-таки не из самых хилых. Тут дело в другом, командир: заперты они. – Инженер опять вздохнул. – Наверное, захлопнулись за ними… как дверь с защелкивающимся замком.

Командир прищурился.

– То есть ты думаешь, что они вошли в приоткрытые ворота – они ведь были приоткрыты, ты ведь так мне говорил?

– Да, – кивнул инженер. – Так Алекс сообщил Свену.

– Так вот, они, значит, вошли в приоткрытые ворота – в приоткрытые, Лео! – и захлопнули их за собой? Ты действительно так думаешь?

– Да нет, конечно, – пробормотал инженер. – Я говорю – захлопнулись за ними… или… я не знаю… Какая-то автоматика?… В общем, факт есть факт: они заперты, командир. Стучал, кричал – бесполезно… И рация молчит по-прежнему… Я назад, к вездеходу, Свен в нем бур оставил… Попробовал их буром взять… – Инженер безнадежно махнул рукой. – Никакого толку, это ведь не кизерит ковырять. Там, видать, толщина металла, как в банковском хранилище, никаким буром не продырявишь…

«Наверное, можно было бы продырявить, – подумал Маклайн. – Если бы Флоренс сотворила новую головку, сверхпрочную… Она бы сотворила, она бы смогла… если бы она была вместе с Лео… – Он до боли стиснул зубы. – Значит, обойдемся без бура…»

– Я там все осмотрел, замок искал, – продолжал Каталински. – И ничего… Опять стучал, толкал, тянул, все руки отбил, плечи… Кричал, прислушивался… Тишина, командир. Ни звука. Что мне было еще делать? – Он бросил взгляд на Маклайна и тут же опустил глаза.

«Пол… – подумал командир. Ему хотелось выть от собственного бессилия. – Любая плита за воротами, у самого входа… Подалась под ногами, повернулась – и вновь встала на место… А под ней – бездна… Или сразу несколько плит сыграли…»

Инженер вновь уныло уставился на свою ладонь, и Маклайн только сейчас заметил, какая она красная и распухшая.

– Лео, я никогда больше не буду работать с тобой в одном экипаже, – сухо сказал он. – Потому что ты нарушил мой приказ. И инструкцию тоже. Более того, ты даже не поставил меня в известность о своем решении.

Каталински покорно кивнул.

– Понимаю, командир. Но вряд ли я когда-нибудь еще изъявлю желание полететь на Марс. Вряд ли… Мне это золото до конца дней моих будет сниться. И не только золото… Черт побери, командир, я не привык к такому… к такому… Они же у меня перед глазами стоят! – Последнюю фразу инженер почти выкрикнул и с силой провел ладонью по лицу.

– Я тоже не привык, Лео, – сказал Маклайн голосом, каким мог бы обладать робот. – Но давай не будем раскисать, сейчас не до этого. Не собираюсь строить из себя супергероя, никакой я не супергерой, и мне тоже тяжело… Но давай все-таки не будем раскисать. Ты ведь потому мне все это рассказал, чтобы я ни на что особенно не рассчитывал… Я и не рассчитываю. Я знаю, что шансов мало. Но они есть, Лео!

Каталински неопределенно повел плечами, словно висел у него там какой-то невидимый неудобный груз.

– В общем, так… – Маклайн сдавил рукой подлокотник кресла. – Поскольку право принять окончательное решение оставлено за мной, то вот оно, мое решение. Заметь, в отличие от тебя, я его не скрываю. Я намерен тоже побывать у тех дьявольских ворот и все-таки попытаться открыть их. А вдруг у меня сил побольше, чем у тебя? Открыть – и поискать за ними. Если кто-нибудь уцелел, – голос командира чуть дрогнул, – то до сих пор может еще… В любом случае, я – туда. – Маклайн кивком указал на пол. – Помоги подготовить модуль, если тебя еще ноги носят.

Леопольд Каталински устало поднял голову.

– Я все понимаю, командир, но какой смысл? Да будь вы даже Кинг-Конгом, ворота вам не открыть. Они заперты. За-пер-ты!

– Я не буду открывать ворота, Лео. Я их просто взорву.

Инженер горько усмехнулся.

– Чем, командир? В нашем арсенале только «магнум» да ракетница…

– В нашем арсенале есть еще и взрывчатка, Лео.

Черные брови Каталински изумленно поползли вверх, сминая лоб инженера в складки.

– Что? Какая взрывчатка, командир? Мы что, суперкрейсер звездного флота?

– Хорошая взрывчатка, – заверил коллегу Маклайн. – С великолепными характеристиками.

Инженер некоторое время усваивал это сообщение, а потом, подавшись к командиру, вкрадчивым голосом спросил:

– Вы хотите сказать, что мы летели сюда в пороховой бочке? Надеюсь, вы пошутили, да?

Маклайн промолчал, и тон инженера стал возмущенным:

– Вот это новости! Взрывчатка могла сдетонировать еще при старте, там же вибрации были – о-го-го! И вы знали – и ничего нам не сказали?

– Тебе не стоило это знать, Лео, – невесело усмехнулся Маклайн. – Не взорвались же, как видишь… Кто-то ведь рассчитывал степень риска. Или ты думаешь – просто взяли ящик с ближайшей базы и забросили нам в трюм? А делиться такой информацией с экипажем без надобности меня не уполномочили.

– Понятно, – протянул инженер. И с привычной, хотя временно и пропавшей было язвительностью добавил: – Надеюсь, вирусов какой-нибудь сибирской язвы у нас на борту нет? Или, скажем, парочки ядерных боеголовок? Зачем нам сунули взрывчатку? Впрочем, догадываюсь.

– Вот именно, – кивнул командир. – На случай, если где-то окажется твердая порода, которая будет бурам не под силу. Могло такое случиться?

– Могло, – согласился инженер. – Да уж, о таких вещах лучше не знать. И конечно, меня радует, что эпидемия чумы нам не грозит. Если вы полностью поделились информацией.

– Перестань, Лео, – ровным голосом сказал Маклайн. Такой ровной бывает туго натянутая, вот-вот готовая лопнуть струна. – Силком тебя сюда никто не тащил.

– Не тащил. Но и о взрывчатке никто ничего… – Инженер взглянул на бледное чеканное лицо командира и осекся. Поерзал в кресле и продолжил уже другим тоном: – Ну, хорошо, мы заложим взрывчатку под ворота. Но там же негде укрыться – абсолютно пустой прямой тоннель: ни углублений в полу, ни каких-нибудь ниш в стенах. Рванет. Где гарантия, что потолочные перекрытия не обрушатся нам на голову?

– Никаких гарантий нет, – ответил Эдвард Маклайн. – Но это шанс. И я его использую.

– Мы его используем, – после короткого молчания поправил командира Леопольд Каталински, сделав ударение на слове «мы». – Вдвоем будет сподручнее…

Маклайн посмотрел на инженера долгим пристальным взглядом.

– Лео, у тебя есть выбор.

– Да? – деланно удивился Каталински. – А по-моему, у этой задачи только одно решение. Одно-единственное.

– Но если ты опять будешь игнорировать мои приказы…

– Не буду, – заверил инженер, прижимая руки к груди.

– Тогда собираемся. – Командир встал. – Иди, грузи контейнеры, на мне – заправка модуля. Сейчас сообщу Земле, пусть берут управление на себя. Да, и не забудь прихватить трос подлиннее. Для страховки.

– Есть, командир!

Каталински тяжело поднялся, упираясь кулаками в колени. И направился к выходу из отсека, переставляя ноги в тяжелых ботинках медленно, как слон. Спина его была сгорблена, будто у Атланта, держащего Землю.

– Смажь руки, – сказал командир ему вслед. – Там в аптечке есть что-то от ушибов.

– Обойдусь, – вяло отмахнулся инженер.

– Это приказ, Лео.

– Есть, командир…

18

Хотя Маклайн и Каталински работали почти без передышки, прибегнув к помощи биостимуляторов, на подготовку модуля ко второму автономному полету ушла почти вся орбитальная ночь. И им так и не удалось ни минуты поспать. Пентагоновские препараты позволяли астронавтам сохранять вполне приемлемую работоспособность, но применение их неминуемо должно было сказаться на организме. И отнюдь не с положительной стороны. Маклайн знал случаи, когда эти мобилизаторы скрытых резервов становились причиной преждевременного увольнения с воинской службы. Однако сейчас это не имело никакого значения – он готов был пожертвовать не только службой, но чем угодно, лишь бы весь этот аврал оказался не напрасным. И дело здесь было не только в том, что в числе пропавших находилась Флоренс. Маклайн в любом случае принял бы решение искать своих коллег. Командир «Арго» тоже носил в себе частицу Всевышнего.

Наконец, закончив приготовления, они загрузили модуль всем необходимым, и Маклайн впервые после земного полигона сел за панель управления.

– С богом, Лео, – сказал он, активизируя систему расстыковки.

– С богом, – эхом откликнулся Каталински.

Глаза инженера заметно подрастеряли антрацитовый апеннинский блеск, на обвисших щеках и подбородке щедро проросла черная щетина, делая его похожим на «донов» «Коза ностры».

Модуль вытолкнуло из корытообразного грузового отсека «Арго» вверх и назад. Эдвард Маклайн видел на экране, как удаляется корабль-матка, оставшийся без экипажа и без капитана, – и у него тягостно сжималось сердце. Ясон покинул «Арго»…

– Как бы он от нас не сбежал, – озабоченно сказал Каталински, тоже глядя на экран.

– Не должен, – глухо произнес Маклайн. – Парни из ЦУПа обещали постеречь.

– В крайнем случае, будем менять у аборигенов золото на еду, – попытался пошутить инженер. – Продержимся до следующей экспедиции.

Командир «Арго» промолчал и запустил двигатели.

…Модуль приближался к Марсу, и вскоре марсианское небо, простиравшееся под ногами у астронавтов, оказалось у них над головой.

Леопольд Каталински созерцал на экране уже знакомую панораму и вновь ловил себя на мысли о том, что ему совершенно не хочется возвращаться в этот пустынный мир. Да, раньше у него было искреннее желание побывать на Марсе, оставить свой след в Заземелье… Но первые восторги давно прошли, и ждала его только рутинная, механическая, утомительная работа, и ждали поиски, которые – сто тысяч против одного – ни к чему не приведут. А еще где-то в подсознании засел непонятный страх – Марсианский Сфинкс почему-то казался ему живым злобным чудовищем…

Маклайн, пожалуй, не уступал Торнссону в искусстве пилотирования. Модуль плавно скользил по наклонной – и вскоре возникла на обзорном экране громада Сфинкса. Каталински опять подумал, что этот исполин до странности похож на маску, которую он видел лет пять назад на праздновании Хэллоуина. Прошло несколько мгновений – и он понял, что таинственный кидонийский Лик изменился. Белая субстанция, заполняющая огромные глазницы, которую он вместе с Батлером, Торнссоном и Флоренс наблюдал во время первого полета над Кидонией, стала гораздо разреженней, и теперь уже было понятно, что это не лед, а туман.

И сквозь этот туман проступили глаза Сфинкса – черно-лиловые, матовые, поглощающие бледный свет марсианского утра. Они были еще плохо видны, они казались мутными, как спросонок, но очень походили на живые. Их взгляд впивался в мозг – и Каталински вдруг почувствовал резкую головную боль. Он потер ладонью вспотевший лоб, оторвав взгляд от экрана, – и боль понемногу отступила, стала глуше. Но исчезать не спешила.

Конечно, виной тому было напряжение последних часов и, возможно, не вовремя разыгравшееся воображение… но инженер не мог избавиться от ощущения, что у каменного исполина поистине живой, очень тяжелый и недобрый взгляд. Хотя пока и затуманенный.

Пока…

Каталински заставил себя поднять голову и вновь посмотреть на экран. Вместо Сфинкса под модулем был уже котлован с одиноко застывшим экскаватором.

Посадочная операция прошла без сучка и задоринки, но Маклайн совершенно взмок, словно от самой стартовой точки тащил модуль на себе. Ему не терпелось поскорее отправиться к Сфинксу, однако он со своей обычной скрупулезностью провел все до единой послепосадочные процедуры. Потому что по-другому просто не мог. И только убедившись в том, что с модулем все в полном порядке, вместе с инженером вышел под марсианские небеса. С ящиком взрывчатки в руках – как будто собирался принести дань кровавому богу войны.

Хотя странная атмосферная аномалия продолжала существовать, астронавты прицепили у пояса шлемы и повесили на спину баллоны. Как сообщал ЦУП, специалисты почти сломали головы, пытаясь объяснить этот феномен, который не вписывался ни в какие теории. Утро было пасмурным, красно-желтые облака затянули небо, и близкий горизонт тонул в багровом полумраке. Рейки контейнерной колеи занесло размельченной породой, и у колес марсохода, возвращенного в лагерь инженером, высились ржавые холмики. На водительском сиденье ровера одиноко лежала золотая плитка с изображением загадочного зверя. Это Каталински бросил ее туда перед взлетом с Марса, как бы на время возлагая ответственность за сохранность и исправность вездехода на местных богов или духов… Духов прошлого…

Инженер уже рассказал командиру «Арго» о вавилонском сирруше с врат богини Иштар, но Маклайн никак на это не отреагировал. Голова его была занята другим.

Они вытащили из вездехода экспресс-лабораторию, а взамен погрузили два запасных баллона, еще один бур вдобавок к тому, что уже лежал в кузове, внушительный моток тонкого троса и несколько реек контейнерной дороги. Ящик с взрывчаткой Маклайн бережно устроил у себя на коленях. На поясе у командира, рядом со шлемом, висел пистолет в кобуре, а у инженера – ракетница, тоже в кобуре. Правда, стрелять было не в кого и подавать сигналы тоже некому, но Маклайн решил, что эти образцы военной техники не будут большой обузой и пригодятся хотя бы для того, чтобы дать знать о себе друг другу в случае чего…

Каталински сел за руль – и вездеход, побуксовав, рывком отправился в путь.

– Осторожнее, Лео, – сказал Маклайн, придерживая ящик, чуть не соскочивший с его коленей. – Взрывчатка все-таки, а не хот-доги.

– Но кто-то ведь рассчитывал степень риска, – пробурчал Каталински, возвращая командиру его же фразу. – Небось, швыряли его и так, и этак…

– Осторожность не помешает, – назидательно заметил Маклайн. – Раз в жизни и палка может выстрелить. Знаешь, как закончилась космическая карьера кого-то из тех, первых, что летали на «Джемини»? Карпентера, кажется.

– Бейсбольная бита выстрелила, – проворчал Каталински, внимательно глядя перед собой.

– Примерно так, – кивнул Маклайн. – А точнее – поскользнулся в собственной ванной на куске мыла. Перелом – и запрет на полеты. Навсегда.

Инженер покосился на командира, явно собираясь дать свой комментарий, но подавил в себе готовые вот-вот вырваться слова и вновь перевел взгляд на равнину, бегущую под округлый скошенный капот ровера. Мелкие камешки, вылетая из-под колес, глухо стучали по днищу, и это были единственные звуки, нарушающие тишину, – электродвигатель работал практически бесшумно. Багровая мгла, окольцевавшая горизонт, придавала пейзажу мрачный и какой-то нереальный вид. Легкий ветер то и дело сменялся довольно резкими порывами, словно у бога войны ни с того ни с сего сбивалось дыхание. Словно он был то ли встревожен, то ли раздражен присутствием здесь чужаков…

Маклайну все тут было в диковинку. Фотографии и кадры видеосъемки – это одно, а реальный вид изнутри, вблизи – совсем другое. Но не то было у него настроение, чтобы зачарованно смотреть по сторонам и восхищаться неземной, в буквальном смысле, красотой иного мира. Странной была эта красота, тревожной. Красивы узоры ураганов, когда наблюдаешь их с высоты, из кабины истребителя, – но не приведи господь угодить туда, в эти нежные на вид гибельные завихрения…

Мысли вырвались-таки из запертой клетки и назойливыми молоточками стучали в висках командира «Арго»:

«Только бы – живые… Только бы – живые…»

Маклайн тщательно продумал все дальнейшие действия. Они доберутся до того злополучного входа в Сфинкс и вновь, теперь уже вдвоем, попытаются открыть его. Не получится – возьмутся за буры. Хотя надежды на них почти никакой – не те это буры. Ну, а потом – взрывчатка. Риск? Да, риск. Что если произойдет обвал, ворота рухнут и придавят тех, кто, может быть, находится за ними? Хотя вряд ли, конечно, кто-то находится возле ворот. Гораздо вероятнее – в колодцах под плитами…

Ворота не устоят перед взрывчаткой – и тогда Лео останется возле них на страховке, а он, Маклайн, обвяжется тросом с альпинистским карабином, пойдет дальше и начнет методично обследовать каждый метр пола. Если ловушка вновь сработает и он провалится – инженер будет знать, где искать. Разместит на той коварной плите дополнительный груз – баллоны, что лежат в кузове ровера. И когда плита под их тяжестью вновь откроет провал, подопрет ее контейнерной рейкой. Если рейка соскользнет – возьмет другую. Да, работа не из легких – телом упирать рейку в плиту, а руками вытягивать из колодца трос с солидным грузом на конце, – но справиться с такой работой можно. Нужно справиться… Главное – чтобы ловушка не оказалась глубоким колодцем, не дающим тем, кто попал туда раньше, без страховочного троса, шансов на спасение. И оставалось еще уповать на пониженную силу тяжести, чуть ли не на шестьдесят процентов меньшую, чем на Земле. Пропавшие астронавты могли, цепляясь за стены, притормозить, замедлить падение…

О том, что принцип действия ловушек может быть совсем другим, Маклайн старался не думать.

Каталински остановил вездеход возле щели между плитами колоннады.

– Это здесь, командир.

Маклайн поднялся с сиденья ровера, держа взрывчатку в руках, огляделся и задумчиво произнес:

– Странно… Угодить в единственную дыру… Теория вероятностей должна встать на дыбы, а потом грохнуться в обморок.

– Что такое теория, командир? – Инженер уже вытаскивал из кузова снаряжение. – Теории придумываем мы, люди, а реальной жизни наплевать на все наши теории. Она не знает наших теорий и распоряжается нами так, как ей заблагорассудится. Какова была вероятность того, что «Титаник» напорется на единственный айсберг чуть ли не во всем океане? Но напоролся же! Кто-то там, – он показал вверх, на мрачные облака, – любит подобные штучки.

– И все равно странно, – повторил Маклайн.

В щель между плитами они спустились по тросу, привязанному Торнссоном к верхушке одной из утонувших в грунте колонн. Командир повесил на плечо дополнительные баллоны и моток троса, взял под мышку ящик с взрывчаткой и контейнерные рейки. Инженер накинул на шею перехлестнутые шланги обоих буров, а довольно объемистую коробку системы питания и управления намеревался нести перед собой. Пускаться в путь с таким грузом было не очень удобно, но другого варианта они не придумали. Да, наверное, и не существовало никакого другого варианта.

Включив фонари на шлемах, они направились в сторону Сфинкса вдоль каменных стен. Оставляя новые следы на пыльном полу, по которому до вчерашнего дня-сола никто не ходил в течение долгих веков. Они оба надеялись на милосердие Господа. Хотя надежда эта была такой же слабой, как свет за их спинами, просачивающийся сквозь проем в колоннаду…

– Вдвоем здесь намного веселей, – произнес Каталински через несколько минут, чтобы прервать молчание.

– Это была неудачная идея, – мрачно и невпопад выдал Маклайн фразу киногероев.

– О чем вы, командир?

– Им не следовало лезть сюда…

– Но они же просто провалились! Они не собирались никуда лезть…

– Знаю. – Маклайн болезненно скривился и поудобнее перехватил ящик, прижимая локтем к боку готовые посыпаться на пол рейки. – Все знаю и все понимаю… и Алекса понимаю, и Флоренс… И сам бы точно так же поступил на их месте. Вероятно. Просто нам поставили две совершенно разные задачи: одна – чисто практическая, другая – познавательная. Вот и получилось… Ладно, что сделано, то сделано, ничего вспять не повернуть.

– Нас было здесь слишком мало, – как будто оправдываясь, сказал Каталински и поймал себя на этом «было».

Эдвард Маклайн промолчал.

Не говоря больше ни слова, они шагали по колоннаде все дальше и дальше. Миновали, не останавливаясь, боковые ворота с дугообразными ручками – Маклайн только угрюмо взглянул на них, – и наконец свет фонарей уперся в возникшую впереди преграду.

Это были ворота. Ворота, отделяющие Маклайна и Каталински от товарищей, от партнеров, от коллег. Они выглядели очень внушительно. Но разве могла устоять эта внушительность перед убедительностью средства, изобретенного пентагоновскими последователями Альфреда Нобеля?

– Вот они, командир, – приглушенным голосом произнес инженер, словно Маклайн не видел того, что возвышалось прямо перед ним.