Текст книги "Ложь «новых хронологий». Как воюют с христианством А. Т. Фоменко и его единомышленники"

Д. М. Володихин. Война «новой хронологии» с радзивиловской летописью

Древнерусские летописцы изображали прежде всего ответвление всемирной священной истории, связанное с одной из христианских стран. В их задачу не входило, как у позднейших историков, открытие каких-либо закономерностей исторического развития человеческого общества. Летописцам главная закономерность истории как проявления Промысла Божия уже была известна. Летописная история представляет собой биографию нашей земли в отсветах Божественной истины. Фиксация череды разнообразных событий – битв, переговоров, чудесных знамений или строительства храмов – могла быть разноречива, поскольку достигалась усилиями слабого человеческого разумения, но вряд ли в ней можно отыскать много лукавства: в присутствии Высшего Судии немеет всякое хитроумие. Мнение автора этих строк таково: летопись действительно хранит или, во всяком случае, может хранить отпечаток, наложенный на биографию человечества Божьей волей.

Неосторожная или произвольная трактовка летописного материала для нашего времени – дело привычное. Но любая суетная попытка «нарезать» летописных строчек для очередной сенсационной теории лишь отдаляет от подлинного понимания глубоких пластов исторического смысла, заложенного много столетий назад в летописные тексты. Это немного напоминает занятия акробатическими этюдами на кладбище. Пожалуй, самым эксцентрическими «акробатом» выступает академик А. Т. Фоменко.

Когда-то историк Р. Г. Скрынников сравнил источниковедческие построения Э. Кинана (неудачно пытавшегося доказать, что переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского была составлена задним числом в XVII веке) с перевернутой пирамидой: выдерни тот самый нижний кирпич, на котором все держится, и экзотическое здание рухнет. То же можно сказать о концепции А Т Фоменко по поводу древнерусской истории. Она в значительной степени базируется на палеографическом анализе (или, вернее, на неудачной попытке произвести подобный анализ) одного из списков Радзивиловской летописи. Если этот краеугольный камень оказывается непрочным, то падает и вся оценка источников по истории русского Средневековья, а вслед за этим и сама историческая реконструкция судеб Древней Руси, предложенная сторонниками «новой хронологии». Гипотеза по поводу Радзивиловской летописи изложена в обобщающем труде Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко «Империя» (М., 1997), во 2-й главе первой части книги (С. 75-98). Глава носит характерное название «Кем и когда была написана русская история», и четыре пятых ее объема составляет параграф «Подлоги в Радзивиловской летописи – основном списке "Повести временных лет"». Создатели «новой хронологии» полагают, будто в XVII-XVIII столетиях все источники по русской истории периода XVI века и ранее были постепенно уничтожены в прямом соответствии с указаниями правящей династии Романовых. Якобы фальсификат исторической судьбы России написали нанятые специально для этой цели иностранцы, «безразличные» к историческому прошлому страны. Более того, с точки зрения сторонников названной гипотезы, отсутствующие первоисточники были подделаны, иными словами, сочинены заново в соответствии с некой «романовской версией».

А. Т. Фоменко и его сотрудники придерживаются того мнения, что Радзивиловская летопись «представляет из себя основной, древнейший и первый по времени обнаружения список знаменитой "Повести временных лет"… Все остальные списки "Повести временных лет" являются фактически копиями Радзивиловского» (С. 81).

Историки-специалисты знают немало более древних летописей. Описания крупных книжных собраний, относящиеся к XVII столетию, буквально пестрят упоминаниями летописей, дошедших до того времени, и совершенно непонятно, почему Радзивиловская летопись занимает первое место в конкурсе на древность «обнаружения». Неизвестно, почему Лаврентьевская летопись, относящаяся к XIV веку (1377 г.), осталась для уважаемых авторов тайной за семью печатями, а вместе с нею – еще несколько летописных сводов, содержащих текст «Повести временных лет» и традиционно относимых источниковедами к более раннему времени.

(Все главные русские летописи начинаются текстом одного летописного памятника – «Повести временных лет», рассказывающей о древнейшем периоде в истории Руси (IX – XI вв.). За «Повестью» в различных летописях следуют уже различные рассказы. Радзивиловская добавляет к «Повести» текст, описывающий события одного века – от начала XII до начала XIII столетий.)

Радзивиловская летопись изготовлена на бумаге, в то время как имеются пергаменные, то есть выполнен ные на коже, списки «Повести временных лет» (хотя бы та же Лаврентьевская летопись). Ан нет, прихотливое воображение уважаемых авторов пылает странною любовью именно к Радзивиловскому списку. Отчего ж?

Отчасти, быть может, виной тому несколько неосторожная фраза текстолога Я. С. Лурье, написавшего предисловие к академическому изданию Радзивиловской летописи в серии «Полное собрание русских летописей» (том 38): «Радзивиловская летопись – древнейшая, дошедшая до нас, – текст ее завершается первыми годами XIII века» (С. 3). Но Лурье пишет это в издании, предназначенном для использования историками-профессионалами, и фраза его специалистам вполне понятна. Тем более, что сразу вслед за нею идет комментарий, с добротной неизменностью опускаемый во всех трудах А. Т. Фоменко. Вот этот комментарий: «…текст Ипатьевской летописи доходит до 1292 г., Лаврентьевской – до 1305 г., Новгородской I старшего извода – до 1352 г.». Даже очень «неспециальному неспециалисту» должно быть понятно, что речь идет о формировании текстового комплекса, а не об изготовлении «списков», то есть самих рукописей, содержащих «Повесть временных лет» (далее – ПВЛ). И если текстовой компонент Радзивиловской летописи сформировался в начале XIII века, то сохранился он в рукописной копии, создание которой специалисты относят к XV веку.

ПВЛ создана была в начале XII столетия, а все то, что идет в летописных текстах разного времени после нее, как уже говорилось, – добавления из местных летописей различных частей Руси. Логика Я. С. Лурье, рассуждавшего о Радзивиловской летописи, такова: летописец завершил свой труд в первые годы XIII века, поместив в начале своего свода ПВЛ и добавил к ней те сведения, которые имел дополнительно. Скорее всего, разрыв между последним известием в летописи (а она доведена до 1206 года) и временем ее написания невелик – несколько лет или, в крайнем случае, десятилетий. А раз так, велик шанс, что летописец имел в своем распоряжении более древние, более достоверные источники, чем летописцы, работавшие в позднейшее время. Однако необходимо делать поправку на то, что в распоряжении летописца более позднего времени могли оказаться документальные или опять-таки летописные источники весьма раннего периода. Здесь очень многое зависело от того, насколько богатым было рукописное собрание, которым мог пользоваться летописец в своей работе. Таким образом, на основании одного лишь факта раннего появления того или иного летописного свода, невозможно утверждать, что в его составе сохранился древнейший и достовернейший вариант ПВЛ. Нет никаких оснований приписывать роль древнейшего («основного») списка ПВЛ и Радзивиловской летописи.

Тем не менее в глазах уважаемых авторов Радзивиловская летопись – древнейший список ранней русской летописи. Доказательству этого тезиса посвящен целый параграф под названием «Датировка Радзивиловской или Кёнигсбергской рукописи». Думается, стоит привести здесь обширный фрагмент из «Империи» почти целиком, чтобы последующая полемика не превратилась в бой с тенью:

«Историки датируют основной список "Повести временных лет", – Радзивиловскую летопись, – последним десятилетием XV века, а листы от переплета, т. е. листы, являющиеся частью переплета, а не самой рукописи, – ВОСЕМНАДЦАТЫМ веком. Листы датированы по филиграням. Однако наш анализ рукописи показывает, что этот список в действительности относится не к XV, а к концу XVIII века. Начнем с того, что нумерация листов рукописи идет сначала латинскими буквами: три листа, считая от переплета, помечены буквами "а", "b", "с". Все остальные – арабскими цифрами; эта нумерация проставлена в правом верхнем углу каждого листа. Таким образом, рукопись пронумерована вполне естественно для XVIII века. Но такая арабская нумерация выглядела бы КРАЙНЕ СТРАННО для летописи, составленной на Руси в XV веке. Ведь до середины XVII века в русских рукописях и книгах (а рукописная книга – это не рукопись? – Д. В.) употребляли, как известно, исключительно церковнославянскую нумерацию.

Историки предлагают считать, что первоначальная, – самая древняя, якобы XV века, – нумерация была сделана церковнославянскими буквами-цифрами. И якобы лишь через ПАРУ СОТЕН ЛЕТ на рукописи проставили другую нумерацию – арабскими цифрами. Но это предположение сразу вызывает недоуменные вопросы. Оказывается, еще А. А. Шахматов установил, что "нумерация церковно-славянскими цифрами была сделана после утраты из летописи двух листов… Кроме того, нумерация производилась после того, как листы в конце рукописи были перепутаны. В соответствии с текстом после листа 236 должны следовать листы 239—243, 237, 238, 244 и следующие". Причем, как читатель может убедиться лично по фотокопии рукописи[1]1
  Радзивиловская летопись (факсимильное издание). М. – СПб., 1995


[Закрыть] этой путаницы листов (после листа 236) НЕ ЗАМЕЧАЮТ ОБЕ НУМЕРАЦИИ – ни церковнославянская, ни арабская.

Таким образом, и церковнославянская, и арабская нумерации были проставлены УЖЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК РУКОПИСЬ БЫЛА ОКОНЧАТЕЛЬНО ПЕРЕПЛЕТЕНА. Но тогда – вопрос: когда же был изготовлен сам переплет? И тут мы с удивлением вспоминаем, что листы от переплета сами историки датируют по филиграням ВОСЕМНАДЦАТЫМ веком; см. выше. Отсюда следует, что имеющиеся сегодня в рукописи и церковнославянская нумерация, и арабская БЫЛИ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ПРОСТАВЛЕНЫ НЕ РАНЕЕ XVIII ВЕКА, когда делали переплет. И достоверные известия об этой рукописи начинаются ИМЕННО с XVIII века, когда ее показали Петру (Великому. – Д. В.) и он приказал изготовить копию в 1711 году… Тот факт, что церковнославянская нумерация, как и арабская, появилась лишь после переплета книги в XVII] веке, заставляет заподозрить даже, что настоящая нумерация была арабской. А имеющаяся церковнославянская была проставлена лишь с целью «доказать древность» рукописи… Итак, имеющийся сегодня Радзивиловский список был изготовлен в начале XVIII века» (С. 83-84).

А теперь «недоуменный вопрос», обращенный к штудиям А. Т. Фоменко: любопытно, откуда фальсификаторы XVIII века взяли несколько сотен пустых листов с филигранями трехсотпятидесятилетней давности? (Филигрань – водяной знак на бумаге; по нему можно определить время и место изготовления бумаги.) Ведь именно из них состоит вся рукопись, помимо припереплетных листов. Более того, рукопись написана почерком XV века, так называемым полууставом. Так что фальсификаторам, видно, пришлось познакомиться со старинной русской палеографией и научиться писать в стиле их пра-пра-прадедушек и не грешить против него даже в мельчайших нюансах.

Пойдем дальше. Столь важное для А.Т.Фоменко утверждение летописеведа А. А. Шахматова о том, что нумерация церковнославянскими цифрами была сделана после утраты двух листов рукописи, оказалось не более – чем досадной оплошностью маститого ученого (Милов Л. В. К вопросу о подлинности Радзивилловской летописи// Новая и новейшая история. 2000. № 3. С. 36-20). На самом деле буквенная нумерация (изобилующая, надо сказать, разнообразными описками) была проставлена тогда, когда оба листа были еще на месте. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что в буквенной нумерации учтены (то есть отсутствуют ныне) номера исчезнувших листов – 8-го и 254-го.

Что касается действительно имеющей место в летописи путаницы листов, то позволительно обратить к А. Т. Фоменко и его товарищу еще один «недоуменный вопрос»: а почему нумерации листов (как церковнославянская, так и арабская) обязательно должны были «заметить» эту путаницу? Существует немало средневековых русских рукописей, где пагинация (нумерация листов) «ошибается». Это скорее даже правило, а не исключение. Она и в современных-то печатных книгах, особенно если брать какие-нибудь малотиражные академические издания, дает сбои. Так что не было бы ничего необычного в том, что несколько листов пронумерованы неверно. Тем более, что первоначально нумерации могло не быть вовсе, а появиться она могла тогда, когда листы были уже перепутаны. В научной литературе нигде не найти утверждения о том, что кириллическая нумерация летописи сделана именно в XV столетии – сразу после создания рукописи. Ее могли проставить и в XVI, и в XVII веках, и даже – теоретически – в том же XVIII.

А теперь главный «недоуменный вопрос»: почему арабскую и кириллическую («церковнославянскую») нумерацию должны были непременно поставить «уже после того, как рукопись была окончательно переплетена»?! И тут «мы с удивлением вспоминаем», что никаких причин этому нет. Радзивиловская летопись могла до XVIII столетия вообще просуществовать в тетрадях. Не совсем обычный, конечно, случай, но возможный: в истории русской книжности XVII века известно немало подобных казусов.

Более вероятно (и скорее всего так и было на самом деле): рукопись поменяла несколько переплетов на протяжении долгого своего «жизненного пути» до начала XVIII века, когда была «окончательно переплетена», то есть переплетена в очередной раз. Это уже совершенно обыкновенная история.

Чаще всего рукописные книги русского Средневековья бывали переплетены «досками» (то есть деревянными пластинами), обтянутыми кожей или каким-нибудь дорогим материалом (реже просто кожей, безо всяких досок). Переплет «доски в коже» всегда имел два слабых места: кожа постепенно отрывалась на корешке; обрывались нити или ремни, прикреплявшие «доски» к самому книжному блоку. Если на книгу имелся повышенный читательский «спрос», то переплет ожидала печальная участь. Известно колоссальное количество рукописных книг XVII столетия, – хочется подчеркнуть: уже XVII, а не то что XV, – которые лишились изначальных переплетов и ныне пребывают в новых. Особенно много рукописей и старопечатных книг подобного рода известно по старообрядческой книжной традиции: староверы собирали и бережно хранили древние книги, занимались их реставрацией и весьма часто переплетали заново «под старину», в «доски с кожей». Время от времени использовались даже переплеты от погибших по тем или иным причинам книг – встречаются громоздкие фолианты, на которые буквально «натянуты», как детские рубашонки на взрослого человека, чужие переплеты меньшего размера; иногда наоборот, рукопись или старопечатная книга малого формата теряется в огромном старинном переплете, как жемчужина в раковине.

Для сравнения можно представить себе любое – подчеркиваю, любое – современное книжное издание. Сколько лет или, в лучшем случае, десятилетий оно проживет без реставрации переплета? И какой процент книжек, хранящихся в библиотеках со своими родными переплетами, а не в картонках, обклеенных «мраморной» бумагой? Особенно, если считать только те книги, которые были изданы, скажем, до 1950 года.

Итак, у Радзивиловской летописи, созданной в XV веке, по всей вероятности, несколько раз меняли переплет, не трогая листов, не нарушая старой, кириллической нумерации. Если тот переплет, который принадлежит рукописи сейчас, совершенно износится, возможно, будет принято решение вновь переплести ее. В этом случаи припереплетные листы будут уже без каких бы то ни было филиграней и с четкими признаками производства XXI века. Любопытно, найдется ли двести лет спустя умная голова, неформальный исследователь, который объявит Радзивиловскую летопись фальсификатом XXI столетия на том же «переплетном» основании, на котором перевели ее в разряд фальсификатов XVIII века уважаемые авторы «Империи»?…

Но вот А. Т. Фоменко «с удивлением вспоминает», что у Радзивиловской летописи есть несколько списков (то есть рукописных версий текста). Та рукопись, о которой шла речь до сих пор – один из списков, собственно Радзивиловский или Кёнигсбергский, давший название летописи. Но есть и другие списки. Один из них – Московско-Академическая летопись (или, точнее, Московско-Академический список Радзивиловской летописи), текст которой, за исключением незначительных разночтений, идентичен тексту Радзивиловского списка. В особой главке, посвященной Московско-Академическому списку, уважаемые авторы приводят мнение А. А. Шахматова, согласно которому этот список является копией Радзивиловского списка. Заглянем в оригинальный текст Шахматова, на который ссылаются уважаемые авторы. Ба! Да это только первоначальное предположение ученого, от которого он впоследствии отказался в пользу того, что и Радзивиловский, и Московско-Академический списки сделаны с одного протографа, то есть списаны с одной и той же рукописи, но ни одна из них не является копией другой. Но это всё были какие-то неудобные рассуждения у Шахматова, вероятно, он просто опасался открыть зловещую тайну фальсификатов! Фоменко со своими сотрудниками выбирает более «подходящий» – первый – вывод Шахматова, хотя бы и признанный самим ученым ложным. Делается вывод: Московско-Академический список изготовлен в XVIII веке в качестве копии с Радзивиловского, то есть является еще более поздним фальсификатом (С. 94). Не приводится никаких доказательств этого тезиса.

Попробуем разобраться. По поводу предыдущего списка Радзивиловской летописи уважаемые авторы выставили хоть какую-то, пусть и ложную, аргументацию, приписывая его происхождение позднему периоду. По поводу Московско-Академического списка явлен один аргумент: раз тот список не древний, а этот – его копия, то уж какая тут древность. Между тем следовало бы обратить хотя бы минимум внимания на палеографические характеристики памятника: они не дают никаких оснований причислять его к XVIII столетию. Тот же самый полуустав XV века. Филиграни XV века.

Между тем у Радзивиловской летописи есть еще один список, именуемый Летописец Переяславля Суздальского. Об этом списке у А. Т. Фоменко нет ни слова… Полуустав XV века. Филиграни XV века. Нет ни малейших оснований говорить о том, что этот список представляет собой копию одного из двух названных прежде. Видимо, творцы «новой хронологии» просто не знали о Летописце или решили скрыть неудобную правду о его существовании.

Предположим на минуту, что А. Т. Фоменко прав, и Радзивиловский список летописи, а также два других изготовлены в XVIII веке. Следовательно, до того времени должна была дойти стопа чистой бумаги второй половины XV века. То есть несколько сотен листов более чем двухсотлетней давности. Предположение столь же малоправдоподобное, как если бы до наших сохранилась такая же стопа… времен Екатерины II! Учитывая дороговизну бумаги в XVII-XVIII веках (из книг даже выдирали чистые листы, чтобы использовать их для письма), эта гипотеза приближается по уровню достоверности к фантастической литературе. Но допустим, названная виртуальная бумажная стопа все-таки нашлась у фальсификаторов. Залежалась где-то в сундуке. Или ее смогли волшебным образом изготовить. Очевидно, у всех листов должны быть одинаковые филиграни. Но нет, в трех списках использованы листы, с двумя десятками разновидностей водяных знаков. При этом бумага трех рукописей датируется по-разному: Радзивиловский список – 1486—1488 годами, Московско-Академический – 1497—1498, а Летописец Переяславля Суздальского – приблизительно 1463—1476 годами. Похоже, случилось чудо: со времен Ивана III до времен Петра I дошел целый бумажный склад, пережив все пожары и никому за двести с лишним лет не понадобившись… Из такого чудесного хранилища, конечно, можно полной рукой черпать древнюю бумагу.

Сторонники А. Т. Фоменко скажут: все филиграни допетровской эпохи – тоже выдумка, фальсификация… Но существуют многие миллионы листов документов и рукописных книг того времени с водяными знаками. Доступ к ним совершенно открыт, каждый может их увидеть и потрогать руками. Достаточно прийти в Российский государственный архив древних актов (Москва, Большая Пироговская улица). История средневековой России документирована гораздо лучше, чем может показаться неспециалисту. Так вот, чтобы изготовить всю эту бумагу, а потом исписать ее, нужен гигант бумпрома и штат писцов размером с три Академии Наук. Когда А. Т. Фоменко и его сторонники отыщут что-нибудь подобное в российской истории XVIII века, тогда и появится хоть какая-то почва для их рассуждений.

Авторы «Империи» три страницы посвятили детективно-загадочной проблеме «пропавшего листа». Вот их собственный текст:

«Согласно академическому описанию, рукопись состоит из тетрадей, в каждой из которых ЧЕТНОЕ число листов… Но номер первого листа – 1 (что, в общем, естественно. – Д. В.), а последнего – 251… Таким образом, в книге НЕЧЕТНОЕ число листов… Что это значит? Это означает, что в одной из тетрадей содержится – вложен или подклеен – ОДИН непарный ЛИСТ. Может быть, попавший туда позже. А может быть и наоборот – один из листов был УТРАЧЕН, а его парный сохранился. Но в последнем случае на месте утраченного листа должен обнаружиться смысловой РАЗРЫВ В ТЕКСТЕ. Такого разрыва может не быть лишь в том случае, когда утрачен ПЕРВЫЙ или ПОСЛЕДНИЙ лист книги… Итак, мы видим, что в Радзивиловской рукописи имеются какие-то дополнения или утраты. Но почему об этом прямо не сказано в ее академическом описании? В чем дело? Академическое описание хранит странное молчание о том, ГДЕ ИМЕННО в рукописи появляется этот непарный лист (курсив мой. – Д. В.)…» и т. п. (С. 84-85).

Каков слог! Какие страсти! И все на пустом месте. Потому что академическое описание никакого молчания не хранит, а напротив, все честно и непредвзято сообщает внимательным читателям: на той же странице 3 тома 38 «Полного собрания русских летописей» четко сказано: утрачен лист, стоявший после 7-го. Там, кстати, и цифры в нумерации не хватает: 7 – есть, 9 – есть, а 8 – нет. Не требуется значительных исследовательских усилий, чтобы заметить отсутствие восьмерки между семеркой и девяткой.

Ясно, что на месте пропажи должен был образоваться смысловой разрыв. И он действительно существует. Но А. Т. Фоменко и его сторонникам в этом месте разрыв не нужен, они его намеренно не замечают; им выгоднее отыскать «подлог» несколькими листами дальше. Не нужно ничего, кроме здравого смысла, чтобы разобраться в этом противоречии. Лист 7 Радзивиловской летописи заканчивается словами: «Наидоша я козаре, седящая на горах сих, в лесех, и рекоша козаре: "Платите нам дань". Здумавши же поляне и вдаша от дыма мечь» (здесь же помещен рисунок, разрывающий текст; о нем у Фоменко, разумеется, ни слова). Лист 9 начинается словами: «Болгаре же увидевше, не могоша стати противу, креститися просиша и покоритеся греком. Царь же крести князя их и боляры вся, и миръ сотвори со болгары» (здесь тоже рисунок, о нем также ни слова в «Империи»). Авторы «Империи» риторически восклицают: «Где, читатель, здесь разрыв смысла? Где тут пропущен лист? Ничего этого на самом деле нет. Гладкий текст» (С. 92). В первом случае речь идет о хазарах и полянах, во втором – о болгарах и греках. На рисунках, к которым приведенные фразы относятся как комментарии, изображены совершенно разные воинства. Но для А. Т. Фоменко это гладкий текст, и никакого разрыва не заметно. Откуда такая слепота? В чем ее причина?

А вот в чем. Утраченный 8-й лист известен по другим спискам той же Радзивиловской летописи, например, по Московско-Академическому. На этом листе, среди прочего, имеется запись общей хронологии Древней Руси в ее отношении к хронологии мировой истории. Поскольку авторы «Империи» начисто отрицают и ту и другую, им очень удобно пойти на подтасовку фактов – найти несуществующий подлог и заретушировать реально существующий смысловой разрыв в летописном тексте. Да вот беда, тот же самый текст обнаруживается и в других летописях, в том числе в таких, которые ни под каким соусом невозможно объявить фальсификатами XVIII века. Например, в Лаврентьевской летописи XIV века, архивная судьба которой четко прослеживается примерно от рубежа XVI-XVII веков (тогда рукопись принадлежала Владимирскому Рождественскому монастырю).

Итак, по мнению А. Т. Фоменко, в Радзивиловской летописи ничего не пропало. Напротив, в летопись (уже и без того изготовленную в фальсификаторских целях) вставили поддельный лист, а именно 9-й. На нем изложена история о призвании Рюрика и варягов. Сторонники «новой хронологии», прямой и естественной целью которых является редукция исторической реальности, явно заинтересованы в компрометации наиболее известных эпизодов в биографии Древней Руси, в первую очередь – именно этого. Понятно, почему их аргументация по поводу «фальшивости» 9-го листа столь слаба и столь притянута за уши к заранее запланированному результату. Думается, будет не лишним полностью воспроизвести их здесь:

«НОМЕРА ТРЕХ ЛИСТОВ: 10-го, 11-го и 12-го по церковнославянской нумерации, ОЧЕВИДНО, КЕМ-ТО ИСПРАВЛЕНЫ, а именно, УВЕЛИЧЕНЫ – прежние их церковнославянские номера были 9, 10 и 11.

Особенно ярко это видно по листу с церковнославянским номером 12. Чтобы изобразить по-церковнославянски "двенадцать", нужно написать

Но на следующем листе рукописи сначала было написано

т. е. «одиннадцать».

Кто-то приписал две черточки к церковнославянскому

после чего оно стало похоже на

Это исправление – настолько грубое, что его трудно не заметить… Церковнославянский номер «десять», т. е.

очевидно был «изготовлен» из бывшего здесь церковнославянского номера «девять» =

У «фиты»

просто подтерли правый бок. Но ЯВНЫЕ СЛЕДЫ пересекающей ее горизонтальной черты остались. С переправкой церковнославянского номера «десять» на «одиннадцать» Никаких трудностей не было: для этого достаточно ДОПИСАТЬ букву-цифру

Поэтому церковнославянский номер «одиннадцать» выглядит аккуратно.

Мы видим, что церковнославянские номера на трех листах были кем-то сдвинуты вперед на единицу, ОСВОБОЖДАЯ, тем самым, МЕСТО ДЛЯ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО НОМЕРА "ДЕВЯТЬ". На это место был вставлен лист… При таком сдвиге номеров должно было полупиться два листа с церковнославянским номером 12 – «родным» и переправленным на 11. Но в рукописи остался только лист с переправленным номером. «Лишний» лист с «родным» номером «двенадцать» был, видимо, просто ВЫРВАН. На его месте ВОЗНИК СМЫСЛОВОЙ РАЗРЫВ В ТЕКСТЕ. В самом деле, лист с церковнославянским номером «тринадцать» начинается с киноварной (красной) буквы НОВОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ. На предыдущем листе, – после переправки трех церковнославянских номеров "двенадцатом", а на самом деле "одиннадцатом", – ПРЕДЛОЖЕНИЕ НЕ ЗАКОНЧЕНО, оборвано.

Человек, вырвавший лист, старался, чтобы смысловой разрыв получился как можно слабее. Но добиться того, чтобы разрыв получился совсем незаметен, он не смог. Поэтому современные комментаторы справедливо указывают на это странное место и вынуждены писать, что в начале тринадцатого листа КИНОВАРНАЯ БУКВА ВПИСАНА ПО ОШИБКЕ. "В рукописи… ОШИБОЧНО ВПИСАН ИНИЦИАЛ"… Задержимся на этом месте. Для начала поясним для читателя, который сейчас захочет сам посмотреть на фотокопию, что в Радзивиловской рукописи «точка» означает современную запятую. А современная точка, т. е. конец предложения, изображается (в подавляющем большинстве случаев) ТРЕМЯ ТОЧКАМИ в виде треугольничка. Кроме того, начало каждого нового предложения отмечается красной = киноварной буквой.

Посмотрим на страницу с арабским номером 11, где церковнославянский номер был кем-то переправлен на 12. Текст в конце этой страницы, после которой идет обсуждаемый сейчас РАЗРЫВ СМЫСЛА, обрывается словами "Леонъ царствова сынъ Васильевъ, иже Левъ прозвася, и брат его Александръ, иже царьствоваста…" Далее стоит запятая. Следующий после разрыва арабский лист 12 (= церковнославянский 13) начинается с перечисления дат: "В лето такое-то…"

Видимо, фальсификатору это место показалось удобным для стыковки. Он решил, что слово "царьствоваста…" может быть состыковано с началом церковнославянского 13-го листа, где стоит "В лето такое-то". Получилось "Царьствоваста лет столько-то" – осмысленное предложение.

Но для этого пришлось заявить, что первое киноварное «В» вписано ПО ОШИБКЕ. И, вероятно, подтереть какие-то места в тексте. Таким образом… разорванный смысл удалось связать. Тем более, что фальсификатору не очень важно было, какой именно лист вырвать; главной целью было ОСВОБОЖДЕНИЕ МЕСТА для листа с церковнославянским номером 9» (С. 86-89).

Настоящая большая ложь великолепно выходит только тогда, когда к правде факта добавляют две-три «незначительных» мелочи, так, почти незаметную ерунду. Когда-нибудь, вероятно, творцы «Империи» будут оправдываться: «Да мы не заметили. Такие ничтожные нюансы, за всем не углядишь». Что тут ответить? Именно нюансы отличают ученого от дилетанта. Да и «не замечали» А. Т. Фоменко и его сотрудники всякий раз в пользу собственных воззрений. Ни разу не ошиблись в противоположную сторону…

Начнем с разрыва между церковнославянскими листами 12 и 13. Не выходит никакого «осмысленного предложения». Писец действительно ошибся, вставив инициал не там, где надо. Это совершенно очевидно, только надо правильно читать текст на 13-м листе. Там в самом начале стоит иная фраза, не «В лето такое-то», а «В лет 26». Если бы летописец указал, в какое «лето» царствовал Александр, то он бы поставил четырехбуквенную литеру (так по всей рукописи, да и во всей летописной традиции Древней Руси обозначается год от Сотворения мира). В сознании летописца эпоха, о которой идет речь – конец 64 века от Сотворения мира. И сразу после процитированной фразы идет настоящее обозначение года: «В лето 6396». Любопытно, в каком это счете годов 6396 идет сразу после 26? Ведь с буквой «В» читается «… царьствова в лето 26»! Не нужна математическая логика, чтобы понять: год, который летописец должен был бы поставить до 6396-го, – не 26-й от Сотворения мира, а 6395-й! Без ложного инициала, без буквы «В», действительно, получается нечто осмысленное: «… царьствоваста лет 26». Но этот цифровой аспект авторы «Империи» отчего-то не стали объяснять. Мелочь?

Почему писец ошибся, проставив инициал не там, где надо? Немудрено, Несколько сотен листов, почти на каждом – от одного до пяти инициалов, а то и больше; на предыдущем листе – цифирь, на последующем – цифирь. Подобных ошибок с инициалами немало в рукописи: чаще инициал пропущен там, где он должен стоять, и где для него специально оставлено место. Но кое-где он вписан так же ошибочно (см., например, Л. 37 об.). Описки встречаются в каждой рукописи, да и опечатки – в каждом современном издании. Стоит ли делать из этого систему?