Текст книги "Путь стали"

Глава 7

Первое впечатление оказалось обманчивым, дальше новая реальность в сравнении с Веснянкой значительно проигрывала. Странное создание человек, вот всё почти то же, что и там, но… тогда я знал, что другая жизнь рядом, она мне нафиг не нужна, и тихо радовался от этой мысли. Сейчас же мысль, что та жизнь мне всё равно была не нужна, утешала слабенько. Я сполна ощутил разницу между самой реалистичной игрой и, пусть «игровой», но всё-таки реальностью.

По законам РФ Горику как раз настала пора получать паспорт, что, конечно же, не могло сделать его в российском обществе взрослым. Так и здесь взрослым меня признали лишь под давлением авторитета, вообще-то, не очень любимого злого колдуна.

Для меня лично это означало подвешенное состояние: с ребятами играть уже нельзя, просто большой уже играть, а взрослые признавать равным не спешили. Они наперекор самому авторитетному мнению предпочитали верить своим глазам, то есть видеть в Горике пацана. Ну, не доросли ещё дикари до таких высот цивилизации, как соцреализм или свидомость.

На жительство меня определили в большую семью Карислава. В одном из трёх больших срубленных из брёвен домов жили его родители, он с женой, четверо его сыновей погодков и три младшие дочки, а также двое его братьев с жёнами и детьми.

Семья традиционно собиралась на вечерней трапезе в общей довольно просторной столовой горнице. За стол меня сажали вместе с мужиками, но рот я мог открывать только для приёма пищи или будучи спрошен.

Ребятня питалась за отдельным столом, недобро на меня поглядывая – их «отделили» только чтоб подчеркнуть мою «взрослость». На стол подавали девушки под началом высокой стройной моложавой женщины со строгим лицом.

В первый же день я убедился, что детей точно специально отсадили от взрослых, заодно сообразил, почему. После ужина Карислав, строго блеснув действительно карими очами, велел жене:

– Любавушка, у нас дорогой гость, подай-ка нам мёду!

Мне немного взгрустнулось – радовался, что бухать смогу, сколько влезет, ага. Только пацану ещё долго спиртное будет нельзя, да и не собирался я тут пока никого убивать. К счастью память подсказала, что Горислав уже успел втихаря попробовать медовуху с братцами, и ничего особенного не происходило – было просто весело. Старшие, как это заведено издревле, плеснули малому просто поприкалываться.

Ситуация складывалась похожая, однако с существенными отличиями – ржать и резвиться у хозяев в планы не входило. Любава с поклоном поставила на стол объёмный кувшин, Карислав напомнил братьям чаши и мне налил кружку, провозгласил в мою честь здравицу. Я отпил половину, вроде, никто не обратил внимания, что не до дна. Снова наполнили тару, я встал, поклонился хозяину и хозяйке, честному людству, в свою очередь пожелав всем здравия. Стоя отпил немного, присел.

В голове слегка зашумело, много ли мальчишке надо? Мужики это хорошо понимали, более не подливали. Вообще дальше каждый наливал себе сам, и так уж получалось, что кувшин всегда оказывался вне моей досягаемости.

Я к нему и не тянулся потому, что оказался в центре общего внимания. Попросили рассказать о себе, я и рассказывал, изредка степенно отхлёбывая из кружки. История Горислава вызвала неподдельный интерес, типично древнеславянской её и впрямь не назовёшь.

Началась она с того, что отец Горика, тогда ещё юный Мечеслав удрал из дому на купеческой ладье. Через пять лет он вернулся с молодой женой, выкрал Дану, маму Горика из родительского дома в самом Новограде.

За эти годы Мячеслав не остепенился, беременную жену поселил у родителей, а сам продолжил служить в ладейной купеческой дружине. Служил вахтовым методом, только во время навигации, а зимние месяцы проводил с семьёй.

Я особенно заострил на этом внимание не понимающих селюков – батя каждую осень слал очередного нанимателя, получал расчёт и весной без труда устраивался снова – он пользовался нерядовой репутацией. Устроиться на службу ему не удалось лишь однажды.

В позапрошлом году по весне из Новогорода пришла обычная ладья для торга. Батя с кем-то повздорил, разобрались, как водится, быстро. Отец противника убил, но самого тяжело ранило, и он вскоре помер. Маму второй женой взял его старший брат Владислав.

Горислава по идее воспитывали дед, мама, дядька, братья – то есть никто. Старший брат отца Вячеслав привечал мальчишку в кузнице, и он всё-таки сумел освоить основы, а за два года после гибели Мечеслава парень сумел серьёзно преуспеть в кузнечном умельстве.

Как пришли разбойники, я рассказывать не стал – сослался на тяжёлые ранения. Не помню ничего, вот и всё. Мужики молча помянули славных воинов, с расспросами лезть не стали. Меня уже заметно кренило, так младший брат Карислава Радок довёл до спального места и пожелал спокойной ночи.

* * *

Утром позвали завтракать, поев, само собой, повели в кузню. Показалось смешным, что столь «громкое и дымное» производство располагалось в самой деревне, правда, всё же у самого тына. Я сразу разобрался, что это именно кузница, здесь ковались и перековывались готовые изделия, а домницы лесовиков располагались где-то поближе к болотному железу, там же обжигали древесный уголь.

Память встрепенулась от знакомых шумов, запахов, в простой работе я смог достичь полного единства духа, тела и сознания. Получалось, конечно же, не всё, тело парнишки ещё не наработало «мышечной памяти» на ковке – молоток ему не полагался по уровню квалификации, а молот вряд ли был по силам – мои навыки из родного времени только предстояло перенести на уровень рефлексов.

В первый рабочий день до обеда исполнял роль подсобника подать-подержать, только присматривался, хотя руки сами тянулись к инструменту. После обеда я нерешительно взглянул Кариславу в глаза, он одобряюще ухмыльнулся. – А ну-кась, попробуй сам, малой, – лично подхватил из горна раскалённую заготовку, поместил на наковальню.

Я без лишних сомнений выбрал в ряду подходящий молот, и на пару с плечистым Радоком мы оковали металл до нужной кондиции. В нужный момент я взялся за клещи, сумел самостоятельно отправить оковку на закалку… и только тогда спохватился, что же это такое вытворил на глазах мистически настроенных людей.

Мужики поглядывали хмуро, но нечистого из меня изгонять не стали. Для сельской местности уровень Горислава сочли подходящим, и я до вечерней зорьки тренировался во все тяжкие. Форма нарабатывалась прямо на глазах, ведь мне не пришлось учиться чему-то с начала, вся информация по теме уже имелась.

Работа с раскалённым металлом забирала без остатка, причём Карислав с братьями оказались настроены на ту же волну. Нам не требовались слова, мы понимали друг друга с полу-взгляда, от общего понимания процесса и своей задачи.

За ужином меня скупо похвалили, мол, видно, что старательный, толк будет. Ну-ну, конечно! Я скромно потупился, пряча ехидную улыбку. Карислав спросил невзначай, допускал ли меня Владислав к изготовлению мечей. Я равнодушно пожал плечами, считая, что это немного не та тема для разговора за общим столом.

Он меня понял, на другой день по дороге в кузню мы немного отстали от всех, и он повторил вопрос уже тет-а-тет. Я не стал ломаться, просто заверил, что могу сделать меч на его глазах, но при условии, что сам меч заберу себе.

Он нахмурился. Я хорошо понимал, насколько немалую цену запрашивал, кроме самого меча, в неё входила уйма железа, угля, главное – времени. Ясно, что всем этим никто не станет рисковать ради баловства. Я рассказал, зачем мне меч – ради мести, и добавил, что, если Карислав не согласится, мне придётся уйти.

Карислав вскинулся было, пришлось напомнить, что значит для мужа кровная месть, меня ведь признали взрослым. То, что я обещал колдуну отслужить, Карислава не касается, отслужу, как только отомщу. Если же Карислав не хочет мне в этом помочь, очень жаль, пусть они с Отеней попробуют вернуть охотников от Остромысла, я ему в этом не помощник.

Кузнец выглядел явно ошарашенным. Его смутили не только слова, но и вызывающе небрежный равнодушный тон. Напомню, что перед ним стоял нескладный подросток… и говорил страшные слова о кровной мести, презрительно кривясь, типа – ну и что ты мне сделаешь?

Оболочка юного негодяя упивалась моментом, он безнаказанно хамил прямо в глаза этакому медведю! Я же ощущал себя уже не тем мальчишкой, в тело которого только что вселился – мы прошли через смертельную битву, через саму смерть.

Совсем без пафосу – чувствовал, что после воскрешения с организмом произошли метаморфозы, просто знал, что смогу голыми руками покалечить здоровяка при малейшем намёке на агрессию.

Карислав сумел собраться, предложил для сохранения лица. – Сделай два меча, один тебе, другой мне… – он взглянул с вызовом, – а потом уходи!

– Хорошо, – я протянул ему руку, – на том и порешим.

Карислав от души сжал ладонь, я заметил ровным тоном. – Если что, мне этой рукой ещё работать.

Он потешно торопливо разжал клешню, я улыбнулся. – Не будем терять время, пойдём, для начала займёмся вашим горном.

– А что с ним не так? – насторожился Карислав.

– Никуда не годная печка, нужно полностью переделать. – Я обернулся к нему. – Ну что застыл? Поздно думать, мы ударили по рукам.

– Ладно, посмотрим, – проворчал он, недобро щурясь, – руки тебе сломать я ещё успею.

Рутинный, казалось, процесс подготовки неожиданно увлёк. Кроме переделки горна, я затеял в кузнице общую модернизацию. В памяти Горислава нашлось множество ещё прижизненных критических замечаний к батиной кузне, которые он стеснялся высказать, а я всё выдавал лесовикам за принятые в цивилизованном обществе стандарты.

Переделали меха и привод, переставили наковальню, иначе расположили инструмент… Мужики явно жалели, что ввязались в это дело, а идеи всё поступали. На оптимизацию ушло два дня.

Я так был занят, что даже пропустил за суетой визит Остромысла. Сынишка Карислава принёс в кузню пузырёк с обещанным успокоительным и передал его слова: «По две капли на чашу любого питья перед сном или просто две капли, когда припрёт».

Для профилактики решил сразу попробовать и понял очевидную вещь – волшебством не стоит злоупотреблять. Уж этим эликсирчиком я точно больше не воспользуюсь без крайней надобности!

Когда смог вытащить голову из бочки с водой, перевести дух, начал дышать носом, а глаза перестали слезиться, я внове оглядел устроенный разгром и решил пока притормозить прогресс. Лучшее враг хорошего, причём враг вечный, а мне вообще-то некогда, пора переходить к самому производству.

Мужики неохотно отложили немедленную надо мной расправу, чтобы посмотреть, ради чего они потратили столько сил и времени на нелепые выдумки мальчишки. Мы хором воздали богам хвалу и разожгли горн. Пацанята по очереди заработали воротом привода мехов.

Особых восторгов новации не вызвали, единственной похвалой стал довольный вид Карислава. К новому порядку привыкли меньше чем за день, а дальше за счёт удобства, исключения лишних операций, тупого хождения, производительность ощутимо увеличилась.

Сразу же о мечах речи не было, из-за перестройки накопилось неотложной работы – обществу срочно требовались топоры, ножи, наконечники стрел, рогатин и прочего. Отложить эти работы своей властью Карислав не мог, решения совета не обсуждались.

Глава 8

Последние погожие осенние деньки я не вылезал из кузни, и чисто случайно, конечно, так совпало просто, что когда зарядили дожди, меня на общественных началах отправили в дозор. Карислав как-то с утра отправил под моросящим дождиком в избу совета, а там Отеня объяснил, что дозорная служба в селении для всех взрослых обязательная.

Представил молодому стройному парню. – Свет, это тот самый Горислав. Покажи ему хоть, как держаться за лук, да ступайте в дневную смену на ближние подступы.

Я взглянул в ещё детское лицо, подумал с досадой: «Воин Света, блин, куда ж без них!» Тот принял новости с виду спокойно, молча повернулся на выход, я, тихонько вздохнув, отправился следом. Мокнуть на общее благо, больше ж некому – только мальчишке и этому эльфу!

Мы пошли по раскисшим улицам через село, я поглядывал на этого Света, чем-то мне его фигура казалась неправильной, как-то не так он двигается. Вот обычный, вроде, парень в лаптях, штанах, армяке, в шапке, но натуральный эльф, какими я их представлял.

У тына он снял со спины чехол, вынул лук. Протянул мне, достал из колчана стрелу, спросил высоким хрипловатым голосом. – Умеешь?

Я пожал плечами, он скривил губы в усмешке. – В тын попадешь?

Кое-какой опыт у Горика, конечно, имелся, но с моим его точно не сравнить. Я наложил стрелу, натянул лук, отпустил. Ничего особенного – охотничья слабенькая поделка, и стрела короткая. Убойности никакой, да мне проще убить обычным булыжником!

Но ладно уж, стрельну, чтоб этот не щурился так. Послал стрелу в максимальный натяг, тут же требовательно протянул руку, Свет подал вторую стрелу. Её вогнал в ту же лесину, из которой уже торчала первая стрела.

– Пониже прицелиться не догадался? – прокомментировал Свет. – Как их теперь доставать?

Что-то капризное прозвучало в его интонациях, я непроизвольно отреагировал под влиянием пакостной натуры Горика. – Не моя забота, это твои стрелы!

Лицо парня вспыхнуло! Он что, ни разу не сталкивался со злыми мальчишками? Я глумливо усмехнулся, Свет резко отвернулся, решительно пошлёпал к проходу через тын. Как девка, блин, вот послали боги напарничка! У прохода он подошёл к грузному мужику с рогатиной, спросил, кого нам менять.

– Да садитесь на любую ёлку, в ближнем дозоре почти пусто, – отмахнулся тот. – И чего вас погнали в такую погоду?

– Новичка вот знакомить с дозором, – эльф небрежно мотнул головой в мою сторону. – Чтоб, значит, вкусил тягот.

– Хех! Ну, не раскисните, чай не соломенные, – усмехнулся дядька.

– А то ж, дядя Влас! – парень обернулся ко мне. – Не отставай теперь.

Типа я отставал, ага. Ладно, топаю за ним. Минули поляну, вошли в лес. Свет двигался ловко, в целом грамотно, только всё чаще оглядывался на меня. Эге, думаю, он же меня не слышит, боится потерять! Не ожидал, лесовичок? А вот так?

Я сделал два лишних шага и оказался с другой стороны. Точно – смешно заозирался! Я учтиво прокашлялся у него за спиной, тот аж подпрыгнул, хорошо, если не обделался. Решаю больше не шутить, даже извинился, так чудак отчего-то обиделся – натурально надул губы. Ну, дитё!

Наконец, дошли до «ёлки», вдоль ствола старого дерева свисала верёвка. Свет без разговоров ухватился за неё и шустро полез наверх. Когда достиг нижних ветвей, я тоже поднялся. Напарник подождал меня, указал на две протянутые к соседнему дереву верёвки. Я кивнул, что тут непонятного? На нижнюю встаёшь, за верхнюю держишься. Он пошёл первым, как только скрылся в кроне, я двинул следом.

Вылез на подобие настила из редких жердей, закреплённых между ветвей. Если прижаться спиной к стволу, ногами упереться в палки и сидеть неподвижно, снизу никто не заметит. Зачем такие сложности, тоже немудрено – чтоб у дозорной позиции не было наших следов.

Неясно только от кого нам охранять посёлок, я об этом прямо спросил Света. Того мой вопрос заметно удивил. – А у вас разве село не охраняли?

– Да от кого ж?

– Ну, да, не от кого, – согласился Свет и добавил не к месту, – ты ж и так там жил.

Я улыбнулся, до меня дошло – это ирония.

Свет заговорил строго. – Заметим чужих, незаметно спустимся. Ты паренёк ловкий, будешь следить незаметно, а я подойду спросить, что им нужно. Если что, бежишь за подмогой…

– Наоборот, – заявил я безапелляционно.

– Мальчик…, – начал Свет жалостливо.

– Кто тут тебе мальчик? – я криво усмехнулся. – Не стыдно, что послали в дозор со мной?

Он снова обиделся. Я с досадой подумал, что случись действительно чужие, у меня даже ножа с собой нет. Пошёл же в управу с дурацкой мыслю, может, расписаться где-то надо, а когда выяснилось, зачем звали, ума не хватило спросить хоть какое оружие.

Поёжился – сверху от дождя нас прикрывало что-то вроде зонтика из сплетённых тонких ветвей – в результате влага накапливалась и падала за шиворот увесистыми каплями. Сидеть неудобно, благо, что с прошлого мира есть опыт подобного времяпрепровождения.

Да и здесь давно собирался заняться толком медитативной практикой, только всё не находилось времени. Разок во дворе родного дома и довелось, с того момента то убивал кого-то, то сам при смерти валялся. А тут всего лишь капает, и ноги затекают, такая ерунда не могла отвлечь меня от размышлений о прекрасном…

– Горик, отвернись, пожалуйста, – мне показалось, что ослышался. Я непонимающе уставился на Света, он повторил, – ну, отвернись, тебе трудно, что ли?

Я пожал плечами, перебрался по жердям немного в сторону, стал смотреть в другую сторону. Сзади заскрипел настил, колыхнулись ветви, с «зонтика» на меня полилось, я возмутился. – Осторожнее!

Ну и обернулся – чисто непроизвольно.

– Отвернись! – заверещал сидящий на корточках воин Света, судорожно дёрнулся… секунды привычно растянулись – он начинает падать, взмахнув руками, я отталкиваюсь от жердей, прыгаю к нему. Свет пытается ухватиться за настил, левая рука соскользнула, тонкая ветка в правой ломается. Я хватаюсь за крепкий сук и падаю следом, левой успеваю схватить его за шиворот армяка. Шапка сваливается с него, он визжит раненным зайцем. – Косу пусти, сволочь!

Упс! Не за ворот я его схватил! Оно и к лучшему – из армяка мог выпасть, да и не доводилось мне ещё дёргать эльфов за косички. Кричу ему:

– Хватайся за меня, лезь наверх!

Два раза повторять не пришлось, схватился, подтянулся, перехватился, полез выше. Держусь, стиснув зубы, и сам с себя удивляюсь – вот нафига я за ним прыгал? Я же ещё пацан! Раненый! Пусть бы летел себе, тут высота всего метров семь-восемь, ну, может, десять. Самое удивительное то, что мы оба ещё не грохнулись – я удержал себя и его одной рукой! Вернее, я думал, что это самое удивительное, Свет по мне полез, прижался…

Тут я просто попутал – это ощущение я не мог не узнать даже в чужом теле, да и подростковый организм среагировал однозначно. Было очень больно, пальцы онемели, мышцы едва не разрывало, но мне хотелось продлить эти мгновенья. К счастью Свет не стала растягивать мою муку – самой, видать, было неуютно висеть на моей шее, особенно на такой высоте…

Я машинально отметил, что думаю о Свете в женском роде. Ошибки быть не могло.

Она выбралась, помогла мне самому забраться на ветки, а то рука уже не чувствовалась почти. Уселись, дышим глубоко, молчим. Свет смогла проговорить. – Ну, отвернись!

Я отвернулся, улыбаясь – какие мы нежные! А что падала, а потом лезла по мне со спущенными штанами, это не считается, конечно.

Она сказала виновато. – А ты был прав.

– Когда? – без интереса поддерживаю разговор.

– Когда сказал, что выйдешь навстречу чужим – я и не знаю, кто из наших мужиков на такое способен!

– Ага, я такой, – поворачиваюсь к ней и пытаюсь сфокусироваться на её лице сквозь фиолетовые круги перед глазами. – Так как же тебя зовут, воин Света?

– Светлана. – Сказала она просто. – Тебе ж говорили!

Вот ведь! И впрямь говорили! Ну, не сказали, что она девушка, может, для них это само собой разумеется! В Израильской армии тоже служат… ну, например! Кстати, с этого вопроса можно продолжить разговор.

– Извини, Свет, честно не догадался, что ты девушка…

– Какая я тебе девушка?! – возмутилась она. – Я уже давно взрослая!

– Как я? – задаю с невинным видом провокационный вопрос.

Она захихикала. – Как я! Если б так же, ты б тут сидеть не смог, и вообще нигде!

Вот же нефигассе – и она тут ещё кого-то просила отвернуться! Хотя в местных нравственных императивах я пока несилён, срочно меняем тему.

– Так от кого мы охраняем посёлок?

– Тебе ж сказали, что почти ни от кого – ознакомительное дежурство.

– Ну, всё-таки – зачем тогда не ознакомительные?

– Есть в окрестных селеньях охотники до чужого добра, – она пожала плечами. – Скотину могут увести.

– Какая в лесу скотина? Олени что ли?

– Сам ты олень. Видел в лесу жерди меж дерев переброшены? – я помотал головой, она обнадёжила. – Потом покажу. Это чтоб домашний скот не разбрёлся с лесных пастбищ. Ещё девчонок воруют…

– Как? Кто?

Она снова засмеялась. – У вас в деревне не было что ли?

– Чтоб воровали не было!

– А мне рассказывали, что твой погибший батя маму твою в Новогороде украл. – Она на меня подозрительно прищурилась.

– Так это ж другое! У нас многие лихие парни так невест добывали!

– Ага, – она улыбнулась. – Вот и в других селищах так же. А знаешь ли ты, что по-хорошему семье невесты нужно заплатить откуп?

– Гм, – ситуация стала проясняться. – Всё равно как-то неправильно – брать девушку силой.

– Да за такое за ноги к пригнутым берёзам привязывают и разрывают заживо! – Она гневно блеснула очами.

Я впал в логический ступор. – Тогда как же? Полюбовно что ль невинности лишаются с незнакомыми?!

– Ой! Я сейчас снова свалюсь! – Я терпеливо переждал новый приступ веселья. – Вот ты ребёнок! Невинности лишаются в особый праздник, когда подходят лета! А уводят полюбовно, конечно, – кому охота дожидаться, пока тебя продадут, как козу? Тогда-то уж точно не спросят! Отдадут за рохлю какого-нибудь, мучайся потом с ним.

– Всё равно непонятно, как тебя отпускают в дозор – уведут же!

– Некому меня не пускать, и не уведут – одна я у бабушки, как мне её бросить? Она людям в хворях помогает и меня учит, я вот в дозоры хожу, травы для снадобий собираю. Род меня поддерживает…

– Ты хотела сказать «вас»?

– Нет, только меня. Бабушка живёт отшельницей, многолюдства не жалует.

– Так что ж ты жениха в селе не найдёшь? – удивился я, вглядевшись в милое личико.

– А может, я тебя ждала? – Она лукаво улыбнулась.

«Хотелось бы надеяться», – отозвалось сознание, и организм его полностью поддержал. – А что? Я ведь взрослый! И не рохля совсем!

Она серьёзно на меня посмотрела, словно впервые увидела, снова прыснула в ладошки.

Ладно, пусть смеётся, я терпеливый. – Знаешь, что тут сидеть? Давай погуляем, покажешь мне окрестности?

– Рука не болит?

Я соврал. – Не-а!

– А пойдём, хоть согреемся! – согласилась она решительно. – С тобой бояться некого.