Текст книги "Полис"

Глаза понемногу привыкли к темноте, и Артем стал подниматься увереннее. Стены были сплошь разрисованы, а проходы, ведущие на этажи, завалены хламом. Когда они поднялись на третий этаж, Андрей остановился и повернул к завалу, за которым находилась дверь, ведущая к лифту.

– Помоги мне, Артем, – сказал он.

Они сдвинули в сторону массивный диван. Артем вздрогнул, когда представил, какая мелкая дрянь может водиться в обгаженном диване. Диван жалобно хрустнул.

Первым пролез Савин, потом Артем. Резко пахнуло сыростью. По стенам ровным газоном вырос грибок. Они свернули налево и перед ними открылась пропасть шахты лифта. Артем глянул вниз, но ничего не увидел. Он поднял голову наверх, а там, на высоте девятого этажа сверкало днище лифта. Странно, что он еще не рухнул. Артем съежился – не очень-то хотелось лезть в шахту, когда над головой нависла громадина, готовая в любую секунду сорваться. Андрей, не раздумывая, схватился за лестницу в шахте лифта.

– Давай, – сказал Савин. – Всего один этаж.

Он полез вслед за Андреем. Артему же пришлось себя уговаривать. Лестница показалась ему слишком хлипкой. Сглотнув комок в горле, он зацепился за нее, чуть не полетев вниз.

– Скорее, – сказал Андрей, и звук его голоса разлетелся по шахте и эхом вернулся обратно.

Наверху что-то скрипнуло, и Артем, перепугавшись обвала лифта, быстро вскарабкался на четвертый этаж.

Они прошли мимо собаки, обглоданной крысами.

– Слишком тихо, – сказал Андрей. – Не к добру это…

Перед ними открылся небольшой коридор.

Слишком тихо – проносилось в голове у Артема – почему так тихо? Это точно нужное место?

– Твою-то мать! – воскликнул Андрей.

Артем, приблизившись к нему, увидел несколько трупов, распластанных по полу. Около шести или семи человек с темнеющий во лбу кровавой дырой. Один из них застыл в попытке подняться к окну – видимо, хотел спрыгнуть. Омертвевшая рука схватилась за подоконник.

Артем начал отступать к двери, но в эту секунду рядом с ним взорвалась граната. Взрывная волна отбросила и впечатала его в стену. Он ударился головой, на секунду отключившись. Андрей выбежал в коридор и увидел лежащего возле стены Артема. За дверью, разбирая завалы, топтались гвардейцы. Он осмотрелся. Нужно было как-то загородить проход, не дать им прорваться сюда.

Артем пытался подняться, держась одной рукой за голову. Он посмотрел на Андрея, который, схватив внушительного размера шкаф, подтащил его к двери и свалил в проход. Дверь приоткрылась, и внутрь просунулось дуло автомата. Грянула очередь, Артем прижался к стене. Андрей протянул ему пистолет.

– Чертовы гвардейцы, – сказал Андрей, забегая в комнату с трупами.

Артем последовал за ним. За спиной он услышал лязг металла – гвардейцы пытались сдвинуть завал и протиснуться внутрь. Сколько их было – неизвестно.

– Скоро они будут здесь, – сказал Артем.

– Ага, – сказал Савин.

На вид он был спокоен. Савин прошел к окну и раскрыл створку.

– Придется лезть, – сказал он, высовываясь в окно.

Андрей подбежал к нему. Последовавший за ним Артем, взглянул вниз. Вдоль окна, шли узкие – примерно в полметра шириной – леса. У Артема закружилась голова.

– Они точно выдержат? – спросил Андрей, однако ответа дожидаться не стал.

Артем нырнул вслед за ним, судорожно хватаясь за выступающие из стены кирпичи. Руки соскальзывали, приводя Артема в ужас. Он понимал, что одно неловкое движение, и он труп. Секунда промедления – и его пристрелят. Боясь потерять равновесие, он повернул голову, и увидел, как Савин помогает Андрею взобраться в соседнее окно.

Артем услышал топот ног. Он зажмурился, сделав несколько быстрых приставных шагов. Остановился, чтобы перевести дух, и понял, что прошел не более метра, а до соседнего окна оставалось еще как минимум три. Гвардейцы были уже в комнате с трупами, и Артем услышал, как солдаты, наступая на битое стекло и гильзы, шли к окну.

Артем зажмурился и прополз еще около полутора метров. Порыв ветра оторвал его от стены и чуть не свалил на асфальт. Перед глазами все поплыло, и Артем уже не мог понять – куда двигаться. Везде, казалось, его поджидала смерть. Из окна по правую сторону высунулся Андрей.

Артем увидел его напряженное лицо, и ноги сами понесли к спасительному проему. Оставалось совсем немного – Андрей уже протягивал ему руку. Артем последним усилием перебрался внутрь. Вслед за ним просвистело несколько пуль.

– Бегом, бегом! – крикнул Андрей.

Они рванули к лестнице. Артем заметил протискивающихся между диваном и дверью гвардейцев.

Беглецы быстро проносились вниз по этажам. Перед Андреем возник провал, и он ни на секунду не задумавшись, прыгнул, и, приземлившись на уцелевшие ступени, продолжил бег. Савин последовал за ним. Артем рванул через провал, на мгновение зажмурившись, но все обошлось. Выбежав на второй этаж, они столкнулись с двумя гвардейцами. Солдаты открыли огонь – со стен посыпалась побелка. Что-то мелкое и острое вонзилось Артему в лоб, по лицу хлынула кровь. Савин потянул Артема и отбросил его в сторону. Артем рукавом вытер лицо.

Прогремели выстрелы.

Артем нащупал в кармане пистолет. Андрей отстреливался от солдат. Через несколько секунд он припал на левую ногу и поморщился, но стрельбу не прекратил. Один гвардеец пал, держась за пробитый глаз. Другой спрятался за углом.

Андрей встал с колена, скорчившись от боли – теперь Артем увидел, что брат Лизы был ранен – тот захромал к маленькому подъездному окну и разбил его стволом автомата. Савин подсадил его, и Андрей вывалился из окна. Савин направил пистолет в окно и несколько раз выстрелил. После этого обернулся к Артему.

– Прыгай за мной, – сказал он.

Артем услышал глухой звук падения, и сразу же – выстрелы. Он прыгнул вслед за Савиным и сразу попал под плотный огонь. Артем пополз к Савину, не поднимая голову. Казалось, что гвардейцев здесь было не меньше десятка.

– Андрей ранен, – сказал Савин.

Он перетягивал жгутом его ногу.

– Надо взять транспорт. Да, вот так, – сказал он, затягивая жгут. Андрей вскрикнул. – Потерпи еще немного. Оружие заряжено? – спросил он у Артема.

Артем кивнул.

– Жди здесь – я скоро.

Савин пополз в сторону микроавтобуса, оставленного гвардейцами. Пока его не было, Артем отстреливался от гвардейцев. Отступать было некуда. Одного он почти наверняка завалил выстрелом в шею, еще двух ранил в плечо и ногу. Стрелять ему давно не приходилось, и мушка прыгала перед глазами, в такт быстрым ударам сердца.

Солдаты наступали. Артем исстрелял все патроны своего пистолета и схватился за лежащий рядом автомат.

Андрей был без сознания, и Артем понимал, что через 15—20 минут кровопотеря станет критической. Он выпустил несколько коротких очередей. Гвардейцы наступали, но в эту секунду Артем краем глаза заметил движущийся в его сторону микроавтобус.

Пули так и свистели вокруг, но словно чья-то рука оберегала их. Артем увидел Савина, который, пригнувшись, вел автобус. Лобовое стекло лопнуло и обвалилось осколками. Пуля, пробив подголовник водительского сидения, прошла в нескольких сантиметрах от головы Савина. Он подогнал автобус и крикнул Артему, который, больше ни о чем не думая, ничего не видя, кроме открытой двери кузова, ничего не осознавая больше, кроме того, что ему нужно во что бы то ни стало туда попасть, перебросив Андрея через плечо, сделал эти несколько шагов, занявшие – как показалось Артему – целую вечность. Один шаг, второй, третий…

Андрей мертвым грузом свалился на пол кузова. Автобус затрясся по кочкам. Пули дырявили обшивку. Прижавшись к полу, Артем подполз к раненому. Пульс не прощупывался. За минуту под Андрей набралась лужа крови размером метр на метр. Артем выругался.

– Он умрет, – сказал он.

– Да, черт возьми, – сказал Савин. – Времени мало.

Артем посмотрел на Андрея. Выпав из окна и потеряв сознание, он так и не пришел в себя. Бескровное лицо его было спокойным. Побелевшие губы застыли в полуулыбке – он умер, а, значит, для него закончилась эта бессмысленная борьба.

Сознание Артема помутилось, и ему на секунду показалось, что не Андрей сидит в луже крови, завалившись на бок – а его маленькая сестра – Лиза, во лбу которой зияла кровавая дыра.

Выстрелы утихли и вскоре прекратились.

– Куда мы едем? – спросил Артем.

– Нас будут искать, – сказал Савин. – Придется скрыться. Есть одно место, куда они не посмеют сунуться. Пустыня, – вторя мыслям Артема, сказал Савин. – Там и отсидимся.

VII

– Знаю, что это плохая идея, – сказал Савин, на большой скорости проходя повороты, – но нам больше ничего не остается. Нужно отсидеться, прежде чем отправить тебя в полис.

– Далеко нам ехать? – спросил Артем.

– Надо уехать как можно дальше, – сказал Савин.

Он посмотрел в зеркало заднего вида – кажется, гвардия не успела опомниться – хвоста не было. Они держали курс на пустыню. За газелью простерся длинный след раскаленной пыли. Дороги были смыты песчаными бурями.

Артем постучал кулаком в водительскую перегородку. После того, как Савин остановил газель, Артем перебрался на переднее сидение, и они двинулись дальше. Поперек поля видимости пролегала тонкая линия, разделяющая пустыню и небо. Тонкая, до того ровная и прямая, будто острым ножом прошлись. И не было больше ничего.

– Долго нам еще? – спросил Артем. – Боюсь, у машины не хватит мощности мотаться по пустыне.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Савин. – Смотри, раньше здесь проходила широкая дорога, – он удерживал руль, норовивший выскочить из рук. – Ты не помнишь – это было до строительства стены. По ней и сейчас можно проехать – просто она сокрыта слоем песка. Вот, смотри – видишь неровности?

Артем приподнялся с кресла, чтобы разглядеть.

– Значит, едем правильно, – сказал Савин.

Артем прикинул, сколько его собеседнику должно быть лет. Пожалуй, 55 или 60.

– Андрей мне стал в последнее время как сын, – сказал Савин. – У меня-то детей никогда не было – все работа, работа – и ничего другого. Знал, конечно, что так и будет, но не думал, что так скоро, – он на секунду взглянул на Артема, и в его глазах блеснула скорбь.

– Я вас понимаю, – сказал Артем.

Фраза прозвучала фальшиво, и Савин надолго замолчал.

Километры пролетали под колесами газели, а картина не менялась. Все та же резкая ровная линия. Небо стало понемногу темнеть. Артем посмотрел назад. Солнце почти упало за горизонт, еще пару минут, и песок полностью его поглотит.

– Скоро будет очень холодно, – сказал Артем. – Холодно и темно.

– Думаю, остановимся здесь, – сказал Савин. – Далеко забрались. Надеюсь, нас здесь не достанут.

Артем молча кивнул. Савин остановил газель. Машина заскрипела тормозами, кашлянула и заглохла.

– Подожди секундочку, – сказал Савин.

Он вышел из машины, по щиколотку провалившись в песок, и пошел влево – прочь от газели…

***

Они похоронили Андрея.

Тело его стало холодным, посиневшая кожа задубела. Они положили его тело в раскопанный Савиным тайник – неглубокую яму, где были припрятаны припасы и теплая одежда. Все равно, лучшего места было не найти. Артем в последний раз взглянул в бескровное и спокойное лицо брата Лизы. Потом они засыпали его песком.

Савин и Артем вернулись в машину, притащив с собой извлеченные из тайника припасы и теплые вещи.

– Черт возьми, – сказал Савин. – Как все это мерзко… Но мы ничего не могли сделать, – он схватился за голову. – Давай поговорим, – он запнулся, – поговорим, о чем угодно…

Артем задумался.

– Что было с миром раньше? – спросил он.

– Ты правда хочешь это знать? – сказал Савин. – Что ж, почему бы и нет… Раньше… раньше мир не был расколот надвое. Раньше не было людей и нелюдей, а была всеобщая опасность, всеобщий недостаток, всеобщий дефицит. Конечно, кто-то жил лучше, кто-то – хуже, но какое-никакое равенство поддерживалось. После возведения тридцать лет назад стены все пошло наперекосяк. И, могу сказать, я, например, не стал жить лучше. От этого мне ничего не прибавилось. Я все так же жрал кашу и хлеб из кукурузы. Интересно, куда же девался избыток ресурсов, который получил город, когда отсек большую часть своих жителей, оставив их умирать?

– Но как же так? – спросил Артем. – Нас учили, что строительство стены – это вынужденная мера, без которой погибли бы все.

– Но за стеной тоже живут люди, – сказал Савин. – Если бы не было ресурсов на всех, то почему большая часть людей за стеной – живут? Даже когда мир окончательно свихнулся, они умудрялись жить. Они живут, черт возьми, – он взглянул на Артема. – Главное – это ресурсы. Ресурсов хватит на всех, при правильном распределении. Дефицит создается искусственно, для того, чтобы человек ни о чем другом думать не смог, кроме как о еде. Плюс к тому – у него появился враг – нелюди, за стеной – злые и вечно голодные звери. И жители рады тому, что полис защищает их от нападений. Полис полон таких людей – боязливых, забитых, напичканных пропагандой и натренированных смотреть и не видеть.

– Я знаю, что это правда, – сказал Артем. – И многие знают, только боятся подумать об этом. Или же они отупели под гнетом полиса?

– Отупели, – сказал Савин. – Есть, правда, надежда, что – далеко не все.

– Это верно, – сказал Артем. – Так что же было до всего этого? – спросил Артем, укутываясь в толстое армейское одеяло.

– Ты про что? – спросил Савин.

Он закурил. Темнело, и когда Савин втягивал в себя дым, его лицо на секунду освещалось угольком сигареты. В эту минуту Савин казался очень старым, словно тысячелетний старик, рассказывающий сказки далекого прошлого.

– Я про этот мир, – сказал Артем, – про все, что вокруг. Про то, что когда-то он не заканчивался пустыней…

Савин стряхнул пепел себе под ноги и снова сунул сигарету в зубы.

– Дорога продолжалась и продолжалась, – сказал Савин, словно стоящий возле доски ученик. – Да, это, скорее всего, правда. Возможно, конечно, что все было уничтожено ядерными бомбежками, и наш замкнутый мир – единственное место, где еще теплится жизнь… а может быть, мы все – умерли? Представь, что ты попал в ад. Пекло, нищета, голод, чума – чего еще не хватает?

– Мы все еще живы – это очевидно, – сказал Артем. – Что вы знаете про ядерные бомбежки?

– Это единственное объяснение, которое мы имеем, – сказал Савин. – Говорят, что это произошло в начале XXI века. Страны поссорились между собой, долго обменивались угрозами, а потом у кого-то не выдержали нервы, и ядерные удары посыпались, как переспелые яблоки. И тут произошло нечто не совсем понятное. Мир, вроде как, зациклился. Только я сам не совсем понимаю, что это значит. Пустыня стала бесконечной.

– И из нее невозможно выбраться?

– Как видишь.

Савин развел руками.

– А вы пытались? – спросил Артем.

– Выбраться? Пытались некоторые, – ответил Савин. – Некоторые возвращались, некоторых находили в нескольких километрах от города, до ужаса истощенных. Большинство погибали в ближайшие недели или месяцы после возвращения, без причины. И все они говорили, что из пустыни нет выхода.

– Может быть, они просто сбивались с пути?

– Люди до сих пор умеют пользоваться компасом, – сказал Савин. – Они знают, что значит – идти в одном направлении. Нет, здесь все по-другому.

– Я слышал радио, – сказал Артем.

– Да, – сказал Савин, открывая окно и выбрасывая окурок. – Радио свободы, кажется, или какая-то подобная хрень.

– Да, радио свободы.

– Меня это тоже взбудоражило, когда впервые после стольких лет услышал, как из радио доносятся звуки, складывающиеся в музыку, – сказал Савин. – Должно быть, затерянный сигнал.

– Может быть, это сигналы снаружи?

Савин посмотрел на Артема, и во взгляде его читалась тревога.

– Возможно, – сказал он, – но я бы не надеялся.

– Почему?

– Надеяться можно, но после этого частенько приходится горевать, – ответил Савин.

Быстро холодало, и он натянул на себя толстый свитер.

– Я уже давно привык ничего не принимать близко к сердцу и относиться ко всему со спокойствием. И горе, и радость – это две стороны одной медали, которую ты все равно отдашь на берегу Стикса. И когда придет конец всему, ничего уже не будет важно.

– Разве? Тогда к чему борьба?

– К чему? – сказал Савин. – Это слишком просто… Потому что по-другому честный человек не может поступить. Это самый логичный выбор. Можно жить, либо принимая реальность, либо ее отрицая. Я не смог принять полис, значит, мне осталось отрицание. А какое отрицание без активных действий – одна фикция, дерьмо. Непротивление злу насилием – не для нашего времени. Наше время требует, чтобы у тебя были зубы, хоть полис и старается их выбить.

Савин закурил вторую.

– Рот так и так забьется глиной, – сказал он. – Завтра или через несколько десятков лет – нет такой большой уж разницы.

– Разница есть, – сказал Артем. – Мертвый – ты уже никому не принесешь пользу.

– Но и, если будешь слишком оберегать свою жизнь – от тебя тоже будет мало пользы.

– Кто-нибудь видел правителей полиса? – спросил Артем. – Тех, кто сидит в высотке?

– Кто видел, тот молчит, – ответил Савин. – Можно сказать, что у них нет языка. Тигры – казалось бы, самые приближенные к правителям, но и они ничего про них не знают. Раньше я частенько ходил с тиграми, осуществлял медицинскую поддержку, опытный хирург, все-таки. Со временем они разговорились, и как-то раз, застряв в пустыне, они рассказали кое-что про хозяев полиса. Они сказали, что напрямую с хозяевами командир тигров не встречается. Кому бы то ни было разрешено входить только в одно помещение высотки. В этой маленькой комнате, где ничего больше нет, висит небольшой экран, где появляются распоряжения. Командир тигров их читает и сразу же выходит, потому что долго находиться там запрещено. Вот так.

– Зачем правители так скрываются? – сказал Артем. – Кажется, никто из живущих в полисе их не видел. Интересно, все-таки, кто они.

– Если все пойдет, как мы хотим – скоро узнаем, – сказал Савин.

***

Наступила ночь.

– Мы вернемся в полис послезавтра? – спросил Артем.

– Да, – сказал Савин. – Начнем утром обратный путь, – от откинул кресло, готовясь ко сну. – Надеюсь, к тому времени уровень тревоги понизится. Обычно красный уровень длится сутки. У нас нет времени ждать больше, иначе останется мало шансов вернуть тебя в полис. Тигры уже разыскивают тебя, и чем дальше – тем больше вероятность того, что при встрече они пустят тебе пулю в лоб.

После этих слов он отвернулся и захрапел.

Артем подумал о Лизе. Он решил, что ничего не будет говорить ей об Андрее. Скажет, что все нормально, что видел его, и что с ним все хорошо. Она порадуется. И все у нее будет хорошо…

У Артема было тяжелое предчувствие. Ему казалось, что живым из этой каши ему не выбраться. Он знал, что скоро умрет. И ему стало жутко от этого. Савин уснул, повернувшись на правый бок. Артем укутался в одеяло.

Стоял невыносимый холод, и Артем дрожал. Газель была окружена непроглядной тьмой, словно все пространство вокруг стерли. Даже звезды не дотягивались до этого места.

Артем закрыл глаза, но беспокойство заставило его их открыть. Ему казалось, что прямо сейчас, в эту секунду, он увидит нечто невообразимо страшное.

Но ничего не происходило, и ожидание отсрочивалось на следующую секунду, и так до бесконечности. Артем был загнан в силки необъяснимого предчувствия, и не мог из них вырваться.

***

Но ничего так не произошло, и в пустыню медленно вкатился рассвет. Возле горизонта зажглось солнце. Под утро Артему удалось уснуть – он будто бы провалился в яму без дна, и летел вниз, в пустоте, ничего не видя. Его телу показалось, что он сейчас упадет и разобьется, и оно дернулось, разбудив Артема.

– Ты чего? – спросил Савин.

Артем посмотрел на него красными глазами.

– Кошмары, – сказал он.

– В пустыне всегда так, – сказал Савин. – Она здорово залезает в мозг. И если ты увидишь сегодня зеленых человечков, бегающих по пескам – не удивляйся – все нормально, это пройдет. Вот поэтому мы не можем задерживаться здесь слишком долго.

Он достал из сумки с заднего сидения немного хлеба и вяленого мяса.

– Поешь, нам нужны силы.

– Я чувствовал что-то, – сказал Артем, массируя виски, – будто сейчас что-то должно произойти, но не знал, что.

– Представь, что было бы там, в глубине пустыни…

– Не могу представить, – ответил Артем. – Не надо было лезть сюда.

Савин пожал плечами, пережевывая мясо.

– Если бы у нас был выбор, – сказал он. – Но полис так просто не оставит то, что мы сотворили. Находиться сейчас в его окрестностях – значит подвергаться большой опасности.

– Не думаю, что в пустыне лучше.

– Здесь безопаснее, – сказал Савин. – Пустыня тоже может убить, но не так быстро. За пару дней, кроме головной боли, с нами ничего не случится, будь уверен.

Артем только сейчас вспомнил про записную книжку, которую дал ему сумасшедший Каас. Он похлопал себя по карману.

– Черт, – сказал он.

– Что такое?

– Кажется, потерял…

– Что? – спросил Савин.

– Записную книжку…

– Сергея Ф., так, вроде бы? Которая была у Кааса?

Артем кивнул.

– Слышал я эту историю, – сказал Савин. – Ну, потерял так потерял. Видимо, когда прыгал в окно. Теперь ее уже не вернуть.

– Ну и как вам вся эта история с Сергеем Ф.? – спросил Артем.

– В ней нет ничего необычного, – сказал Савин. – Ты сам видишь, как пустыня влияет на мозг.

Артем на секунду задумался.

– И все же, не понимаю, – сказал он, – как вы решились на побег из полиса?

Солнце уже успело оторваться от линии горизонта и осветить большую часть неба. Месяц тускло горел по правую сторону от солнца, и вскоре растворился в воздухе, как бестелесный призрак.

– У такого врача, как вы, думаю, было куда больше возможностей жить нормально, чем у других?

– Что значит – жить нормально? – спросил Савин. – Нормально – значит закрывать глаза на то, что происходит вокруг? Нормально – значит, уметь приспосабливаться, – он достал из кармана сигарету. – Для человека полезно забывать все, что происходит вокруг него, это является для него защитным механизмом, который позволяет жить и не чувствовать себя негодяем. Но после того, как я заболел этим пониманием, ничего уже не могло встать на прежние места. Видя страдания других людей, я чувствовал свою ответственность за это. Где лежит граница нормального, пересекая которую, человек начинает видеть ужасы жизни? Или человек все глубже и глубже будет забираться в забытье, и, пока беда не коснется его самого, он так и будет думать, что все нормально? Да, у меня было все, о чем можно только мечтать в условиях полиса, кроме, разве что, согласия с самим собой. И со временем я стал все чаще задумываться об этом. Я уже стар и скоро умру. Это открывает неплохие перспективы, – сказал он. – Да, в общем, ты и сам все видишь. Тут и говорить нечего.

Солнце перекатывалось по небу с востока на запад, описывая по небу дугу. Артем проваливался в забытье, на несколько минут, время от времени выныривая, чтобы глотнуть обжигающий воздух. Время текло очень медленно.

Савин снова закурил. Артему не нравился едкий дым сигареты, и он закашлял.

– Откуда у вас эта дрянь? – спросил Артем.

В его горле запершило, и он отвернулся, приоткрыв окно. В лицо ему ударил сухой горячий ветер.

– Сигареты? – сказал Савин. – Это лучшее, что осталось от мира. Вскрыли около года назад склад, а там пачек сигарет от пола до потолка. И все – Мальборо. Как ковбой, помнишь? Хорошие фильмы были. Сейчас уже ничего и нельзя вспомнить. Эх, вот если бы мы берегли все это, может, и не скатились бы до такого уровня…

Савин сделал затяжку и выбросил сигарету за борт.

– Теперь ведь, ты и не можешь понять, как жили твои предки, каким воздухом дышали, о чем думали. Такова политика полиса – стереть все из памяти граждан, оставить только минимальный уровень миропонимания. Чтобы жил человек, и не знал, что есть хорошо, а что есть плохо. И то, что происходит сейчас – это далеко не предел деградации. Обычному гражданину большой ум не нужен, он ему даже вредит. Обычный гражданин – это сплав извращенного патриотизма и тупоумия. Я никогда не мог понять, – сказал он, откинувшись на кресло, и подложив ладони под голову, – как человеку хватает совести обрекать другого на нищету, материальную и духовную. Особенно это странно, когда возможности позволяют, чтобы все жили, не испытывая нужды ни в чем. Что не так с этим миром? Куда ни глянь, везде нищета и порок. Везде грубость и жадность. За стеной порой нет таких ужасов, какие происходят в полисе. Да, точно, – сказал он, замявшись. – Как там Лиза?

– Даже не знаю, что с ней сейчас, – сказал Артем. – У нее ведь никого не осталось… Не знаю, как ей буду говорить об Андрее.

– Может быть, не надо ей пока об этом знать, – сказал Савин. – Зачем мучить девушку. Сколько ей сейчас? 23? 24?

– 27, – ответил Артем. – Я тоже об этом задумывался, но, честно говоря, не знаю, правда, не знаю. Если не говорить ей о смерти Андрея – значит, обманывать ее. Что я ей скажу?

– А ты ничего не говори. Скажи только, что все нормально. Потом, когда придет время, она узнает. Но не сейчас.

– Почему не сейчас?

– Потому что, – сказал Савин и осекся. – Потому что так надо.

В голосе его прозвучало сожаление.

– Ты же знаешь, что она этого не перенесет.

Артем молча кивнул.

– Война, не спрашивая, забирает своих жертв, и ничего больше ее не интересует, черт побери, – сказал Савин, снова закуривая.

Он долго не говорил ни слова, замкнувшись в себе. Его лицо прорезали глубокие морщины, которых до этого не было. Артем тоже ушел в свои мысли, и сам не заметил, как задремал.

***

Артем вынырнул из сна – будто на него вылили ведро ледяной воды. Он был весь в липком холодном поту. Стояла кромешная тьма, и Артем не мог понять – спит ли Савин или лежит с закрытыми глазами без сна?

– Что? – раздалось из темноты.

– Кошмар, – ответил Артем.

– Опять?

– На этот раз слишком реальный, – сказал Артем. – Я видел девушку.

– Что за девушка?

– Не знаю, как объяснить. Она вроде реальная, а вроде и нет. Когда она появляется, я всегда думаю только о том, чтобы пустить себе пулю в висок или выпрыгнуть из окна. Она похожа на… кого бы я хотел забыть.

– Это все пустыня, – сказал Савин. – Все нормально, не поддавайся ее влиянию.

– Она стояла вон там, вдалеке, – сказал Артем.

– Там никого нет.

Артем присмотрелся.

– Здесь темно, хоть глаз выколи, – сказал Савин. – Как она выглядит, эта девушка? Кто она?

– Не хочу говорить об этом, – сказал Артем. – Бывает, она приходит во сне – и хоть вены себе вскрывай.

Артем все никак не успокаивался, ему казалось, что через секунду она выскочит прямо перед ним.

– Не волнуйся, – сказал Савин, положив широкую ладонь ему на плечо. – Здесь никого нет. Давай на секунду включим фары, чтобы ты увидел.

– Нет, – сказал Артем. – Не надо.

– Как хочешь.

– Скорей бы отсюда уехать. Я чувствую, что уже не могу сопротивляться всему этому. Долго еще до рассвета?

– Пару часов, как минимум.

– Надо попытаться уснуть, – сказал Артем.

– Это верно.

Савин закурил. Дым набился в машине.

– До рассвета, когда мы тронемся в путь, нам надо обсудить еще один вопрос. – сказал он. – Я хочу сказать тебе, как мне все это рисуется. Ты возвращаешься в город, после чего тебя некоторое время проверяют. Конечно же, ты чист. Твоя жизнь продолжается как прежде – работа в больнице, выезды в казармы и к тиграм, и тому подобное… После этого… У казармы есть своя система водоснабжения. Слушай меня внимательно. У казармы есть своя система водоснабжения, там стоит фильтр для очистки воды, но с этим веществом он не справится. Нужно сделать так, чтобы содержимое пробирки попало в фильтр.

– Где эта пробирка?

– Завтра я тебе ее дам, – сказал Савин. – Просто не выходи из доверия вояк, и дело будет сделано. Когда они заразятся, начнется штурм полиса. Это самый правильный способ, – заверил Савин. – Мы их успеем вылечить, когда правительство падет. Но если завяжутся бои с гвардией – тогда многих жертв не избежать. А так – почти никто не умрет.

– Вы правы, – сказал Артем.

– Но тигров, скорее всего, придется уничтожить, – сказал Савин. – Другого выхода нет. Иначе нам не добраться до сердца полиса.

– Их не так много.

– Их немного, – сказал Савин. – Но биться они будут до последнего.

***

Наступило утро. Солнечный свет ударил в глаза, заставив задремавшего ненадолго Артема проснуться. Савин в это время мял в руках пустую пачку сигарет.

– Время пришло? – спросил Артем.

Савин кивнул. По его лицу пробежала неуверенность.

– Что-то не так? – спросил Артем.

– С чего ты взял? – сказал Савин. – Все так. Только боюсь я за тебя, Артем.

– Мне самому страшно, но – дело есть дело.

– Да, ничего не попишешь, – сказал Савин.

Он потянулся к заднему сидению. В руках у старого доктора оказалась небольшая пробирка.

– Вот этот препарат. Не открывай, пока не решишь воспользоваться. Когда будешь на месте – осторожно отвинтишь колпачок и выльешь в систему водоснабжения.

Он передал пробирку Артему. Тот осторожно взял ее и осмотрел. Стекло пробирки было непрозрачным, и он не видел, что находится внутри.

– Спрячь ее как можно лучше. Могу подсказать тебе пару хороших мест, – сказал Савин. – И постарайся не расколоть. Иначе полису не поздоровится.

Он всмотрелся Артему в глаза.

– Сделай это ради жизни.

– Я сделаю это, – сказал Артем.

Газель всхлипнула и затарахтела.

– Прощай, пустыня, – сказал Савин. – Здравствуй, новый дивный мир.

Газель набрала скорость, и беглецы двинулись навстречу восходящему солнцу. Где-то там, вдалеке, стояли рассыпанные по земле нелепые дома, полуразрушенные многоэтажки, печальные лачуги нелюдей, казармы, больницы и злосчастная высотка.

Артем подумал, что если все пойдет, как планируется, и правительство падет, после – нужно будет уничтожить мерзкое, внушающее страх, здание. Не оставить камня на камне, потому что это символ силы. Он боялся, что если не уничтожить его, то от него снова пойдут метастазы, которые – дело времени – снова захватят полис.

– Боишься? – спросил Савин.

– Да.

– Правильно. Страх – хорошее чувство.

Они выехали на покрытую песком, разбитую автодорогу.

– Что бы ни случилось, помни, что у тебя за спиной есть люди, которые в любой момент помогут. И, – сказал он, – позаботься о Лизе. Как только тебя отпустят, после допросов, сразу же иди к ней. И не говори ей пока про Андрея. Будь с ней помягче. Женщина есть женщина, в каком бы возрасте ни была, какой бы сильной ни казалась, требует заботы. Тебе это будет несложно, а для нее – жизнь обретет смысл… Черт, когда же закончится эта пустыня?

Артему же, наоборот, не хотелось, чтобы пустыня заканчивалась. Он не хотел возвращаться в полис.

– Что, если меня будут пытать? – спросил он.

– Вряд ли, – сказал Савин. – Могут пригрозить, но не пытать. Главное, не выдай себя. Говори по легенде, и, если в чем-то будешь сомневаться, ссылайся на потерю памяти. Скажи, что тебе выбили мозги.