Текст книги "Стратегическая ошибка. Фантастическая документальная повесть"

Однажды Николай решил нарушить все мыслимые в обществе приличия, вышел во двор с порнографической картинкой и занялся онанизмом. Как и в прошлый раз охрана и окружающие никак не отреагировали. Можно было ещё попробовать пролезть за ограждение внутреннего периметра, но дальше стояла уже охрана не из внутреннего состава базы, а это уже могло закончиться стрельбой.

Разговоры с окружающими Николай вёл, у него тут были даже друзья и некоторое время была даже любовница, но всё быстро надоело и он очень быстро перешел к ежедневному круглосуточному безделью. Когда-то давно ему изо всех сил хотелось узнать, что происходит внутри базы, и вот сбылась его мечта – он сам оказался среди внутреннего контингента. Ну что, говорили в детстве, что любопытство до хорошего не доведёт и так оно и вышло.

Но самым главным оставался другой вопрос: сколько он здесь будет ещё сидеть? У заключённых есть срок, но ему и остальным никакого срока не назвали. Может быть их всех или его одного выпустят через месяц, а может быть никогда. Можно было ещё завладеть оружием охраны и прорваться с боем, но вряд ли у него хватило бы сил на такой прорыв, учитывая способности четырёх контуров охраны. К тому же один раз он уже пытался сбежать с базы из гораздо более выгодного положения и помнил, чем это для него закончилось.

Стечнюку очень хотелось убивать, просто убивать, убивать всех, кто его сюда упрятал и всех, кто его до этого довёл. Он всё время представлял перед собой лица своих будущих жертв и представлял, как убивает их десятками, сотнями, тысячами способов. Он уже не мог думать ни о чём, кроме убийства. Каждому на базе платили какие-то внутренние деньги для обмена в магазине или заказа чего-то, но единственное, чего хотелось больше всего, это не свободы, а убийств, только убийств и убийств без перерыва.

* * *

1992 год, собрание высшего руководства анклава НАТО.

– Одна из наших главных задач выполнена – СССР прекратил существование и никто не смог этому помешать.

– А мы не торопимся с выводами? Что-то похожее уже было после их революции, но потом всё вернулось ещё хуже, чем было.

– Совершенно верно, так что уже достигнутый положительный результат надо ещё и закрепить, чем мы и займёмся.

– Я напоминаю, что территориальное деление это ещё не всё. Даже если страна будет разделена на мельчайшие кусочки это не помешает им процветать и в любой момент объединиться.

– Правильно, поэтому наш следующий удар будет нанесён по их прогнившей экономике. Пока у людей есть на что жить – им есть что терять. Но посмотрите на самые недоразвитые страны с их чудовищной инфляцией, где каждый год происходит по четыре переворота и две революции. Люди живут сегодняшним днём потому, что завтрашний они встретят без денег. Ненависть к правительству превышает все мыслимые пределы, а социальная и политическая напряженность в любой момент готовы вылиться в гражданскую войну.

– Значит мы переходим к развалу экономики стран бывшего СССР. Под видом экономической помощи мы внедрим самые безграмотные экономические теории, чтобы от накоплений их населения остались воспоминания, а цены вырастали в два раза по три раза в год. Гражданскую войну мы может быть и не получим, но разорение и полный упадок обеспечим, а потом превратим каждую страну бывшего СССР в наш сырьевой придаток.

– Я думаю, что этот вопрос мы решили потому, что у нас есть богатейший опыт превращения других стран в наши сырьевые придатки с марионеточными правительствами.

– Кстати, о марионеточных правительствах. Нынешняя ласть в бывшем СССР держится ещё непрочно, так что, возможно, потребуется усиление с нашей стороны для её окончательного утверждения.

– Насколько я помню, наших ставленников часто пытались свергнуть, но всегда находились защитники законного правительства.

– И я даже не буду обсуждать, что события путча, когда войска отказались вести боевые действия против гражданского населения, не должны повториться ни под каким видом. Если понадобится, то надо начать вооруженное вторжение для поддержания конституционного порядка, естественно, по просьбе законного правительства.

– У нас есть, кем поддержать новую власть – мы как раз закончили подготовку на нескольких базах. Если ситуация во время реформирования власти выйдет из-под контроля, то в РФ начнётся серия диверсий, в которых обвинят оппозицию действующей власти. Когда президент запросит помощь, то немедленно её получит.

* * *

1993 год, РФ, Северный Кавказ, база анклава НАТО №026.

– Привести личный состав в боевую готовность!

– Эй! Подожди, чего ты командуешь, это мои люди.

– Вы получаете финансирование, инструкторов и средства от нас, так что пора выполнять соглашение.

– Э, ты сначала мне скажи, чего хочешь.

– Ваша диверсионно-разведывательная группа перебрасывается в Москву вместе с другими для поддержания спецоперации.

– Почему мы должны это делать? Какая нам польза?

– Это не польза, это условия нашего соглашения о сотрудничестве и совместной работе.

– Зачем так далеко? Чего мы там не видели?

– Ты, главное, спокойно объясни, без наскоков.

– В связи с политическим кризисом в РФ…

– Ты подожди, ты проще говори, чтоб понятно было.

– В Москве кризис. Это понятно?

– Это понятно. От нас ты что хочешь?

– Ваша группа перебрасывается в Москву для проведения в случае необходимости серии диверсий.

– Я же тебе сказал, говори просто.

– Вы должны взорвать или захватить несколько электростанций и систем водоснабжения.

– Зачем нам это надо?

– Это надо не вам, это нужно нам, вы обещали сотрудничать.

– Вот видишь, вам это надо, а мы должны делать, нехорошо.

– Вы должны выполнять договорённость.

– Подожди, никто же не отказывается, только не нужно нам это делать, мы и так здесь всё держим, в Москве всё держим. Да?

– Вы понимаете, что отказываясь выполнить соглашение…

– Ты что? Угрожать мне здесь решил?

– Я не собираюсь угрожать….

– Вот и молодец, так и надо было сразу сказать. Ты предложил – мы подумали, придумаешь что-нибудь нужное – скажи, поговорим, обсудим. Ты же понимаешь, что просто так ничего не делают.

– А вы не боитесь, что в случае неблагоприятного…

– Подожди, опять сложно говоришь, я же тебя просил.

– Если в РФ придут к власти не те люди, то Чечню вернут обратно силой и с вами уже говорить буду не я.

– Вот видишь, это совсем не твоё дело, зачем ты лезешь?

* * *

1993 год, РФ, Северный Кавказ, штаб базы анклава НАТО №026.

– Чеченцы отказались выполнять договор о сотрудничестве, сэр.

– Вы пытались их убедить?

– Так точно, сэр, они отказываются слушать.

– А Украина? Там тоже отказываются?

– Все базы на Украине готовы выполнить любой приказ по отношению к русским, точнее на Западной Украине, сэр.

– Значит с Украиной мы договоримся, а с чеченцами надо что-то делать. Невыполнение приказа – серьёзное нарушение.

– Разрешите предложить, сэр. Я считаю, что мы не можем больше использовать чеченские подразделения в программе после их отказа.

– Вы правы, нам нужно их ликвидировать наиболее простым и безопасным для нас путём. Будет лучше, если это сделают русские в процессе войны за восстановление порядка на территории Чечни.

– Разрешите вопрос, сэр. Это значит, что базы в Чечне подлежат свёртыванию или уничтожению?

– Нет, временной консервации с приостановкой проекта.

* * *

1993 год, РФ, Москва.

– Надо защитить парламент! Там люди хорошие собрались.

– Пускай их всех перестреляют, в этой стране надо всех перестрелять или в лагерях сгноить.

– Это ты не понимаешь. Есть общечеловеческие ценности и общепризнанные правила.

– Плевать на таких людей! Их уничтожать надо всех!

– Вот из-за таких, как ты и происходят такие беды.

– На таких как я мир держится.

– Мир держится на понимании общепризнанных норм и правил.

– В гробу я видел такой мир!

– Миру это всё равно, а такие как ты его только портят.

– Чтоб ваш мир сгорел в ядерной войне и все вы передохли!

* * *

1993 год, собрание высшего руководства анклава НАТО.

– У нас есть на разбор сведения плохие и хорошие. Хорошие заключаются в успешной установке марионеточного правительства в РФ и почти полном разрушении её экономики. А вот плохие новости приходят к нам с баз на Северном Кавказе. Оттуда приходят сведения о сплошных отказах выполнять любые приказы, кроме непосредственно касающихся интересов Кавказа.

– А какого типа там у нас размещались базы? Сверхлюди, психические мутанты или люди со сверхспособностями?

– Сверхлюдей и людей со сверхспособностями среди местных мы не обнаружили, так что базы укомплектованы исключительно психическими мутантами, которых, как говорится, не жалко.

– Так, с Кавказом разобрались, а больше нигде в бывшем СССР ничего подобного не происходит?

– Кое-что похожее имеет место на Западной Украине, но в гораздо меньших масштабах: там готовы выполнить любой приказ, но только в отношении определённых национальностей. К тому же на Западной Украине у нас есть базы по разным направлениям исследований, так что несколько отказов погоды не сделают.

– Я думаю, что кавказские базы нам надо свернуть, как предлагали из штаба одной из их баз. Всё равно толку от них мало, а хлопоты те же. Переложим работы с Кавказом на Исламский Блок и пусть это будет их головная боль и всех остальных, а мы будем управлять событиями в Исламском Блоке и на Кавказе косвенно.

* * *

1994 год, РФ.

– Мы прерываем наши передачи для экстренного сообщения. Два часа назад на территорию Чечни были введены войска.

– Ну вот, началось. Это же теперь война будет.

– Их давно пора было разбомбить, эти отделившиеся республики, а население уничтожить. Ещё в девяносто первом.

– Теперь будет второй Афганистан на десять лет.

– Не надо было в девяносто первом танки останавливать, когда какая-то дура с детьми на дорогу вышла. Вот теперь все получат по полной. У нас все войны начинаются на неделю, а растягиваются на десять лет, хорошо, если не на двадцать.

– Люди то в чём виноваты?

– В том, что выбирали, в том, что поддерживали, в том, что мешали, в том, что не убивали – во всём.

– Бедные ребята – теперь там будут гибнуть.

– Нечего было в девяносто первом останавливаться. Теперь все получат за все свои дела хорошие. Раньше надо было думать!

* * *

1994 год, собрание высшего руководства анклава НАТО.

– У нас есть хорошие результаты, но, похоже, есть и сложности.

– Начните с хороших, трудности обсудим после.

– СССР прекратил существование окончательно и полностью. На территории РФ, того, что осталось от СССР, идёт война. Наши инструкторы, том числе обученные по новой системе, успешно справляются с подготовкой сепаратистов. Наёмники, в том числе подготовленные по нашей системе, успешно участвуют в боевых действиях. Противник несёт многократно превосходящий урон.

– А какие тогда могут быть сложности?

– Проблемы с управляемостью результатов.

– Подождите, но по основной концепции нашей идеи они и не должны управляться. Они должны выбирать и находить цели самостоятельно, а мы должны их только отбирать для выполнения.

– Я знаю, но здесь обнаружилась проблема совсем другого рода: мы наблюдаем слишком много вариантов результатов, гораздо больше, чем закладывали в нашу программу.

– Ну это вполне нормально: у каждого направления развития есть достаточно много вариантов отклонения.

– Я знаю, но некоторые случаи совершенно не связаны с нашим проектом – они диаметрально противоположны.

– Это значит, что противник использует нашу же систему.

– Вы всё ещё уверены, что это безопасно для нас?

– Да, я уверен по тем же причинам, о которых мы все знаем.

– А что ещё из числа сложностей?

– Отсутствие ожидаемого числа результатов.

– А вот это уже серьёзно. На чём основано это предположение?

– Мы ведём пропаганду уже достаточно долго и вначале наблюдался интенсивный рост, но сейчас он прекратился.

– А исследования причин кто-нибудь пытался проводить?

– Пытались и выяснили, что отсутствие результатов связано с побочным эффектом развития мутаций психики.

– О побочных эффектах нам никто не докладывал.

– О них мы сами узнали совсем недавно.

– И какого рода побочные эффекты?

– Я попробую объяснить на доступном примере: представьте себе, что Вам надо сбросить атомную бомбу на расположение вражеских войск, где находится несколько ваших же солдат, например, военнопленных. Сбросили бы Вы атомную бомбу?

– Если количество военнопленных, скажем, в десять, а лучше в сто раз меньше, чем численность противника, то несомненно. Это называется сопутствующие потери.

– Так вот, у тех, кого мы создали, такого понятия, как сопутствующие потери, не существует вообще. Они не могут выполнить поставленную задачу, если при этом возникает угроза нанесения вреда, так называемому, неприкосновенному объекту.

– Неприкосновенный объект это мы?

– Ну, в общем да. Это один из вариантов. Набор неприкосновенных объектов самый разнообразный: начиная от собственной жизни, семьи, женщин и детей, и заканчивая неизвестным с фотографии или, вообще, деревом или просто каким-нибудь предметом.

– Насколько возможно преодоление этого парадокса Азимова?

– Что ещё за парадокс Азимова?

– Фантастическая ситуация в произведениях писателя Азимова, в которой робот должен предотвратить убийство или самоубийство, но только убийством, что-то вроде этого. В любом случае, как я помню, это опирается на один из вымышленных законов робототехники, что робот не может своим действием нанести человеку вред или бездействием допустить, чтобы человеку был нанесён вред.

– Вот это уже серьёзная неприятность. Мы можем найти способы устранения этого дефекта мировоззрения?

– В среднем с вероятностью пятьдесят процентов.

– А эти пятьдесят процентов на чём основаны?

– На статистике разрешения парадокса типа «Я солгал».

– Это значит взято наугад. Точную статистику никто не собирал?

– Её пока невозможно собрать – нет такой возможности.

– А почему невозможно её собрать?

– Вы можете проверить загорится или не загорится спичка только если её зажжете, но после этого она непригодна.

– Понятно, значит можно проверить только в боевой обстановке.

– У нас слишком серьёзная проблема, в будущем она ставит под угрозу выполнение всех наших задач.

– Не торопитесь с выводами. СССР мы уничтожили, инструкторов создали, смертники есть, мало, но есть, мутантов создавать научились. Всё не так безнадёжно плохо, как мы представляем.

– А что будет, когда про нашу систему узнают все? Не просто те, кому положено, даже у противника, а все, абсолютно все желающие.

– Я думаю, что каждый попробует, а если вдуматься, то уже давно пробовал и не одно столетие, использовать в своих целях.

– Раньше не было массового подтверждения эффективности.

– Вот это уже серьёзно. И самая большая угроза исходит как раз от тех, кого мы подготовили. Они могут использовать для выполнения своей задачи нашу же систему. Это приведёт к увеличению их числа, а новые начнут повторять то же самое. Начнётся цепная реакция.

– Насколько велика опасность?

– Чрезвычайно велика. Если раньше мы сами направляли процесс подготовки, то теперь он станет неуправляемым. Даже все противники вместе взятые не представляли такой угрозы, как эта растущая масса психических мутантов, нацеленная на убийство.

– Мда, а всё так хорошо начиналось. Мы ориентировали их на уничтожение наибольшего количества врагов, а если они не найдут подходящего способа или приемлемой возможности, то применят наш же метод, как наиболее эффективное средство поражения, для увеличения числа себе подобных. Если бы в их руки попала водородная бомба, вирус или боевое отравляющее вещество, то они бы выполнили свою задачу задуманным путём.

– Не гарантировано, как я уже говорил – возможен срыв выполнения по самой неожиданной причине. Смертник может не взорвать военную базу только потому, что там есть кошка.

– Интересно, откуда такая логика?

– Мы внесли изменения очень глубокого характера в их психику и перенастроили систему опознавания «свой-чужой». Если чужими будут коммунисты, то никто не гарантирует, что своей не окажется кошка или собака, если, вообще, не ящерица.

– А не может получиться так, что кто-то из них будет считать коммунистов своими, а нас чужими, но утверждать обратное, чтобы получить в руки бомбу или другое оружие?

– Теперь может – мы утратили полный контроль над ситуацией.

– Хорошо, ситуация требует немедленного решения.

– Я предлагаю уничтожить все результаты эксперимента.

– Вы имели в виду подопытных? Но это невозможно.

– Разве мы не можем послать тем же способом им всем приказ на самоуничтожение? Они же настроены на самоуничтожение.

– Мы можем послать сигнал на самоуничтожение всем, но подействует он только на тех, кто ему подвержен. Эти люди настроены на самоуничтожение для выполнение поставленной задачи и то не все, а только некоторые. Все остальные его просто не воспримут.

– Может быть стравить их между собой и пускай они поубивают друг друга? Заодно и испытаем их в действии.

– Мы попробуем этот вариант, но результат не гарантирован.

– Насколько серьёзные последствия можно ожидать?

– Все полученные нами разновидности людей запрограммированы убивать любого, кто по их представлению не соответствует, а точнее соответствует образу врага в их сознании.

– А диапазон представлений имеется?

– Начиная от таких серьёзных, как цвет кожи и до стиля одежды или манеры разговора или способа поведения.

– То есть я правильно понимаю, что каждого из нас могут убить только за то, что мы носим или не носим галстук или пиджак?

– Да, но если до нас добраться сложно, то простым людям не позавидуешь – им придётся голыми руками противостоять самой совершенной самообучающейся системе убийства.

– Но каждый из них всего лишь человек, а не терминатор из кино.

– Вот именно, что человек. Его не обнаружишь, не проверишь, детектор лжи ничего не покажет. Он выполнит то, для чего его программировали – найти и уничтожить цель.

– Но мы можем и не пускать русских и арабов, а за компанию и азиатов, к себе. Закрыть въезд и прочее.

– Вы забыли, что всё уже запущено и процесс не остановить.

– Пока не будем поднимать панику – вполне возможно, что мы преувеличили и переоценили ситуацию. Через некоторое время могут открыться новые обстоятельства, которые исправят положение точно так же, как сейчас они его испортили.

* * *

1995 год, РФ.

Драка началась внезапно, как и положено настоящим дракам. На проходившего по своим делам подростка с деловито злобным видом двинулись ещё двое таких же. Результат нападения ожиданий нападавших не оправдал: в ответ пошли не выкрики и угрозы, а удары руками и ногами по всем частям тела.

– Ты чё?! Не, ты чё?! Ща… Ты чё?!

– Убью! Убью, уроды! Получи, урод! Получи!

После очередного удара ногой по голове урод вставать не торопился, а второй стоял подальше и боялся подходить на помощь. В происходящую среди бела дня в людном месте драку влезла оказавшаяся рядом всегда и всё лучше всех знающая бабка:

– Что же ты делаешь?! Ты же его ногой по лицу бьёшь! Это же бесчеловечно! Как ты можешь?!

– Они на меня первые напали!

– Всё равно – нельзя бить человека ногами по лицу!

В сторону драки двинулся небритого вида парень в чёрной шапке и вошедшей тогда в моду камуфляжной форме и берцах и стал рядом с победителем напротив бабки. Не знавшие, какое отношение имеет парень к подростку, нападавшие поспешили удалиться, а бабка прекратила свою обличительную проповедь. Подросток в сопровождении парня пошел дальше, о чём-то с тем говоря.

– А Вы видели? У того, что лежал, была в руке железка.

– Да видел, ты правильно сделал, их всегда надо бить как можно сильнее или убивать. И бабок придурковатых никогда не слушай.

* * *

1995 год, собрание высшего руководства анклава НАТО.

– Я думаю, что выводами о неуправляемости прохождения нашего эксперимента мы немного поторопились.

– Я помню, что мы решили не предпринимать поспешных решений, а подождать, когда откроются новые обстоятельства.

– Мы поступили совершенно правильно. Нам удалось выяснить, что ранее казавшаяся случайной агрессия наших новых солдат не случайна, а вполне чётко мотивирована.

– В прошлый раз мы обсуждали случайный и непредсказуемых характер результатов. Сейчас Вы говорите, что существует чёткая мотивация поступков. А что на самом деле?

– Мы обработали статистику и обнаружили закономерность. Вас же не удивляет, что при всей случайности процесса монета падает примерно поровну на каждую из сторон?

– Конечно, это классический пример закономерности в случайности. Мы все получили достаточно высокое образование, чтобы не понимать таких простых вещей.

– Вернёмся к нашим солдатам. В их поведение мы заложили определённую логику и без развития этой логики сформировать то, что мы собирались, просто невозможно.

– Да, я помню, они нацелены на уничтожение неправильного и противоестественного: коммунистического строя, коммунистической культуры, коммунистического мышления.

– Про культуру Вы вспомнили очень вовремя. Помните в Китае была культурная революция? Так вот, они там устроили что-то похожее на то, что мы пытаемся сделать сейчас.

– Подождите, сама идея культурной революции была противоестественной – они отменили все достижения цивилизации.

– Они отменили достижения враждебной, по их мнению, культуры. Сама по себе попытка бесполезная, учитывая взаимное проникновение культур, но дело то не в этом. Для борьбы с враждебной культурой в Китае были задействованы хунвейбины, а позже были привлечены ещё более радикально настроенные цзяофани.

– Да, они воевали там друг с другом за каждую мелочь.

– Вы не обращаете внимания, но сама по себе культура достаточно противоестественна и бессмысленна. Вы никогда не задумывались в чём смысл галстука? А обращения на Вы? А ношения костюмов даже летом в тридцатиградусную жару?

– Но это признаки поведения цивилизованного человека! Существуют веками сложившиеся традиции! Сама по себе культура состоит из традиций и правил, сложившихся исторически.

– Вот именно. Мы заложили в них непримиримость с необоснованному, а обосновать культуру либо крайне сложно, либо вообще невозможно. Необоснованное и удобное ещё можно как-то объяснить, хотя бы удобством. А вот необоснованное и неудобное они будут воспринимать, как неправильное и враждебное, а враждебное они запрограммированы атаковать и уничтожать.

– Всё, что Вы говорите, безусловно, хорошо, но есть два необходимых условия: наши воспитанники, назову их так, должны быть запрограммированы по нашей первоначальной программе и ещё не должны воспринимать нас как врагов.

– Основная ценность заложенного в них принципа заключается в том, что любая, кем бы ни запущенная, программа будет действовать одинаково, кем, как и для чего бы она ни была заложена.

– Тогда правильнее было бы сказать, что мы не столько запрограммировали, сколько запустили механизм, который был до выключен до нашего вмешательства. Что-то вроде условных рефлексов, но на более высоком, осознанном уровне.

– Ну если верить нашим биологам, то в каждом человеке, и не только, заложен распознаватель свой-чужой, регулятор агрессии, система принятия решений. Мы только немного изменили настройку системы и получили прекрасный результат.

– Тем не менее остаётся открытым вопрос нашей безопасности.

– Всё очень просто. Чтобы нас не атаковали свои же смертники или солдаты, можете называть их как Вам больше нравится, нам нужно просто изменить своё поведение, и всё.

– Мне бы хотелось более полного объяснения.

– Мы будем вести себя не как положено по правилам, а как удобно по обстановке. Даже если мы и будем соблюдать правила, то дадим понять в неявной форме, что мы делаем это вынужденно.

– Я начинаю понимать. В отличие от интенсивно распространяющейся сейчас, так называемой, корпоративной культуры, мы будем просто её игнорировать, где только можно.

– Да, мне тоже вполне понятно. Мы находимся на общественной вершине или недалеко от неё. Указывать нам что нам делать и как себя вести практически некому, кроме, разве что, нас самих.

– Да, и я вижу ещё один положительный для нас побочный эффект распространения корпоративной культуры в бывшем СССР.

– Вот это очень интересно, расскажите пока не забыли.

– В СССР очень любили заниматься подражанием и копированием. Помните историю с кукурузой? Это одна из специфик их поведения и принятия решений – бездумно копировать всё, даже не задумываясь для чего это нужно и как это лучше сделать.

– Да, да, я помню историю с их образованием, которое мы успешно развалили, а теперь подбираем тех, кто уцелел.

– Как только они разберутся в том, что представляет из себя мировая корпоративная культура, то начнут её насаждать с такой же интенсивностью, как лет двадцать-двадцать пять назад насаждали научный коммунизм и прочий бред. А лет пять назад они бросились насаждать, так называемые, гуманитарные ценности вместе с их усиленным и обязательным изучением везде, где только можно.

– Да, точно, с их упрямством через некоторое время люди там будут ненавидеть галстуки и пиджаки такой же ненавистью, какой Гитлер ненавидел евреев. Это будет хорошим дополнением к двум предыдущим категориям. Одни ненавидят коммунистов за то, что те сломали их жизнь, не выполнив обещания и разорив страну, другие ненавидят всевозможных гуманистов и гуманитариев за то, что те всю жизнь их раздражали и мешали их карьере. А эти будут ненавидеть каждого директора или менеджера, только зачем?

– Чтобы мы были не при чём. Если они захотят атаковать своих угнетателей, как проповедовали коммунисты, то первыми в списке целей на уничтожение будем не мы. И даже третьими будем тоже не мы! Мы создали отличную систему ложных целей, причём ложных для них, а нужных для нас. Если завтра они начнут взрывать офисы и учреждения, то нас это не коснётся.

– Вы могли бы даже сказать больше! В случае войны наши мутанты сначала истребят большую часть своего населения, прежде чем доберутся до нас, если, вообще, доберутся.

* * *

1996 год, РФ

– В общем так! Или ты пишешь чистосердечное и получаешь пятнашку за непредумышленное, или ты пойдёшь на четвертной за предумышленное убийство малолеток при отягчающих! Понятно!

– Да никого я не убивал! Он сам к нам подошел!

– Кто подошел? Кто к вам, придуркам, мог подойти?

– Ну я ещё раз говорю, мы стояли, пили пиво, семь человек.

– И сколько же всем вам там было лет? Доведение несовершеннолетнего до опьянения это уже статья!

– Да никого мы там не доводили! Нам с Коляном и Витьком по девятнадцать, Вовану – восемнадцать, Лёхе – шестнадцать, его брату Михе – тринадцать, а Санёк, тот вообще с Михой пришел за компанию, ему двенадцать было.

– И что эти малолетки делали с вами в пол двенадцатого ночи?

– Да просто гуляли! А что нельзя?

– Все просто гуляли, только вот они остались, а тебя нашли.

– Да не так всё было! Не так! Я их не убивал!

– Это ты сказки будешь маме рассказывать!

– Мы просто тусовались, деньги кончились, а пива ещё хотелось.

– Вот, вот! Вот наконец-то! Давай, немного осталось, расскажи, как ты их поубивал из-за денег.

– Да не убивал я их! Я предложил у прохожих позанимать.

– Во! Молодец, значит решили грабануть прохожего и получить денег на выпивку. Групповой грабёж, переходящий в разбой.

– Да никого мы не грабили и грабить не собирались! Мы попросить хотели рублей по тысяче, ну десять тысяч самое большее. Смотрим: идёт один тормоз, ну Витёк и спроси его, типа, дай на пиво рублей тысяч десять-двадцать. А он ему говорит, значит, нет у меня.

– И где же этот прохожий? Куда же он делся?

– Ну я и рассказываю. Он идти хотел, а Витёк не отстаёт, говорит, что дай на пиво пацанам, жалко тебе что ли, десять тысяч рублей. Ну тот ни в какую и поворачивается идти. Тут Колян подошел, начал его уговаривать, чтоб он, типа, не жался.

– Знаешь как это называется? Это называется злостное хулиганство при отягчающих, так что на пять лет ты уже наработал.

– Да ничего мы не делали! Они его уговорить хотели, так подошли поближе, типа как пугнуть хотели. А он в карман и полез, мы думали за деньгами, а он как рукой махнёт, так они на землю и полетели оба. Ну мы думали, что он им по мордам съездил, хотели отомстить за пацанов. Как кинулись на него все, а когда ближе подбежали он ещё Вована и Лёху ножом пырнул, быстро так, мы даже не въехали сразу.

– А вы трое почему не побежали? Раз такой расклад пошел.

– Да не успели мы! Меня он по колену вырубил так, что я чуть не сдох! А Миха с Саньком хотели бежать, но пока прочухали, то он их тоже положил. Мне ещё в живот ногой съездил и прошел по нашим всем, посмотрел, значит, что живых нет, а остальным по горлу резанул. Потом ко мне подошел, пнул меня и перевернул мордой под фонарь, посмотрел, я думал мне уже конец, а он стоит так и смотрит на меня, не моргая смотрит. Потом повернулся и пошел куда-то в сторону. Всё, я больше ничего не знаю, я лежал пока не очухался, а тут как раз ваши подвалили, я и говорю, что наших пацанов убили, а они – разберёмся, и меня в машину и сюда.

– Ты кому это гонишь, сопля, шесть трупов с перерезанным горлом и колотыми проникающими ножевыми, а ты мне тут про чувака с ножом вешаешь. Нож куда дел?

– Да не было у меня ножа! Нахер мне нож?! Я что, гопник?

– А вот это ты мне сейчас и расскажешь. Ножа у тебя не нашли, тебя нашли рядом с телами, а ты тут гонишь про мужика с ножом. Ты хочешь, чтобы я поверил, что он завалил шестерых, с малолетками вместе, а тебя оставил? Ты за кого меня держишь?

– Но он правда их завалил, а меня почему-то не тронул. Я что, виноват, что он меня не убил? Я не знаю чего он там обкурился, что ножом людей режет направо и налево.

– Обкурился у нас ты, потом порезал своих приятелей, потом очухался и придумал эту байку про мужика. Вот так дело и было, а нож ты выкинул подальше или в карман кому-нибудь кинул, а если и не кинул, то зашвырнул подальше так, чтобы не нашли. Потом ты вернулся и прикинулся побитым, что типа ты у нас тоже пострадавший. Вот так всё и было на самом деле.

– Да не убивал я никого! Он их всех один завалил!

– Нож где? Я тебя, уголовника, спрашиваю! Или ты дальше мне про мужика лепить будешь? Нож куда дел? Ты не понял ещё, что гон твой на про мужика не прокатит?

– Почему это не прокатит? Это вы должны доказывать, что я их убил, а не я оправдываться! Презумпция невиновности!

– Ух ты, какие мы слова вспомнили! Только ты не понял ещё, что для того мужика ты – единственный свидетель убийства шести человек, включая малолеток. Или он такой дурак, что шестерых положил, а тебя пожалел? Решил срок себе скостить? Малолеток он не пожалел, а тебя пожалел? За что он тебя пожалел? За смазливую мордашку? За ляжки под батонами? Может он гей этот твой мужик?

– А я откуда знаю? Я с голубыми не дружу, я с правильными пацанами дружу. У нас, реальных пацанов, голубых не любят!