Текст книги "Старая переправа"

Глава 10

Как-то незаметно в трудах и заботах прошло полгода. Данил привык к новому миру, и потянулась обычная рутина. Один день не отличить от другого. Утром подъём вместе с мухами, они лучше любого будильника, только появляются солнечные лучи, они тут же начинают ползать по лицу, а если их игнорировать, то и кусают неприятно, захочешь – не проспишь. Дальше нужно было идти за завтраком к Лафине. Только одна семейная пара готовила еду самостоятельно, остальные платили определённую таксу или приносили продукты, если зарплату за день урожаем отдавали или удавалось спереть что-нибудь с обрабатываемых полей.

Данил за еду отдавал две монеты раз в три дня и за это получал завтрак, обед и ужин. Завтрак в виде сладкого чая и булочки. На обед что-то из первого, а на ужин что-то из второго. За завтраком и ужином нужно было идти самому, а обед Лафина приносила на место работы. Также можно было заказать за отдельную плату что-то дополнительно. Допустим, захотелось на рыбалку в выходной сходить, можно было заказать ей отдельно испечь хлеба или булочки. Также к ней можно было отнести что-то заштопать или постирать. Вообще Лафина была в квартале за общую домработницу, что ли, она редко выходила за пределы квартала и почти всё время была в нём. При этом зарабатывала даже побольше, чем остальные.

Ещё один постоянный местный житель, бабуля, была на иждивении у всего квартала, имелся тут такой закон: каждые пять трудоспособных жителей обязаны кормить одного нетрудоспособного. Жителей в квартале было больше, и почему пенсионеров не хватало, Данил не выяснял. Может, не доживают, а может, пансион где-то есть.

Ещё у жителей квартала входило в обязанности иметь неприкосновенный запас еды на случай осады, также следовало содержать стену в подобающем состоянии. То есть раз в месяц нужно было отдавать монету на долго хранящиеся продукты, которые складировались в неопознанном здании рядом с помывочной. И раз в месяц проводился суботник по ремонту и расчистке стен. Был ответственный человек, который следил за состоянием квартала, сбором налогов с квартала и вообще являлся командиром этой мини-крепости. Ответственным за квартал, в котором жил Данил, был щёголь.

Но это в военное время, а в мирное квартал в полном составе работал батраками у некрупного землевладельца, у которого имелось несколько делянок земли. Землевладелец был молодым, лет двадцати, парнем, немного страдающим ожирением, именно страдающим, потому что на солнце ему приходилось хуже, чем остальным. Звали его Тыря, и был он беззлобным молодым обалдуем, который любил вечером потусить в местных ресторанах. И если бы не мать, которая постоянно помогала ему с деньгами на зарплаты рабочим, он давно бы прогорел. Так как урожай он проматывал дочиста и каждый раз шёл к матери, когда нужно было снова расплачиваться с наёмной силой. Но это всех устраивало, у Тыри были деньги, а мать вроде пристроила сына к делу, а не просто так ему деньги давала. А у батраков была зарплата. У Тыри, кстати, был старший брат, и тот был крупным землевладельцем, причём всего добился сам, ну если закрыть глаза на первоначальные мамины капиталы. Младший был другим. Любил вечером отдохнуть с шиком, а утром поспать до обеда. И если бы за работами не смотрел староста квартала, то ничего бы у него и не росло. Поставил бы он старшим старосту, чтобы и за деньгами следил, был бы вообще в шоколаде, но деньги ему были нужны сейчас, а не когда-то потом.

Но в общем Тыря человек был хороший, не заносчивый, вовремя платил, и если работа была не с утра и не грязной, то сам работал наравне с батраками.

Основная работа Данила заключалась в выращивании местного картофеля. Вот только картофель здесь был совсем другой, не ботвой, не корнеплодами, ничем не походил на земную картошку. Похожим был только вкус. Ботва была вьющейся, и нужно было втыкать палки и подвязывать лианы, чтобы они не пачкались в грязи, плоды походили на тонкие длинные кабачки, длиной до полутора метров. А самое главное, что рос такой картофель как рис, в грязи. Конечно, такую картошку сажать было выгоднее земной, там с одного куста полцентнера здоровенных корнеплодов накапывали, вернее выуживали из грязи. Это не считая того, что за год снимали несколько урожаев. На одной делянке выкапывали, на другой ставили колышки, на третьей сажали. Поля Тыри располагались вдоль реки, были по сути самыми элитными и дорогими. Раз в год, в сезон дождей, река разливалась, принося вонючие остатки водорослей, которые служили удобрением. Поэтому земля не истощалась. Но Данил пока не застал ни сезона дождей, ни разлива. И не видел, что это такое, но по рассказам, и в такую холодную пору приходилось сажать, копать и подвязывать. Пока он, просто закатав штанины до колен, ковырялся в липкой грязи, но обещали, что в разлив грязь доходит до пояса. Правда, уже работали не раздетые, а в специальных прорезиненных костюмах.

Правда, батраки, работающие на картошке, считались самыми низкооплачиваемыми и низкоквалифицированными, так как возились в грязи. Из батраков самыми высокооплачиваемыми считались те, кто выращивал растения, похожие на ананасы. Из них здесь делали сахар. Да и на шестидесяти процентах полей выращивали эти ананасы. Куда нужно было столько сахара, Данил не понимал, но тут велась активная торговля с другими городами и даже планетами. Поэтому вариант, что сахар растят тут на продажу, Данила вполне устраивал.

С рассвета до одиннадцати часов все усердно работали, потом, когда солнце начинало припекать, объявлялся обед, и все шли в тень редких деревьев и спали до трёх. К сиесте Данилу было очень сложно привыкнуть, ну не привык он днями спать, не потому, что не мог, а потому что ночью потом смотрел в потолок и никак не мог уснуть. Из-за этого он в то время, пока все спали, уходил на речку, благо поля находились вдоль берега. Строил там хитрые запруды для ловли рыбы. Или пытался загарпунить рыбу. Но он был не один такой умный, и рыбы около города водилось мало. Но иногда всё-таки удавалось что-то поймать, что добавляло разнообразия в постный обед, который приносила Лафина в котелке к одиннадцати часам. А самое главное, Лафина иногда не брала плату за готовку еды, если он отдавал ей рыбу.

Кстати, в обед ели все из одного котла. Первый опускал ложку в котёл староста, потом по кругу все повторяли за ним, если у кого-то ложка была больше, староста следил, чтобы тот не зачерпывал полную. И естественно, самая большая ложка была у паренька, который привел Данила в квартал; звали паренька Дулеб. А если кто-то зачерпывал своей ложкой побольше, то староста не стеснялся и бил своей ложкой по лбу, чаще всех Дулеба. После трех кругов староста лез своей ложкой на глубину, и все по кругу начинали зачерпывать с глубины. Если кто-то пытался зачерпнуть со дна не вовремя, сразу следовал удар ложкой по лбу. Данилу эти правила, понятно, никто не объяснял, и в первые дни он заработал пару обидных шишек под всеобщий смех. Но всё равно, правила они и есть, чтобы их нарушать. Понятно, что Данил и другие мужики не полезут черпнуть поглубже, в ущерб другим. А вот Дулеб, который, кстати, работал тут же и лишь один день в неделю ходил на обучение в мастерскую… Так вот паренёк травил анекдоты и смешные истории. Все покатывались от хохота, а он тем временем успевал закидывать пару ложек вне очереди. Вот на это все закрывали глаза, и даже староста сразу не мог стукнуть, а потом уже поздно. Да и растущий организм требовал усиленного питания.

С трёх до шести проходил остаток рабочего дня. За день платили по-разному, в зависимости от работ. Если подвязывали лианы картофеля или выщипывали траву, то медную монету в день. Если сажали или выкапывали, то две или три монеты в день. Иногда ездили за внешние укрепления, разбирать остатки строений, разбросанных по округе, тогда Тыря платил три или четыре монеты, в зависимости от того, сколько обработанных камней успевали привезти на его делянку. Тут он строил подземное хранилище для овощей. Строить он батракам не доверял, строили наёмные каменщики. Но строительство велось очень медленно. Не хватало материала. Да даже Данил понимал, что не в материале дело, грунтовые воды рядом, и его хранилище уже сейчас заливает, а что будет, когда разлив? Тыря, похоже, тоже понимал, что облажался и нужно перестраивать, но мать, наверное, давала деньги на эту стройку и требовала отчётов, вот и строили спустя рукава, зная, что придётся сносить и переделывать.

Редкие выезды в степь Данил ждал с нетерпением, ему там нравилось, несмотря на опасности. Правда, они далеко не ездили, так выезжали за стену и буквально под прикрытием башни доламывали старые фундаменты, которые очень сложно ломались, иначе бы их давно поломали другие. Совсем редко Тыря со щёголем надевали чёрные кожанки, брали ружья и выезжали на наёмных телегах чуть дальше. Тут даже остатки стен были целыми, хотя из-за того, что ехали дальше, ненамного больше камней навозили.

Данил приставал ко всем с расспросами, кто тут жил раньше и после кого остались постройки. Никто ничего вразумительного ответить не мог, ну стоят фундаменты и стоят, самое главное, что хозяев нет. Лишь один раз он добился ответа, и то не от щёголя или Тыри, а от кучера с наёмной телеги. Оказывается, строения, как и весь город, возводились вымершей цивилизацией, которую тут никто не помнит. Но построек, как и техники, цивилизация оставила после себя много. И некоторые искатели специализируются только на древней культуре, откапывая древние вещи, которые можно продать за баснословные деньги.

В пять или шесть вечера наступало свободное время, до темноты можно было сходить на площадь, пропустить кружку пива или выйти на соседнюю улицу, там в заброшенном квартале собиралась молодёжь, просто сидели, лузгая семечки, или играли в карточную игру, конечно же просто так, не на деньги.

Кучер, который рассказал о местной истории, поведал, что тут есть библиотека, и посоветовал парню обязательно туда сходить. И Данил после этого ходил туда почти каждый вечер, нет, не читать книги и не к молодой библиотекарше. Он ходил туда учить язык. Сюда ходила целая группа новичков этого мира, все обучались языку. Как оказалось, парень был не единственным и не редким переселенцем в этот мир. В группе кто-то выпускался, кто-то появлялся новенький. Вот из группы Данил сдружился с двумя парнями, с которыми иногда пропускал по кружке пива. Основная группа училась только разговорному. Но малая часть учила письменность, и он засел вместе с ними за изучение письменного языка; была ещё математика, но там только основы, уровень третьего класса, вполне всё известное ему. Выпускного как такового не было. Считаешь, что обучился языку, или просто надоело ходить, не ходи, никто не заставляет.

Данил старательно запоминал буквы и цифры. Азбука тут была… дурацкой она была, очевидно же придумать каждому звуку свою букву, так нет – здесь буква обозначала слог. И букв в алфавите было целых триста пятьдесят две. Хорошо хоть, цифры имели десятеричную систему и было их всего десять.

Когда Данил объяснил библиотекарше, как устроена русская азбука, девушка ни грамма не удивилась и не кинулась переделывать свою азбуку. Она как минимум знала полсотни таких азбук. Но после основных занятий просила остаться парня и тщательно записывала с транскрипцией не только русский алфавит и цифры, но и английский и немецкий алфавиты и даже римские цифры. Другие алфавиты Данил не знал. А также по памяти он зарисовывал обозначения на консервах, одежде, инструменте. Это здесь было необходимостью, вдруг что-то с Земли сюда перепадёт или из других миров похожее обозначение будет иметь.

Из интересного, что происходило с ним, это то, что он купил себе самую дешёвую опасную бритву, очень долго точил её на привязанной тряпке. Но она никак не хотела брить волосы даже на руке. И он упорно продолжал точить её. Знал, чем дешевле железка, тем острее её можно наточить, правда заточку она держать не будет. Но не получалось всё равно, бритва не брила волос на руке, ну может, один или два срубала, не больше. Помог случай: зашёл к нему староста и, увидев, как тот пытается побрить руку, подсказал очевидную вещь, которую сам парень знал, но вот применить не догадался, думал, это мелочи. Брить волос нужно по росту волос, а не против. Попробовав сбрить волосы в другую сторону, увидел, что сразу со щелканьем часть волос отлетела. Данил сразу попытался сбрить с лица уже опостылевшую бороду. На что староста тоже надоумил, сказал опять известные вещи… Столько раз землянин видел в фильмах, как бреются опасной бритвой, но, как всегда, не придавал значения мелочам, а в мелочах весь профессионализм и кроется. Во-первых, нужно горячей водой распарить волосы, лучше положив горячее полотенце на бороду, во-вторых, намылить надо всё хорошенько. И о чудо, казалось бы, тупая бритва начала брить. И не нужно давить, просто скоблить. Как-то легко всё получились, Данил даже ни разу не порезался, хоть ожидал изрезать себя вдоль и поперёк. И даже почувствовал себя новорожденным, сбрив бороду.

Местные немного ругались за то, что он мылся каждый день. Здесь было принято мыться раз в неделю. И была очередь расписана на помывочную. У каждого свой день недели, этот квартал ещё не полностью заселён, а так вообще у каждого свой час. Поэтому ему приходилось либо ходить поздно вечером, после всех, либо мыться холодной водой, её было вволю, и за неё не ругали. Горячая вода же нагревалась на солнце и была ограничена. Хотя опять же Данил не понимал, как бы хватало горячей воды, будь заселён квартал полностью. Мыло тут доступно для его доходов только хозяйственное и стоило полкопейки брусок.

Спал он с открытыми окнами, выходящими на улицу, под купленным одеялом, хоть было прохладно, но зато свежий воздух. Окна около кровати выходили на сторону улицы. И вот, один раз ночью он убедился, что меры предосторожности тут соблюдают не просто так, и щёголь с проверками проверяет, чтобы все ворота и двери были ночью закрыты, тоже не просто так. Ночью парня разбудил какой-то шорох, в окно пытался залезть иссушенный чуть не до состояния скелета человек. Полз настырно, несмотря на то что его не пускал камень стен. Данил удивился, как продуманно сделаны узкие и высокие окна. Толщина стены не позволяла скелету вытянутой рукой ничего зацепить, а вот хозяину было очень удобно размахнуться и стукнуть сверху вниз палицей по черепку. Местная палица куда эффективнее лопаты. С первого удара ходячий скелет обмяк, гайка пробила голову. Данил выскочил на крышу, ожидая глобального нападения. Ночь была тихая, и все спали. Ему же мерещились сотни мертвецов, напавших на спящий город и скрывающихся в темноте. Как предупредить соседей? Вообще никаких действий на случай нападения не прописано, и никаких занятий, как вести себя, не проводили. Даже подсветить улицу, что была под стенами, было нечем. Поэтому не придумал ничего лучше, как заорать, лучше выглядеть глупым, чем по твоей вине полгорода сожрут.

– Тревога, нападение! Подъём!

Сначала ничего не происходило, потом послышались звуки откидывающихся люков, и только староста вышел на крышу с факелом. Каждый стоял на своей крыше, не понимая, чего Данил орет.

Староста по стене перешёл на крышу к парню.

– Чего орал, приснилось чего?

Данил молча указал вниз. Староста подсветил факелом.

– Ох ё! Ещё один вампир прорвался. Пойдём, трофеи соберём, а то сейчас патруль прибежит, после них ничего не останется, – степенно сказал староста, будто случилось что-то рядовое. И первым начал спускаться вниз, через подъезд, Данил.

Так парень стал обладателем часов с циферблатом, поделённым на шестнадцать секторов. Также ему достались штаны, ремень и зажигалка. Майка на скелете была сильно рваная и пошла на тряпки Лафине. А обувь попросил староста для Дулеба, Данил согласился, парень тут был за сына полка, и о нём все заботились, и Данил в том числе.

Патруль появился только через полчаса. Данил отметил, что, если что случится, на него лучше не рассчитывать.

Оказывается, чтобы вызвать патруль, нужно факелом делать круги на крыше. И если с одной из крыш ответит дозорный фонариком крест-накрест, то сообщение получили, и патруль скоро будет. Если махать восьмёрку в воздухе, то это глобальное нападение, и весь город переходит в режим «каждый квартал за себя». И ждать подмоги не следует. Только вот выяснять это нужно было до инцидента, и как минимум факелы нужно иметь, чтобы знаки подавать.

После небольшого общения с патрулём выяснилось, что, оказывается, одиночная нечисть периодически забредала в город, минуя все заслоны.

Теперь Данил закрывал на ночь окна, выходящие на улицу, а оставлял открытыми те, что были со стороны двора. А также сделал несколько факелов из сухой травы. Пусть гореть будут недолго, но хоть знак успеет подать. Ну ещё запасся сухарями и сухофруктами и подтянул на крышу несколько хороших валунов и дубинок. Кто его знает, вот так проснётся, а улицы запружены ходячими скелетами.

А ещё он никому не говорил, да и сказал бы – не поверил никто и посчитал бы за трепло, но после библиотеки он частенько нырял к медичке. Да-да, к той самой, что в первый день меняла ему повязку. Медичку звали Игиной, и тут она считалась местной стервой, многие благородные пытались подкатить к ней, но всегда получали от ворот – поворот. Почему её заинтересовал Данил, было непонятно. Тем более она благородных кровей и являлась не то баронессой, не то ещё какой-то титул имела. Первый раз она просто заманила парня в кабинет, попросив отнести тяжелые бумаги. Ну он отнёс, где Игина воспользовалась его доверчивостью. А дальше была такая конспирация, что разведчики позавидовали бы. Он то, прячась в коридорах, дожидался, пока все уйдут, и шёл в определённый кабинет, то заходил в гостиницу с одного входа, выходил из другого. Но было стойкое чувство, что его используют, хоть он был и не против.

Вот и сейчас после работы, на всякий случай, он тщательно отмылся, побрился, переоделся в чистые штаны и недавно купленную рубашку. Закинул за спину палицу и подвесил на пояс кошелёк. Монетки тут были без номинала, просто монета и монета, одна деньга. Сто медных монет равнялись одной серебряной, такого же размера. А вот десять серебряных монет равнялись одной золотой монете. Правда, та была тонкой и мелкой, примерно как пятирублёвая денежка на Земле. По сравнению с медной или серебряной деньгой вообще крохотулька была. Хотя один маленький золотой – это тысяча медных монет. Если учесть, что средняя зарплата в месяц у Данила выходила шестьдесят монет, то на золотой ему даже за год не заработать. Он и на серебряный не заработал бы, если бы под руководством старосты они не утаскивали часть урожая.

Сейчас у него в мешочке гордо лежала серебряная деньга, вперемешку с десятком медных монет. Таскать монеты такого размера в кармане из-за их веса было нереально. И поэтому в моде здесь был средневековый аксессуар в виде кожаного мешочка на поясе. У тех, кто побогаче, это выглядело вполне современно: маленькая кожаная сумочка на пояс с креплением и несколькими отсеками, больше похожая на подсумок. А у голытьбы это был обычный мешочек. Но Данила от совсем голытьбы отличали часы на руке. Да, циферблат был поделён на шестнадцать секторов. И стрелка проходила эти сектора не за двенадцать часов, а за двадцать три с половиной. Но если мысленно разделить циферблат на двадцать четыре часа, то можно примерное время знать. Правда, каждый вечер перед заводкой часов приходилось переводить их на полчаса назад и постоянно подводить время, когда он бывал на главной площади и видел большие часы, висящие на ратуше.

Данил вышел из своего квартала и пошёл в противоположную сторону от площади. Оказывается, здесь был общественный транспорт. Какой-то нелогичный, конечно. И если бы Данил на нем частенько не ездил, то как человек, технически подкованный, утверждал бы, что такое сооружение не поедет. А транспорт был трамвайчик, который двигался по поперечной улице до речки и обратно. А что землянина удивляло, это то, что колёс у трамвая было всего два, как у велосипеда. И двигался он всего по одной рельсе, утопленной в земле. Сколько раз Данил перешагивал эту двойную канавку, но даже предположить не мог, для чего она существует. Мало того, в трамвае не было гироскопов, позволяющих трамваю не падать. Были боковые колёсики-зацепы за рельс, которые упирались в рельсы с нижней стороны, чтоб трамвай сразу не упал. А держали равновесие обычные выносные рычаги с грузом. И выдвижение груза дальше от рамы или, наоборот, передвижение груза к раме помогали держать баланс. Конечно, пассажирам под страхом штрафа запрещалось перемещаться по салону во время движения. А на остановках водитель смотрел на ватерпас и рукояткой двигал рычаги с грузом, которые уравновешивали трамвай.

Стоимость проезда составляла полкопейки, но за десять копеек можно было взять абонемент на месяц, что он и сделал, так как ездил часто. Правда, приходилось и ходить пешком по темноте, когда задерживался у медички. Поэтому же таскал палицу с собой и на занятия.

Вообще местная техника удивляла, она была совершенно другая. В домах горел свет, хоть проводов на улице не было, всяких антенн тоже не было. Да и лампочки были квадратными панелями, а не стеклянными грушами, как на Земле. В квартире у Данила были видны обычные провода в стене, а вот встроенные приборы из стен выдраны с корнями. Видимо, когда-то здесь во всех домах имелось электричество. Но судя по разводке проводов, всё запитывалось от аккумуляторов, а не из общей сети. А сейчас в трущобах нет приборов, землянин подозревал, что исправные приборы целенаправленно выдрали и перенесли в центр города.

Транспортные средства, которые машинами не назовёшь, тоже были… Данил не мог подобрать слов, они просто были другие. При этом имели ходовую и кузова как будто из прошлого века, обязательно с крупными заклёпками, но при этом двигатели были бесшумные. Даже если это были и электродвигатели, но для таких машин аккумулятор должен занимать чуть не полкузова, а его не видно было совсем. Всё это говорило о том, что на Земле ещё нет таких технологий.

Громадный дирижабль, который Данил видел здесь в свой первый день, был редкостью. А вот маленькие дирижабли сновали здесь постоянно, так что за полгода он перестал на них внимание обращать. Тут даже два дирижабля стояли в ангарах. Это были военные разведчики и спасатели в одном лице. По слухам, несколько дирижаблей находились в собственности у местных олигархов или гильдий перевозчиков. Только они не стояли в ангарах, а где-то летали, зарабатывали деньги.

Дирижабли вроде бы тоже прошлый век, но точку в превосходстве технологий ставил космический челнок, прилетавший сюда на площадь каждую среду. И тоже кто бы показал на это чудо инженерной мысли, больше похожее на громадный паровоз, обшитый толстыми бронированными листами с заклёпками, Данил покрутил бы пальцем у виска, такое летать не сможет – всё, что летает, должно быть лёгким и ажурным. И собрано должно быть как-то понадёжнее. А тут часто меняли передние листы обшивки, которые за время полёта истончались. И Данил, как и многие другие зеваки, видел, как при замене листа обшивки ремонтники клещами вставляли раскалённую клёпку и через специальное приспособление формирующую головку заклёпки били обычной кувалдой. Что в целом было не очень технологично.

Новые листы обшивки экипаж привозил с собой, а старые листы старательно паковали и тоже увозили с собой. Значит, это был не просто металл, а какой-то дорогой. Но то, что лист обшивки поднимали четыре человека, говорило о том, что лист был не из легкого металла.

Что представляет землянин при словах, что с неба спускается космический корабль? Ну в первую очередь реактивные струи из сопел и пустынный космодром, чтобы ничего живого не спалили вырывающиеся струи огня. Вот примерно того же и ожидал увидать Данил, но никак не толпы зевак под спускающимся с неба кораблём. Реактивных струй не было совсем. Было четыре диска по углам корабля, выдвинутых из корпуса из специальных люков. Как будто шасси, которые убирались во время полёта и выдвигались только во время посадки. Почему их прятали, было понятно, глядя на истончённые передние пластины. Если диск повредится, корабль не сможет сесть на планету. А вот как эти диски работали, было совершенно непонятно. Но ультразвуковой вой, переходящий в свист, позволял предположить, что там, под кожухами, что-то очень быстро вращалось.

Данил вспомнил, как стоял первый раз с открытым ртом, когда корабль сел на площадь прямо рядом с толпой зевак. Такого он точно не ожидал, а когда вышли из корабля одетые кто во что горазд обычные люди, то вообще впал в ступор, ожидая если не инопланетян в скафандрах, так хотя бы людей в одинаковой форме.

Трамвай звякнул, что означало: можно выходить. Данил, дождавшись очереди, вышел на набережную, до площади, конечно, ещё с полкилометра идти, но с этим можно смириться, это не через весь город топать. И он вместе с потоком двинулся к площади. Читать, писать он уже научился и по сути сейчас ходил в библиотеку ради времяпровождения. Вечером одному в квартире делать было нечего, ходить на посиделки в заброшенный квартал тоже не интересно, он был немного староват для молодёжи, а здесь хоть какое-то развлечение, а может, вечерком его медичка вновь перехватит.

Так и есть, Данил встретил своих приятелей и шёл по коридору, когда навстречу попалась медичка. И сделала условный знак, что нужно идти в кинозал после занятия. Он тут же отказался от предложения приятелей зайти после учёбы в забегаловку, пропустить по кружке пива, сославшись на внезапные дела. Приятели давно перестали обращать внимание на то, что Данил шёл-шёл и вдруг вспоминал, что у него дела.

Занятий как таковых сегодня не было, новенькие почти не появлялись. А остальные и так всё знали уже, и ходили сюда, как Данил, больше для времяпровождения. Библиотекарша сегодня не стала ничему учить, а в целях закрепления материала просила немного рассказать каждого о своём мире, о погоде, о странах, где и как учились, кем работали. Иногда задавала дополнительные вопросы. На удивление, было не очень интересно, практически одно и то же, у кого-то, правда, было чуть похолоднее, у кого-то, наоборот, потеплее, кто-то жил в многоквартирных домах, вырубленных в скалах, кто-то – в юртах. Все работали от зари до зари, правда Данил видел, как тут работают «от зари до зари» с перерывом в три-четыре часа. Вот очередь дошла до него, и он встал и начал вещать. Вернее, хотел рассказать много интересного, но понял, что не может ничего толком рассказать. Потому что многие понятия есть только на Земле: например, как рассказать про самолёт? Большая железная птица?

Пауза затягивалась, и библиотекарша решила помочь стесняющемуся студенту.

– Я живу на планете, на которой много…

И замерла, ожидая от парня ответа. Данил автоматически ответил:

– Воды и лесов.

И снова замолчал, обдумывая свои мысли.

– Живем мы там в… – библиотекарша привычно вытягивала слова.

– Нет.

– Что нет? Не живёте? – удивилась библиотекарша.

– Нет, я понял, почему один рассказ не отличается от другого. Просто нет таких определений в чужих языках, потому все сокращают понятия до простого «дом». Ну многоэтажный дом я ещё могу объяснить, в десять-пятнадцать этажей – тоже. А как мне объяснить, что такое… – дальше он перешёл на русский: – Телефон, телевизор, вертолёт, поезд, компьютер?

– А что такое копутер? – зацепившись за последнее слово, спросила библиотекарша.

Данил развел в сторону руки, уже пожалев, что не как все тупо рассказал про дом и погоду.

– Прибор.

Надеялся, что от него отстанут, но где там. Увяз коготок, увязла вся птичка.

– Ну вот и объясни нам, что это за прибор.

Парень вновь завис. Монитор, системный блок. Программы, алгоритмы. Как это всё объяснить, даже для чего он – сложно сказать. Особенно если используешь его чисто попялиться в монитор и погонять игрушки. Но про игрушки, конечно, нужно сказать, но не в первую очередь.

– Э-э-э, сложно объяснить. Ну он позволяет хранить информацию… обрабатывать информацию. Он может управлять машинами, если заранее написать порядок действий. Может…

Библиотекарша вынула из ящика стола железную коробочку размером в две толстые книги, сверху которой располагались клавиши и рычажки.

– Ты про это?

И Данил узнал, как на местном языке звучит компьютер.

– Не знаю.

– Ну если ты работал на компьютере, то должен сообразить, давай, иди сюда, покажешь, что умеешь.

Он подошёл к местному компьютеру. Клавиш около ста, букв в алфавите за триста, но на каждой три символа, значит, где-то переключение раскладки, или нужно зажимать альтернативную клавишу, чтобы пропечатать что-то, а нет, вот подписанные тумблеры, наверное, их переключать нужно. Рычажок, скорее всего, аналог мышки. Вон тот тумблер – включение питания. Вот только проблема – монитора нет.

– Скорее всего, включается этим тумблером. Но я не вижу прибора для отображения информации.

Библиотекарша довольно кивнула и выдвинула из стола белый экран. Не монитор, а просто фанерку, покрашенную в белый цвет.

– Включай.

Данил всмотрелся в тумблеры рядом с главным, их в ряд было четыре штуки, и у каждого подписаны ноль и единица. Скорее всего, перед включением их нужно выставить в определённую последовательность.

– Я не знаю пароль.

Библиотекарша довольно улыбнулась, парень успешно прошёл тест. Она, прикрыв рукой, щелкнула комбинацию. И тут же после включения поменяла положение тумблеров. Коробка оказалась с проектором, со слабым проектором, и на доске экране появился логотип. Даже то, что на улице был вечер, не помогало. Чтобы полноценно работать, нужна ночь или надо закрывать окна ставнями. Данил ожидал долгой загрузки системы. Но экран моргнул, и на экране появилась таблица, похожая на земные коммандеры. Он в свое время мучился с удалением файла и примерно представлял, что это такое и что это за директории. Так это, скорее всего, диски. Указателя мышки не было, просто двигалось выделение ячеек. Парень нажал вероятный ввод. Да, появились папки. Пробежался по названиям, ничего необычного. Хотя вот папка с надписью «уроки». Так, тут открываем последнюю, последний файл. И на экране появился их класс, и…

Библиотекарша выключила воспроизведение видео. Притом наклонилась так, что перекрыла обзор экрана своим декольте. О как, оказывается их тут записывали на видео.

– Так кем ты работал у себя на планете? – Вопрос вывел из ступора Данила, он по-прежнему сидел в кресле библиотекарши. А она стояла перед ним, оперевшись пятой точкой на стол.