Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX – XX столетий. Книга IV"

Сам Хейренс от подобного интереса к собственной персоне буквально расцветал, он улыбался, стрелял глазками, складывал брови "домиком" и вообще играл с аудиторией, как мог. Он поручил адвокатам приобрести парочку новых костюмов, в которых появлялся на публике на протяжении последующих полутора месяцев.

В начале августа в чикагской прессе появилась информация о том, что некий Элмер О'Брайен (Elmer O’Brien) арестован по обвинению в убийстве 51-летнего Эдварда Флинна (Edward Flynn). История привлекла к себе всеобщий интерес тем, что Элмер О'Брайен являлся хорошим другом Уилльяма Хейренса – молодые люди познакомились в "Гибо скул" и поддерживали дружеские отношения после того, как покинули стены этого исправительного заведения. Элмер в составе группы из 4 юношей – тех, что молодые да ранние – вечером 30 июля повздорил с Флинном в баре. Дождавшись, когда мужчина выйдет из питейного заведения, шакалята набросились на него и попытались побить. Когда стало ясно, что справиться со взрослым мужчиной не так просто, как это показывают в кино про гангстеров, Элмер О'Брайен вытащил револьвер и выпустил в спину Флинна 5 пуль.

Отвратительное во всех смыслах преступление – нападение группой, расстрел со спины – до некоторой степени характеризовало и Хейренса, ведь убийцей оказался его дружок. Пословица "скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты" родилась отнюдь не на пустом месте и в данном случае, вспомнить её было бы куда как уместно!

Но настоящая феерия началась несколько позже! 9 августа стало известно, что полиция Чикаго проводит следственные эксперименты с участием Уилльяма Хейренса. Под конвоем детективов в штатском Хейренс перемещается по городу и показывает места совершения преступлений, при этом все его слова и действия надлежащим образом протоколируются и обвиняемый явно сотрудничает со следствием.

Фотографии из американских газет середины августа 1946 г. со статьями, посвященными следственным экспериментам на улицах города с участием Хейренса. На фотографии слева: Хейренс показывает как поднимался по пожарной лестнице отеля «Crest hotel» в Чикаго для совершения кражи через окно. В центре: Хейренс показывает, как покидал квартиру Дегнан в ночь на 7 января 1946 г.

Разумеется, журналисты стали пристраиваться в хвост полицейской колонне, в составе которой двигался по городу автомобиль с Хейренсом внутри, благодаря чему на протяжении нескольких дней газетчики кормили обывателей рассказами о том, что им удалось увидеть и услышать. Народ читал и понимал, что лёд тронулся и Хейренс «колется», да так, что заткнуть фонтан его красноречия удастся нескоро.

Чуть позже, в конце августа, стало известно, что Хейренс даёт признательные показания по большому числу преступлений в рамках достигнутой с окружной прокуратурой сделки. Прокуратура обязалась не требовать для Хейренса смертной казни за те преступления, в совершении которых обвиняемый сознается. Соответственно, в том случае, если вскроется причастность Хейренса к какому-либо преступлению, о котором он умолчал, последует отмена сделки и сделанные им признания будут использованы против него. Подобные условия были призваны мотивировать арестованного рассказать о своём криминальном прошлом с максимальной полнотой и безо всякой утайки.

Окончательная версия признательных показаний Хейренса представляла собой подшивку из более чем 400 листов.

Буквально в последний день августа 1946 г. в книгах, переданных Хейренсу, была найдена «закладка». История оказалась довольно любопытной. Маргарет Хейренс передала сыну 4 книги, которые тот просил почитать. Одна из них, с говорящим названием «Сокровищница американского фольклора» («The Treasury of American Folklore») привлекла внимание упоминавшегося выше конвоира Уордена Сэйна (Warden Frank Sain). Тот вполне разумно усомнился в том, что песни в стиле «кантри» могли действительно заинтересовать человека, признавшегося в убийстве малолетней девочки. Тщательно осмотрев книгу и распотрошив её обложку, Сэйн обнаружил спрятанное в ней лезвие опасной бритвы. Окружной шериф Майкл Малкахи (Michael Mulcahy), в ведении которого относилась тюрьма «Брайдвелл», сделал официальное заявление, в котором сказал, что не сомневается в осведомленности обвиняемого в наличии лезвия внутри книги.

Как оно туда попало выяснить так и не удалось. Сложно было поверить в то, что опасное вложение сделала мать Уилльяма, поскольку опасная бритва могла быть использована в качестве орудия самоубийства и вряд ли мать не понимала этого. Маргарет утверждала, будто не могла отыскать эту книгу в продаже и ей помогла в поисках некая девушка. Последнюю найти так и не удалось, возможно, её и не существовало и мать умышленно солгала, не желая подставлять друга сына.

4 сентября Уилльям было доставлен в городской суд, где в присутствии адвокатов, родителей, сотрудников окружной прокуратуры и полиции Чикаго подтвердил добровольность и полноту сделанных признаний. Процесс этот выглядел следующим образом: судебный секретарь читал выдержку из «стэйтмента» [нотариально заверенного заявления обвиняемого], посвященную конкретному эпизоду, после чего судья спрашивал, признаёт ли Хейренс свою вину в данном преступлении? Уилльям отвечал односложно либо «Признаю!», либо «Виновен», подтверждая тем самым справедливость прочитанного фрагмента признательных показаний.

Процедура эта растянулась более чем на 4 часа! Однако сразу следует пояснить, что на самом деле признания Хейренса были намного обширнее того, что прозвучало в суде 4 сентября. Всего он признался в более чем 100 (!) квартирных кражах и магнитофонная запись его признаний растянулась более чем на 14 часов. Его признания были умышленно сокращены более чем в 3 раза и ограничились только теми эпизодами, которые подтверждались вещественными уликами.

В суде же Хейренс сознался в 24 кражах, а также 5 нападениях, из которых 3 закончились убийством. Речь шла в т.ч. и о похищении и убийстве Сюзан Дегнан.

Когда секретарь стал зачитывать признательные показания Хейренса по этому преступлению, судья Гарольд Уорд (Harold G. Ward) остановил клерка и обратился к арестованному с довольно примечательной речью. Он начал с того, что ещё раз напомнил ему о конституционных правах и в т.ч. праве на защиту в суде, особо указав на независимость суда от органов следствия. Далее судья сообщил Хейренсу, что сознание в убийстве и расчленении девочки обрекает того на суровый приговор, который может быть любым, но не менее 14 лет лишения свободы. Уточнив, понимает ли Хейренс тяжесть своего положения, и получив удовлетворительный ответ, судья ещё раз поинтересовался, действительно ли тот хочет, чтобы его признательные показания, данные окружному прокурору, прозвучали в суде и были приняты судьёй во внимание? Хейренс повторил, что сознаёт тяжесть своего положения и по-прежнему желает информировать суд об этом преступлении. После этого судья предложил секретарю зачитать признание Уилльяма Хейренса, связанное с этим преступлением.

Момент этот очень интересен и, возможно, требует некоторого пояснения. Судья Уорд, родившийся в сентябре 1889 г., на момент описываемых событий был уже не просто судейским чиновником, но и вполне крупным региональным политиком. Он происходил из зажиточного и влиятельного в штате Иллинойс семейства, избирался в парламент штата от Демократической партии и на излёте "сухого закона" даже являлся руководителем т.н. "ликёрной комиссии" штата. В силу понятных причин должность была чрезвычайно коррумпированной. Уорд был в числе инициативной группы парламентариев разных штатов, пытавшихся оказать давление на Президента страны с целью не допустить отмены "сухого закона". Они провели пафосный съезд, где много говорили об американских ценностях и религии, настаивали на том, что народ спаивать нельзя, но… по странному стечению обстоятельств все сторонники "сухого закона" очень хорошо на нём зарабатывали. Разумеется, это было чистой воды совпадением, но никак не использованием должностного положения в целях обогащения!

Впоследствии Уорд отказался от парламентской работы и подался на судейскую ниву. Это, кстати, типично американский манёвр – уважаемые люди уходят из политики в судьи, потом из судей вновь возвращаются в политику, и такое броуновское движение может повторяться несколько раз. Во время своей продолжительной судейской работы Гарольд Уорд рассматривал несколько очень "токсичных" и одновременно сенсационных дел. Так, например, в 1951 г., т.е. спустя почти 5 лет после описываемых событий, он затеял судебное преследование сенатора штата Иллинойс Уилльяма Коннорса (William J.Connors), который получил через 5 благотворительных фондов 5 чеков по 500$. Все переводы были сделаны голливудским артистом Робертом Монтгомери (Robert Montgomery). Налицо была явно коррупционная схема – Коннорсу дали взятку, причём проделали это так, чтобы сенатора невозможно было обвинить в сокрытии доходов.

История получилась довольно шумной, поскольку все её участники были широко известны. Уорд пригрозил киноактёру штрафом в 1 млн.$, но закончилось всё очень милым междусобойчиком, как мы сейчас бы сказали "межпартийным договорнячком". Никто никого не оштрафовал, дело закрыли, как не имеющее судебной перспективы, а Роберт Монтгомери в 1954 г. стал советником Президента США Эйзенхауэра "по имиджу".

Живешь себе, живёшь и знать не знаешь, что президенту американской страны можно, оказывается, давать «советы по имиджу».

Уорд был назначен на слушания по сделке Хейренса с правосудием штата по причине своего юридического опыта и политического веса. Поскольку власти штата помнили эпичный провал полиции при обвинении Гектора Вербурга, существовала угроза повторения чего-то подобного в случае с Хейренсом. Напомним, что сознавшийся в убийствах молодой человек был совсем молод – ему ещё не исполнилось 18 лет! – он был избит при задержании, находился в больнице… В общем, со стороны как самого Хейренса, так и его защиты можно было ожидать самых необычных фокусов.

Уилльям Хейренс, рассказывая об убийстве Сюзан Дегнан, заявил, что случившееся явилось следствием цепи случайных обстоятельств, к которым он оказался не готов. Он не знал, что в квартире Дегнан двое детей. Обнаружив спящей старшую из дочерей, он тихонько перешёл в другую комнату и принялся копаться там в вещах, пока не разбудил маленькую Сюзан. Её присутствие в комнате явилось для него полнейшей неожиданностью и, опасаясь того, что девочка станет шуметь, злоумышленник набросил ей на шею провод, который быстро затянул с максимальной силой. По его словам, всё произошло стремительно и словно бы само собой. Девочка была убита прямо в собственной кровати и Хейренс выносил через окно уже мёртвое тело. Он отрицал факт похищения и настаивал на том, что записка с требованием выкупа, подброшенная им в квартиру Дегнан спустя около полутора часов с момента убийства Сюзан, являлась мистификацией, призванной сбить с толку родителей девочки и полицию.

Помимо этого убийства, Уилльям Хейренс сознался в двух других. 5 июня 1945 г. он убил 43-летнюю Джозефину Росс (Josephine Ross). Согласно его заявлению, он проник в квартиру Росс, не подозревая, что та находится дома. Появившаяся из уборной женщина застала вора врасплох, по словам Хейренса, с его стороны имела место чистая самооборона – Джозефина схватила его за волосы и стала бить головой о стену. Не зная как отбиться от яростного натиска, Хейренс выхватил нож и нанёс женщина два удара, оказавшихся смертельными. Факт ожесточенной борьбы подтверждался тем, что в ладонях убитой были найдены короткие чёрные волосы.

Следующее убийство произошло через 6 месяцев. Утром 10 декабря 1945 г., около 08:45, уборщица обнаружила приоткрытую дверь в апартаменты, в которых проживала 33-летняя Френсис Браун. Из комнаты доносился необычно громкий звук работающего радиоприёмника, что выглядело подозрительно. Войдя внутрь помещения, уборщица заглянула в ванную комнату и увидела обнаженный женский труп, предплечья которого оказались иссечены ударами ножа. Эти ранения были получены потерпевшей во время ожесточенной борьбы с нападавшим. Кроме того, большой разрез был виден на шее женщины. Орудие, использованное преступником – большой кухонный нож с длиной лезвия 10 дюймов (~25 см.) – впоследствии оказалось найдено на полу ванной, под трупом, видимо, преступник выронил его ещё в то время, когда женщина стояла на ногах. Место преступления было залито кровью, однако не ножевые ранения послужили причиной смерти Френсис Браун. Как стало ясно по результатам судебно-медицинского вскрытия, женщина погибла от двух огнестрельных ранений. В неё выстрелили с близкого расстояния, пули попали в перикард и сердце, не оставив шанса на спасение. Стреляных гильз на месте преступления найдено не было, из чего можно было сделать вывод, что убийца либо стрелял из револьвера, либо не забыл отыскать и подобрать гильзы.

На стене преступник оставил надпись, выполненную красной губной помадой. Она гласила: "Небу. Поймайте меня, прежде чем я убью снова. Я не могу контролировать себя." (на языке оригинала: "For heavens sake catch me before I kill more I cannot control myself"). Таинственный преступник получил прозвище "Убийца с губной помадой".

Надпись на стене, оставленная убийцей в апартаментах Френсис Браун.

Никаких сексуальных манипуляций с телом жертвы – как прижизненных, так и посмертных – судмедэкспертиза не выявила, по-видимому, убитая женщина оказалась раздета потому, что принимала ванну. Об этом косвенно свидетельствовали её мокрые волосы. В декабре 1945 г. детективы пришли к выводу, что причиной преступления оказалось появление женщины, вышедшей из ванной комнаты, в момент, когда преступник проник в апартаменты. Злоумышленник запаниковал, сначала попытался отбиться от хозяйки апартаментов с ножом в руках, но увидев, что не справляется, пустил в ход огнестрельное оружие.

Полиция считала, что убийство Браун совершил некий худощавый мужчина 35—40 лет, которого видел ночной портье выходящим из лифта. Имелся свидетель, вроде бы слышавший звук выстрела в 4 часа утра. Его показания противоречили заявлению портье, утверждавшего, будто Браун вернулась до полуночи.

Признания Хейренса прояснили это дело. Френсис Браун действительно вернулась около полуночи и примерно в то же время она была убита, информация свидетеля, якобы слышавшего звук выстрела в 4 часа утра действительности не соответствовала.

Что последовало далее?

6 сентября Хейренс был снова доставлен в здание суда, где судья Уорд предложил ему сказать последнее слово до того, как приговор будет оглашён. Очевидно, судья ждал каких-то слов раскаяния или хотя бы какой-то человеческой реакции от того, кто задушил и разрезал на части 6-летнюю девочку, а затем разбросал фрагменты её тела по канализационным колодцам. Уилльям поднялся со своего места и, подумав, тихим голосом произнёс: «Я хочу выразить в этом суде своё глубочайшее сожаление по поводу того, что я натворил» (дословно: «I want to express to the court my deepest sorrow for what I have done»). Судья молчал, давая возможность подсудимому что-то прибавить к сказанному, но, видя, что фонтан красноречия иссяк, предложил ему сесть и принялся зачитывать приговор. Согласно решению судьи Уорда, детоубийца Уилльям Хейренс осуждался на 3 пожизненных срока за убийства 3 человек и плюс к этому – ещё на 61 год по совокупности за все остальные преступления.

Для родителей случившееся явилось шоком, хотя они, наверное, были давно уже готовы к подобному исходу. После окончания заседания все его участники вышли в коридор, где мать Уилльяма ещё пыталась сквозь рыдания о чём-то разговаривать с журналистами, отец же только прятал от людей заплаканные глаза.

Зато Уилльям Хейренс прямо-таки расцвёл. Тот день явился его жизненным апогеем, вернее, он так думал.

Родители Уилльяма Хейренса – Маргарет и Джордж – в здании суда после осуждения их сына на пожизненное заключение в тюрьме.

Ему было разрешено пообщаться с журналистами после вынесения приговора – это было неофициальное условие, на выполнении которого настаивал он сам и его адвокаты. Обвинители уступили, решив, видимо, что ежели мальчик хочет порисоваться перед публикой – пусть рисуется, лучше себе он не сделает!

Хейренс, облаченный в чистый костюм, подстриженный и пахнущий одеколоном, упивался собою и заливался перед журналистами соловьём. В частности, он им сказал: «Я считаю, что мои юристы поступил правильно, признав меня виновным. Я понимаю, что для общества лучше, когда я заперт в камере. Но я человек и я хотел бы быть свободным» (Дословно: «I believe that mv lawyers did right to plead me guilty. I realize that it is best for society that I am locked up. but I’m human and I would like to be free.»). Вот такой поток сознания и демагогии полился из уст Уилльяма Хейренса в уши всех, кто был готов его слушать.

Немного подонок, немного убийца, а в остальном – молод, красив и талантлив… вах! На этой фотографии Улльям Хейренс чем-то неуловимо напоминает Свирида Голохвостова в исполнении Олега Борисова, героя кинофильма «За двумя зайцами». Или автору это только показалось?

Наверное, Уилльям всерьёз думал, что его словоизвержения будут кому-то действительно интересны. Но это Америка, страна, в которой погоня за сенсацией поставлена во главу угла работы средств массовой информации. Вчерашние новости, подобно прошлогоднему снегу, никому не нужны, а бывшие знаменитости никому неинтересны.

О Хейренсе и его деяниях Америка позабыла моментально. Краткий всплеск интереса последовал лишь в конце 1946 г., когда историю убийства Сюзан Дегнан и последующее разоблачение Хейренса многие американские масс-медиа поставили в ряд важнейших событий уходившего года. Это может показаться удивительным, но Нюрнбергский трибунал и атомные испытания в Тихом океане американские средства массовой информации признали равными по своей важности криминальной истории, разыгравшейся в Чикаго и описанной в этом очерке.

Как бы там ни было, о Хейренсе после 1946 г. позабыли. И это оказалось самым страшным для него испытанием. Проходили годы, десятилетия, сменялись президенты, а Хейренс оставался заживо погребён в застенке. И никому он уже не был интересен – вот это было самое страшное! «Полковнику никто не пишет»…

Резкий и борзый на свободе, Хейренс в тюрьме моментально присмирел и сидел очень тихо, как мышь под веником. И то сказать – одно дело показывать свою крутизну перед женщинами и девочками, имея в кармане пистолет или нож, и совсем другое – в тюрьме, полной сумасшедших моральных уродов и членов этнических банд. Хейренс умудрился просидеть, не отсвечивая, много десятилетий и со временем его перевели в в тюрьму с самым мягким режимом содержания в Иллинойсе, находящуюся в городе Диксон.

5 марта 2012 г. Уилльям Хейренс оставил этот лучший из миров, сделав его если не гармоничнее, то уж точно чище! В застенке он провёл почти 65 лет и по праву входит в сотню узников, находившихся в условиях лишения свободы наибольший срок в истории правосудия.

В 1946 г. Уилльям Хейренс пребывал в уверенности, что его главнейшая задача – остаться в живых. И лишь оставшись в живых, он всерьёз задумался над тем, что же именно он выиграл… И выиграл ли вообще?

Начиная с 1970 г., т.е. того времени, когда он пробыл в тюрьме четверть века, Хейренс стал делать заявления, призванные дезавуировать сделку с правосудием, заключенную в сентябре 1946 г. Понятно, чем он руководствовался – рассчитывал под любым предлогом отменить приговор судьи Уорда и выйти на свободу.

Чем больше проходило времени с момента заключения под стражу, тем увереннее и энергичнее становилась риторика Хейренса. Сначала, пока были живы участники событий 1946 г., он аккуратно говорил о неких «незаконных» формах ведения следствия, о том, что ему при задержании не были разъяснены его права, его не поставили в известность о наличии у него адвоката, нанятого к тому времени матерью и т. п.

Но по мере того, как проходили годы и свидетели и участники событий умирали, болтовня Уилльяма делалась всё более категоричной, непримиримой и лживой. Он стал рассказывать о том, что его пытали на протяжении 6 суток после задержания, а когда журналисты напоминали ему, что он, вообще-то, находился в те дни в больнице, Хейренс начинал уверять, что его пытали прямо в больнице! Он клялся, что к нему – несовершеннолетнему подростку! – не пускали любимую маму, хотя мы знаем, что это не так и мать посетила его в больнице ещё до первого официального допроса, о чём сама же и сообщила газетчикам. Когда в 1990-е гг. появились и стали быстро развиваться технологии молекулярно-генетического анализа биологических следов, Хейренс стал требовать назначения экспертизы улик, уверяя, что «его» следов на уликах не окажется.

Шли годы, Хейренс старел, но всё смелее и энергичнее требовал справедливости.

Сейчас в Америке есть люди, считающие Уилльяма Хейренса жертвой системы и человеком, невинно пострадавшим за чужие грехи. Убийство Сюзан Дегнан особо глубоко погруженные в тему «конспирологи» на голубом глазу пытаются связать с убийством Элизабет Шорт44
  Этой криминальной драме посвящен очерк Алексея Ракитина «Голливудская история», размещенный в открытом доступе на авторском сайте «Загадочные преступления прошлого». Вот его интернет-адрес: http://murders.ru/Hol_story_1.html


[Закрыть]. Аргументация этой публики довольно невнятна и предельно примитивна: руки Сюзан Денган, отрезанные преступником при расчленении трупа, были найдены неподалёку от авеню Голливуд в Чикаго. А Элизеабет Шорт проживала в Лос-Анджелесе, как раз там, где находятся Голливудские холмы. Что из этого следует, я лично не понимаю, но американские любители тайн видят в появлении слова Голливуд некий глубокий смысл.

Другой довод связан с тем, что по мнению судмедэксперта расчленение тела Сюзан Дегнан произвёл опытный в этом деле человек, а труп Элизабет Шорт также резал опытный расчленитель. Аргумент, скажем прямо, весьма невнятный, поскольку градации «опытный», «очень опытный», «малоопытный» и «совсем неопытный» весьма условны и субъективны, а потому нам сейчас очень сложно судить о том, одинаков ли был опыт убийцы в обоих случаях. И даже если оба преступления совершены убийцами, близкими по степени владения хирургическим инструментом, из чего следует, что это один и тот же человек, а не два разных?

Автор не склоняет читателя к какому-либо однозначному выводу, полагая, что думающий человек сам в состоянии разобраться в этой истории и в вопросе виновности или невиновности Уилльяма Хейренса придёт к некоему внутреннему убеждению самостоятельно. Автор видит свою истинную задачу в том, чтобы рассказать историю и сделать это по возможности точно и интересно. А далее этические представления читателя, его совесть и жизненный опыт помогут ему сделать нужные выводы.

Напомню лишь напоследок, что Уилльям Хейренс сознался более чем в 100 преступлениях (!), сделал это самостоятельно, без подсказок, поскольку о подавляющем числе его похождений полиция даже не подозревала. В этом отношении он очень похож на австралийского серийного убийцу Эрика Эдгара Кука, очерк о котором под названием «Бог шельму метит» можно найти на авторском сайте [впрочем, очерк можно и не искать, если вы любите слушать аудиокниги, то аудиоверсию очерка можно прослушать в исполнении замечательного и самобытного чтеца Сергея Фокина из сообщества «Книги и выпивка». Простейший поиск в интернете в 2 клика приведёт вас на страницу этого сообщества в VK]. Разница между Хейренсом и Куком заключается в том лишь, что первый являлся симпатичным обаяшкой, а второй – явным дегенератом, слегка под рихтованным пластическим хирургом. А в остальном эти люди очень похожи, даже разница в обучаемости и интеллекте, которая бросается в глаза при первичном анализе, является кажущейся. У Кука, напомню, IQ был стабильно выше 110, он по факту был весьма неглуп, хотя и выбрал себе по жизни роль эдакого тупейного простачка.

Так что Хейренс, безусловно, был очень опасен и то, что его поймали совсем молодым – большое счастье. Если бы ему повезло больше, он бы оперился, «стал на крыло», набрался бы криминального опыта [да и психологически повзрослел бы и оформился] и превратился бы в очень ловкого и исключительно опасного преступника. Получив высшее образование, в совершенстве владея навыками социальной мимикрии, владея искусством располагать к себе людей, Хейренс мог бы стать очень сложной мишенью и сумел бы многие-многие-многие годы вести двойную жизнь, вообще не навлекая на себя подозрений. Задумайтесь на секундочку – в 1946 г. у него не было автомашины и он бродил по улицам Чикаго пешком. Но не поймали бы его тогда и купил бы он через год, скажем, автомобиль и моментально зона его активности выросла бы в десятки или даже сотни раз! Ибо площадь круга, если кто забыл, прямо пропорциональна квадрату радиуса – радиус области перемещения увеличивается в десять раз (допустим, с 1,5 км. до 15 км.), а площадь активности – в 100. Одна только эта мелочь существенно усложнила бы разоблачение преступника. Тут, собственно, мы опять вспоминаем упомянутого выше Кука, безнаказанно куролесившего на угоняемых автомашинах в пригородах Перта на протяжении многих лет.

Так что, убрали его с улиц – и правильно сделали. Такому, как Хейренс, самое место на пожизненном!

И краткое авторское послесловие: Вы обратили внимание на оставленную Хейренсом надпись губной помадой на стене? Ничего не напоминает?

Фельдшер 5-й подстанции «скорой помощи» г. Санкт-Петербурга Максим Петров, убивший в период 1993 – 2000 гг. 11 пожилых женщин, повторил этот фокус, оставив на зеркале на месте одного из преступлений надпись «остановите меня». Разумеется, он не хотел, чтобы его остановили, этот трюк он проделал в расчёте запутать следствие, полагая, что так он создаст видимость действий сумасшедшего. Петров читал о Хейренсе и умышленно повторил фокус с губной помадой. Кстати, запутать следствие этой наивной выходкой Петров не смог, никто в версию «убийца – сумасшедший» не поверил и искать убийцу среди психически больных людей не бросился. Следователи хорошо представляли, кого им следует искать и потому «взяли» преступника по-настоящему академично, рассчитав время и места его возможных появлений и надлежащим образом организовав 40 засад, в одну из которых Петров и угодил.

Впрочем, как говорит ведущий одной из популярных телепрограмм на криминальную тему – это совсем другая история.