Текст книги "Дети Сатурна. Серия «Ревизор Роскосмоса»"

На палубе воцарились тишина и умиротворение, совершенно неожиданные после недавнего всплеска эмоций. Я не сразу понял, что именно обусловило такое изменение настроения, прошли минуты две или три, пока я осознал причину. Фантастическая картина за стеклом отсекала будничную суету, как стеклорез лишний кусок стекла. Мы падали к плоскости колец Сатурна и это зрелище поглощало внимание полностью. Если не в первую минуту, то во вторую – точно. Не знаю, существуют ли в Солнечной системе более зрелищные аттракционы, мне они, во всяком случае, неизвестны. Над моей головой лежало бескрайнее одеяло цвета слоновой кости, которое по мере приближения распадалось на отдельные фрагменты, начинало переливаться разными оттенками и явственно превращалось в светло-жёлто-серый ковёр, сотканный из миллионов разноцветных бусинок. Большинство из них казались белыми, желтоватыми, бурыми или светло-серыми, но невооруженным глазом уже хорошо были различимы наиболее крупные каменные и металлические осколки самых невероятных цветов – зелёные, коричневые, тёмно-бурые, графитово-черные. Это скопище роилось, одни частицы ускользали из поля зрения из-за явного превышения скорости, другие наоборот – попадали. Вдали, за многие сотни тысяч километров от нашего «челнока», почти в плоскости колец были хорошо различимы две очень яркие звезды – Энцелад и Диона, яркие луны Сатурна, хотя и разделенные огромным расстоянием, но в ту минуту оказавшиеся в одном секторе неба. С чем можно было сравнить виденное? с заросшим ряской прудом? с тянущимися в бесконечность проводами? с расчёсанным мелким гребнем распущенными волосами? или с бесчисленными бороздами на поверхности огромной грампластинки? Если, конечно, кто-то ещё помнит как выглядит поверхность грампластинки. Ни в малейшей степени… Плоскость колец казалась живой плотью – да, это, кстати, было очень подходящее сравнение! – спокойной, ленивой и вечной.

Вдали, за многие сотни тысяч километров от нашего «челнока», почти в плоскости колец были хорошо различимы две очень яркие звезды – Энцелад и Диона, яркие луны Сатурна, хотя и разделенные огромным расстоянием, но в ту минуту оказавшиеся в одном секторе неба.

Если надо представить Будду в нирване, то – вот он, готовый образ! Я вдруг поймал себя на мысли, что я уже в нирване, в фантастическом, невероятном полёте, потрясающем воображение и не имеющем в повседневной жизни ни малейших аналогов. Переживания мои оказались неожиданно сильными и до некоторой степени поразили меня самого. В те же самые секунды о чём-то подобном, наверное, подумал и Андрей Завгородний, потому что он неожиданно проговорил:

– Отличный вид, правда? Признайтесь, господин ревизор, ничего подобного вы ещё не видели!

– Да уж. – согласился я. – Невероятное зрелище!

– Это моя сто двадцать седьмая ходка к кольцу, а я не перестаю восхищаться. – продолжил Андрей. – Я счастливый человек, Господь Бог дал мне такую фантастическую работу – я пикирую к плоскости колец Сатурна. Да… Обзавидуйтесь! Какие могут быть межзвёздные перелёты, я ведь уже у Сатурна! Остальному человечеству остаётся лишь молча завидовать!

Затем последовал переворот соплами двигателей по ходу движения и началось торможение. Кольца исчезли из поля зрения, но вид не утратил своей уникальности: теперь в проёме лобового остекления по левую руку висел огромный жёлто-рыже-оранжевый бок Сатурна, а всё свободное пространство заполняло усыпанное миллионами звёзд небо.

Поскольку торможение должно было растянуться на тридцать минут, я извлёк из внешнего кармана на скафандре персональный шифратор и активировал его. Интуиция меня не обманула – на сервере операционной базы лежал файл, по комбинации цифр в названии которого я сразу понял – это сообщение от генерала Панчишина. Москва, стало быть, считала необходимым донести до меня очередную порцию свежей информации.

Я поискал на окружающих меня объектах и поверхностях что-то, что можно было бы считать условно светлым и условно плоским. Пришлось запрокинуть голову и откатить адаптивное кресло в крайнее от лобового стекла положение. Так, полулёжа, я смог сфокусировать взгляд на одной из панелей подволока – поверхности, создававшей внутренний потолок отсека управления. Панель эта была искривлена, но мне пришлось с этим смириться, поскольку ничего более ровного отыскать не представилось возможным. Но проецирование на искривлённую поверхность означало, что я увижу лицо начальника не в его естественных пропорциях.

Файл загрузился быстро и это не могло не порадовать, учитывая наличие у Сатурна области сильных электромагнитных полей и связанных с ним аномалий. Квантовый дешифратор обработал посылку за полсекунды и я тут же смог лицезреть лицо драгоценного шефа на изогнутом подволоке пилотской кабины. Выглядел он забавно – искривленная поверхность «съела» часть лица, из-за чего Первый заместитель федерального министра и по совместительству начальник Службы ревизионного контроля выглядел с заячьей губой и наполовину обрезанными ушами. Голос, впрочем, не изменился, что несколько подпортило общее ощущение комизма… Да!

«Порфирий, здравствуй!» – в присущей ему формальной манере поприветствовал меня генерал Панчишин. – «Это Панчишин.»

Да уж, кто бы сомневался в том, что открывая файл, чей пароль начинается с указания высшего приоритета «ААА», я обнаружу там кого-то иного, скажем, Чарли Чаплина или Леонардно да Винчи. Может, их личные послания и стоили бы дороже, но категорию пароля они имели бы однозначно пониже.

«Новостей для тебя много, все они плохие и очень плохие, так что выбор у тебя воистину велик!» – генерал шутил в присущей ему манере: бодро, цинично, быстро и без улыбки. – «Впрочем, есть одна новость хорошая: скучно тебе не будет. Итак, Порфирий, пойдём по порядку.»

Шеф меня, конечно, напряг. Он оставался верен себе, пытался говорить лакончино, по делу и в каком-то смысле доверительно, почти неофициально, но я понял, что он сильно подвешен и находится в состоянии неопределенности. Я бы даже подумал, что он дезориентирован, но с чиновником такого уровня дезориентации быть не может по определению. Уж они-то всегда понимают, где верх, а где – низ! Я ещё не знал, что именно он скажет, но уже понял, что впереди у меня какая-то большая куча странностей, неопределенностей и всего того, что на Руси исстари называлось лихом. М-да! в общем, впереди мне явно корячилась какая-то гадость… Неустранимая, из тех, что всерьёз и надолго.

«Во-первых, Порфирий, по результатам доклада Самому принято решение не привлекать к проводимому тобой расследованию официальные инстанции.» – бодро заявил Николай Николаевич и я понял, что в ближайшие дни никакие следственные бригады к нам сюда не прилетят. Президент России именовался в наших переговорах солидно, скромно и без затей – «Президент» или «Сам». Вполне достойные, кстати, условные имена, учитывая, что Сталина его подчинённые почти официально именовали «Инстанция», а Полозова – «Отец». Итак, Президент России по результатам доклада руководства «Роскосмоса» в Кремле, принял решение правоохранительные органы к проводимому расследованию пока не подключать. Не иначе как Николай Николаевич Панчишин прочитал нашему Президенту краткую лекцию об истории становления Службы ревизионного контроля «Роскосмоса» и славном послужном списке отдельно взятых ревизоров. Что ж, молодец начальник, в некоторых из славных расследований нашей Службы я и сам за последние двенадцать лет успел отметиться!

«Но Президент поручил обеспечить полную безопасность как твою личную, так и проводимого тобой расследования. Поэтому сегодня же к Сатурну стартует „Скороход-два“, на борту которого находятся два сотрудника, призванные обеспечить твою физическую безопасность. Я понимаю, что ты против, но твоего мнения в сложившейся ситуации никто не спрашивает. Надо, чтобы ты остался жив! Разработана легенда появления этих сотрудников, с ней ты можешь ознакомиться в дополнительном приложении, которое тебе будет направлено. Продолжительность перелёта „Скорохода-два“ от базы „Академик Вернадский“ до станции „Академик Королёв“ составит девятнадцать суток. Так что… подумай что это означает и постарайся успеть!»

Генерал произнёс последнее предложение с паузой и я понял скрытый смысл сказанного. Если я не хотел видеть рядом с собой совершенно лишних в местных условиях телохранителей, то мне следовало закончить расследование в ближайшие девятнадцать суток. Что ж, сроки почти гуманные. Я даже успею добежать до канадской границы!

«Во-вторых, мы сумели-таки идентифицировать труп неизвестного мужчины, присланного на Землю под видом трупа Регины Баженовой. Помогли ресурсы внешней разведки, хотя это ведомство и не желало работать с нами до нашего доклада Президенту. Я опускаю лишние подробности – они в контексте моего сообщения совершенно неважны, – и сразу перехожу к делу: труп принадлежит гражданину Объединённой Европы Йоханну Тимму. В нашем распоряжении имеется адрес его проживания неподалеку от Гамбурга, имеется также его ДНК, масса фотографий и всевозможных видеозаписей. Он легендировался как специалист по метеоритному материалу, под этим прикрытием он участвовал в некоторых астрофизических форумах последних лет. Там он клеился к нашим женщинам, а их было много и все они были очень компетентны в заявленных темах… м-да… пил, курил и говорил… м-да… там-то его ДНК наша внешняя контрразведка и зафиксировала. На самом деле Йоханн Тимм является подполковником Стратегической разведки наших… э-э… европейских партнёров. О его полёте в космос официального уведомления в реестре запусков и в реестре действующих космонавтов нет. И именно поэтому получился забавный казус, который мы сейчас можем наблюдать: человек официально проживает в своём доме возле Гамбурга и разводит там пчёл на пасеке… мёд продаёт в банках, запечатанных личным электронным клеймом, зарегистрированным в Едином Налоговом каталоге Объединённой Европы… смотрит в небо по ночам в личный телескоп с эффективным диаметром линзы два и четыре десятых метра… м-да… возможно даже делает какие-то там открытия… ага… а труп его в это самое время лежит в нашем морозильнике в Загорянке под Москвой. С точки зрения географии, кстати, место вполне уютное, ничуть не хуже Швейцарии, если только речь не идёт о морозильной камере морга.»

Я почувствовал, что у меня зашевелились на голове волосы. Нет, вовсе не от страха, а от подозрения, что я схожу с ума. Если всё, что говорил мне через многие миллионы километров генерал Панчишин являлось правдой – а я не сомневался, что начальник мой точен во всех деталях! – то получалось, что я оказался в центре какого-то невиданного шпионского скандала. Скандал этот ещё не состоялся, но он грядёт неизбежно. Хотя нет – не так! – в эпицентре скандала оказался тот смельчак, что убил подполковника Стратегической разведки при правительстве Объединённой Европы. Но это странное происшествие повлекло за собою цепь совсем уж необъяснимых событий и интуиция подсказывала мне, что их череда отнюдь не закончится в ближайшие дни. Кого и когда придётся убить, чтобы разрубить этот гордиев узел?! Я сейчас ничего уже не понимал и это было самое ужасное…

«В-третьих, Порфирий, мы точно знаем дату вылета с Земли Йоханна Тимма. Он стартовал к Сатурну в составе миссии „двадцать два – семь“ одиннадцатого марта этого года. Европейское агенство уведомило о запуске пятерых человек, наш таинственный Тимм был шестым, не заявленным в списке. Таким образом, у нас есть абсолютно надёжные реперные даты, к которой мы можем привязаться. Мы точно знаем, что одиннадцатого марта Йоханн Тимм был жив и здоров, а семнадцатого апреля его труп под видом трупа Регины Баженовой был погружен в транспортный корабль Людмилой Акчуриной и направился к Земле. Таким образом, интрига упирается в простой вопрос: что происходило с подполковником Тиммом с одиннадцатого марта по семнадцатое апреля? Наших коллег из Европейского союзе мы спросить об этом не можем, поскольку они вообще не признают факт полета Тимма в космос. А если мы покажем излишнюю осведомлённость, то это вызовет вполне понятные встречные вопросы.»

В принципе, я уже понял, к чему клонил генерал-лейтенант Панчишин, но ему удалось меня удивить. Он сказал совсем не то, что я ждал услышать:

«Наконец, в-четвёртых, всё, сказанное выше, рождает неприятный, но принципиальный вопрос: где тот корабль, на котором Йоханн Тимм перемещался в системе Сатурна? Понятно ведь, что орбитальная база – не загородный дом, нельзя взять удочки и уйти в неизвестном направлении на рыбалку. Если у Йоханна Тимма в системе Сатурна было спецзадание, то под свою работу он должен был получить необходимое материальное обеспечение. Это не только персональный шифр, мозговой имплант, оружие и легенда, прежде всего – это межорбитальный транспорт. Если труп Тимма оказался у наших космонавтов, значит, каким-то образом они встретились… я имею в виду, Тимм и наш анонимный пока убийца… ну, или свидетель убийства, если угодно… не станем уточнять. Где корабль, Порфирий? Где вообще можно спрятать корабль в системе Сатурна?»

Это был хороший вопрос. Для того, кто незнаком с реалиями небесной механики, он мог прозвучать вздорно и даже глупо, ведь Сатурн огромен, а область его гравитационного влияния простирается более чем на тридцать пять миллионов километров во все стороны от центра планеты. Казалось бы, уж в таком объёме спрятать можно многое… Однако, для тех, кто реально метался по околопланетным орбитами, подтекст был ясен. Просто сбросить чужой межорбитальный «челнок» в атмосферу Сатурна было невозможно по целой куче всевозможных ограничений, прежде всего, астрономических. Несмотря на громадные размеры системы Сатурна, вернее, во многом благодаря ей, тут все объекты двигались очень быстро, но падали на планету медленно. Мимас, ближайший к Сатурну естественный спутник, облетал планету менее чем за земные сутки, а Энцелад, следующий за ним, менее чем за полтора. Диона, удаленная от Сатурна примерно на то же расстояние, что и Луна от Земли, совершала оборот вокруг планеты менее, чем за трое суток! Линейные и угловые скорости движущихся тут огромны, здесь всё летает очень быстро и никогда не останавливается. Корабль, даже оставшийся без экипажа, тут просто так не спрятать – он будет крутиться вокруг Сатурна как юла, оглашая всю систему сигналами «SOS». Видели свору собак, оглашающих лаем всю округу? Это полная аналогия такого вот корабля без экипажа… Понятно, что рано или поздно корабль упадёт на планету, поскольку все виды околопланетного торможения никто в районе Сатурна не отменял, но это случится не за один день и не за два, не за три и даже не за один месяц. Такой корабль обязательно будет замечен. Благо, система Сатурна полна теперь массой всевозможных глаз! Тут теперь работают не только индийцы и китайцы, но даже наши пытливые братья по разуму из Южной Африки, Кореи и с Огненной Земли!

Я даже не представлял где и как в подобной обстановке можно было спрятать межорбитальный корабль убитого подполковника Тимма…

«В качестве постскриптума, Порфирий, могу предложить тебе подумать вот над чем», – продолжал между тем генерал Панчишин. Шеф явно не хотел, чтобы я скучал, и продолжал наброс умных мыслей. – «Мы все здесь на Земле обратили внимание на то, что во время твоего визита к Людмиле Акчуриной, именно тогда, когда она и была убита, время выключения освещения в „красном“ коридоре превысило семь минут. Я не поленился лично просмотреть каталог архиваций за последние два года – такого не бывало прежде никогда. Освещение не гасло более чем на две-две с половиной минуты. И вот во время твоего визита к убитому доктору свет отключается более чем на семь минут. В совпадения такого рода я не верю. Думаю, ты тоже. Мне очень странным кажется бездействие дежурной смены в Главном командном Центре. Чем они там вообще занимаются? Ушами груши околачивают? Треть станции остаётся без освещения, а они даже не подали соответствующего оповещения! Я упомянул об этой детали во время доклада Самому. Так что Он теперь тоже знает. И поэтому… с дежурной сменой надо разобраться. Держи это в поле зрения, ибо вопросы у нас к этим ребяткам в скором будущем возникнут. Собственно, они уже возникли.»

Вот тут я, признаюсь, опешил. Если бы генерал Панчишин мог меня сейчас видеть, я бы ему поклонился и сказал: «Спасибо, господин генерал, именно этого мне сейчас и не хватает!» Вот уж подкинул работёнки на ровном месте… И ведь даже Президенту рассказал – эко подсуетился! явно для того, чтобы привлечь внимание и всячески заинтересовать… Эх-ма! Кто-то интересные рассказы Президенту России рассказывает, а я тут, как белка в колесе, должен успевать везде поворачиваться… и желательно всегда оставаться лицом к лесу.

«Поэтому, Порфирий,» – буднично продолжил образ моего начальника с изогнутого подволока. – «перед тобой стоит задача довольно очевидная, хотя и имеющая двоякое целеполагание. Прежде всего, надо искать убийцу Йоханна Тимма и установить, кто и когда доставил его тело на борт операционной базы „Академик Королёв“. Кроме того, Порфирий, появилась и другая задача. Надо искать корабль Тимма. Это ключ к решению загадки. Именно там, где находится корабль, произошло пересечение жертвы с неизвестным пока убийцей. Найдешь корабль – раскроешь убийство. Ну, а разобраться с проделками дежурной смены из Главного командного Центра – это для тебя как вишенка на торте. Считай, что бесплатный бонус. Всыпь им всем от души… Но не тяни, работай быстро! Через девятнадцать дней прилетит охрана, постарайся успеть до её появления!»

Да уж, как говорил наш сатирик и местами юморист Салтыков-Щедрин, российские губернаторы неисправимые оптимисты. Истинно так!

Уж на что хороший человек генерал Панчишин, а ведь знает как испортить настроение бедному ревизору…

С расстояния в восемьсот метров кольцо Сатурна больше всего напоминало сильно растянутый слой минеральной ваты. Кольцо казалось прозрачным – да, собственно, и являлось таковым! – но космос за ним был словно укрыт тонкой кисеёй. Мельчайшая пыль, образовавшаяся от миллиардов соударений миллиардов осколков за последние полтора миллиарда лет, скрывала черноту космоса позади и создавал эффект патины. За это неисчислимое время осколки покрупнее сформировали тонкое – менее десяти метров, – кольцо, а пылевые частицы заполнили пространство между ними. Я знал, что они очень мелкие, размером с песчинку, точнее даже, порошинку, распределены очень равномерно, но с расстояния менее километра кольцо выглядело намного более плотным, чем можно было предположить.

Зрелище потрясало. При взгляде с близкого расстояния хорошо было заметно, что кольцо делилось на многие тысячи отдельных узких колечек. Мы словно парили над безбрежным футбольным полем, хотя – нет! – скорее, колоссальным ипподромом, на котором вместо жокеев и их лошадей вели бесконечную гонку миллиарды камней и песчинок. Этот фантастический ипподром растянулся на десятки тысяч километров во все стороны и силы гравитации выровняли его в абсолютную плоскость… Нет на Земле такой степи, пустыни или равнины, где бы поверхность была столь ровной на таком протяжении. Мозг отказывался понимать естественность того, что видели глаза. Где-то очень далеко, почти в плоскости колец, яркими фонариками светили спутники Сатурна. Если верить бортовому компьютеру это были, Мимас, Тефия и Рея. Хотя они в разы отличались друг от друга размерами – Мимас в два с половиной раза был меньше Тефии и в четыре – Реи – яркость их в видимом диапазоне казалась примерно одинаковой. Это объяснялось как различной удаленностью от нашего «челнока», так и различным альбедо, т.е. отражающей способностью поверхности, каждого из них. Совсем рядом с диском Сатурна светила ещё одна яркая белая звёздочка, судя по индикации бортового навигатора это была Телесто, маленькая луна с поперечным размером чуть более двадцати километров. Казалось невероятным, что столь малое небесное тело можно было видеть невооруженным глазом с расстояния в сотни тысяч километров. Не могло не удивлять, что из плоскости кольца не вылетают камни и не поднимается пыль. Хотя закон сохранения импульса прекрасно объяснял упорядоченность движения всех частиц кольца, мозг восставал против этой жёсткой детерминированности природы и отказывался верить в возможность того, что видели глаза. Пепельно-серое кольцо уходило в такую бесконечную даль в пространстве и времени, что перед его безразмерностью меркло сознание и пасовало воображение.

Мы словно парили над безбрежным футбольным полем, хотя – нет! – скорее, колоссальным ипподромом, на котором вместо жокеев и их лошадей вели бесконечную гонку миллиарды камней и песчинок. Этот фантастический ипподром растянулся на десятки тысяч километров во все стороны и силы гравитации выровняли его в абсолютную плоскость…

Завгородний постепенно сбросил скорость относительно диска и поэтому стало казаться, что челнок завис над ним. Это было, конечно же, не так – относительно ядра Сатурна мы неслись с огромной линейной скоростью, но органы чувств обманывали сейчас меня, убеждая в том, что наше движение практически остановилось. Выбрав в непосредственной близости от корабля достаточно крупную глыбу, Завгородний развернул в её сторону лазерную пушку, подвешенную под носовой частью межорбитального «челнока». Я видел на оперативной панели, спроецированной над лобовым остеклением, как командир корабля установил прицел и задал мощность импульса. Через секунду краем глаза я увидел ярко-белый всполох сорокамегаваттного лазера. Сам выстрел я видеть не мог, поскольку пушка находилась много ниже области моей видимости, но отблеск слепящей вспышки был хорошо различим через носовое остекление.

Лазер ударил в выбранный командиром челнока камень, испарил часть его материала, а спектрометр «Активиста-семь» сразу же проанализировал состав образовавшегося газа. Через пару секунд по операционному экрану запрыгала цифирь, показывавшая процентный состав камня. Я знал, что точно такую же картинку видит «бурильщик» Максим Быстров, находившийся на нижней палубе и дожидавшийся команды на выход из корабля.

– Торий! – динамики донесли энергичный выдох Быстрова. – Торий нам не нужен! Стреляй, командир, дальше.

Тория на Земле больше, чем урана, тащить его из системы Сатурна совершенно незачем. И хотя в камне присутствовали ещё более дюжины других интересных элементов, Быстров был прав, поскольку стоимость их реализации никак не соответствовала затратам на добычу. Я видел, как прицел лазерной пушки немного поелозил по оперативному экрану из стороны в сторону и зафиксировался, наконец, на средних размеров глыбе в полутора километрах от челнока.

– Да, да. – забухтел в динамиках хрипловатый баритон Быстрова. – Сколько уже говорили на эту тему, командир, больших камней не надо, выбирай каменюку средних размеров.

– На тебе средних размеров. – усмехнулся из-за спины Завгородний и новая иссиня-белая вспышка осветила космос где-то у меня под ногами.

На экране беззвучно отобразился график химического состава с длинной спецификацией точного содержания элементов. Некоторое время ушло на то, чтобы мои спутники изучили полученные данные, после чего Быстров довольно оптимистично пробубнил:

– Ну что, командир, тантала почти пятнадцать процентов, да и золота ноль девять… И ниобий в качестве бесплатного бонуса… Надо брать, что ли?

– Угу. – задумчиво согласился Завгородний. – Стандартный контракт с физической поставкой тантала сейчас котируется почти в сорок процентов от стоимости золота. Брать надо! Я ставлю маркер!

Камню была присвоена особая цифровая метка, чётко привязавшая его положение в корабельной системе отсчёта к положению самого корабля. Теперь «бурильщик» мог опознать нужную глыбу после выхода в космос.

Далее последовала хорошо знакомая мне по многочисленным видеозаписям процедура: Максим покинул шлюзовой отсек и, отсоединив от днища «Активиста-семь» огромный транспортный контейнер, двинулся к выбранному камню. Скафандр «бурильщика» был снабжён компактным реактивным двигателем, а кроме того, собственным двигателем, точнее, целым набором маневровых двигателей, был оснащён и транспортный контейнер – это позволяло контейнеру и управляющему им космонавту занимать любое положение в пространстве и преодолевать довольно значительные расстояния. Учитывая, что объём контейнера составлял сто пятьдесят кубометров – а это поболее объёма железнодорожного вагона! – и то, что транспортный межорбитальный «челнок» тащил их аж три штуки, можно было без особых сложностей подсчитать величину добываемого материала и финансовый профит этой затеи. Если за каждую ходку к кольцу Сатурна «Активист-семь» смог бы привозить по четыреста пятьдесят «кубов» породы, содержащей пятнадцать процентов тантала, то в условиях нынешних цен на земных товарных биржах работа одной только бригады Афанасьева могла окупить все затраты на поддержание операционной базы в работоспособном состоянии.

Пока Максим Быстров двигался к нужному камню – а это заняло у него примерно две с половиной минуты, – я мысленно вернулся к последнему сообщению генерала Панчишина. Его утверждение, будто убитый Йоханн Тимм являлся сотрудником разведки Объединенной Европы, звучало не то, чтобы недостоверно, а как-то идиотично. Я просто не понимал, что полезного можно из этой информации извлечь с точки зрения моей практической работы. Я допускал, что Тимм работал на спецслужбу, но зачем его убивать? Вернее, не так, вопрос следовало поставить иначе: почему убив иностранного разведчика, наши космонавты не сообщили об этом руководству? Что добрые молодцы из «Роскосмоса» могли скрывать?

Я вполне мог поверить в то, что наших европейских коллег интересует активность «Роскосмоса» в системе Сатурна. Более того, в этом я почти не сомневался. Ещё бы, мы каждый год удваиваем рентабельность операционной базы «Академик Королёв», наши контракты с физической поставкой драгметаллов и редчайших элементов таблицы Менделеева уже четвёртый год давят на все мировые биржи! От Сантьяго до Екатеринбурга… Я бы на месте руководства Европейского космического союза тоже заинтересовался бы тем, что такого сверхценного отыскали русские в системе Сатурна и как у них получается зарабатывать деньги на пыли… В такой ситуации логично послать компетентного специалиста на место проводимых работ, дабы тот занялся сбором нужной для анализа информации прямо в системе Сатурна. Можно допустить, что Тимм, летая по системе Сатурна, увидел нечто непозволительное, хотя… я что-то смутно представляю, что же именно такого запретного он мог увидеть. В самом деле, что такого надо увидеть, сказать или сделать, чтобы тебе за это просверлили буром голову? Ну, ладно, будем считать, что он увидел нечто запретное, но почему же после этого наш патриот-убийца не явился к Вадиму Королёву и не покаялся: «Вадим Николаевич, виноват, пинайте меня валенком, рубите полотенцем, ибо допустил я недопустимое, убил европейского космонавта, но потому лишь, что тот делал нечто непотребное в моей зоне ответственности и я не сдержался!» Явился бы тот же Баштин или какой-нибудь Завгородний с таким заявлением к Королёву – и моего расследования сейчас попросту не было бы!

Но ведь никто не явился! Никто не покаялся! Ни Завгородний, ни кто-то иной! Что же это за чертовщина? Что скрывал убийца? Что вообще можно скрывать в системе Сатурна?

Я не понимал… Даже самый-самый драгоценный-изумрудный-бриллиантовый камень объемом в тысячу или даже миллион кубометров не стоил убийства землянина и связанных с этим осложнений. Даже если я убийцу не найду – искать станут другие, более умные, сноровистые и злые, но разгадка ведь в конце-концов всё равно появится… На что рассчитывал убийца?!

Это был первый момент, всерьёз обеспокоивший меня своей абсурдностью.

– Командир, я падаю! – послышался в динамиках голос Быстова. На сленге «бурильщиков» это означало, что он пикирует к выбранному объекту и начинает работу.

– Да-да, я тебя вижу, горизонт чист, приступай! – отозвался Завгородний. Это означало, что в видимой с «Активиста-семь» области над плоскостью колец не несётся сейчас навстречу камень-убийца и «бурильщик» может спокойно работать.

И потом… вот тут начинается самое интересное! Йоханн Тимм путешествовал по системе Сатурна не на лыжах и даже не на оленях, ему нужен был для межорбитальных перелётов хороший высокозащищенный корабль. Вроде того же самого «Активиста», на котором в данную минуту путешествовал я сам. У наших европейских друзей есть целая коллекция весьма достойных кораблей такого класса – аж четыре типа: скоростные «Ацтеки» и три модификации «Шэдоу»: – «эй», -«би» и -«си». Очень достойные по своим тактико-техническим характеристикам корабли. Я бы и сам на них полетал, да кто ж мне позволит? «Шэдоу-си» самый большой из линейки европейских межорбитальных челноков, с двумя прекрасными ионными двигателями и большим запасом рабочего тела на борту, отлично подходит для разъездов по окрестностям Сатурна. У европейцев, насколько мне было известно, сейчас на «Гюйгенсе» базировалось не менее шести «Ацтеков» и более десятка кораблей класса «Шэдоу» различных модификаций.

На таких «челноках» можно упасть и в верхний облачный покров планеты, и метнуться к самым дальним нерегулярным спутникам Сатурна, отдаленным от ядра гиганта на десятки миллионов километров. Есть только одна закавыка, сбивающая с толку, даже самый маленький «Шэдоу-эй» – это корабль с корпусом длиною пятьдесят пять метров и размахом крыльев в сорок метров. Такого мастодонта не спрятать… вообще! Даже если пилот покинет «челнок», завладеть управлением такого космического корабля совершенно невозможно, он как сторожевой пёс, признаёт только одного хозяина. Причём бортовая нейросеть умнее любого пса… да и человека тоже, если понимать под умом сумму знаний и способность логически мыслить. Такой корабль невозможно столкнуть с орбиты на Сатурн или тупо направить для таранного удара в спутник.

Даже если убийца каким-то образом выманил Йоханна Тимма из корабля, что само по себе маловероятно, но… будем считать такой вариант допустимым, то куда же он дел корабль? Это ведь не иголка в стоге сена, такой корабль будет подавать сигнал тревоги на сотне частот с такой мощностью, что его услышат не только в системе Сатурна, но и на Земле… Да что там на Земле, его на Плутоне услышат!

Такой корабль надо уничтожить, причём именно разнести в пыль или испарить, а не просто повредить. Повреждение отдельного элемента планера или его разгерметизация сами по себе задачу уничтожения не решают, ибо в этом случае сигнал тревоги всё равно будет подан. Корабль надо уничтожать целиком и сразу. Но как это сделать? Он как черепаха, его корпус защищён комбинированной керамической противорадиационной защитой толщиной почти два метра! Я не уверен, способен ли испарить такую каменюку ядерный заряд небольшой мощности… А ведь такой корабль надо именно испарить, чтобы никто никогда не отыскал запекшихся в толще стекла фрагментов корпуса.