Текст книги "Дмитровское шоссе. Расцвет, упадок и большие надежды Дмитровского направления"

Итальянский квартал и храм-киностудия

В начале улицы расположен еще один дорогой и престижный жилой комплекс – так называемый Итальянский квартал. Попал он сюда благодаря редкой особенности Долгоруковской. Она входит в число немногих московских улиц, которая от начала до конца не пересекается ни одним проездом, ни одним переулком. Раньше все-таки ее пересекал Оружейный переулок, но после его фактического включения в Садовое кольцо Долгоруковская начинается уже за бывшим перекрестком.

Из-за этой особенности по сторонам улицы сформировались два очень обширных квартала. Практически полное отсутствие в них планировочных осей в виде городских проездов привело к редкой даже по московским меркам бессистемности, хаотичности их застройки. Особенно выделялся в этом отношении квартал с западной стороны, внутри которого имелось лишь несколько ломаных тупиковых огрызков, известных под общим названием Пыхов тупик. Его дальнейшие приключения достойны короткого рассказа. В 20-х годах он превратился в Пыхов-церковный, в 50-х вновь вернулся к прежнему названию, в 60-х вообще исчез из списков городских проездов. Недавно Пыхов-церковный воскрес уже со статусом проезда. Большую часть квартала (за исключением застройки вдоль Долгоруковской) составляли типичные для городских окраин мелкие и халтурно выстроенные домики. Здесь же с 1885 года находился Андреевский парк конно-железных дорог, позже переоборудованный под трамвайное депо. Когда после Великой Отечественной войны рельсы с Каляевской улицы сняли, в опустевших вагонных сараях разместился завод по изготовлению инструмента и нестандартного технологического оборудования «ЗИНТО». В начале XXI века его закрыли. Снос обветшавших построек, не нанесший сколько-нибудь заметного ущерба исторической среде, позволил расчистить площадку для новой застройки.

Работа над комплексом началась в 2002 году, когда архитектор М. Филиппов разработал и представил заказчику эскизный проект. Дальнейшее проектирование, в котором помимо самого Филиппова участвовали архитекторы В. Богачкин, Т. Филиппова, А. Архипов, В. Гельфанд, М. Запольская, А. Иванов, О. Камышова, Е. Короткова, О. Мранова, Е. Михайлова, Е. Строганова, А. Филиппов, растянулось на несколько лет.

Непростые гидрогеологические условия заставили разработать основание комплекса в виде фундаментной плиты. Затем пошли конфликты между заказчиком и автором проекта, из-за чего согласование проекта растянулось на 2006–2008 годы.

В 2012 году строительство наконец завершилось. На Долгоруковской возник жилой комплекс с необычной планировкой. С юга и запада территорию охватывает самый большой (в 10 этажей) дугообразный в плане дом. От него лучами внутрь дуги отходят четыре корпуса. В рекламных проспектах их почему-то именуют особняками, хотя на самом деле это типичные многоквартирные дома. Их высота постепенно снижается с десяти до четырех этажей. Завершает комплекс еще одна дуга – приземистое строение с колоннами, охватывающее небольшую центральную площадь, лежащую в фокусе обеих дуг. Комплекс поднят на платформу высотой от 0,5 до 2 этажей. В ней предполагалось разместить кинотеатр, магазины, спортивно-оздоровительный комплекс.

Итальянского в Итальянском квартале немного. Нагромождение на фасадах домов портиков, галерей, эркеров и арок более напоминает неуклюжие фасады неоклассических доходных домов начала XX века или работы эпигонов И. В. Жолтовского 30–50-х годов, разве что детали погрубее и логики в их размещении поменьше. Мало соответствует представлению об Италии и неважное солнечное освещение. Десятиэтажная дуга закрыла образованные лучевыми корпусами дворики с юга, сильно ограничив инсоляцию выходящих туда квартир. Очевидно, чтобы компенсировать недостачу «итальяности», владельцы присвоили всем семи корпусам имена итальянских городов. Что ж, ведь и любую деревню можно назвать Парижем, однако столицей Франции она от этого не станет.

Рядом с площадью Итальянского квартала стоит диковинное сооружение. На Долгоруковскую оно выходит в виде высокого дома (№ 23), фасад которого типичен для советской архитектуры 30-х годов. Спереди он не представляет собой ничего особенного, но со двора к нему пристроена настоящая церковная колокольня! Столь удивительное сооружение формировалось постепенно, на протяжении первых четырех десятилетий XX века. Начиналось все со старой церкви Николая в Новой слободе. Состояла она, как и большинство московских приходских церквей, из основного, холодного храма, низкой теплой трапезной и колокольни. Все три элемента выстраивались цепочкой или, как было принято говорить, кораблем – с востока на запад, причем солидный объем основного храма на несколько метров вылезал за красную линию улицы.

Церковь Николая в Новой слободе. Фото 1880-х гг.

В начале XX века церковное начальство решило придать церкви большее благолепие путем замены старых трапезной и колокольни новыми, более вместительными и представительными сооружениями. Сказано – сделано. Обветшавшие произведения зодчих XVII века споро разобрали (при этом никто почему-то не вставал грудью на защиту памятников архитектуры), а вместо них в 1903–1904 годах соорудили по проекту Н. С. Курдюкова[40]40
  Путеводитель по Москве, изданный Московским архитектурным обществом для членов V съезда зодчих в Москве, под редакцией товарища председателя общества И. П. Машкова. М., 1913.


[Закрыть] нечто страховидное из красного кирпича. Колокольня представляла собой беспомощную попытку воспроизведения форм древнерусских конструкций. Зато сооружение было интересно с технической стороны – обширное помещение трапезной перекрыли капитальные железобетонные своды. В 30-х годах ее, как не представляющую художественной ценности, но новую и прочную постройку, решили использовать для других целей – в качестве антирелигиозного музея, который до той поры занимал помещения в бывшем Страстном монастыре. Основной Никольский храм, сильно выступавший за красную линию, снесли, а на месте его западной части по проекту архитектора К. И. Соломонова (3-я архитектурно-проектная мастерская)[41]41
  Хроника// Строительство Москвы. 1936. № 2.


[Закрыть] выстроили новое здание для музея, своей тыльной частью примкнувшее к сохраненной трапезной. Рядом с ней осталась торчать бесполезная колокольня. Но музей так и не вселился в свое новое помещение, которое вскоре заняла киностудия «Союзмультфильм».

Неужели повезло?

Наиболее интересные постройки сосредоточены в начале Долгоруковской. А дальше – самая обычная рядовая застройка, состоящая из чередующихся в беспорядке невысоких особняков и многоэтажных доходных домов. Появлением последних на Долгоруковской и Новослободской Дмитровский радиус обязан столь редкому в его судьбе везению. В конце XIX века Москва наконец решила обзавестись канализацией. В первую очередь строительства вошла территория внутри Садового кольца, а также несколько лежавших за его пределами районов. В число этих счастливчиков попали и окрестности Долгоруковской – Новослободской, так как здесь располагалось несколько важных городских объектов – Бутырская тюрьма, Мариинская больница, Александровский и Екатерининский институты для девиц. Столь веские аргументы и послужили причиной того, что по Долгоруковской – Новослободской и прилегающим к ним улицам пролегли канализационные коллекторы. Именно этот важнейший фактор открыл зеленую улицу многоэтажному строительству во всем районе.

Здание, в котором раньше располагалась киностудия «Союзмультфильм». Сзади видна сохранившаяся колокольня церкви Николая в Новой слободе

В частности, на Долгоруковской появились шестиэтажные доходные дома № 36 и № 38. Первый из них построен в 1909 году по проекту Ф. Н. Кольбе, второй – в 1914-м по проекту М. М. Черкасова. Достойно внимания, что при почти одинаковой ширине первый решен односекционным, с одной лестничной клеткой, а второй – двухсекционным. Очевидно, квартиры первого дома были попросторнее…

Самым интересным из них является дом № 29. Его заказчиком выступал один из первых в Москве жилищно-строительных кооперативов – Долгоруковское товарищество для устройства квартир. Своим возникновением оно обязано ситуацией на рынке жилья, сложившейся в начале XX века. Квартиры со всеми удобствами вздорожали настолько, что поглощали практически все жалованье среднего чиновника, учителя или простого инженера. Помочь широким слоям интеллигенции обзавестись приличным жильем и должны были жилищно-строительные кооперативы.

Дом на Долгоруковской был выстроен в 1913–1914 годах по проекту гражданского инженера В. В. Воейкова, причем зодчему пришлось решать непростую задачу. Участок, принадлежавший статскому советнику М. И. Фишеру, имел очень неудобную конфигурацию, узкой кишкой вытягиваясь от улицы в глубь обширного квартала. В соответствии с этим Воейков запроектировал дом, состоящий из двух корпусов. Главный, поставленный вдоль улицы представляет собой нечто вроде ширмы, скрывающей внутренность комплекса. Стараясь сделать «ширму» как можно более нарядной, архитектор разместил на ее фасаде кучу всевозможных деталей – невысоких башенок, эркеров, балконов, применил оконные проемы доброго десятка различных форм и размеров. Какую-либо логику в их расположении уловить трудно, а потому дом зрительно «развалился», распался на несколько почти не связанных между собой частей.

Больший интерес представляет второй корпус, поставленный перпендикулярно к лицевому и уходящий далеко в глубь квартала. Его причудливая конфигурация обусловлена желанием втиснуть в неудобный участок как можно больше жилой площади. Извилины и ответвления постройки членят владение на несколько двориков, связанных между собой системой проездов и проходов в первом этаже. Есть даже настоящий двор-колодец, со всех сторон окруженный высокими стенами. Из-за него план дворового корпуса напоминает удава, проглотившего несчастного кролика и раздувшегося в области желудка.

Дома для сдачи квартир внаем строились на улице и до канализационной эпохи, однако по своим размерам и облику они не могли идти ни в какое сравнение с более поздними коллегами. Подобный доходный дом ранней постройки (конец 80-х годов XIX века) можно увидеть во владении № 33. Скромное трехэтажное строение со слегка выделенной центральной частью, где располагался парадный подъезд, не привлекает внимания, хотя архитектор В. П. Загорский и постарался побогаче украсить фасад рустом, филенками, лопатками.

Напротив стоит другой образец того же разряда – дом № 34, выстроенный в 1898 году по проекту П. П. Щекотова. Его фасад выглядит более привлекательным и запоминающимся благодаря центральному ризалиту и двум мощным боковым эркерам.

Среди громад доходных домов затесалось несколько старых построек меньших размеров. Симпатичный особнячок под № 27, выстроенный в 1891 году по проекту Р. И. Клейна, композицией фасада с колоннадой в центральной лоджии напоминает здание Купеческого клуба на Малой Дмитровке, № 6. Уж не в этом ли домике почерпнул И. А. Иванов-Шиц идею своего самого известного творения, затем внеся в нее элементы модерна? Еще пара небогатых особняков стоит на левой стороне – дом № 17, выстроенный в 1902 году архитектором В. И. Мясниковым, и № 19 – работа Д. А. Гущина 1872 года. Каким-то чудом уцелел единственный деревянный домик на улице, построенный еще в 1830-х годах, вернее, его остатки, числящиеся ныне под № 25, строение 3.

На участке № 39 в 1940 году затевалось строительство жилого дома Госбанка. Согласно проекту, составленному в 5-й архитетурно-проектировочной мастерской Моссовета, угловой дом двумя парадными фасадами выходил в Весковский переулок. Но ход истории внес в планы свои коррективы. Достроили дом лишь в 1952 году и, конечно, совсем по другому проекту архитекторов Н. А. Левитана и П. С. Скулачева.

Дом № 39 очень долго оставался последней постройкой советских лет на Каляевской улице. Реконструктивные мероприятия не затрагивали ее вплоть до конца 70-х годов. Но потом за улицу взялись всерьез. Особенно досталось ее правой стороне, от которой уцелело всего четыре старые постройки (если не считать дворовых строений). На месте снесенных двухэтажных домиков выросло несколько крупных зданий, к сожалению очень разномастных и разнокалиберных. Особенно неудачным вышел новый корпус Московского стоматологического института, выделяющийся грубостью фасада.

Более приятное впечатление оставляет многоэтажный жилой дом на углу с Селезневской улицей, построенный в конце 80-х годов по проекту архитекторов И. Ловейко, Ю. Гайгарова, Г. Сидлерова, инженеров А. Петрова, Р. Подосетниковой, Т. Зайкиной. Его основной жилой объем отступает от улицы, а на красную линию выдвинута двухэтажная стилобатная часть, отведенная под магазины и кафе.

В 2001 году на улице появился жилой дом № 6. Он строился по индивидуальному проекту, выполненному архитекторами Р. Г. Кананиным, Н. Е. Кузнецовой, Т. Е. Копыриной, С. А. Васильевой, инженерами К. М. Свириной, В. Н. Антоновской. К 12-этажной центральной части примыкают более низкие крылья. Решение фасадов строится на четком ритме граненых эркеров, подчеркивающих вертикальную устремленность здания. Помимо квартир, часть которых имеют выходы на остекленные веранды, в доме располагаются помещения для сдачи под конторы, а в подвале – автостоянка на 178 мест[42]42
  Медали и дипломы Российской академии архитектуры и строительных наук // Архитектура и строительство Москвы. 2002. № 2–3.


[Закрыть].

Во владении № 7–9 в 1997–2001 годах появилась очередная конторская башня, составленная из нескольких корпусов высотой от семи до четырнадцати этажей. В двух подземных уровнях разместилась автостоянка. Первый этаж отводился под торговые помещения. Остальные этажи предназначались для сдачи внаем всевозможным фирмочкам. Авторы проекта архитекторы П. Андреев, В. Ковшель, В. Солонкин, инженеры Б. Шафран, В. Парнес, работавшие в 14-й мастерской «Моспроекта-2», смогли довольно удачно согласовать формы своего творения с соседним постконструктивистским домом НКИД-НКВТ.

Неудачи метростроителей

Годы перестройки и демократии нанесли страшный ущерб развитию и эксплуатации Московского метрополитена, до той поры считавшегося признанным лидером среди подобных транспортных систем всего мира. Сначала резко упали темпы сооружения новых линий – в 90-х годах XX века и в начале XXI было сдано в эксплуатацию всего несколько станций. Возникшее тогда катастрофическое отставание протяженности линий от реальных потребностей города не удалось компенсировать до сей поры. Зато усиленно рекламировались затеи с так называемыми легким и мини-метро, которые на поверку оказались самыми обычными линиями, лишь с ухудшенными техническими характеристиками. Страшным конфузом обернулось затянувшееся на десять лет сооружение и пуск линии монорельса – на редкость бессмысленного в условиях Москвы проекта.

Казалось, что ситуация может выправиться со сменой городского руководства. Планы развития метрополитена, поданные в виде широковещательной рекламы, предусматривали сооружение в 2014–2025 годах семидесяти новых станций. Однако скороспелые задумки стали срываться с самого начала. Так, в 2014 году планировалось ввести в эксплуатацию станции «Бутырская», «Фонвизинская», «Петровско-Разумовская», «Окружная», «Верхние Лихоборы», «Селигерская» на Люблинско-Дмитровской линии и «Тропарево», «Румянцеве», «Саларьево» на Сокольнической. Из них в срок была пущена только «Тропарево». С остальными дело обстоит гораздо хуже. Их сдачу тихонько, уже без рекламы перенесли аж на 2016 год. (К моменту издания книги станции «Бутырская», «Фонвизинская», «Петровско-Разумовская», «Тропарево», «Румянцеве», «Саларьево» были открыты. – Ред.)

Мало осмысленной представляется прокладка так называемого «третьего пересадочного контура», а проще говоря, второго кольца через станции «Динамо» и «Савеловская», которые расположены вплотную (на расстоянии одного перегона) к первому кольцу. Чтобы «третий контур» реально сокращал москвичам время в пути, его следовало удалить на три-четыре перегона (то есть 6–8 километров). Так, кстати, и планируется в отношении южной половины нового кольца. Тем не менее на севере строительство ведется по заведомо ошибочной трассе.

Существенным ударом по престижу метрополитена и всего городского руководства стала самая страшная в истории московской подземки авария, случившаяся 15 июля 2014 года на перегоне «Парк Победы» – «Славянский бульвар». И все эти неурядицы сопровождаются постоянным повышением платы за проезд.

На фоне нынешнего затянувшегося кризиса планомерное и постоянное развитие Московского метрополитена в советские годы представляет собой одну из самых ярких и светлых страниц в многовековой истории Москвы. Но, конечно, и в те годы не все выходило одинаково удачно. Случались и досадные просчеты.

Так, явно ошибочным стало решение о разветвлении первой линии от станции «Охотный Ряд» на две ветки – к «Парку культуры» и «Киевской». После открытия второй очереди вторая ветка превратилась в часть самостоятельной Арбатско-Покровской линии. Однако ее старая часть проходила почти под самой поверхностью, тогда как новую проложили очень глубоко. Из-за этого на стыковом перегоне между «Площадью Революции» и «Улицей Коминтерна» уклон тоннелей оказался критическим, опасным для нормального движения. В результате старый участок от «Площади Революции» до «Киевской» пришлось выводить из эксплуатации и заменять его новым, уже глубокого заложения.

Случались просчеты и в размещении станций. Например, крайне неудачным оказалось расположение наземного вестибюля «Бауманской» почти по красной линии одноименной улицы. Собирающиеся здесь в часы пик толпы часто не умещаются на тесной площадке перед входом, занимая проезжую часть. Следствием стало вынужденное закрытие прилегающего отрезка улицы для автомобильного движения.

Аналогичная ошибка была допущена и в выборе места для «Новослободской». Большинство станций московского метро целесообразно расположены в важных транспортных или планировочных узлах, а наземные вестибюли – на более или менее просторных площадках. Ни то ни другое условие не было соблюдено для «Новослободской», которая оказалась в совершенно случайном месте, на пересечении одноименной улицы с тихой, не имеющей транспортного значения Селезневкой. Слишком малая ширина квартала между Новослободской и Сущевской улицами заставила выдвинуть наземный вестибюль на красную линию. Тем самым в корне пресекалась возможность расширения Новослободской за счет правой стороны и ликвидация излома магистрали на стыке с Каляевской улицей. Также стало невозможным организовать остановки наземного транспорта прямо перед входом в метро. Их пришлось оттянуть в конец Каляевской.

Гораздо более удобным местом для станции метро стал бы перекресток улиц Новослободской и Лесной. Последняя вместе со своим продолжением – Палихой – являлась заметной хордовой магистралью с интенсивным трамвайным движением. Да и Новослободская в этом месте была заметно шире, что могло оптимизировать размещение автобусных и троллейбусных остановок.

А между тем «Новослободская» долгое время оставалась основной станцией, принимавшей на себя большую часть пассажиропотока из северных районов города, куда линии метро дотянулись лишь в конце 80-х годов. Вдобавок она же должна была обслуживать и гостей столицы, прибывающих на близлежащий Савеловский вокзал (он оказался последним московским вокзалом, получившим собственную станцию метро). Специально для перевозок между «Новослободской» и вокзалом был организован очень короткий (всего пять остановок) автобусный маршрут № 5к.

Ситуация обострилась до предела в середине 60-х, когда сюда протянулись автобусные и троллейбусные маршруты из новых районов массового строительства – сначала Бескудникова и Дегунина, затем Коровина и Бусинова. Правда, московские транспортники постарались распределить поток пассажиров, направив некоторые маршруты автобусов и троллейбусов к соседним станциям – «Динамо», «Белорусская», «Маяковская». Но все равно большую часть спешащих на работу обитателей северных новостроек принимала на себя «Новослободская». Вагоны общественного транспорта, высаживающие тысячи людей, буквально загромождали Каляевскую улицу. Из-за этого в 1969 году пришлось разобрать трехэтажные дома во владениях № 4, 6, 8 по Новослободской и устроить на их месте обширную площадку для конечных остановок нескольких автобусных маршрутов.

Снос застройки вдоль улицы обнажил неприглядные боковые фасады дворовых корпусов на участке № 10 и еще более обезобразил общий вид округи. В таком виде она просуществовала до ввода в строй Тимирязевского радиуса метрополитена, в начале 90-х дотянувшегося наконец до севера города. Необходимость в автобусных маршрутах к «Новослободской» отпала. Опустевшая разворотная площадка среди предельно скученной окрестной застройки могла бы помочь хоть как-то разрядить вечную здешнюю тесноту.

Однако началась эпоха демократии. Нужды Москвы и москвичей перестали волновать новоявленную городскую администрацию, которая руководствовалась лишь денежными интересами. Поэтому в отношении свободной площадки было принято наихудшее в данных условиях (но зато приносящее прибыль) решение – отвести ее целиком под обширное торговое здание.

Центр торгового и сервисного обслуживания «Дружба». Архитекторы М. М. Посохин, Т. В. Малявкина и И. Б. Корина, инженеры Т. П. Бурлова и П. А. Гаврюшин

Открывшийся в 2000 году центр сервисного и торгового обслуживания (авторский коллектив: М. М. Посохин – руководитель, архитекторы Т. В. Малявкина и И. Б. Корина, инженеры Т. П. Бурлова и П. А. Гаврюшин) получил название «Дружба». Основной его специализацией стала торговля товарами из Китая. Г-образное в плане здание вышло на три улицы – Новослободскую, Селезневскую и Сущевскую, буквально охватив и зажав своими корпусами павильон метро.

Архитектура торгового центра, очевидно, была продиктована стремлением согласовать его с соседними зданиями – прежде всего с вестибюлем «Новослободской». Это удалось лишь по части общей высоты, а в остальном решение фасадов нового здания служит образцом возврата к претенциозной эклектике 80-х годов XIX века. Творение Посохина-младшего вызывает ассоциации с работами популярного, но весьма умеренно одаренного архитектора того времени Б. В. Фрейденберга.

Но не это самое страшное. Настоящим градостроительным преступлением стало само по себе размещение торгового центра на этом и без того до предела тесном и загруженном участке. Вдоль его уличного фасада постоянно паркуются десятки автомобилей, затрудняющих движение по Новослободской, на Сущевской и Селезневской остались узкие-преузкие тротуарчики, а перед входом в метро по-прежнему толпится народ.