Текст книги "Неизвестность"

В и к т о р. Разберусь.

И р и н а. Тут сидеть – не разберешься. А что ты пишешь?

В и к т о р. Да так. Для себя. Просто пробую.

И р и н а. Не покажешь?

В и к т о р. А тебе интересно?

И р и н а. Вот представь себе, да.

Молчание. Какие-то звуки.

И р и н а. Ты что?

В и к т о р. А что?

И р и н а. Здесь?

В и к т о р. Ну да.

И р и н а. Постой. С ума сошел?

Что-то упало.

И р и н а. Это твое?

В и к т о р. Что?

И р и н а. Плеер, вроде.

В и к т о р. Это Анин. С диктофоном. Может, оставила нас записать?

И р и н а. Вроде, не работает… Кнопки какие-то…

Щелчок. Тишина.

СЕДЬМАЯ ЗАПИСЬ

Аня, бабушка и Тагир

Какие-то голоса, музыка: это ресторан или кафе.

А н я. Пока ждем, давай уже про дедушку. И ты всю правду обещала.

Б а б у ш к а. В обмен на знакомство с твоим Тагиром. Он точно придет?

А н я. Абсолютно.

Б а б у ш к а. А он знает, что ты со мной?

А н я. Нет.

Б а б у ш к а. Надо было сказать. Увидит и сразу уйдет.

А н я. Не уйдет. А уйдет – значит, все ясно.

Б а б у ш к а. Что ясно? Что не хочет серьезных отношений?

А н я. Ба, нет такого понятия – серьезные отношения. Все отношения – серьезные. Они или есть, или их нет.

Б а б у ш к а. Нет, но есть же нюансы.

А н я. Итак, дедушка.

Б а б у ш к а. Ты так запомнишь? Где твоя штучка?

А н я. Дома забыла. Я на телефон. На час его хватит, но мы уложимся, да? Значит – дедушка.

Б а б у ш к а. Дедушка… Аня, я чувствую, жить мне не так долго…

А н я. Начинается!

Б а б у ш к а. Я просто хочу с самого главного. То, что я давно должна была сказать.

Г о л о с о ф и ц и а н т к и. Уже решили?

А н я. Что будешь?

Б а б у ш к а. Чай с лимоном. И что-нибудь… Не знаю. Посоветуй, я не разбираюсь. Что-то не тяжелое.

А н я. Блинчики. Они небольшие. С творогом, с шоколадом. Или с мясом есть.

Б а б у ш к а. С творогом.

А н я. Чай и с творогом блинчики, а я… «Цезарь», что ли. Всегда так: смотрю, выбираю, а потом – «Цезарь».

О ф и ц и а н т к а. «Цезарь».

А н я. «Цезарь». И капучино. И вот этот десерт, клубничный.

О ф и ц и а н т к а. Все?

А н я. Пока да.

О ф и ц и а н т к а. Чай – черный?

Б а б у ш к а. Да, черный.

О ф и ц и а н т к а. Чай черный с лимоном, блинчики с творогом, «Цезарь», капучино, десерт клубничный. Меню оставить?

А н я. Заберите.

Б а б у ш к а. Милая какая девушка.

А н я. Они тут все такие. Работа такая.

Б а б у ш к а. Нравы смягчились, стали проще. Не во всем, конечно. Я раньше в ресторанах официанток просто боялась.

А н я. Почему?

Б а б у ш к а. Ну… Она с тобой говорит, как… Будто ты ей смертельно надоела, а она смертельно устала. Такое у них было высокомерие королев, которые по недоразумению должны обслуживать простолюдинов.

А н я. Это с чего?

Б а б у ш к а. С того, что официантками работать было выгодно и престижно.

А н я. Шутишь?

Б а б у ш к а. А ты посмотри в свой планшетик, он тебе все расскажет.

А н я. Да уже смотрю. Тут много чего. А ты говори, говори.

Молчание.

А н я. Ау, ты тут?

Б а б у ш к а. Не думала, что будет так трудно… Но я очень не хочу, чтобы ты повторила мою историю. Ты слушаешь?

А н я. Конечно.

Б а б у ш к а. Вот, значит… История такая. В больнице мне после аборта сказали: детей, голубушка, у тебя, скорее всего, не будет. А я до этого о детях не думала. То есть думала, но как-то… В перспективе. А сказали – я была в ужасе. Как это, не будет? Я что, инвалидка, значит? И мне так захотелось ребенка! Записалась к гинекологу, проверилась еще раз. Может быть, но вероятность небольшая. Небольшая, но есть. А мужчинам я уже не доверяла тогда. Никому. И замуж не хотела. То есть я захотела забеременеть, но не хотела замуж. И началось… Скоро там чай принесут? В общем, начались… Как бы это…

А н я. Секс с кем попало ради ребенка?

Б а б у ш к а. Нет. Не с кем попало. Я выбирала по всяким показателям. Чтобы внешность, ум… Господи, мне аж нехорошо.

А н я. Давай потом, я не тороплю.

Б а б у ш к а. Потом не решусь. Были встречи… Короче говоря, в пятьдесят восьмом я своего добилась.

А н я. Залетела?

Б а б у ш к а. Другого слова нельзя найти?

А н я. Можно. Забеременела. Но оно хуже.

Б а б у ш к а. Чем это?

А н я. Да страшное какое-то. Длинное, тяжелое. Забеременела, брр! А залетела – легкое. И веселое даже.

Б а б у ш к а. Уж да, веселей некуда.

Легкое постукивание: официантка принесла заказ.

А н я. Пусть настоится.

Б а б у ш к а. Пить хочу. И даже лучше, что не крепкий, я крепкий… Вот. Да, в пятьдесят восьмом я поняла, что… И тут же уволилась, не хотела, чтобы… Обменяла квартиру на другой район, на «Техстекло». Это потом назвали, потому что завод технического стекла построили только что. Поэтому – «Техстекло». Туда я и устроилась работать. Мастером на участке поставили сразу. Они тогда кадры вовсю набирали. Еще строили, а уже начали производство. И дома возводили для работников. Беременность, переезд, новая работа – все сразу. И вот тут Алексей Сергеевич и встретился.

А н я. Не поняла. То есть папа не его сын? Если ты беременная уже была? Не сын нашего дедушки?

Б а б у ш к а. Да.

А н я. И я не знала!

Б а б у ш к а. Решили не говорить. Для тебя-то – какая разница?

А н я. А папа знал, что не сын?

Б а б у ш к а. До восьми или девяти лет не знал, а потом Алексей Сергеевич ему сказал. Под горячую руку попался, мы с Алексеем Сергеевичем ссорились, я ему: ты бы постеснялся при сыне, а он: хватит ребенку голову морочить, пусть знает, что никакой он мне не сын.

А н я. И папа что?

Б а б у ш к а. Ну… Сначала не поверил даже. А потом… Переживал, конечно… Потом спросил, как и что, пришлось рассказать. А потом Алексей Сергеевич ему сказал: прости, это я сдуру, на самом деле ты, конечно, мой сын во всех смыслах. Ну… Ну и как-то… Сгладилось.

А н я. А кто настоящий был?

Б а б у ш к а. Ох, Аня…

А н я. Чего ты? Думаешь, я не понимаю? Наоборот, даже интересно! Читаешь про то время – строили социализм, никакого секса, все были послушные, как зомби жили, а вы, оказывается, были нормальные!

Б а б у ш к а. Я не считаю это нормой.

А н я. Ну, то есть, ну, человеческие, я в этом смысле. Как мы. Хочешь сказать, ты не знала, от кого?

Б а б у ш к а. Не знала. Потому что так получилось, что я в это время с одним заканчивала роман, а с другим… Аня, мне так стыдно об этом рассказывать…

А н я. Да круто же! Я тебя уважаю!

Б а б у ш к а. За что?

А н я. Ты поставила цель – ты добилась. А кто тебе подарил сперматозоидов, какая разница?

Б а б у ш к а. Аня… Я рассказываю – мне самой страшно, а как ты пересказываешь – еще страшнее.

А н я. Съешь блинчик. Возьми. Ты меня кормила, помнишь? Теперь я. За маму, за папу… Бери, говорю! Вкусно?

Б а б у ш к а. Ты говоришь – уважаю. Нельзя за это уважать, Аня.

А н я. Почему?

Б а б у ш к а. Потому что это… Это неправильно.

А н я. Что неправильно? Женщина хочет иметь ребенка – правильно?

Б а б у ш к а. Да, но…

А н я. А замуж не хочет, потому что имеет право выбрать или того, кто нравится, – или никого. Правильно?

Б а б у ш к а. Да, но…

А н я. Чего? Ты поступила абсолютно разумно. И я вот сижу перед тобой – результат твоего решения, между прочим.

Б а б у ш к а. Не знаю… То есть я рада, конечно… И, конечно, настоящий твой дедушка все-таки Алексей Сергеевич.

А н я. Понимаю. Ему сколько было тогда? Когда вы познакомились?

Б а б у ш к а. Семнадцатого года рождения, вот и считай. Сорок один было. Ровесник революции. Да и мне-то было уже двадцать девять, далеко не молоденькая… А он фронтовик, хоть и хромой, был в ремонтных частях, но и повоевал тоже. С медалями… После войны женился неудачно, ну, то есть… Не знаю, что-то у них не сошлось, не спрашивала. Она быстро за другого вышла, а он жил бобылем… Привык, наверно, в одиночку, он был замкнутый такой, суховатый… О себе ничего не рассказывал. Знаю только, что рос сиротой, родители рано померли, тоже был детдомовский… И больше ни родственников, никого. В одиночку как-то жил. Друзья были по работе, а чтобы домой позвать – никогда. Не любил. Ну, характер такой, что уж тут…

А н я. А как познакомились?

Б а б у ш к а. В одном доме жили. И работали в соседних цехах. Началось с того, что вместе с работы шли. Он идет, и я иду, получается, что вместе. Не сворачивать же. Я говорю: как интересно, и работаем рядом, и живем в одном доме. А он: угу. И больше ничего. И так несколько раз. Я молчу, и он молчит. Потом смотрю, он начал нарочно или раньше уходить, или позже. Понять можно: неловко как-то – вместе идти и молчать. А потом вдруг смотрю – дожидается. Опять вместе пошли. И он говорит: вот что, Екатерина, я знаю, ты одна живешь, без семьи, я тоже, может, скооперируемся?

А н я. Так и сказал?

Б а б у ш к а. Ну, примерно. Что помню – идем так быстро, будто куда-то опаздываем. И все быстрее.

Смех Ани.

Б а б у ш к а. Ну да, смешно: на бегу в любви признался. Да и не в любви, а… Предложение совместной жизни. Я говорю: это как, без загса? Он говорит: нет, с загсом, только без всяких свадеб. Сменяем две однокомнатные на трехкомнатную секцию…

А н я. Какую секцию?

Б а б у ш к а. Квартиры так называли. Трехкомнатная секция, двухкомнатная. Не знаю почему. Секция… Лестничная клетка… Зверинцем попахивает, да?

А н я. И сейчас у многих так же.

Б а б у ш к а. Да… В общем, сказал он это, и тут мы как раз к дому пришли, то есть прибежали, можно сказать, и он говорит: ты не торопись, подумай. А я понимаю, что надо сказать сразу и не откладывать. И все ему сказала. Что жду ребенка. Он говорит: ну, извини за беспокойство. Я думаю: ну, вот и всё. А он на следующий день…

Слышатся шаги, какие-то звуки. Мужской голос.

Т а г и р. Привет. Что-то срочное?

А н я. Знакомься, Тагир, моя бабушка Екатерина Николаевна.

Т а г и р. Очень приятно, Тагир.

А н я. Ты садись, мы тут кое-что… Говорим о всяких делах.

Т а г и р. Понятно. У меня не очень со временем.

А н я. Да ладно, полчаса есть?

Т а г и р. Если полчаса. Девушка!

А н я. И на следующий день – что?

Б а б у ш к а. Потом, может?

А н я. Да ладно, немного осталось. Это бабушка рассказывает, как с дедушкой познакомилась.

Т а г и р. Понятно.

Г о л о с о ф и ц и а н т к и. Слушаю.

Т а г и р. Сок, пожалуйста, яблочный, фреш. Пока все.

Б а б у ш к а. Ну… В общем, на следующий день он подошел и говорит: ладно, в жизни всякое бывает, это будет наш ребенок. А потом своего заведем.

А н я. Это она про то, как дедушка ее взял с ребенком. С моим отцом.

Б а б у ш к а. Аня, подробности никого не интересуют.

А н я. И ты согласилась?

Б а б у ш к а. Не сразу. Месяца два он меня… Уговаривал. И я как-то взвесила все – и… И согласилась.

А н я. А потом что?

Б а б у ш к а. Все, конец истории. В пятьдесят девятом родился твой папа, я всю остальную жизнь проработала на заводе, дедушка тоже… И… А потом приехала к твоему папе в Москву – перед твоим рождением как раз.

А н я. А дедушка почему так рано умер?

Б а б у ш к а. Не так уж и рано, шестьдесят шесть было. Или… В восемьдесят третьем, значит… Да, шестьдесят шесть.

Т а г и р. Немного, но в России и сейчас в среднем столько живут.

А н я. Сейчас посмотрю.

Постукивание пальцев.

А н я. Ничего себе! Мужчины – пятьдесят девять лет! Сто двадцать девятое место в мире у нас! У папуасов и то шестьдесят три. В Северной Корее – шестьдесят девять.

Т а г и р. А в Южной?

А н я. Сейчас… Восемьдесят!

Т а г и р. Вот и разница между капитализмом и социализмом. Извините.

Б а б у ш к а. Вы так передо мной извиняетесь, будто я представитель социализма.

Т а г и р. Вы жили в то время.

Б а б у ш к а. А вы разве нет? Судя по возрасту, захватили.

Т а г и р (смеется). Разоблачили! Да, меня даже в пионеры успели принять. А в комсомол уже нет, кончился комсомол. И в художественном училище уже после СССР учился. В девяностые.

Б а б у ш к а. Где, если не секрет?

Т а г и р. В Махачкале. Это Дагестан.

Б а б у ш к а. Я знаю.

Т а г и р. Извините, просто многие уточняют, спрашивают, где Махачкала. Многие думают почему-то, что это Азербайджан или Грузия. А некоторые считают, что и весь Дагестан тоже в Грузии.

Б а б у ш к а. Вы хорошо говорите по-русски.

Т а г и р. Мама русская. Для вас это легче?

Б а б у ш к а. Дорогой Тагир, не надо так агрессивно.

Т а г и р. Простите, если показалось, на самом деле я…

О ф и ц и а н т к а. Еще что-то?

Т а г и р. Нет, пока нет, спасибо.

Тишина. Вернее, музыка и голоса посетителей кафе.

Б а б у ш к а. А я вот Ане рассказывала… Эпизоды жизни. И знаете, что печально? Что о жизни до замужества я могу очень много рассказывать, а после – как бы ничего и не было. На самом деле было – и работа, и… Но как-то…

А н я. Это ты к тому, чтобы я замуж не спешила?

Б а б у ш к а. Нет. Понимаешь, Аня… Помнишь, я говорила про наше родовое проклятие? Мы не умеем отказывать, мы любим всем нравиться, мы хотим, чтобы нас хвалили. И я очень хотела… Пойти навстречу Алексею Сергеевичу. Потому что он меня любил, а я… Я себя уговорила, что тоже… И сломала ему жизнь в результате.

А н я. Почему?

Б а б у ш к а. Ну… Он хотел детей, а у меня больше не было. И…

Молчание. Разные звуки.

Б а б у ш к а. Он всегда чувствовал, что я к нему не так, как он ко мне… Нет, это часто бывает, кто-то любит больше, кто-то меньше, но… Но кто-то к этому относится нормально, то есть не нормально, а… Ну, понимает. А кто-то очень требовательно. Я люблю – значит, и ты обязана.

А н я. Он не мог тебе простить, что ты его не любила?

Б а б у ш к а. Почему не любила? Нет, я по-своему тоже…

А н я. А, ну да. По-своему, конечно. Когда по-своему, это обычно значит – никак.

Б а б у ш к а. Неправда.

Т а г и р. Это вы для меня говорите?

А н я. Кому вопрос?

Т а г и р. Вам. Обеим. Вы для меня разговор этот… Я тему не пойму.

Б а б у ш к а. Я просто хотела на вас посмотреть, говорю честно. Да, хотела посмотреть. Может, поинтересоваться, сознаете ли вы меру ответственности, учитывая, что…

Т а г и р. Сознаю.

А н я. Постой, мы еще не все. Ба, я о чем с тобой хотела поговорить…

Б а б у ш к а. Я думала, только спрашивать.

А н я. Это тоже, но… Ты сама навела – насчет по-своему. Любить – не любить… Ты бы объяснила бы папе с мамой, пусть они успокоятся. Они тоже не очень уже друг друга любят. Ну, то есть, не как раньше. Но они уже вместе фиг знает сколько. И они друг другу подходят, вот что главное. Чтобы они поняли – не во мне дело, я спокойно проживу даже одна, если будет нужно. А они вот разбегутся, а потом пожалеют, я точно знаю. Тебе вот с дедом было хорошо?

Б а б у ш к а. Ну… В общем, да. Он непростой был, хмуроватый… Я иногда… Тоже о разводе подумывала… А сейчас думаю – все правильно.

А н я. Вот! И я о том же.

Т а г и р. Без любви нельзя людям вместе жить. Это их уродует морально. Они нервные становятся. И на детей действует.

А н я. Знаешь, если уважают друг друга – уже вот так хватает!

Т а г и р. Кому?

А н я. Всем. И детям в том числе. Может, даже вместе жить не обязательно, но уважать друг друга – самое главное.

Т а г и р. Лично я всех уважаю. Если уважают меня.

А н я. Не знаю, Тагирчик. И меня тоже?

Т а г и р. Конечно, Анечка. Ладно, раз уж так вышло…

Пауза. Ощущение, что вокруг стало тише.

Т а г и р. Дорогая бабушка. Я собирался сделать это ее родителям… То есть не сделать, а… Попросить. Но, если уж вы тут… Я прошу у вас руки вашей внучки. Я ее люблю больше всего на свете. Я сделаю все, чтобы она была счастливой.

Б а б у ш к а. А можно еще чаю?

Т а г и р. Девушка, будьте любезны!..

А н я. Тагир, это не смешно.

Т а г и р. Кто смеется? Я серьезно прошу тебя выйти за меня, а ты не веришь.

А н я. Ну да, ты понял, что просто так я с тобой не согласна, поэтому… Ты смелый человек.

Т а г и р. Я тебя люблю, вот и все.

Б а б у ш к а. Послушайте… А вы не можете подождать?

А н я. Он не может. Он привык, чтобы сразу. Захотел – получил.

Т а г и р. Не надо меня унижать, Аня, я не заслужил.

Б а б у ш к а. А как же – женат и еще одна девушка?

Т а г и р. Ты рассказала?

А н я. Ба, видишь, как он сразу напрягся? Тигр реально. Этого я и боюсь.

Т а г и р. Чего?

А н я. Тагир, ты при бабушке все говоришь, и я скажу при ней, чтобы ты понял, что серьезно. А то, когда я одна, ты меня всерьез не воспринимаешь.

Т а г и р. Неправда.

А н я. Правда. Так вот, Тагир, дорогой, ты очень интересный человек. Хороший. И красивый, тоже важно. Но я для тебя – объект.

Т а г и р. Неправда.

А н я. Правда. Ты так о своей жене рассказываешь и об этой Ирме, будто… Ну, будто о машинах, понимаешь? Вот были они новые и красивые, ты их любил, а теперь не новые, разлюбил. И даже будто обижаешься на них: вот какие машины ненадежные отказались. У одной мотор барахлит, у второй тормоза плохие… Или не сразу заводится. Ты не любишь ездить на подержанных машинах, сам говорил. Два года – и продаешь.

Т а г и р. Не надо сравнивать мертвые машины и живых людей. Ты говорила об уважении – жену я уважаю, а Ирму мне уважать не за что. Это мое право.

А н я. А потом и меня перестанешь уважать. Да и сейчас не очень. Я для тебя объект, говорю же.

О ф и ц и а н т к а. Что-то еще хотели?

Т а г и р. Нет.

Б а б у ш к а. Чай.

Т а г и р. Да, извините, чай. И счет, пожалуйста. Аня, я не знаю, может, ты для бабушки все это сейчас сказала… Но я не понял, что это означает. Конкретно? Что мы не будем больше встречаться?

А н я. Да. Прости, Тагирчик.

Т а г и р. А раньше ты не могла этого сказать? Почему ты мне… Делала вид, что… Ты мне давала надежду.

А н я. Никакой надежды я не давала, ты сам ее заимел. Это меня и смутило, между прочим. А я уже повелась, я уже чувствую, что я от тебя зависеть стала. Слышал, что бабушка сказала про наше проклятье? Вот оно самое.

Т а г и р. Она твоему дедушке навстречу пошла.

А н я. А не надо было.

Б а б у ш к а. Ты меня запутала. Только что говорила, что, наоборот…

А н я. Не надо было замуж. А раз уж вышла – все, дело сделано.

Т а г и р. Кто тебе в голову придумал эти вещи? Ты во взрослую играешь?

А н я. Я хочу выйти замуж раз – и навсегда. Ну, то есть, надолго хотя бы. И не сегодня. И уж точно за человека, который во мне тоже будет человека видеть. Это главное, понимаешь?

Т а г и р. Я вижу в тебе человека.

А н я. Нет, Тагир. Так что… Ты только не подумай, что ты какой-то плохой или что-то. Как раз нет. Ты очень хороший. Было бы легче, если бы плохой, я бы трахнулась пару раз и досвидос. Не привыкать.

Б а б у ш к а. Аня!

А н я. Шучу. А ты хороший и у тебя все серьезно. Но потом ты мне за это отомстишь.

Т а г и р. За что?

А н я. За то, что я стану подержанной машиной. Даже если ты сам ее подержал.

Т а г и р. Ты меня оскорбляешь, ты понимаешь это?

А н я. Да, наверно.

Т а г и р. Что наверно?

А н я. Оскорбляю. А что, нельзя? Мне кажется, любой человек имеет право оскорбить другого.

Т а г и р. Ты знаешь, что я не могу ответить.

А н я. Почему? Потому что мне нет восемнадцати? Или потому что я – девушка? То есть – не совсем человек? А ты ответь – на равных!

О ф и ц и а н т к а. Наша карта есть?

Т а г и р. Что?

О ф и ц и а н т к а. Наша карта? Дисконтная?

Т а г и р. Нет.

Молчание.

Т а г и р. Короче, я ничего не понял. Я не понял, зачем ты устроила тут этот клоунский цирк…

А н я. Вот! Вот это любимое у тебя, все у тебя – клоуны! Везде у тебя – цирк! Все не правы, ты – прав! А если я о тебе скажу – клоунский цирк? Тебе понравится?

Т а г и р. Я не давал повода.

А н я. Само собой, клоуны – это другие, не ты. В этом все дело, Тагир.

Т а г и р. Ладно. Я тебе позвоню.

А н я. Лучше не надо.

Т а г и р. Даже так? Хорошо. Приятно было познакомиться.

Б а б у ш к а. Взаимно. До свидания…

Такое ощущение, что музыка и голоса стали громче.

Б а б у ш к а. Ты меня ошарашила.

А н я. Я старалась. Ты мне очень помогла, я бы без тебя… Прости, я тебя, получается, использовала.

Б а б у ш к а. Аня! Если бы ты знала, как это приятно, что такую древнюю старуху еще можно использовать! Нет, но какая ты взрослая… Пятнадцать лет – и… Ты меня потрясла.

А н я. Почти шестнадцать. И я страшно умная. Даже слишком.

Молчание.

Б а б у ш к а. Если б кто мне сказал, что пятнадцатилетняя девочка…

А н я. Шестнадцати!

Б а б у ш к а. Заставит меня иначе посмотреть на всю свою жизнь…

А н я. Да ладно! Главное – сочинение точно получится.

О ф и ц и а н т к а. Я уберу?

А н я. А еще кофе можно?

О ф и ц и а н т к а. Да, конечно.

Б а б у ш к а. Извините, а есть у вас… Ну, что-то алкогольное?

О ф и ц и а н т к а. Коктейли, вино, виски, коньяк, водка.

Б а б у ш к а. Водки дайте.

Молчание.

А н я. Ба, а как он тебе, ничего?

Б а б у ш к а. Аня!

А н я. Я просто спросила!

Часть IV
Приговор Антону Смирнову
1954–1962

ПРИГОВОР

Именем Российской Федерации

г. Омск, 21 июня 1962 года

Октябрьский районный суд г. Омска в составе:

председательствующего судьи Балыкина В.Д.

при секретаре Афросиной М.Н.

с участием государственного обвинителя – помощника Омского межрайонного прокурора Чепенко Н.В.,

подсудимого Смирнова А.В.,

защитника – адвоката Луферова Ю.К.,

рассмотрев материалы уголовного дела в отношении:

Смирнова Антона Владимировича, рождения 27 марта 1938 года,

хутор Гейбель (Брауншвейг) Гнаденфлюрского кантона АССР Немцев Поволжья, ныне Федоровский р-н Саратовской обл., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 80, уклонение от очередного призыва на действительную военную службу,

а также преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 147, хищение предметов, имеющих особую ценность,

а также преступления, предусмотренного ст. 158, незаконное изготовление, сбыт, хранение спиртных напитков,

а также преступления, предусмотренного ст. 228, изготовление или сбыт порнографических предметов,

а также преступления, предусмотренного ст. 154, спекуляция,

а также преступления, предусмотренного ч. 2, ст. 87 УК РФСР, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, совершенные в виде промысла, относящееся к особо опасным государственным преступлениям в соответствии с УК РФСР,

а также преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148, неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения,

а также преступления, предусмотренного ст. 17, соучастие в преступлении, предусмотренном ст. 188, побег из мест лишения свободы, предварительного заключения или из-под стражи, в качестве пособника, в соответствии с разъяснениями ст. 17, из которых следует, что пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем,

а также преступления, предусмотренного ст. 191, сопротивление представителю власти,

УСТАНОВИЛ

Смирнов А.В. в декабре 1954 г. самовольно уехал с места постоянного проживания и прописки в с. Каменка под предлогом смерти матери и поиска работы. Был незаконно, без должного оформления, принят учеником в артельное предприятие «Луч», ныне Государственное Производственное Объединение «Луч», в цех художественных промыслов, пользуясь покровительством Мильбергера В.К., мастера указанного предприятия.

Выполняя плановую работу, Смирнов А.В., под руководством Мильбергера В.К., вместе с другими работниками, одновременно и незаконно занимался реставрацией икон по заказу представителей служителей культа и частных религиозных лиц. Помимо этих икон, Смирнов А.В. совместно с Гришиным С.С. и Коробеевым М.Д. изъяли иконы и утварь в недействующих церквях сел Парищево, Лухомянь и Советское под предлогом их негодности или, как заявил впоследствии Смирнов А.В., «все равно бы они пропали», после чего, после реставрации, предметы были переданы или проданы служителям культа и частным религиозным лицам.

В 1955 г. Смирнов А.В. уклонился от призыва на действительную военную службу, симулируя религиозность. Тем не менее, он был подвергнут осмотру медицинской комиссии, которая установила ограниченную способность к прохождению службы в связи с начальной стадией туберкулеза, что не отменяет сам факт отказа, зафиксированного в собственноручном заявлении Смирнова А.В, тем более, что дальнейшие события и показания свидетелей отрицают его религиозность, подтверждая вывод о ее симуляции.

В 1957 г., в связи с перепрофилированием артельного предприятия в государственное и запретом самостоятельно заниматься розничной торговлей, Смирнов А.В. под руководством Мильбергера В.К. продолжал заниматься производством и розничной торговлей различного ассортимента предметов культа, а также бытовых украшений и предметов, продавая их на рынках через третьих лиц. Смирнов А.В. утверждает, что он не знал о торговле и был убежден, что эти работы выполнялись в плановом порядке. Но установленные факты подтверждают, что ему было известно предназначение выполняемой работы, чем подтверждается его сознательное участие

В том же году Смирнов А.В. вошел в контакт с Кутясовой М.Р., ранее судимой за спекуляцию и получившей отсрочку приговора по беременности, а затем в связи с амнистией. Кутясова М.Р. предложила Смирнову свои услуги, на что Смирнов согласился. Кутясова предложила Смирнову фактически уйти из Объединения «Луч», оставив там трудовую книжку с согласия Мильбергера, и заняться с ней самостоятельно производством и сбытом кустарных произведений исскуства[55]55
  Так в документе.


[Закрыть], пользуясь их дефицитом. А именно: шкатулки, коврики, портреты Сергея Есенина и др. популярных лиц, рисунки на дереве способом выжигания обнаженных женщин и другую продукцию мещанского характера.

Кутясова принимала участие, будучи натурщицей для всех этих изделий. Имеются также картины с изображением Кутясовой в обнаженном виде, близкие к порнографии, но они не приобщались к делу в связи с тем, что предназначались не для сбыта, а для домашнего личного использования. Возможно, сбыть их просто не успели, потому что факт домашнего использования не согласуется с количеством этих картин: маслом 5, акварелью 12, а также около 50 листов углем, карандашом и другими средствами.

Также Смирнов подделывал репродукции классиков живописи Шишкина, Айвазовского, Саврасова, Левитана и других, что также сбывалось на местных рынках. Кутясова, используя качество картин, а именно, что они были сделаны не на бумаге или картоне, как делаются фабричные, а на холсте и масляными красками, убеждала покупателей, что это неизвестные копии, написанные самими художниками, что позволяло ей поднимать цену, не соответствующую стоимости.

На эти доходы Кутясова вела разгульный образ жизни, проводила время в коммерческих ресторанах, в одном из которых числилась официанткой, но не работала, отдавая начисленную зарплату директору ресторана Сомовой Е.К., что выделено в настоящий момент в отдельное дело. На почве этой жизни Кутясова совершала антиобщественные поступки. В частности, нанесла побои восемнадцатилетней Ольге Жариковой, соседке, которая ходила к ним и училась у Смирнова рисованию. Под предлогом ревности Кутясова напала на Жарикову в пьяном виде и нанесла ей несколько ударов, после чего нанесла удары и Смирнову, а потом матери Ольги Жариковой, которая вызвала милицию. Кутясова напала и на милицию, была доставлена в отделение и подвергнута аресту. Готовилось дело о злостном хулиганстве, но вмешалось ходатайство Смирнова, Ольги Жариковой и ее матери с просьбой о невозбуждении, вследствие чего последовал административный штраф, учитывая двух несовершеннолетних детей Кутясовой.

В 1958 году Смирнов А.В., пользуясь небдительностью художника Васильевского Т.Р., являющегося членом Союза Художников и членом Правления Омского Отделения, с его помощью добился показа на областной выставке трех своих картин, которые были, в соответствие[56]56
  Так в документе.


[Закрыть] с воззрениями Смирнова, безыдейными, в виде пейзажей там изображались церковь и кладбище, что не рассматривается в смысле подсудности, но дает характеристику морального облика Смирнова, которая должна учитываться в соответствии с требованиями законодательства.

В том же году Смирнов изготовил самодельный печатный станок под предлогом печатания произведений художественной графики. Кутясова познакомила Смирнова со своим бывшим сожителем Кравченко, отбывшим срок, который заинтересовался продукцией Смирнова и его станком. В это время Кравченко и группа лиц занялись подпольным производством алкогольной продукции, для чего понадобились этикетки. Смирнов в своих показаниях утверждал, что он отказался делать этикетки. Меж ним и Кравченко произошел конфликт. Смирнов согласился сделать образец этикетки, а Кравченко и Кутясова сами изготовляли этикетки, а группа Кравченко наклеивала их на подпольную водку и реализовывала через сеть розничной торговли.

В 1959 году Смирнов по неизвестным причинам уехал в село Мещеряково, где была подпольная мастерская по изготовлению икон, и там занялся их изготовлением. В настоящее время эта группа разоблачена, ведется следствие. В сентябре 1959 года Кутясова приехала к Смирнову с просьбой вернуться под предлогом того, что у нее от Смирнова родился сын. Установлено, что сын родился от Кравченко. Но Смирнов поверил и вернулся. Кутясова сообщила ему, что за это время Кравченко был осужден и отбывает срок наказания в ИТУ Оренбургской области.

Она убедила Смирнова, что виноват не Кравченко, а что его подвели друзья, которых он якобы не выдал. На этом основании Кравченко собирается совершить побег и просит Кутясову и Смирнова о содействии. Как следует из показаний Смирнова и показаний Ольги Жариковой, которой он рассказал об этом, Кутясова обещала, что, в случае содействия побегу Кравченко, она выйдет замуж за Смирнова, а не будет продолжать жить с ним гражданским браком.

В марте 1960 года Кравченко направили в пересыльный пункт Межово, о чем он сообщил Кутясовой. Вместе со Смирновым они отправились на поезде до Челябинска, а потом ими была украдена лошадь вместе с телегой, принадлежащая местному кооперативу. На этой лошади они отправились к Межово, где Кравченко уже совершил побег и ждал их в селе Лягошь. Они поехали к Челябинску, где бросили лошадь и сели на поезд, при этом у Кравченко уже были документы неизвестного происхождения. Не исключено, что документы изготовил Смирнов, он это отрицает, факт на данный момент остается не доказанным. Суд исходит из того, что, при всей тяжести совершенных деяний Смирнова А.В., следует учитывать только доказанные и проверенные факты. Но аналогия совершенных преступлений, конечно, наводит на мысли.

Летом 1960 года Кутясова исполнила обещание, их брак был зарегистрирован, Кутясова оставила свою фамилию. После этого она уехала к Кравченко, который отправился в Казань к родственникам. Смирнов в это время был с ее детьми от предыдущих отцов и с сыном от Кравченко. Ему помогала Жарикова. У суда есть основания считать, основываясь на свидетельских показаниях, что имел место факт сожительства Жариковой и Смирнова. Смирнов и Жарикова этого факта не отрицают, но настаивают на том, что в этом сожительстве не было половых отношений. Но Кутясова, приехав из Казани вместе с Кравченко, заподозрила Смирнова в супружеской измене и нанесла побои Жариковой и Смирнову, после чего Жарикова с матерью уехали в деревню.