Текст книги "Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых"

БАРАБАНЩИК. Зачем мне его трогать? Он сейчас сам убежит. Беги, мужик, разрешаю. Я учителей хоть не люблю, но уважаю, живи, мужик.

УЧИТЕЛЬ. Я с ней уйду. Мы друг друга любим. Давно уже. Такие вот дела, Барабан, такие пироги, мальчик. У меня за душой ни гроша, но она меня любит. Ты богат и молод, но она тебя не любит. Третий лишний. Беги отсюда, Барабан.

ДЕВУШКА. Врет он все, не люблю я его, нужен он мне, старый козел!

БАРАБАНЩИК. Это он сочинение пишет. На тему «И в мирное время есть место подвигу». Или «Будь примером для других». Только тут никого нету, для кого ты примером быть стараешься, глупенький? Ты где вообще? Кто старше, угадай? Ты все в войну играешь, а и вот не играю. Смотри-ка, что у меня есть. Пистолет. Пиф-паф, оёёй. Умирает зайчик мой. (Достает пистолет.)

ДЕВУШКА. Барабан, прекрати! (Учителю.) А вы-то хоть будьте умней! Не любите же вы меня, ради чего тогда?

УЧИТЕЛЬ. Люблю, девочка моя. Рад бы соврать – не получается. Люблю.

БАРАБАНЩИК. Он просто не умирал никогда, опыта нет, он не верит. Маленький мой, считаю до трех. Раз.

ДЕВУШКА. Бегите же вы! Сказано вам, не люблю вас, я его люблю, он сильный, он… Люблю я его, понимаете?

БАРАБАНЩИК (скороговоркой). Два-три. (Стреляет.)

УЧИТЕЛЬ. Ничего себе шуточки… (Падает.)

БАРАБАНЩИК. Хоть бы крикнул что-нибудь. Умираю, но не сдаюсь. Да здравствует родина. Скучные люди пошли, красиво умереть не умеют. Поехали, радость моя. Я по тебе тосковал.

ДЕВУШКА. Он живой еще. Надо в больницу. (Учителю.) Эй, вы не молчите. Я тебя люблю, слышишь ты? Я жить без тебя не могу, ты слышишь?

БАРАБАНЩИК. Скучно все это. Господи, Боже ты мой, почему так скучно?

(Смеется. Девушке.) А ты оставайся тут. Тебе идет. Мусор, крысы, трупы.

Он уходит.

ДЕВУШКА (хватает железный прут, бежит за ним). Я убью тебя, Барабан! Ты сам крыса! Я убью тебя, гад! Я голову тебе сейчас проломлю!

Последнее слово заглушается звуком выстрела.

Тишина.

Учитель шевелится, медленно встает на колени, потом садится на землю, держится за плечо. Озирается.

УЧИТЕЛЬ. Ты где? Ты здесь? Таня, где ты?

Встает и медленно идет за кулисы.

Занавес.

Нареченная невеста
^{страшная, но интересная быль[1]}1
  По мотивам русских народных сказок.


[Закрыть]

Деление на акты произвольное.

Перед занавесом или на пустой сцене появляется Ведущий (он же потом будет Покойником).

ВЕДУЩИЙ. Здравствуйте. Историю эту все рассказывают по-разному. Кто говорит, что она случилась сто лет назад, кто говорит – недавно. Поэтому у нас некоторая путаница во времени, в словах и в одежде, но все остальное – чистая правда. Это во избежание недоразумений. Вот… Вот, собственно, и все. Начинаем!

Он уходит, открывается занавес, или появляется свет на сцене, и что мы видим и слышим? Ничего хорошего мы не видим и не слышим, потому что – похороны. Рыдания, причитания. Плач:

И куда же ты собрался-то?

И на кого ж ты нас кинул-то?

Побыл бы дома, порадовался!

Что ж ты так рано соскучился?

На кого, родимый, обиделся?

Причитает плакальщица, остальные молча и задумчиво следуют за гробом. Маша и Яша идут плечом к плечу, скорбят.

Опускают гроб. Закапывают.

И тут же – кромешная темень.

Нарочито зловещие голоса:

– Занято все, занято, занято!

– Покажись, покажись, покажись!

– Уходи, уходи, уходи!

– Занято, занято, занято!

Ночной мерцающий откуда-то свет, Покойник садится на могиле, озирается.

ПОКОЙНИК. Кто тут?

ГОЛОС. Занято, занято, занято!

ПОКОЙНИК (достает деньги, потряхивает на ладони). А я это место купил!

Бросает деньги, какие-то тени мечутся, поднимают деньги и скрываются.

Появляются еще три покойника: Самолишенец, Актер и Блудница.

БЛУДНИЦА (кокетливо). Здравствуй, новенький! Молоденький, сладенький!

ПОКОЙНИК. Вы кто?

АКТЕР. Живем мы тут. То есть находимся. Это я по привычке говорю – живем. Мы там, за оградкой прикопаны. Нам тут нельзя. Я актер, а этот – самоубийца, самолишенец, значит, а она – блудница.

БЛУДНИЦА. А ты со мной спал? Другие дурь несут, а он подхватывает! Блудница! А если я мужчин люблю, так это мое личное дело!

ПОКОЙНИК (озирается). А остальные покойники куда делись?

САМОЛИШЕНЕЦ. Они старые все, им ничего не надо! Деньги похватали и по ямкам опять.

ПОКОЙНИК. Зачем им деньги?

САМОЛИШЕНЕЦ. Привычка. Уже и жизнь не нужна, а деньги давай. Ну? И как ты сюда попал?

ПОКОЙНИК. Знамо дело – помер.

Троица смеется.

ПОКОЙНИК. Чего вы?

САМОЛИШЕНЕЦ. Глупые ты вещи говоришь. Не помер бы – не попал бы сюда! От какой причины и по какому поводу помер, вот чего спрашивают!

ПОКОЙНИК (озирается). Как-то мне томно. Нехорошо. Будто я уже мертвый, но еще будто живой.

БЛУДНИЦА. Это у всех спервоначалу бывает. Потом привыкнешь.

АКТЕР. Ты рассказывай, рассказывай давай. Вроде не старый, отчего перекинулся-то?

ПОКОЙНИК. Сердце лопнуло.

Пауза.

АКТЕР. И все?

ПОКОЙНИК. А что?

АКТЕР. Кто ж так рассказывает! Мы тут по два, по три года свежего покойника ждем, кладбище, сам видишь, маленькое. Ты не жадничай, рассказывай, как следует! И не со смерти начинай, а с самого начала.

ПОКОЙНИК. То есть вам жизнь свою рассказать?

САМОЛИШЕНЕЦ. А чего бы и нет? Время у нас тут – девать некуда.

ПОКОЙНИК. Что ж. Значит, было дело, женился я.

АКТЕР. Э, э, э! Кто так рассказывает! Женился он! Это как? Не родился, а уже женился? Я ж тебе говорю: сначала! И покрасивее! Вроде того: в некотором царстве, в некотором государстве, дальше по тексту и без купюр. Понял?

ПОКОЙНИК. Что ж, могу и так. (Усаживается поудобней.) В некотором царстве, в некотором государстве живало-бывало два купца: один богата богатина, Яшнев прозванье, другой не столь важноватенький, фамилия – Коришнев.

Появляются Яшнев и Коришнев. В современных костюмах с добавлением какой-нибудь архаичной детали – смазных сапог, например. Или картузов.

ПОКОЙНИК. Однако же были они по детству друзья и имели меж собой душевную связь: именины друг у друга справляют, подарки дарят, а жены ихние целуются – прямо как сестры!

Выходят жены, Дарья Яшнева и Авдотья Коришнева. Обнимаются. Одеты стильно, Коришнева, пожалуй, даже не отстает от Яшневой. И тоже что-то старинное – чепец, шаль и т. п.

ПОКОЙНИК. И были у них дети, у Яшнева – Машенька, а у Коришнева – Яшенька.

САМОЛИШЕНЕЦ. Это, стало быть, ты?

ПОКОЙНИК. Да нет, не я.

На сцену выбегают детишки Яша и Маша. Она в розовом платьице, он в черном костюмчике. Бегают друг за дружкой, смеются. Вдруг музыка, и они начинают танцевать, будто на конкурсе детского танца. Супруги Яшневы и Коришневы хлопают в ладоши.

Выкатывается изобильный стол, появляются гости в нарядных одеждах.

Яшнев поднимает бокал и возглашает, обращаясь к Коришневу.

ЯШНЕВ. А что, друг мой милый Сергей Коришнев, у тебя, видишь ли, сын Яков, а у меня, видишь ли, дочка Мария, она же Машенька! Давай, раз такое интересное дело, их обручим! Обратно же, для нашего бизнеса будет выгода, мы с тобой, знаешь ли, холдинг замутим из совместного капитала!

КОРИШНЕВ (тоже встает с бокалом). Нет моих таких красивых слов, друг мой Вася Яшнев, чтобы выразить свою признательность за такие твои, без базара говорю, душевные слова! Выражаю свое согласие на обручение, а насчет холдинга погодим, у меня капитал хоть маленький, да свой, я уж как-нибудь сам обернусь!

ЯШНЕВ. Уважаю за гордость, друг мой Сергей Коришнев, а насчет маленького не горюй – денежка к денежке липнет, достигнешь еще моего благосоизмерения, если, конечно, конъюнктура не подведет!

И тут все замирают. А покойники, сидящие в углу, высвечиваются бледным светом, и Самолишенец комментирует.

САМОЛИШЕНЕЦ. Это он спьяну предложил.

ПОКОЙНИК. Не спьяну, а по чистому велению души.

САМОЛИШЕНЕЦ. Какое еще веление? Он что, бизнеса не понимает? Это к большой денежке денежка прилипает, а от маленькой отскакивает, да еще ее и прихватывает! Дело известное, сам в живую пору купцом был. (Оживляется.) Вот помню, приволок я из далекой страны Китая четыре воздушных обоза мелкого товару…

АКТЕР. Да постой ты со своим товаром! Дай рассказать человеку!

Самолишенец обиженно отворачивается.

ПОКОЙНИК. Ну, так. Выпили за это дело, да и разошлись. Яшнев все больше богатеет (Самолишенец кивает головой и поднимает палец: «А я что сказал?»), открыл банку, инвестиция за инвестицией к нему так и прут, впору лишнее отгребать. А Коришнев, такое, значит, дело, поиздержался. Да и как? – дельце-то маленькое, а казенных людишек много, и каждому свой кусок требуется. Коришнев, к примеру, пирожки печет, а Авдотья продает.

Авдотья выходит с плетеной корзиной.

ПОКОЙНИК. Не успеет выйти – городовой мимо идет, как не дать пирожка городовому? Один она ему даст, а второй он сам возьмет, какой городовой одним пирожком сыт будет?

Проходит Городовой, происходит то, о чем повествует Покойник.

ПОКОЙНИК. А там, глядишь, инспектора пойдут – и тебе пожарный, и тебе санитарный, и тебе налоговый, а то и вовсе неизвестно кто, документов не предъявляет, но взгляд такой нехороший, что лучше ему уж дать, чем не дать.

Проходят Пожарник в каске, Городовой в милицейской фуражке, Санитар в белой шапочке и Неизвестно кто с нехорошим взглядом. И все нагло берут пирожки.

Авдотья печально глядит в пустую корзинку.

ПОКОЙНИК. И остался наш Коришнев на нуле. Хотел на цареву службу устроиться, но Яшнев об этом узнает, достает свою дорогую красивую мобилу и говорит Коришневу.

ЯШНЕВ. Обижаешь ты меня, дорогой мой друг, Сергей Коришнев. Иль ты не знаешь, что у меня банк собственный? Приходи, я тебе отсыплю кредита без всякого процента.

КОРИШНЕВ. Благодарствую, друг мой, Вася Яшнев. Кредит возьму, но, как все, с процентом! Не могу я твоей совестью пользоваться, у меня своя есть!

ПОКОЙНИК. И взял Коришнев кредит, и начал сызнова свое дело. Однако, как ни старался, а опять обнулился. Опять хотел на нищенскую цареву службу податься, но тут Яшнев берет свою дорогую красивую мобилу и опять ему звонит:

ЯШНЕВ. Сызнова обижаешь ты меня, друг мой, Сергей Коришнев! Ну, обнулился, с кем не бывает? Возьми у меня еще кредита, все у тебя поправится!

Самолишенец нервно вскакивает.

САМОЛИШЕНЕЦ. Не верю! Да где это видано! Человек кредит не вернул, а ему новый дают! Или, может, у этого Яшнева банк не свой был, а казенный?

ПОКОЙНИК. Свой.

САМОЛИШЕНЕЦ. Тогда – бред! Сказки!

ПОКОЙНИК. Но он же друг его был.

САМОЛИШЕНЕЦ. А хоть брат! Сроду такого не слыхал! Брешешь!

АКТЕР (Самолишенцу). Хоть и сомнительно, но ты, Евгений, тоже совесть имей! Покойники не брешут!

БЛУДНИЦА. Ну, это кто как. Ты и покойный брешешь!

АКТЕР. Я не брешу, а фантазирую! Я актер! И не мешайте человеку!

Коришнев говорит с Авдотьей.

КОРИШНЕВ. Что с тобой, Авдотьюшка? Неужто опять пуста? Я ж тебе пирогов вдвое больше напек, чтобы было и дать, и продать.

АВДОТЬЮШКА. Твоя правда. Всем дала, как обычно, глядь – поп идет, дай, говорит, на церковь, но только добровольно. Как на церковь не дать? Дала. Добровольно, само собой. Потом глядь: человек со значком идет. Ты, говорит, торгуешь в свой карман, а мы, говорит, вместе с моей партией по названию Общая Россия, будущее строим! Совестно мне стало. Я тоже будущего хочу. Ну и дала на Общую Россию. В общем, муж мой Сергей, когда городовой явился, у меня ничего не осталось. Он говорит: раз не пирожками и не деньгами, давай мне другой натурой. Я, конечно, послала его куда подальше, но засела обида в моем сердце. Горит она и болит. Я, наверно, не выдержу, помру.

КОРИШНЕВ. Не умирай, Авдотьюшка! Как ты меня оставишь, как сына Яшеньку бросишь?

АВДОТЬЮШКА. Жаль мне тебя, муж, а сына Яшеньку еще жальче, но терпение мое истощилось. Не могу больше. Не обессудь, помру. (Уходит.)

КОРИШНЕВ (бросается за нею). Авдотьюшка! Мне и хоронить тебя фактически не на что!

ПОКОЙНИК. Не послушала его Авдотья, померла. На похороны он деньги, конечно, нашел. Но остался при этом опять совсем без капитала.

К горюющему Коришневу подходят Яшнев и Дарья.

ЯШНЕВ. Не печалься, друг мой, Сергей Коришнев. Бог дал, Бог и взял. А тебе сына растить. А скажу я тебе вот что! Видишь ты, какая складывается неудачная конъюнктура! Брось ты свои кондитерские забавы, а иди ко мне компаньоном. Я твой бизнес за миллион куплю, будет это твой компаньонский капитал. И развернемся мы с тобой во всю ширь – мужик ты честный, хоть и неудачливый!

САМОЛИШЕНЕЦ. Не верю! Хоть режьте меня, не верю! За миллион бизнес купить – которого и нет! Да не бывает такого!

БЛУДНИЦА и АКТЕР (в два голоса). Не мешай!

КОРИШНЕВ. Спасибо, милый мой друг, Василий Яшнев. Только не стоит мой бизнес ни полушки. Хочешь не хочешь, а пойду если не на цареву службу, то внаймы. Все ж таки я худо-бедно экономику знаю, меня в торговые приказчики.

ДАРЬЯ. Не мне, бабе, мужчину учить, Сергей, но смотри в оба: мухлюют-то хозяева, а отвечает-то приказчик!

КОРИШНЕВ. Ничего! Честному человеку бояться нечего!

Самолишенец фыркает и крутит головой.

Коришнев надевает фартук, встает к прилавку.

ПОКОЙНИК. И стал Коришнев приказчиком в москательном магазине. И такой был он приветливый, такой обходительный, что враз поднял хозяину прибыль в два раза, а потом еще в два. А хозяин тот был от другого хозяина. И он эту прибыль от главного утаил. И грянула тут ревизия. И обнаружились противоречия: по документам прибыли столько-то, а фактически меньше! Вызвали городового.

ГОРОДОВОЙ. Ну что, москательная душа? Как отвечать будешь – по закону али по понятиям?

КОРИШНЕВ. А какая, ваше благородие, отличительная разница данной презумпции?

ГОРОДОВОЙ. Ишь ты, грамотный, что ли? Раздражаешь меня? Толкую: по закону – на каторгу тебя сошлют. А по понятиям: возвращаешь хозяевам всю прибыль и столько же мне за мою доброту!

КОРИШНЕВ. Что же мне делать? И на каторгу неохота, и прибыли взять неоткуда!

САМОЛИШЕНЕЦ. Ага, знаю, что будет! Сейчас друг Яшнев появится!

ПОКОЙНИК. Нет. Друг Яшнев об этом ничего не знал.

САМОЛИШЕНЕЦ. И Коришнев ему не позвонил?

ПОКОЙНИК. Нет.

ГОРОДОВОЙ. Ну, раз на каторгу неохота, насчет прибыли мог подсказку сказать. Есть у меня на примете один разбойник, Тырьев фамилия. Он разбойник тайный, по ночам на большую дорогу выходит, хапнет куш – и след простыл. И живет барином, и подступки к нему нет. Я было подлез, а он мне в рыло документ сунул, а по тому документу он есть депутат народной думы и лицо юридически неприкасаемое. Ты вот что, ты вотрись к нему в доверие, пусть он тебя на дело возьмет. А как возьмет, ты ему грабить не препятствуй, ты, главное дело, дай знать, где и как. Тут я его и хапну с поличным. Ну, и придется ему половину этого поличного мне отдать, как правоохранительному органу!

КОРИШНЕВ. Как же это? Неужто ты, власть, меня грабить посылаешь?

ГОРОДОВОЙ. А что, сам я буду руки марать? На то я и власть, чтобы другие грабили, а я регулировал! Да не будь меня, чего было бы? Кто бы кого хотел, тот того бы и грабил! А я всегда укажу – кого надо грабить, кого не надо. Внутренняя экономическая политика это называется! Всех урезонил, один Тырьев у меня из рук утекает! Так что даю тебе время день да ночь, а утром скажешь, куда хочешь – на каторгу или ко мне в помощники.

Городовой уходит.

Коришнев, подумав, лезет на прилавок с веревкой.

КОРИШНЕВ. Знаю, что грех, прости, Господи, а на каторгу безвинно не могу идти. Они там мою человеческое достоинство унизят, а у меня, кроме достоинства, ничего не осталось! А разбойником тем более быть не смогу. И ты, сын Яшенька, прости меня. Но разве приятно тебе было бы знать, что папа каторжник или разбойник? Пусть уж он лучше самолишенец будет! А больше всего, Авдотьюшка, ты прости меня, потому что мы там не встретимся, твоя душа в раю обретается, а я…

САМОЛИШЕНЕЦ. Хватит!

Там, где Коришнев, гаснет свет.

БЛУДНИЦА. Что, поверил теперь?

САМОЛИШЕНЕЦ. Как не поверить – со мной та же история. На деньги попал. И туда голову ломал, и сюда – все одно пропадать. Ну, выпил полтора литра водочки…

АКТЕР. Полторы?

САМОЛИШЕНЕЦ. А что?

АКТЕР. Полторы даже мне не выпить. Литр с четвертью – было. Отчего и сюда попал.

САМОЛИШЕНЕЦ. А я сдюжил, не помер. Пришлось в петлю. Я другого не понимаю! Почему он к другу-то не обратился?

БЛУДНИЦА. Потому что настоящий мужчина! Не хотел друга затруднять.

САМОЛИШЕНЕЦ. Ну – тогда туда ему и дорога! Купец всегда ход найдет, всегда выкрутится!

АКТЕР. А чего ты-то не нашел?

САМОЛИШЕНЕЦ (неохотно). Да нашел бы… Полтора литра помешали, замутили мне голову… (Покойнику.) Ну, дальше-то что?

ПОКОЙНИК. Дальше что? Дальше вот что. Подросли Яша и Маша. Маша то в гимназии учится, то в университете, а Яша едва школу закончил. Только и имел, что маленькую квартирку, да осталась от отца дешевая машинка. Он эту машинку подлатал и стал извозчиком. Но дружбы они не прекращали.

Выходят Яша и Маша. Маша в розовом, Яша в сером.

МАША. Что ж ты, нареченный, лишний раз не позвонишь, слова ласкового не скажешь?

ЯША. Очень, Машенька, работы много, в трудах весь. И боюсь тебя от образования отвлечь, у тебя большое будущее.

МАША. Какое у меня ни будет будущее, а я по тебе, Яша, сохну. Душа томится, и тело мое белое, спелое покоя не дает.

ЯША. Что я тебе предложу, Маша, ты только не обижайся. Жениться на тебе по моему материальному состоянию я никак не могу. А вот если быть бойфрендом твоим в смысле интимного секса, я бы еще подумал.

МАША. Нет, Яша. Я бы рада, но мне воспитание не позволяет. Не хочу, чтобы даже ты, нареченный, мою честь порушил. Я не какая-нибудь.

БЛУДНИЦА. При чем тут какая-нибудь! Тебе не посторонний предлагает, любимый человек! Иметь секс с любимым – святое дело! А то женится на ней и узнает, что она фригидная! И будет мучаться!

САМОЛИШЕНЕЦ и АКТЕР (в один голос). Помолчи!

ЯША. Прости, Машенька, я глупость сказал. Гормон в голову ударил. Ничего, еще немного, подкоплю капитала и поведу тебя под венец честным порядком! Давай хоть поцелуемся!

МАША. Целоваться можно в смысле легкой эротики. Давай.

Они целуются.

Подходит Красавица, стучит Яшу по спине.

КРАСАВИЦА. Извозчик, свободен?

ЯША. Нет.

МАША. Свободен, свободен, мне на лекции пора!

Уходит, Красавица садится рядом с Яшей.

КРАСАВИЦА. Вперед!

ЯША. Не угодно ли назвать адрес поточнее?

КРАСАВИЦА. А я знаю? Мне главное – уехать отсюда! (Нервно закуривает.) Скот!

ЯША. Надеюсь, ваша сентенция ко мне не относится?

КРАСАВИЦА. Ко всем мужикам она относится!

ЯША. Не волнуйтесь, это бывает. Пессимизм момента. Остынете – оно все и чудесно покажется.

КРАСАВИЦА. Ага. Скажи еще, что будущее лучше, чем настоящее!

ЯША. А разве нет?

КРАСАВИЦА. Вот мне, к слову скажем, двадцать восемь лет, так?

ЯША. Разве?

КРАСАВИЦА. Думал, меньше?

ЯША. Думал, больше.

КРАСАВИЦА. Урод. Ну, хорошо, тридцать три. С половиной. А через год будет тридцать пять. То есть тридцать четыре. С половиной. На год больше. Уже это одно значит, что будущее хуже, чем настоящее!

ЯША. Думаю я, что вам просто хороший мужчина не попался.

КРАСАВИЦА. А где его взять? На Северном полюсе? Если знать, что он там есть, пешком пойду! (Взглянув на Яшу.) А ты необычный какой-то.

АКТЕР (нетерпеливо). Ну! Ну!

БЛУДНИЦА. Что ну?

АКТЕР. Видно же, что баба клеит! По глазам видно! И при деньгах, одета вон как. А своя машина, наверно, в ремонте.

КРАСАВИЦА. Я на извозчиках редко езжу. Это я свою машину в мастерскую сдала. Заодно пусть глянут, чего у меня там в моторе то пищит, то трещит, а то дребезжит. Вы в этом не разбираетесь?

АКТЕР. Ну! Ну!

ЯША. На любительском уровне. Могу при случае посмотреть.

АКТЕР. Молодец!

БЛУДНИЦА. А чего молодец-то? У него девушка, а он к другой бабе лезет моторы починять!

САМОЛИШЕНЕЦ. Какие мы принципиальные!

БЛУДНИЦА. А вот представь себе! Я если кого любила, я в это время никого не любила, только его!

АКТЕР. Да? Никого? А жизни из-за чего лишилась? Сама рассказывала!

БЛУДНИЦА. Так не понял мужчина! Я ему говорю: ты, Арнольд, его Арнольдом звали, ты, говорю, Арнольд, то есть на самом деле Аркадий, но почему-то любил Арнольдом называться, ты, говорю, Арнольд, не так все понял! Я тебя люблю, говорю, а то, что этот мальчик у меня под койку залез – это мы шутим, детство вспомнили! И за это меня резать?

ПОКОЙНИК. И попал Яша в загородное имение этой красавицы на предмет починки мотора, но она к машине его не ведет, а она ему говорит.

КРАСАВИЦА. Не хочешь ли кофе выпить или квасу?

ЯША. Кофе не употребляю, чтобы не быть вопреки здоровью, а квас выпью с интересом! Богато живете!

КРАСАВИЦА. От мужа домик остался, а он, подлец, наплевал мне в душу и к другой ушел. Но я теперь не горюю. Если он меня на молоденькую променял, то и я его на молоденького поменяю.

ЯША. Это на кого же?

КРАСАВИЦА. Да хоть на тебя же! Это я так, шуточничаю. Ну, вот мои палаты. Это горница. По бокам светелки укромные, столовая, кухня, за окошком, видишь, бассейн плещется, а наверху у меня солярий, тренировочная комната, библиотечная, ну, и три опочивальни, две для гостей, одна для меня, самая просторная. Везде по клозету и по джакузи стоит! Взойдем?

ЯША. Оно бы занятно, да чего это я буду чужие опочивальни-то смотреть!

КРАСАВИЦА. Жизнь, Яша, штука переменчивая. Смотришь на что-то – оно чужое, а потом глядь – уже твое.

ЯША. Это как?

КРАСАВИЦА. Потом втолкую. Ну, пойдем?

САМОЛИШЕНЕЦ. Не ходи, Яков!

БЛУДНИЦА. Не ходи, Яшенька!

АКТЕР. Иди, дурак, счастье само в руки прется!

ЯША (чешет в затылке). Чего-то я не пойму – идти или нет?

САМОЛИШЕНЕЦ. Не идти!

АКТЕР. Идти!

БЛУДНИЦА. Не идти!

Тут звонит телефон, Яша достает его. Улыбается.

ЯША. Маша? Да я тут у одной красивой женщины. Пригласила подработать, мотор посмотреть, а сейчас опочивальню свою хочет показать. Не идти? Ну, не пойду. Вечером встретимся.

КРАСАВИЦА. Ты дурак или притворяешься?

ЯША. В школе говорили: умный.

КРАСАВИЦА. Иди отсюда!

ЯША. А мотор починить?

КРАСАВИЦА. Голову себе почини!

Яша, пожав плечами, уходит.

АКТЕР. Дурак! Сто раз дурак!

БЛУДНИЦА. Молодец! Не изменил девушке!

АКТЕР. Да при чем тут измена? У меня вот было: актриса тоже, стройненькая, симпатичненькая, живем в общежитии, любовь есть, а о семейной жизни не мечтай. Тут вклепалась в меня жена одного богатого человека. Говорит: золотом осыплю, если меня утешить не побоишься. Ну, я не побоялся. Зато через полгода смог со своей любимой квартирку снять, поженились, ребенка завели. Потом, правда, развелись…

САМОЛИШЕНЕЦ. Альфонс!

АКТЕР. Ты не ругайся! Я для невесты своей это сделал! А он кочевряжится! Увидите – надоест Машеньке его ждать, выдадут за богатого! (Покойнику.) Что, не так было?

ПОКОЙНИК. Так.

САМОЛИШЕНЕЦ. И за кого?

ПОКОЙНИК. За меня.

БЛУДНИЦА. Ага! А Яша не выдержал и тебя прибил?

ПОКОЙНИК. Да нет… Учился я тоже в университете, но, правду сказать, больше по городу рассекал, машина «Феррари» у меня была. А чего – папаша министр, мамаша тоже из богатой семьи. Однако сказать, не совсем бездельничал, учился все-таки. Но отдыхать тоже умел.

Музыка, всполохи света, танцпол. Танцующие тени.

Паша и Маша в танце приближаются друг к другу. Всполохи остаются, музыка исчезает.

ПАША. Интересно, почему я вас раньше не видал?

МАША. Плохо смотрели.

ПАША. Действительно, если бы хорошо смотрел, сразу бы на вас внимание обратил. А хотите, я вас на своей великолепной «Феррари» прокачу со стремительной скоростью?

МАША. Только учтите, что если я согласилась, то это еще ничего не значит!

И вот в руках у Паши руль, а Маша рядом.

ПАША. Зацените, Маша, как прекрасен дизайн этой машины!

МАША. И то заценила.

ПАША. Не хочется ли вам, к примеру, уехать на край света?

МАША. Я привыкла сама рулить.

ПАША. Пожалуйста, попробуйте.

Они меняются местами.

ПАША. Жмите на газ, не бойтесь!

МАША. Я жму!

ПАША. Жмите!

МАША. Я жму!

ПАША. Жмите!

МАША. Я жму!

БЛУДНИЦА. Девка, сбрось скорость!

Маша и впрямь сбрасывает скорость. Отдает руль.

МАША. Извините. Мне домой пора.

ПОКОЙНИК. Ну вот. Потом он, то есть я, стал к ней в дом захаживать. С отцом беседовать.

ЯШНЕВ. А что вы думаете, молодой человек, о внешней политике в свете внутренних потребностей?

ПАША. Я думаю, что если нет международного авторитета, то нет и внутреннего баланса.

ЯШНЕВ. Разумно. А если, к примеру, взять мой банк и фрагментировать инвестиции, учитывая входящие транзакции и исходящие проценты, то сколько понадобится эмитентов, чтобы и мне в дефиците не остаться, и злобу конкурентов своим профицитом не вызвать?

ПАША. Полагаю, эмитентов понадобится достаточно!

ЯШНЕВ (Маше). Головастый у тебя парень!

МАША. Он не у меня!

ЯШНЕВ. А жаль! Ну, умный молодой человек, взял бы я тебя в приказчики, одного опасаюсь, не слишком ли ты умный? Как бы ты меня не подсидел! Поэтому с тобой для начала коньячку выпьем, а там видно будет!

Пауза.

САМОЛИШЕНЕЦ. Ну? Что дальше? Что-то нехорошее?

ПОКОЙНИК. Куда уж хуже – экономический кризис случился. И откусил этот кризис у будущего моего тестя финансов по самое не хочу. Остался он при одном доме, двух квартирах, пяти машинах и паре миллионов капитала. Банк у него отняли, бизнесы тоже как корова языком слизала. И очень мне хотелось ему помочь. Я к той поре уж отучился, свое дело завел, на ногах крепко стоял. Производство у меня было.

САМОЛИШЕНЕЦ. Какое?

ПОКОЙНИК. Спирт производил.

САМОЛИШЕНЕЦ. Дело хорошее!

ПОКОЙНИК. Хорошее, только текущее. И там течет, и там течет, сплошной недосчет, а честных приказчиков сыскать не могу. Тысячу ему даю – ворует. Две тысячи – все равно ворует. Говорю: сколь ж вам, проглотам, платить, чтобы вы не воровали? А они смеются: сколь ни плати, а воровать будем – привычка! Но все ж таки прибыль у меня была. Вот и пришел я к Яшневу.

Появляются Яшнев и Паша.

ПАША. Здоровы ли, Василий Петрович?

ЯШНЕВ. А толку? Здоровья до шиша – денег ни гроша. А то наоборот, денег тьма – здоровья нема. К чему клонишь?

ПАША. К тому, что хочется мне в вас инвестицию сделать.

ЯШНЕВ. Благодетель! Сын родной! (Опомнившись.) Хочешь, предполагаю, чтоб я дочь свою единственную тебе отдал?

ПАША. Ничего вы мне не должны. Врать не буду, нравится она мне. Но это и есть субъект моего объекта, то есть – желаю, чтобы у нее не было горя из-за лишений отца. А больше мне ничего от нее не надо.

САМОЛИШЕНЕЦ. Врешь! Врет! Не верю! (Покойнику.) Ведь купить хотел дочку, да?

ПОКОЙНИК. Сами вы мне сказали: покойники не врут. От чистого сердца предложил.

АКТЕР. А он?

На сцене Яшнев и Дарья (Паша удалился).

ЯШНЕВ. Я вот что, Дарьюшка. Ты знаешь, конечно, мое положение. А Паша такое благородство проявил, что я прямо весь плачу. Инвестицию в меня сделать хочет. И вытекает отсюда у меня такая мысль: давай их с Машенькой поженим. Он ее любит, а она… Тоже полюбит. Такого человека да не полюбить?

ДАРЬЯ. Ты что, отец, коньяку обпился?

ЯШНЕВ. Какой коньяк, я даже водки второй день не пью! Говорю всерьез тебе: пора женить дочку!

ДАРЬЯ. Да ведь нареченная она, забыл? Сам же обручил ее с Яшей!

ЯШНЕВ. Когда это было? Спьяну чего не наболтаешь! И, обратное дело, отец его давно покойник, мать тоже. Я им слово давал, а не ему, а их на свете нет!

ДАРЬЯ. Василий, опомнись! Если человек помер, твое обещание никуда не девается! Он-то помер, а обещание-то живое!

ЯШНЕВ. Ясно. Не хочешь ты счастья своей дочери.

ДАРЬЯ. В больное место бьешь? Хочу, как не хотеть. Да ведь не послушает она нас!

ЯШНЕВ. Почему не послушает? Она меня любит, тебя тоже. Если мы ей вдвоем велим, она поперек не пойдет. Хочешь, спросим? Машенька!

Выходит Машенька.

ЯШНЕВ. Машенька… Есть у нас такая родительская воля и сопутствующий экономический интерес, учитывая мое банкротство, выдать тебя замуж за Павла! Как на это смотришь?

МАШЕНЬКА. И мама этого хочет?

ДАРЬЯ. Да, Машенька. Подумай о детях, они должны быть здоровые, холеные, богатые. Павел тебе все это обеспечит.

МАШЕНЬКА. Дети – это аргумент. (Склоняет голову.) Хорошо, папенька и маменька, дайте только один денечек девическую думу подумать.

ЯШНЕВ. Ну, думай, Машенька. Мы тебя не неволим, мы только велим. А ты поступай как знаешь, только не против нашего интереса.

ПОКОЙНИК. И пошла Маша к Яше.

Появляется Яша.

МАША. Здравствуй, Яша. Такая тема: замуж меня зовет Павел, а родители велят согласиться. Какое твое мнение на этот текущий счет будет?

ЯША. Мнение такое: первая наша ответственность есть мать и отец! Как им лучше, так ты и поступи!

МАША. А любовь как же?

ЯША. Любовь наша никуда не денется. Я тебя по гроб жизни буду любить.

МАША. Я тебя тоже.

ЯША. Прощай, Машенька!

МАША. Прощай, Яшенька!

БЛУДНИЦА. Дура, дура, дура! Ведь этот Павел, то есть ты (Покойнику), ничего взамен не просил! Пусть бы отец взял деньги, а она взяла бы у него взаймы – и ушла бы к любимому человеку! Нет, дикая логика, блин, ничего не понимаю!

САМОЛИШЕНЕЦ. А я понимаю. Дикая, говоришь? Это и правильно. В дикой природе как? Самка выбирает самого смелого и сильного самца. А у людей – самого крепкого, обеспеченного. И это правильно! Она о семье думает, о детях!

АКТЕР. Что вы понимаете в человеческих чувствах! Вам бы про инфляцию говорить, про инвестиции! Любовь важнее всего! Люди живут вяло и уныло, они живут время от времени, а остальное время существуют! Они живут только в моменты любви и вдохновения. Вот я жил – только на сцене!

САМОЛИШЕНЕЦ. Жизнь не сцена. И заткнись!

Выходят наряженные гости, выкатывается стол.

Свадьба.

Гости кричат:

– Горько! Горько! Горько!

Невеста то ли целует жениха, то ли нет – прикрывается фатой.

Голос:

– Нам не видно!

ТАМАДА. А теперь – белый танец! Дамы приглашают кавалеров, если кто не понял!

Женщины приглашают кавалеров. Дарья – Яшнева. Все по парам. Даже Блудница поддалась настроению и встала. Перед нею тут же вытянулись Самолишенец и Актер. Она выбирает Актера.

Лишь Маша не подходит к Паше. Всего в двух шагах от Паши, но не подходит.

Музыка замерла. Все смотрят на Машу. И она преодолевает эти два шага.

Вздох облегчения.

Все танцуют.

Затемнение.

Брезжит свет – в опочивальне молодых супругов.

Огромная кровать.

Паша выходит из душа в халате.

Сбрасывает с себя халат, ложится на постель.

ПАША. Извини, но нам теперь стесняться нечего.

МАША. Паша…

ПАША. Что?

МАША. Прости меня…

ПАША. Так и знал – месячные.

МАША. Да нет. (Садится на постель.) Я, если ты не знаешь, девичество свое не рушила.

ПАША. Бывает. Хотя редко. Тем мне приятней.

МАША. А мне хуже. Не рассказывала я тебе, прости. Есть у меня жених нареченный, Яша…

ПАША. А зачем за меня согласилась?

МАША. Да я не против замуж за тебя. Но есть у меня такое мнение про свою честь, что первому я отдать ее должна, кому обещалась. Такая, знаешь, идея фикс. И если я того не сделаю, загрызет меня совесть до смерти. А зачем тебе такая жена, которая мучается? Ни радости от нее, ни удовольствия.

ПАША. Что ж ты хочешь, скажи прямо?

МАША. Хочу отнести честь свою девическую нареченному Яше. А потом к тебе вернусь.

ПОКОЙНИК. И надолго я задумался. Думал и думал, думал и думал… А Машенька ждала.

САМОЛИШЕНЕЦ. И?

АКТЕР. И?

БЛУДНИЦА. И?

ПАША. Ладно, отпускаю!