Текст книги "Дороги жизни"

2.3. Старшие классы

В начале 1960-х годов в стране осуществлялся переход с десятилетнего среднего образования на одиннадцатилетнее. Говорили, что эту инициативу выдвинул Н. С. Хрущёв. Инициатив у Никиты Сергеевича хватало – начиная с выращивания кукурузы в центральных и даже северных районах страны, заканчивая принятием в 1961 году программы КПСС, заключительная фраза которой гласила: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Даже мы, восьмиклассники, слышавшие и читавшие эту фразу во время обсуждения проекта программы едва ли не ежедневно, не верили. А что уж говорить о взрослой части того «поколения советских людей»? И хотя в предшествующее десятилетие страна создала ядерное и термоядерное оружие, запустила первый спутник в космос и осуществила первый пилотируемый космический полёт, мне кажется, что именно в течение двух десятилетий, которые отвели на построение коммунизма, был предрешён крах нашей страны в 1990-х годах.

174. Ученик 9 «А» класса, январь 1962 г.

О будущем страны из нас, восьмиклассников, мало кто задумывался, но учиться в школе лишний год не хотел никто. Об этом думали все, а у некоторых нашлась возможность потери года избежать. Дело в том, что в городе оставалось несколько школ, которым удалось отсрочить переход на одиннадцатилетнее обучение. Дольше всех держалась вторая школа – последний выпуск десятиклассников состоялся в 1964 году. Мне предстояло окончить десятый класс в 1963 году. График перехода был известен заранее, поэтому мне и нескольким моим одноклассникам удалось после восьмого класса третьей школы перейти в девятый класс моей родной второй школы.

Большинство представителей мужской части класса были мне знакомы с первого класса, порядка 10 человек перешли из третьей школы. Так что сказать, что я перешёл в новую школу, было бы неправильным. Я вернулся в свою школу (илл. 174) и учился в ней два года до окончания выпускного десятого класса. Тех, кто учился позже, почти не знал, а вот из тех, кто был на год старше, знал многих. Выпуск, что окончил школу годом раньше, оказался самым дружным и организованным – в течение многих лет они собираются в Москве, подтягивая моих одноклассников и людей из двух параллельных моему классов. Приходят и выпускники других грозненских школ. Да вот только сверстников остаётся всё меньше (илл. 175), а подвижность оставшихся убывает.

175. Выпускники 10 «А» класса 49 лет спустя (слева направо: Анатолий Куменко, Валерий Ковалёв, Алексей Дроздов, я, Виталий Куменко), Москва, октябрь 2012 г.

176. Г. М. и Н. А. Сухаревы, 21.02.1969

В 1962 году отец женился на преподавателе кафедры теплотехники ГНИ Надежде Андреевне Миловой. Она стала Сухаревой. Вместе они прожили 27 лет (илл. 176) до смерти отца в 1989 году, сохраняя всегда хорошие отношения. В 1982 году отец заболел – случилось «нарушение мозгового кровообращения». Последствием стали двигательные нарушения и нарушения речи. Здоровье достаточно быстро и на некоторое время почти полностью восстановилось, но отец решил, что читать лекции больше нельзя, и вышел на пенсию. Однако он продолжал интенсивную научную работу и подготовил одну из главных своих книг. О ней подробно рассказывается в [3]. В годы болезни отца Надежде Андреевне приходилось порою очень нелегко, но она делала всё необходимое без единого слова неудовольствия или жалобы и категорически отказывалась от любой посторонней помощи. Это сыграло решающую роль в том, что долгие семь лет болезни отца прошли не только достойно, но и продуктивно – была написана одна из важнейших его работ. Я в те годы много общался с ним, часто приезжая в Грозный. За всё это я глубоко благодарен Надежде Андреевне. Мы поддерживали с ней достаточно тесное общение и многие годы после смерти отца. Её дочь Надя (илл. 177) жила год вместе с нами, заканчивая Грозненский нефтяной институт. Сразу после окончания она вышла замуж за однокурсника, и они уехали по месту распределения в Ростов-на-Дону.

177. Со сводной сестрой Надеждой Юрьевной Юргенс (после замужества Курноскина), 1962 г.

В девятом классе, наряду с решением олимпиадных задач, я начал уделять достаточно много времени решению задач вступительных экзаменов по математике в ведущие вузы страны: МГУ, МФТИ и др. Об учителях второй школы кое-что я уже сказал раньше. Никто из наших учителей во времена реального училища, конечно, ещё не работал – большинство из них родились после революции, но традиции российского среднего образования в школе хранили. Именно благодаря сохранению и развитию этих традиций советское среднее образование было в числе лучших в мире.

178. На фоне Эльбруса, 25.06.196

179. В Сочи, июль 1962 г.

Лето 1962 года оказалось насыщенным и примечательным. В июне вместе с отцом провели три недели в экспедиции по Кавказу. В течение почти 10 дней отбирали пробы воды в горах Западного Кавказа. Спустившись к морю, заехали в прибрежный пансионат «Шепси», где в молодости впервые вместе отдыхали отец с мамой. Оттуда перебрались к горам Центрального Кавказа, где тоже провели дней десять (илл. 178). А в июле я побывал вместе с семьёй брата в Сочи (илл. 179). На фотографии (илл. 180) – полный состав нашей гидрогеологической экспедиции. В августе в третий раз поехал в спортивно-оздоровительный лагерь ГНИ. В 1962 году лагерь расположился рядом с берегом Каспия недалеко от села Ялама, находящегося у границы Азербайджана и Дагестана. Место было удивительно богато рыбой и раками, которых не составляло труда руками вытаскивать из норок на берегу речки. Наземной живности, мелкой и крупной, включая комаров и змей, тоже было очень много. В село ходили за рыбой и вином. Лучшее вино было у деда Никифора, у него же обычно и рыбу покупали. Всё студенческое население спортивно-оздоровительного лагеря разбивалось на отряды. Во главе каждого отряда стоял институтский преподаватель кафедры физвоспитания и спорта. Утром после подъёма в каждом отряде проводилась физзарядка, работали спортивные секции, студенты готовились к спартакиаде лагеря. Заключительные соревнования по каждому виду спорта привлекали много участников и зрителей. Впервые я принял участие в лагерной спартакиаде в 1962 году. Позднее, став студентом, многократно участвовал в таких спартакиадах и побеждал в разных видах спорта. Коронными моими видами было плавание и двоеборье, где результатом считалась сумма количеств подтягиваний на перекладине и толчков штанги весом 50 кг (илл. 181).

180. Слева направо: В. Я. Чичиани, Ю. К. Тарануха, я, В. М. Алексуенко, отец, Шепси, 22.06.1962

181. Подготовка к спартакиаде, 1964 г.

В 1962 году на кафедре физвоспитания ГНИ начал работать молодой преподаватель Григорий Мартиросович Вартанов. Григорий занимался боксом, стал мастером спорта, призёром чемпионата РСФСР и др. Из-за болезни он был вынужден очень рано прекратить выступления в соревнованиях и сосредоточился на преподавательской и тренерской работе. Среди его воспитанников абсолютные чемпионы СССР, многочисленные мастера спорта. В течение ряда лет тренировал сборную СССР. Много занимался судейством. Стал заслуженным тренером РСФСР и судьёй международной категории. Григорий командовал моим отрядом в Яламе. Мы с ним подружились в 1962 году и никогда не теряли связи.

И ещё в то лето в лагере у меня случилась любовь. Такие случаи бывали начиная со второго класса, о чём я вскользь упомянул. Но этот отличался от предыдущих. Она окончила четвёртый курс, я – девятый класс. У неё был жених. Они вместе учились, но той весной разошлись. Позже они поженились и прожили счастливую, хоть и короткую совместную жизнь – она умерла в молодом возрасте. Такой грусти, как в конце лета при расставании с ней, до той поры не испытывал.

Начался десятый класс и подготовка всерьёз к поступлению на мехмат. Я работал самостоятельно, но по плану и регулярно. Лишь где-то во втором полугодии отец настоял на том, чтобы я позанимался с одним из институтских преподавателей математики. Продолжались эти занятия месяца два или три, но дали многое, прежде всего в плане систематизации знаний. И один месяц занимался физикой – также с одним из преподавателей ГНИ.

Где-то в середине учебного года у меня появились сомнения, идти ли на мехмат. В стране был ещё один выдающийся вуз интересующего меня профиля – Московский физико-технический институт, в народе «физтех». Несмотря на название, в физтехе прекрасно готовили и математиков. Информации для сравнения, а главное – собственного опыта, было мало. Поэтому решение принял интуитивно – всё же мехмат. Решение оказалось правильным – разочароваться не пришлось.

182. Александр Мостовой, я, Валерий Ковалёв, Владимир Кугель, Владислав Кузнецов, 01.05.1963

В десятом классе наша социальная жизнь была также очень активной. У нас сложилась прекрасная компания, было в ней пять человек. На фотографии мы впятером после окончания школы (илл. 182). Никогда после школы не теряли связи. Все, кроме Валеры, учились в Москве. Встречались и в Москве, и в Грозном, и на Черноморском побережье. Пока могли. После 2010 года, когда ушли Владик с Вовой, остались мы вдвоём с Валерой. А Алик ушёл в 1996 году. Но мы с Валерой всё помним, и поэтому дружба нашей великолепной пятёрки жива.

А в девятом и десятом классе социальная жизнь нашей пятёрки состояла прежде всего в том, что все праздники мы отмечали вместе и часто в полном или сокращённом по той или иной причине составе выходили на вечернюю прогулку. По субботам и воскресеньям в этих прогулках участвовала вся грозненская молодёжь. Маршрут был круговым – по двум центральным улицам города – проспектам Революции и Победы. Они шли параллельно на расстоянии одного короткого квартала друг от друга. Дойдя до конца или почти до конца одного из проспектов, переходили на другой. Половина гуляющих двигалась по часовой стрелке, другая – против. Иногда компании разворачивались и шли в другую сторону. Поэтому все многократно встречались. Посредине проспекта Победы проходил широкий бульвар с роскошными клёнами, и гуляющие шли по бульвару. Было тесновато, но зато легко распознавались все знакомые среди встречных, и заводить новых знакомых было очень удобно. На проспекте Революции бульвара не было, и гуляющим было просторнее. Алик, Владик и я жили на проспекте Победы, Валера – на проспекте Революции, Вова жил неподалёку.

Первая Всероссийская математическая олимпиада школьников была проведена в 1961 году. Правда, годом ранее в Москве прошла олимпиада с участием команд из нескольких областей РСФСР, иногда её называют нулевой. Во Всероссийских олимпиадах принимали участие команды союзных республик, и фактически они сразу были всесоюзными. В 1967 году было образовано Министерство просвещения СССР, и олимпиады стали официально именоваться Всесоюзными.

В 1963 году, когда проводилась третья Всероссийская математическая олимпиада, стройной системы отбора – школьный, районный, городской и областной туры – не существовало. По крайней мере, в Грозном ни о каких школьных, районных, городских и областных олимпиадах никто не слышал. Отбор происходил так. К директору нашей школы – лучшей в городе – пришёл кто-то из начальства и поставил задачу отобрать лучших математиков-десятиклассников. Наша преподавательница, Наталья Алексеевна Петрова, назвала двоих, в том числе и меня. Ещё одного участника отобрали таким же способом из другой школы – не помню, из какой. Мы втроём и составили команду Чечено-Ингушетии. Победителями олимпиады считались участники, занявшие первое, второе и третье места и получившие похвальные отзывы первой и второй степени. Всех победителей было немного – человек десять-пятнадцать. Я получил похвальный отзыв первой степени.

Вскоре пришло время школьных экзаменов на аттестат зрелости. Из 90 человек нашего выпуска, если не изменяет память, девять человек получили золотые медали, а двое – серебряные. В обычных выпусках медалистов бывало не больше двух-трёх. Но у нас собрались, как уже упоминалось, сильные учащиеся из разных школ, желающие избежать одиннадцатого класса. Ещё раз рассматриваю фотографии своих одноклассников (илл. 132) – помню всех. Мне золотую медаль вручили первому, неофициально признав лучшим выпускником. Заходил в последующие годы в школу, смотрел на доску с именами золотых медалистов за всю историю школы советских времён, находил имя брата и своё и всегда думал, что, если бы в 1925 году существовали золотые медали для выпускников, возможно, и имя отца было бы здесь. Ведь по свидетельству № 856 об окончании школы он «постановлением Школьного совета отнесён к группе успешных» – более высоких отличий тогда не существовало.

2.4. Поступление на мехмат

Экзамены в МГУ и несколько других ведущих вузов страны проходили в июле, в остальные вузы – в августе, чтобы в случае неудачи сохранить шанс поступления в вуз для тех, кто ставил перед собой более высокую цель. Надо сказать, что сомнений в поступлении на мехмат я не испытывал никаких (илл. 183). Готов был очень хорошо и хорошо знал уровень требований. Максимальное число баллов составляло 40. Из аттестата зрелости 15: два профилирующих предмета плюс средний балл аттестата. Для мехмата профилирующими предметами были математика и физика. И пять вступительных экзаменов: математика письменная и устная, физика, иностранный язык и сочинение (русский язык и литература). Задачи экзамена по письменной математике были тогда стандартными и трудности для меня не представляли. Ситуация изменилась в конце 1960-х годов, о чём я ещё расскажу.

183. Перед отъездом в Москву для сдачи вступительных экзаменов в МГУ, 1963 г.

Одним словом, первые четыре экзамена я сдал на пять. Последним было сочинение. Выбрал свободную тему – «Мой любимый учёный». Неудивительно, что таковым оказался М. В. Ломоносов. Историю жизни Михаила Васильевича я знал хорошо. Было, конечно, и несколько других заготовок. Написал сочинение достаточно кратко и быстро и был таков. Однако получил четвёрку – то ли описа́лся, то ли нужную запятую не поставил где-то. Но, скорее всего, по мнению проверяющих, недостаточно раскрыл внутренний образ (или что-то в этом роде). Но меня это нисколько не волновало, поэтому на показ работ не пошёл и где потерял балл, теперь уж никогда не узнаю. На курсе у нас было более 500 человек: двое набрали 40 баллов, восемь человек – 39 баллов, остальные меньше.

184. Пятеро Сухаревых, 1965 г.

Говоря об умении получать высокие оценки, должен сказать, что я им обладал. Во-первых, в большинстве случаев знал то, о чём экзаменатору рассказывал. Во-вторых, с некоторого момента на экзаменаторов действовали сплошные «отлично» в зачётной книжке. В итоге других оценок, кроме «отлично», у меня в зачётной книжке к моменту окончания мехмата не оказалось. Не в приложении к диплому, где фигурируют итоговые оценки знаний, а именно в зачётной книжке, где полностью отражены результаты всех десяти экзаменационных сессий. Случай, прямо скажем, нечастый. Я других таких выпускников мехмата не знал. Помнится, пересдавал политэкономию и теорию функций комплексного переменного (ТФКП). Возможно, был и третий случай – точно не помню. Пересдавал просто из принципа – не хотелось уникальность эксперимента разрушить. ТФКП пошёл пересдавать ещё и потому, что экзамен пришлось сдавать своему преподавателю. Экзамен всегда принимали несколько человек, и почти всегда можно было пойти к тому, кого сам выбрал. Но наш преподаватель меня подстерегал и вызвал, как только увидел, что я готов. Я на его занятия почти не ходил – это ему и не нравилось. Вообще-то на мехмате студенты ходили далеко не на все занятия, и это мало кого волновало. Но этот человек был исключением. А математиком был очень сильным и известным.

Свою беспорочную зачётку я не только никогда не переоценивал, но и считал чем-то вроде забавного курьёза. Так оно и было. Успехи, в том числе и будущие успехи в математике, определяются не только оценками и не в первую очередь оценками. Об этом мы ещё поговорим.

Итак, написав сочинение, я вышел из Главного здания МГУ, отыскал мотоцикл приехавшего меня встречать брата, сел на заднее сиденье, и мы поехали в подмосковный город Пушкино отмечать завершение экзаменов. Брат к этому времени закончил аспирантуру, работал во ВНИИГАЗе – головном институте газовой отрасли, занимался математическим моделированием газопроводов и делал успехи. Ожидая получения квартиры, его семья жила у родителей жены в Пушкино. В следующем году в семье родился второй сын – Василий. В том же году они получили квартиру рядом с ВНИИГАЗом. На фотографии (илл. 184), сделанной через полтора года с небольшим, на коленях у отца старший сын – Григорий, у меня – Василий, а в центре их мать Нила.

То, что семья брата жила в одном со мной городе, сыграло для меня большую роль, особенно на младших курсах. Я довольно часто приезжал к ним. Нила заботливо кормила всегда голодного студента. Мы с Мишей зимой ходили на лыжах, осенью все выезжали собирать грибы, было и множество других интересных дел. Мотоцикл вскоре после описываемых событий моего поступления в университет был заменён на автомобиль.

Однако вернёмся в тот июльский день 1963 года, когда мы вдвоём с братом тронулись от МГУ по направлению к Пушкино. Доехали по набережным правого берега Москвы-реки до Калининского моста [42]42
  Ныне Новоарбатский.


[Закрыть], что у гостиницы «Украина», и повернули направо на мост. Едем в правом ряду, слева метрах в трёх-четырёх – рейсовый автобус. Мост скоро заканчивается. Неожиданно автобус начинает резко забирать вправо, намереваясь после моста повернуть вправо. Водитель нас не видит. Пешеходный тротуар моста имеет высокий бордюр, на который мотоцикл вскочить не может никак. Мотоцикл находится в середине передней трети автобуса. А мост заканчивается. Автобус уже подошёл почти вплотную. Выхода два – резко тормозить или сделать резкий рывок вперёд и успеть в конце моста до автобуса повернуть направо. Михаил выбирает второе. Автобус бьёт резиной переднего колеса в амортизатор мотоцикла, отчего мотоцикл резко бросает вправо. Но мост уже закончился. Мы на мотоцикле, находящемся в почти горизонтальном положении, уходим за мост направо и останавливаемся. На амортизаторе мотоцикла заметная вмятина. В самый последний момент резина колеса автобуса задела и мою левую ногу. Туфля с носком – пополам, а нога целая. Ушиб сильный, но перелома нет. Крови ни капли. У меня начинается нервная рвота, но тут же заканчивается. Подбегает совершенно белый водитель. Мы говорим, что всё в порядке, и уезжаем. Тем не менее отметили окончание вступительных экзаменов мы отлично.

Вернувшись в Грозный, я тут же поехал в спортивно-оздоровительный лагерь ГНИ, который в 1963 году занял прекрасную поляну у берега Чёрного моря возле села Агой. До Туапсе 11 км, рядом с лагерем Туапсинский грунтовый аэропорт. Этот лагерь стал на многие годы любимым местом моего отдыха. И ещё в то лето успел впервые совершить многодневный поход по горам Центрального Кавказа в составе маленькой группы во главе со старшим братом. Необходимый опыт он получил в нескольких походах по горам Кавказа в составе организованных туристических групп.

Л. Н. Толстой пишет в начале своей повести «Юность»: «И с этого времени я считаю начало юности. Мне был в то время шестнадцатый год в исходе». Я стал студентом мехмата в 16 лет и 9 месяцев. С того момента и отсчитываю свои несколько юношеских лет.

2.5. Механико-математический факультет МГУ

В 1963 году на мехмате было три отделения: математики, механики и вычислительной математики. Когда-то на мехмате было и отделение астрономии, но потом его перевели на физфак. Я поступил на отделение математики и стал студентом 106-й группы.

В январе 1755 года императрицей Елизаветой Петровной был утверждён проект об учреждении Московского университета, а тремя месяцами позже создана первая университетская кафедра. Ею стала кафедра математики. После провалившихся большевистских экспериментов в области образования – замены лекций и семинаров на бригадно-лабораторный метод обучения и др. – в 1932 году постановлением ЦИК СССР был взят курс на восстановление высшей школы. В 1933 году в университете создали шесть факультетов, в их числе механико-математический. Факультет быстро набирал силу и вскоре стал уникальным явлением в мировой системе математического образования. Что имею в виду под этим, объясню на собственном примере.

В первом семестре нам преподавали три математические дисциплины: лекции по математическому анализу читал Евгений Борисович Дынкин, алгебре – Игорь Ростиславович Шафаревич, аналитической геометрии – Павел Сергеевич Александров. Все трое были выдающимися математиками и людьми высокой культуры. Все трое мыслили у доски и как бы заново открывали для себя и аудитории математические факты.

Особо сильное впечатление производили на меня лекции Шафаревича (илл. 185).

185. И. Р. Шафаревич .

Из личного архива А. И. Шафаревича

Читал он быстро, нельзя было отвлекаться ни на секунду. Ни клочка бумаги у него в руках никогда не было. Забыв что-то, задумывался на несколько секунд. Потом говорил нечто подобное: «Я вижу, как доказать этот факт двумя способами. Давайте выберем второй – это более красивое построение». И я внутренним зрением видел красоту математической конструкции. Игорь Ростиславович читал нам лекции, когда ему было 40 лет. Кандидатскую диссертацию он защитил в возрасте 19 лет, докторскую – в 23 года, а Ленинскую премию получил в возрасте 36 лет.

Павел Сергеевич Александров (илл. 186) был немолод. Зрение у него было плохое. Доска в аудитории имела огромную высоту. Написав мелом очередную порцию формул, лектор просто нажимал кнопку, и лента доски поднималась вверх на нужную ему высоту. Иногда Павлу Сергеевичу надо было найти ранее написанную формулу, и он долго разыскивал её на доске, нажимая кнопки «вверх» и «вниз». Но при этом он рассказывал что-то, связанное с темой лекции, и слушать его было, пожалуй, самым интересным. В гостиной общежития, находящейся на 12-м этаже зоны «Б» Главного здания МГУ, регулярно проходили музыкальные вечера – «Александровские вторники». Его ученики помогали доставить на 12-й этаж лучшую по тем временам аппаратуру из другой – жилой – части того же Главного здания. Я уже говорил, что музыкального слуха лишён, поэтому настоящим ценителем классической музыки мне стать не удалось. Но на эти вечера приходил не только из-за музыки, но и из-за рассказов и комментариев Павла Сергеевича о том, что предстоит услышать, и об услышанном.

186. П. С. Александров. Фотограф Всеволод Тарасевич, 1964 г. Из личного архива автора

187. Е. Б. Дынкин. Архив Е. Дынкина. Отдел редких и рукописных коллекций, Университетская Библиотека Корнелла, США

Лекции Евгения Борисовича (илл. 187) отличались особой оригинальностью. Он был специалистом по теории вероятностей и неоднократно говорил нам, что ранее лекций по анализу не читал. На мехмате вообще принято было тасовать профессоров между основными курсами, чтобы не заскучали. Евгений Борисович изобрёл для своих лекций ряд новых понятий, таких как «кормушка», «ловушка» и т. п. Вряд ли мне лично эти нововведения помогли, но они соответствовали существу дела, были остроумными и восприятию материала не мешали. Острые и порою едкие замечания Евгения Борисовича, адресованные аудитории в целом и отдельным её представителям, тоже скучать не давали.

Все лекции нам читали в одной из двух больших поточных аудиторий Главного здания. В другой читали лекции студентам физфака. Каждая из аудиторий вмещала более пятисот человек. По вечерам в них иногда проводились мероприятия неучебного характера. Однажды, когда я был первокурсником, в нашей аудитории выступал Владимир Высоцкий. Я был в числе примерно 1000 зрителей, чудом поместившихся в аудитории. Как удалось пробиться и насколько тесным было физическое общение с соседями, в памяти не сохранилось. Но впечатление от концерта живо и сегодня. Думаю, подробности тут излишни. Поклонником Высоцкого остался навсегда. Но на его концертах больше присутствовать не довелось.

Кроме лекций, были ещё и семинарские занятия.

Занятия по математическому анализу вёл Владимир Михайлович Алексеев, ученик А. Н. Колмогорова. Будучи десятиклассником, Владимир стал победителем Московской математической олимпиады. Вскоре после того, как мы окончили мехмат, защитил докторскую диссертацию. Был первоклассным математиком и преподавателем математики.

Занятия по аналитической геометрии вёл Борис Алексеевич Пасынков, ученик П. С. Александрова. Он недавно закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию, а уже через два года стал доктором наук.

Занятия по алгебре вела доцент Анна Петровна Мишина. О ней и преподавателе математического анализа Зое Михайловне Кишкиной среди студентов мехмата ходили легенды. Действительно, их квалификация, требовательность, преданность своему делу были неподражаемы. Мне у Зои Михайловны учиться не довелось. Один из моих предшественников, мехматян 1950-х, пишет о ней и ещё об одной преподавательнице: «Любили нас и драли по семь шкур. Девяносто интегралов за одно домашнее задание – это вам не сочинение на вольную тему». Те же слова с заменой «интегралов» на «определители» могу отнести и к Анне Петровне. И конечно, девяносто – это художественное преувеличение. Всё оставалось в рамках разумного. Хороший студент даже с домашними заданиями от Анны Петровны справлялся достаточно легко.

Тут самое время сравнить мехмат и физтех. В общежитиях физтеха на ночь гасили свет. Но в туалетах было светло, и они были заполнены студентами, выполняющими домашние задания. Прекрасные математики преподавали и в МФТИ, но таких, как на мехмате, не было. Моя дочь в 2010-х годах закончила Массачусетский технологический институт (МТИ) [43]43
  Massachusetts Institute of Technology (MIT).


[Закрыть], который считается лучшим в мире вузом естественнонаучного и технического профиля. Училась хорошо, средний балл [44]44
  GPA – grade point average – самый важный в американских вузах показатель успеваемости студентов.


[Закрыть] выше 3 (максимальный 4) – это совсем неплохо. Но любовь к специальности у неё там отбили. Главное воспоминание – домашние задания, для выполнения которых порою и ночи не хватает. МФТИ 1960-х можно назвать уменьшенной копией МТИ.

Да что там физтех и даже МТИ – ни в одном университете мира не было и вряд ли когда-то будет создано нечто подобное мехмату 1950–1970-х годов. Просто по количеству математиков мирового уровня мехмат превосходил любой вуз во много раз. А ведь были на мехмате и великие математики. Перечислять не буду и пытаться – задача не из простых. Только ещё раз упомяну Андрея Николаевича Колмогорова. Кстати, мои преподаватели – Е. Б. Дынкин и В. М. Алексеев, а впоследствии и другие – были учениками А. Н. Колмогорова.

На первом курсе я был прилежным студентом и посещал все занятия. После занятий шёл пешком в общежитие. Дом студента МГУ – это часть Главного здания, состоящая из ряда корпусов, главные из которых «Б» и «В». Прошли многие десятилетия после открытия Главного здания МГУ в 1953 году, но и сегодня все по-прежнему называют его корпуса зонами. Ведь строили здание заключённые, и стройка была объектом ГУЛАГа, подразделявшимся на зоны. К 1963 году неподалёку, на Ломоносовском проспекте, открыли шесть отдельно стоящих пятиэтажных корпусов филиала Дома студентов. Там теперь жили студенты двух младших курсов. По дороге в общежитие, если шёл один, тщательно планировал, чем буду сегодня заниматься. Иногда, например, домашнее задание на послезавтра было таким, что начинать надо было сегодня. В группе я был одним из самых сильных студентов, хотя из высшей математики до поступления мало что знал. Выпускники московских математических школ знали гораздо больше. Но преподавали на мехмате так, что необходимые знания можно было приобрести очень быстро. Домашние задания готовил обычно в читальном зале своего общежитского корпуса. Занимался много, но вовсе не исступлённо.

Научился кататься на лыжах и очень полюбил этот вид спорта. Не как спорт, а прежде всего как возможность оказаться в зимнем лесу и стать его частью. Лыжи были обязательным видом на занятиях по физвоспитанию, но главным учителем был брат. Уже первой московской зимой мы выходили в окрестности Пушкино в лес, дальше на водохранилища и катались по лыжням, проложенным по льду. В последующие годы выезжали куда-то на электричке и шли, руководствуясь компасом и картой, к другой станции на другой железной дороге. Часто больше половины пути приходилось идти, прокладывая лыжню. В таких случаях даже тридцатикилометровый маршрут мог оказаться очень трудным. Продолжались наши совместные походы несколько десятилетий. Были у меня и другие партнёры в лыжных однодневках. С одним из них нашим любимым маршрутом был путь от железнодорожной станции Крюково (ныне это часть города Зеленограда, который сам стал частью Москвы) лесами на юг, а потом вдоль Москвы-реки. Выходили из леса в районе станции метро «Молодёжная». Весь путь пролегал по очень красивым местам, всюду хорошая лыжня (в те годы), но длина маршрута примерно 45 км, если не больше. Были на мехмате люди, которые ходили в лыжные однодневки длиною более 100 км, например однокурсник моего брата, профессор, впоследствии академик, В. И. Арнольд. Владимир Игоревич принадлежал к числу наиболее выдающихся математиков нашей страны. Он был учеником А. Н. Колмогорова.

Как-то раз в возрасте примерно 45 лет я принял участие в спартакиаде профессорско-преподавательского состава МГУ. Соревновались в троеборье: 5 км на лыжах, подтягивание на перекладине и стрельба. Неожиданно для себя легко выполнил второй разряд по лыжам, много раз подтянулся (в те годы подтягивался до 20 раз и больше), но позорно завалил стрельбу.

С девушками на младших курсах в Москве у меня не очень ладилось. Переписывался со своим подругами из Грозного и два раза в год приезжал туда на каникулы.

Каникулы бывали длинными. В первую сессию у нас было три экзамена – по трём математическим дисциплинам. Алгебру и аналитическую геометрию сдал в декабре своим преподавателям семинарских занятий, но досрочно сдать экзамен по анализу можно было только лично Евгению Борисовичу и только тем, кто уже сдал два экзамена. Первая такая возможность представилась 8 января. Сдавали экзамен человек 10. Я успешно его сдал и получил от Е. Б. Дынкина предложение стать в следующем семестре преподавателем семинарских занятий во второй школе Москвы. Лекции там собирался читать, а может быть, и читал уже сам Евгений Борисович.

Московские школы с математическим уклоном, как и московские математические олимпиады, как и сам мехмат, были уникальным явлением на математической карте мира. Расскажу немного об истории создания школы № 2. Превращение этой школы в одну из лучших физико-математических школ Москвы и, следовательно, мира началось с инициативы директора наладить сотрудничество с находившимся неподалёку Институтом точной механики и вычислительной техники АН СССР. Позднее к делу подключились видные учёные с мехмата, физфака и др. В истории школы были взлёты и падения. Например, в 1971 году за «вольнодумство» были уволены директор и его заместители, в знак протеста ушли многие учителя. О нынешнем положении школы судить не берусь. Слишком далёк от этого.