Текст книги "Война во Вьетнаме. Почему американцы потерпели поражение"

Мы прошлись по деревне. Ничем не примечательная вьетнамская деревня. В тени густой растительности тесно и беспорядочно стоят крестьянские бамбуковые хижины: несколько столбов и балок, легкие, плетенные из полосок расщепленного бамбука стены, одна из которых днем снимается или открывается, крыша из пальмовых листьев или рисовой соломы. Между хижинами лоскутки огородов и садов, много, если в полсотки размером, – батата, маниоки, перца, бананов, цитрусовых, какой-то съедобной травы; на решетках из бамбука – плети с метровыми баклажанами и полуметровыми огурцами. Между домами бродят небольшие черные свиньи, куры, утки, жирные маленькие собачки – их мясо особенно любят во Вьетнаме. Повсюду небольшие пруды, в них выращивают зеленое удобрение – болотную чечевицу, ее урожай снимают раз в шесть-семь дней. Около бомбоубежищ и траншей сидят, беседуя, старухи. Зубы у них выкрашены черным лаком. Здесь у крестьян нет ничего, за исключением самого необходимого для поддержания существования. По дорогам идут машины, груженные боеприпасами, оружием, мукой… И местное население отдает все, чтобы обеспечить это непрерывное движение.

В ту ночь американцы не били по каким-то намеченным целям. Они не смогли обнаружить ни одной автомашины и вели беспорядочную, беспокоящую бомбежку. В каждом из кооперативов общины – бригады пожарных, в основном молодежь. Они сразу же по ходам сообщения бросались туда, где вспыхивало пламя: гасить пожар, спасать людей, помогать раненым и выносить имущество. Остальное население спало.

Хозяйство «генерала № 601»

К вечеру нас предупредили:

– Машины пойдут отдельно, вы будете переправляться отдельно. Мы не можем подвергать вас излишнему риску.

Шесть часов вечера. Выходим. Лунки сантиметров в двадцать пять – тридцать (бом-би, бом-би) встречаются каждые 5 метров вдоль дороги. Сады, бананы, хлебные деревья, отдельные сгоревшие дома. В стойлах – буйволы с мощными рогами. Река. На берегу воронки, старые позиции зениток, поросшие травой. Закат над рекой, какой закат! Облака, желтые и розовые, опаловые и лиловые, невысокие горы на горизонте. Огромный черный лопух банана на фоне розового неба. Нас поджидает сампан метров десять длиной. В нем гребут стоя три девушки. Одна из них – миловидная, ладная – смущается от вспышки фотоаппарата.

Гладь, изумительная гладь розовой воды под розовым небом. Вспыхивает и гаснет шальная мысль: по этой бы реке промчаться в розовых брызгах за мощным катером на водных лыжах.

У берега сампан уткнулся в отмель, выходим прямо в воду.

– Скорее, скорее!

Почему они спешат? Самолетов нет, наши машины еще не прошли через переправу. Так хочется посидеть в холодке. Стучит мотор рисорушки. Тихая деревня, негромкие мужские и женские голоса, мальчик лежит на спине буйвола, буйвол щиплет траву, мальчик тянет приятную мелодию. Траншеи, женский смех. Людям хорошо в этот вечер, когда спала жара.

– Скорее! Скорее!

– Зачем?

– Скорее!

Проходим холм, по ходам сообщения попадаем в лес, в подземные галереи, потом снова холм. Видим замаскированные ветвями автомашины, рядом с ними на корточках сидят солдаты, курят в кулак и переговариваются.

Энергичный сержант охрипшим голосом отдает приказания. Блиндаж. У входа трещит телефон.

– Не уходите от блиндажа дальше чем на пять метров.

Десять минут… Двадцать минут… Осветительные ракеты. Сразу. Много. Над нами. Рев самолетов. Первая волна, вторая.

– В блиндаж!

Блиндаж в виде буквы /.Там душно, песок на зубах. Лежим или сидим согнувшись в три погибели. Снова короткие взрывы, снова знакомые слова.

– Бом-би, бом-би.

– Ро-кет, ро-кет.

Кто-то у входа считает:

– Третья волна, четвертая…

Потом сбиваемся со счета. Грохот не прекращается. Ярко-желтый свет ослепительных ракет проникает даже в блиндаж.

Но вот становится тихо. Выходим.

На западе, в километре от нас, полыхает деревня. Это та тихая деревня, где пел мальчик на спине буйвола, щипавшего траву. Пламя расстилается на 3–4 километра. Фосфорные бомбы беловатого яркого цвета заливают огнем траншеи. Страшно даже представить, как в убежищах задыхаются, корчатся, умирают люди.

Новая волна налета. Очереди из пулеметов. Грохот залпов зенитных орудий. Ракеты, шариковые бомбы, 20-миллиметровые снаряды против тех, кто покидает пылающие убежища.

Из деревни прибегает работник переправы, падает на землю, часто-часто дышит, потом поднимается с черным лицом. Жена, дети – погибли.

Пламя расползается, охватывает новые дома. Языки огня бьют на несколько десятков метров вверх, лопаются с треском бревна. Несколько взрывов – это три бочки бензина рядом с рисорушкой. Летчики могут доложить, что уничтожен склад горючего: видели вторичные взрывы. Пламя. Эх, какая сушь! Хотя бы дождь, грозу! В деревнях в каждом доме стога рисовой соломы, на гумнах сохнет рис…

Телефонный звонок:

– Будьте готовы, ваши машины уже переправились.

Снова тянутся минуты. В темноте тихо сигналят машины. Наши. Прыгаем в них на ходу. Сзади пожар, переправа. Впереди горы, лес, в лесу можно заметить несколько очагов пожара – сюда тоже бросали зажигалки.

Нас встречает высокий малый, красавец, подтянутый, широкоплечий, гибкий, одетый в бежевую форму, с пистолетом на боку. Его зовут Киен. Я его прозвал Леопардом. Рядом со мной садится солдатик по имени Хуен с автоматом и полным подсумком гранат. Мне показалось, что ему лет пятнадцать. Днем я увидел, что он старше. Я незаметно вытаскиваю у него гранату из сумки, потом показываю ему. Он сердится, отбирает гранату, кладет в сумку, застегивает и долго на меня не смотрит.

Очередная «гостиница». Три часа утра. Нам предлагают: хотите искупаться в речке? Я помню строжайшие наказы врачей: никогда не купайтесь в реках, у вас нет иммунитета против всякой микробной дряни, которая водится в тропических пресных водах. Однако грязь после долгой дороги, красная пыль, смешанная с потом, облепила коростой все тело. Устоять невозможно.

Над водой плывет легкий туман. В речке полощутся склонившиеся над водой ветви кустарников и деревьев, как будто где-то в Курской области или на Суре. Раздеваюсь, бросаюсь в воду и с удивлением обнаруживаю, что вода очень теплая. Она нагрелась за день, да так и не остыла. Купание почти не освежило.

Возвращаемся в «гостиницу». Ночные поездки уже выработали некоторые условные рефлексы: машинально выключаем фонарики, на секунду осветив дорогу, прячем огонек зажженной спички, лишний раз стараемся не ходить по открытому месту.

Утром и днем мешает спать то близкий, то далекий рев самолетов. Но в глубокой трехметровой бетонированной яме спокойно. Четыре кресла, стол, две постели с циновками, москитники, рядом глубокие бункеры в три слоя бетона.

Дают отличный, по-французски приготовленный суп, жареных цыплят, креветок, вареных и запеченных в тесте. Для нас постарались.

– Повар мог бы стать украшением любого ресторана.

– А он и был им. До войны, в гостинице в Донгхое.

Отыскивается бутылка французского перно, тоже из довоенных запасов. Его выливаешь в сразу же мутнеющую воду и пьешь, чувствуя запах анисовых капель.

– Будьте здоровы, товарищ Кан, товарищ Лыонг, все наши друзья!

…Тропа Хо Ши Мина начиналась здесь, в северовьетнамских провинциях Куангбинь, Нгеан, округ Виньлинь. Чудовищные бомбежки южных районов ДРВ, которые мы посетили, были частью общих бомбежек Вьетнама и Лаоса. Здесь была создана сеть дорог для снабжения вооруженных сил Национального фронта и северовьетнамских частей, сражавшихся на Юге. Наверное, о визите советских журналистов знал легендарный, засекреченный «генерал № 601», командующий войсками, транспортом и строителями всей тысячекилометровой зоны Тропы Хо Ши Мина. Нас встречали подготовленные люди и показывали и рассказывали только то, что можно было показывать и рассказывать. Но и это было убедительнее любых статей, фотографий или деклараций. Несмотря на невиданные в истории бомбежки, на плохие дороги или их отсутствие, поток людей и грузов с Севера на Юг не прекращался. Тропа Хо Ши Мина – сеть дорог – была триумфом человеческой воли, организации, самопожертвования.

Ее использование началось в 1959 году, когда в Ханое было принято решение о военной помощи партизанам Юга. В 1960 году война охватила весь Южный Вьетнам от дельты Меконга до 17-й параллели. По согласованию с руководством компартии Вьетнама (Партии трудящихся Вьетнама) был создан Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама. Помощь ему через нейтральную зону или морем становилась все более затруднительной. Джонки с оружием в Тонкинском заливе топили американские и сайгонские корабли. Нейтральную полосу нещадно бомбили.

Вдоль границы между Вьетнамом и Лаосом примерно с севера на юг проходит покрытый густыми джунглями горный хребет Чыонгшон. Его западные склоны были не заселены или контролировались дружественными Ханою силами Патет Лао. По узкой пешеходной тропе длиной почти тысяча километров буквально на плечах несли боеприпасы, оружие, иногда целые разобранные орудия. Использовались «грузовые велосипеды» в качестве «колесного транспорта», иногда даже прирученные слоны. Туда и обратно на пешие переходы уходило семь-восемь недель. Одновременно стали прокладывать новые дороги в непроходимых лесах, в том числе вдоль западных отрогов хребта, наводили переправы на реках, строили мосты через ущелья. Строительными инструментами были лопаты, кирки, мачете. Потом появилась кое-какая техника китайского и советского производства. Часть дорог противник обнаружил. Начались растущие день ото дня бомбежки.

К 1965 году Тропа уже представляла собой несколько параллельных грунтовых дорог, по которым могли – хотя и с трудом – двигаться даже грузовики. Бомбежки не прекращались. Есть цифра: на Тропу за годы ее существования было сброшено три миллиона тонн взрывчатки. «Лунный пейзаж», который я видел в Нгеане и Куангбине, а спустя несколько месяцев в Лаосе, говорил об их интенсивности. Сбрасывались сейсмические датчики, магнитные бомбы для подрыва движущихся машин, шариковые бомбы. Правда, оставалась одна дорога, так надежно укрытая лесом, что о ней американцы даже не подозревали. Растительность уничтожалась дефолиантами в нарушение всех законов войны.

Вся транспортная сеть Тропы, строители, охрана, зенитная артиллерия, транспортные средства – все в 1967 году было подчинено единому командованию. Во главе его встал «генерал-лейтенант кодовый номер 601» Донг Ши Нгуен – «командующий войсками Чыонгшон».

Спустя много лет он рассказывал корреспондентам журнала «Вьетнам»: «В 1967 году я был отправлен центральным руководством в Чыонгшон, чтобы справиться с ожесточенными бомбежками Тропы Хо Ши Мина. Изначально я не мог сдержать своих чувств, видя, как наши солдаты и грузчики работали день и ночь под постоянным обстрелом и бомбежками американцев. На разрушенной и топкой тропе им приходилось прокладывать дорогу для автомашин из ветвей кустарников». Напомним, что основной состав строительных батальонов были девушки. Генерал приказал создать цепь зенитных батарей вдоль всего маршрута. Потом на северный участок Тропы началась переброска даже зенитно-ракетных дивизионов. По вьетнамским данным, США потеряли над Тропой 2545 самолетов и вертолетов, включая «Летающие крепости» В-52. В Вашингтоне признают свои большие потери, хотя называют другие цифры. Но и вьетнамцам приходилось тяжело. Например, судьба конвоя из тысячи грузовиков, который за девять месяцев потерял 720 машин, как из-за состояния дорог, так из-за бомбежек. Потери солдат, строителей и грузчиков за 6 тысяч дней существования Тропы составили около 20 тысяч человек. Видимо, не считая умерших от малярии. Были обезврежены электронные датчики линии Макнамары, перекрывавшие Тропу. Их обнаруживали и рядом устанавливали работающие моторы с разбитых автомашин, которые дезориентировали противника, «приглашая» бомбить пустые пространства.

Тропа Хо Ши Мина местами стала превращаться в дороги с твердым покрытием. Генерал № 601 объединил в две дивизии под своим командованием отдельные роты и батальоны грузовиков. Это позволяло, в случае необходимости маневрируя через сеть дорог, перебрасывать на фронт целые воинские части, большие объемы грузов.

В зону Тропы американское и сайгонское командование сбрасывало подразделения «специальных войск». За все годы – примерно 2500 американцев и 7 тысяч сайгонцев. Они минировали дороги, похищали людей, наводили самолеты на цели. Но их операции оказались булавочными уколами. Спецназовцы гибли, попадали в плен. Движение людей и грузов неудержимо продолжалось.

Под командованием генерала № 601 была разгромлена элитная группировка сайгонской армии, которая в период «вьетнамизации войны» в феврале – марте 1971 года вторглась в Лаос, чтобы перерезать Тропу Хо Ши Мина. «Они надеялись на мощь своих вертолетов, – рассказывал генерал № 601. – Но вертолеты им понадобились для поспешного бегства».

Когда дело шло к последнему, решающему сражению в Южном Вьетнаме в 1975 году, Тропа уже представляла собой пять примерно параллельных дорог Север – Юг длиной 5530 километров, одна из них была полностью скрыта от воздушного наблюдения. Осевые дороги, некоторые участки с твердым покрытием были связаны сетью боковых дорог и объездов – еще 9 тысяч километров. В мае 1968 года началось строительство нефтепровода длиной 3 тысячи километров, завершенное к 1975 году. Не надо объяснять значение поставок горючего для танков, другой бронетехники и грузовиков. Связь обеспечивали тысячи километров телефонных линий. Вдоль дорог были созданы базы отдыха, склады продовольствия и боеприпасов, подземные госпитали.