Текст книги "Антон де Виер и создание полиции России. Первый полицеймейстер"

«На следующий день он отвез меня в Сенат и сказал сенаторам: «Я нашел человека, который скоро закончит Ладожский канал; у меня на службе не было еще иностранца, который мог бы проектировать и выполнять такие большие работы, как он. Делайте все, что он потребует!».

По выходе из Сената генерал-прокурор Ягужинский сказал мне: «Господин генерал, теперь мы в вашем распоряжении: император приказал отправить двадцать пять тысяч солдат для работ на этом канале», что доказывает, как близко к сердцу принимал государь все, что представляло интерес для государства и его подданных». (Дневник фон-Мюнниха).

«1722 г. Из Астрахани герой прибыл в Царицын, где с грустью увидел брошенные работы, долженствовавшие соединить Волгу с Доном, или Танаисом, и исполнявшиеся последовательно полковником Брекелем, инженером Перри и князем Матвеем Петровичем Гагариным, который довел уже их до того, что в 1707 г. сотни купеческих судов свободно могли ходить по каналам, соединявшим несколько промежуточных рек, которые снабжали их водою. Работы эти оставались без поддержки по небрежности или недобросовестности губернаторов областей, столь удаленных от надзора государя. Петр Великий имел в виду восстановить их и устроить соединение четырех морей, прилегающих к границам его владений, а именно: Черного, Каспийского, Белого и Балтийского. И вот каким образом: Дон впадает в Сиваш, соединявшийся проливом с Черным морем. Этой рекою нужно идти вверх до Ивановского озера (Ivanoves), где она берет начало: оттуда начинается дорога, проложенная до Волги, а Волгою суда могут или спуститься к Каспийскому морю, или подняться к Ладожскому каналу и продолжать путь по быстрому течению Невы в Балтийское море; наконец Двина, соединенная с этим каналом посредством другого побочного канала, открывает путь к Белому морю, в которое она впадает. Ни один из этих каналов не был совершенно доведен до окончания, исключая канал, обессмертивший имя графа Миниха, которому император, обманутый прежними строителями, поручил его устройство и которым он был окончен в царствование Петра II. Если б можно было воспользоваться Ладожским озером, которое этот канал окаймляет не в дальнем расстоянии, то это значительно сократило бы работы; но коварное озеро поглощает слишком много судов. Искусство и опытность мореходов здесь совершенно бесполезны. Кроме почти постоянно бушующих волн, трудно измерить его глубину, которая в одном и том же месте показывает один день несколько брассов, а через несколько дней ни одного. Великий царь приписывал это необыкновенное явление плавучим песчаным мелям, отделяющимся со дна или от сильного напора волн, или от извержения какого-нибудь маленького подземного вулкана». (Записки Бассевича).

При Девиере Петербург не горел. Большой пожар в Петербурге случился 1 августа 1727 года; огонь вспыхнул в магазинах на берегу Невы; сгорело несколько смежных домов, потом загорелись стоявшие на Неве барки; все они, числом тридцать две, с грузом с лишком на три миллиона рублей, были истреблены огнем. Людей погибло до пятисот человек. Молодой император Петр II сам действовал на пожаре и с «горькими слезами» бросался в опасности. На другой день треть потери выдана была из казны пострадавшим.

11 августа 1736 года, в полдень, загорелся дом на Мойке, близ Зеленого моста (Полицейского), от неосторожности слуг жившего в нем персидского посла Ахмед-хана… Пожар продолжался восемь часов и истребил все здания от Зеленого моста до церкви Вознесенья… 24 июня 1737 года огонь снова вспыхнул разом в двух местах и обратил всю часть города, от истока Мойки до Зеленого моста, в пепелище. Сгорело более тысячи домов и несколько сот человек. Позднее, в этом же году, сгорела часть города от Вознесенья до Крюкова канала… После пожаров 1737 года город был разделен на пять частей, и в первый раз даны официально названия петербургским улицам… В 1826 году все окрестности Петербурга, покрытые лесом, горели несколько недель, и дым расстилался повсеместно в городе. (М. И. Пыляев. Старый Петербург)

Петербург

Несмотря на неблагоприятные условия, под руководством А. М. Девиера, город был приведен в надлежащее состояние, был заложен вектор его развития.

«С тех пор никто уже не появлялся с намерением помешать ходу работ, и Петербург стал большим и красивым городом; в нем в 1726 году насчитывали 70 тысяч домов. Кронштадт также хороший город». (Берк К. Р.).

«С точностью до этого времени определить границы города было трудно; существовавшие планы Елисаветинского времени представляли только одни проекты. Границею города считалась Фонтанка, левый берег которой представлял предместья… Васильевский остров, по 13-ю линию, входил в состав города, а остальная часть, вместе с Петербургскою стороною, по речку Карповку, составляла тоже предместья.

В предместьях определялось строить дома: на набережной Невы – каменные, не менее как в два этажа, а по Фонтанке можно было делать и деревянные, но не иначе как на каменном фундаменте. Весь берег Фонтанки был занят садами и загородными дачами вельмож того времени». (М. И. Пыляев. Старый Петербург)

«К юго-западу от этого двора (Постоялый двор А. Д. Меншикова («княжеские мазанки») – длинное здание под черепичной крышей стояло в 1717 г. ниже Исаакиевской церкви приблизительно на месте нынешнего здания Сената и Синода. С опалой светлейшего князя (1727) дом был подарен А. И. Остерману. После его опалы (1742) императрица Елизавета Петровна в 1744 г. подарила дом канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину) стоит одна из превосходнейших церквей Петербурга, по крайней мере она обещала стать таковой, когда я ее видел, так как еще не была достроена. На той же стороне вдоль Невы, почти у Екатерингофа, много каменных и кирпичных дворцов, принадлежащих дворянам, морским и армейским офицерам.

К тому же река окаймлена домами и на Васильевском острове, находящемся напротив. Среди них дворец князя Меншикова, затмевающий все остальные, не исключая даже императорских дворцов, которые все вместе не стоят его одного. Можно сказать, что на Адмиралтейском острове и острове св. Василия находятся самые величественные здания Петербурга. О Васильевском острове я скажу после того, как несколько подробнее сообщу о наибольших достопримечательностях Адмиралтейского.

Екатерингоф

Я продолжу рассказ также до самого Ораниенбаума – наиболее великолепного увеселительного дома, покроенною князем Меншиковым в 10—11 верстах отсюда вниз по Ингрийскому берегу. Кроме того, я перейду к Кронштадту на острове Ретусари, расположенном почти напротив Ораниенбаума. Недалеко от новой церкви – постоялый двор князя Меншикова. Это длинное низкое строение с большим количеством просторных помещении и другими удобствами для приезжих, оно полностью деревянное. Позади упомянутых дворцов на Адмиралтейском острове находится канатный двор длиной не менее 800 шагов…

Я решил, как и обещал, закончить эту длинную главу рассказом об острове св. Василия и о монастыре св. Александра Невского.

Остров св. Василия, или Васильевский (как его называет здешний народ), не такой длинный, как Адмиралтейский остров, но значительно шире. Петр I подарил его князю Меншикову; князь построил здесь дворец, являющийся главным украшением этого острова, а точнее, создал здесь маленький, но блестящий город из нескольких кирпичных и деревянных зданий и построек, которые он возвел. Я не стану предпринимать описания дворца, он один обеспечил бы меня материалом, достаточным, чтобы заполнить другую столь же длинную главу, как эта. Но я пройду по нему так же бегло, как по дворцу в Ораниенбауме. Он трехэтажный и покрыт железными листами. Фасад, вход и двойные марши лестниц величественны. Архитектурные украшения и роспись выполнены с утонченным вкусом и чрезвычайно радуют глаз. Залы между апартаментами, передние, комнаты и галереи расположены превосходно, все здесь просторно и пропорционально; обстановка исключительно изысканная. Думаю, что мне следовало бы сказать: была, ибо предполагаю, что ее забрали, когда хозяин был сослан Петром II. Зал, где князь устраивал приемы, праздники, давал балы и т. п., необыкновенно длинный, широкий и высокий, там по обеим сторонам висели различные картины, вызывавшие восхищение знатоков; среди картин были изображавшие Полтавскую битву и другие победы, одержанные русским оружием над Швецией. Все соответствовало великолепию этого дворца; были во множестве серебряные сервизы всевозможных видов и форм, я еще находился в Петербурге, когда князь получил из Англии новый сервиз ценой в 6 тысяч фунтов стерлингов…

Князь возвел очень красивую каменную церковь перед своим домом; точнее говоря, церковь отделена от дворца лишь каналом. Колокольня превосходна и имеет куранты. Я видел в этой церкви нечто в высшей степени необычное и даже противное греческой религии, резные деревянные изображения; есть также кафедра, что является, конечно, новшеством, ибо вряд ли можно было встретить в русской церкви что-либо подобное до правления Петра I или до тех пор, когда усилиями этого монарха знание пришло на смену невежеству.

К величественному дворцу относятся обширные дворы, ограниченные различными зданиями; позади находятся конюшни на 400—500 лошадей и обширные, благородно спланированные сады, укрощенные всем тем, что может услаждать вкус и глаз. Помимо многие других домов, построенных князем для сдачи внаем, дом его главного конюшего вполне сравним с наиболее величественными Дворцами Петербурга, если не превосходит их. Он трехэтажный и покрыт, как и дворец Меншикова, железными листами…

Дворец Меншикова. А. Зубов. 1716

Петр I, восхищенный этими зданиями, придававшими блеск его столице, задумал построить там новый, блестящий и большой город, причем весь из камня и кирпича, добавив к имевшимся еще много домов или расширив маленький город князя Меншикова, и меня уверяли, что, желая сделать князю приятное, он хотел назвать этот город Александрией (Имя князя Меншикова – Александр.). Учитывая, сколько царь уже сделал в этом направлении, он не хотел целиком передоверить это своему фавориту. В соответствии со своим решением Петр I приказал многим боярам, которые, как он знал или слышал от князя Меншикова, были достаточно богаты, не только построить там кирпичные дома, но и приехать жить там со своими семьями в одном или нескольких домах, или чтобы по крайней мере некоторые из их женатых детей заселили дома своими семьями. Под страхом сурового наказания он предписал боярам не только число домов, которые они должны были построить, но также их материалы и форму, участки для строительства, предписал ширину и длину улиц, род камней для мощения, глубину и ширину каналов, которые надлежало прорыть посреди большинства улиц по голландскому образцу (Некоторые улицы я измерил и определил, что они около тысячи шагов длиной, 50 и более шириной, каналы, только начатые и не продолженные после кончины Петра I, имели ширину несколько более 15 шагов.

Я бывал в обществе некоторых из тех, кого он обязал строиться на Адмиралтейском острове, и они говорили, что они имели «прекрасные дома в окрестностях Москвы с плодоносными садами и землями, доходы от которых были достаточны для удобной жизни в удовольствиях вместе с семьями, но они были вынуждены приехать сюда и жить в этом нездоровом и неприятном климате, где не могут иметь ничего, кроме чрезмерно больших расходов, средства на покрытие которых им приходится получать издалека». Они предложили мне отведать, наряду с другими вкуснейшими фруктами из тех садов, каких-то прозрачных яблок восхитительного вкуса. Они добавляли, что их не только заставили покинуть свои дома и сады, но что они не смели вернуться туда во время его правления, разве только на краткий срок по важному и неотложному делу и с ею позволения, которого им приходилось выпрашивать на протяжении целых месяцев. Они легко признавались в том, что часто желали, чтобы Петербург ушел под воду.

Сей монарх обязал дворянство строиться и на острове св. Василия. За его собственный счет построен очень большой дом с обсерваторией, весь из камня и кирпича, для академических занятий и проживания членов. Как я упоминал, ко времени моего пребывания в Петербурге постройка этого здания была уже в значительной степени произведена. Если она теперь завершена, это здание должно быть одним из самых превосходных сооружений такого рода в Европе. Обсерватория очень высоко вознесена над ним. В двойной купол уже был помещен знаменитый Готторпский глобус, сделанный по проекту Тихо Браге и столь вместительный, что больше 10 человек могут внутри него удобно сидеть вокруг стола. Место, где он поставлен, выбрано почти столь же удачно, как в башне, называемой Уранибург, о которой я сообщал во 2-м томе. Здание почти такой же высоты, как та башня, поэтому оттуда хорошо наблюдать звезды и все движение небесных тел». (Обри де ла Мотрэ)

«Это ответвление, соединенное с малым протоком, образует Адмиралтейский остров, на котором расположен ряд вышеназванных дворцов. Садовый дворец – простое, но регулярное здание; обширный и довольно-таки запущенный сад придает ему естественный и приятный вид. Идя к другой части дворца по упомянутому выше перекинутому через малый проток мосту, вы оказываетесь в плодовом саду и через обсаженную деревьями аллею попадаете в другой сад, где по левую руку на берегу реки увидите большое длинное здание («Зала для славных торжествований», построенная по проекту М. Г. Земцова в 1725, существовала до 1732), выстроенное целиком из дерева к бракосочетанию герцога Голштинского с российской принцессой Анной, умершей в Голштинии в мае 1728 года. Покойная императрица давала в этом здании банкеты и балы по случаю исключительных событий, например приезда епископа Любекского для женитьбы на принцессе Елизавете, ее второй дочери. В бытность мою в Петербурге мне рассказывали, что это здание построили менее чем за три недели. Оно представляет собой длинное прямоугольное строение, напоминающее банкетный зал Уайтхолла, украшенное несколькими хорошими картинами из купленных Петром I в Германии, Голландии, Франции и других странах. Стоящая у реки часть императорского дворца немногим великолепнее другой части, находящейся в саду. Она даже менее регулярная, но богато обставлена и украшена хорошими картинами.

Проезжая по дороге св. Александра Невского (с 1738 Невская перспектива, Невский прешпект), я посетил г-на Эванса, английского купца, который обошелся со мной в высшей степени любезно. Его дом выходит фасадом на эту дорогу и стоит у большого протока более чем в версте от Петербурга. (Границей города была река Безымянный ерик (Фонтанка), за нею находилось предместье). Он обустроил участок у дома, сделав его и приятным, и плодородным. Там было найдено множество черепов тех несчастных людей, что погибли при рытье этого протока. Дом – приятный и довольно хорошо построен.

Проток в месте, где он пересекает упомянутую дорогу, переходят по подъемному мосту длиной более 50 шагов и состоящему из двух частей (Аничков мост). В середине он скреплен; мост построен совершенно по голландскому образцу, как и многие другие, там и сям перекинутые через все различные каналы. (По указу Петра 1 от 1715 в этом и следующем году одновременно с прокладкой будущего Невского проспекта был построен деревянный балочный многопролетный мост на свайных опорах. В 1721 Г. ван Болес построил вместо него деревянный же мост, получивший подъемную часть. В 1726 он впервые подвергся реконструкции)

По обеим сторонам дороги проложены узкие канавки с фонарями на столбах на английский манер столбы установлены на расстоянии приблизительно от 45—50 до 60 шагов друг от друга. (Фонари в городе впервые установили усилиями петербургского генерал-полицмейстера А. М. Девиера в конце 1723 Петр I требовал установить 595 фонарей голландского образца на конопляном масле, но точно неизвестно, сколько именно установили. Расстояние между малыми фонарями должно было составить 16—18 сажен; между большими-50 сажен. Таким образом, на Невском проспекте фонари стояли на расстоянии 30—40 м. друг от друга, что вполне соответствует задуманному относительно малых фонарей).

Маленький проток, образующий, как я говорил, Адмиралтейский остров, также пересекает эту дорогу примерно в середине предместья, и там есть через него еще один подъемный мост, ненамного короче предыдущего. (Мост на Невской Преспективой чрез речку Мойку близ Триумфальных ворот называется Зеленый. Это был деревянный подъемный мост, введенный в эксплуатацию в 1718 или 1720. Позднее стал называться Полицейским, Народным). (Обри де ла Мотрэ)

«Дальше находится Полиция – красивый каменный дом, принадлежавший одному впавшему в немилость адмиралу. (Главная Полициймейстерская канцелярия размещалась с 1720 на пересечении Большой першпективной дороги и Мойки у Зеленого моста в конфискованном доме генерала князя В. В. Долгорукого). С.-Петербургское полицейское управление имеет в своем ведении все такие дела, какие в Стокгольме относятся к ведению кемнерских палат, Полицейской и Строительной коллегий, а также Дворцовой канцелярии…

О Ратуше в С.-Петербурге могут рассказать лишь немногие, тем более что при нынешней ведомственной путанице Полиция решает почти все дела не особенно большой важности. Но все же устройство городских дел и управление должно подлежать ведению Ратуши.

У дома Полиции есть подъемный мост через большое русло, и на расстоянии всего лишь броска камня оттуда – упомянутые выше вторые, или Адмиралтейские, триумфальные ворота.

В Петербурге найдется мало домов, которые не имели бы своих ледников. Их строят тоже над землей, из дерева, с двойными стенами, засыпая промежутки между ними камнями и землей. Лед обычно нарубают на Неве, так как на каналах он редко бывает достаточно толстым. Но всякий живущий на берегу может рубить лед только напротив своего дома, а также обязан не забыть обнести прорубь оградой. Другие должны внести за нарубленный лед определенную сумму в Полицию. Обычно какой-нибудь работник становится подрядчиком – вносит плату в Полицию, находит себе помощников и поставляет лед в подвалы по 10—15 копеек за квадратную сажень». (Берк К. Р.).

«Le nouveau Palais d’ete pres de la porte triomphale, eft un des plus beaux morceaux d’architecture qui foient en Europe; les batiments eleves pour l’Amiraute, pour le Corps des Cadets, pour les Colleges Imperiaux, pour l’Academie des Sciences, la Bourse, Ie magafin des marchandifcs, celui des galeres, font autant de monumens ma gnifiques. La maifon ile la police, celle de la pharmacie publique, ou tous les vafes font de porcelaine; le magafin pour la Cour, la fonderie, l’arfenal, les ponts, les marches, les places, les cafernes pour la garde a cheval, & pour les Gardes a pied, contri buent a l’embelliflement de la ville, autanc qu’a la furete.

Летний дворец

Новый Летний дворец у Триумфальных ворот – одно из красивейших произведений искусства архитектуры, которая идет в Европу; высокие здания для Адмиралтейства, для Кадетского корпуса, Императорский колледж, Академия наук, Фондовая биржа, магазин товаров, лавка на камбузе – все это памятники гениальной жизни. Дом полиции, что у аптеки, где все вазы фарфоровые; склад для двора, литейный цех, арфенал, мосты, рынки, площади, каферны для конной охраны и пешей гвардии вносят свой вклад в благоустройство города, а также для слежки». (Histoire de le Empire de Russie. Т.1)

«В последние годы правления Петра для целей духовной семинарии был выделен дом и средства. После 1726 года дом оставался пустой и в 1743 году отдан под канцелярию петербургского полицмейстера». (А. Г. Брикнер. Т. 2)

Фактически нет указаний на место жительства Генерал-Полицмейстера и его супруги. В Петербурге во владении Антона Мануиловича был дворец на берегу Безымянного ерика (Фонтанка), на котором находится Аничков дворец. В 1727 году считается, что этот участок был конфискован. Из документов Елизаветы Петровны можно предположить, что она приобрела у Девиера участок со зданием, на котором после реконструкции разместилась ее резиденция – Аничков дворец, расположенный на Фонтанке у Аничкова моста. Сам полицмейстер, как полагали в начале 20 века, переехал в скромный дом на Фурштадской улице, где потом размещалось Посольство США, сохранившее историческую обстановку.

Предполагают, что наименование моста пошло от имени поручика Аничкова, владевшего участком и поставившим там ворота. А от моста название перекинулось на дворец.

«Первый деревянный мост через Фонтанку был Аничков, сделанный в 1715 году; название он получил от примыкавшей к нему Аничковской слободы, построенной подполковником М. О. Аничковым; позднее, в 1726 году, Аничков мост был подъемный, и здесь был караульный дом для осмотра паспортов у лиц, въезжающих в столицу.

Аничков мост перестраивали в 1742 и 1749 годах; тогда его утвердили на сваях, на которых он простоял тридцать четыре года». (М. И. Пыляев. Старый Петербург)

«Проток в месте, где он пересекает упомянутую дорогу, переходят по подъемному мосту длиной более 50 шагов и состоящему из двух частей. («Мост по большой преспективой называемой Аничковой, построен чрез речку Фонтанку на сваях». По указу Петра 1 от 1715 в этом и следующем году одновременно с прокладкой будущего Невского проспекта был построен деревянный балочный многопролетный мост на свайных опорах. В 1721 Г. ван Болес построил вместо него деревянный же мост, получивший подъемную часть; в 1726 г он впервые подвергся реконструкции).

В середине он скреплен; мост построен совершенно по голландскому образцу, как и многие другие, там и сям перекинутые через все различные каналы. По обеим сторонам дороги проложены узкие канавки с фонарями на столбах на английский манер столбы установлены на расстоянии приблизительно от 45—50 до 60 шагов друг от друга». (Обри де ла Мотрэ)

Аничков дворец и мост. 1715

В переписной книге 1717 по правой стороне Фонтанки отмечены здания, а на планах их нет. В числе домов: «Подполковника Михайла Степановича сына Аничкова, построен в 1717 году».

Сам Аничков согласно сохранившимся документам вел активную коммерческую деятельность, особенно в сфере недвижимости. При этом он находился на посту коменданта города Пернов (Пярну) и в столице отсутствовал. Представлял его интересы и распоряжался имуществом от его имени генерал-полицмейстер. В этом ему способствовали семеро братьев и сестер Аничковых. Судя по всему, если Петр I прикрывал свои коммерческие дела Меншиковым, Меншиков – Веселовскими, Елизавета – Черкасовым, то Генерал-полицмейстер – Аничковыми.

28.06.1720 Петр написал Указ, объявленный через А. М. Девьера, «адмиралтейского баталиона подполковнику Михаилу Степанову сыну Аничкову двор его на Адмиралтейском острову, на берегу Невы реки продать морского флота порутчику В. В. Шереметеву, а вместо того двора, с препорции крестьянских дворов, отвести ему место на Васильевском острову, на тех крестьянских дворах взять у него, Аничкова, скаску»;

2. Указ, объявленный через А. М. Девьера, о продаже «недостаточными людьми» домов на Адмиралтейской стороне адмиралтейским служителям.

Дом полицмейстера, дворец, построенный им для супруги Анны Даниловны, согласно планам размещался на месте Аничкова дворца. Собственно Девиер разместил в его строениях двор герцога Голштинского и затем его супруги Анны Петровны. Затем во дворце находилась резиденция Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны. Источники полагают, что здание строилось для супруги полицмейстера Анны Меньшиковой. Во время репрессий Меншикова оказалось, что двор выкуплен купцом Лукьяновым, у которого его приобрела Анна Иоановна.

1735. Журнал октября 26 дня. «По приказу гг. министров велено, по прошению иностранной коллегии секретаря Сергея Семенова, взять справку из полицейцмейстерской канцелярии: на адмиралтейской стороне порозжее место, позади двора купца Дмитрия Лукьянова, который напред сего был Антона Девиера, к прешпективной дороге, что просечено позади загородных дворов, кому не отдано ль. (Решено)». (А. Н. Филиппов. Бумаги кабинета министров императрицы Анны Иоановны 1731—1740 г. г. Т.4. СИРИО. Т. 130)

«На Адмиралтейском острове у Мьи и Фонтанки в 1725 г. указан Дом Герцога Голштинскаго. Вероятно прежде того двор Г. Генерал-Адьютанта Дивиера (Антона Мануиловича), построенный в 1712 году. (Недалко двор Г. Генерала Адама Адамовича Вейде, куплен в 1713 г., от кого неизвестно, в другом тексте куплен у Павла Ивановича Ягузинского)». (Объяснение к историческим планам).

«1721 год. Июнь. Аничков дворец. На Адмиралтействе, красивом и огромном здании, устроен прекрасный и довольно высокий шпиц, который выходит прямо против проспекта. Миновав эту аллею (Невский проспект доходил тогда только до Аничкина моста. Далее за Фонтанку была уже слобода. Начало его относится к 1713 г.), я проехал через подъемный мост, по левую сторону которого стоит новая Биржа, четырехугольный и также очень красивый дом. Отсюда я велел везти себя к дому, отведенному для его королевского высочества: он находился недалеко от царского летнего дворца и возле самого Почтамта (Петербургский Почтамт был выстроен в 1714 и находился на месте Мраморного дворца. Царский летний дворец, был каменный и стоял на берегу Невы и Фонтанки, у Летнего сада)…». (Дневник Берхгольца)

«В Петербурге, на Невском, между Полицейским мостом и Б. Морской, бывшей дворец Елисаветы Петровны, ныне дом Елисеева, считавшийся самым красивым и роскошным в Петербурге». (Ф. А. Куракин. Кн.2)

«Где стоит теперь дворец великого князя Сергия Александровича (бывший дом кн. Белосельских), в Елисаветинское время находился дом князя Шаховского; рядом с ним было Троицкое подворье, затем дом гоф-интенданта Кормедона, купленный после Бироном и при Елисавете конфискованный и отданный духовнику императрицы Дубянскому, теперь дом Зиновьева; напротив, на другой стороне Фонтанки, стоял на углу, где теперь кабинет Его Величества, двор лесоторговца Д. Л. Лукьянова, купленный Елисаветою в августе 1741 года для постройки Аничковского дома для графа Алексея Григорьевича Разумовского. Ранее этого Елисавета подарила Разумовскому дворец, в котором сама жила до восшествия своего на престол; дворец этот был известен под именем «Цесаревнина», находился он на Царицыном лугу, недалеко от Миллионной, на месте нынешних Павловских казарм.

По принятии двора Лукьянова в казну императрица приказала гоф-интенданту Шаргородскому, архитектору Земцову и его гезелям, чтобы они «с поспешением» исполняли подготовительные работы; вскоре после того начали вбивать сваи под фундамент дворца, делать гавань на Фонтанке и разводить сад. Спустя три года были представлены императрице архитектурии гезелем Гр. Дмитриевым для апробаций 16 чертежей дворца. Елисавета одобрила планы, и постройка больших каменных палат была начата. Главным наблюдателем над работами был назначен граф Растрелли. Отделка дворца продолжалась до 1749 года. В 1746 году Елисавета приказала на крыше палат поставить два купола: один с крестом, на Невском, где будет церковь, и для симметрии на другой противоположной части дворца на куполе утвердить звезду. Железный крест, четырехаршинной величины, был сделан на сестрорецких заводах; на золочение креста пошло один фунт 68 золотников червонного золота, или 202 иностранных червонца.

Аничковский дворец был очень большой, стоял он в те времена на открытом месте, в вышину был в три этажа и имел совершенно простой фасад. На улицу выходил на сводах висячий сад, равный ширине дворца. Другой обыкновенный дворцовый сад и службы занимали все пространство до Большой Садовой и Чернышева моста, т. е. все места, где теперь находится Александрийский театр, Екатерининский сквер, Публичная библиотека, здания театральной дирекции и дом против него, который принадлежит Министерству внутренних дел, по Театральной улице. Подъезд со стороны Фонтанки, теперь не существующий, в былое время давал возможность подплыть на лодке к ступеням дворца. Впрочем, и в то время главные ворота были так же, как и теперь, с Невского проспекта.

Аничков дворец

На месте Александрийского театра стоял большой павильон, в котором помещалась картинная галерея Разумовского, а в другой комнате, напротив в том же павильоне, давались публичные концерты, устраивались маскарады, балы и проч. За дворцом шел вдоль всего Невского пруд с высокими насыпными берегами, и против нынешней Малой Садовой бил фонтан. Нынешняя решетка Аничковского дворца, говорят, сделана по рисунку прусского короля Фридриха-Вильгельма III.

Елисавета, как известно, никогда не жила в Аничковском дворце, но, как гласит камер-фурьерский журнал, по праздникам нередко посещала храм.

В 1757 году Елисавета Петровна пожаловала свой «собственный Каменный дом, что у Аничкова моста, со всеми строениями и что в нем наличностей имеется» графу Ал. Григ. Разумовскому «в потомственное владение». По смерти последнего дворец перешел во владение родного брата его графа Кир. Григ. Разумовского… В 1804 году главный фасад Аничковского дворца, выходящий на Фонтанку, был заслонен постройкою того здания с колоннами, загибающегося углом и на Невский, которое было предназначено для хранения произведений императорских фабрик хрустальной и фарфоровой, а также и для отдачи внаймы нижнего этажа под магазины. В то же время построена и колоннада, параллельная Фонтанке». (М. И. Пыляев. Старый Петербург)

Петербург. План 1737

Во время пожара 1737 в Петербурге сгорел весь Невский проспект (в основном каменный). Архитекторы воспользовались этим, и основная магистраль города прошла по нему, а не Гороховой. Сожжением объясняется и дублирование дат постройки зданий в этом районе, вплоть до внешних стен Петропавловской крепости. Старые частично или полностью сгорели, а новые или строились заново или восстанавливались по прежним проектам. После пожара был составлен план города 1738 и, несмотря на то, что был признан лучшим за весь 18 век, многие здания на нем отсутствуют или помещены по опросам (неправильно). Исаакиевский собор упомянут в переписи 1717, каменный в 1727, считается, сгорел в 1736. Гостиный двор также сгорел в 1736. (Объяснение к историческим планам)

В 1739 у Аничкова моста была устроена Аничкова слобода, там же расположился Дворец Государыни Цесаревны Елизаветы Петровны, ей же принадлежал и бывший дом Нарышкиных.

«Не смотря на мнгочисленные источники, открытые во исполнение Высочайшей воли, и деятельнейшими распоряжениями Начальства для описания прежней топографии С.-Петербурга, в числе их не найдено ни одного совершенно полного и достовернаго плана о действительном положении Столицы в царствование Государя Императора Петра Велиаго, и потому должно было приступить к составлению такого плана вновь, по приблизительному соображению имеющихся материалов, того времени…». (Объяснение к историческим планам)