Текст книги "Почти не придуманные истории"

– Найти и убить?

– Вряд ли ты сможешь одолеть его посланника, Темный. Но отыскать его сможешь. Дочь укажет на него, а я попробую сначала предложить сделку.

–Слушаюсь, повелитель.

– Нужно больше душ. Портал надо усилить.

Зеркало потухло, обрывая связь. Колдун зашаркал по лаборатории, собирая из склянок и мензурок на пыльных стеллажах магические компоненты для очередного заклятия. Темный склонился над гигантским гримуаром. «Он связан с дочерью. Слава хаосу, Льзяц не единственный обиженный вождь в Орде».

* * *

Стан людей гудел, как пчелиный улей. А где-то рядом уже звенела полупьяная победная песнь. Запах елея вперемешку с винными парами витал над палатками. Кто-то просто пил, а кто-то возносил благодатные молитвы. Но служительницам света и чародеям магии восстановления было не до празднования. Раненых было очень много. Мантры лечебных заклинаний не умолкали. Большой амбар на холме оборудовали под лазарет еще вчера, но места не хватало. Возле него было особенно людно. Две тени мелькнули в отблесках походных костров и устремились в сторону лазарета.

Сержио Авендул, архимаг четырех стихий, верховный магистр Малого круга, легко заживлял глубокие раны солдат, вправлял кости и лечил ушибы. Когда в его операционную ворвался запыханный гонец.

–Апраксис ранен! Мантикора. Светлена просит помощи.

Поручив заботу о пациентах двум подручным магам, Сержио бросился во внутренний двор. Под навесом небольшого амбара служители света устроили магический алтарь. Зерно, хранящиеся а его недрах, должно было усиливать целительные чары. Чех распахнул дверь, тяжелый смрад темного колдовства ударил в ноздри. Магистр поморщился. На большом дубовом столе лежал командир наездников на грифонах. Раскуроченные доспехи валялись в углу. Под воздействием концентрированного яда адамант почернел и покрылся ржавчиной. Каким чудом жизнь еще теплилась в теле рыцаря, было загадкой. Архимаг шагнул ближе. Рана была ужасной. Яд мантикоры, пропитанный скверной, разлился по жилам. Светлена чертила обережные руны на теле рыцаря.

– Чех, это не просто яд, это что-то большее. Мои заклинания не действуют.

– Давай попробуем вместе.

Сержио начал творить заклятие нейтрализации, но яркой вспышкой оно срикошетило от раненого и выбило окно в амбаре.

– Твою ж мать…

–Восстановление тут бессильно. – Жрица устало опустила руки, запас ее манны был на исходе.

– А это? – архимаг указал на пульсирующие голубым огнем знаки на груди Апраксиса.

–Световые руны, древняя эльфийская магия. Такие использовали для освещения туннелей и крипт.

–Магические светильники?

– Да. Но заклятие слабеет, и его силы хватает, только чтобы пока блокировать яд, не давая ему попасть к сердцу. Я бессильна. Тьма растворяет его.

– Фи́ат люкс!

Ярчайшая вспышка озарила помещение. Рыцарь застонал.

–Светлена, поддерживайте руны, Вы правы, это не просто яд, это что-то очень темное и мощное. Мне нужен мой артефактор и катализаторы. Я сейчас.

Архимаг исчез в коридоре. Светлена запела песнь исцеления на лерийском языке. Мантра чародейки наполнила комнату светом. Мягкий женский голос с характерным акцентом вернул Серафима в реальность. В мир дикой боли. Она каленым железом жгла плечо. Серафим попробовал шевельнуть пальцами левой руки. Пальцы повиновались, но мозг снова захлестнула дикая боль. Березкин застонал. Женский голос зазвучал снова, шепча какие-то странные слова на непонятном языке, и, как ни странно, боль отпускала. Серафим открыл глаза.

Старая деревянная балка и соломенная крыша совсем не подходилипод ожидаемые очертания армейского лазарета, а осязание уловило целую гамму запахов. Запах на военном космолете – это почти всегда пот вперемешку с унигелем. А тут их бы великое множество. От сводящего с ума аромата свежеиспеченного хлеба и фруктов в вазе на грубо сколоченной тумбе до банального навоза. Красивая светловолосая женщина лет тридцати пяти проводила какой-то ритуал, сопровождая его заговорами на непонятном наречии.

– Что вы делаете? – сумел прошептать Серафим. Все тело было словно чужое.

–Я – Светлена, магистр магии восстановления, жрица света. Это лерийская магия исцеления. Не бойтесь, сир Апраксис. Рана неглубокая, и с ядом мы почти справились. Все будет хорошо. Вы нужны Телерии и клану БезИмянных.

Серафим попытался встать, но дикая острая боль пронзила всю левую сторону. Березкин рухнул на соломенную подушку.

– Вам нужно поспать. Яд отнимает много сил, – незнакомое наречие убаюкивающе зазвучало вновь, унося с собой боль и усталость.

Звук выбитой двери прервал молитву. Что-то большое и зеленое ввалилось в комнату. Следом за этой горой мышц в проеме мелькнула роскошная женская фигура.

– Что вам нужно? – голос целительницы был испуганным, но она сделала шаг вперед, закрыв Серафима собой.

– В сторону, женщина, темные раны так не лечат, – голос был грубым, почти гортанным.

Но жрица не шевельнулась,

– Вы не причините ему вреда, – решительность сталью зазвенела в голосе целительницы, а рука нашла скальпель.

–Отойди, иначе он умрет. Я пришла вернуть долг. Этот бледнокожий спас нашего вождя. Моего дядю. Я не причиню ему вреда.

Целительница опустила скальпель и сделала шаг в сторону. Серафим открыл глаза и попытался поднять голову.

– Лежи тихо, человек. Мне нужно сосредоточиться. Ну, что уставился? Словно орков прежде не видел.

Зеленокожая женщина – крепко сбитая, сплошь бугры мышц, ни капли лишнего жира, вся в узоре боевых шрамов и в замысловатых татуировках – склонилась над Серафимом. Вроде ведунья, раз явилась лечить, хотя по виду скорее воин или боевой маг. Рукоять топора, торчащая из-за спины, лишь подтверждала догадку. Но доспехов на ней не было, как и на громиле, стоящем у двери. Большая грудь женщины еще хранила упругость и не нуждалась в поддержке, широкие бедра и сильные длинные ноги в кожаных штанах не давали шанса мужчине оторвать глаз от ее фигуры. Если бы не цвет кожи – изумрудно-зеленый с желтоватым отливом, то ее запросто можно было принять за участницу конкурса Мисс Альянс, или мисс Вселенная.

– Не шевелись, кому говорю. Беду навлечешь.

–Жжет… – Серафим потянулся рукой к изувеченному плечу, но суровый взгляд женщины остановил его. Серафим буквально утонул в бездонных голубых глазах девушки. Она явно не шутила, и он интуитивно повиновался. Березкин наблюдал за ее манипуляциями сквозь полуприкрытые веки.

– Уже жжет, надо спешить. Жрица, если есть фимиам, зажги его в изголовьи.

Орк деловито начала свои процедуры, бормотала что-то непонятное на наречии орков северных гор. Когда уголек фимиама в кадиле уже наполнил комнату специфическими ароматом, она приложила ладони к ране на плече Серафима и вдруг запела. Язык – грубый, каркающий какой-то, а мелодия дивная. Орк склонилась над человеком, словно пытаясь изгнать что-то из раны. Она боролась. Но не тут – где-то там, в астрале, мире духов и привидений. Ее упругая грудь в холщовой тунике нависла над ним почти касаясь, руки дрожали от немыслимого напряжения. Вены на шее вздулись. Большая часть головы и лица в диковинных ритуальных рунах, сплетающихся в хитрый орнамент, вытатуированный на нежной коже, светились, играя всеми цветами радуги и меняя интенсивность с течением песни. Голова частично выбрита и увенчана рыжим ирокезом. Вот так дамочка. Такую приведешь к маме знакомиться, и все. И нет мамы.

Она с силой надавила на плечо и почти прокричала:

– Ба шем шель ав – ше таазов!

Тон был властным и не терпящим возражений. А сама фраза совсем не похожа на язык слов в песне. Серафим сжался от боли и, не справившись с ней, застонал. Женщина оборвала свою песню, внимательно рассматривая кровавое месиво раны.

– Я полагаю, лечение принесло свои плоды, человек. Остальные твои раны не столь значительны. – Орк убрала руки от израненного плеча.

Черно-зеленая густая жижа капала с ее ладоней. Она брезгливо отерла руки о скатерть стола, на котором возлежал Серафим.

– Он твой, жрица. Я не чувствую больше следов скверны в его теле, зато легкомыслия у него в избытке.

Ей определенно чуждо было произносить столь высокие речи, и кое-какие слова явно давались с трудом. Было похоже, что ей ближе манера общения в стиле « хватай топор, руби на отмашь!».

От этой мысли Апраксис расплылся в улыбке, чем разжег угольки негодования в голубых глазах своей спасительницы. Она разогнулась, положив руку на рукоять боевого топора, процедила почти сквозь зубы:

– Не заставляй меня сожалеть о моем решении сохранить тебе жизнь, человек. – И добавила: – Впрочем, мне пора. Я слышу беспечно громкие шаги. Думаю, это твои собратья.

Она обернулась к сотоварищу

– Пора, Уру, уходим. – И с легкостью гимнастки исчезла в проеме окна.

Громила, прикрывавший дверь, последовал за ней, проявив неожиданную для его габаритов прыткость и сноровку. Когда Березкин, спохватившись, крикнул в след своей спасительнице: «Как твое имя?», оркша заглянула обратно в комнату, прижавшись к оконной раме.

–Авишай. Выговоришь? – хохотнула она.

–Авишай, – повторил он, словно пробуя это имя на вкус.

–Странное имя для человека. Значит, мы тезки.

Нотки сарказма, переплетенные издевкой, зазвучавшие в голосе орка, услышал бы даже глухой. Серафим смутился, общение с противоположным полом никогда не было его коньком.

– Я не Ави… – Топот солдатских сапог бесцеремонно оборвал Березкина.

– Сир Апраксис, вы живы? – послышалось в коридоре. Бренча оружием, охрана спешила на грохот, с которым орки вломились в лазарет.

– Я… Апраксис, сир Апраксис, – он обезоруживающе улыбнулся.

– Ты?.. Тот самый? При других обстоятельствах я всадила бы топор между твоих глаз. В следующий раз будь осторожнее с хвостом мантикоры, сир. – И была такова.

Целительница, стоявшая в оцепенении все это время, бросилась осматривать рану.

–Невероятно, просто невероятно…

Но Серафим-Апраксис этого уже не слышал, с головой нырнув в исцеляющую бездну сна.

* * *

Орки, искусно маневрируя между шатрами, оставаясь в тени, покинули воинский стан. Авишай дрожала от негодования. Ее ярости не было предела.

– Я спасла палача собственного народа.

– Ты соблюла кодекс и выполнила последнюю волю Огнерука.

– Из-за его зверств Льзяц предал соклановцев. Орки убивали орков.

–Ави, орки убивали орков задолго до рождения этого человека. Сама посуди: если бы черногорцы не грабили окрестные села, они бы не навлекли на себя возмездие. Я помню горы из человеческих черепов на жертвенной площади в стане черногорцев. И далеко не все они принадлежали взрослым мужчинам. Среди них были и детские, и женские.

– Ты был у птицеедов?

– Да, с Октаром за несколько сезонов до появления портала.

–Проклятье…

– Это война, и она жестока. Но Апраксис разбил кланы птицеедов Черной Горы, как щенят, а их было втрое больше. Он храбрый воин и талантливый полководец, этого не отнять, и он следует своим обетам. Как и мы – кодексу. Да и если бы не его грифоны, мы бы уже кормили падальщиков.

– Матерые и гиены сговорились за нашей спиной. Они жаждут мести.

– Льзяц предал клан, исходя из своих собственных побуждений. Апраксис – лишь повод, а не причина.

Уру ткнул пятками в бока варга, переходя на галоп. Волк Авишай мчался следом.

* * *

Когда Авендул вернулся в комнату Апраксиса, тот уже крепко спал, а ошарашенная магистр все еще шептала:

–Невероятно, просто невероятно. Это не орочья магия. Даже не магия эльфов. Такого могущества я не видела никогда. Скверна уничтожена полностью.

Два пятипалых пятна чернели на девственной белизне скатерти. Чех осторожно соскреб чёрную желеобразную массу в пустую пробирку.

–Скверна. Надо будет проверить на досуге. Что же это все-таки такое. Светлена, как вы изгнали это и консенстировали?

– Это не я. Она назвалась Авишай, племянницей Огнерука. Говорила, что-то про долг чести. Потом пела. Само заклятие я не разобрала, но звучало оно странно даже для орков. Хотя скверна ручьем вытекала из раны.

–Апраксис приходил в себя?

–Ненадолго. После ее ухода его вырубило.

–Светлена, я занимаюсь магией уже четвертую сотню лет. Я видел много разного. Но я не могу ни объяснить, ни квалифицировать то, что тут сотворила Авишай. Огнерук был пиромагом, великим пиромагом, но не более. А тут…

Архимаг растерянно разводил руками, пытаясь осознать произошедшее.

– Я присмотрю за сиром Апраксисом, Сержио. Пока у нас есть только вопросы.

– Я попрошу Орден обеспечить караул. Мало ли кто может заявиться сюда. Если уж орки смогли до него добраться, Темным тоже не составит труда найти его.

– Сир Апраксис – великий воин, но дополнительная охрана тут лишняя.

– Светлена, яд мантикоры убивает в течении получаса. Наш воитель боролся с ним шесть часов. И его чудесным образом исцеляет неизвестный кругу шаман орков. Причем ещё и неизвестным кругу способом. И сейчас тот, кто должен был умереть еще в полдень, затягивает свои раны прямо на глазах. Как много случайностей должно было совпасть чтобы это произошло? Это шанс один из миллиарда, а случайности неслучайны. Мы с вами стали невольными свидетелями верховного проведения. Я попрошу охрану.

– Вам виднее, магистр. – Жрица света, отряхнув кадило от пепла, зажгла новую порцию ладана.

* * *

Серафим уснул, но сон не принес покоя. И снова до боли знакомая квартира в родительском доме, та, старая, еще до ремонта, обои те родные, обшарпанные и обветшалые, но они помнили его маленьким. Старый светильник дневного света над металлической дверью. Зеркало в самодельной прихожей и телефон старенький – еще с диском. Все, как было когда-то.

Тяжелый удар в дверь известил о ее приходе. Но страха перед ней уже не было. Она забрала слишком много хорошего у него. Ярость накатила волной. Дикая, беспощадная, она наполнила тело и ускорила движение. Слизь снова искала брешь, но он уже не пытался заблокировать отверстие. Серафим крушил ее старым отцовским молотом, слизь стекленела и рассыпалась в куски. Она отступила. Старый кузнечный молот не такой тяжелый, как кувалда, с длинным бойком и кайлом с обратной стороны. Она отступила, но тут же раздался звон битого стекла в маленькой спальне. Пара шагов, и они встретились лицом к лицу. Липкая, зеленовато-бурая масса, воплощение горя и страдания, ввалилась в комнату. Человек поднял молот. Тварь метнула к нему свои липкие бесформенные щупальца-отростки. Серафим подался назад, встречая удар на рукоять, и локтем щелкнул по выключателю. Свет старенькой люстры залил комнату, но это был не просто свет. Это был тот живой, обволакивающий и неслепящий свет. Он коснулся руки, и сердце наполнилось благодатью. Ее не описать но, наверное, именно это чувствуешь в раю. Благодать и спокойствие.

– Ты готов, – голос принадлежал свету.

– Кто ты? И кто тогда я?..

– Ты мой Серафим, светоч, разгоняющий тьму. Выполни предначертанное тебе, докажи, что достоин, и я верну тебя обратно. И не бойся. Я всегда буду рядом.

Свет погас, забрав с собой чудовище из детских кошмаров. Березкин стоял один посреди маленькой комнаты в родительском доме с молотом в руках. Надо было просыпаться.

* * *

Воительницы Ордена под предводительством сержанта взяли периметр импровизированного лазарета под охрану.

Высокие голубоглазые северянки, они прибыли на войну под руководством принцессы Северных княжеств Анаси Светоносной. Посвящение в ранг валькирий требовало участия в реальных боях. Все они были добровольцами. Смерть в бою страшила меньше, чем доля обычных женщин в северных деревнях. А статус воительницы позволял девушкам более никогда не работать. Что поделать, убивать легче, чем пахать, сеять и растить детей. Единственный минус – быть убитым в бою, легко нивелировался богатством и роскошью, в которых жили воительницы.

Практически перед рассветом, детекторы магии изменили цвет с нейтрально-белого на ярко-фиолетовый и замерцали, выдавая присутствие исчадия высшего ранга. Сержант Ордена подняла тревогу. Мракоборцы, обнажив оружие, устремились прочесывать госпиталь. Архимаг прибыл почти сразу, на ходу запахивая полы шелковой мантии четырех стихий. Сквозь складки мантии блеснул кольцами кольчуги митрил. Сержант подняла палаш.

– Плохо дело, Излучение слишком сильное. Этоили могущественный демон, а может, группа исчадий помладше.

– У нас десяток проверенных боем мракоборцев, – в нежном голосе сержанта звучали неподдельная гордость и бравада.

– С демоном такого ранга они вряд ли сталкивались.

– Все бывает впервые.

– К сожалению, иногда первый и последний – это один и тот же случай. Пошли.

Архимаг первым делом решил проверить палату сира Апраксиса. На подходе они услышали характерный шепот и странный свист, в завершение которого что-то тяжелое попадало на пол. Сержант выбила дверь ногой, а 4ех зажег огненную сферу. Но палата была пуста. Лишь три меченосца Ордена лежали на полу со страшными кровоточащими ранами. Маг склонился над ближайшим воином.

– Убили молниеносно. Как скот на бойне. Кто бы это мог быть-то?

– Чех, это суккуб. – Маг обернулся к сержанту.

– С чего ты взяла?

– Воняет сандалом, а эти видели демона, но даже оружие из ножен не достали. Хотя она пришла не за ними.

– Гламур мог наложить любой.

– Улыбка на лице и бугры из штанов топорщатся. Это суккуб. Я сталкивалась с ними, видела, что они творят, знаю, как они утоляют голод.

– К Апраксису бегом, его перенесли во внутренний дворик на свежий воздух, и будь осторожна, а я проверю левое крыло госпиталя.

Шум боя донесся из лаборатории Светлены. Чех бросился туда. На полу небольшой комнаты, заваленной стеллажами с пробирками и толстыми магическими книгами, истекали кровью два мечника Ордена. Они были обречены. Алая кровь пульсирующим фонтаном била из их ран. Молодая северянка, укрывшись щитом, отбивала выпады исчадия. Чары суккуба не действовали на женщин, и воительница успешно отбивала атаки демона. Светлена поймала суккуба в силки. Но ее хвост все еще представлял смертельную опасность. Сержио отпрянул от хвоста, просвистевшего в опасной близости от его шеи, и почти рефлекторно пальнул в суккуба дыханием севера, заморозив даже лаву в жилах исчадия.

– Магистр, я хотела допросить ее.

– Бесполезно, демоны не выдают имени призвавшего. Вы зря рисковали, Светлена. Хотя это и так ясно, этот демон призван открывшим портал Темным чародеем.

– Если бы. Заклятие обрыва связи возвращает любого, призванного в его обитель. Это первое, чему учат экзорцистов.

– Упустил из виду, мне не часто приходилось изгонять демонов. Значит, она сумела пройти сквозь разрыв?

– Теперь мы этого не узнаем.

– Но что привело ее сюда?

– Кровь на доспехах Апраксиса или скверна. Я забрала наплечник и простыню с остатками скверны. Хотела понять, какой магией ее вытянули.

–Да, чистая скверна – большая редкость. Но высшие демоны, протиснувшиеся в разрыв, это беда.

– Она не одна?

– Возможно, сияние слишком интенсивное, а солдаты в его палате тоже убиты.

4ех повернулся к едва отдышавшейся валькирии:

–Никого не пускай сюда.

– Будет исполнено.

Два мага выбежали в коридор.

* * *

Утро в Телерии было свежим и прохладным. Где-то невдалеке пели жаворонки. Ярко-голубое небо с белым зефиром небольших облаков обещало чудесный летний день. Серафим приподнялся на локте. Простой дубовый стол с матрасом из сена стал его кроватью. Рубаха грубая, но холст добротный. На левом плече зияла гигантская рваная дыра, сквозь которую виднелся уродливый шрам. Серафим повел плечом: боли не было. Мужчина сел.

– Твою мать, это все сон… Надо проснуться.

– А ты ущипни себя, а еще лучше самоубейся.

Серафим обернулся: голос принадлежал высокой бледнокожей девушке с необычными кошачьими глазами оранжевого цвета. Легкая ткань туники едва прикрывала ее прелести. От нее пахло похотью и развратом. Каждое ее движение, слово и даже вздох имели одну цель – возбудить и совратить собеседника.

– Я знаю, кто ты, и знаю, зачем ты здесь, – голос женщины обволакивал, как туман, обещая райские наслаждения.

Она медленно приближалась. Серафим потянулся к рукояти стоящего рядом молота.

– Рыцарь не бьет посланников, тем более, если посланник – женщина, – демонесса зловеще улыбнулась. – Хозяин вернет тебя завтра домой, если ты не натворишь глупостей. Это не твоя война. Не вмешивайся и вернешься домой, – голос девушки был сладок, как липовый мед, но источал смертельную опасность. – Так что мне передать Темному владыке? – голос стал вкрадчивее, а дыхание – прерывисто-томным. Она почти уперлась в него стоящими сосками своих сочных сисек, пытаясь заглянуть в глаза.

Удар был точен, голова демонессы отлетела метра на три, фонтанируя серо-зеленой жижей.

– Суккуб – пожиратель мужчин. После того как они прорвали вуаль между мирами, Орден рекрутирует женщин. Эти твари невероятно соблазнительны и имеют мощные челюсти в интимном месте. Жертва погибаетдолго и мучительно. Суккуб этими страданиями и питается. Но это не единственное ее оружие: наконечник ее хвоста способен пробить драконью чешую словно это обычный лист папируса.

Воительница в плотной кольчуге не очень высокого роста, с роскошнымиголубыми глазамии цветом волос спелой пшеницы, вьющимися по волосам, умело протирала клинок от серо-зеленой жижи, заменяющей демонам и мертвякам кровь.

– Я Сабрина, сержант Ордена. Адепт клана БезИмянных, – она сняла боевую перчатку и протянула руку.

Серафим пожал ее автоматически.

– Напомни мне про БезИмянных, сержант Сабрина.

Девушка замялась в недоумении, видимо, решив, что это какая-то проверка; отчеканила заученный текст:

– Наиболее радикальное и непримиримое крыло милитаризованной части Святого ордена, включающее в себя выходцев из знатных семей со всей Телерии, отказавшихся от титулов и званий. Боевое братство, единственной целью которого является тотальное уничтожение нежити и нечисти.

– Сзади палашом – не очень по-рыцарски…

– А я и не рыцарь, ваша светлость. Всего лишь солдат, да это и не рыцарский поединок.

Дальнейшие вопросы уже могли вызвать подозрения. Серафим просто кивнул головой.

– Рада была помочь, сир Апраксис, и очень рада знакомству. Я могу забрать трофей?

Серафим снова кивнул. Девушка рубанула хвост демону, отсеча смертоносное жало, и, ловко подхватив отрубленную голову демона, двинула в сторону военного лагеря, игриво покачивая бедрами. По мановению ее руки группа семинаристов Ордена, зацепив труп демона баграми, потащила его вслед за воительницей.

– Во что же такое я вляпался-то?

Вопрос Серафима остался без ответа. Сабрина, размахивая трофеем, свернула за угол лазарета, где ее уже ждали 4ех и целительница.

– Это последняя?

Чех кивнул.

– Да, магические сенсоры снова стали белыми. Почему она не напала на него?

– Не могу знать, я выскочила во двор, они уже беседовали, потом она приблизилась к нему почти вплотную.

– О чем они говорили? – обеспокоенно спросила Светлена.

– Прошу прощения, суккуб что-то шептала, я не сумела разобрать издалека, а когда подобралась поближе, она занесла над ним жало.

– Как бы то ни было, БезИмянные в долгу перед вами, Сабрина. Гастан узнает о вашей отваге.

–Спасибо, ваше магичество. Приказ выполнен, я должна вернуться в расположение Ордена. – Сержант поклонилась и продолжила путь.

Семинаристы, стоявшие поодаль с трупом демонессы, последовали за Сабриной.

– Все очень странно. Что ты думаешь, Светлена?

– Я представляю, сколько лириума сожгли Темные, чтобы протащить сюда двух суккубов, но они даже не напали на него.

– Или не посмели напасть.

– В смысле? Что может напугать демона из высшего круга? Да еще пришедшего в мир не по воле смертного?

– Я не знаю, но мир словно сошелся клином на нем. И я не знаю, к добру ли это. Я попрошу Анаси приглядеть за ним на всякий случай.

– Это может быть опасно. Турвольд будет в бешенстве.

– Анаси – могущественный маг и лучшая ученица на факультете разрушения. Если в тело сира Апраксиса вселился демон, грифон не примет его, и демон начнет убивать, и не факт, что мы будем рядом. А она достаточно могущественна, чтобы сразиться с высшими демонами даже в одиночку.

– Будь по-вашему, архимаг. Я свяжусь с принцем Гастаном. Доложу о случившемся.

* * *

Лагерь ждал прибытия первого принца империи Гастана – беспристрастного, несмотря на юный возраст, зарекомендовавшего себя умелым полководцем и смелым воителем. Именно он и возглавлял свою гвардию – Клан БезИменных. Серафим очень нервничал, ведь он ничего не знал ни об окружающем его мире, ни о человеке, чье тело и положение он получил в наследство, но воинский стан жил своей регулярной жизнью, никто и не заметил подмены. А странности в поведении и провалы в памяти списали на воздействие скверны.

Даже встреча с боевым грифоном прошла как по маслу. Это было мощное юное животное, питающие к людям исключительную привязанность; запах хозяина – все, что было ему нужно. Старый Апраксис вырастил его из яйца. Молния, безусловно, уловила перемены в хозяине, но ее любовь к нему была сильнее таких мелочей. Серафим подошел к практике полетов со всей свойственной ему ответственностью и с энтузиазмом. Тем более мышцы сохранили навыки старого хозяина, а пытливый ум инженера быстро освоился в окружающей его реальности, несмотря на всю ее несуразность и сказочность.

Абсурдность и нереальность этого мира таяли, стоило Серафиму заняться прикладным ремеслом. Запах свежеструганного дерева успокаивал душу, гоня тревоги прочь.

Модернизированные скорострельные копьеметы уже пристреливали у крепостной стены. Огонь горна дворфовской кузни лечил печаль. Гномы схватывали все на лету. А первый клинок из многослойной дамасской стали уже протестировали и преподнесли в дар Тормину, консулу старейшин подземных тегов. Затишье в ожидании пополнения перестало сводить с ума. Просто не оставалось времени для тяжелых мыслей.

Мир, дикий и фантасмагоричный, со всей своей несуразностью, манил измотанную душу звездного скитальца неподдельным уютом простых глинобитных хижин, солнечным светом и свежим ветром. Березкин уже и не помнил, как сладок запах свежескошенной травы и насколько вкусен ржаной хлеб, запиваемый парным молоком. А пьянящий вкус жаренного на костре мяса, гигантскими пластами срезаемого прямо с туши на вертеле, с успехом компенсировал отсутствие водопровода и канализации. Серафим чувствовал себя здесь по-настоящему живым. Странно, но именно здесь, в закоулке пространства, в обществе людей, где прогресс еще только зарождался, сильнее всего была видна цена, которую заплатило человечество за цивилизацию и ее блага. Здесь, если кто-то назвал тебя другом, это означало, что он встанет с тобой плечом к плечу, даже если придется воевать вдвоем против всего мира. Многие слова, потерявшие значение в том, цивилизованном мире, здесь имели смысл и значение. Тяжелая жизнь и угроза безвременной смерти научили местных радоваться самым простым вещам. Они жили, любили, детей рожали, Жизнью увековечивая жизнь. Конечно, их одолевали и свои заботы, и тяготы. Но их умение видеть во всем положительное перевешивало все.

Жил и Серафим, впервые за долгие годы жил, нормальной полноценной жизнью. И чем дольше он находился в этом мире, тем меньше ему хотелось возвращаться в одиночество цивилизации со всеми ее удобствами и благами. Пытаясь применить знания будущего в этом мире, пропитанном магией и любовью, он мог сутками торчать у горна или в мастерской, хотя они и находились в разных концах воинского лагеря. Но только он знал истинную причину этих путешествий через весь стан. Он искал ее. Голубоглазую спасительницу. Но все тщетно.

Любой солдат Альянса, будь то штурмовик или инженер, в первую очередь – солдат. А это означает каждодневные тренировки и практики. Березкин отлично стрелял из всего, что поражало противника на дистанции, но курс космопеха не включает владение боевым молотом, технику применения которого Серафиму пришлось осваивать практически заново. Этот молот сильно напоминал старый отцовский, что нашли с ним в деревне на пепелище кузницы, в далеком далеком детстве. Только этот имел вкрапления серебра и богато инкрустированную рукоять.

Мышцы ныли от изнеможения, ноги отказывались передвигаться, но сердце звало в путь. А глаза искали ее, голубоглазую спасительницу. Отчаявшись найти ее с земли, Березкин начал отработку летного мастерства наездников на грифонах согласно всем канонам боевых пилотов звездного Альянса. Отряд был разделен на эскадрильи, а наездники – на пары. Ведущий – более опытный воин с большим запасом опыта и знаний, и ведомый – боец, которому еще многое нужно было освоить в этой жизни. В напарники магистру Ордена досталась миловидная девушка хрупкого телосложения, светловолосая красавица с изумрудными глазами, но при всей своей нежности и красоте – могущественная чародейка, мастер воды и льда, одна из самых сильных боевых магов Большого Круга, Анаси Светоносная, первая дочь богоравного Турвольда, Владыки Севера.

Полет на грифоне требуетбольшойпрактики; управлять этим зверем почти невозможно, наездник должен задать цель или отдать приказ, но как до нее добраться или осуществить, решает сам грифон. Издревле существовала целая система голосовых команд, целый язык общения с грифонами. И вписать в него что-то новое было задачей архитрудной. Но Молния так хотела угодить своему наезднику, что выполняла все головокружительные пируэты. А вот с запоминанием новых команд дело было сложнее, требовались многократные повторы.

Серафим кучу времени тратил на полеты. Чародейка всегда была рядом. В такие полеты доспехов не надевали. Но приторачивали к животным большие вьюки с песком. Грифон волшебницы был могучим самцом, он сильно проигрывал Молнии в маневренности, но на земле и в бою ему не было равных. Грюнт мог одним прыжком перемахнуть средний сарай.А клюв перерубал небольшой березовый ствол, как тростинку. Распорядок был прост: два-три часа летных упражнений и час-полтора – работа на земле.

А война шла своим чередом. Армия свинолюдов заняла подступы к крепости святости, бастиону, прикрывающему путь к Священным залам. Старый форпост и оплот некогда могучих магов все еще был внушительным укреплением на пути Альянса. Передовые отряды начали прощупывать боем силы противника, но до полномасштабных баталий дело не доходило.

* * *

Я Шатер походного вождя теперь принадлежал ей. Здесь все напоминало о дяде, и от этого становилось еще больнее. Войлок этого шатра прошел вместе с хозяином не один поход и пережил не одну войну. Огонь этого очага сотни раз согревал Авишай в студеные зимы. Она всегда любила бывать тут. Помнила каждую закорючку на узорах обережных заклятий. Отца она не помнила совсем. Огнерук заменил ей его. Учил рубить топором и ездить на варге. Мать, верховная жрица бога огня, была вечно занята. Орда съедала все ее время. Но и она часто сидела у этого огня, рассказывая совсем еще юной девочке сказания и мифы ее народа, и учила языку отца, и это были самые теплые воспоминания детства.