Текст книги "Небесный король: Вторжение в Китай"

Моложавые Игорь и Галя, обгладывая утиные ребрышки, с упоением рассказывали о своем сыне-банкире. О том, какой он заботливый и добрый, как помогает всем родственникам и даже тем, кто живет от него далеко. Как он собрал их со всех отдаленных от Твери деревень и определил всех жить вместе. Кого в городе, а кого рядом с городом. Как устроил их судьбу и теперь можно не беспокоиться о будущем, а осматривать мир, не переживая с утра до вечера о своих шести сотках и урожае огурцов.

«Всем бы таких сыновей, – думал Гризов, доедая свою порцию утки, – бывают же и заботливые банкиры на свете». Время от времени Антон ловил на себе укоризненные взгляды Василия Трена, которыми тот щедро одаривал его и непросвещенных буддизмом пенсионеров. Каждый раз, отправляя в род кусочек мяса утки, Гризов теперь испытывал угрызения совести. В присутствии Василия ему стало неловко есть мясо, но он его все равно ел, потому что снова был голодный. Совесть совестью, а в то, что можно утолять голод овощными наборами, Гризов искренне не верил.

Осторожная владелица косметического салона Маша Ростовцева весь ужин рассеянно смотрела по сторонам, поскольку смотрела только на Гризова. По той же причине сосед-буддист был ею не замечен, а может быть и сознательно проигнорирован. Поболтав для начала минут пять с Машей о ее бизнесе, Антон с интересом выслушал много новой для себя информации о маникюре, педикюре, питательных масках, тайском массаже и даже пирсинге, очень сейчас модном. Поскольку из перечисленного его больше всего интересовал прием ванны с солями, в процессе которого он обычно мылся, то Гризов с удовольствием обсудил эту тему со словоохотливой соседкой. Спросил, какой шампунь лучше всего использовать для мытья головы и какие соли лучше подходят для принятия ванн. Спросил… и чуть было не пожалел о своей вежливости, – ответ затянулся минут на двадцать.

Маша знала о шампунях и солях всё. Оказывается, для начала следовало уточнить свой тип волос: нормальные – ненормальные, жирные – сухие, крашеные – не крашеные и еще несколько вариантов. До этого дня Гризов наивно полагал, что существует всего два типа волос: чистые и грязные. Затем, продолжала Маша, надо уточнить тип кожи, чтобы не возникало перхоти. И подробно расписала, какие бывают виды шампуней. Лекцию про скраб для ног, который помогает удалить загрубевшую кожу ступней, Антон еще выдержал. Но вот про соли слушать уже не смог.

– Маша, – прервал увлекшуюся девушку директор из Санкт-Петербурга, – а не прогуляться ли нам по вечернему Пекину?

Озадаченная Маша досрочно закончила свою лекцию и осмотрелась по сторонам: они остались в зале ресторана только вдвоем. Исчезли моложавые соседи Игорь и Галя, исчез и вегетарианец Василий Трен, оставив на блюдце недоеденную морковку. Все русские туристы уже давно покинули заведение. Зато ресторан постепенно стал наполняться китайцами.

– Ну что ж, – согласилась Маша, вставая, – пойдемте. Про соли расскажу в следующий раз.

Гризов облегченно вздохнул.

Выйдя из ресторана, они определили направление на отель и повернули в противоположную сторону. Антон и Маша медленно брели, разговаривая о всяких пустяках: погоде, еде, одежде. Антон все время старался увести Машу в сторону от главной темы ее жизни, к которой она то и дело возвращалась. Судя по всему, хозяйка косметического салона свое дело искренне любила.

Длинный вычурный дом, похожий на учреждение, вдоль которого они шли уже довольно давно, неожиданно закончился, и парочка оказалась у входа на огромную площадь. Несмотря на вечернее время, площадь была полна народа и хорошо освещена. Но это были не просто отдыхающие китайцы и туристы, хотя были здесь и те, и другие. Посреди огромного пространства, держа в руках хитрые приспособления, кучковались человек тридцать китайцев. Вокруг толпился народ. И все не отрываясь смотрели куда-то вверх. От приспособлений в небо тянулись невидимые лески, к которым были привязаны яркие полотнища разной формы: птицы, змеи, рыбы, летучие мыши, маски Пекинской оперы, мудрый Конфуций и, конечно, многоликие драконы. Все это красно-желто-белое чудо трепетало на ветру и резко перемещалось по закатному небу из стороны в сторону, рождая какое-то феерическое ощущение внезапного праздника на закате дня.

– Смотрите, как здорово! – воскликнула Маша, нетактично показывая пальцем на группу китайцев. – Это они воздушных змеев запускают, правда?

– Правда, – кивнул Гризов, немало знавший о воздушных змеях в силу природной любознательности, – только что-то рановато для праздника, обычно его проводят весной и не здесь. Хотя и в Пекине немало фанатов народной забавы.

Они подошли поближе. Антон смог присмотреться к змееводам: китайцы были разного возраста, молодые и старые, мужчины и женщины. Но большинство все-таки были в очень преклонном возрасте, что не мешало им от души радоваться жизни. Ощущения от полета воздушного змея были так хороши, что эти люди забывались ненадолго и позволяли чувствам радости возобладать над приличиями и этикетом. Похоже, это были китайские пенсионеры, наполнявшие смыслом свои преклонные годы. «Лучше уж так, – поймал себя на мысли Гризов, – чем пить водку и ругать весь свет».

Китайские старики добились больших успехов в своем деле. Словно группа кукловодов, они дергали за невидимые нити, а стая разноцветных драконов и рыб совершала в небе поворот одновременно, как один гигантский косяк.

Антон вернулся с небес на землю и осмотрелся. Площадь Тяньаньмэнь, а именно сюда они забрели, была одним из самых популярных мест для запуска воздушных змеев. Здесь собирались массы очарованных туристов, которые уже потенциально были готовы стать покупателями. Любой из китайских пенсионеров с радостью продал бы иностранцу своего любимого змея. Гризов даже поинтересовался по-английски у одного мальчугана, державшего раскрашенного змея в руках, почем птичка. Парень все понял и подробно объяснил. Оказалось, цены на змеев в этом сезоне стояли самые разные: от двух-трех до пятисот долларов, в зависимости от размера и известности мастера.

Маша, недолго думая, купила за пять долларов у мальчугана небольшого змея.

– Покажу подругам, – объяснила она Гризову, – а то не поверят, что была в Пекине. А потом подарю младшему брату. Пусть с друзьями оторвется на Красной площади.

Антон попытался представить толпу русских подростков, свободно гоняющих по небу грандиозные разноцветные сооружения напротив дворца президента, и добродушно взирающую на это полицию. Яркие крылатые фигуры парят над башнями Кремля. Дети радуются, президент тоже, глядя на это веселие из окна. Всем хорошо…

Понемногу холодало, и Гризов предложил вернуться в отель, ведь они простояли, задрав головы и наблюдая за круговертью разноцветных воздушных змеев, не меньше получаса. У Антона даже немного заболела шея, хотя китайцы и уверяют, что игры с воздушными змеями полезны для здоровья.

«Ладно, – решил он, – приду в отель, лягу в горячую ванну, выпью водки, и все как рукой снимет». Подумав про водку, Антон вспомнил о своей договоренности с Федей и взглянул на часы. Пора было спешить. Антон не привык опаздывать, да и Маша, похоже, насмотрелась на змеев.

– Ну, – сказал Гризов тоном удовлетворенного туриста, – площадь Тяньаньмэнь посмотрели. А это уже из программы завтрашнего дня.

– Значит, утром сюда можно не ходить, – подхватила его мысль Маша, – а вы чем завтра собирались заниматься?

Глава шестая
Силиконовый Чжунгуаньцунь

«Господи, – медленно думал больным мозгом Гризов, лежа на кровати с закрытыми глазами, – неужели местная рисовая водка может дать такое похмелье? А еще натурпродукт, говорят. Ну ты, Федя, и сволочь».

Несмотря на то что водка была китайская, в голове шумели настоящие русские колокола. Его измученное тело было разбросано, раскинуто, распростерто на широкой не по-китайски кровати в номере отеля Beijing International. К счастью, как выяснил Антон, после того как открыл глаза, – номера своего, а не чужого. Да и рядом никаких инородных тел не наблюдалось.

Вчера он не ответил на вопрос любопытной владелицы косметического салона. Что-то ему подсказывало, что вечерняя встреча со строителем из Москвы не пройдет бесследно. Так оно и получилось.

Как договорились, в десять вечера встретились прямо в ресторане отеля. Чтобы далеко не ходить. Пропустить по паре стаканчиков на сон грядущий. Гризов был не против, продрог немного за время вечерней прогулки с осмотром фланирующих над Пекином змеев. Думал, немного посидим, потолкуем. Но Федор из Москвы оказался с сюрпризом.

Устроились они в уголке, чтобы никто не мешал. Ресторан был еще полупустой. Само собой, что парой стаканчиков не обошлось. Через полчаса в каждом уже сидело минимум пол-литра. Причем, ради чистоты эксперимента и погружения в атмосферу востока, пили только местные зелья. Естественно, рисовую водку. Пили скромно, почти не закусывая. И как-то само собой получилось, что начали громко разговаривать, распугав всю вечернюю китайскую публику.

Федор с упоением рассказывал, как он строит коттеджи. Какие сволочи у него клиенты, как рабочие воруют кирпичи, но как у него с этим строго. Гризов всего лишь робко обмолвился, что торгует помаленьку через интернет, на том и закончил рассказ о своем деле. Строителя это не огорчило. Федора тянуло выговориться неважно перед кем. Наболело, похоже.

Вскоре методично напивавшегося, но не слишком шумного Гризова строителю показалось мало. В перерыве между очередными рюмками Федор вдруг исчез, а когда возник вновь, вместе с ним за столом появилось несколько русских товарищей из туристической группы и один неизвестно откуда взявшийся китаец в местном наряде. Улыбчивого китайца звали И Ван Чай. Услышав это, отец компании Федор немедленно окрестил его Ваней и вскоре напоил до бессознательного состояния. Как ему это удалось, Гризов не понял, ибо китайцы народ малопьющий. Попеть они не дураки, это да, рисом не корми, – дай песни погорланить, где бы они ни были: на работе, дома, в общественном транспорте. Но вот насчет выпить с русскими не сравнятся.

Сквозь дым и туман, стоявший в ресторане вокруг подгулявших русских мужиков, Гризову пару раз привиделся заходивший в бар по неизвестной надобности Василий Трен, который был немедленно приглашен за стол, но отказался.

«Вегетарианец, да еще и трезвенник, – подумал тогда Гризов, – это перебор». Ему всегда казалось, что можно быть либо вегетарианцем, либо трезвенником, либо не курить. В этом случае ты хоть иногда будешь походить на человека, которому не совсем чужды радости жизни. Но Антон давно заметил: все полезные для физического здоровья привычки, собранные вместе, были откровенно вредны для здоровья психического. Оставалось одно – во всем соблюдать меру. И он соблюдал как мог.

Последней сознательной мыслью Гризова в тот вечер было желание тихо испариться в сторону номера, пока не разгулялись настолько, что приедет полиция. А ведь если она приедет, – сдаваться никто не будет.

Потом наступил момент, когда Гризов, наконец, потерял себя. А теперь нашел на кровати собственного номера. Не самый плохой вариант.

Соображение медленно возвращалось. Следовало прийти в сознание побыстрее, а то пропустит всю развлекательную программу. Антон посмотрел на часы: блестящий циферблат намекал на то, что был уже почти полдень по местному времени.

– Пойду, прогуляюсь, – сказал вслух Гризов, – может, просветлею. Заодно и подпитаюсь чем-нибудь в местной харчевне. Выпью холодненького или солененького, что найду.

Не доверяя сам себе, Антон встал. Оделся. Побрился, стараясь не смотреть в зеркало. Хотя после любой попойки выглядел часто вполне прилично. Почки работали исправно, а про печень он старался не вспоминать.

Спустившись на лифте, Антон нарочито медленно прошествовал мимо стойки со служащими, осматривая внешние повреждения ресторана и ожидая каких-либо эксцессов со стороны китайских властей. Повреждений не было, стекла целы, стулья в порядке, руки никто не вязал, в челюсть тренированной китайской ногой не бил. Служащие за стойкой приветливо улыбнулись, швейцар слегка поклонился. «Очень странно, – подумал Гризов, – значит, умудрились спокойно разойтись. Ну и хорошо». На тему «где сейчас Федор?» он не стал даже задумываться.

Поставив крест на своих ощущениях, окрыленный Гризов вышел на улицу и побрел в неизвестном направлении. Надеялся, что подсознание приведет его туда, куда ему было нужно. Экскурсию на площадь Тяньаньмэнь он совершил еще вчера. Так что, пропустив сегодняшнее утро по недееспособности, из программы осмотра знаковых мест Пекина пока не выпал.

После посещения знаменитой площади группа русских туристов должна была увидеть императорский дворец Гугун – Запретный пурпурный город, – а затем отобедать в китайском ресторане. Где именно он присоединится к соотечественникам, Гризов еще не решил. На худой конец во второй половине дня туристов ждал Храм Неба и Стена Отраженного Звука. А про Пекинскую оперу можно было пока не вспоминать.

Отдалившись на несколько кварталов от гостиницы, Антон узрел маленький ресторанчик европейского типа со стеклянной стеной и ярко выраженной стойкой бара. С удовольствием вошел внутрь, сел у стеклянной стены и заказал подскочившему официанту пиццу с грибами, сок и зеленый чай. Нужно было поправить здоровье.

Пока готовили пиццу, Антон потягивал ананасовый сок из трубочки и рассматривал окружающих людей европейского вида, которых здесь было всего трое. Потом перевел взгляд на улицу и стал смотреть на местных прохожих. На удивление, почти все прохожие китайцы тоже были одеты на европейский манер и выглядели, словно озабоченные студенты. Каждый быстро шел по своим делам, но обязательно нес что-то в руках. В большинстве своем это были планшеты, ноутбуки, небольшие сумки, контейнеры и другие непонятные вещи. Спустя пять минут наблюдения у Гризова сложилось мнение, что он случайно забрел на территорию университета. Слишком уже все здесь были молоды и деловиты. Причем почти все были одеты, как европейцы. Изредка попадались и сами представители белой расы, но они смотрелись здесь как инородные тела. Большинство в толпе прохожих составляли аборигены.

– Как их тут много, – задумчиво проговорил вслух Гризов, но, спохватившись, про себя додумал, что их вообще очень много. Причем везде. Уже десятки лет китайцы активно распространялись по всему миру, невзирая на границы. Словно через интернет. В любом мало-мальски приличном городе обязательно возникали китайские кварталы.

Наконец, принесли пиццу. Она была горячая, усыпанная шампиньонами и так вкусно пахла, что Антон сразу набросился на нее и мгновенно съел половину. Лишь усилием воли заставил себя успокоиться, взять в руки нож и разрезать оставшуюся часть на кусочки. Налил себе ароматного китайского чая из принесенного чайника и стал наслаждаться жизнью дальше, глядя на улицу.

Блуждая по лицам прохожих, его взгляд случайно перескочил на вывеску пятиэтажного здания, прятавшегося в глубине небольшого парка на другой стороне улицы. Туда почему-то заходило особенно много «студентов» с ноутбуками.

«Наверное, местный институт», – предположил Антон, разглядывая огромные иероглифы вывески. Но решил все же уточнить и напряг свои астральные возможности. Вывеска гласила «Пекинское общество плазмы», а улица, на которой Гризов сейчас самозабвенно ел пиццу, называлась Чжунгуаньцунь. Если бы это была просто одна из улиц необъятного Пекина, то Антон не обратил бы на нее никакого внимания, пицца была в данный момент гораздо интересней. Но Чжунгуаньцунь была не просто улицей. Именно на этой улице в октябре тысяча девятьсот восьмидесятого года исследователь Академии наук Чэнь Чуньсянь первым в Китае открыл частный пункт развития электронной техники при Пекинском обществе плазмы. Идея оказалась удачной, и процесс пошел. Через шесть лет в районе улицы Чжунгуаньцунь были открыты около ста аналогичных компаний, постепенно сложилась целая «электронная улица», где частные компания осваивали электронную технику и занимались маркетингом.

Никому не известной до того улице явно повезло. Рядом находилась Академия наук Китая, Пекинский университет, политехнический институт «Цинхуа» и другие знаменитые вузы. Сам собою сложился целый университетский городок, где кандидатов наук на один квадратный метр было больше, чем крестьян, возделывающих рис.

Именно в это время Китай решил развернуть руль экономического строительства на новый курс, и новации товарища Чэнь Чуньсяня с коллегами пришлись как нельзя кстати. На основе успешного опыта решено было развернуть по всей стране широким фронтом популяризацию интернет-технологий и компьютерной техники с центром в Пекине. А Чжунгуаньцунь стал первым в Китае районом развития высоких технологий государственного значения.

Вводная информация заинтересовала от природы любознательного Гризова. Он отхлебнул чая и запросил из эфира современную ситуацию. Информация не заставила себя ждать, мгновенно прибыв по космическим каналам.

На данный момент именно здесь находилась самая активная свободная экономическая зона в Китае. Все здесь бурлило, как в паровом котле. Самые буйные научные головы стремились устроиться сюда на работу. Средний возраст служащих не превышал двадцати пяти лет. На каждые семьдесят четыре сотрудника приходился доктор наук, на каждые пятнадцать – магистр. Чжунгуаньцунь активно развивался и притягивал молодые кадры как магнит.

В этом году здесь насчитывалось уже более восьми тысяч предприятий, среди которых каждое второе было электронным. Двадцать три транснациональные корпорации открыли на улице Чжунгуаньцунь свои филиалы. Четыре из десяти крупнейших мировых компаний программного обеспечения создали свои исследовательские центры.

Ежедневно, под воодушевляющим девизом «развивать дела, опираться на знание науки, чтобы приобрести богатства» здесь рождались новые компании и предприятия. Как сообщала главная китайская газета «Женьминь Жибао», американский еженедельник «Ньюсуик» назвал научный городок Чжунгуаньцунь «инкубатором высоких технологий». Хотя уже давно это местечко носило неофициальное название собственной «Силиконовой долины» Поднебесной.

Впитывая поток информации, Гризов задумчиво доел свою пиццу и почти допил терпкий чай. Местный чай был хорош. После вчерашнего алкогольного марафона Антон уже почти воскрес. В чайнике еще оставался последний глоток ароматного напитка. Но не успел клон Ивана Конопляного наполнить чашку и поднести ко рту, как вдруг его сознание уколол резкий импульс. Где-то рядом произошел мощнейший выброс черной энергии. Антон напрягся всеми астральными оболочками, от Бергмозера можно было ожидать чего угодно. Но, к своему удивлению, сразу понял, что это был не он. Импульс вырвался из подвалов стоящего в зоне прямой видимости «Пекинского общества плазмы». Как вольный сын эфира, Гризов не мог оставить без внимания такие вредные выбросы в астрал и немедленно перетек сознанием в одну из своих эфирных оболочек. Это тело оказалось как две капли воды похоже на старшего лаборанта Чен Донга, приписанного к лаборатории специальных медицинских разработок «Пекинского общества плазмы».

Простой китайский паренек, младший научный сотрудник Чен Донг был облачен в белый халат и держал в руках небольшой чемоданчик с пробирками. Направляясь в свою лабораторию, где он через пять минут должен был начать серию судьбоносных опытов с моллюсками, задумчивый Чен вдруг промахнулся мимо лифта и направился вниз по лестнице. Через пару минут он уперся в массивную железную дверь, преграждавшую вход в подвальный этаж, где ранее Чен никогда не бывал. Здесь находились лаборатории, работавшие над специальными проектами правительственного значения, о которых простым лаборантам знать не следовало. А следовало старательно обходить их стороной, поскольку вход сюда был разрешен только руководящим товарищам, в том числе и самому отцу-основателю Чэнь Чуньсяню.

Не отдавая себе отчета в происходящем, Чен Донг достал из кармана халата невесть как туда попавшую пластиковую карточку-ключ и, открыв дверь, шагнул внутрь. Исполнительный научный сотрудник впервые в жизни оказался за пределами своей юрисдикции. Между тем, совершив не вполне конфуцианский поступок, означавший вопиющее непослушание отцу-основателю этого заведения, Чен уверенно двинулся по коридору. Его путь освещался мягким светом электрических ламп.

В коридоре не было ни души. Но, свернув за угол, Чен Донг столкнулся лицом к лицу с крепкосбитым охранником в серой униформе.

– Как вы здесь оказались, сотрудник Чен? – бесцветным голосом поинтересовался охранник, положив руку на кобуру с пистолетом.

При этом он скользнул взглядом на бэйджу вошедшего, который были обязаны носить все сотрудники «Пекинского общества плазмы».

– Я несу образцы крови в лабораторию по указанию доктора Мао Чу, – быстро нашелся младший научный сотрудник, кивнув на небольшой чемоданчик в руке.

– Вы не имеете допуска на данный этаж, – проинформировал Чена напряженный охранник. – Пожалуйста, поставьте на пол чемодан с образцами. Медленно протяните руки вперед. Позвольте надеть на себя наручники и следуйте за мной в комнату для допросов.

– Но доктор Мао будет недоволен, если я опоздаю, – попытался отвертеться от наручников хитрый Чен.

– Пожалуйста, поставьте на пол образцы и медленно протяните руки вперед, – терпеливо повторил охранник, не снимая пальцев с расстегнутой кобуры, – если все в порядке, после допроса вас разу отпустят. Я вызову доктора Мао.

– Ну, что ж, хорошо, – согласился Чен Донг, – значит, я буду наказан за опоздание. Но доктор Мао и вас накажет за то, что не получил вовремя образцы крови.

Охранник нетерпеливо потянул из кобуры пистолет. В это мгновение ленивый Чен словно преобразился. Его рука в мгновение ока вылетела вперед и нанесла удар чемоданчиком в челюсть охраннику. Несмотря на скромный размер, чемоданчик оказался удивительно тяжел, а углы его были обиты железными полосами. Внезапный удар был исполнен страшной силы в стиле монахов Шаолиня. Голова охранника метнулась в сторону, хрустнули шейные позвонки, и тело стало медленно оседать вниз. Научный сотрудник живо подхватил мертвого охранника под мышки и усадил за стоявший рядом стол, аккуратно положив голову на руки. Со стороны могло показаться, что незадачливый охранник просто заснул.

Разобравшись с неожиданным препятствием, Чен Донг двинулся дальше. За постом коридор резко уходил вниз и разветвлялся на два рукава. Дорогу здесь преграждала дверь из пуленепробиваемого стекла. Повинуясь астральному чутью, научный сотрудник достал очередную карточку-ключ, вскрыл запретную дверь и пошел влево, озираясь по сторонам. Дверей здесь было совсем немного, но все с кодовыми замками. Стены обиты толстыми металлическими панелями. Создавалось впечатление, что они смогут выдержать не только очередь из автомата, но и взрыв средней мощности. А, кроме того, не пропустят сквозь себя ни одну лишнюю бактерию.

Судя по пульсирующей в этом подземелье энергетической злобе, здесь занимались не совсем правильными вещами. Наверное, Конфуций их не одобрил бы. А то, что научный сотрудник приближался к источнику этой злобы, Гризов не сомневался. Ее концентрация росла с каждым шагом.

Людей на подземных этажах не было вообще, что показалось Чену странным. В таком уважаемом заведении, как «Пекинское общество плазмы», на каждом этаже находилось по десятку различных лабораторий, где работали сотни научных сотрудников. В коридорах всех пяти этажей часто было просто не протолкнуться, а здесь – настоящая пустыня.

Через двадцать шагов коридор заканчивался тупиком. В этот момент единственная оставшаяся в коридоре дверь, издав чавкающий звук, отворилась. Из нее с сигаретой во рту вышел усталый китаец лет шестидесяти, одетый в белый халат, так же, как и Чен Донг. Увидев идущего по коридору младшего научного сотрудника, профессор обомлел, словно меньше всего на свете ожидал увидеть в научном институте идущего по своим делам лаборанта. Казалось бы, ничего естественнее и быть не могло, один научный работник встретил другого, но пожилой китаец среагировал странно. Его лицо исказила гримаса страха, которая бывает у маньяков, которых застали над еще не полностью расчлененным трупом. Он попятился задом от Чен Донга, попытавшись скрыться в своей лаборатории, но любознательный Чен не дал ему захлопнуть дверь. Мешать же профессору вернуться в лабораторию он не стал. Даже помог. Ударом ноги в грудь Чен ускорил профессора так, что тот влетел спиной в помещение, опрокинул какой-то стол, ударился о стену головой и затих.

Проникнув вслед за ним в лабораторию, Чен Донг позволил двери закрыться. С легким чавкающим звуком дверь вернулась на место, а звук этот говорил о полной изолированности помещения от внешнего мира. Быстро окинув его цепким взглядом – лаборатория оказалась не из маленьких, почти двести квадратных метров, – научный сотрудник выяснил, что он здесь один. Если не считать огромного количества аппаратуры, каких-то вертикальных цилиндров в центре и временно отключенного профессора, на бэйдже которого лаконично значилось «Доктор Ли Хонг».

Пристально оглядываясь по сторонам, младший научный сотрудник осторожно, с ловкостью кошки переступая через разбросанные на полу предметы, двинулся к центру лаборатории, где стояли непонятные цилиндры из полупрозрачного материала. Пройдя половину расстояния, Чен ничего примечательного не обнаружил, кроме развешанных по стенам лаборатории амулетов Даосов. Хотя, едва уловив выброс черной энергии, он ожидал увидеть здесь горы изуродованных трупов и маньяка со скальпелем в руке. Но профессор оказался в чистом белом халате, а исполосованных трупов, плавающих в лужах крови, здесь вообще не наблюдалось. Ни одного. Повсюду было чисто и сухо. Даже стерильно, как и полагается быть в лаборатории учебного заведения.

И все же что-то здесь было не так. Должно было быть. Астральная информация не обманывает. Можно обмануть глаза и вкусовые рецепторы, но чувства не обманешь. О человеке вообще нужно судить только с закрытыми глазами. Да и временно выведенный из строя доктор Ли Хонг чего-то страшно испугался, увидев в коридоре одного-единственного научного сотрудника. Значит, то, что здесь находится, не предназначено для посторонних глаз.

Пробравшись между столами с аппаратурой, Чен оказался в самом центре, рядом с пятью полупрозрачными цилиндрами, к которым вело множество электрических кабелей. И едва бросив взгляд на ближайший цилиндр, который достигал трех метров в высоту, в ужасе отшатнулся. «Вот они, трупы!!!» Из-за тонированного стекла на него смотрели полные ярости глаза мертвого человека, плававшего в каком-то растворе. Но, быстро взяв себя в руки, храбрый Чен успокоился и присмотрелся. Слишком резкие черты лица, брови, губы, толстые пальцы рук, державшие короткий меч, и одежда, которая напоминала больше доспехи средневекового воина, убедили его в том, что это не человек. За полупрозрачным стеклом в какой-то биомассе плавала керамическая статуя средневекового китайского воина с мечом в руке.

Справившись с замешательством, Чен осторожно двинулся вокруг полупрозрачных цилиндров, внимательно вглядываясь в них. Следующий цилиндр содержал в себе восточного воина в тяжелых доспехах, со щитом и копьем в руках. В третьем цилиндре плавал воин в богато отделанных доспехах, меч которого находился в ножнах на боку, а руки были скрещены на груди в позе гордого ожидания. Судя по всему, это был военачальник. Любопытный сотрудник заметил, что доспехи, одежда, оружие и даже лица этих огромных глиняных игрушечных солдатиков были вырезаны очень искусно. Причем все глиняные солдаты были абсолютно не похожи друг на друга, каждый носил свое лицо.

Четвертый цилиндр содержал монголоидного воина-лучника в легких доспехах с колчаном стрел за спиной. А вот в пятом, напротив которого Чен даже застыл от неожиданности, находился совсем не воин. В нем плавала фигура, словно сошедшая со страниц древних китайских трактатов, – сгорбленный бородатый старик со свитком в руке. На нем не было доспехов, а в руках оружия. Содержимое пятого цилиндра более всего походило на уважаемого человека, старца и, может быть, стратега – военного советника армии.

Закончив осмотр, озадаченный Чен Донг остановился напротив фигуры древнего стратега, плававшего в непонятном соку. Снова осмотрелся по сторонам. Все цилиндры были подключены в общую сеть. На каждом стояло по десятку всевозможных датчиков. Отовсюду к цилиндрам вели электрические кабели.

– Чем же вы тут занимаетесь, уважаемый доктор Ли Хонг? – вслух поинтересовался любознательный Чен, бросив короткий взгляд на доктора, который до сих пор находился в бессознательном состоянии. – Мучаете электричеством мумии глиняных солдат, что ли?

Словно решив проверить свою фантастическую догадку, лаборант подошел к одному из столов, все кабели от которого вели к цилиндру с первым древним воином, вооружённым мечом.

Осмотрев приборы, Чен Донг некоторое время пощелкал тумблерами и, наконец, нашел ту самую кнопку. Раздался короткий щелчок, и содержимое цилиндра со страшным треском озарилось внутренним светом. Лаборанту показалось, что в цилиндр ударила молния, среди ветвистых разрядов которой солдат неизвестной армии словно ожил. Снизу-вверх сквозь субстанцию заструились ручейки пузырьков, а сама биомасса мгновенно закипела. Цвет глины, из которой был сделан неизвестный воин, вместо коричневого сделался ярко-красным.

Воин не двигался, но, взглянув в его пустые глазницы, лаборант Чен вдруг совершенно четко почувствовал на себе его взгляд, полный ярости. Глиняный солдат готов был испепелить своего мучителя, если бы только мог вырваться на волю и снова стать живым. Чен представил себе эту ситуацию, и ему стало немного не по себе. Молнии продолжали хлестать глиняного воина. Заряд излучаемой ярости все крепчал. Лаборант почувствовал, еще немного и его размажет по стенке неведомая сила, исходившая из этой статуи. Мощный энергетический выброс ярости родился именно здесь, – его излучал этот древний керамический солдат с мечом в руке, а может и все пять статуй!

Чен не мог в это поверить. Но это существовало помимо его веры, он чувствовал на себе слепую ярость, которая готова был разорвать его на куски. И вдруг цилиндр лопнул. Обрушился стеной блестящего стеклянного крошева на пол лаборатории. Вслед за стенками сосуда вниз устремилась освободившаяся жидкая биомасса, растекаясь по полу в небольшое кипящее озеро. Металлические ножки лабораторных столов мгновенно размякли, а затем и осели вниз, словно растворенные биомассой. Десятки электроприборов посыпались в это месиво, разом оборвалось несколько кабелей и от искрящих проводов жидкое озеро вспыхнуло, словно бензин от брошенного окурка. Под потолок лаборатории потянулся едкий черный столб дыма, сквозь который любознательный Чен увидел такое, отчего его короткие волосы встали дыбом.