Текст книги "Легендарные миллиардеры"

Ротшильды
(XVIII век)

Эти финансовые бароны являются образцом магнатов старой Европы. Они умеют сочетать богатство с хорошим вкусом

Эмблема Ротшильдов

Представляет собой пять стрел, соединенных цепочкой, что символизирует союз пяти сыновей Мейера Амшеля.

Поздним вечером 19 июня 1815 года к набережной порта Остенде галопом прискакал всадник, и лошадь, и человек, некий Ротворд, были крайне измучены. Прибывший тяжело сполз на землю и из последних сил подбежал к небольшому судну. Как только он взошел на борт, оно сразу вышло в море и на рассвете следующего дня достигло английского порта Фолкстон. Его уже несколько часов, напряженно всматриваясь в туман, ждал человек. Одним прыжком он перескочил на палубу, выхватил из рук Ротворда голландскую газету, еще пахнувшую типографской краской, и впился в первую страницу. На лице его появилась довольная улыбка, потом он вскочил в седло и во весь опор помчался к Лондону. Через несколько часов он достиг столицы и, не теряя ни минуты, поспешил на биржу.

Девиз

К баронскому титулу Ротшильды присоединили следующий девиз «Согласие, Честность, Трудолюбие».

Продавать или не продавать

Ажиотаж на бирже достиг апогея. По другую сторону Ла-Манша, вблизи Брюсселя, решалась судьба Европы в битве, ставшей вскоре исторической, – при Ватерлоо. Вся Англия с трепетом ожидала курьеров Веллингтона, которые с минуты на минуту должны были привезти ответ на роковой вопрос – побежден Наполеон или нет? Для биржевых спекулянтов этот вопрос сразу же обретал другой, более прозаический смысл: продавать или не продавать ценные бумаги?

Финансистам не было ничего важнее, чем первыми узнать об исходе битвы. Если Наполеон снова победил, значит, консолидированные акции обесценятся и от них надо как можно скорее избавиться. Зато в противном случае, при победе союзников, их цена резко возрастет, и чего бы это ни стоило, следует только покупать. Но 20 июня 1815 года лишь один человек во всей Англии знал о поражении Наполеона – тот самый всадник, прискакавший из Фолкстона и хорошо известный всем деловым людям лондонского Сити. Звали его Натан Ротшильд. Когда он вошел в большую залу, где было трудно дышать, все взгляды невольно обратились на него, к той знаменитой колонне, к которой он имел обыкновение прислоняться, когда отдавал свои распоряжения. Имя Ротшильдов было уже хорошо известно по всей Европе, и они пользовались репутацией людей, прекрасно умевших вынюхивать, откуда дует ветер. Поэтому то, что делал Натан, вслед за ним повторяли многие спекулянты. А раз ему известно о повышении консолидатов, значит, он будет покупать их как можно больше. Собравшиеся с напряженным нетерпением вглядывались в него, готовые броситься за ним вслед. Но герой наш, подобно опытному актеру, умеющему притягивать к себе взгляды зрителей, не торопился. Потом вдруг принял решение и, вместо того чтобы покупать, продает консолидаты, и сразу много, очень много, прямо-таки в горячечной спешке, словно при наступлении какой-то катастрофы. Невозможно описать ту панику, которая охватила всех вокруг. Подобно судороге разнесся слух, тут же превратившийся в уверенность: «Наполеон победил. Ротшильд уже знает: Наполеон победил». Словно безумные, все кинулись продавать, избавляться любым способом от этих проклятых консолидатов, которые через несколько десятков минут не стоили уже ничего. Их продавали так, как кидают клочки бумаги в мусорную корзину, даже не подозревая, что те, кто покупал их… были агентами банка Ротшильда!

Почти в точности так происходил этот биржевой «путч», считающийся самым знаменитым в истории капитализма. Скольким блестящим лордам и почтенным баронетам пришлось после этого драматического дня продать свои наследственные поместья и охотничьи угодья в Шотландии, у скольких вкладчиков пошли прахом их скромные сбережения. Но зато эта блефовая махинация Натана невообразимо увеличила фамильное состояние семьи Ротшильдов, и, как бы мы ни судили его за обман, нельзя в то же время не восхищаться проявленными им хладнокровием и профессиональной сообразительностью.

Следует заметить, что заслуга в этом блестящем успехе принадлежала не одному только Натану, но также и всей его семье, а особенно отцу, который был настоящим основателем этой знаменитейшей финансовой империи.

Почести

Лайонел Натан Ротшильд был первым израилитом, заседавшим в английском Парламенте. Избранный в 1847 году, он отказался принести христианскую клятву и занял свое место лишь через одиннадцать лет после отмены запрета на политическую деятельность евреев. Его сын, Натан Мейер, первым из своих единоверцев получил в 1885 году достоинство пэра.

Первый чек

Жертвой еще одного блефа Натана Ротшильда стал управляющий Английским Банком. Как-то раз Натану понадобились наличные деньги, и он послал за ними своего служащего, снабдив его кое-как написанной на простом листке бумаги распиской. Кассир банка с достоинством отправил посланного обратно: «Английский Банк не ведет дел с частными лицами», на что ему было сказано: «Ротшильды – это не частные лица». В подтверждение этих слов Натан отправил на следующий день целый отряд служащих и снял со своего счета огромное количество золота. Государственная касса опустошилась с такой быстротой, что голова управляющего пошла кругом и ему пришлось уступить.

«Подполье» еврейской улицы

Он родился 23 февраля 1743 года во Франкфурте-на-Майне и был наречен Мейером Амшелем, но, как и большинство немецких евреев, не имел фамильного имени… Само слово Ротшильд обозначало семейную принадлежность и образовалось от выражения «Zum royher Schild»*. Фактически это было просто прозвище, относившееся к красному щиту, украшавшему скромный фасад его родительского дома.

Оставшись сиротой, мальчик отказался от лелеемой родственниками мысли сделать его раввином и, рассудив, что знание финансов будет много прибыльнее, чем изучение Торы, уехал в Ганновер обучаться в банке Оппергеймера. После того как он достаточно постиг эту профессию, Мейер Амшель возвратился в родные пенаты, но не стал продолжать почтенную банковскую карьеру, а решил вместе со своими братьями возобновить фамильную торговлю старьем и металлоломом – дело малопривлекательное, от которого он навряд ли мог стать много богаче, чем другие мелкие торговцы.

Переехав в небольшой домик под вывеской «Чугунок», Амшель сразу же принялся за дело, следуя правилу, принесшему ему богатство и переходившему от поколения к поколению его потомков. О, сколь драгоценным было это правило, хотя и заключалось оно всего лишь в одном коротком слове – труд. Амшель трудился в своем «Чугунке» как каторжник и с таким успехом, что вскоре дело его стало процветать и он мог уже купить новый, более просторный и богатый дом под вывеской «Зеленый Щит».

Рецепты

«Капитал – это труд» (Альфонс дв Ротшильд)»Добиться богатства, процветать, защищать себя» – так определил деятельность своего семейства нынешний глава французского филиала барон Ги Ротшильд.

Конторка старьевщика

Хотя новый дом Амшеля оказался лучше всех прежних, но с виду он представлял собой самую заурядную лавку подержанной одежды. Чтобы понять, как идут дела, надо было проникнуть в конторку – мрачную и безмолвную комнатушку, святая святых, прятавшуюся среди коридоров, где хозяин, словно мышь в швейцарском сыре, предавался одновременно и своему занятию менялы, и любимому времяпровождению – нумизматике.

Для большинства деловых людей любое увлечение подобно содержанкам – повод для расходов, от которых лучше всего воздержаться. Но Амшель не походил на других, и его любовь к старым медалям и вышедшим из оборота монетам как раз и послужила трамплином к богатству. Случилось так, что принц Вильгельм, ландграф Гессен-Кассельский, в чьем подданстве состоял Амшель Ротшильд, также был страстным нумизматом. И мелкий еврейский меняла нашел здесь уникальную возможность вырваться из серости гетто и проникнуть в позолоченные стены княжеского дворца. Он представил Его Светлейшему Высочеству свою драгоценную коллекцию и после тысячи ужимок согласился уступить несколько монет, величайшей редкостью которых он только что похвалялся. С этого дня перед ним широко открылись ворота дворца, и Амшель регулярно появлялся там, чтобы показать новые приобретения, одно ценнее другого, и дело всегда заканчивалось тем, что он как бы в ущерб себе уступал их, каждый раз сопровождая это новыми и все более шумными выходками.

Наконец, сочтя, что сделано уже достаточно, Амшель решил получить проценты с этих дорогостоящих вложений. Он испросил у принца Вильгельма аудиенцию, на которой весь красный от смущения с какими-то акробатическими курбетами пробормотал: «Я имею величайшую честь умолять Ваше Величество снизойти к просьбе Вашего ничтожнейшего слуги и назначить его на высокую должность поставщика Его Высочайшей Княжеской Светлости…». Смущение просителя вызвало улыбку ландграфа, и он согласился, поскольку отнюдь не хотел терять человека, имевшего столь похвальную привычку продавать ему редчайшие монеты за четверть цены. На следующий день, 21 сентября 1769 года, наш старьевщик-нумизмат, широко улыбаясь, прибивал тяжелым молотком на свой дом большую вывеску с гессен-кассельским гербом, где крупными буквами, на зависть единоверцам и к вящему антисемитизму всего прочего населения, было написано: «Мейер Амшель Ротшильд. Поставщик Двора».

Друзья-министры

Одна из традиций Ротшильдов состоит в том, чтобы привлекать к себе людей, обещающих стать историческими личностями. И в этом у них тоже проявляется удивительное чутье. Например, с французским филиалом были связаны: Леон Сэй, неоднократно занимавший пост министра финансов между 1872 и 1896 годами, Рене Майе, министр финансов и президент Совета при Четвертой Республике, и, наконец, самый влиятельный из всех – Жорж Помпиду.

«Придворный еврей»

Достижение этой в общем-то весьма скромной должности было для Амшеля лишь первой ступенью к замышляемому им восхождению. И через пятнадцать лет, благодаря ловкости, интригам и, надо признать, оказанным двору услугам, он стал самым доверенным лицом Его Высочества и получил пост, столь важный для его амбиций – придворного банкира.

Используя эту должность, он заложил основу своей будущей империи. Распоряжение такой большой массой денег – Вильгельм был одним из самых богатых принцев того времени – позволило ему, помимо своих прямых обязанностей, устроить и два дела в собственных интересах. Во-первых, он создал по всей Европе сеть преданных лично ему агентов. Во-вторых, используя доверенные ему капиталы, играл на бирже, но только ради своей выгоды, что было уже не столь безупречно в нравственном отношении.

Первая гениальная идея

Как бы то ни было, но принц оставался доволен. Он мало что понимал в финансах, и его вполне устраивали услуги человека, досконально в них разбирающегося. Впервые Амшель с блеском показал свои способности во время Американской войны за независимость. Главным источником доходов такого маленького государства, как Гессен-Кассель, была продажа рекрутов. Вильгельм в большом числе поставлял их британской короне, но уже отчаялся получить за это плату, поскольку блокада сделала невозможным перевод фондов. Как раз в то время Ротшильды через посредников покупали в Америке шерсть и ситец, намереваясь впоследствии сбыть их на европейском рынке. И Амшель придумал такую комбинацию, которая устраивала одновременно и его самого, и принца.

Майер Амшель Ротшильд

Он поехал в Лондон, оплатил там купленные им ткани векселями должников Вильгельма, после чего вернулся во Франкфурт, получил за них талеры и, конечно, взял себе хорошую комиссию. Столь удачное дело так понравилось ландграфу, что он несколько раз просил Ротшильда повторить его и к тому же убедил своего сюзерена, герцога Карла Августа, последовать этому примеру. Такая система, устранявшая риск перевозки денег, позволила Ротшильду в течение двадцати лет пользоваться подобным двойным дисконтом и извлечь немалые выгоды из войн, затоплявших кровью всю Европу.

Майер Амшель и женщины

«Поскольку мои дочери, зятья и их наследники не имеют прав ни на какую часть фирмы «Амшель Ротшильд и Сыновья», я никогда не прощу им, если в нарушение моей отеческой воли они осмелятся беспокоить моих сыновей в их делах». Это столь категорично выраженное желание основателя династии скрупулезно соблюдалось его потомками. Для дочерей единственным способом получить кусок пирога оставался брак с кузенами. Отсюда возникла чуть ли не система эндогамных союзов. После Амшеля половина браков в семье Ротшильдов заключалась между кузинами и кузенами.

Вторая гениальная идея

«Гутеле, дорогая, ты непременно должна родить мне сына». Как жена Гутеле Шнаппер превосходила все, о чем Амшель мог только мечтать. Она была богата, аккуратна, экономна и старалась угадать малейшее желание своего любимого мужа с не меньшим рвением, чем относилась к соблюдению субботы. Ни секунды не сомневаясь, что участвует в осуществлении его великих замыслов, она тут же принялась за дело и в рекордный срок произвела на свет десять великолепных детей – половину мужского и половину женского пола. При рождении каждой девочки Амшель надувал губы. Они для него ничего не значили. Но если, к счастью, появлялся мальчик, отец буквально прыгал от радости, поднимал на ноги весь квартал, оглашал гетто радостными криками и бегал по всем синагогам города сообщить радостную весть и воздать хвалу Всевышнему. По прошествии недолгого времени его охватывала дрожь от нетерпения увидеть своих херувимчиков достаточно подросшими, чтобы они могли начать под его ферулой обучение торговле и банковскому делу. Наконец приходил срок, и он посвящал их в тайны денежного курса, биржи, экономии, учета векселей, пошлин, обмена денег. Учил, как зарабатывать золотые кружочки, с терпением перигорского крестьянина, натаскивающего свою собаку на трюфеля.

«Мультинациональное» семейство

Наконец, когда пятеро его сыновей были достаточно подготовлены, чтобы помогать ему в делах, он решил приступить к исполнению своего главного проекта. Давно уже созревшая идея отличалась простотой, а неустойчивое политическое положение только способствовало ее осуществлению. Разрешив посредством простой игры подписей проблему гессенских рекрутов для Англии, Амшель занялся устройством во всех больших столицах Европы необходимых ему филиалов с системой двойного дисконта и со своей особенной специализацией.

Для этого были созданы пять банков, и во главе каждого поставлен один из его сыновей. Старший, тоже Амшель, или Ансельм, остался во Франкфурте координировать деятельность этой малой диаспоры, а младшие получили в удел по одной из главных столиц Европы, где им и предстояло обосновываться. Старый Амшель отправил Соломона в Вену, Натана в Лондон, Джемса в Париж, а Карлману, или Карлу, досталось Неаполитанское королевство.

Формально независимые друг от друга, они тем не менее были связаны священными узами крови и имели общую курьерскую службу, которая позволяла им обмениваться известиями о всех политических событиях чуть ли не раньше, чем эти события происходили на самом деле. Скаковые лошади, мальпосты, эстафеты и даже почтовые голуби постоянно передвигались по земле и небу, чтобы доставить Ротшильдам таинственные закодированные сообщения на иврите и идише, которые позволяли им прежде всех других узнавать о любых биржевых перипетиях.

Израиль

Лайонелу Уолтеру, второму барону Ротшильду и правнуку Натана, была адресована декларация Бальфура от 2 ноября 1917 года, в которой правительство Его Величества соглашалось на создание в Палестине «отечества для еврейского народа». С этого времени Ротшильды постоянно оказывали помощь сионистскому движению. Член французского филиала Эдмон де Ротшильд пожертвовал семьдесят миллионов золотых франков на еврейские коммуны в Палестине.

Атавизм

Когда человек одним движением руки приобретает целое состояние, то обычно наследники, приняв последний вздох предка, спешат поскорее промотать нажитое. Но это совершенно не относилось к Мейеру Амшелю. Он сумел научить детей любить не только деньги, но и труд. Пятеро братьев недаром были сыновьями своего отца. Они работали не покладая рук и, не разгибая спины, и вскоре банки Ротшильдов превзошли все надежды их основателя.

Такие картинки с изображением «дома» Ротшильдов пропагандировали в XIX веке легенду о Мейере Амшеле и его пяти сыновьях: Амшеле Мейере, Соломоне, Натане, Карле и Джемсе. (Литография по рисунку Морица Оппенгейма 1852 года, Национальная Библиотека, Париж.)

Кредиты

Английский филиал продолжал и после Натана субсидировать государство. В 1875 году правительству Дизраели был дан заем на 99 миллионов золотых франков для выкупа у египетского хедива принадлежащей ему части Суэцкого канала.

Действие первое: Лондон

Натан обосновался в Лондоне в 1794 году. Ему было всего лишь 28 лет, он имел весьма ограниченный финансовый опыт, но за ним стоял престиж отцовского имени. Его снедала жесточайшая страсть к успеху в этой стране, которой предстояло в ближайшие десятилетия, как почувствовал своим изощренным нюхом старый Амшель, стать главнейшим биржевым центром Европы. И очень скоро молодой человек показал свои способности. Самым блестящим делом Натана стала афера, о которой мы поведали вначале. Именно она послужила основой богатства и всеевропейского влияния Ротшильдов. Но были и другие подвиги.

Натан изучал рынок сначала в Манчестере, а потом в Лондоне и понял, какую выгоду можно извлечь из наполеоновских войн. Продолжая свои торговые дела, он в то же время придумал хитрый план помощи британской короне, которая разорялась на военных расходах, и с этой целью предоставил правительству кредит в сто тысяч фунтов. При содействии брата Джемса деньги были переведены в Испанию для армии Веллингтона. Эта деликатная и безупречно проведенная операция (не считая, конечно, приличных комиссионных) принесла ему благодарность Его Величества и поставила Ротшильда на равную ногу с управляющим Английским Банком. После падения Наполеона он вполне естественно стал общепризнанным финансистом Священного Союза и получил от британского правительства неслыханную доселе монополию на торговлю золотом и драгоценными металлами.

Понятно, что английская ветвь семейства процветала. Через сто лет после смерти Натана его потомки, образовавшие в Нью-Корте таинственное «Бюро Компаньонов», заправляли и в торговле драгоценными металлами, и на валютном рынке, и в страховых фирмах, и в арбитраже.

Золотые франки

Приехав в Париж в 1811 году с миллионом золотых франков, Джемс де Ротшильд оставил после своей смерти состояние, исчислявшееся двумя миллиардами.

Действие второе: Вена

Соломон, второй сын Амшеля, отправился в Австрию. Он умел одинаково хорошо улаживать человеческие неурядицы и продвигать дела своего семейства. Вскоре он попал ко двору и завязал с Габсбургами и князем Меттернихом дружеские отношения, что позволило ему после конгрессов в Вене и Экс-ла-Шапель играть скромную, но влиятельную роль. Эти знаменитые конгрессы, перекроившие всю Европу, явились для Ротшильдов истинным благословением. Долги бывших противников друг другу превосходили все обычные представления. За удовольствие утопить в крови во имя свободы всю Европу Франция должна была платить всему свету. Финансовые отношения Англии, Австрии и России требовали значительного перемещения капиталов.

Благодаря международной структуре своего банковского дела Ротшильды лучше всех подходили для осуществления подобных операций. Одним росчерком пера они могли переводить огромные суммы из страны в страну, избавляя своих клиентов и от задержек оплаты, и от риска, связанного с перевозкой денег.

В Вене Соломон старался угодить всем и каждому. Он взял на себя долг австрийского правительства России, дал пустячный, в девятьсот тысяч гульденов, беспроцентный кредит канцлеру Меттерниху и употребил весь свой такт для облегчения нового замужества императрицы Марии Луизы с генералом фон Нейппергом.

Дом Нусинген

В эпоху Луи-Филиппа Джемс де Ротшильд был одним из самых влиятельных людей в Париже. Его сильный немецкий акцент вдохновил Бальзака на создание малопривлекательного и даже излишне карикатурного образа банкира Нусингена.

Теперь все бароны!

Как, однако, ни старался Соломон, ему никак не удавалось получить то, к чему он так стремился и чего уже добились в других странах его братья – разрешения создать настоящий банк в столице Австро-Венгерской Империи. Ему пришлось довольствоваться лишь дворянской грамотой и достоинством барона, которыми благодарный Меттерних одарил разом всех пятерых братьев. И все дети франкфуртского старьевщика незамедлительно стали баронами де Ротшильд, кроме Натана, который никогда не пользовался этим титулом. И у них сразу же обнаружились аристократические замашки, вызывавшие саркастические улыбки скептиков.

Французский филиал

Глава французского филиала с 1905 года Эдуард де Ротшильд (1868–1949) прославился противодействием стабилизации франка, проводившейся Пуанкаре, а также национализации железных дорог. Французский филиал состоял из трех железнодорожных компаний («Северной», «Париж – Орлеан – Париж», «Париж – Средиземное море») и владел большими пакетами акций в таких компаниях, как «Рио-Тинто» (медь), «Пеньяройа» (свинец и цинк), «Никель».

Действие третье: Париж

Тот из братьев, кому предстояло стать главою «французского филиала дома Ротшильдов», приехал в Париж в 1811 году. Его звали Якоб, и ему было 19 лет. Высокого роста, с рыжими волосами, он уже тогда отличался какой-то особенной элегантностью. В полиции он назвался Джемсом и показал рекомендательное письмо майнцского епископа монсеньора Дальберга.

Обучавшийся в Лондоне у своего брата Натана, Джемс, несмотря на молодые годы, обладал уже солидным опытом и неплохо знал Францию, благодаря тому, что тайно приезжал туда за контрабандным товаром, а также в связи с переводом денег Веллингтону. Поскольку его ум не уступал амбициям, дела быстро пошли в гору. Через год после приезда он купил у министра Фуше великолепный парижский дворец, в котором стал устраивать роскошные празднества.

Кредиты

Английский филиал продолжал и после Натана субсидировать государство. В 1875 году правительству Дизраели был дан заем на 99 миллионов золотых франков для выкупа у египетского хедива принадлежащей ему части Суэцкого канала.

Конкуренция

Братья Перейр были не только единоверцами, но и самыми опасными конкурентами Джемса де Ротшильда. Благодаря созданному ими кредиту движимостей и участию в железнодорожных компаниях они могли стать при содействии протестантских банков первыми финансистами Франции. Однако после долгой борьбы Ротшильдам удалось обанкротить их.

Прототип

Альфонс де Ротшильд послужил Мопассану прототипом героя в романе «Милый друг».

Самый главный барон из всех Ротшильдов

Падение Наполеона обогатило его и принесло ему первенствующую роль в фамильной империи. Семисотмиллионная компенсация союзникам, к которой была приговорена Франция, означала для банкиров наступление новой эры процветания. Более всех прочих воспользовался этим «барон Джемс». Казна была почти пуста, и правительству Реставрации пришлось прибегнуть к новой мере – государственному займу. Открыто продававшиеся облигации этого займа, более известные под именем ренты, были гарантированы государством. Во Франции, где бережливость и накопление считаются величайшими добродетелями, эта операция оказалась весьма успешной.

Главная и крайне выгодная роль в проведении займа принадлежала частным банкам. Они давали казне кредит на сумму, соответствующую определенному числу облигаций, которые затем продавали частным лицам, получая при этом немалые комиссионные. Джемс де Ротшильд, благодаря весьма активной светской жизни, имел доступ в коридоры власти и получил свою долю в этих откупах на чрезвычайно выгодных условиях. К тому же он сумел занять в финансовом мире доминирующее положение, что позволило ему в будущем влиять, конечно, с выгодой для себя, не только на экономическую, но и на политическую жизнь. Он помогал Людовику XVIII выплатить компенсации, создал большие страховые общества и первые железнодорожные компании, давал кредиты Карлу X, Филиппу и Наполеону III. За границей он финансировал независимость Греции, создание Бельгийского королевства и объединение Италии. В Париже Джемс Ротшильд выделил Луи-Наполеону несколько миллионов, которые помогли принцу преодолеть первые ступени по пути к трону. Именно ему принадлежала счастливая идея способствовать появлению в свете молодой испанки Евгении де Монтихо[4]4
  Впоследствии жены французского императора Наполеона III. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

Управляющий

Сын Джемса, Альфонс, получил французское подданство и в 1855 году стал управляющим Банком Франции.

Династия Ротшильдов

Вследствие быстрого развития английских и французских филиалов осуществились все мечты Мейера Амшеля. За каких-то два поколения прозвище франкфуртского старьевщика стало синонимом богатства, роскоши и престижа. Благодаря труду его потомков это верно и до наших дней. Описание карьеры каждого члена «дома Ротшильдов» выходит далеко за рамки этой статьи. Чтобы составить некоторое представление о дальнейшей судьбе этого поразительного семейства, читатель может обратиться к генеалогической таблице и приводимым заметкам.

13 февраля 1800 года Бонапарт учредил Банк Франции. Клод Перье написал его устав. Предполагалось, что это будет частное учреждение для регулирования торговли посредством выпуска ценных бумаг при конкуренции нескольких парижских фирм, занимающихся аналогичной деятельностью. Тогда Банк Франции был совсем небольшим. И если пост его управляющего считался престижным, то лишь по причине привилегированных отношений с властью. 14 апреля 1803 года Банк получил монопольное право на эмиссию банковских билетов, а в 1806 году был преобразован в государственный, но при финансировании частными лицами. Управляющие избирались двумястами наиболее влиятельными вкладчиками. Именно этот пункт устава и породил впоследствии легенду о «двухстах семействах».

Власть денег

Поэт Генрих Гейне хорошо знал Ротшильдов. Он писал о служащих «барона Джемса»: «Я предпочитаю встречаться с бароном у него в конторе, чтобы наблюдать, как люди (…) пресмыкаются перед ним. Здесь вы увидите такие изгибы позвоночника, которые трудно повторить даже самому умелому акробату.

Управляющий Банком Франции

Мне доводилось быть свидетелем того, как, подходя к барону, человек судорожно складывается вдвое, словно прикоснувшись к вольтовой батарее».