Текст книги "Морозная река"

Глава 9

Да, родители были не в восторге от такого решения дочери, в этом Лёлька угадала. Когда она позвонила домой и сказала маме, что Володя сделал ей предложение, а она его приняла, на том конце провода повисло долгое молчание.

– Мам? Ты там? – испуганно прокричала Лёлька в шуршащую трубку.

– Да, я здесь, – ответила мама, – Лёля, такие вещи нельзя так вот делать. Ты ведь даже с его семьёй не знакома, да и мы тоже не знаем, что это за люди. Даже не знаем, где они живут, откуда он, этот Володя… Мы не станем тебе запрещать, конечно, но всё же должно быть по-людски!

– Наташенька, что там? – раздался там, рядом с мамой, такой родной и такой сейчас пугающий голос отца, – Это Лёля? Дай, я с ней поговорю!

– Тебе нельзя волноваться, – сказала Наталья Сергеевна больше для Лёльки, чем для самого Георгия Николаевича, – Недолго только поговорите, береги себя.

– Папа! Папочка, привет! – Лёлькино сердце сильно и громко стучало в висках, – Как ты себя чувствуешь?

– Всё хорошо, дочь, иду на поправку, – ответил ласково Георгий Николаевич, и на душе у Лёльки немного отлегло, – Мать говорит, ты там замуж собралась? А чего так скоропостижно, случилось что?

– Пап, да ничего не случилось, – Лёлька залилась такой густой краской и жаром, и порадовалась, что родители её не видят, – Правда, пап.

– А куда тогда торопиться? – по-доброму, без обычной своей строгости говорил отец, – Вот летом приедете, познакомимся поближе. Где Володины родители живут, вроде бы ты говорила – в Подмосковье? Вот, соберёмся и в гости съездим, если уж они не хотят познакомиться с родителями невесты, да и с ней самой.

Лёльке уже некуда было краснеть ещё сильнее, но стало вдруг и в самом деле как-то стыдно. Она пребывала в такой радостной эйфории от того, что тот, кого она любила всей душой, хочет разделить с нею жизнь… Перед глазами представлялись её родители, нежное отношение которых друг к другу Лёля наблюдала всю свою жизнь. Ведь у них с Володей непременно будет так же…

Но отец прав. И мама тоже права, так нельзя. Нужно поехать к родителям Володи, в небольшое село под Малоярославцем, познакомиться. Он говорил, что у него есть сестра, и Лёлька была уверена, что они подружатся! Мама и папа увидят, что Володя вовсе неплохой человек и помогает своей семье, ведь Лёлька знала, что он каждый месяц после зарплаты отправляет матери деньги. И вот тогда всё у них будет хорошо, всё будет правильно. Но зная вспыльчивый Володин характер, Лёлька теперь ломала голову, как бы это всё ему сказать.

Всё получилось совершенно не так, как это видела в своих «розовых» мечтах влюблённая девушка, но и не так, как задумывал Володя.

После нового года Володя вместе с командой Миши Пантелеева ушёл на неделю в поход. Лёлька же брала ночные смены, подменяя коллег, ей теперь очень нравились именно ночные дежурства. Можно было спокойно подумать про своё, закончив все дела и заполнив журналы. Тишина в больничном коридоре только изредка прерывалась чьим-то кашлем, и Лёлька чутко прислушивалась, не нужна ли помощь. Но успокоившись, снова погружалась в свои мысли.

– Ничего удивительного, что Володя хочет поскорее жениться, да ещё и без всякого торжества, – сказала Лёльке Света, когда та поделилась новостью с подругой, – Сейчас это стало модно, после подачи заявления месяц дают на подготовку и всё – новая ячейка общества готова. Обычное дело, если честно. Но вот если ты сама хочешь свадьбу и всё такое – то почему бы и нет. Я считаю, Володя должен и с твоим мнением считаться.

Вернувшись утром с дежурства, Лёлька устало вздохнула, оказавшись наконец в тёплом общежитии. Сейчас стояли такие морозы, о каких Лёлька только в книжках читала.

– Горелова! Тебе телеграмма! – прогремел на весь коридор зычный голос Августы Петровны, – Я за тебя расписалась, чтоб почтальоншу по морозу до больницы не гонять! Недавно принесли.

– Спасибо, Августа Петровна!

Телеграмма была от родителей. В ней говорилось, что через две недели с небольшим мать и отец будут здесь, в Ключевой. Сняв шапку, Лёлька расстегнула пальто, уселась на стул в своей комнатке и не знала… радоваться этой новости или огорчаться. С одной стороны, она страшно соскучилась по родителям, и ей очень хотелось показать им, как она здесь устроилась и живёт самостоятельно. А с другой стороны…

Когда Володя вернулся, Лёлька первым делом сообщила ему эту новость, с замиранием сердца ожидая его реакции. Тогда она впервые поняла, что же значит – оказаться между двух огней. Но, на удивление, Володя горячо приветствовал такую новость, и был рад возможности поговорить с родителями невесты:

– Вот и хорошо, что твои родители приедут! Пусть всё увидят своими глазами, что здесь и как, успокоятся, что всё хорошо. Поговорим с ними, объясним, что теперь совсем другое время, и всё будет хорошо!

Лёлька чуть выдохнула после этих слов любимого и решила, что сейчас важнее найти для родителей жильё на ту неделю, что они будут гостить в Ключевой. Володя вызвался найти машину, чтобы встретить их на станции.

Насчёт жилья неожиданно ей подсказала Глафира Трифоновна, когда Лёлька пришла к ней сделать укол и сообщить, что доктор назначил приём через неделю.

– Ты спроси у Ани Векшиной, у неё тётка сдаёт комнату, – сказала бабушка Глаша, – Дом большой хороший, хозяйка сама приветливая. У неё много кто останавливается, даже москвичи, кто с проверкой приезжает. Гостиница у нас не особенно удобствами блещет, так уж лучше у хозяйки в тёплом доме. И берёт она недорого, Варварой Александровной её зовут.

– Спасибо, и правда, мне же Аня говорила, только я позабыла про это.

– Ну, не мудрено и позабыть, – внимательно глянув на девушку, сказала баба Глаша, – Что, какие новости, Лёля?

– Володя меня замуж зовёт, – покраснела Лёлька, ничего-то не утаить от проницательной бабули.

– То-то и оно, – вздохнула Глафира Трифоновна, – Замуж не напасть, как бы за мужем не пропасть… Хоть бы глазком на твоего жениха глянуть, каков гусь.

– Почему же гусь, – рассмеялась Лёлька, – Он геолог, любит свою работу, встречаться мы стали еще в Москве, когда учились.

– Ну, если работу любит – это хорошо, – кивнула бабушка Глаша, – Работящий супруг – это благо, и жена и детки в достатке будут. А родители твои что, одобряют? И его родители тебя приняли?

– Ну, мама с отцом вот приедут, всё обговорим, а его родители… Володя сказал, они примут его выбор.

– Не торопилась бы ты, девонька, взамуж-то. Оно дело нехитрое, но ведь на всю жисть.

Лёлька возвращалась домой от Глафиры Трифоновны и искренне недоумевала, что же это всем вокруг приспичило её учить и отговаривать, что делать, чего не делать! Можно подумать, она сама не разберётся! Ведь главное между людьми что? Они с Володей любят друг друга, а что ещё нужно для счастливой жизни? Ничего!

Вот так она и сказала отцу, когда они сидели вечером в просторной комнате, которую по просьбе Ани предоставила Варвара Александровна, по совершенно смешной цене. На столе стоял небольшой самовар и тарелка с оладьями – хозяйка оказалась хлебосольной и радушной к своим гостям.

– Я не сомневаюсь в том, что вы друг друга любите, – ответил дочери Георгий Николаевич, – Я только хочу узнать, почему вы так спешите с этой свадьбой? Мы с мамой потому и приехали, может случилось что… а ты нам сказать не решаешься. Так что же, дочь?

– Папа, я всё вам сказала, как есть, – щёки девушки снова залил румянец, – Я понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, но… нет.

– Что ж, если ты уверена в нём… Ты наша единственная дочь…, – голос Георгия Николаевича задрожал, – И, наверное, нет на земле такого человека, которого бы мы сочли достойным тебя.

За эту неделю, что родители Лёльки провели в Ключевой, Володя постарался произвести на будущих тестя и тёщу самое лучшее впечатление. И, надо сказать, ему это удалось. Наталья Сергеевна одобрительно говорила, что человек, который так увлечён своим делом, далеко пойдёт в этой жизни. И только Георгий Николаевич по-прежнему молчал, хотя по его смягчившемуся взгляду было видно, что и ему нравится, как заботится Володя о дочери, даже не смотря на состоявшийся с будущим зятем непростой разговор.

– Теперь я понимаю, почему Володя не везёт тебя знакомить с семьёй, – сказал Георгий Николаевич дочери, когда они неспешно шли по улице от больницы к дому, – Я вызвал его на разговор и мы всё выяснили. Но я считаю, что он и тебе должен всё рассказать, что ему и посоветовал. Между супругами не должно быть такого рода тайн.

Поэтому чуть позже Лёлька узнала, что рос Володя у тётки, потому что родители его здорово пили. Отца с трудом терпели в местном колхозе, то увольняли, а то принимали обратно, взяв «на поруки» и не давая окончательно скатиться. Мать работала техничкой в конторе, и тоже попивала, только по-тихому, от безысходности. И когда Володе исполнилось двенадцать, он ушёл жить к родной тёте, устав от постоянных скандалов, которые устраивал отец.

– Тётя умерла, когда я поступил в институт, – говорил Володя, не глядя на Лёлю, – Мать и отец обо мне и знать не хотят, у них своя жизнь… считают, что я предал их тогда. Я приезжал пару раз, ничего, кроме упрёков и просьбы дать денег не услышал. Такие дела… Так что, ты думаешь, нам с тобой стоит поехать и сообщить им о свадьбе? Да им плевать, жив ли я вообще… Я хотел тебе это рассказать, всё момент выбирал. Твой отец прав – ты должна это знать. А раньше не говорил… потому что боялся – бросишь меня такого! Кому нужен такой жених!

– Глупости! – решительно ответила Лёлька, – Зря раньше не рассказал, ничего в этом такого нет… у всех разные семьи, и ты за своих родителей не в ответе.

– Так ты… мы поженимся?

– А ты просил моей руки у отца? – рассмеялась Лёля, – Как в старые добрые времена! Если нет, то поспеши, а то родители скоро уедут!

Всё вроде бы сложилось наилучшим образом, перед отъездом родители обещали приехать через месяц, на регистрацию брака, раз уж молодёжь отказывается ждать лета и устраивать свадьбу «как у людей». Но всё же видела Лёлька какую-то тревогу в глазах отца, чуткая к ним после долгой разлуки.

– Пап, ну что ты! Я ведь говорила, что Володя хороший, и всё будет хорошо.

– Да… я надеюсь, что тебе виднее, каков твой будущий муж на самом деле. Что сказать, я ведь помню, что родители Наташи тоже были не в восторге от такого жениха, как я! И только спустя время и присмотревшись, одобрили выбор дочери.

Весенним мартовским днём, когда весна даже ещё и не заглядывала в эти края, на Лёлькином пальчике засверкало тонкое обручальное колечко. Она вышла замуж за того, ради кого бросила бы всё на свете.

Глава 10

Когда зазвенела первая капель, прошли по Ключевой слухи, что команда Морозова возвращается. Лёлька слушала эти известия вполуха, работы ощутимо прибавилось. Вместе с пришедшим за время работы опытом её обязанности тоже становились всё объёмнее. Да и весенние простуды никто не отменял, поэтому услышав эту новость, Лёлька почти не обратила на неё внимания.

Они с Володей не так давно переехали в небольшой домик на два крыльца, где занимали меньшую его половину – только комната и кухня. Но Лёлька была довольна и этому, потому что своя кухня, где не нужно было ждать очереди, чтобы что-то приготовить, и никто не заглядывает тебе через плечо, что же ты там готовишь, и не кричит на всю кухню: «У кого есть сахар? Одолжите срочно!»

Лёлька, благодаря советам бабы Глаши, быстро разобралась как топить небольшую печку, как готовить на строй электрической плитке, которая валялась в углу кухни, когда они въехали в дом. Володя починил плитку, и работала она не хуже новой. Воду нужно было носить с колонки, благо было недалеко, но всё это Лёльке было не трудно. Она была совершенно счастлива в этом маленьком домике.

Володя возвращался домой вечером, они ужинали и вместе мыли посуду, по выходным принимали у себя друзей или сами шли в гости, или в кино, когда привозили новый фильм. А когда Володя уходил с командой Миши Пантелеева в тайгу, Лёлька сидела вечерами у замёрзшего окна с книгой и слушала, как уютно в печке трещат дрова.

– Лёль… а ты не хочешь разузнать, почему тогда Володю-то сняли? – осторожно спросила её Света, когда в отсутствие Володи заглянула к подруге в гости.

– А зачем? Снял и снял, мало ли что у них там произошло, – ответила Лёлька, – Если бы натворил что-то, то выгнали бы не церемонясь. А так… всякое бывает. Да и как это будет выглядеть, если я приду в штаб и начну там разбираться, вопросы задавать. Скажут, жена прибежала за мужа отношения выяснять! Нет, я так позориться не стану, и Володя этого не одобрил. Я думаю, что Володя сам в состоянии всё решить. Во всяком случае, мне бы не понравилось, если бы муж ко мне на работу с разборками являлся.

– Ну да, наверное, ты права, – покачала головой Света, – Выглядеть это будет не очень. Но всё же любопытно, что же там произошло. Может, у ребят поузнавать? Всё равно будут же рассказывать…

– Не хочу сплетни о муже собирать. Не красиво это, и не честно. Я спрошу у него напрямую, когда Морозов вернётся у них ведь обязательно состоится разговор. Вот тогда всё и узнаю, у самого Володи, а не все эти шептания по углам.

Может и ходили по посёлку какие-то слухи, но во всяком случае до Лёльки они не доходили. Только однажды, когда Лёлька и Светлана вместе дежурили ночью в стационаре и устроились попить кофейку, зашёл случайный разговор.

– Мой Алексей еще не вернулся, – рассказывала Света подруге о своём женихе, – Только к лету приедет, их группу далеко забросили, вертолётом в два захода, с дозаправкой и ночёвкой. А вчера, когда ты на выходном была, Морозов приходил на приём, я как раз в приёмном сидела. Разговорились с ним, рассказал, что у Алёши всё хорошо, группа на связь выходит регулярно. Ой, я так рада, всё же весточка… А ещё про тебя говорили…

– Про меня? – удивилась Лёлька, – Так мы же с ним почти не знакомы.

– Ну, подружка, это ж тебе не Москва, тут все всех знают, – улыбнулась Света, – И что родители у тебя приезжали, и что вы поженились с Володей, всё уж ему доложили. Он ещё так удивился тому… что вы поженились так быстро.

– Почему же удивился, – Лёльке было как-то неприятно это слышать, – Вообще-то мы давно встречались, ещё в Москве… Да и вообще, сам-то он хоть женат, Морозов этот?! Тоже, про всех ему дело есть! Ничего не быстро мы поженились! Почему все только и намекают, что мы поженились по какой-то причине… я понимаю, что некоторые подозревают, что я в положении, потому мы и расписались! Надеюсь, удивятся, что это не так!

– Да брось ты про это думать, мало ли про кого говорят. Да про всех что-то со скуки выдумывают, чем тут ещё заниматься! – махнула рукой Светлана, – Но вот Морозов как раз не такой человек, чтобы придумывать сплетни. Мужик он серьёзный, немало в жизни горя хлебнул. Он ведь не сразу в нашу глушь приехал, в Ленинграде жил. Мне про него Лёша рассказал… Морозов ещё в институте предложил какие-то новые методы геологоразведки, даже из Москвы специалисты приезжали к ним на кафедру. На последнем курсе женился, жена дочку родила, а когда девочке было два годика всего, жена как-то не уследила, и девочка из окна выпала… Представляешь, какое горе! После жена уехала к родителям, не смогли они видимо оба через это пройти. А Морозов сюда, в нашу глушь перебрался. Что и немудрено… в работу с головой! Так что зря он ничего не делает, всему есть причина. А сколотить команду в экспедицию, чтобы люди между собой сработались – это перед походом первое дело.

– Я думаю, это была случайность, что Володю сняли, – ответила Лёлька, – И скоро всё выяснится.

Да, слишком уж долго «висел» этот вопрос в воздухе, почему же сняли Володю с похода, какова тому причина. Лёлька понимала, что рано или поздно ей придётся спросить про это мужа, но Володя и сам это знал, как оказалось.

Как-то вечером, вернувшись из штаба, Володя принёс с колонки воды, повесил на крючок свою пропахшую лесом и дымом куртку и протянул к печке озябшие руки.

– Сегодня с Морозовым говорил, – сообщил он собирающей ужин жене, – Сказал, что я сюда работать приехал, как все, а не в игрушки играть! И у меня теперь семья, дело серьёзное. Он согласился, что поспешил меня тогда с похода снять!

– Правда? – Лёлька очень обрадовалась такому известию, – А что сказал, почему снял то?

– Сказал, что подумал, будто я ещё не готов… к такому длительному походу, и с бригадой мало знаком, – Володя не смотрел на жену, подкладывал в печь поленья и неодобрительно качал головой, как бы осуждая поступок начальства, – Говорит – не стал рисковать и дал мне время осмотреться получше в профессии. Наверное, думал, что я уеду отсюда после снятия. А вот взял, да и остался! И докажу ему, что он во мне ошибался!

После этого разговора душа Лёлькина совершенно успокоилась. Мало ли, какие бывают случайности! И на Морозова она обиды не держала – считала, что тот был по-своему прав. Сколько он перевидал народу, кто сюда приезжает работать, и верно он рассудил, если есть сомнения – лучше не рисковать. И за Володю своего была горда, что не отступился, не бросил всё и не уехал, а решил доказать всем, и самому себе, что чего-то да стоит.

И даже порадовалась Лёлька, когда узнала, что в начале лета Володю отправляют в экспедицию. Южнее Ключевой, через Морозную, на гряду. Значит, уверен теперь в её Володе командир геологов, и всё у них будет хорошо. Хоть и томила душу грядущая разлука, а всё же голова понимала, что так и должно быть.

И теперь с гордостью рассказывала Лёлька маме в шуршащую трубку такие новости про их жизнь, спокойно было на душе.

– Так что в отпуск я одна приеду к вам, – говорила Лёлька, – Володя как раз уже уедет, мы это уже обсудили.

– Это хорошо, я рада что у вас всё налаживается. А что жильё, ничего не предвидится поудобнее, без печки? Я видела, там ведь есть двухэтажки, вот бы там вам хоть квартирку.

– Пока нет распределения квартир, Володя спрашивал. Сейчас и общежития то не всем хватает, новеньких, кто после учёбы распределился, селят во временный барак.

– Может быть, вам хоть поискать перевод, сюда, поближе, – с надеждой сказала мама, – Можно отца попросить, чтобы по знакомым узнал, может быть, через кого-то это можно сделать…

– Мам, ну что ты, ведь ты была здесь, всё тут хорошо. Может быть когда-то и переедем, а пока работаем! Ребята здесь хорошие, знаешь, сколько едут после окончания учёбы?! Здесь жизнь, совсем другая, не как в Москве! Здесь все знают, что большое дело для страны делают. Ты читала, недавно вот про нашу Ключевую даже в газете писали, в «Труде»! Что новое месторождение нефти открыли!

– Ладно, ладно, я просто внуков понянчить хочу, чтобы не за три-девять земель до них было.

– Мам, а папа дома? Я его спросить хочу…

– Нет ещё, с работы не вернулся, а что такое?

– Я хочу спросить, когда я в отпуск приеду, сможет ли он меня свозить к Володиным родителям, – вздохнув ответила Лёля, – Всё же это не правильно, что ни я их ни разу не видела, ни они меня. Какие бы ни были, это его родители.

– А сам Володя что говорит по этому поводу? Нехорошо, если ты это придумала сделать без его ведома.

– Он сказал: «Делай, что хочешь. Если так хочется – поезжай, посмотри!», и больше не стал это обсуждать. Я думаю, что нужно… Как-то это не хорошо будет, если я не приеду. Может быть помощь нужна какая-то.

– Ну, если так, то я думаю папа согласится тебя свозить. Только одну я тебя не отпущу, с тобой поеду. Всё же они мне сватья, тоже хочу познакомиться.

Жаркое лето пришло в Ключевую. Вообще, Лёлька не перестала удивляться тому, как резко здесь сменяются времена года. Володя давно убыл в экспедицию, сама она собирала вещи и уже договорилась с Григорием Векшиным, что тот отвезёт её на станцию. Впереди был долгожданный первый Лёлькин отпуск. И уже куплены сувениры и гостинцы для родителей, заботливо уложены в чемодан кедровые орешки и чай из таёжных трав – подарок Глафиры Трифоновны для Лёлькиной мамы.

И жизнь казалась такой лёгкой и радужной, а счастье – всеобъемлющим. И думалось Лёльке, что теперь так будет всегда…

Глава 11

Незаметно летело время, вот уже больше года прошло с того самого момента, как Лёлька собиралась в свой первый отпуск. За это время она стала опытным сотрудником Ключевской больницы. Гладков, обычно скупой на похвалы, всё чаще отмечал её старание и самоотверженность, одобрительно поглядывая на неё поверх очков.

И уже привыкла Лёлька к размеренной, словно вода в тихой реке, жизни в Ключевой. Побывала в райцентре и знала теперь, что и где покупать, заказывать, и вообще, как обустраивать свою жизнь. Лёлькины родители за это время тоже успокоились и перестали так волноваться за дочь, признав наконец, что она вполне готова жить самостоятельно.

Светлана вышла замуж за своего Алексея и к грядущей зиме молодая пара ждала пополнения, теперь подружки живо обсуждали «малышовое приданое» и прочие семейные заботы. Вот только Глафира Трифоновна Лёльку огорчала – простудилась сильно и пыталась убедить встревоженную Лёльку, заглянувшую проведать бабушку, что ничего страшного нет, вот заварит травок и липовый цвет, и всё пройдёт.

– Нет, нет и нет! Я сейчас же вернусь на работу и запишу в журнал вызов, чтобы к вам пришла фельдшер! – строго сказала Лёлька, – Травки травками, но я и отсюда слышу, какие у вас хрипы, это нехорошо!

Лёлька думала, что умудрённая жизненным опытом Глафира Трифоновна по-доброму высмеет её, девчонку, и не станет слушать советов. Но баба Глаша этого не сделала, она зябко повела плечами, укутанными пуховой шалью и сказала, прокашлявшись:

– Что же, если считаешь, что нужен доктор, так тому и быть. Что же я, другим советы даю от помощи врачебной не отказываться, а сама талдычу – травки, травки.

После визита фельдшера Екатерины Фёдоровны Лёлька немного успокоилась, и хватила бабу Глашу за благоразумие и дисциплинированность, с которой та решила исполнять назначения фельдшера.

– Ну, присядь уже, отдохни, Лёлечка, – позвала Глафира Фёдоровна свою гостью, – Спасибо тебе, что за докторшей сбегала, самой-то мне зябко на улицу выходить. Вроде бы еще не холодно, а ветер осенний, злой. Давай-ка вот, с медком чайку попьём, сейчас налажу.

– Вы посидите, я сама чайник поставлю, – Лёлька взялась за ковш, налить воды, и включила плитку, – Вам полежать нужно после укола.

– Да что же тебе, весь день со мной возиться, чай, муж, дом – свои заботы есть. Сестра у меня скоро вернётся, в райцентр поехала к сыну, с внучком помочь. Поможет, справит, что нужно, не переживай за меня.

– Ничего, всё успею. Володя всё равно еще три недели в тайге, так что и мне с вами не скучно, – улыбнулась Лёлька.

– Что же, как у тебя дела, расскажи.

– Да всё хорошо, работаю. Дома вот печку побелила, как вы научили. Думаю ещё разрисовать узорами, чтобы поярче, повеселее была. И всё думаю, скорее бы зима, снег, у меня лыжи давно готовы, с прошлой зимы.

– Ты смотри, я тебе и в прошлую зиму говорила, не уходи далеко на лыжах-то, тут ведь тебе не Москва. До соседнего села-то почитай сколько вёрст? Все сорок будут, а то и пятьдесят. И зверь ходит, а то кто и похуже зверя может встретиться…

– Это кто же, похуже зверя?

– А то не знаешь, что в сибирской-то тайге… тюрьмы да остроги всю жизнь тут были, да и сейчас никуда не делись. Бывает, кого и не досчитываются, да и ловят не сразу. Да и после того, как срок отбудут, куда им ехать, чаще здесь и остаются. Всё же места у нас глухие, вот и говорю – не ходи одна в тайгу, вокруг посёлка катайся на лыжах своих.

– Спасибо, Глафира Трифоновна, – с нежностью ответила Лёлька, ей была приятна искренняя забота, но на самом деле она подумала, что давно уже прошли те времена – острогов и страшных каторжников, канули в лету, остались строчками в исторических книгах.

– Что, как жизнь семейная, всё ли хорошо? Научилась рыбник печь?

– Да, научилась, спасибо за подсказку, – рассмеялась Лёлька, вспомнив не совсем удавшийся однажды эксперимент с выпечкой в настоящей печи, – Да и в остальном всё хорошо.

Ничего не ответила Глафира Трифоновна, чуть кивнула и подлила кипятка в свою чашку. Наверное, не получалось у Лёльки скрыть потаённую грусть в глазах, но говорить сейчас об этом ей не хотелось. Уютно трещали дрова в печи, душистый чай с лесными травами согревал и успокаивал душу.

Лёлька убедилась, что бабушке Глаше лучше, жар спал и дыхание стало легче, и засобиралась домой. Попрощавшись и пообещав, что завтра после работы она снова заглянет проведать её, Лёлька отправилась домой.

То ли осенние пейзажи, уже немного унылые и сероватые, навеяли грусть-тоску, то ли на то были у неё свои причины, а только загрустила наша Лёлька. Смотрела на низко бегущие облака, которые казалось вот-вот зацепятся за верхушки елей за речкой, на мутное солнце, проглядывающее сквозь эти седые облака. И хотя могучий, величественный лес еще стоял в золотом осеннем наряде, который подчёркивала тёмная хвоя елей, это великолепие не радовало Лёльку. Да, всё верно заметила Глафира Трифоновна, только ничего об этом не сказала… грустно было у Лёльки на душе.

Она думала о том, что в последнее время Володя… очень отдалился. Он просился в каждую экспедицию, рвался поучаствовать во всём, даже если только вернулся и ещё не успел толком отдохнуть. И Лёлька бы поняла мужа, и могла бы оправдать всё это его увлечённостью своим делом… но даже в те редкие дни, когда Володя был дома, он всё равно будто был где-то далеко, не с ней.

Их совместные вечера, и без того такие редкие, теперь проходили так, словно каждый из них был… один, сам по себе. Володя почти не слушал того, что рассказывала ему жена, рассеянно кивая и отвечая невпопад. Он ел то, что приготовила жена, но мало обращал внимания на то, что находится в его тарелке, а потом раскладывал на столе какие-то карты и записи, включал настольную лампу и сидел до глубокой ночи, пока усталая на работе Лёлька не засыпала. Иногда, очень редко, он словно просыпался от своих мыслей, и тогда они шли в гости к Мише Пантелееву или к кому-то из друзей, иногда отправлялись на новый фильм или концерт по случаю какого-нибудь праздника.

Лёлька пыталась поговорить с мужем, беспокоясь о нём, но это ни к чему не привело. Володя только раздражённо махал на неё рукой и сердито отвечал, что если она не перестанет придумывать себе проблемы на ровном месте, то ничего хорошего у них не получится!

– Хватит! Если у тебя плохое настроение, тоя тут ни при чём! – резко отвечал он жене, – Что, ну что я должен ещё сделать, скажи? Сплясать тебе? Ты знала, куда ехала, и это тебе не Москва! Развлечений тут нет, и если ты для этого решила пилить меня, то имей ввиду – моё терпение может лопнуть! Ты видишь – я занят! Изучаю карту, хочу предложить кое-что начальству! Займи себя чем-то, хоть вязать начни что ли, вместо того чтобы испытывать на прочность моё терпение!

– Володя, при чём здесь развлечения, – тихо, чтобы не сердить мужа, отвечала Лёлька, – Я хочу сказать, что мы с тобой так редко бываем вместе. И ты себя совсем не бережёшь, своё здоровье. Ты только вернулся, неделя всего прошла, и снова собираешься в поход. Тебе нужен отдых, чтобы организм восстановился. Вот Лёша у Светы не уходи так часто, и так надолго. Зачем ты себя выматываешь?

– А ты у нас умнее всех, да? Ты же у нас доктор! Знаешь, что и кому лучше! – Володино лицо стало злым, губы сжались в тонкую нить, – Вот и выходила бы замуж за Лёшу, в чём проблема!

Лёлька обомлела и не нашлась, что ответить. Володя же сгрёб со стола свои карты и сердито глянув на жену, удалился в кухню. Погремев там посудой, он с грохотом подвинул стул и снова зашуршал своими картами, записывая что-то в блокнот.

И вот сейчас, когда шла Лёлька домой по усыпанной золотыми листьями берёзы тропинке, она вдруг впервые подумала… неужели теперь всегда будет так? Неужели вся их семейная жизнь будет теперь такой – молча поужинали, думая каждый про своё, и так же молча занялись своими делами. А что же дальше? Неужели дальше ничего, кроме этого, больше не будет?

Она думала было пойти в штаб геологов и расспросить Морозова, неужели нет какого-то обязательного времени отдыха для вернувшихся из экспедиций. Но узнала от Светланы, что Морозова вызвали в Москву, а потом отправили на какой-то серьёзный объект и вернётся в Ключевую он не раньше, чем через полгода. А в штабе теперь управляется его заместитель, присланный откуда-то из другого региона. Егор Сергеев, усатый пожилой мужчина с суровым, обветренным и испещрённым глубокими морщинами лицом не располагал к беседам с женщинами на такие вот щепетильные и личные темы. Представив, как рассердится Володя, если узнает о том, что его жена говорила с его начальством без его ведома, Лёлька отказалась от своего замысла.

И со скрытой завистью смотрела, когда бывала в гостях у подруги, как Алексей, муж Светланы, спешит поскорее домой, прихватив для жены что-нибудь вкусненькое или просто приятное. Например, букет из ярких осенних листьев и ягод рябины…

– Ну а вы что же, не хотите пока прибавления? – осторожно спрашивала Света у подруги.

– Я бы хотела малыша, конечно, – с улыбкой отвечала Лёлька, – Ну, как получится, так и будет. Расскажи лучше, вы имена уже придумали? Мальчика или девочку, надо быть готовыми в обоих случаях!

Жизнь шла своим чередом, и Лёлька старалась не унывать от постоянного отсутствия мужа дома, и от накатившей вдруг усталости, видимо ощущалась осенняя хандра и ночные дежурства давались ей с трудом. Возвращаясь домой, она устало валилась с ног и тут же засыпала, уже не скрывая от себя того, что она даже рада сейчас отсутствию мужа – хотя бы не нужно было готовить ужин. И ещё она радовалась, что скоро ей не придётся больше носить воду с колонки – Гладков объявил, что несколько квартир в новой двухэтажке будет отдано работникам больницы, и семья Кержановых получит одну из них.

Но Лёлька всё же была сведуща в медицине… и потому совсем скоро у неё появилось и объяснение такому её состоянию. Она была в положении, и теперь с нетерпением ждала мужа, чтобы сообщить ему две радостные новости.