Текст книги "Когда терпение лопнуло"

Рита проснулась и почти всю ночь спала отвратительно, чуть ли не каждые полчаса смотрела время и все пыталась устроить поудобнее, но проще было бы лечь на пол. Рита уже всерьез рассматривала этот вариант, останавливало одно – там своей жизнью жило нечто мелкое, шустро и не очень, ей даже слышался шорох крохотных чешуйчатых лапок и тоскливые вздохи в замурованной шкафом комнате. Под утро, перед рассветом, когда проснулась в очередной раз, показалось спросонья, что бабка на фото повернулась в другую сторону и смотрит на чужака. И не просто смотрит, а зло, точно рвется сказать что-то обидное, и даже перегнулась через край рамки. Через пару секунд наваждение схлынуло – это тени так легли, бабка смотрит на березки и крышу в окно напротив, на Риту ей наплевать, но все равно было страшно.

Спать уже не хотелось, Рита едва дождалась девяти утра и позвонила Вирской. Та не ответила, Рита кое-как выждала еще полчаса, набрала ее снова. Из трубки доносились лишь тяжелые длинные гудки, Рита уже сама решила сбросить и подождать еще немного – сегодня выходной, торопиться некуда, и получается невежливо будить подругу в такую рань. И тут раздался знакомый голос, Ленка точно спала, что-то невнятно проговорила спросонья.

– Лен, привет, – быстро заговорила Рита, – дело к тебе, помощь нужна. Давай встретимся сегодня? Очень важно, честное слово.

Ленка молчала, Рита решила, что та еще плоховато соображает, и только собралась повторить просьбу, уже медленнее и доходчивее, как Вирская проснулась.

– Хорошо, – как-то очень спокойно проговорила она, точно ждала Ритиного звонка, – давай встретимся. Я часа через полтора смогу…

Договорились насчет точного места и времени, Рита кинулась собираться – ей добираться как раз полтора часа, если на электричку успеет. Пока приводила себя в порядок, все думала, что не так было в их с Ленкой разговоре. И только в забитом дачниками вагоне, прижатая к окну сумками и тюками, с коими не пожелала расстаться бабка, до ужаса похожая на фото старушки, сообразила – Ленка не задала ни одного вопроса. Ни что за помощь, ни почему так срочно и так рано, просто согласилась на встречу, и все. Рита смотрела в окно на до тошноты знакомые пейзажи за окном и маленькие станции и все пыталась понять, в чем подвох. И так крутила в голове недавний разговор, и этак, но объяснения так не нашла. «Может, заболела», – голос у Ленки, действительно, был странный, точно она говорила через силу. Электричка подходила к конечной, Рита пропустила толпу озабоченных садоводов и огородников, вышла в числе последних. Родной городишко встретил неприятным ветром и мелким дождем, Рита поежилась и быстро пошла к торговой галерее через площадь. Ленка должна уже ждать там, электричка немного опоздала, пришлось торопиться. В толпе мелькнула женщина со знакомыми чертами лица, Рита сбавила шаг – показалось, что навстречу торопится ее мать. Они так и не общались с той ночи, что и в самом деле стала последней для них под одной крышей. Рита видела пропущенные звонки, но отвечать или перезванивать не то, что не хотела – не могла найти в себе сил, заранее зная, чем закончится разговор. «Все святые, а ты тупая неблагодарная скотина», – как бы ни начинался их разговор с матерью, на любую тему, заканчивался он этими словами. На душе было и без того паршивее некуда, одна мысль, что придется вернуться в проеденную жуками халупу, бросало в дрожь, а небо, и без того серое от непогоды, норовило прижать к земле, да так и остаться на веки вечные. Вся надежда сейчас была на Ленку, Рита чуть ли не бегом ворвалась в галерею и пошла вверх по эскалатору на второй этаж. Шла, понимая, что готова сейчас на все – умолять, плакать, угрожать, шантажировать, ограбить и убить, кого Вирская укажет, лишь бы выпросить у нее ключи от Серегиной квартиры. Плевать, если там нет ремонта, среди голых бетонных стен все лучше, чем в клоповнике. Если Ленка попросит денег – не вопрос, карлица отдаст депозит и никуда не денется, даже если придется отобрать его силой. «Вазочки побью», – подумала Рита и, остановившись, принялась осматриваться.

В центре зала под стеклянным куполом помещался фонтан, небольшой, зато с рыбками и кучей мелочи на бетонном дне. В дрожащей воде мелькали красные и серые спинки, посетители чуть ли не горстями кидали в фонтан крошки и даже куски покрупнее, рыбы лениво объедали их и неторопливо плавали по кругу. Рита два раза обошла фонтан, высматривая Вирскую, но ее не было. Набрала ее номер, в ответ два коротких гудка сменились серий прерывистых – Ленка сбросила вызов. Обычно она так делала в рабочее время, если была занята, но сегодня-то выходной! И не похоже на нее вот так себя вести: согласиться на встречу и не прийти, да еще и звонки сбрасывать, а ведь от их разговора столько зависит!

Рита вдруг разозлилась, снова набрала Ленкин номер и решила, что никуда не уйдет, пока не выяснит, в чем, собственно, дело. На этот раз серия длинных гудков оборвалась через минуту, Ленка не ответила. Рита зло выдохнула, принялась звонить снова. Заметила краем глаза неподалеку тетку, отдаленно похожую на Вирскую: та же стрижка, тот же цвет волос и сумка очень похожа, черная, с огромной сине-фиолетовой розой по центру. Тетке явно было очень нехорошо, она смотрела по сторонам мутным тоскливым взглядом и едва не качалась от сквозняка. Увидела Риту, слабо улыбнулась ей, махнула рукой. «Я не подаю», – Рита отошла на другой конец фонтана и снова принялась названивать Ленке. Показалось, что слышит знакомую мелодию вызова, и тут у сутулой тетки в руках оказался телефон. Та посмотрела на экран, подняла голову, через фонтан глянула на Риту, снова махнула. Рита едва удержалась на ногах, не веря своим глазам – Ленка стояла напротив и ждала ее. Та самая тетка с мутным взглядом, сутулая, в одежде на два размера больше, чем нужно, брела навстречу. Рита аж да речи потеряла, она раньше слышала выражение «тень от человека осталась», так вот, к ней приближалась именно Ленкина тень. Подошла, улыбнулась куда-то в пространство, проговорила подозрительно равнодушно:

– Привет, чего названиваешь. Я тебе машу-машу, кричу…

Дар речи пока не вернулся, Рита рассматривала тень подруги: та стала ниже ростом, очень сильно похудела, лицо покрылось морщинами, под глазами появились темные огромные круги. Она старалась держаться ровно, но голова точно сама собой втягивалась в плечи, сумка гирей висела в руках, Ленка явно из последних сил сжимала белые пальцы и сама только что от ветра не покачивалась.

– Лена, – наконец, проговорила Рита, – Лена, Леночка… Что с тобой, тебе плохо? Может, врача?

Понимала, что несет полную чушь, но ничего поделать с собой не могла – на Ленку было жалко смотреть, жалко, больно и страшно. С ее юбилея прошло точно не две недели, а лет сорок, Рита едва сдерживала слезы.

– Нормально все, – Ленка смотрела в стенку перед собой, – не обращай внимания. Что у тебя случилось?

И едва удержалась на ногах, покачнулась и присела на бортик около воды. Тут же подбежала толстая девочка и с размаху швырнула в воду здоровенный кусок хлеба, тот шлепнулся, обдав Ленку брызгами, но она точно ничего не замечала.

– Ленка, я тебя не узнала, – проговорила Рита, – богатой будешь.

Говорила первое, что приходило в голову: понятно, что у Вирской дела очень плохи, и решила промолчать о своих проблемах, соврать что-нибудь и ехать обратно. «В клоповник», – аж свет перед глазами померк, а когда мрак рассеялся, Вирская стояла рядом и крепко держала Риту за локоть ледяными пальцами.

– Пойдем кофе выпьем.

Рита сомнамбулой пошла за ней следом, они расположились в кафе неподалеку. Ленка обхватила стакан с горячим капучино и уставилась в стол на меню, стилизованное под исписанную мелом доску. «Твое горячее кофе на вынос», – машинально прочитала Рита. «Вроде, слитно пишется, и кофе мужского рода…», – официантка уже убежала к другим посетителям, Ленка подняла голову.

– Что случилось? – ее стеклянный взгляд пугал до дрожи, от спокойного тона по коже бежали мурашки. В сумке у нее зазвонил телефон, Ленка вздрогнула, как от удара, но отвечать не стала.

– Такое дело… – Рита улыбнулась, – я соскучилась. Давно не виделись, думала, посидим где-нибудь, поболтаем. Ну, как обычно.

Язык не поворачивался просить Ленку о чем-либо, Рита старательно вселилась и даже рассказала об их новом руководстве с вороньим гнездом на голове. Подумала, что с понедельника это воронье гнездо придется созерцать ежедневно по восемь часов в день с перерывом на обед, но улыбаться не перестала.

– Не ври, – Ленка стиснула стаканчик, отодрала с него крышку и едва не облилась горячим кофе, – говори, что от меня нужно.

Казалось, еще мгновение, и она выплеснет это кофе Рите в лицо или выльет себе на голову, или сотворит еще что-то в подобном духе. Рита решилась, отпила свой латте и вывалила Ленке всю правду. Та сначала смотрела непонимающе, потом откинулась на спинку кресла.

– А, квартира, – проговорила Вирская, по-прежнему глядя в стену. – Так нет ее больше, продаем, вернее, продали уже. Предварительный договор есть, сделка во вторник.

– Продали? – оторопела Рита. – Зачем продали, почему? А как же Серега твой?

– А никак, – Вирская вдруг улыбнулась, – сам заработает, не маленький уже. Ипотеку возьмет, все берут и он возьмет. Рита, я же развожусь с Мишей, он мне изменил. Пять лет изменял с бабой старше себя, ей уже сорок пять почти. Жил с ней, девочку родили, Алиса назвали, в следующем году в школу пойдет. А я и не знала. Случайно выяснилось, после моего дня рождения. Мне эта его… жена, фотографию их общую прислала и поздравления. Девочка хорошенькая, на Сережку похожа…

Ленку затрясло, стаканчик запрыгал у нее в руках, кофе расплескался по столу. Рита выхватила у Ленки посудину, отодвинула подальше, принялась тереть стол салфетками. Ленка сжала зубы, но те глуховато постукивали, она торопливо рылась в сумке. Вытащила упаковку лекарства, разорвала кое-как и кинула капсулу в рот. Посидела немного, перестала дрожать, зубы разжались, только зрачки расширились еще сильнее.

– Пять лет, – пробормотала Ленка, – эта сволочь жила на два дома пять лет. А мы с ним познакомились, когда мне семнадцать было, в восемнадцать поженились, я ему всю молодость, всю красоту свою отдала. А теперь вот Алиса эта, новый дом, новая семья. А я могу пойти куда подальше… Имущество делим, Мишка мне целый список выставил, что я ему отдать должна, даже микроволновку не забыл и заварочный чайник. Сама не знаю, где жить буду, наша квартира на него записана, а я только-только там ремонт закончила.

Ленку снова затрясло, упаковка лекарства трещала у нее в руках. Рита хотела отобрать их, но Ленка до синевы сжала пальцы, отвернулась и проговорила придушенно:

– Рита, давай потом поговорим, я сейчас не могу, честно слово. Прости, что не смогла тебе помочь. Потом, ладно? Иди, если у тебя дела есть, я еще посижу.

Она так и смотрела в стену, пока Рита приходила в себя, расплачивалась и шла по галерее к эскалатору. Вспомнилось, как всего-то полмесяца назад она уже была здесь, в новом платье, с букетом роз, и тоже шла к Ленке, чтобы поздравить ее с Днем рождения. Оглянулась – Вирская сидела, вжав голову в плечи, потом сгорбилась еще сильнее и закрыла ладонью глаза. Рита хотела вернуться, и тут Ленка ожила, махнула рукой через стекло и принялась пить кофе. На ближайшей электричке Рита уехала обратно в город. То ли показалось, то ли в самом деле за полсотни километров было теплее, но такой мерзости на улице не ощущалось. Рита долго еще гуляла по центру под мелким, совсем не противным дождем, ходила по магазинам. И половину субботы, и почти все воскресенье, стараясь не думать ни о Вирской, ни о матери, что звонила еще несколько раз, ни об Игоре, от которого по-прежнему не было ни слуху, ни духу. И так дотянула до утра понедельника. Думала, что опоздает, и даже немного пробежалась, но нет, у двери кабинета оказалась первой. Вошла и первым делом увидела Соловьеву: та маячила в дверях своего логова. Зевнула во всю пасть вместо «доброе утро», демонстративно глянула на часы и привалилась плечом к косяку. Боком вползла Анька с виновато-доброй улыбкой и тремя стаканчиками кофе на подставке. Соловьева на шажок отошла в сторонку, Анька просочилась в ее кабинет и чем-то зашуршала там. Рита вежливо поздоровалась в пространство и включила компьютер, Соловьева продолжала торчать над душой. Через десять минут после начала рабочего дня торопливо вошла Ирка, Соловьева сделала стойку. Ирка ринулась к своему столу, чуть не сбила топавшую ей навстречу Аньку.

– Ой, девочки, такие пробки с утра, такие пробки! – Ирка торопливо набирала пароль к своей учетке. – Мой подвезти меня хотел, но встали на проспекте, пришлось пешком топать.

Рита сколько тут работала, не помнила, чтобы Ирка хоть раз пришла вовремя. Марианка пыталась строить ее, орала, угрожала, но без толку. Потом плюнула – Ирка отлично знала свое дело, не прогуливала, и на нее всегда можно было положиться, поручить работу заболевшего сотрудника, например. Негласный договор соблюдался несколько лет, но Соловьеву явно забыли об этом предупредить. Та глотнула кофе, слопала конфету и бросила фантик на пол, еще раз взглянула на часы. Юлька будто этого и ждала, только вошла неторопливо, поздоровалась и уселась на свое место, задрала платье, достала шприц. Соловьева чуть кофе не выронила, подалась вперед и пялилась на Юльку. Та спокойно вкатила себе укол, аккуратно завернула шприц в бумажку.

– Температура уже нормальная, – сообщила она Рите, – еще неделя-две, и мне назначат операцию.

Соловьева грохнула дверью, потом еще чем-то, уже тише. Рита от души понадеялась, что там потолок свалился на голову их новой руководительнице, и открыла документооборот. Заданий не прибавилось, что странно, как висели вчера три, так и висят, а их нужно согласовывать с руководством, а оно заперлось в кабинете и носа не кажет. Юлька довольно ухмыльнулась и сделала в сторону соловьевского логова неприличный жест. Рита перехватила Анькин взгляд, сделала Юльке страшные глаза, покосилась в Анькину сторону. Юлька же бесстрашно повторила, уже с двух рук, и тут из двери вывалилась Соловьева с ворохом бумаг в руках. Юлька спряталась за монитор, Ирка громко фыркнула и прикрыла рот ладонями. Соловьева косо глянула на нее, кинула конфету в рот, а фантик на Иркин стол. Та брезгливо, кончиком авторучки спихнула его на пол, Соловьева быстро жевала и оглядывала подчиненных.

– Я подозревала, что все будет очень плохо, но чтобы настолько… – она подавилась, закашлялась, разбрызгивая слюну. Анька чуть ли не ползком подобралась к Иркиному столу, схватила фантик и бросила в мусорку. Соловьева отдышалась, поправила одной рукой покосившееся воронье гнездо на макушке.

– Это даже не бардак, я не знаю, как это назвать. В общем, – она вытянула из кармана очередную конфету и зашуршала фантиком. Анька напряглась, следила за ее движениями, точно вратарь воротах, пытаясь угадать направление полета. Соловьева мучить ее не стала, сразу сделала точный пас, и Анька подхватила фантик на лету.

– В общем, лапушки мои, терпеть я это не намерена, – Соловьева потрясла верхним листком бумаги. – Это докладная на ваш гадюшник по поводу нарушения ПВТР. Опоздали все, – она мельком глянула на Риту, – и ни одна из вас не потрудилась меня предупредить. Еще раз это повторится, и я дам докладной ход: передам в кадры, они соберут комиссию…

– А если к врачу срочно надо? – взвилась Юлька.

– Тебе плохо? – моментально озаботилась Соловьева. – Я могу вызвать «скорую». Звонить?

– У меня запись! – Юлька вскочила из-за стола. – На всю клинику единственный нормальный специалист, к нему за неделю записываться надо!

Она покраснела, «гулька» на голове растрепалась, тонкие волнистые пряди падали на разгоряченное лицо. Соловьева скривила губы.

– Во внерабочее время сколько угодно, – бросила она, – а на работе работай.

– А мне на визу надо сфотографироваться, – встряла Ирка, – пора документы сдавать.

– Выезд? – Соловьев вздернула белесые кривоватые бровки. – Какой еще выезд, куда?

– На праздник Божоле, – веско произнесла Ирка, – молодое вино. Его единственное начинают продавать до установленного во Франции законом срока. По этому поводу в местечке Божо, где массово выращивают виноград сорта гамэ́ проходит праздник, на него приезжают многие мировые знаменитости…

– Рада за них, – перебила Соловьева, – а ты-то тут при чем? Не видела тебя в списке знаменитостей.

Ирка повернулась на стуле, положила ногу на ногу, расправила плечи.

– Я еще в июне бронировалась, – с угрозой в голосе сказала она, – у меня лучшие места в автобусе, рядом с гидом. Я не намерена отказываться от поездки, мне нужна виза, срочно.

Соловьева скомкала очередной фантик и бросила себе под ноги, принялась смачно жевать конфету. Рита только сейчас разглядела, что это соевые батончики в буро-красной и буро-шоколадной обертке. Соловьева пожирала их в неимоверных количествах, рискуя заработать диабет и ожирение, причем последнее уже стояло на пороге и приветливо махало рукой.

– Впервые слышу, – Соловьева с чавканьем лопала «батончик», – мне никто ничего не сказал по поводу твоего отпуска. Решай, что тебе дороже, работа или виноград сорта гамэ.

Ирка тоже побагровела, насупилась. Понятно, что вопрос она решит как обычно в своей манере – купит больничный, благо, средства позволяют. Но дело было не в больничном, в кабинет точно стая ворон влетела, орала дурниной и била крыльями над головой. Соловьева повернулась к Рите и швырнула ей на стол ворох бумаг. Это оказался отчет с Марианкиными еще пометками.

– Переделать, тут все неправильно, – Соловьева зависла над Ритой всей тушей и без конца поправляла съезжавшее набок «гнездо», – черт знает что, а не отдел, за каждым надо следить, всех пинать, чтобы хоть что-то делали. Вечером у меня должны быть верные данные…

– Он утвержден, – Рита перебирала таблицы: отчет оказался двухмесячной давности, и где Соловьева его откопала – непонятно. Похоже, тупо распечатала первый попавшийся в компе документ.

– Кем утвержден? – взвизгнула начальница. – Кем, спрашиваю?

– Марианной…

– Это еще кто такая? – заорала Соловьева Рите в лицо. – Кто такая, спрашиваю? Не знаю я никакой Марианны, я тут начальник, и ты будешь выполнять мои приказы! Вы все будете их выполнять! Понятно, куклы? Кстати, напомню, что нарушение ПВТР может повлечь за собой депремирование. Это я так, вам для информации.

Могильная тишина была ей ответом. Соловьева швырнула на стол Рите скомканный буро-шоколадный фантик и ускреблась в свой кабинет. Плавно подошла Анька, забрала фантик и утопала следом за Соловьевой. Юлька матюкнулась вполголоса и снова оскорбила честь и достоинство руководительницы, на этот раз с двух рук. Из кабинета вышла тихая Анька, почти пробежала мимо и скрылась в коридоре. Ирка выпятила накрашенные губы, выехала на стуле в центр кабинета.

– Девочки, так не пойдет, – Ирку еще потряхивало, она старалась держать себя в руках, но получалось неважно. – Откуда эта хабалка на наши головы?

Ирка говорила шепотом, но все дружно посмотрели на плотно закрытую дверь кабинета. Юлька снова непечатно выразилась, вытащила из сумки шприц и задрала платье, чтобы уколоть себя в тонюсенькую жировую складочку.

– Курва, мать ее, – Юлька целилась иглой, но проткнуть кожу не решалась, – вот сука рваная. Надо что-то делать, она нас сожрет и не подавится… Помогите мне, я не могу!

Она дрожащими руками сунула Рите шприц, и она, затаив дыхание, сделала Юльке укол. Та ойкнула, посидела, глядя на крохотную розовую точку, опустила платье.

– Нам это не надо, – шприц полетел в мусорку на груду фантиков, – у нас Ритка есть!

Юлька обняла ее, поцеловала в щеку, Ирка прижалась щекой к другой щеке.

– Лапочка ты наша, – Ирка гладила Риту по плечу, – ой, как косточки торчат! Ты из-за нее не ешь, потому, что тебя кинули с должностью? Не бери в голову, здоровье дороже. Мы ее выкинем, будешь нами руководить, мы тебя будем любить и слушаться, честное слово!

Рита улыбнулась, вошла Анька с двумя стаканчиками кофе и большим пакетом, от него мерзко пахло готовыми горячими бургерами. Ирка отъехала обратно, Анька прошмыгнула мимо всех, постучала к Соловьевой и вошла на разрешительный рык. Юлька скривила губы и нехорошо прищурилась, только открыла рот, как Анька бочком вползла обратно, уселась на свое место и шустро защелкала мышкой. Рита вдруг сообразила, чего ей с утра не хватало: нет привычного «Лиза, ты покушала?», «Баба, ты дура?» и «Где Димка?», Анькин телефон вообще молчал. Она постучала по клавишам и побежала к принтеру, принялась выхватывать из него распечатки. Ирка кашлянула, постучала ладонью по столу.

– Завтра статистика для комплаенс, – Ирка оглядела всех, – это будет задница, простите мой французский.

Это она в точку, комплаенс, они же внутренние аудиторы, «проверяющие над проверяющими», зверствовали не хуже безопасников со своей приоритетной формой «четырнадцать». Марианка всегда сама делала статистику для них, только заранее начинала тормошить подчиненных, чтобы те собрали данные. Соловьева то ли не в курсе насчет завтрашнего армагеддона, то ли самоустранилась, переложив все на коллектив. В любом случае, если завтра к обеду аудиторы не получат от них сводку за прошлый месяц, мало никому не покажется.

– Короче, завтра работаем строго по правилам. Всем сегодня прочитать свои должностные инструкции, регламент работы в документообороте, ну и все такое. Про охрану труда и технику безопасности не забыть! – она ткнула вверх указательным пальцем. – И чтобы завтра ни влево, ни вправо! – шепотом приказал Ирка. Глянула на Аньку, что обложилась ворохом бумаг, подошла к ней, постучала ногтем по крышке монитора.

– Анюта, всех касается, – сказала ласково, – еще неизвестно, чья возьмет. Не советую отбиваться от коллектива.

Анька улыбнулась по-коровьи, кивнула и сбросила вызов на своем мобильнике. Юлька показала Ирке большой палец, послала Рите воздушный поцелуй и открыла инструкцию.

– Так все сделаем, что не придерется!

Придраться, и правда, было не к чему. Ровно без пяти девять сидели на своих местах, даже Ирка. Анька, что как обычно притащилась раньше всех, глупо хлопала глазами, точно сова из дупла, телефон у нее непрерывно гудел, но Анька сбрасывала вызовы. Соловьева явилась ровно в девять, чуть притормозила на пороге, потом молча утопала в свой кабинет, бросив на пол скомканный фантик.

– Это вам вместо здрасьте! – жутко недовольная Ирка быстро докрашивала глаз. – Когда ж ты уже лопнешь, гадина.

Она принялась рассматривать себя в маленькое круглое зеркальце, пристально изучила макияж обоих глаз, тяжко вздохнула и нарочито громко произнесла:

– Ну, девочки, сегодня у нас важный отчет, давайте скорее работать. Все помнят, что нужно делать?

И они начали работать: Юлька уткнулась в мобильную версию интернет-магазина в смартфоне, Анька с самым серьезным видом что-то искала в сети, потом принтер угукнул из угла и принялся выдавать распечатки. Анька поскреблась к нему, Ирка, по-прежнему глядя в зеркальце, проговорила:

– Анна, вы хорошо понимаете, что делаете? Может, вам напомнить ваши должностные обязанности?

И вытянула ногу в проход, преграждая Аньке путь к принтеру.

– Это для Лизы картинки, – проблеяла Анька, – раскраски, в садик надо. Они поделки будут делать мамам на праздник. Мы должны им заготовки принести, детки раскрасят, наклеят на картонку и нам подарят, разные картинки. Мне верблюд достался…

– Странно, что не овца, – под нос себе пробормотала Юлька.

– Детки у луковицы, – отрезала Ирка, – а у людей дети.

Она перебирала листы у принтера: на всех, действительно, имелся верблюд, двугорбый, с сонной, точно опухшей мордой. Ирка швырнула бумажки на крышку принтера, Анька принялась торопливо сгребать их, посматривая на дверь соловьевского кабинета, точно начальница могла выскочить оттуда и отобрать у Аньки ее верблюдов. Рита сидела перед темным монитором и принюхивалась к себе: казалось, что запах «бабушатника» насквозь пропитал ее одежду и волосы. Ей чудилось, что сильнее всего пахнет корвалолом и мерзкой кислятиной из шкафа, от нее даже поглотители запаха не помогали, расставленные, строго по инструкции, на каждой полке. Так прошел час, потом еще один, Ирка устала любоваться на себя в зеркало и тоже полезла с мобильника в сеть, Анька спала над своими верблюдами, Рита прислушивалась к звукам за дверью. Соловьева шуршала там бумагами и фантиками, потом несколько раз что-то стукнуло, потом раздалась мелодия звонка, и начальница закаркала что-то неразборчиво. Потом стало тихо, потом Ирка свалилась на колени и уползла под стол, да так шустро, что Соловьева с порога своего логова не сообразила, что происходит и решила, что Ирки просто нет на месте.

– Что с отчетом?

В ответ тишина: Юлька погрузилась в мир игрушек, детского питания и одежды для беременных, Анька шуршала своими верблюдами, Ирка затаилась под столом.

– Что с отчетом, спрашиваю? Мне уже звонили, просят хотя бы предварительные данные!

Соловьева могла орать сколько угодно – никто не обращал на нее внимания, хотя это было очень даже непросто. Рита смотрела за плечо бесноватой начальницы, в окно сквозь приоткрытую дверь ее кабинета. Химеры не видно, конечно, но она там, утром была, расправляла острое мокрое крыло и выглядела невыспавшейся. Тут проем закрыла сине-зеленая туша, сердце предательски екнуло, коленки дрогнули. Рита сжала под столом кулаки и подняла голову. Соловьева нависала над столом и шумно дышала, от нее разило сладко-приторной соевой дешевкой.

– Отчет… – Соловьева подавилась, закашлялась, не отводя взгляд от темного монитора. Ткнула в него пальцем, прикрывая рот другой рукой, снова поперхнулась, Юлька за ее спиной снова и снова оскорбляла честь и достоинство руководства. Анька потерялась за своими верблюдами, под Иркиным столом точно змея проползла, довольная крупная, и, вроде как, не одна.

– Ты в своем уме? – выдала Соловьева наконец, – Ты что творишь? Обед через час, а ты даже компьютер не включила! Кто за тебя работать будет?!

– Не могу, Наталья Анатольевна, – Рита улыбалась в центр набрякшей багровыми складками рожи под скособоченным «вороньим гнездом». – Обратите внимание, монитор моего персонального компьютера расположен экраном к окну, а это значит, что любому человеку из дома напротив может стать доступной информация, составляющая коммерческую тайну нашего кредитного учреждения…

– Чего? – оторопела Соловьева. – При чем тут окно? Ты что городишь?!

– Я следую требованиям инструкции по информационной безопасности, – единым духом выпалила Рита, – статья шесть, пункт шесть-одиннадцать. Или вы хотите, чтобы я ее нарушила? Тогда попрошу распоряжение от вас в письменном виде, с четкими формулировками причин нарушения, и укажите, пожалуйста, что ответственность за последствия вы берете на себя.

Соловьева поперла к окну, налетела на стол, прижала Риту к подоконнику. Та едва успела вскочить и убраться в сторонку – начальница одним прыжком оказалась у окна и принялась остервенело дергать цепочки, опускавшие и поднимавшие жалюзи. Ничего не добилась, кроме туч пыли и мелкого мусора, враз засыпавшего пол и стол, принялась вертеть башкой.

– Помогите мне, – она чуть ли не повисла всей тушей на цепочке, та опасно трещала, карниз скрипел, но жалюзи не поддавались. Их заклинило еще четыре года назад, правда, и новыми они работали через пень-колоду и с первого же дня почти не использовались по назначению.

– Надо или переставить мой компьютер, чтобы я могла работать, – сказала Рита и отошла от Соловьевой насколько позволял стол, – либо установить на оконное стекло специальный защитный экран, чтобы внутренняя информация не стала известной посторонним или злоумышленникам. Пункт семь-восемь той же инструкции по информационной безопасности. Инструкция утверждена и подписана Председателем правления банка!

Эту инструкцию она нашла еще вчера, выписала подходящие пункты – реально существующие, между прочим, если Соловьевой взбредет в голову их проверить – и целое утро зубрила, чтобы оказаться во всеоружии в нужный момент. И успешно отбилась. Над стулом через проход показалась Иркина чуть растрепанная макушка, но Соловьева туда и не взглянула. Она набычилась, рывком вернула стол на место и ринулась к Юльке. Та скорбно вздохнула, отложила смартфон и подняла голову, чуть выпятила губы. Соловьева затормозила в шаге от ее стола.

– Чего сидим? Работать я за вас буду?

Юлька повела плечиком и дернула бровями.

– Меня не обеспечили необходимым оборудованием и инструментами для выполнения обусловленной трудовым договором и должностной инструкцией обязанностей.

Соловьева сжала батончик в ладони, сжала пальцы, конфета хрустнула точно таракан под тапком.

– Чем не обеспечили? – Соловьева реально растерялась. Она уже поняла, что дело нечисто, и одним ором не обойдешься. Но на всякий случай завизжала.

– Я тебе сейчас устрою «не обеспечили!»! Быстро объяснительную мне на стол!

Юлька досадливо поморщилась, демонстративно прикрыла ладонями уши и проговорила ангельски:

– Хорошо, Наталья Анатольевна, как прикажете. Я укажу в объяснительной, что непосредственной руководство в вашем лице вынуждает меня нарушить пункт двадцать шесть Инструкции по работе на персональном компьютере. Эта инструкция утверждена и подписана Председателем правления банка…

Соловьева быстро жевала, глядя в одну точку перед собой. Соображала, что делать, в голову ничего не приходило, белки глаз у нее подернулись розовой сеточкой, а опухшая от батончиков рожа, наоборот, побледнела.

– Какого оборудования не хватает? – уточнила она. Юлька кончиком авторучки показала на угол стола.

– Согласно инструкции, пункт двадцать шесть, подпункт тринадцать, мышь нельзя эксплуатировать без коврика. У меня нет коврика, следовательно, я не могу начать работу, так как мое рабочее место не оборудовано должным образом.

Соловьева сцапала мышь, покрутила в пальцах и сунула ее чуть ли не в нос Юльке. Та отшатнулась, прищурилась.

– Это беспроводная мышь! – сквозь зубы проговорила Соловьева. – Оптическая. Ей не нужен коврик! Ты за дуру меня держишь, да? Вы что тут устроили!

Она сжала мышку, как недавно батончик, пластик тошно хрустел в ее лапе, Юлька подмигнула Рите, Анька вдруг вскочила, зажала ладонями рот.

– Ой, мне плохо, я выйду! Мне очень плохо, очень!

Она сгребла зачем-то в кучу своих верблюдов и моментально смылась, проскочила мимо ошалевшей Соловьевой и была такова. Та обалдело похлопала глазами, поправила гнездо на голове и кинула мышь на Юлькин стол: