Текст книги "Хитросплетение Спиралей"

– Даю 60000!

Глеб провозгласил и ударил молотком:

– 60000, раз!

Ямомото толкнул локтем Тикамацу, напоминающего в тот момент подобие восхваляемой аукционистом статуэтки и, не сводя глаз с ведущего, сказал:

– Купи это!

Помощник утвердительно кивнул головой. Рыжая дама, сидящая возле Тикамацу и непрестанно обмахивающая себя веером, вдруг, перестала совершать эти усыпляющие, монотонные движения и неожиданно для него прокричала:

– Десять сверху!

Тикамацу искоса посмотрел на женщину и с самодовольной улыбкой, как бы мстя за оглушенное ухо, громко произнес:

– Сто!

Глеб сглотнул подступивший к горлу ком и, стерев выступивший на лбу пот, охрипшим голосом прокричал:

– Сто миллионов, раз! – удар молотка.

– Сто миллионов, два! – удар молотка.

– Сто миллионов, три! – удар молотка.

– Продано, господину, сидящему в кресле номер семь! Поздравляем вас с приобретением этого ценнейшего артефакта!– хлопал в ладоши Чернов. Все присутствующие дружно подхватили его рукоплескания бурными аплодисментами.

Уже светало, и первые лучи солнца робко пробивались сквозь густой туман, окутавший утренний Лондон. Нагорный сидел в кабинете и допивал третью чашку кофе. Икота отступила, единственно, что смущало Влада – это присутствие незнакомого и подозрительного японца. Старик почти спал на аукционе и равнодушно взирал на расхваливаемые Глебом сокровища. Японец не был похож на коллекционера: у него не было того азарта и искры безумия в глазах, свойственное людям, томящимся по искусству. Взгляд старика периодически устремлялся то на камеру, то на часы. Он явно нервничал и чего-то ждал. А когда его подопечный, по приказу старика купил статуэтку, Нагорный от изумления подскочил на кресле:

– Не может быть! Старикашка купил статуэтку даже не взглянув на нее. Как будто это была не эксклюзивная ценность, а обыкновенная зубочистка, приобретенная им после скудного обеда. Ничего не понимаю, – пробормотал он, и смутная тревога вошла в его сердце, где разрослась в щемящую опухоль. В это время зазвенел стационарный телефон и Влад перешел в смежную комнату кабинета. Он поднял трубку:

– Я слушаю…

На линии, после непродолжительного молчания раздались короткие гудки.

– Черт бы побрал этот английский юмор в пять утра, – выругался Влад и, услышав, как щелкнул дверной замок в кабинете, насторожился… Вернувшись, он увидел, что входная дверь была настежь открыта. Влад выбежал в коридор, но там никого не было…

А тем временем Ямомото был вне себя от злости. Ему так и не удалось увидеть Нагорного. «Но ничего, – успокаивал себя старик, разглядывая «историческую ценность», – статуэтка у меня, значит, птичка попалась в сети! Пусть не все идет по моему плану, но от этого желанная цель не становиться недосягаемой». Кейтаро гневно взглянул на Тикамацу и, передав ему фигурку, похожую на бесполое существо, пробурчал:

– Запись аукциона у нас?

– Да, господин, – вытаскивая из кармана пиджака диск, удостоверил его молодой человек.

– В разговоре с ними не выкладывай всю суть, пусть действительность превзойдет ожидания.

Тикамацу почтительно кивнул головой и, взяв «исторический артефакт», направился вслед за Ямомото.

Глава V

Вечернее солнце, озаряя горизонт багровым сиянием, медленно утопало в морской пучине. В небе носились чайки и, пронзая воздух своими криками, радовались хорошей погоде. Друзья сидели на террасе в особняке Нагорного и пили чай. Их задумчивые взгляды, устремленные в морскую даль, выражали умиротворение. И в этом красноречивом безмолвии было столько взаимопонимания и согласия, что никто из мужчин не задавался вопросом о причине затянувшегося молчания.

Пребывая в заоблачных грезах своих мечтаний, Влад ностальгировал по тому времени, когда ходил в экспедиции на раскопки гробниц. Ему вдруг так захотелось оказаться в каком-нибудь затхлом склепе с маленькой лопаткой и кистью в руке, что он невольно потер ладони и сказал:

– А не рвануть ли нам в экспедицию, как в старые добрые времена? Аукцион позади и впереди уйма свободного времени…

– Да, – зевая, поддержал друга Глеб и, сделав вдох полной грудью, задумчиво добавил, – засиделись мы с тобой. А насчет экспедиции замечательная идея…

– Я давно хотел тебе предложить, только все не решался… Ты же привык к комфорту, огнетушители тебе подавай…

Не успел Влад договорить, как раздался телефонный звонок. Номер был не определен. Он не имел привычки отвечать на подобные номера, но этот звонок, вопреки всему заставил сделать его исключение. Влад нажал на кнопку соединения:

– Господин Нагорный? – уточнил звонящий на ломаном русском.

– Да, – ответил Влад и, перебирая в голове, кто мог его беспокоить, замер в ожидании.

– Добрый вечер, я помощник господина Ямомото и звоню вам по его поручению. Меня зовут Тикамацу, – вежливо представился незнакомец.

Владу вдруг стало тяжело дышать: словно ком застрял в горле или огромный постамент был воздвигнут прямо на его груди. В памяти всплыл образ причудливого старого японца, и он инстинктивно понял, кто с ним говорит. Влад шумно выдохнул и учтивым тоном, которым обычно пользуются клерки, желающие вежливо выпроводить клиента из офиса, сказал:

– Честно говоря, вы не вовремя.…

Тикамацу плохо владел русским и Нагорный, почуяв его конфуз, предложил перейти на английский. Японец продолжил диалог на чистейшем английском:

– Господин Ямомото приобрел на вашем аукционе «волшебный артефакт» и теперь жаждет познакомиться с «создателем» бесценной реликвии, – иронизировал помощник. – Господин Ямомото желает встретиться с вами. Это встреча делового характера.

– Ах, да, извините, запамятовал. Бессонная ночь и перелет дают о себе знать. Примите мои поздравления! – включая громкую связь и сделав предупредительный жест Глебу, чтобы, тот соблюдал молчание, ответил Влад и, выдержав паузу, продолжил, – но, вынужден огорчить господина Ямомото, с сегодняшнего дня я в бессрочном отпуске и меня не интересуют встречи делового характера. А так же, насчет знакомства с «создателем», ничем помочь не можем. У нас таких услуг не предусмотрено. Хотя сейчас, говорят, есть специалисты и в этой области: медиумы, колдуны и так далее… Советую к ним обратиться.

– Вы хотите превзойти сами себя и напомнить мне, что у меня нет чувства юмора?

Дело собиралось приобрести серьезный оборот, но Влад и не думал пасовать, он был профи… Статуэтка изготовлена из окаменелости, обнаруженной им в одной из пещер северной Гватемалы. Изначально это был кусок древней окаменелости из спрессованного дерева, известняка, вулканической породы и еще черт знает чего. С помощью химических манипуляций и его таланта скульптора, бесформенная масса превратилась в нескольких «Мардуков». Окаменелость датировалась 5 т.до н.э, поэтому никакой эксперт не смог бы уличить их в обмане. Влад намеренно не замечая сарказма оппонента по поводу «создателя» статуэтки, произнес:

– Это была не шутка. Я серьезен, как никогда. Если это все ваши проблемы, не смею задерживать более….

– Шутить будем после, если конечно случай представится. И хочу заметить, что проблемы не у нас, а у вас. Господин Ямомото очень влиятельный человек и не хочет поднимать шумихи из-за пустяка. Согласитесь, что это так же не в ваших интересах. Господин Ямомото желает урегулировать сложившуюся ситуацию мирным путем. Я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

– Я вас не понимаю, объяснитесь, пожалуйста, – нарочито невинным голосом ответил Нагорный. За семь лет работы это был первый случай, когда клиент нарушил спокойствие после аукциона. Сейчас Влад не испытывал тревоги, скорее это чувство напоминало раздражение.

– Вы все прекрасно понимаете. Поверьте, ситуация располагает к искренности…

Нагорный понял, что житель страны восходящего солнца просто так не отцепиться и, прокрутив в голове несколько вариантов, которые позволили бы избавиться от назойливого служаки, остановился на самом действенном:

– Я так понимаю, что вы поторопились с покупкой? Вообще-то, мы не делаем денежного возврата, но, если статуэтка не вписывается в коллекцию господина Ямомото, мы готовы вернуть сумму лота, с учетом удержания общепринятого процента…

В трубке раздался смех:

– Господина Ямомото деньги уже давно не интересуют!

– Может они интересуют вас?

– Это глупый вопрос, – тоном, адъютанта, присланного во вражеский стан заявить о начале войны, отчеканил Тикамацу и, придерживаясь дипломатичного тона, продолжил, – господин Нагорный, к чему эта шарада? Мы имеем неопровержимые доказательства ваших махинаций в отношении художественных ценностей и не только…. Так что, прекратите иронизировать и внимательно выслушайте меня. Господин Ямомото приглашает вас и, если вы пожелаете, вашего компаньона, посетить нашу резиденцию в Японии. Мы надеемся на ваше благоразумие и на то, что вы почтите нас своим присутствием…

После такого заявления друзья в недоумении переглянулись. В этот момент глаза Глеба стали похожи на два надутых шарика, никак не гармонирующих с его массивным лицом. Он поднялся с кресла и, подскочив к Нагорному, нагнулся ближе к трубке.

Помощник же в свою очередь, понимая смятение реципиентов, сделал многозначительную паузу и продолжил уже более угрожающим тоном:

– И давайте обойдемся без фокусов! Конечно, если в вы не мечтаете оказаться под юрисдикцией Интерпола и остаток дней провести в русской тюрьме. Давайте не будем создавать лишних проблем ни нам, ни вам. Кстати, диск с записью аукциона находится у нас. Согласитесь, улика серьезная, хотя и не самая весомая из всех остальных…

– Я подумаю над вашим предложением, – пытаясь взять инициативу в свои руки, сказал Влад, но Тикамацу, не слушая его, затараторил:

– Через пять минут вам доставят почту. В посылке инструкция и все необходимое. Конец связи…

Монотонные гудки, раздававшиеся из телефона по громкой связи, казалось, оглушали и погружали в коллапс. Друзья словно остолбенели, потом одновременно перевели взгляд на входную дверь и ринулись к воротам особняка.

Сожалению мужчин не было предела. Злополучная посылка уже поджидала их в почтовом ящике. Они огляделись по сторонам, но вокруг не было не души.

– Бывают расклады, когда ты играешь, а бывают, когда тебя играют, – торопливо вскрывая бумажный пакет, сказал Влад и достал из него два авиабилета до Японии, а так же письмо:

Здравствуйте!

В связи со сложившейся ситуацией, изложенной Вам моим помощником, я надеюсь на Ваше благоразумие. Приглашаю Вас на небольшой саммит в моей резиденции. Я уверен, что мы сможем прийти к соглашению и решить в положительном векторе интересы обеих сторон. Искренне надеюсь на плодотворное сотрудничество и прошу не беспокоиться о нежелательных последствиях для Ваших персон. Ибо Вашей жизни ничего не угрожает. Единственная просьба – возьмите с собой теплые вещи, так как у нас ненастная погода, и отложите все запланированные встречи на месяц вперед.

Всего наилучшего, с уважением,

Кейтаро Ямомото.

5 марта 2011 года

– «На месяц вперед», «Единственная просьба», что за «святая простота»? – перечитывал текст письма Чернов и, настороженно оглядываясь вокруг, произнес: – Японец вел себя так, словно уже поймал нас в капкан. Очень может быть, что это не блеф и у них действительно есть доказательства нашей креативности, проявленной в Третьяковке, а возможно и информация о других нетривиальных моментах нашей деятельности…

– Где-то мы с тобой прокололись, брат. Кстати, с диском виртуозно сработано, – направляясь к дому, печально усмехнулся Влад. – А ты меня упрекал в склерозе, что, мол, я забыл диск записать. Вот кто является истинным поклонником твоих выступлений…

Чернов был на взводе:

– Интересно, что у них есть? Ведь, никто не писал в «книгу жалоб»! В Третьяковке комар носа не подточит, – проходя в дом и усаживаясь в кресло, возбужденно говорил Глеб. – К тому же, у меня там была такая репутация, я же потомственный эксперт, на доске почета висел… Единственный человек, который может создать нам проблемы это Зорин. Неужели он людей своих подключил и решил слить нас со всеми потрохами? Звездочку на погон и медаль на китель? А? Как думаешь?

– Хм, уж не хочешь ли сказать, что Зорин дал японцам сто миллионов, чтобы они купили у нас статуэтку и выкрали диск? – разливая по бокалам виски, иронизировал Нагорный.

– Я не утверждаю, я разрабатываю версию. Это называется «стратегия непрямых действий» и мы никогда не догадаемся, что дядя Саша в теме…

– Это бред, Зорин не связан с японцами, почерк не его. Александр Александрович работает жестко. Театрализованное представление и сантименты не в его стиле, он не станет церемониться и при желании накроет нас с поличным прямо на аукционе.

– Логично, – пригубив виски, согласился Глеб. – Однако если самураи не в связке с министром, почему отказались от денег? Не иначе, как хотят еще больше…

– Эх, брат, по какому– то странному и нелепому стечению обстоятельств, мы угодили в хорошо отработанную схему. Иной раз думаешь, что это никогда не случится, а ведь случилось… Классическая схема игры, а дальше все расписано по ролям…

– Не согласен! Ты чего раскис? Не тот пропал, кто в беду попал, а тот пропал, кто духом пал! Мы не начинающие актеры, а сценарий всегда можно переписать и устроить перфоменс на свой лад. В конце концов, Зорин денежки от нас имеет неплохие, вот и пусть разгребает с японцами. Мы к нему не с поклоном, а по понятиям обратимся. Пусть хлеб свой отрабатывает. Как говорится: – «Любишь кататься, люби и саночки возить». Я считаю, нужно связаться с Зориным и поставить его в известность…

Осушив бокал, Влад почувствовал, как по телу прошла согревающая волна, погружая в воспоминания. Он знал Зорина с детства. Александр Александрович был лучшим другом его отца. После трагической смерти родителей Зорин продолжал поддерживать с ним связь и до совершеннолетия ежегодно высылал подарки на новый год и в день рождения. Но несмотря на доброе расположение опекуна, Влад видел в нем хваткого и жесткого человека. Впервые эту предприимчивую жилку Александра Александровича он распознал после того, как оказался в прямой зависимости от Зорина. Произошло это семь лет назад… При перевозке полотен Третьяковской галереи их неожиданно задержали спецслужбы и до выяснения обстоятельств изъяли экспонаты и посадили в КПЗ. Ситуация была бы катастрофической, если бы не официальные документы, подтверждающие легитимность данной перевозки. Это была афера чистой воды, но поймать их за руку было невозможно, так как Чернов, являлся официальным лицом, сопровождающим полотна в лабораторию. Тогда друзья просидели в камере неделю. Им не устраивали допросов и не предоставляли адвоката. Они уже всерьез забеспокоились, как неожиданно возник Зорин… Вытащив их из КПЗ Александр Александрович предложил им дальнейшую протекцию и потребовал пятьдесят процентов с торгов.

Влад поставил на стол пустой стакан и задумчиво сказал:

– Зорин и пальцем не пошевелит. Он в доле не потому, что в случае чего решит наши проблемы, а потому, что кислород не перекрывает и не создает проблем. И вообще, как бы его участие в этом эпизоде не испортило нам благоприятный финал. Японцы на коллекционеров не похожи, скорее на противоборствующую силовую структуру, не меньше. Если у самураев действительно есть компромат и что-то пойдет в разрез их интересов, нам мало не покажется…. Придай они дело огласке и «небо в клеточку» – будет нашим счастливым случаем. А если кто-нибудь из наших клиентов узнает, что назревает такой скандал, после которого их миллионные коллекции превратятся в горстку ярмарочных безделушек, они вряд ли проявят к нам толерантность. Коллекционеры не станут рисковать своими инвестициями и «закажут» нас раньше, чем Интерпол наденет на нас наручники, а репортеры набросают крохотную статейку для своей желтой газетенки.

– Логично, коллекционеры все немного чокнутые. За недостающую вещь в коллекции готовы мать родную продать, лишь бы обрести желанную безделушку. А когда под угрозой добрая часть коллекции, другого расклада и быть не может, – всплеснул руками Глеб и, подскочив с кресла, начал расхаживать по комнате. – Но я на это не согласен! Должен же быть какой-то выход. Может нам по-тихому свалить и подальше, а? Денег нам с тобой хватит. Затаимся где-нибудь среди пальм и заживем мирной и спокойной жизнью без аукционов, Зориных и японцев! Потом вдруг как-то неестественно замер и, указав рукой в сторону распахнутой двери, обратился к Владу: – Посмотри туда…

Нагорный медленно повернул голову в указанном направлении, и его лицо приобрело то выражение, которое свойственно человеку, внезапно столкнувшемуся в лесной чаще с диким зверем или чудовищем. Возле ворот особняка стояло несколько черных, глухо тонированных джипов.

– Брат, ты кого-нибудь ждешь? – глядя на лысого здоровяка, вышедшего из машины, спросил Глеб.

– Я никого не приглашал, – выглянув в окно, ответил Нагорный и, заметив под пиджаком незнакомца кобуру, взволнованно добавил. – У него ствол и чую, что он не продавец печенья…

Влад снял со стены арбалет старинной работы и занял оборону у входной двери:

– Я всегда знал, что если приобретать историческую ценность, то только с пользой для дела…

Вскоре на пороге появился мужчина. Не успел он сделать и пару шагов, как услышал низкий, командный голос, прозвучавшего с той интонацией и темпом речи, которую использует группа захвата при задержании особо опасных преступников:

– Лысый, не оборачивайся. Руки в гору, три шага вперед и приготовится к осмотру. Глеб, обыщи его.

Вошедший беспрекословно поднял руки, однако остальные команды выполнять не спешил. Казалось, он сделал это вследствие внезапно оглушившего голоса, чем от страха. Буквально через несколько секунд мужчина тряхнул головой и прочистил ухо жестом купальщика, в уши которого попала вода.

– Ты чего заорал как потерпевший? Тебе не картины малевать, а рупором на вокзале работать! «Поезд Москва– Воркута прибывает на седьмой путь!».

– Не дергайся и прикрой жало! – обыскивая и вынимая из кобуры пистолет, грубо приказал Глеб, – Ишь ты какой умный, Воркута…

Лысый повернулся к Чернову и, искоса глядя на него, спросил:

– А чем тебя не устраивает Воркута?

– Тебе же сказали, не дергайся и держи грабли за головой! – прикрикнул Влад, когда незнакомец двинулся в сторону друга. – Только дай мне шанс и повторишь историческую смерть Гарольда второго.… Слыхал про такого? Его убили как раз из этой игрушки, нацеленной тебе в голову. С трех шагов стрела пройдет на вылет. Я проверял, на тыкве правда, но думаю, что разницы нет….

– Не перегибайте палку, я от Зорина. Если бы пришел на разбор, поверьте, с вами бы уже разговаривали мои ребята. А вопросы они задают сразу, как только человек приходит в сознание после взбучки. Кончайте спектакль!

– Точно, не врет, – читая документы, шмыгнул носом Глеб, – прибыл к нам из министерства «Добрых дел». Подполковник… Светлов…

Подполковник поправил галстук и, звонко хрустнув кистями рук, уставился на друзей. Его надменная ухмылка и тяжелый взгляд неприятно щекотали нервы. Влад и Глеб опустили оружие и растерянно переминались с ноги на ногу.

– А теперь, верни то, что взял! – вырвав из рук Чернова мандат и пистолет, пробасил подполковник. Достигнув кресла, он не без удовольствия уселся и с той же ухмылкой, сказал:

– Да убери ты мухобойку, не то поранишься…

– Как откликаешься? – все еще сжимая в руках арбалет, спросил Влад.

Фривольное обращение вызвало в Светлове очередное раздражение. Пауза молчания затянулась…. Скрестив руки и демонстративно закинув ногу на ногу, подполковник изучающее смотрел на Влада. Это была его первая встреча с Нагорным и Черновым. Со слов Зорина мошенники были «бумажные черви» с кистями и красками в руках. Однако Светлов рассмотрел в них нечто иное и по тому, как встретили «бумажные черви», Матвей понял, что Александр Александрович многого не знает о своих подопечных.

– Тонко… Меня Матвей зовут.

– Что-то я не припомню, чтобы дядя Саша присылал к нам «почтовых голубей»… С чем пожаловал, «сизокрылый»?

Подполковник проигнорировал вопрос и, показывая всем видом, что не намерен ввязываться в словесную перебранку, угрожающе заговорил:

– Я буду лаконичен. Кто-то выкрал ваше дело из архива. Кроме вас оно никому не нужно. Как будем решать вопрос? Если вы ищете проблем, я могу устроить их прямо сейчас, – указал он в сторону ожидавших его машин. – Пока мы ехали, у моих ребят руки и ноги затекли, от разминки никто не откажется…

– Какое дело? – в недоумении спросил Влад и почувствовал, как сердце, набирая ритм, пульсирующим молотом стало наполнять его сознание смутной тревогой. Тревогой, которая охватывает человека перед чем– то трагическим и судьбоносным…

– Ваше, по Третьяковке, – пояснил Матвей. – Если исправить ошибку сразу, никто не вспомнит о ней. Иначе вас ждут крупные, я повторяю, очень крупные неприятности…

– Я так понял, Зорин держал на нас компромат? – уточнил Глеб.

– Это был не компромат, а бюрократический документ, составленный операми при вашем задержании…. Дело лежало под сукном и, о нем никто не знал до этого времени…

– А с какой целью оно «лежало под сукном»? Неужели наших ежегодных «взносов» не хватает, что бы оно вообще нигде не лежало?!

Светлов издал протяжный вздох и, скривив физиономию от того, что ему приходится отчитываться перед мошенником, нервно заговорил:

– Не съезжай с темы и перестань задавать мне вопросы. Я же сказал, что это был не компромат, а так сказать, залог совместной работы. Это схема придумана не тобой и не тебе ее корректировать. Последний раз спрашиваю, вы по-хорошему вернете документы? Или по-плохому?

– Обворовывать министерство – не наш фасон! И к слову сказать, я лично впервые узнаю о столь «приятном» нюансе, как «дело по Третьяковке»… Ну да ладно, обойдемся без лирики. Мы условия Зорина принимали и на рожон против него бы не полезли. К тому же, нам сейчас не до этого, – махнув рукой, ответил Чернов. – Самураи нас самих развели по полной программе.

Матвей нахмурил брови. Его сосредоточенный и цепкий взгляд сверлил друзей насквозь и словно пытался считать их мысли с подкорки головного мозга:

– Самураи? С этого момента подробней. Вы должны последовательно, не упуская ни единой детали, восстановить и передать мне все события, связанные с данным инцидентом. Будьте внимательны, каждая мелочь играет роль…

Несмотря на то, что личность и цель Светлова были выявлены, желания откровенничать с ним не было. Мысленно ругая Глеба за длинный язык, Влад понял, что ситуация приобрела еще более сложный характер. Как бы он не хотел утаить информацию, теперь придется исповедаться посыльному Зорина:

– Да что тут рассказывать…. У нас появились поклонники в Японии. Купили на аукционе мою работу, выкрали диск с записью торгов. После пригласили в гости и обещали сохранять конфиденциальность в обмен на понимание. Сказали, что имеют документальное подтверждение наших махинаций. Судя по сумме, которую самураи вывалили за нашего Мардука, японцы серьезные ребята. Японцы в курсе, что статуэтка подделка, но от денег отказались.

– Как они вышли на вас?

– Аукционы проходят при закрытых дверях и всегда в разных частях света. Из года в год условия не меняются и любой, из наших клиентов мог рассказать, как попасть на аукцион. Вход – это перечисление на наш расчетный счет определенной суммы. В ответ мы высылаем билеты и сообщаем о дате и месте проведения торгов. Да, вот еще, чуть не забыл, – шаря в кармане, говорил Влад, – посылку доставили.

– Очень может быть, что эти люди причастны к пропаже документов. Пока мы не проведем расследование и не выясним детали, вам нужно упасть на дно и затаиться, – дочитав послание, приказал подполковник.

– Ты чего воздух напрягаешь? Своим головорезам условия диктуй, а с нами разговаривай по-человечески, – осадил его Глеб и, не обращая внимания на недобрый взгляд подполковника, продолжил, – японцы, кажется, очень нервные ребята и если мы свалим, боюсь нервишки у них не выдержат. Чудить начнут, полицию подключат или еще какое безобразие учинят, а нам расхлебывай? Твой план не годиться… Если самураи доставят документы куда следует, Зорин нас на размен поставит? Как говорил товарищ Сталин: – «Нет человека – нет проблемы!». Но спешу тебя предупредить, любезный, – подмигнул он Владу, – если с нами что-нибудь случится, то в СМИ выйдет статья о нашем тесном сотрудничестве с Зориным во всех подробностях. Возможно, нам к тому моменту будет уже все равно, а вот вам не думаю… Так что, предлагаю все совместно обмозговать…

Влад еле сдержал улыбку от такой находчивости Глеба и, стараясь подыграть другу, подтвердил:

– Мы держим руку на пульте. Если Зорин в ходе разборки посчитает, что мы вдруг оказались лишние, а такое не исключено, то советуем отбросить подобную перспективу. Иначе скандал будет грандиозный!

Ни один мускул не дрогнул на лице подполковника, он лишь равнодушно развел руками и сказал:

– Сотрудничество с нами процесс обоюдный. В данной операции от вашего решения зависит ваша безопасность. Я не советую вам угрожать нам. Сегодня вы живы, а завтра нет, но и умереть ведь можно по-разному. К одному смерть приходит быстро, а к другому долго и мучительно…. Так что глупая и губительная ошибка мыслить в таком направлении. На этой патриотичной ноте мы и закончим наши разногласия. А сейчас я должен связаться с руководством…

Удалившись в соседнюю комнату, Матвей вел переговоры по телефону. До друзей доносились обрывки фраз, из которых стало ясно, что обстановка носила крайне опасный характер и в основном для Зорина.

Вскоре Светлов уже сидел в кресле. Он достал из кармана два маленьких прозрачных предмета и, положив их на стол, пояснил:

– Это датчики, завтра вы отправляетесь на встречу с японцами. Прикрепите их к своей одежде, чтоб мы могли отслеживать ваше передвижение и проникнуть на место дислокации. Ваша задача согласиться на все условия японцев и завоевать доверие. Остальное – наша работа. Ни о чем не беспокойтесь, по этим датчикам мы всегда сможем отследить вас со спутника. Я ваш куратор в этом вопросе. Как только окажетесь на месте, операция вступит в разработку. В худшем случае на ее подготовку уйдет 48 часов. За это время мы успеем собрать данные и произвести необходимые расчеты. Матвей перевел взгляд на Нагорного и спросил: – Номер японца конечно не определился?

Влад без промедления протянул ему свой мобильный.

– Купишь новый, – кладя в карман телефон, сказал Светлов и, встав с кресла, направился к выходу. – Собирайтесь в дорогу, наши люди постараются обеспечить вам безопасность. После удачно завершенной операции, если хотите остаться в живых, придется сменить род деятельности.

Глава VI

На следующее утро друзья были в аэропорте. Их уверенный взгляд нисколько не обличал в них людей, чья жизнь висела на волоске. Они никогда не позволяли себе упасть духом и стоя возле трапа самолета, как обычно шутили. Влад и Глеб неоднократно сталкивались с черными полосами жизни, но их крепкая дружба и позитивный настрой разрушали все преграды, возникающие на пути. И теперь, когда пришла очередная проверка на прочность, они приняли вызов и были уверены, что и этот, возможно самый сложный экзамен в жизни сдадут на «отлично».

– Откуда в Ницце столько японцев? – оглядывая оживленную толпу, удивлялся Глеб и, заметив среди пассажиров молодую симпатичную девушку, мимоходом подмигнул ей.

Влад покосился на друга и с серьезным видом сказал:

– Не забывай, на востоке строгие моральные принципы. Еще пару улыбок и тебя заставят жениться на ней прямо в самолете….

– Мне жениться!?– возмутился Глеб и, нахмурив брови, одарил гневным взглядом улыбающуюся ему девушку. Та, от столь резкой смены настроения Чернова, поспешно отвернулась в сторону.

Проверяя билеты, стюардесса приветливо улыбнулась и пояснила:

– Это китайская делегация предпринимателей. Приятного полета!

Самолет оторвался от земли и взвился в небесную высь. Как только лайнер набрал должную высоту, и стюардесса предложила расстегнуть ремни, «делегация» резко оживилась. Пассажиры начали хаотично двигаться по салону взад вперед, то и дело, сталкиваясь и наступая друг другу на ноги. Как ни странно, это ни сколько не огорчало их, а наоборот, поддерживало еще большее веселье и стимул к общению. Когда самолет попадал в воздушные ямы, пассажиры, вцепившиеся в свои многочисленные сумки и пакеты, ненадолго замирали, но, после, их бурная беседа вновь заглушала просьбы бортпроводников занять свои места. Друзьям казалось, что они находятся на рыночной площади, а не на борту лайнера, летящего за десять тысяч верст над землей.

– Ямомото мог бы купить билеты и в бизнесс-класс! Я сейчас с ума сойду! И какого черта они понабрали с собой? – рычал Глеб, глядя на пробегающего мимо мужчину с полными авоськами в руках.– Эх, выпить бы сейчас!

Словно по мановению волшебной палочки, в салоне показалась стюардесса. Она направлялась прямо к ним.

– Желаете что-нибудь? – с улыбкой на устах, кричала бортпроводница. Оглушительный гам пассажиров перекрыл ее речь, и она, достав блокнот, повторила предложение на бумаге.

– Да! – в голос закричали друзья, и жестом попросив у нее авторучку, написали:

«Коньяк…».

Девушка понимающе улыбнулась и, скрылась из вида. Спустя некоторое время друзья увидели ее вновь. Стюардесса то и дело хваталась за сиденья и пыталась устоять. А когда очередной пассажир зацепил ее саквояжем, от чего с ее блузки оторвалась пара пуговиц, девушка лишь смущенно улыбнулась и продолжила свой путь, стыдливо прикрывая грудь. Вскоре она добралась до Влада и Глеба. Ее волосы, некогда аккуратно собранные в тугой пучок на затылке, выбились из прически. Однако, не теряя самообладания и все так же улыбаясь, она вручила друзьям бутылку коньяка.

Влад и Глеб незамедлительно воспользовались своим заказом. Алкоголь успокаивающе подействовал на мужчин и скоро они погрузились в безмятежный сон.

– Пристегните, пожалуйста, ремни, – легонько тормошила их стюардесса, – самолет идет на посадку.

Неподалеку от взлетной полосы был припаркован черный лимузин. Заметив Нагорного и Чернова на трапе, Тикамацу вышел из машины и встал рядом, держась за дверцу лимузина.

– О, нас уже ожидают! – с распахнутыми руками, будто готовясь обнять лучшего друга, радостно воскликнул Глеб.

Помощник опешил от столь фамильярного поведения русских, и растерянно переминаясь с ноги на ногу, не мог подобрать слов приветствия. Но вот секундное замешательство сменилось надменностью и он, жестом, не терпящим ослушания, пригласил прибывших сесть в машину.

– Как поживаешь, Кац? – хлопнул его по плечу Глеб.

Тикамацу не был физически слаб, скорее наоборот. Но от «дружественного» приветствия русского гостя ему пришлось хорошенько напрячься, чтобы не упасть. И еще больше ему потребовалось выдержки, чтобы не пустить в ход кулаки в ответ на фривольное коверкание его имени: