Текст книги "Селфи на балконе"

17

– Ты грустная, – слышу в спину его задумчивое заключение. – Поделишься?

Ставлю кружку рядом с ним и иду за сладким, не торопясь отвечать на вопрос.

– Кроме конфет ничего нет. Так что если ты привык к чему-то другому, то…

А Корнеев смотрит на меня, будто я ему начала доказывать, что обезьяны летают. Сперва с осторожностью, которая сменяется удивлением, переходящим в смех. Протягивает руку и отбирает пакетик с лимонными помадками.

Моими любимыми, между прочим.

От сердца отрываю.

– Я не привык к чему-то другому, Натали. Пей чай и перестань уже видеть во мне врага.

Выполняю «приказ» и сажусь за стол, не зная, куда деть руки. И ноги. Не знаю, куда смотреть, когда дышать. Не хочу при нем чай пить. Как Вика себя комфортно рядом с ним чувствует? Да тут же мороз по коже от одного только взгляда. Еще хорошо, что на мне свитер теплый, иначе бы исполнила ему бит стучащих зубов.

– Я в тебе, кроме как кумира Звягиной, больше никого не вижу. Так что не обольщайся, Корнеев.

Блин.

Вот могла бы и правду свою при себе оставить. Будто она нужна кому-то.

– Сегодня кумир, а завтра урод, который не обращает внимания. Твоя Звягина сама не знает, чего хочет, я ведь объяснял.

Не согласна. У Вики цель одна – Корнеев.

– А чего хочешь ты?

– В данный момент чего-то больше, чем конфеты.

Э-э-э. Мне его кормить, что ли?

– Суп будешь? – Дура. Зачем предлагаю?

Это обычный суп, из домашней тушенки и вермишели. Корнеев даже смотреть на него побрезгует. Вика как-то рассказывала, что он «гурман»: спортивное питание, минимум алкоголя, никаких сигарет. А тут я со своим жирным бульоном. Хотя кто пирожки тети Гали за обе щеки уплетал?

Плевать. Мое дело предложить. Если не нравится, то перед его важной персоной открыты все заведения общепита этого города. Вот пусть туда едет и лобстеров трескает, с трюфелями.

– Буду. Думал, не предложишь.

С интересом, нет, даже с каким-то вызовом осматривает меня, отодвигая подальше нетронутую кружку с чаем.

Подумал, что я блефую?

Хочет супчика студенческого? Мне не жалко.

Встаю со стула и иду к холодильнику. Достаю кастрюлю и наливаю в тарелку остатки супа. Да, немного. Но я ж не знала, что Вика уже сюда наведывалась. На одного хватит, а я вообще есть не хочу и не могу. И вряд ли после его ухода появится желание.

– Корнеев, вот объясни, что мы делаем?

– Я собираюсь набить свой желудок и понятия не имею, о чем ты. Но если расскажешь, то с удовольствием приму в этом участие.

И глазюками своими мерзко так стреляет. Терпеть не могу, когда так делают. До этого момента я как-то внимания на такое не обращала, а сейчас возненавидела. И если бы в данную минуту мы были где-то в другом месте, за пределами моей квартиры, то я бы его послала и ушла. Серьезно, развернулась бы, и пусть смотрел бы на мою легендарную походку от бедра. Правда, таковая она только в моем воображении.

– Ты всегда такой извращенец?

– Нормально? – У него ложка замирает у рта. – Она, значит, там думает о чем-то, а извращенцем оказываюсь я. Натали, ты меня с каждым разом все больше и больше удивляешь.

– Я не думала…

– Ага. Так я тебе и поверил. Главное – с виду приличная, а на деле же оказывается…

Да как у него получается любую песню под свой лад переделывать?

– На деле доедай и говори мне «прощай». Поздно уже по чужим квартирам шататься. Кто-то спать хочет.

Молчит. Воздух в себя втягивает, а потом морщится, будто грязный носок дальнобойщика понюхал.

– Чего у вас так табаком воняет?

Что?

Не воняет уже. Вчера да, несло так, будто не дом, а пепельница. Но сегодня уже цветочками какими-то пахнет. Звягина вон как старалась, словно знала, кто в гости придет.

– Натали, только не говори, что это ты бычками весь подъезд закидала. Блин. Вот знал же, что идеальных не бывает, но, детка, я до последнего в тебя верил.

Что? Дубль два.

Если забыть про первый вопрос и сосредоточиться на продолжении фразы, то я невероятно удивлена.

Это что же получается, Корнеев… Сам Корнеев, местная знаменитость, а-ля «мамки, не отпускайте дочерей по ночам гулять в коротких юбках», мистер крутая тачка, повелитель идеальной укладки, говорит, что я… Наталья Шведова – идеальная?

Ну, точно, квартира еще не проветрилась.

Мне иногда кажется, что соседи через вентиляционную трубу газ пускают. Сначала Звягина веселая ходит без повода. Потом я слышу какие-то байки Корнея. Он вообще реален? Или я надышалась чем-то и сейчас сижу одна на кухне и сама с собой разговариваю?

– А твой Валерий Евгеньевич знает?

Мой кто?

А, дядь Валера.

О чем он знать должен?

– Так, Корнеев! Ты чего тут разговорился? Не курю я. Один раз в детстве попробовала, не понравилось, так потом еще и по заднице влетело от мамы.

Зачем я про детство-то говорю?

Да зачем я, вообще, оправдываюсь?

Туся, соберись. Не позорь свою еще не седую голову.

– Сталкерша травится? Ну, тут естественный отбор.

– Нет. Тут просто гости были.

А что?

Пусть знает, что я из-за него здесь страдала.

– Друзья твои приходили. Так что ты лучше им про здоровый образ жизни рассказывай.

Вика ведь не будет левых людей приглашать. Само собой, вся толпа знала Корнеева. И наоборот.

– Сухой был здесь? – Парень отодвигает от себя тарелку, которая, между прочим, уже пустая, и удивленно смотрит на меня, ожидая ответа.

– Здесь были все, кроме Назара. – Вчерашнее ночное происшествие снова напомнило о себе раздражительностью. – Да и какая разница? Факт: Вика созвала народ, чтобы ты приехал. Они превратили квартиру в свинарник.

– Назар – мой единственный друг. И что-то сомневаюсь, чтобы он приехал сюда, не сказав мне ни слова.

– Он что, должен отчитываться перед тобой и спрашивать разрешения, куда можно ехать, а куда нельзя?

Кажется, я начинаю понемногу сходить с ума.

– Нет, – быстро отвечает Корнеев. – Но он бы обязательно сказал, что видел тебя.

Мне неожиданно захотелось улыбнуться. Однако я вовремя взяла себя в руки. Нечего тут в лужу превращаться от его слов, хоть они и чертовски приятные.

– А дальше? Она притащила сюда каких-то отморозков, и они…

Я себя школьницей почувствовала, которой добрая учительница помогает правило рассказать.

– И они «отдыхали». Одна парочка даже решила выгнать меня из моей комнаты. – Совсем рот не закрывается.

– Ты знаешь кого-то из них? Лица запомнила? – настороженно уточняет он и подходит к окну.

– Нет. Да и зачем?

– Чтобы я смог запретить им появляться здесь. А вообще, Натали, тебе съезжать надо. Какой смысл жить с помешанной? Представь, если она выяснит, что ты мне по ночам в своей пижаме цветочной являешься? Бог знает, что ей может в голову прийти.

Да пофиг на голову Звягиной.

Что я по ночам делаю?

18

– Ты не думала про переезд?

Небрежно пожимаю плечами. Конечно, думала, только вот Корнеев не моя подружка или мама, чтобы я с ним планами делилась.

– Не придется по ночам чью-то пьяную задницу спасать. Да и нежданных гостей терпеть на своих квадратах. Жить в свое удовольствие.

Не сомневаюсь. Наверное, первое время скучно, да и непривычно, но зато потом какая свобода. И никто вещи не разбрасывает, никто посуду грязную в раковине не оставляет. Как бы сказала моя любимая бабуля: «Эх, лепота».

Только вот какое Корнееву до моего переезда дело? Если я спрошу, что это будет значить? Что меня интересуют его мысли? Или он решит, что я к его мнению прислушиваюсь? Черт. Как же сложно быть взрослой. Мне ребенком быть больше нравилось. Спрашиваешь, что только в голову придет, и не переживаешь, кто и что подумает.

Плевать, что он там подумать может.

– Ты случайно сюда переезжать не собрался?

Ей-богу, лучше бы молчала.

Корнеев смотрит, словно я миллион в унитазе спустила. Хорошо еще, что пальцем у виска не покрутил. Хотя, по взгляду, крутил, только мысленно.

– А ты подушкой поделишься?

– Не дождешься.

Ухмыляется.

– Натали, ты жестокая. Сначала обнадежила, а потом на землю спустила. Вот кто так делает?

– Те, Корнеев, кто за тобой табунами не бегают. Представляешь, такие тоже существуют.

Удивился? Нет, он обалдел.

– Бред какой-то.

– Не бред. Я за тобой бегать не собираюсь. Ты мне даже не нравишься. Чем тебе не подтверждение?

Чего он смотрит на меня как-то странно?

Правда не нравится?

Ничего. Правда не тортик, ее все любить не могут.

– Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

– Нет.

Что за глупый вопрос?

– И когда ты меня первый раз увидела?

– И тогда. Ты, Корнеев, совершенно не в моем вкусе.

– Даже интересно стало, а кто в твоем вкусе?

Блин. Терпеть не могу подобные неожиданные вопросы, когда нет времени подумать. У меня в такие моменты голова – большой пустой склад, в который лет сто ничего не завозили. Еще гул разносится, мешающий что-нибудь нормальное вспомнить. Вот я и стою, как идиотка, с открытым ртом, только глазами и хлопаю.

– Мне блондины больше нравятся, с кудряшками.

Корнеев глаза вверх закатывает, будто свой цвет волос вспоминает, а потом делает заинтересованное лицо и на стул садится.

– Давай дальше.

А я ведь уже в образе.

Актрису понесло и теперь не остановишь.

– Чтобы не выше меня ростом. С пухлыми такими щечками. И с пузиком, размером с глобус. Красавчик, в общем.

– Живот размером с глобус?

– Ага. Кубики накачать несложно, ходи себе в зал и трескай протеинчик. А ты попробуй наесть идеальный живот. Тут сила нужна. А мне как раз сильные нравятся.

Одолжите кто-нибудь пистолет.

Не выше меня ростом.

Пухлые щеки.

Живот огромный.

Кучерявый.

Блондин.

Эх, бабуля. Пересмотрела я с тобой в детстве «Кривое зеркало».

Зато как удачно получилось. Рассказала про полную противоположность Корнеева.

Пусть больше нос не задирает и даже не думает, что он мне нравится.

Я еще в своих фантазиях была, когда меня оттуда звук Корнеевского телефона выдернул. Парень сначала на бесшумный поставил, а потом резко ответил. Буквально минуту послушал собеседника, а затем быстро начал собираться.

– Так, фантазерка, мне уходить пора. Потом договорим. Ты ведь про свидание не забыла?

Э-э-э.

– А сейчас что было?

Я ему и чай, и суп, и конфетки. Даже милой была весь вечер, а он это не засчитывает?

Ненавижу хитрых.

– Ничего не было. Я просто в гости заскочил. Послушал про идеального мужчину, получил пару идей. Очень познавательно, кстати. А сейчас ехать нужно.

Перед дверью парень наклоняется и протягивает мне дуршлаг. Косится немного, когда вес его тяжелый чувствует, и снова ухмыляется. Интересно, он сомневается, что я и правда могла его огреть по голове? Вот сейчас точно могла бы. Хорошо, что он уходит, иначе я бы отомстила за обман. Я ведь думала, раз он пришел, значит, потом с ним встречаться уже не нужно. А тут облом. И доказать ничего не могу. Он свое сказал и убегает.

– До встречи.

– Я еще подумаю.

Открывает дверь, а потом поворачивается и пристально смотрит.

– Вредная привычка. Особенно когда уже все решено.

Замахиваюсь своим холодным оружием, но дверь прямо перед носом закрывается, а из подъезда доносится гортанный мужской хохот.

Вот зачем он приходил?

Делать нечего. Возвращаю кухонную принадлежность на ее законное место, мою посуду, а потом снова на сайт с объявлениями захожу. Звонить уже поздно, но найти и выделить подходящий вариант я могу. Только вот перед глазами пелена какая-то. Читаю, что студия сдается, а в голове звучат слова Корнеева про переезд. Думаю про новую комнату, а перед глазами этот чудик с изюмом вместо мозга.

Корнеев делает такие вещи, которые нормальному человеку разобрать невозможно. Его, наверное, только Звягина и способна понять. Но просить ее побыть переводчиком я не стану. Это для здоровья опасно. Тут я с парнем согласна – фиг знает, что она там надумает.

А ведь завтра выходной.

Еще в понедельник я мечтала, как просплю этот день. Неделя прошла, а сколько изменений. Не поездка к родителям, а встреча к Корнеевым. Не сон, а поиск комнаты. Не отдых за ноутбуком, а сбор вещей.

Мамочка.

Гадко-то как.

Кстати, о маме.

Знаю, время позднее, но я уверена, что она еще не спит. Скорее всего, сериал какой-нибудь смотрит, мешая спать папе. Но мне с ней срочно нужно поговорить. Новостей-то много. Делиться надо, иначе от информации лопнуть можно.

– Дочь, что случилось? – шепотом спрашивает родительница, и я слышу, как на заднем фоне она закрывает дверь.

– Я просто соскучилась.

И это правда.

Радует, что уже скоро домой поеду.

А если придется, то перевезу вещи к тетке. Пусть там хранятся, пока я в отъезде буду. Да и новое жилье можно из другого города найти. Век интернета, чтоб его.

– Вот обманываешь. По голосу слышу.

– Да я фильм один посмотрела и впечатлилась.

– Опять ужастики? Тусь, ты помнишь, как в детстве посмотрела, а потом несколько месяцев спать не могла, боялась, что какой-то карлик у тебя в животе монеты искать будет?

– Там лепрекон был, – на всякий случай поясняю. Он, в отличие от карликов, страшный. Я его до сих пор ночью стараюсь не вспоминать.

Спасибо, мамуля.

«Сладкий сон» мне обеспечен.

– Да какая разница? Так что ты там смотрела?

– Комедию про психов. Там девушка была влюблена в одного парня, а он доставал ее подругу.

– Почему про психов-то? Может, ему просто подруга больше нравилась. Ты из-за этого в такое время не спишь?

– Не может ему подруга нравиться. Она обычная. А он – бабник. За ним весь институт бегает. Зачем ему эта?

– Досмотри фильм до конца и поймешь.

Ага. Была б еще возможность его досмотреть. Это реалити-шоу показывают только в прямом эфире.

19

Думаю, как ответить, чтобы себя не подставить, но мама перебивает:

– Так, ладно об этом. Как досмотришь, тогда и расскажешь. Мне теперь интересно стало. А сейчас лучше поясни, когда тебя с вокзала забирать? У папы в субботу дела, сам встретить не сможет. А ты ж знаешь, какой я Шумахер. Ехать двадцать минут, а я за рулем проведу часа два и стану объектом ненависти всех водителей.

Это правда. Папа даже по праздникам рюмочку опрокидывать перестал только потому, что не хотел с мамой домой на машине возвращаться. Навигатор быстрее сломает свою плату, чем мамуля превысит скорость на запрещенную единицу. И не дай бог, ей кто-то посигналит. У жены прапорщика такой жизненный словарный запас, что уши не только в трубочку скручиваются, но и имеют свойство отваливаться.

– Мам, тут такое дело… Я еще не уверена, приеду или нет.

Конечно, хотелось бы. Но кто знает, найду ли я квартиру за несколько дней.

– Дочь, как так? Мы тебя здесь ждем. Папа из деревни мясо привез, хотели шашлычка пожарить вечерком. Бабуля в гости обещала приехать, внучку повидать.

– Просто… Мам, я переехать хочу. И скажу сразу, пока у тебя давление не подскочило, ничего плохого не случилось. Хозяйка квартплату поднимает. Дорого получается.

Я не вру. Просто не хочу маме рассказывать что-то плохое про Звягину. Зачем? Я съеду, и больше мы не станем вспоминать мою бывшую соседку. А говорить напоследок гадости – фиговое дело.

Поэтому хозяйка.

Квартплата.

Да и мама не будет повторять: «А я тебе говорила, что съезжать пора». Я готова бетон в уши залить, только чтобы такого не слышать.

– Тусь, насколько дорого?

– Почти в два раза.

Согласитесь, это лучше, чем: «Мамуль, я хочу съехать потому, что Вика сдурела. Привела к нам домой алкашей-студентов, которые чуть квартиру не разнесли. Все это только для того, чтобы ее кумир на огонек прилетел. И, кстати, этот идеал – тот парень из фильма, про которого я тебе рассказывала. Он – реальный человек, иногда достает меня».

Да если я это скажу, то через минуту по маминой тревоге будет поднята целая рота. Как так, ее ребеночку жить мешают.

– Что ж тебе так на квартиры-то не везет? Не понимаю. Дочь, может, все же к тетке поедешь? Там родня. И накормят, и приготовят, и постирают. И у меня на душе спокойнее будет, что ты под присмотром. А то каждый день как на иголках.

– Ну, прекрати. Не маленькая уже. А к тетке не хочу. Максимум вещи там оставлю, если домой соберусь поехать. И то переживать буду, что коты из них лежанок наделают.

– Вот твердолобая какая. Мать ей тут про душу рассказывает, а она с кошками жить не хочет. Туська, вся в отца.

– Папина доча, – соглашаюсь я с гордостью.

– Спать иди, папин хвост. Утром на свежую голову думать будешь.

Так я и сделала. Поставила телефон на зарядку, комп на комод перенесла, выключила свет и завалилась под одеяло.

А где-то часа через два меня разбудил стук в дверь.

Сначала не поняла, где нахожусь. Потом почему-то подумала, что Корнеев вернулся. Мой сонный мозг предположил, что он за добавкой пришел. Мол, супчика еще захотелось. Но у двери я услышала голос Степашкиной. Людка там что-то про сову и медведя рассказывала, когда я резко открыла дверь.

– Шведова, аккуратнее.

Стоят две подружки, друг друга поддерживая.

– Нечего под дверью стоять.

– А нечего было обламывать все веселье, разогнав всех по домам. Я тебе после этого должна поклон отвесить, что ли?

Было бы идеально.

– Я и сейчас всех по домам разогнать могу. Хочешь проверить?

Иду в комнату, не дожидаясь ответа на риторический вопрос.

– Вообще-то Люда ко мне пришла.

– Когда одна жить будешь, тогда и начнешь кого угодно по ночам водить. А сейчас ты другим спать мешаешь.

Не сдержалась.

Да потому что достали уже. Сколько можно? Нет, я понимаю, время у нас сейчас такое – беззаботное. Когда отрываться надо, веселиться. Но грань-то должна оставаться. Какого черта Звягина ее игнорирует и постоянно перепрыгивает?

К сожалению, мне никто не ответил. Лишь когда дверь закрывала, услышала, что Степашкина Вику успокаивала, обещая переехать.

Бедные соседи.

Натерпятся они еще с ними. Ну и ладно, меня к тому времени здесь точно не будет. Съеду. Только сначала выспаться нужно.

А утро встретило меня дождем. Как-то так получилось, что две ночные бабочки ушли раньше. Самое обидное, что они мой зонтик прихватили. Когда я обнаружила пропажу, готова была позвонить Звягиной и рассказать, что я с ней сделаю, когда встречу. Сдержалась. Не хотела идти у них на поводу. Наверняка специально утащили, ведь у Вики свой где-то был.

Сперва учеба, днем продолжу поиски квартиры.

Моя пятая точка подсказывает, что грядут приключения.

Только вот она не понимает, какие.

Натягиваю на себя ветровку с капюшоном, белые кроссы заменяю черными и выхожу из подъезда, готовясь к холодному душу.

Льет так, что соседнего здания не видно. Даже желание появилось домой вернуться. Потом передумала. Пару Степка ведет, а я уже у него прогуливала. Он мне второго раза не простит, на зачете все припомнит. Рядом раздается сигнал машины.

Сначала два коротких, а затем один долгий гудок. За этим следует крик с балкона, чтобы спать не мешали.

Все равно намокну, так что пора собираться с силами и выходить из-под козырька.

Я успеваю сделать несколько шагов, как возле меня останавливается автомобиль и открывается дверь.

– Прыгай.

Корнеев?!

Ого.

Первый раз в жизни я была рада его видеть. Уж лучше он, чем дедушка менингит и тетушка воспаление легких.

– Да садись ты уже.

Я все продолжаю мокнуть под дождем.

Корнеев – гад. Я рядом с ним о чувстве самосохранения напрочь забываю.

– Не буду спрашивать, что ты здесь делаешь.

Как-то не хочется знать ответ. Думаю, что он мне не понравится.

– И тебе доброе утро, детка.

Хочу что-нибудь колкое на его «детка» сказать, но у меня вода с волос стекает по лицу. Даже страшно представить, на какое пугало я похожа. Достаю из сумки расческу с зеркальцем и смотрюсь.

Курица мокрая красивее будет.

Корнеев тянется к бардачку и достает пачку салфеток.

– Держи.

Без разговоров отбираю у него бумажные платочки и пытаюсь привести себя в приличное состояние.

Я его пугать не хочу. Вряд ли этот парень встречал девушек в таком виде. Перед встречей с ним они по салонам ходят, а не мокрыми из подъезда выбегают.

– Отличный день, да?

– Ты издеваешься?

У меня по носу капля течет, а он мне про отличный день поет.

– Немного. Наталь, у тебя вид такой…

– Я под дождем была. Как я должна выглядеть? – отворачиваюсь к окну. – Поехали уже.

Захотел побыть водителем, так пусть соответствует.

– Ну, я тебя от дождя спас. И сейчас поедем сушиться.

Блокировка дверей срабатывает в тот момент, когда я тянусь к ручке.

– В институте обсохну.

– И потом с температурой сляжешь. Наталь, ты у меня, конечно, экстравагантная. Других таких нет и, наверное, не будет, но мне все равно не хочется везти тебя на первое свидание в аптеку.

– Стремно как-то, – говорит он, перед тем как завести машину и тронуться с места.

Первое?

Оно же и будет последним. Придумал тоже.

20

Игнорирую его слова про свидание в аптеке и перевожу взгляд на лобовое стекло.

Уже институт виднеется.

Еще одна остановка, поворот, несколько метров до входа, бегом на третий этаж, и я не попаду под гнев преподавателя. Плевать, что вода стекает. Главное, что я на пару вовремя явлюсь. А домой приду и что-нибудь противовирусное выпью, на всякий случай. Благо мама постоянно мою дорожную аптечку всем необходимым пополняет. Еще волнуется, что аспирина всегда нет. Но я молчу. Не буду же рассказывать, что его только Звягина и пьет, когда по утрам голова на две части раскалывается.

Звягина.

А ведь все из-за нее.

Устрою ей веселенькую жизнь напоследок. Правда, еще не придумала, что именно делать буду, но точно съеду красиво.

– Корнеев, ты поворот пропустил.

Или для таких, как он, построили отдельную парковку, про которую я не слышала?

Кстати, все возможно.

– Наталь…

– Что?

– Ты меня хоть раз можешь по имени назвать? Общаясь с тобой, я скоро буду думать, что Корнеев – это мое имя, а у родителей с фантазией не очень.

– Не могу, Корнеев. Тебе совершенно не подходит это имя. – Сейчас договорю и начну сыпать угрозами, чтобы развернул машину. – Даниил – спокойный, верный, надежный. Да, внутри он может быть снобом, но верность все перевешивает. Ты разве такой? Где Корнеев и где спокойствие? Да ты несколько дней как встал на моем пути, и чувство безопасности пропало даже у меня. Так что прости, но только по фамилии.

Еще когда Вика вслух зачитывала характеристику этого имени, я была не согласна с мнением интернета. Но только в тот момент никто меня и не спрашивал. Звягина так бы и продолжала пищать от восторга и правильности написанного, даже если бы прочитала, что парни с именем Даниил – скряги, извращенцы и ленивцы. Она бы и это оправдала.

– Детка, – не очень и дружелюбно обратился он ко мне. – Давай ты меня сначала узнаешь, прежде чем отводить на казнь. Серьезно. Не понимаю, с чего у тебя, вообще, обо мне такое мнение сложилось.

– Ой, даже не знаю… – Делать задумчивое лицо я с детства умею, поэтому надеваю маску и загибаю пальцы. – За тобой постоянно бегает толпа девиц.

– Я их разве прошу об этом? – моментально парирует парень.

– Ты наглый.

– Скорее беззастенчивый.

Как с ним разговаривать можно?

– Ты неверный. Я сама видела, как ты через день разных девчонок из института на машине забирал.

– А это лишь доказывает, какой я добрый. Не мог смотреть, чтобы кто-то пешком до дома добирался. Все, или ты продолжишь возводить поклеп на мою скромную персону?

У него снова улыбка на лице. Как же это раздражает. Ну, не может человек постоянно улыбаться. Такого не бывает.

– Продолжу. Ты… мой зонтик.

– Чего? Кто я?

Машина резко останавливается, и Корнеев всем корпусом разворачивается ко мне.

Но его взгляд сейчас мало волнует.

Я в окно смотрю и вижу, что по тротуару идут две девушки, одна из которых в руке мой зонт тащит, от мелкого дождя им прикрываясь.

Это точно мой. Я его из миллиона других узнаю. Черный сатин, с маленьким белым пятнышком по центру. Я на первом курсе домой возвращалась, захотела путь срезать и под балконами пошла. Кто ж знал, что на меня кисточка с белой краской упадет. До вечера зонт чистила, но до конца не получилось. Выбрасывать жалко было, он новый совсем, да и дожди не так часто льют. Поэтому и оставила. С уверенностью, что его никто не заберет.

– Ты меня куда привез?

Так, институт рядом. Я видела, что мы немного от него проехали. Потом был поворот, шлагбаум и эта высотка.

– К себе домой. Сушиться. Ты думала, что я тебя мокрой на учебу отпущу?

– Корнеев, ты совсем дурак? К тебе вон Звягина идет.

Отлично.

Лучше просто не бывает.

Он меня со своими поклонницами сравнил, которые готовы из юбок выпрыгивать, лишь бы к нему в квартиру попасть? А еще он меня подставил. Сейчас Степашкина меня заметит, а Людка самая глазастая из этой парочки, расскажет все Вике, и случится катастрофа. Вещи свои буду, как неверный муж, под балконом собирать.

– Давай быстрее разворачивайся, пока не увидели.

Теперь я понимаю выражение «сидеть как на иголках».

Клянусь, такое ощущение, что подо мной ежик находится.

– Какого хрена она тут делает?

– Ты у меня спрашиваешь? Меня больше интересует, что здесь делаю я?

– Так, детка, тихо. Мне подумать надо.

– Чего тут думать? Отвези меня в институт, а потом разбирайся со своими гостями.

– Допустим, в подъезд они не попадут. Здесь строго с пропусками.

– Он меня не слышит, – сама с собой разговариваю.

– Ментов вызывать не хочу. Еще статью пришьют ей за преследование.

– Какие менты? Сдурел, что ли?

Вика, конечно, дура, но зачем так?

Психушка разумнее, как по мне. Ладно, я шучу. Даже стены психбольницы не удержат Звягину, и персонал жалко.

Корнеев снова машину заводит, и только я собираюсь вздохнуть от облегчения, что сейчас этот кошмар закончится, как вижу, что он не разворачивается, а объезжает здание, направляясь на подземную парковку.

Я первая выскакиваю из машины. Здесь холодно и тускло. А где-то рядом Звягина.

Вот попала.

Ну, почему я домой не вернулась сразу, как только из подъезда вышла?

– Наталь, пошли. Высушишь вещи, и я отвезу тебя на учебу, а к тому времени твоей подруге надоест под дождем мокнуть, и она свалит. Если нет, то я ее лично выпровожу.

– А если я не хочу подниматься к тебе в квартиру? Просто не хочу, и все.

– Значит, хочешь заболеть?

– Нет.

При чем здесь заболеть? Как можно не понять очевидного?

Мы как будто на разных языках разговариваем.

– Тогда пошли, и не спорь. Сейчас Назара отправлю, чтобы с преподом твоим договорился.

– Ты бедного Суханова загонял. Он скоро от тебя шарахаться будет.

– Это дружба, детка. И ты знаешь только одну сторону медали. Мотай на ус, я всегда долги отдаю.

Как тут забудешь?

Удивительно, но мои ноги идут вслед за Корнеевым. Мы проходим по парковке, входим в зеркальный лифт, где я тут же вжимаюсь в стенку, чтобы лишний раз своего вида не пугаться. Поднимаемся на двадцатый этаж (черт, как же я боюсь высоты) и стоим возле двери, пока брюнет достает ключи из кармана.

Да-а-а. Не врала Вика, когда говорила, что в семье Корнеевых денег куры не клюют. Один подъезд чего стоит. Даже банка из-под кофе с окурками на окошке не пылится. Нет надписей на стенах, рассказывающих про личную жизнь какой-нибудь девушки. Нет запаха сырости и плесени. Да здесь оперировать можно, яркий свет позволяет.

Мне как-то некомфортно стало.

И не потому, что он богатый, а я – средний класс. И не потому, что он живет в шикарной новостройке, а я снимаю двушку со скрипучим полом. Просто появилось такое ощущение, что я украла чью-то мечту.

Викину.

Она грезила попасть в эти хоромы.

Она фотографии Корнеева увеличивала, рассматривая каждую деталь интерьера.

Вика сюда так и не пришла, зато меня насильно привезли.

Немного, но гадко.

– Проходи. Ванная прямо по коридору, напротив комната, где в шкафу ты можешь найти вещи.

Мы стоим в прихожей, и я совершенно не знаю, как себя вести после его слов.

Он действительно думает, что я надену вещи его бывших или настоящих?

Наверное, по моему взгляду все стало понятно.

– Отец бушует, когда мама скупает все магазины. Поэтому она периодически делает из той комнаты свою гардеробную, до момента, пока они вместе ко мне не приезжают.

– Я не хочу вещи твоей мамы.

– Могу предложить полотенце. Мне, кстати, этот вариант нравится больше. Иди, я пока чай с лимоном нам сделаю.

Эх. Даже рассказать некому, что сам Корнеев мне чай заваривает.

Чужие вещи брать не буду, тем более мои уже почти высохли. Я только в ванную зайду, умоюсь и тут же выйду. Пока шла по указанному направлению, увидела, что на стенах висят фотографии. Маленький мальчик, держащий сладкую вату размером больше его головы. Этот же ребенок, рядом с которым стоят статный мужчина и красивая женщина. Картинок несколько, но они такие милые, трогательные.

– Мне здесь три.

– Красивый.

Что я сейчас сказала?

Пусть не услышит. Пожалуйста, пусть промолчит.

– Значит, я красивый?

Корнеев наклоняет голову и пристально смотрит мне прямо в глаза.

– Все дети красивые. Но не все взрослые такие.

Отмазалась?

У меня получилось?

Вроде да. У него рот немного приоткрылся.

Так, ванная прямо по коридору?

Беги, Туся.

Этот бой у тебя в кармане. Впереди война.