Текст книги "Десятое желание"

Глава 10. Хобби

На заправке Ян купил с дюжину пакетиков соленого арахиса и ел его без остановки. По приезде случайно закрыл Катю в машине. Опомнился уже дома, когда она дозвонилась ему на мобильный. Раздражение Яна росло, спело, и Катя поспешила укрыться в своей комнате.

Стараясь не скрипеть диваном, она замерла, готовая просидеть так до ночи, лишь бы Ян не вспомнил о ее существовании. Но не тут-то было. Через пять минут раздался стук в дверь. После чахлого «открыто», дверь рывком распахнулась – и появился Ян. Все стало еще хуже. Он выглядел так, будто ему вкололи адреналин. Глаза бешено горели, а голова, похоже, была полна идей.

– Машина совсем грязная. Надо помыть, – забрасывая в рот орешек, заявил он.

– Съезди на мойку, – сухо предложила Катя.

Ян исчез, словно и в самом деле послушался ее совета. Но вскоре в ванной раздался грохот, полилась вода. И пары минут не прошло, как Ян поставил перед ней ведро, на треть наполненное вспененной жидкостью, в котором островком плавала большая желтая губка.

– Сама помоешь. Отработаешь царапину.

Катя тяжело вздохнула, взяла ведро.

– Куда собралась? – остановил ее Ян.

– Машину мыть, – глядя исподлобья, ответила Катя.

– Машину будешь мыть в бикини.

Ну, конечно!

– Я не привезла купальник.

– А я как раз прихватил. Можно сказать, он лежал на видном месте.

– В глубине третьего ящика комода! Ты рылся в моем белье?!

Ян выдержал дипломатическую паузу.

– Переодевайся.

– Не буду! – Катя гневно поставила ведро на пол, вода ударилась о пластмассовые стенки и пролилась на пол.

Ян медленно перевел взгляд с лужи на Катю. И взгляд этот был недобр.

Она опустилась на корточки, выжала губку и стала вытирать лужу.

– Будешь, – не унимался Ян. – Ты поцарапала машину.

– Ну, подай на меня в суд! – Катя вскочила. – Так им и скажи: «Девушка, которая без какого-либо договора платила деньги мне за комнату, поцарапала машину, которую я украл»! И если уж на то пошло, я не прочь с первой же зарплаты возместить затраты на ремонт. Но не тебе, а твоему отцу!

Ян прислонился к дверному косяку.

– Ладно, – он опрокинул содержимое шуршащего пакетика себе в рот. – Твоя взяла.

Катя победоносно швырнула губку в ведро и вытерла руки о бедра.

– Хочу, чтобы ты сейчас же помыла мне машину в бикини, – продолжил Ян. – Это мое желание. – И после паузы добавил: – Напоминаю: я должен остаться доволен.

Ян направился в свою комнату. Катя, придя в себя, бросилась следом.

– Ну Ян! Ну пожалуйста! Давай хотя бы без посторонних!

Он сел в кресло и, заложив ногу за ногу, принялся вскрывать следующий пакетик.

– Не-а.

– Ну я прошу тебя! Хочешь, стану на колени?

– Можешь становиться в любую позу, как твоей душе угодно. На мое решение это не повлияет.

– У-мо-ля-ю!

– Кэт, – Ян отложил пакетик на стол. Глубоко вздохнул. – Думаешь, мне легко было бросить курить? Ты хоть представляешь, что значат… значили для меня сигареты? И что чувствует человек, который внезапно бросил курить после десятилетнего марафона? – он снова запустил руку в пакет. – Так что перестань ныть, девочка.

Катя молча переоделась, взяла ведро и вышла на улицу. Женщина, сидящая на скамейке, перестала качать коляску с орущим младенцем. Проходящий подросток отпустил пошлую шутку.

Погода была совсем не «моечная». «Как в мешке», – говорила Катина мама в такие дни. Небо хмурое, низкое, неподвижное. Накрапывал дождь.

Катя намочила губку и провела по капоту, оставляя мокрую мыльную полосу. Вскоре жидкость в ведре стала такого же цвета, как небо. Вода неприятно стекала по локтям, по икрам и скапливалась в кроссовках, надетых на босу ногу. Катя снова провела губкой по капоту.

Это надо просто пережить.

Сама же столько раз помогала папе мыть машину. Не в бикини, правда…

– Не хватает драйва, – заявил Ян, выставляя на подоконник музыкальный центр.

Пока Катя пыталась осознать, что сейчас произойдет, загромыхала музыка. Название композиции стерлось из памяти, зато вспомнился клип, в котором полуобнаженные женщины делали вид, что выполняют ремонтные работы.

Катя швырнула губку в ведро и подскочила к окну.

– Будет драйв! Обещаю! Не надо сзывать всю улицу! Просто принести мой плейер.

Катя прицепила плейер к плавкам, надела наушники и включила Бритни Спирс «Baby One More Time». Бедра сами стали двигаться в такт музыке, а ступни – отстукивать ритм. Губка веселей заскользила по стеклу.

Ян сидел на подоконнике, жуя орешки. В нескольких соседних окнах торчали головы. Школьники с рюкзаками показывали на нее пальцем.

Ну и пусть!

«Show me… – она прижала губку к сердцу. – Tell me, baby…» – затрясла плечами. К припеву Катя скинула кроссовки и распустила волосы. Не обращая внимания на зрителей со смартфонами, она подпевала Бритни Спирс и подтанцовывала, представляя себя звездой клипа.

Песня еще не закончилась, как пришел Ян. Обмотал ее полотенцем и разогнал шпану. Катя сняла наушники, из них до сих пор лилась музыка.

– Я не домыла.

– Пойдем домой. Желание выполнено.

– Не досмотришь шоу?

– Орешки закончились.

* * *

Сидя на кухне, Ян слушал, как льется вода в ванной, и пытался понять, что пошло не так. В какой-то момент, поедая орешки на подоконнике, он понял, что не хочет продолжения этого спектакля.

Ян набрал в чайник воды из-под крана и поставил его на огонь.

Странное ощущение – словно плохое предчувствие. Едва ощутимо ныло в солнечном сплетении. Будто все снова менялось, как в казино два месяца назад. Механизм, который работал долгие годы, совершая изо дня в день одни и те же действия, вдруг начал двигаться в обратную сторону. Теперь все пойдет по-другому. Опять по-другому.

Ян смотрел на белую стену и, словно на экране, видел, как недавно танцевала Кэт. Тонкая шея, очень тонкие запястья. И вся худенькая, но уже не тощая, как после месяца голодовки. Ее движения были в чем-то резки, в чем-то неуклюжи, но иногда… иногда она делала что-то такое… Наклонялась, по-особенному вытягивая спину. Или убирала плечом влажные пряди со щеки. И в этих движениях проскальзывало что-то затаенное, неизведанное – даже ей самой. Грациозность и, чем черт ни шутит, изысканность. И вот в какой-то момент он осознал, что не собирается больше делиться тем, что видел, с другими. Больше он не хотел, чтобы Кэт снимали на мобильные телефоны и тиражировали в инете – как планировал, загадывая желание.

Завопил чайник. Свисток с металлическим звоном упал на плиту. Ян поднял голову, не сразу осознав, где находится.

* * *

Катя вышла из душевой сияющая, довольная, все еще мурлыкая под нос ту самую мелодию.

– Меня настораживает такое поведение, – сказал Ян, проследовав за ней в спальню.

– Не беспокойся! Тебе ничего не угрожает. Даже наоборот. Я сбилась с пути и загадала два спонтанных желания, руководствуясь исключительно эмоциями. Но больше такого не будет, я снова становлюсь собой, – она отгородилась от Яна дверью шкафа. На дверь полетело полотенце. – Хочу ремонт в моей комнате, – раздалось из укрытия. – Хочу жить как Золушка, но не до, а после того как она вышла замуж за принца. Хочу удобную кровать, просторный шкаф с зеркалом, пушистый теплый ковер.

– На стену? – ехидно поинтересовался Ян.

– Нет, – не обращая внимания на подколку, ответила Катя. – На пол. А еще окно со стеклопакетом, – она закрыла шкаф и кивнула на потолок. – И красивую люстру, а не этот реквизит к советскому фильму. Это мое желание.

Эх, маленькая комната, не развернуться…

– А как насчет седьмого пункта нашего договора? У меня денег осталось немного, ремонт сейчас – это словно квартира на Манхэттене. Знаешь, сколько стоят одни работы?

– Ну, так сделай ремонт своими руками, – Катя вышла в коридор, застегивая новые босоножки. Глянула на себя в зеркало. Джинсы цвета индиго, алая маечка. Нежный румянец, игривая улыбка. – А теперь мне пора на курсы английского. До вечера!

* * *

Ян так и стоял у двери, хмуро рассматривая комнату Кэт. Потом подошел к дивану, попытался его подвинуть. Тяжелый. Покопался в шкафу в коридоре. Нашел лом и вернулся в спальню.

* * *

Катя тоже почувствовала: произошло что-то важное, когда он забрал ее с улицы. Сжалился? В это трудно поверить. Надоело? Уже ближе к правде. Но почему он разогнал зрителей, зачем завернул ее, такую грязную, в свое чистое полотенце? Знать бы еще, что этот порыв хорошо для нее закончится. Ян любил наказывать Катю за ошибки – и ее, и свои.

Мысли мешали сосредоточиться на теме занятия: «хобби». И Катя подумала, что у нее еще не было никакого хобби, а лишь неимоверно сильное желание стать самостоятельной, взрослой, независимой.

– What is your hobby, Kate? – спросила молодая преподавательница.

– My hobby is granting wishes[1]1
  Мое хобби – исполнение желаний.


[Закрыть], – ответила Катя, в который раз улыбаясь от того, что кто-то произносит ее имя почти так же, как Ян.

После курсов она не сразу поехала домой. Зашла в магазин электроники. Для дальнейшего продвижения по ухабистой дороге под названием «жизнь в большом городе» ей был необходим компьютер.

От количества техники в магазине голова шла кругом. Мониторы, подмигивая и зазывая картинками, стояли в три этажа по обе стены длинного помещения. Перед каждым – скромная табличка с нескромной ценой.

Хмурясь, Катя стала грызть ноготь. Потом спохватилась и спрятала руки в карманы.

На какой-нибудь простой компьютер денег у нее, наверное, хватит. Но тогда она снова останется на мели, а этого допустить нельзя. Она больше не будет краснеть перед незнакомыми людьми за урчание в животе, не будет облизывать губы при виде недоеденного банана в мусорке. Никогда.

Катя развернулась и вышла из магазина.

Домой она вернулась затемно. Шла пешком от самого центра, прикидывая в уме, сколько ей надо зарабатывать, сколько откладывать и как долго копить, чтобы приобрести компьютер. Это станет самой дорогой покупкой в ее жизни. Такой дорогой, что это стоило бы отметить. В тот день она могла бы купить вина и угостить Яна. Вот бы он удивился!

Катя словно наяву видела, как входит в дом, запускает руку в рюкзак и вытаскивает оттуда бутылку белого вина с золотистой этикеткой – такую, как Ян покупал в прошлый раз. Уголки его губ едва заметно вздрагивают. Бровь приподнимается. «Что за повод?..»

Улыбаясь самой себе, Катя машинально открыла дверь квартиры, щелкнула выключателем, снова и снова проигрывая в голове сцену. Вошла в свою комнату, включила свет – и застыла.

– Ян! – завопила Катя.

Ее комната осталась такой только по названию. Не было больше мебели: ни шкафа, ни дивана, ни стула. С оголенных стен местами свисали куски обоев.

Она слышала, как Ян остановился у нее за спиной.

– Что. Это, – не оборачиваясь, произнесла Катя.

– Ремонт, – прозвучал исчерпывающий ответ. Совершенно серьезным тоном. – А как, по-твоему, он делается?

– Где мои вещи? – выдохнув, спросила Катя.

– На кухне. И я постелил тебе там. На полу.

– Тогда спокойной ночи.

Так и не взглянув на Яна, Катя пошла на кухню. Не раздеваясь, легла на сложенное вдвое одеяло, накрытое простыней. Второй половиной простыни укрылась сама. Луна светило ярко, разделяя кухню пополам. Поблескивали ручки тумбочек – те, что оказались на светлой стороне. На стене мохнатым чудищем застыла тень куста, растущего под окном.

Каждая косточка чувствовала твердость пола.

Хотелось плакать.

Это было глупо: с улыбкой плясать в бикини перед мобильниками подростков и реветь из-за то, что ее, как нашкодившего ребенка, переложили спать на пол.

Я сильная и смелая. Я добьюсь всего, чего захочу.

Катя шмыгнула носом и закуталась в простыню поплотнее.

Итак, чтобы купить компьютер…

Глава 11. Личный процесс

– Не хочешь мне помочь?

Ян стоял в двери кухни, освещенный закатным светом. Щурился. Солнце золотило его ресницы, брови и волосы, заплетенные в короткую косичку. Ее кончик, словно кисточка, мазанул по шее, когда Ян повернул голову, чтобы ногтем соскрести с плеча белое пятнышко то ли засохшего клея, то ли побелки.

Катя сидела, поджав под себя ноги. Она пряталась в тени холодильника и теперь казалась себе зрителем в Амфитеатре. Ян застал ее за повторением английских пословиц.

– A bargain is a bargain[2]2
  Сделка есть сделка. Русский аналог: Уговор дороже денег.


[Закрыть], – тщательно артикулируя, произнесла Катя, радуясь, что Ян не видит ее глаз. Оказалось, надо было хорошенько его осветить, чтобы она, наконец, заметила, до чего он…

…неплох.

Непонятно, как такой фигурой мог обладать человек, который до недавнего времени курил и не занимался спортом. У него не было кубиков на животе и бугров бицепсов, но рельеф заметно проступал.

– На это я бы ответил: «Don’t bite the hand that feeds you».[3]3
  Не кусай руку, кормящую тебя. Русский аналог: Не руби сук, на котором сидишь.


[Закрыть] Причем в твоем случае интересно именно буквальное прочтение, – Ян козырьком приложил руку ко лбу. – Так ты идешь?

– Я бы сама себя кормила, но ты не разрешаешь мне готовить на твоей кухне!

– Которая еще долго будет оставаться и твоей спальней, если мы не поклеим обои.

Вздохнув, Катя закрыла учебник.

Пока ее комната представляла собой жалкое зрелище. Пустой бетонный куб, стены которого Ян недавно покрыл шпаклевкой.

Немного пожурив Катю за идею с ремонтом, Ян подошел к исполнению желания с энтузиазмом. Он таскал ее по магазинам, заставляя выбирать обои и мебель. А день назад вывалил прямо на учебник по английскому стопку проспектов, которые собрал на мебельной выставке, чтобы Катя определилась со шкафом. «И ковром», – добавил он, снова возвращая на учебник только что сдвинутую в сторону стопку макулатуры.

Ян сам закупал, привозил, переносил. Закрывался в ее комнате и что-то там творил, слушая джаз. И до того момента, как он явился на кухню, чтобы попросить Катю составить ему компанию, все было прекрасно.

Ян раскрутил на полу в спальне длинную полосу обоев и стал водить по ней валиком.

– Ты всегда делаешь ремонт с голым торсом? – между прочим поинтересовалась Катя, макая кисточку в банку с клеем.

– Тебе же приспичило начать ремонт в августе. Прямое солнце. Окно открывать нельзя, – он сжал губы, явно пряча улыбку. – Тебе тоже не мешало бы раздеться.

– Не дождешься!

Они наклеили последнюю полосу, отошли полюбоваться. Бежевый холст с золотистым принтом лег ровно. Комната стала светлой и красивой, как на картинке в журнале. Катя с легкостью могла представить, как впишется в интерьер кровать с покрывалом в клетку, стол из «Икеи» и шкаф-купе с зеркалом от пола до потолка.

– Эй! – Катя отпрянула, прикрывая ладонью плечо. – Ты что делаешь?!

Ян, словно фехтовальщик, вычислил незащищенное место и снова мазанул Катю клеем. Теперь липкая жидкость попала на майку в районе живота.

– В твоем «не дождешься» мне почудился вызов, – улыбаясь, он снова сделал выпад. Катя, взвизгнув, бросилась на кухню. И с такой силой захлопнула за собой дверь, что стекло, лопнув, рассыпалось по полу.

После немой паузы Ян молча направился в душ. Катя, хмурясь, взяла в руки совок и метелку.

Ян не заставил «отрабатывать» разбитое стекло, не язвил, не ругал – просто вошел на кухню через дыру в двери. Налил себе виски, затрещали кубики льда.

Катя сидела к нему вполоборота и шевелила губами, повторяя умножение на восемнадцать, которое нужно было выучить для курсов крупье, но «видела» Яна так отчетливо, словно тот стоял напротив. Светло-желтое полотенце повязано вокруг бедер. Над ним виднеется часть татуировки. Волосы распущены, почти прямыми влажными прядями падают на ключицы. Присел на край стола. Держит низкий бокал без ножки, наполненный жидкостью карамельного цвета. Стенки бокала запотели.

Катя тряхнула головой.

Восемнадцать умножить на шестнадцать…

Но куда он смотрит, этот Ян? На лед? В окно? На нее?

Она обернулась. Ян смотрел на нее, и его глаза горели. Впрочем, они горели всегда. То спокойным тихим огнем, то бесовскими искрами. И это был не тот огонь, который дарит тепло другим. Скорее, тот, который сжигает изнутри.

– Симпатичная маечка, – сказал Ян и макнул губы в напиток.

Да, ей пришлось раздеться – чтобы сменить майку. Он победил. И что дальше?

– Пойдешь со мной в клуб? – предложил Ян. – После поклейки обоев этой ночью лучше где-нибудь перекантоваться.

От удивления Катя не сразу нашлась, что ответить. Открыла рот, закрыла. И, наконец, выдохнула:

– Пойду.

Пару раз она была на дискотеках. Забегала с подружками и сбегала одна. Ей не нравилось танцевать под «тыц-тыц»-музыку, не нравилось пить алкоголь, а еще больше – объяснять, почему она не хочет этого делать. И самое главное, ей совершенно не нравилось, как на нее смотрели те немногие парни, чье внимание она привлекала. Проторчав за барной стойкой с бутылкой пива от силы час, Катя ускользала.

Ее никогда не приглашал в клуб такой мужчина, как Ян.

– Предупреждаю, могу вернуться домой не один, – спустил он ее с небес на землю.

– В клубе будет твоя подружка? – Кате было бы любопытно посмотреть на его девушку. Какая она? Длинноногая модель типа секретарши из «Сладим» или томная, с хитрецой и изюминкой, вроде проститутки из казино?

– Вряд ли. Мои подружки в такие места не ходят.

Подружки. Во множественном числе.

– На посещение тех мест, куда они ходят, у меня не осталось денег. Из-за твоего ремонта, – Ян помахал перед носом Кати пузатой бутылкой. – Будешь? Потому что на выпивке в баре сейчас тоже придется экономить.

Катя замотала головой.

Такси поплутало по окраине заковыристыми улочками и высадило пассажиров возле одноэтажного мрачного здания, похожего на склад. Из прикрытой двери вырывалась музыка. Катя охарактеризовала ее как «дикие пляски».

Они отстояли небольшую очередь за билетами. Ян галантно проигнорировал протянутую Катей купюру. При этом успел познакомиться с девушками, мнущимися в очереди до и после него.

Плохое предчувствие оправдалось. Едва они вошли в зал, как Ян заявил:

– Ты – сама по себе. Если что, зови. Но только в крайнем случае.

Ян нырнул в толпу танцующих, а Катя села за маленький грязный столик. Положила на него локти – прилипли. Опустила руки на колени.

Некоторое время Катя еще следила за Яном. На его голове невесть откуда появился поролоновый прямоугольник. Потом Ян оказался в центре круга танцующих с такими же прямоугольниками. Это и в самом деле были дикие пляски. Словно наступал конец света, и в этих безумных танцах воплотились все не пережитые эмоции.

Ян танцевал красиво. Дикость была ему свойственна. И эта естественность притягивала не только Катю. Девушка в коротком красном платье, с белыми волосами до бедер, уже двигалась в его ритме, уже касалась его ладонями. Теперь Кате стало понятно, откуда у Яна такая фигура. Наверняка, он много танцевал.

А еще, наверняка, много…

Катя тряхнула головой. Это было не ее дело. Совершенно не ее.

А потом Яна поглотила толпа.

Когда к Кате подсел долговязый подросток с бегающими глазами, она согласилась выпить. Попросила мартини. Он принес две рюмки водки и стакан колы. Выпила. Суматошно запила.

Больше она не слушала подростка, да и музыки не слышала, только ритм, которым мелодия отбивалась в теле. Подросток повертелся рядом и ушел.

Катя забилась в угол так, чтобы разноцветные пятна прыгали только по ее коленям, и, казалось, задремала. Пришла в себя, когда услышала смех Яна. Голова была ватной, картинка нечеткой. То ли от дыма, то ли от водки.

Ян шел к выходу, придерживая девушку в красном, которая едва двигалась. Он что-то нашептывал ей, та мотала головой. Или голова сама моталась – девушка была пьяна.

Катя сползла со стула и поплелась следом. В коридоре она застала картину, которая мгновенно ее отрезвила. Ян всем телом прижимал лицом к стене пьяную блондинку и шарил по ее телу руками. Катя еще не успела до конца осознать, насколько гадкая эта сцена, как Ян, обыскав девушку, достал из бокового кармашка ее платья жетон. Улыбаясь находке, отступил на полшага – и едва успел подхватить блондинку, которая, потеряв опору, стала сползать на пол.

– Я вызвала две машины! – перекрикивая музыку, сообщила подошедшая к нему смуглянка, тонкая, как Катя. Девушка выглядела не так эффектно, как блондинка, но тоже привлекала внимание. У нее была особая, не растиражированная, улыбка и раскосые азиатские глаза.

– А я нашел жетон! – ответил Ян и улыбнулся ей так искренне, что Кате стало тоскливо.

Ян с подругой натянули на блондинку плащ и под руки повели на улицу. Катя, поеживаясь от ночного холода, шла следом. Дожидались такси под козырьком здания. Вокруг – чернота.

Подъехали машины. В первую загрузили блондинку. Ее подружка сообщила водителю адрес, но сама в том такси не уехала, а пошла к следующему, дверь которого распахнул Ян. Он отыскал глазами Катю.

– Едешь?

Нет. Ей не хотелось ехать с этой парочкой. И да. Тратить деньги на персональное такси было бы слишком.

Катя села рядом с водителем и всю дорогу, упорно глядя в окно, пыталась не обращать внимания на копошение сзади, мурлыкающий голос Яна и женский смех.

Парочка ввалилась в квартиру и, разбрасывая на ходу обувь, закатилась в спальню. Захлопнулась дверь. Зазвучала музыка – с перекатами, переливами, совсем не похожая на джаз.

Почистив зубы, Катя в ночнушке, на цыпочках, прокралась на кухню. Легла, натянув на голову простыню. Но дверь без стекла пропускала и музыку, и стоны, и смех. И даже паузы были неприятны, тоже чем-то наполнены.

Катя поворочалась немного, потом надела наушники и включила Dido. Так и заснула – в наушниках. Даже не заметила, когда перестала играть музыка – в плеере села батарейка.

Она проснулась от ощущения, что на кухне находится кто-то еще. В дыру кухонной двери просунулся Ян. В парусиновых штанах, как обычно, без майки.

– Не спится, – ответил он на немой вопрос.

Встал возле тумбочки, потом подошел к подоконнику. Словно не мог найти себе места.

– Если хочешь, садись рядом, – предложила Катя.

Ян сел. Коснулся затылком стены.

– Курить хочу. До какой-то невероятной степени. Похоже, я крепко подсел на это. Даже не думал, что так сильно.

Повисло молчание.

– Мне жаль, – прозвучал в темноте голос Кати.

Ей и в самом деле было жаль.

Ян «чиркнул» большим пальцем об указательный, словно зажигалкой. Поднес к губам невидимую сигарету. «Закурил».

– Но запах был жуткий, – продолжила Катя. – Так лучше. То есть ты и сейчас пахнешь неважно: после клуба, плюс виски, плюс… – это уже она не смогла произнести вслух.

– Плюс что? – Ян не сразу понял. Потом понял – улыбнулся. Пустил к потолку струйку невидимого дыма.

– Чтобы услышать такое от меня, тебе придется потратить на это свое желание.

– Мне лучше пересесть?

– Нет уж, оставайся. Кури. Не хочу шевелиться, чтоб пропускать тебя.

Снова воцарилось долгое молчание.

– Ты и на самом деле не знал ее? До сегодняшней ночи?

– Эту брюнетку?..

Он даже не помнит ее имени…

– …Нет, не знал.

Катя покачала головой.

– Не понимаю. Это же такой… личный процесс. Это же должно быть как минимум доверие. Как можно вот так… с первым встречным?

Ян прижал пальцы к губам, сделал «затяжку». Некоторое время рассматривал тени, ползающие по потолку.

– Когда-нибудь ты поймешь.

– Не думаю.

У Кати в глубине живота что-то заволновалось от этого разговора. Словно они были в сговоре, тайном и опасном. В сговоре против той неизвестной девушки.

– Поймешь. Надеюсь только, это произойдет как можно позже.

Ян затушил «сигарету» о ножку стола. Поцеловал Катю в макушку. И ушел.