Текст книги "Диагностика перфекционизма"

Алена Анатольевна Золотарева
Диагностика перфекционизма

 
Я так спросил: «Учитель, их мученья,
По грозном приговоре, как – сильней
Иль меньше будут, иль без измененья?»
 
 
И он: «Наукой сказано твоей,
Что, чем природа совершенней в сущем,
Тем слаще нега в нем, и боль больней.
 
 
Хотя проклятым людям, здесь живущим,
К прямому совершенству не прийти,
Их ждет полнее бытие в грядущем».
 

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Предисловие

Дифференциальный тест перфекционизма является психометрическим продолжением идей целой плеяды американских психологов и психотерапевтов, развивавших в 1980-х годах типологический подход к перфекционизму (от латинского perfectio – совершенство). Суть этого подхода, пожалуй, наиболее точно отражена в метафорической фразе Л. Сильверман о том, что «перфекционизм должен быть понят как обоюдоострый меч, хранящий в себе как потенциал движения человека к беспрецедентному величию, так и опасность его падения в пропасть отчаяния» (Silverman, 1999, p. 216). До этого времени исследования перфекционизма вращались в замкнутом круге клинической проблематики, поскольку считалось, что стремление к совершенству, свойственное людям с душевными и духовными болезнями, непременно нужно «лечить» методами поведенческой психотерапии. С появлением типологического подхода, основоположником которого стал Д. Хамачек, судьба психологии перфекционизма изменилась коренным образом: в ней появилось понятие так называемого здорового стремления к совершенству. С тех пор к перфекционизму начали относиться как к потенциально реалистичному и здоровому влечению, невротический оттенок которому придает уход в мир иллюзий и фантазий о недостижимом совершенстве.

На последующих страницах читатель встретит описание теста, предназначением которого стала диагностика нормальных и патологических признаков перфекционизма. При интерпретации теста будущим исследователям необходимо учитывать два важных момента. Во-первых, перфекционизм является психологическим новообразованием раннего детства, а значит, во взрослом возрасте становится невозможным диагностировать «чистый» перфекционизм, поскольку он теснейшим образом переплетен с множеством социокультурных факторов и феноменов. Во-вторых, перфекционизм является динамическим образованием, способным изменяться под влиянием пространственно-временных координат, и это диктует необходимость постоянной перепроверки психологического диагноза. Наконец, из этих двух положений следует главный принцип диагностики стремления к совершенству: далеко не всегда состояние патологического перфекционизма означает присутствие в жизни человека явных проблем. Оно скорее выступает их предшественником; и в этом смысле гораздо больший интерес должно вызывать состояние нормального перфекционизма, которое, несомненно, является одним из наиболее ресурсных среди всех существующих в природе.

Хочется пожелать будущим исследователям увидеть свою психодиагностическую задачу не в поиске болезней или изъянов в человеке, но в пробуждении в нем «гения совершенства».

Глава 1
О перфекционизме и практике его психодиагностики

1.1. Психологический взгляд на природу перфекционизма

История изучения явлений и феноменов, связанных с поистине врожденным человеческим стремлением к совершенству, насчитывает несколько тысячелетий. Действительно, попытка объять природу совершенства живет ровно столько же, сколько живет само стремление человека к ней приблизиться.

Рождение термина и его введение в научный оборот принадлежит американскому психологу М. Холлендеру, который в 1965 году опубликовал в журнале «Comprehensive Psychiatry» статью под названием «Перфекционизм». Эта классическая статья, ставшая предшественницей целой культуры научного мировоззрения, открыла моду на изучение данного феномена, интерес к которому с каждым годом не только не угасает, но все больше разгорается. Сам перфекционизм М. Холлендер понимал как привычку предъявления к себе требований более высокого качества выполнения деятельности, чем того требуют внешние обстоятельства (Hollender, 1965). Он полагал, что «перфекционист не столько сражается за нарциссическое удовлетворение от публичного имиджа “совершенного”, сколько стремится к совершенному результату в надежде получить принятие со стороны других людей» (Ibid., p. 99).

Правда, уже позже, в 1978 году, М. Холлендер сетовал на путаницу, которую внесли психотерапевты, не отличающие перфекционизм от компульсивности, или синдрома навязчивых идей. По его мнению, компульсивность (от латинского compulsio – принуждение) представляет собой «модель поведения, которая служит, чтобы вытеснять неприемлемые чувства или импульсы; перфекционизм же предназначен для того, чтобы вызывать одобрение» (Hollender, 1978, p. 384). Четкую границу между компульсивными людьми и перфекционистами провел С. Броди, заявив, что первые придерживаются правил, а вторые противостоят им, потому из компульсивных личностей часто получаются хорошие работники, а перфекционисты становятся лишь неэффективными прокрастинаторами, кроме того, компульсивные личности эмоционально сдержанны, а перфекционисты, как правило, враждебны и негативно настроены (Broday, 1988).

Собственно, первую волну в описании перфекционизма представили именно когнитивные психотерапевты, что наложило серьезный отпечаток на дальнейшую судьбу феномена. Так, Д. Бернс определял перфекционизм как особую «сеть когниций», которая включает ожидания, интерпретации событий, оценки себя и других. Другая его, более резкая, характеристика перфекционизма звучит как «безжалостная и навязчивая напряженность во имя достижения невозможной цели». «Я не имею в виду здоровое стремление к совершенству людей, получающих истинное удовольствие в следовании высоким стандартам, – напоминает психолог. – Без заботы о качестве жизнь будет казаться мелкой, а серьезные достижения – редкими. Я говорю о тех перфекционистах, чьи стандарты лежат вне зоны досягаемости, но они упорно движутся к недостижимой мечте и измеряют самоценность с позиции своей продуктивности и достижений. Для этих людей влечение к совершенству может быть только пагубным» (Burns, 1980, p. 34).

Другой когнитивный психотерапевт, А. Бек, составил список перфекционистских «долженствований» (например, «ошибка всегда означает провал») и подчеркнул тот факт, что депрессивные перфекционисты постоянно используют в своей речи такие конструкции, как «всегда или никогда», «должен» и т. д. (Beck, 1987). Монохромное мышление перфекциониста отмечали все приверженцы данного подхода. Это «все-или-ничего-мышление» допускает лишь два варианта выполнения деятельности – полное соответствие высоким стандартам или полный крах (Burns, 1980). В литературе также можно встретить упоминания о «синдроме святого или грешника» (Barrow, Moore, 1983) или о «феномене то ли Бога, то ли мерзавца» (Pacht, 1984). Г. Вайсингер и Н. Лобсенц писали, что потребность в совершенстве самоубийственна, ведь если человек не способен удовлетворить свои нереалистичные ожидания, то он ощущает себя неудачником, если же он к ним хоть немного приближается, то начинает воспринимать их не такими уж и совершенными. Тем самым психологи подчеркивали, что у перфекциониста нет никаких шансов насладиться жизнью и собственными успехами (Weisinger, Lobsenz, 1981).

В те годы психологи обвиняли перфекционизм в широком спектре самых различных психологических нарушений и психических расстройств, включая депрессию, пищевые расстройства, мигрени, сексуальные дисфункции, обсессивно-компульсивные расстройства, дисморфофобию, суицидальные склонности, творческие кризисы и многое другое (Pacht, 1984). Тем не менее эти выводы основывались на анализе простых корреляционных исследований и не были в состоянии доказать пагубный характер стремления к совершенству как первоисточника тех или иных нарушений. Тогда стало понятно, что корни перфекционизма лежат глубже, чем это может казаться на первый взгляд.

Так пришла вторая волна в изучении перфекционизма, а вместе с ней произошел переход к многомерным концепциям феномена. В 1990-е годы отстаивалось мнение о том, что перфекционизм содержит помимо сугубо личных амбиций также претензии на всеобъемлющее совершенство. Одна из таких моделей перфекционизма принадлежит канадским психологам П. Хьюитту и Г. Флетту, выделившим три грани феномена, рассматривая его сквозь призму его социальных аспектов: перфекционизм, ориентированный на себя (сильное влечение к совершенству, нереалистичные стандарты по отношению к самому себе и сосредоточенность на своих изъянах), перфекционизм, ориентированный на других (схожие паттерны поведения, только направленные не на себя, а на других), и социально предписываемый перфекционизм (убежденность в том, что другие ожидают от человека не меньшего, чем совершенство) (Hewitt, Flett, 1991). Эта модель быстро распространилась в практике научных исследований и по сей день является путеводной звездой для многих ученых, имеющих дело с изучением перфекционизма.

Другой взгляд на перфекционизм как многомерный феномен развивали представители британской психологической школы под руководством Р. Фроста. Они говорили о существовании таких параметров феномена, как личные стандарты (склонность к самовыдвижению чрезмерно высоких эталонов деятельности), озабоченность ошибками (отождествление ошибки с неудачей), сомнения в собственных действиях (постоянные сомнения по поводу качества выполнения деятельности), родительские ожидания (восприятие родителей как ожидающих нереалистичных результатов), родительская критика (восприятие родителей как чрезмерно оценивающих) и организованность (сверхсильная ценность порядка в жизни и деятельности) (Frost, Marten, Lahart, Rosenblate, 1990). Приверженцы такого подхода делали основную ставку на особый злокачественный стиль воспитания, который можно охарактеризовать метким выражением «ребенок как шедевр» (Elliott, Meltsner, 1991, p. 184).

Долгое время эти две модели были законодательницами моды в области исследований перфекционизма, пока однажды Р. Фрост не решил посмотреть на то, как они «ведут» себя друг с другом. В результате факторного анализа ему удалось обнаружить два фактора перфекционизма. Первый был назван неадаптивной сосредоточенностью на оценивании и вбирал в себя параметры социально предписываемого перфекционизма, озабоченности ошибками, родительской критики, родительских ожиданий и сомнений в действиях. Второй получил название позитивного стремления к совершенству и включал в себя параметры перфекционизма, ориентированного на себя, а также личных стандартов и организованности (Frost, Heimberg, Holt et al., 1993). Спустя несколько лет Б. Суддарт и Р. Слэйни вновь сопоставили канадскую и британскую модели перфекционизма, убедившись в существовании двух типов феномена, а именно адаптивного и неадаптивного стремления к совершенству (Suddarth, Slaney, 2001).

На самом деле эта эмпирическая находка не стала новым знанием для психологической науки. Еще в 1978 году американский психолог Д. Хамачек опубликовал статью под названием «Психодинамика нормального и невротического перфекционизма», которая впоследствии стала предвестницей типологического подхода, или третьей волны в изучении перфекционизма. В его понимании все перфекционисты делятся на нормальных и невротических. Соответственно, к первым относятся те, кто «получает реальное чувство удовлетворения от трудов кропотливой работы и не стесняется быть небезупречным, если ситуация того требует», последние же, напротив, «не способны прочувствовать удовлетворение, поскольку в своих собственных глазах они никогда не делают вещи достаточно хорошо, чтобы оправдать чувство наслаждения» (Hamachek, 1978, p. 27). При сопоставлении этих двух типов людей, стремящихся к совершенству, Д. Хамачек обнаружил, что невротические перфекционисты отличаются от так называемых нормальных сразу по нескольким критериям.

• Склонность к депрессии. Нормальные перфекционисты могут испытывать чувство, будто их выбили из колеи, однако они продолжают работать, чтобы облегчить дискомфорт. Невротические же перфекционисты испытывают чувство утраты контроля над собственным эмоциональным состоянием, вследствие чего плохо себя чувствуют и избегают работы. Отношения между меланхолией и погоней за идеалом, как правило, выливаются в описанную С. Блаттом интроективную, или самокритическую, депрессию, которая характеризуется чувствами неполноценности, ничтожества, вины, а также страхом критики и потери одобрения значимых других (Blatt, 1995). Вынужденные постоянно совершать какие-либо действия по самосовершенствованию, такие люди действительно часто многого добиваются, однако вследствие их глубокой неспособности испытывать удовлетворение от достигнутых результатов любая победа тотчас обесценивается, оборачиваясь чередой новых эталонов достижения.

• Навязчивое ощущение «Я должен». Эта особенность невротических перфекционистов была метко названа К. Хорни «тиранией долженствования» (Хорни, 1997). Любимые «долженствования» перфекционистов звучат следующим образом: «Нельзя сердиться», «Я должен сделать это лучше», «Это должно быть сложнее» и т. д. (Burns, 1980). Когда происходит разрыв между реальностью и видением идеала, нормальные перфекционисты воспринимают этот «провал» как мотиватор для дальнейших достижений, в то время как у невротических перфекционистов, испытывающих хронический страх неудачи, развивается комплекс неудачника с последующей «парализацией» деятельности и пассивностью в принятии решений (Delisle, 1982).

• Стыд и чувство вины. Стыд – это чувство, охватывающее человека, когда он понимает, что не в состоянии соответствовать чужим ожиданиям. Вина же относится к опыту крушения надежд в отношении своих личных стандартов и мерил их достижения. Д. Хамачек верил в то, что перфекционисты-дети чаще испытывают стыд, потому что все еще пытаются удовлетворить ожидания значимых других в своей жизни. Подросткам и взрослым скорее присуще чувство вины, поскольку они уже успешно усвоили взрослые ожидания и самостоятельно порицают себя за любые падения и неудачи (Hamachek, 1978). В этом смысле нормальные перфекционисты – это те самые взрослые, которые проявляют самостоятельность и ответственность в отношениях с образами совершенства, а невротические перфекционисты, по сути, все еще являются детьми, принимающими окружающий мир за строгого родителя, готового в каждый момент их жизни оценить достигнутый результат и наказать за все, что меньше совершенства.

• Поведение, направленное на спасение репутации. Невротические перфекционисты прибегают к такому стилю поведения, когда чувствуют, что они некомпетентны в какой-либо области, но при этом желают казаться способными и сильными. Сильный страх у них вызывает мысль о публичном признании собственной неосведомленности, причем очень часто это происходит по той причине, что они обесценивают свои достижения, переоценивая искомый эталон совершенства (Adderholdt-Elliott, 1991). Расплатой за «скрывающие усилия» обычно выступает социофобия, ведь чем больше такому перфекционисту приходится контактировать с обществом, тем больше ресурсов он тратит на маскировку собственных изъянов (Flett, Nepon, Hewitt et al, 2016). Все те уловки, которыми пользуются невротические перфекционисты, чтобы скрыть от других свое несовершенство, обращаются нормальными перфекционистами в естественные просьбы о помощи в вопросах самосовершенствования.

• Застенчивость и прокрастинация. Потребность в совершенстве может быть особенно тягостной для невротических перфекционистов. Чтобы избежать мучений, неудач и чувства собственной неполноценности, они нередко изо всех сил стараются отложить начало какой-либо деятельности. П. Ригенбах дал этому феномену имя прокрастинации (от латинских слов pro – на и crastinus – завтра) (Steel, 2007). Действительно, прокрастинация может служить защитным механизмом, отводящим самого человека и его окружение от подозрений в том, что он на самом деле не способен достичь того или иного результата. Застенчивость в таком случае оберегает невротических перфекционистов от иллюзорных нападок на самоценность, поскольку они прячут свои страхи под маской робости и стыдливости. Очевидно, что нормальные перфекционисты отказываются от такой защитной брони, поскольку не боятся признать свое временное несовершенство на пути к достижению цели.

• Самоуничижение. Для невротических перфекционистов умаление собственного достоинства, согласно Д. Хамачеку, может выполнять сразу несколько функций. Например, это может быть неосознаваемое наслаждение от самореализующегося пророчества «Я недостаточно хорош», поддержание ощущения заслуженного наказания за недостаточную «хорошесть» или попытка держать в тонусе свои ресурсы в ожидании ситуации, когда их можно будет реализовать и сделать маленький шаг к достижению чувства собственного достоинства. Нередко они озвучивают парадоксальные мысли наподобие: «Посмотрите только, какой я хороший – у меня есть высокие идеалы, но я стыжусь того, что далек от них» (Hamachek, 1978, p. 32). Нормальные перфекционисты, напротив, взращивают и лелеют свою самоценность, постоянно помня о том, что они, так или иначе, достигнут желаемого результата.

Последователи типологического подхода смотрели на перфекционизм как на потенциально здоровую черту человеческого развития. Например, С. Лазарсфельд настаивала на том, что стремление к совершенству – более чем реалистичное и полезное влечение, невротический оттенок которому придает уход из реальности в мир иллюзий (Lazarsfeld, 1966). Иначе говоря, перфекционизм признавался движущей силой развития, со всеми ее конструктивными и деструктивными эффектами, причем выбор направления этой силы всегда был в зоне ответственности самого перфекциониста.

Впрочем, взгляды Д. Хамачека неоднократно подвергались критике со стороны его коллег. Так, Т. Гринспун назвал сам термин «нормальный перфекционизм» оксюмороном по той простой причине, что истинное совершенство недостижимо и никакие попытки приблизиться к нему не могут быть естественными и «здоровыми» по своей природе (Greenspun, 2000). Метафорическую точку в спорах о природе перфекционизма поставила Л. Сильверман, когда справедливо заметила, что общество пестует высочайшие ценности и эталоны, но при этом очерняет «одаренных людей и те их черты, которые ответственны за готовность инвестировать невероятное количество времени и энергии в предмет своей страсти» (Silverman, n.d., p. 1). Действительно, «перфекционизм обескураживает, сбивает с толку, нагоняет страх, но в сферах, требующих соперничества и превосходства, таких как фигурное катание, художественная гимнастика или плавание, ему рукоплещут» (Schuler, 1999, p. 9).

Современное состояние проблемы характеризуется интенсивным разрастанием исследовательского поля перфекционизма. Первые работы в этой области носили преимущественно клинический характер и были посвящены поиску связей между перфекционизмом и психическими патологиями (Pacht, 1984). Сегодня же, спустя более 30 лет с открытия научного «сезона» изучения перфекционизма, все чаще в литературе встречаются работы, строго разводящие нормальный и патологический типы стремления к совершенству по разным нишам душевной организации человека. Доказано, что только патологические формы перфекционизма приводят к самокритике (James, Verplanken, Rimes, 2015), плохому настроению (Wu, Wei, 2008), разрушительному чувству вины (Fedewa, Burns, Gomez, 2005), трудоголизму (Stoeber, Davis, Townley, 2013), склонности к самоповреждениям (Chester, Merwin, DeWall, 2015), суицидальным рискам (Flett, Hewitt, Heisel, 2014) и многому другому. Нормальный перфекционизм, напротив, является верным спутником детской одаренности (Mofeld, Chakraborti-Ghosh, 2010), состояния потока (Stoeber, Corr, 2016), чувства гордости за собственные достижения (Stoeber, Yang, 2010), оптимистического отношения к жизни (Andrews, Burns, Dueling, 2014) и, в конце концов, ощущения счастья и удовлетворенности жизнью (Shaheen, Shaheen, 2015).

Такой богатый эмпирический материал был накоплен за всю историю изучения человеческого стремления к совершенству, прежде всего, с помощью психодиагностических методик, позволяющих измерять не только сущностные черты самого перфекционизма, но и многие сопутствующие ему явления.