Текст книги "Грязные и скверные мысли. Контрастные навязчивости и как от них избавиться"

1.2. Изнасилование, растление, инцест и педофилия

Секс грязный, только если им заниматься правильно

Woody Allen

Сексуальность давно стала для цивилизованного человека главным табу. Половой инстинкт, будь мы обезьянами бонобу, способствовал бы миру и процветанию. Но для Homo sapiens половой инстинкт, напротив, приобрёл двоякое значение: горькая радость. С одной стороны, это источник нашего существования (как в эволюционном, так и в гедонистическом смысле), с другой – по различным историческим и культурным причинам стал чем-то запретным, постыдным, грешным. Теперь должно быть очевидно, почему часть навязчивых табуированных мыслей обязательно относится к сексу и всему, что имеет к нему отношение (Storch, Lewin, 2016, с. 48–52).

Несмотря на присущую таким обсессиям амбивалентность, важно понимать, как они соотносятся с культурным и религиозным контекстом человека. Например, одно из наиболее древних табу – это запрет на инцест. Но степень неприемлемости разнится в зависимости от культуры: инцест между совершеннолетними родственниками совершенно легален в одних странах (среди которых Франция, Испания, Турция, Тайвань), а наказывается и строго преследуется в других (например, в Малайзии, нарушившие запрет сначала подвергаются публичной порке, после чего отбывают в неволе срок от 6 до 20 лет).

Сейчас мы сосредоточимся на самых распространённых обсессиях сексуального характера. Содержание большинства из них, но не всех, является уголовно наказуемым деянием, что только усиливает навязчивый страх.

Начнём с тех, содержание которых не является уголовно наказуемым. Наиболее распространённой формой неприличных обсессий являются образы, в которых человек вовлечён в неприемлемую сексуальную активность с другими. Неприемлемость может быть обусловлена различными причинами. Возможно, речь идёт о незнакомых людях, а думать о сексе с незнакомцами – неприлично! Возможно, речь идёт о знакомых и близких, но желать секса с людьми семейными, связанными обязательствами – нехорошо! Возможно, содержание навязчивых мыслей касается постоянного или непостоянного партнёра, с которым мы регулярно уже занимаемся сексом, но образы эти содержат неприемлемые или извращённые формы сексуальной активности, которые могут быть слишком откровенными, «мерзкими», «грязными» или… «неестественными»! Настал конец благопристойным обсессиям.

Теперь коснёмся уголовно наказуемого. Самые жестокие фантазии – это наказание и агрессия в сексуальной сфере. Распространённые варианты: сексуальное посягательство, вовлечение в сексуальную активность с возможным причинением боли и/или увечий (сексуальный садизм), фантазии о сексуальном наказании партнёра, насильственный секс со знакомыми и незнакомыми людьми. Такие фантазии являются отвратительны человеку и вызывают чувство вины, и не стоит их путать с импульсами и побуждениями. Стоит напомнить, что человек с навязчивостью, в отличие от реального насильника, переживает эти мысли как навязчивые, вторгающиеся, как нечто, от чего бы он хотел освободиться.

Многие сексуальные обсессии основаны на страхе потери контроля и последующего неподобающего поведения, которое подпадает под категорию сексуальных домогательств. Часто боятся потерять контроль и начать фиксировать взгляд на интимных частях тела: ягодицах, грудях, области гениталий и т. п.

В спортивных раздевалках и душевых комнатах мужчины обычно спонтанно смотрят на половые члены других, а женщины – на груди. У некоторых людей в связи с этим появляется страх «настойчивой» фиксации взгляда на зоне гениталий. Это вынуждает человека сознательно контролировать взгляд и избегать смотреть на эрогенные зоны.

Фиксация взгляда на груди, ягодицах, области гениталий, без сомнений, является предосудительным действием и действительно может быть воспринято как домогательство. В некоторых культурах, например, в Соединённых Штатах, в других странах с англо-протестантской этикой, подобное поведение считается в высшей степени неприемлемым и часто бывает источником чувства вины. В других культурах, в итальянской в частности и в латинской в целом, в культурах мачо-шовинистского толка, такие взгляды вполне себе приемлемы и даже приветствуются, поскольку считаются частью культуры. Такое разделение присутствует и в более мелком масштабе: в некоторых профессиях и религиозной сфере это достойно порицания – сюда относятся священники, учителя, медики. В других же сферах деятельности подобное поведение является частью профессионального контекста – мир моды, шоу-бизнес, танцы. В целом такие взгляды всё-таки считаются неуместными и оскорбляющими, в связи с чем часто становятся содержанием навязчивых мыслей.

Самая недопустимая разновидность сексуальной активности – инцест. Запрет на кровосмешение является одним из самых древних табу в истории человечества. Ещё около века назад, вторгаясь в область антропологии, Зигмунд Фрейд пишет книгу "Тотем и табу" (1913), в которой указывает, что во всех примитивных сообществах, изученных антропологами, принадлежность к клану или семье (тотему) означала запрет (табу) на кровосмешение. Часто навязчивости инцестуозного содержания проявляются образами, где человек находится в любовных отношениях с кровным родственником, что не может не вызывать неловкости, стыда, отвращения. Но инцест необязательно ограничен связями с кровными родственниками – в некоторых культурах инцестом могут считаться связи с членами расширенной семьи: с родителем супруга, зятем или невесткой, тётей/дядей партнёра и т. п. Как говорил Протагор, человек есть мера всех вещей, поэтому границы допустимого определяются множеством социальных и личностных факторов. Хотя есть вещи, которые однозначно попадают в категорию запретного и аморального: идея переспать со своей матерью считалась ужасной уже в античные времена. Так Эдип, узнав, что он непреднамеренно убил своего отца Лая и женился на своей матери Иокасте, ослепил себя, чтобы не видеть жестокой реальности. Недопустим такой поступок и для современного человека.

Другая популярная обсессия касается «животного» секса. Речь идёт не об энергичном и страстном сексе двух людей, а о совокуплении с собаками, кошками, любыми другими домашними и сельскохозяйственными животными.

Сильнее всего человека мучают навязчивости педофильного содержания (Bruce и др., 2018). Но сначала давайте познакомимся с клинико-криминологической классификацией настоящей педофилии.

В клинико-юридической сфере различают педофильное расстройство и педофильное сексуальное влечение. Педофильным расстройством является то, что большинство неспециалистов понимает под педофилией, то есть совращение детей препубертаного возраста (обычно младше 13 лет). Такие действия по праву подлежат уголовному наказанию. Педофильный сексуальный интерес – это сексуальное влечение к детям, которое, однако, не реализуется в виде каких-либо реальных действий в отношении несовершеннолетних. Подобное явление не является уголовно преследуемым (хотя в фильме «Особое мнение»[11]11
  Многие, возможно, вспомнят смелый приключенческо-фантастический фильм «Особое мнение» («Minority Report») в главной роли с Томом Крузом. Его персонаж возглавляет специальный отряд полиции, созданный для предотвращения насильственных преступлений (убийств, изнасилований и т. п.) до их фактического совершения. Арест правонарушителей в фильме возможен благодаря технологиям чтения мыслей и намерений. Если бы такие отделы существовали в действительности, то они бы наводили ужас на людей, страдающих педофильными обсессиями.


[Закрыть] оно бы уже попадало в категорию преступлений). Другими словами, если индивид осознаёт наличие педофильных влечений, не испытывает по этому поводу чувства вины, стыда или тревоги, при этом никогда не предпринимал никаких действий на почве этих влечений, способен их контролировать свои действия, то можно говорить, что есть педофильное сексуальное влечение, но педофильное расстройство отсутствует. В некотором смысле, общество готово терпеть такие особенности влечения и готово не наказывать людей за такие фантазии и желания, лишь бы их не выставляли напоказ.

Навязчивости педофильного содержания, к счастью, не являются ни тем, ни другим: это не импульсы, это не желания, это не интерес, это не влечения – это именно навязчивые мысли.

В таблице ниже приведены отличительные характеристики педофильного расстройства (а также педофильного сексуального влечения) и навязчивых мыслей педофильного содержания. Таким образом, разница между реальным педофилом и человеком, страдающим от обсессий педофильного содержания, выражается в следующем:

Источник (с модификациями): Bruce и др., 2018.

Обсессии педофильного содержания выражаются в страхе испытать сексуальное влечение к детям (в том числе и к своим) и совершить в отношении них уголовно наказуемые действия сексуального характера, умышленно или непредумышленно. Страх проявляется мыслями и образами, где дети участвуют в чём-то сексуальном, как следствие, человек постоянно боится, что он реализует что-то из этих образов или мыслей.

Разница между действиями действительно педофильного характера и обсессиями подобного содержания ясна и очевидна. При навязчивостях человек испытывает отвращение от одной только идеи сексуального сближения с ребёнком. Педофил, к сожалению, старается сблизиться и установить прямой контакт с детьми. При навязчивостях человек находится в бесконечной борьбе с этими мыслями, старается прогнать эти образы. Педофил же испытывает удовлетворение и возбуждение, когда воображает подобное.

При таких навязчивых мыслях человек начинает страдать от огромного чувства вины, дискомфорта и стыда. Попытка обратиться к специалисту вызывает такой стыд, что не позволяет даже человеку рассказать о том, что его мучает. Часто такие обсессии остаются незамеченными со стороны специалистов, с одной стороны, из-за стыда человека поделиться этим, с другой стороны, из-за неадекватной подготовки специалистов в диагностике таких проблем. Специалисты только в последнее время начали обсуждать навязчивости такого типа.

Может показаться, что такие навязчивости преследуют только мужчин. И в действительности, мужчины страдают ими чаще. Среди обсессий, которыми страдают мужчины, тема педофилии одна из самых распространённых. Но не стоит думать, что женщины свободны от таких проблем. Страх совратить ребёнка, как это ни странно, распространён и среди женщин. Это не должно удивлять, если учесть природную женскую способность ухаживать за детьми. Именно материнский инстинкт может послужить почвой для развития навязчивостей с педофильным содержанием.

Для избавления от навязчивостей могут использоваться различные мысленные ритуалы. Например, могут использовать мысленную «мантру», которую повторяют про себя для того, чтобы прогнать скверные образы. Могут пытаться заменить «грязные» мысли и образы на «чистые» – на образ взрослого члена семьи или на что угодно другое, лишь бы не педофильные фантазии. Нередко люди проводят целые дни, задаваясь вопросом, способны ли они совершить или, что ещё хуже, не совершили ли они (бессознательно, непредумышленно) чего неуместного. Во втором случае сомнению могут подвергаться даже простые действия по смене подгузника: «А не касалась/касался ли я интимных зон как-то слишком сексуально?», «Не слишком ли я засматривалась/засматривался на вагину новорождённой?»

Ещё один способ, к которому часто прибегают – проверить свои ощущения, чтобы понять действительно ли дети вызывают влечение. Делается это просто: нужно прислушаться к собственным ощущениям в области гениталий в момент, когда рядом находятся дети, или когда голову опять заполонили педофильные образы. «Проверка ощущений» распространена в таких случаях намного шире, чем может показаться. Как мы увидим позже, такая проверка является катализатором для навязчивости, поскольку лишь усиливает сомнения и замешательство: концентрация внимания на самой чувствительной зоне тела гарантированно создаст там ощущения.

Подозрения в способности совершить нехорошее в отношении детей, как и в случае страха убить их, изувечить, заставляют человека избегать взаимодействия с детьми. Если по семейным обстоятельствам или в связи с прямой просьбой о помощи возникает «угроза» нахождения рядом с ребёнком или даже прямой контакт с ним (отвезти или забрать из школы, проводить в кружок, побыть дома и т. п.), то человек с такой проблемой постарается самоустраниться, аргументируя это чем угодно. Если же избежать прямого контакта с ребёнком не выходит, то можно «спасаться» благодаря неопровержимым доказательствам. Для этого, например, человек может делать фото себя с ребёнком (это будет доказательством того, что ничего неприличного за данный промежуток времени не было совершено), или даже скрупулёзно вести дневник всех своих действий. Цель у этих действий одна – избавиться от любых сомнений о возможно совершённых незаконных действиях.

Когда все попытки слежки за собой терпят неудачу, то прибегают к крайней мере – человек с обсессий обращается за помощью к другим и просит следить за ним. Так начинается бесконечный обстрел вопросами: «Ты точно уверен, что вот я это делал?», «По-твоему, я мог бы совершить…?», «А где я был в это время?», «Можно за меня это сделать?» и так далее. Изнурительнейшая пытка несчастных близких в виде бесконечных вопросов и сомнений заканчивается одним – ничем. Страх только усиливается и человека начинает поглощать ещё более страшная обсессия – навязчивая идея того, что он ненормальный.

1.3. Вынужденная гомосексуальность

Женщин обезоружить комплиментом невозможно, мужчин – легко: в этом разница между ними.

Оскар Уайльд

Навязчивые идеи, связанные с гомосексуальностью, являются формой обсессивно-компульсивного расстройства, сфокусированного на сексуальной ориентации (OCD-OS). Говорить о такой форме ОКР начали только недавно, отчасти из-за ослабления табу, отчасти из-за неосведомлённости. Человека мучает страх случайно сменить свою сексуальную ориентацию. Механизм работает в обоих направлениях: гетеросексуальный индивид боится стать гомосексуальным и, наоборот, гомосексуальный индивид опасается стать гетеросексуалом. Причина, по которой оба варианта попадают в категорию «гомосексуальных» навязчивостей, – страх собственной гомосексуальности является более распространённым.

«Оборотной стороной» этой проблемы является то, что в прошлом эту тему старались не обсуждать. Для ясности воспользуемся неологизмом: гомо-обсессио-фобия, то есть фобия навязчивости гомосексуального содержания. Подобные навязчивости могли интерпретироваться по-разному: возможно у тебя проблемы в принятии собственной сексуальной ориентации, или, что ещё хуже, так проявляется твоя вытесненная гомосексуальность[12]12
  Существует стереотип, что за гомофобией скрывается страх принятия собственной гомосексуальности. Это предрассудок, который сам себя поддерживает, предрассудок в кубе, не имеющий ничего общего с реальностью. В действительности, гомофобия это всего лишь форма нетерпимости, презрения или ненависти к людям с ориентацией, отличной от канонической гетеросексуальной.


[Закрыть]. В результате тему обходили стороной как специалисты в области психического здоровья, так и ЛГБТ+ сообщество.

Другая причина путаницы – видимая схожесть переживаний при гомосексуальных обсессиях и переживаний человека в определённый момента его жизни – камин-аута (coming out)[13]13
  Прим. пер. – Ка́минг-а́ут (другие варианты написания – ка́мин-а́ут, ка́минг а́ут и камина́ут, от англ. coming out – «раскрытие», «выход») – процесс открытого и добровольного признания человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству, либо результат такого процесса.


[Закрыть] – открытого предъявления своей гомосексуальной ориентации, важного шага в психологическом и социальном плане. Принятие собственной гомосексуальности – нелёгкий шаг в обществе, которому ещё далеко до полной толерантности. За редкими исключениями, практически во всех культурах, в разные исторические периоды индивидов гомосексуальной ориентации преследовали или насмехались над ними. Для принятия собственной гомосексуальности человеку необходимо в первую очередь разобраться со своими, усвоенными из культуры стереотипами, которые окрашивают неканоническую ориентацию в негативные тона. Ведь не случайно говорят о гетеросексизме[14]14
  Прим. пер.: Гетеросексизм – система взглядов и убеждений, основанная на идеях о гетеронормативности и предполагающая гетеросексуальность единственно естественной и морально и социально приемлемой формой сексуальности человека.


[Закрыть] и интернализированной гомофобии. Помимо возможных трудностей с самим собой в плане принятия собственной ориентации, индивид должен открыться (совершить камин-аут) перед другими, то есть быть готовым объявить окружающим о своей ориентации.

Любопытно, что страдающие обсессиями гомосексуального содержания на приёме у специалиста сразу же объявляют, что не имеют ничего против индивидов гомосексуальной ориентации и что не являются гомофобами. У этих людей борьба происходит внутри, это война с сомнением. Первое, что характеризует человека с навязчивым страхом стать гомосексуалом (а, значит, и поменять свои сексуальные предпочтения), – это отсутствие в прошлом каких-либо сомнений в собственной ориентации. По иронии судьбы, страдающие от ОКР сексуальной ориентации, обладают ясной уверенностью в отношении собственных сексуальных предпочтений. Человек как раз мучается сомнением, страхом, что его предпочтения поменяются или уже поменялись: это сомнение в способности непреднамеренно сменить сексуальную ориентацию; сомнение иметь бессознательные сексуальные желания в отношении людей такого же пола; это опасения, что другие ошибочно посчитают, что он стал геем.

Нужно понимать, что подобные сомнения выглядят странными и иррациональными неспроста, поскольку это характерно для обсессивно-компульсивных сомнений. Они всегда носят необычный, маловероятный, в некотором смысле «креативный» характер, всегда выглядят для стороннего наблюдателя малопонятными. Несколько примеров ОКР сомнений: «А если я зайду сейчас в ванную и подхвачу ВИЧ?», «А вдруг я не закрыл машину и не поставил на ручник?», «А вдруг я не закрыл кран в ванной или газовый на кухне и затопил этажи ниже, или даже здание взорвалось?». Список можно продолжать бесконечно.

Червячок сомнения – «А вдруг я стал или могу стать геем…?» – приводит к ряду ментальных и поведенческих процессов, которые можно разбить на несколько категорий: 1) «полицейские допросы» самого себя или других в целях избавления от сомнений; 2) «магические» ритуалы для купирования страха или вытеснения табуированных мыслей; 3) псевдо-гомофобные избегания.

В первую категорию попадают все те внутренние копания (руминации) – повторяющиеся, настойчивые и навязчивые, – направленные на то, чтобы раз и навсегда понять, стали ли вы гомосексуалом или нет. Например:

• пытаться понять, если вы действительно чувствуете влечение к мужчинам;

• проверять себя на предмет приятных ощущений в эрогенных зонах в присутствии мужчин;

• постоянно пробовать смотреть изображения, видео, изображающих мужчин гомосексуальной ориентации или даже занимающихся сексом;

• просить других убеждать в адекватности собственной сексуальной ориентации.

Во вторую категорию входят все те ментальные ритуалы, направленные на защиту собственной ориентации и на предотвращение, почти «магическое», возможностей сменить её. Примеры:

• повторение про себя мысленных формул типа «Я не гей, мне нравятся девушки»;

• замена мысленных образов «неподобающего характера» на образы с однозначной гетеросексуальной ориентацией (женская грудь, влагалище или гетеросексуальный коитус);

• перебор воспоминаний о сексуальном опыте с женщинами (для аннуляции сомнений и гомосексуальных образов).

В третью категорию попадают различные типы избеганий, которые по сути являются проявлениями псевдо-гомофобией. Псевдо, поскольку это фобические избегания, обусловленные навязчивым страхом. Во избежание недоразумений, поясним это на примере: обвинять подобных людей в гомофобии равносильно обвинению человека с фобией пауков в «арахнофашизме»[15]15
  Прим. пер. – Арахно– (греч. arachnē паук, паутина) составная часть сложных слов, означающая: 1) «относящийся к паукам»; 2) «паутиноподобный».


[Закрыть]. Приведём примеры избеганий:

• поддерживать выражено маскулинный образ;

• избегание контакта (конечно и физического) с гомосексуалистами (геями, лесбиянками, транссексуалами);

• избегание мест, где потенциально можно встретиться с людьми гомосексуальной ориентации;

• избегание фильмов, песен, символов и образов, имеющих то или иное отношение к гомосексуальной тематике.

Не стоит думать, что навязчивость ограничивается парочкой неприятных мыслей, к сожалению, она может сильно портить жизнь человека. Ещё раз напоминаем, что пусть и менее распространена, но такая обсессия может мучить и человека с чёткой гомосексуальной ориентацией. В этом случае его преследует навязчивый страх стать гетеросексуалом, что вызывает очевидный ужас.

В этом случае можно сказать, что никакие гендерные предрассудки не сравнятся со страхом потерять удовольствие от секса.

1.4. Одержимость демонами, религиозные ритуалы, богохульство

Если бы я избавился от своих демонов, я потерял бы ангелов-хранителей.

Теннесси Уильямс

Именно при такой разновидности скверных мыслей наш вышеупомянутый чертёнок чувствует себя как в своей тарелке. Первые описания обсессивно-компульсивного расстройства основаны на случаях навязчивостей именно религиозного типа. В наши дни, в связи с секуляризацией[16]16
  Прим. пер. – Секуляриза́ция (от лат. saecularis – светский) – в социологии процесс снижения роли религии в жизни общества; переход от общества, регулируемого преимущественно религиозной традицией, к светской модели общественного устройства на основе рациональных (внерелигиозных) норм.


[Закрыть] общества, религиозные практики и ритуалы уже не носят столь строгий характер. Благодаря этому религиозный ОКР уже не занимает первое место по частоте распространённости. Однако, оно всё ещё представляет значительную часть в выборке обсессивно-компульсивных расстройств (Huppert, 2007). В странах Запада навязчивости на религиозные темы составляют от 10 до 33 % в общей выборке таких расстройств (удивительно!). В странах Ближнего Востока и арабского мира процент варьируется от 40 до 60 %.

Прежде чем продолжить, нужно понять одну любопытную вещь. Кажется само собой разумеющимся, что религиозные обсессии могут беспокоить только людей верующих, набожных. Но ключевым фактором здесь выступает не наличие веры в бога, а личностная черта, которую можно обозначить как чрезмерную моральную педантичность. В англоязычной литературе моральной педантичностью называют чрезмерную совестливость (excessive conscientiousness), которая часто ассоциируется с обсессивно-компульсивными расстройствами религиозного содержания (Storch, Lewin, 2016, с. 77–79). В итальянском языке моральная педантичность определяется как «совестливые сомнения, беспокойство по поводу нравственности того или иного поступка, которые вынуждают считать грехом или постыдным то, что таковым в действительности не является». Теперь должно быть ясно, что такая педантичность в первую очередь проявляется в сферах религии и морали, но с высокой степенью вероятности похожие обсессии могут мучить и не строго соблюдающих религиозные обряды людей, и даже атеистов. В этих случаях навязчивости приобретают форму чрезвычайно жёстких моральных правил поведения. Короче говоря, моральная педантичность может быть секуляризованной (прим. пер. – свободной от церковного, духовного влияния).

Теперь мы можем рассмотреть наиболее распространённые формы религиозных обсессий. По сути их три: 1) компульсивные религиозные ритуалы; 2) страх быть одержаным демонами; 3) богохульные обсессии.

В первом случае мы можем наблюдать ментальные или поведенческие компульсии, направленные на борьбу с возможностью согрешить, не испытывать вины, на борьбу со страхом нарушить порядок и правила богослужения, совершить или даже помыслить аморальный поступок. Самые очевидные компульсии – это молитвы и религиозные обряды (например, ритуальные омовения, повторение последовательности богослужебных действий, ритуалы очищения или защиты от грехов). Сразу же стоит отметить, что, по иронии судьбы, верующие люди, страдающие от религиозных компульсий, сами говорят, что их ритуалы не имеют никакого отношения к религии, а носят чисто фобический характер.

Молитва может стать очень изнуряющим ментальным ритуалом, она может полностью занимать сознание индивида, звучать в голове каждый час на протяжении всего дня, и человек будет не способен остановиться. Не стоит думать, что только канонические молитвы могут стать навязчивыми – нередко навязчивые формы богослужения обретают «персонализированные» формы. Такие самостоятельно придуманные мантры замещают традиционные молитвы.

Любопытно отметить, как религиозные навязчивости в русле той или иной монотеистической религии могут отличаться в зависимости от акцента на те или иные стороны религиозных правил и норм. Например, в ортодоксальном иудаизме и исламе придают особенное значение следованию поведенческим нормам: правильное совершение молитвы, правильное изучение основ религии, должное следование законам семейной чистоты, омовение, ограничения в пище и т. д. Понятно, что в крайней своей форме такие практики могут превращаться в поведенческие компульсии.

В христианском же благочестии, напротив, основной акцент делается не столько (или не только) на правильном выполнении групповых и индивидуальных форм богослужения, сколько на должные помыслы и побуждения. В католицизме, на самом деле, представление о равнозначности мысли и действия уходит корнями в далёкое прошлое и описано в тексте Библии (Матфей, глава 5, стихи 27:28): Иисус, упоминая о том, что одна из заповедей предписывала не прелюбодействовать, добавляет: «Но я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём». В католическом христианстве этот, казалось бы «невинный», комментарий обобщён до идеи, что нечистые помыслы равносильны греху. Если вы подумали о чём-то аморальном, значит вы уже предали, значит вы уже согрешили, значит вы уже виноваты. Тема «искушения», как известно, присутствует в христианских текстах с самого начала.

До сих пор мы не сказали ничего нового для человека, выросшего в католической культуре. Получается, что в католическом менталитете мерзкие, аморальные мысли следует нейтрализовывать, устранять, избегать. Если же они всё-таки появились в голове, то это грех, и его следует немедленно искупить. Подобные переживания, доведённые до крайности, становятся почвой для развития, в первую очередь, ментальных компульсий, имеющих целью «прогнать» навязчивые мысли или же искупить вину за столь скверные помыслы.

Вторая тема – бесовские наваждения и страх одержимости демонами – является адски горячей. Демонофобия имеет древние корни.

Давайте познакомимся с некоторыми предполагаемыми причинами человеческого сумасшествия (Sanavio, Cornoldi, 2010). С античных времён сосуществовало две точки зрения. Согласно первой, помешательство посылалось богами в качестве наказания. Богами злыми и мстительными, и поэтому определённо демоническими. Согласно второй точки зрения, светской, человеческое безумие было следствием болезни мозга. Так, по крайней мере, считал Гиппократ, самый известный «доктор Хаус» греческой медицины.

Для греков не существовало никакого рая, только лишь ад. Так что у большинства греков не было особого выбора, и, несмотря на это, никто из них не мучался навязчивостями, связанными со страхом попасть в царство тьмы. С христианством исчезают боги… но демоны остаются.

Позже в истории происходит демонизация психических заболеваний.

Вплоть до 16-го века сумасшедшие были обречены на бродячее существование, их считали грешниками, одержимыми, отбросами общества. (Любопытно, что художники того периода изображали таких людей на «корабле дураков»). Позже, с появлением первых лечебных учреждений для психических болезней в Лондоне и Париже, навязчиво-одержимые помещались (более подходящее слово – заключались) в богодельнях и больницах. Только лишь с окончанием великой французской революции самые продвинутые врачи начали «освобождать умалишённых из оков». Филипп Пинель во Франции, Винченцо Кьяруджи в Пизе были первыми, кто начал относиться к этим страдающим людям как к жертвам «ошибки предубеждения, а именно, ошибочной интерпретации действительности», а не как к грешникам, одержимым, изгоям.

Наследие этой традиции всё ещё присутствует в западной культуре. А на Востоке легенды и истории одержимости живут и множатся, но это уже выходит за рамки нашей книги.

Вот хороший пример: по всем опросам и рейтингам «самым страшным фильмом всех времён» выходит, как не крути, «Экзорцист» (1973). Картина не для просмотра людьми с проблемами сердца.

Что же за скверные поступки и мысли мучают людей, навязчиво опасающихся одержимости?

Во-первых, человек будет избегать символов, которые напрямую или косвенно относятся к Дьяволу или бесовскому, нечисти. Широко распространённые в культуре символы, схожие с религиозными символами нечисти: цифра 6, перевёрнутый крест, пятиконечная звезда, всё, что относится к козам… Страх настолько велик, что заставляет избегать прямого, или даже опосредованного через СМИ, контакта с подобными символами. Но даже появление символа в собственном воображении будет источником терзаний, а значит, человек будет стараться его избежать.

Помимо этого, другая очевидная реакция – просить заверений у богопосредников, в первую очередь, у священнослужителей.

Такие обращения могут быть обоюдоострым мечом. Часто священник может распознать в проблеме человека механизм навязчивости и не только уверить в невозможности быть одержимым, но и направить страдающего к психологу. Нередко, к сожалению, проблема навязчивости остаётся нераспознанной, неверно истолковывается, и тогда она начинает восприниматься истинной проблемой личной веры. В таком случае ситуация только ухудшается, поскольку предлагаемые священнослужителем способы решения – молитвы, покаяние, рассудительность – ещё больше подпитывают проблему.

Человека призывают усердней молиться и каяться в целях избавления от одержимости, но это усиливает страдания, поскольку всё это компоненты обсессивно-компульсивного механизма: мысленные ритуалы для избавления от нежелательного.

Рассудительность, то есть попытки человека убедить себя в практической невозможности стать жертвой одержимости, имеет непременные достоинства – это благородный путь следования принципам и правилам своей веры. Но положительные стороны его только этим и ограничены, поскольку результат всё тот же – усиление сомнений, путаницы и навязчивых мыслей. Человек, в конце концов, ещё больше начинает верить, что его страхи небезосновательны.

Последняя разновидность религиозных обсессий представлена навязчивыми богохульными мыслями. Другими словами, к человеку «пристают» богохульные образы, а ещё чаще – слова, фразы и выражения, которые без конца кружатся в голове.

Приведём пример, к тому же очень распространённый – собственно навязчивые богохульства.

Как по злой иронии, самое страшное для верующего – когда богохульная брань захватывает разум.

Как правило, человек усиленно борется с этим, стараясь не думать хульных фраз, старается не ощущать, не слушать, пытается прогнать бранные мысли.

Нет нужды говорить о том, что такие попытки, к сожалению, обречены на провал, более того – заставляют ещё сильнее человека зацикливаться на этом.

Обсессивные богохульные мысли, возможно, худшие из навязчивостей религиозного содержания, сравни приговору. Худшее из возможных наказаний для человека верующего.

В оправдание остаётся добавить, что, если относиться к навязчивым богохульствам как к обсессии, то это, к счастью, сохранит ваши шансы на спокойную загробную жизнь неизменными.