Текст книги "Корейская гейша. История Екатерины Бэйли"

Со временем мы успокоились и переключились на канал «Еда» (кое-кто даже начал записывать рецепты). Потом от нечего делать решили сделать зарядку, приняли по очереди душ и отправились спать.

Я долго не могла уснуть, ворочаясь от переизбытка мыслей и эмоций.

Я представляла себе нашу с Джейсоном встречу. Что он скажет? Как себя поведет? Что скажу я?… Хотя, а что тут скажешь?! Все кончено, это и так ясно.

Впоследствии оказалось, что все не столь однозначно.

Я проснулась рано, приняла душ и стала ждать.

Время не просто остановилось: такое ощущение было, что стрелки шагают в обратную сторону. Прошло не более часа (в моем собственном измерении – как минимум сутки), когда дверь в камеру открылась.

– Екатерина Гладкова. Пройдемте, – скомандовал охранник.

Я подскочила и поторопилась на выход. Сердце билось со скоростью шагов бегуна на стометровке. Может это сон?

Меня провели в знакомый офис. Джейсон стоял передо мной. Я бросилась ему на шею и прошептала:

– Ущипни меня! Ты, правда, здесь? – на глаза накатывались предательские слезы.

– Здесь я, здесь, – с улыбкой ответил он.

– Спасибо, что приехал, я так рада! – с благодарностью сказала я и добавила, спохватившись. – Ни слова про соки!

Джейсон взглянул на меня и кивнул в знак понимания.

– Садитесь, – скомандовал переводчик по-английски.

– Ваше имя, дата рождения, где работаете? – спросил он.

– Джейсон Бредли Шеппард, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, двадцать первого сентября. Работаю на военной американской базе в Кунсане, – ответил Джейсон.

– Вы были в гостинице «Вестерн» с Гладковой Екатериной?

– Да, я.

– Кем она вам приходится?

– Она моя невеста.

– Вы имеете в виду – подруга? – уточнил переводчик.

– Нет, именно невеста. Мы собираемся пожениться, – добавил Джейсон.

Я посмотрела на него с непониманием. Что он такое говорит?! Он перехватил мой взгляд и прошептал на ухо: «Мы ведь поженимся? Ты не против?»

Во рту у меня пересохло. Может, все-таки мне это снится? Во всяком случае, ощущения были именно такие. Нереальность происходящего меня пугала и я все щипала себя украдкой за ладошку.

– Да, конечно, – заплетающимся языком произнесла я. Соображала я также плохо, как и говорила.

Переводчик тем временем задавал вопросы о наших взаимоотношениях: как часто встречались, где, когда, про секс. Слава Богу, Джейсон ответил на все вопросы так же, как и я. Под конец ему дали подписать какую-то бумагу. Я с интересом посмотрела, что это.

Выглядела бумага примерно как бланк заявления в милицию о краже: имя, фамилия, дата рождения, текст. Единственное, что зацепило мое внимание, была графа «является ли Екатерина Гладкова проституткой?» и варианты ответа – «да» или «нет». Джейсон поставил галочку напротив «нет» и расписался.

– А что теперь? Мы можем ехать? – спросил Джейсон. Он, видимо, решил, что, получив ответ, что я не проститутка, они извинятся передо мной, и мы сможем уехать. Ага, размечтался!

– Нет. Невесту вашу отправят в Россию, но позже. Пока она побудет у нас, до решения всех вопросов с менеджером о ее нарушениях, – с довольной ухмылкой произнес кореец.

– Какие такие нарушения?! Я же приехал, все объяснил! Неужели тот факт, что мы хотим пожениться, ничего не меняет? – с непониманием вопрошал мой неожиданный жених.

– Она нарушила правила нахождения в Корее и контракт, в котором говорится, что она может ночевать только в отведенном хозяйкой клуба помещении. Это – во-первых. Во-вторых, она не имеет права на общение с клиентами вне стен клуба, – отчеканил он как по заученному.

– Так что, по-вашему, она должна сидеть в четырех стенах и вообще никуда не выходить? – возмутился Джейсон.

– По контракту она танцовщица. Это ее работа. И она здесь по рабочей визе. Это значит, что в Корее она имеет право только на работу, а не на развлечения и любовные романы. Хотите – женитесь в России, – с улыбкой гиены отрезал он. – У вас есть пять минут. Потом вы должны покинуть наш офис. Спасибо за сотрудничество.

На несколько минут, показавшихся секундами, нас оставили наедине.

– Катя, мне очень жаль, что так вышло. Это я виноват…, – начал Джейсон.

– Да нет, я сама виновата, предупреждали ведь. Послушай, я понимаю, что такая ситуация… Спасибо, конечно, что попытался меня выгородить, но про женитьбу не обязательно было говорить, – прервала его я, хотя и надеялась в душе, что эти слова не были сказаны лишь для того, чтобы защитить меня.

– Вообще-то я серьезно. Я узнал, мне нужно сделать паспорт и приехать в Россию. Я клянусь, что месяца через два мы уже увидимся, – со счастливой улыбкой пообещал он.

– Правда?! Я так рада! Я буду ждать! – я обняла его за шею и зажмурилась от счастья.

– Вот тут я вещи привез. Света все собрала, даже деньги от «мамы» передала за соки, – произнес Джейсон, указав на большую сумку.

– Спасибо огромное, а то мне даже переодеться не во что было.

К нам направлялся охранник. Мы поняли, что время истекло.

– Скоро увидимся, не скучай. Я взял у Светы твой телефон в Хабаровске. Она, кстати, звонила твоей маме и передала, что с тобой все в порядке. Я позвоню, как только ты приедешь домой. Ты только сообщи мне, когда будешь дома.

– Хорошо. Ну, до встречи. Пока, – сказала я на прощанье, и охранник указал Джейсону на выход.

Я смотрела ему вслед. Мне очень хотелось, чтобы он обернулся, и чтобы я смогла увидеть в его взгляде немое «обещаю, все будет хорошо», но он так и не обернулся. Я отбросила в сторону странное чувство тревоги и зашагала, подхватив сумку, за охранником. Мне разрешили взять что-нибудь из вещей с собой в камеру.

Я, счастливая и окрыленная, перебирала собственные вещи. Боже, никогда еще я не была ТАК рада собственному барахлу. Переодеться в чистые вещи казалось мне верхом блаженства.

Выбрав несколько футболок, трико, свитер и несколько комплектов белья я пошла обратно в камеру. За мной закрыли дверь.

– Ну, как? Как все прошло? – с нетерпением в голосе спрашивали девочки.

– Мне предложение сделали! Руки и сердца! Ну, ни романтично ли, прямо в тюрьме!? – со счастливым смехом ответила я.

– Да ты что?! Серьезно? А вы что, собирались? – на меня смотрели пятеро вытянувшихся от удивления лиц, отказываясь верить своим ушам.

– Нет, не собирались. Сказал, что в Россию приедет через пару месяцев, – меня прямо распирало от счастья, которым хотелось поделиться буквально со всеми.

Я в подробностях расписала нашу встречу. Девчонки сели возле меня в кружок и кто с радостью, кто с тоской слушали.

День пролетел более-менее незаметно. Я, правда, снова долго не могла уснуть, но на сей раз уже от приятного возбуждения после такого неожиданного поворота событий. В голове был полный сумбур: лицо мамы, когда я сообщу ей такую новость, свадьба, совместная жизнь с любимым человеком…

Наконец, я заснула со счастливой улыбкой на устах.

На следующий день ближе к обеду меня снова позвали на выход.

«Что на сей раз? – с тревогой думала я. – Неужели опять допрос?!»

Я прошла вслед за охранником по уже знакомому коридору. Все в том же офисе меня ждали «мама» из «Стерео» и ее сын – ди-джей.

В первую секунду я испугалась, что они начнут ругать меня, поучать, высказывать свое мнение о моем маленьком запасе серого вещества, и даже приготовилась защищаться. Но как оказалось, они пришли совсем не за этим.

– Катя, – обняв меня за плечи, произнесла старая кореянка, – ну как же ты так?!

Похоже, я зря испугалась, – никто здесь не собирался обвинять меня в чем бы то ни было.

– Простите, я так перед вами виновата. Я знаю, вы предупреждали. Глупая я, простите! – не переставая, извинялась я.

Я действительно чувствовала себя очень виноватой перед этими людьми: из-за меня у них наверняка возникла куча проблем.

– Да ничего страшного. Ты про соки ничего не говорила? – с волнением спросила «мама».

– Нет, ничего не сказала, – успокоила я их.

– Ладно. Про зарплату не волнуйся, тебе менеджер все заплатит. Джейсон деньги передал?

– Да, вчера приезжал, все передал. Большое спасибо.

– Мама штраф заплатила, две тысячи долларов, – вклинился в разговор ее сын.

Ого, ничего себе! И после этого она меня еще и утешает?!

– Мне очень жаль, – выдавила я. А что еще можно сказать на это?

– Вас скоро домой отправят. Заботься о себе, – успокаивала меня «мама».

– Спасибо за все, – ответила я искренне и мы попрощались.

Эта встреча меня очень удивила. Меньше всего я ожидала увидеть здесь «маму», да еще и так хорошо ко мне относящуюся. Учитывая, сколько проблем я им доставила, огромный штраф и прочую головную боль, – это было за гранью моего понимания.

В состоянии некоторого шока я вернулась в камеру и рассказала девчонкам о моих посетителях.

– Вот это да! – была реакция девчонок. – Интересно, а наши приедут?

– Может быть, вы-то дольше моего проработали. Да и кто-то же должен вам вещи привезти, – предположила я.

И действительно, на следующий день к девочкам тоже приехали хозяева их клубов и привезли вещи.

Впоследствии оказалось, что тех корейцев, которые «продали» Леру и Яну ожидали серьезные проблемы. Их клуб закрыли, а им самим предстоял суд за сутенерство. «Папа» этого клуба умер от инфаркта спустя два месяца после инцидента, не дотянув немного до начала слушаний.

Я узнала обо всем этом от своей подруги Светы уже в Хабаровске.

На следующий день к нам приехал менеджер. Определенности относительно нашего ближайшего будущего эта встреча не добавила. Ясно было только одно: всех нас депортируют. Но вот когда, – не известно.

Основная проблема была связана с Лерой и Яной: пока не разберутся с хозяевами их клуба, всех нас не отпустят. Сколько времени на это уйдет? Недели?! Месяцы?! Мы не знали.

Высылать нас без этих двоих полицейские не собирались. Почему? Просто им лень было сопровождать нас в аэропорт дважды.

Прошло ровно две недели, пока нас вместе с вещами не погрузили наконец-то в микроавтобус, надев предварительно наручники, и не повезли в Сеул.

Через несколько часов путешествия мы притормозили около одноэтажного здания с решетками на окнах.

Меня отвели в маленькую комнатку, где уже ждал менеджер.

– Через два дня вы полетите домой. Здесь зарплата за месяц, – он протянул мне пачку корейских купюр.

Я была потрясена! Учитывая уплаченные за меня штрафы, я не ожидала получить вообще никаких денег.

– Большое спасибо! – сказала я с благодарностью. – А почему нас только через два дня домой отправят?

– Потому что рейсов на Хабаровск нет до послезавтра, – ответил он.

Ну что ж, логично.

– Понятно. Спасибо за все и извините, что я так сглупила.

– Ладно, бывает. Пока, Катя, – попрощался Ким.

– До свидания, – произнесла я и вышла.

Нас поместили в камеру (Боже, опять? Когда же это кончится?!). К тому моменту в ней уже находились две женщины, а помещение было раза в четыре меньше, чем предыдущее наше пристанище.

Выданные одеяла воняли за километр, как из солдатской казармы. Не скажу, чтобы я была близко знакома с солдатской казармой, но ассоциации почему-то были именно такие.

Стены камеры были очень грязными и сплошь испещренными надписями на разных языках. Казалось, что они тоже воняли.

Вонь была везде! Казалось, она лезла под одежду, проникала в легкие и пропитывала собой все тело. Насквозь.

– Господи, лучше бы нас в Ченджу эти два дня додержали, – застонала Ира.

М-да, впечатление она производила действительно угнетающее.

– Да вы устраивайтесь, не стойте. Вы откуда? – подала голос одна из женщин. На вид ей было около сорока.

– Из Хабаровска и из Новосибирска. А вы? – спросила Настя.

– Узбекистан. Пять лет нелегалкой тут прожила, – с тоской ответила она.

Она очень хорошо говорила по-русски, абсолютно без какого-либо акцента.

– И как вам удалось так долго здесь продержаться? – очумело осведомилась я.

Поймите мое удивление: я-то здесь находилась вполне легально, и то двух месяцев не смогла продержаться.

– А у нас там проверки редко были. В моей деревне иностранцев толком и не было, а я на кухне в ресторане работала, и никому особенно не мешала. Просто месяц назад пьяная разбушевалась, вот меня и арестовали. А когда документы проверили – отправили в эмигрэшку, – пояснила она.

– Поня-ятно, – задумчиво протянула я. Оказывается, и в сорок лет мозгов бывает слишком мало. Это ж надо додуматься, чтобы, будучи нелегалкой, «бушевать по пьянке» в чужой стране! М-да, наш народ везде найдет, как отличиться. Что русские, что узбеки, – разницы нет. Все мы вышли из СССР, и менталитет у нас у всех схожий.

– У меня там квартирка была. Съемная. Хорошая такая, – продолжила свой рассказ «дебоширка». – Я и мебель в нее купила. Теперь все корейцам достанется… Б…ь! – смачно припечатала она.

– А я – из Монголии, – подала голос вторая женщина. Эта помоложе будет, – на вид лет тридцати пяти, не больше. – Я на фабрике здесь работала. Виза кончилась, а тут проверка.

В ее речи хоть и чувствовался легкий акцент, но все равно ее русский был почти идеален. Господи, откуда только она его знает!?

Мы расселись по углам и стали болтать о том – о сем.

– И как на фабрике вам работалось? – продолжила расспрашивать я монголку.

– Тяжело, – вздохнула она. – Не женский это труд. Я на мебельной работала. Все время пылью древесной дышишь. Кашель появляется, поясница отваливается. А вы-то сюда как попали? – заинтересовано уточнила она.

– А мы хостесс работали. Проверка была, а мы в отелях кто с кем, – отчиталась за всех Ира.

Женщины оказались разговорчивыми, и вечер пролетел незаметно.

В отличие от предыдущего места заточения, кормить нас здесь никто не собирался, – в этом здании кормежка в принципе не была предусмотрена. Ни для кого. Поэтому нам пришлось договариваться с охранниками и через них заказывать еду в соседнем кафе. Так что хорошо, что у всех у нас были с собой деньги. Страшно представить, что было бы, если бы оных у нас не оказалось.

Оставшиеся до перелета домой часы текли раздражающе медленно. Вот хуже всего это: ждать и догонять.

Но рано или поздно все кончается. Наступил день отлета.

Едва войдя в аэропорт, мы обратились к нашим соглядатаям чуть ли не хором:

– Нам нужно деньги поменять: воны на доллары.

Ни в одном обменнике Хабаровска корейскую валюту не принимают и, соответственно, наша просьба была вполне объяснима.

– Нельзя, – вяло отмахнулся кореец.

– Как… нельзя? – растеряно пробормотали мы.

– В России поменяете, – достаточно раздраженно буркнул второй сопровождающий нас полицейский.

– Нет, в России не принимают! Нам здесь нужно поменять, – настаивали мы.

– А мне – все равно! Нельзя! – твердо стоял он на своем.

Ну, все! Их упрямство меня достало, и я бухнула чемоданом об пол:

– Мы никуда не пойдем, пока не поменяем. Хоть волоком нас отсюда тащите!

Вообще-то я редко выхожу из себя, но после всего того, что мы пережили за последнее время, еще и перспектива вместо денег привезти домой никому не нужные «фантики»?! Это уже слишком! Так что сами понимаете, – настроена я была крайне решительно.

Девчонки дружно меня поддержали и так же демонстративно побросали сумки на пол. Охранники грозно на нас посмотрели, но, увидев, что настроены мы решительно, все-таки согласились.

Мы радостно, чуть не вприпрыжку, понеслись за ними, но, подходя к окошку «Обмен валют», затормозили:

– Эй, народ, а как мы бабки поменяем, если нам паспорта еще не отдали? – попыталась уточнить я.

Мы решили еще раз обратиться к охранникам:

– Дайте нам паспорта. Пожа-а-алуйста! На время, только деньги поменять.

– Паспорта вам отдадут в России ваши милиционеры. Давайте деньги сюда, я поменяю, – протянул руку один из них.

Мы быстренько посовещались, но делать-то – нечего. Так что отдали ему всё, запомнив, кто – сколько и стали ждать. Через несколько минут нам принесли доллары и повели на самолет. Как раз только что объявили посадку на Хабаровский рейс.

Ира и Настя улетали в Новосибирск в тот же день, но их вылет был чуть позже нашего. Прощаясь, мы обменялись адресами и телефонами, поплакали на дорожку и пообещали друг другу не теряться из виду. За эти две недели мы все стали очень близки друг другу.

Посовещавшись с русскими стюардессами через переводчика, охранники передали им наши паспорта и отчалили восвояси.

Наконец, мы оказались в самолете, таком родном и до боли «российском».

– Господи, аж не верится, что домой летим! – воскликнула Лерка с радостью.

– И правда, скорее бы уж домой попасть, – согласилась я. Мне не терпелось увидеть маму и брата. За эти два месяца я соскучилась по ним смертельно.

Глава 4

Через два с половиной часа мы увидели огни Хабаровска. Почему-то именно в этот момент мне вдруг резко захотелось обратно, в Корею. Я захотела вернуться к Джейсону, к друзьям, к Светке, в клуб…

– Блин, вроде еще два часа назад так домой хотелось! А сейчас как глянула на родные болотца, так сразу назад потянуло, – задумчиво пробормотала Яна.

«Мысли она читает, что ли?» – удивилась я.

Думаю, все мы привязались к Корее. Но если уж говорить совсем откровенно, то не совсем к Корее, а к той беззаботной жизни, которая была у нас там.

Сейчас же мы возвращались домой: к каждодневным проблемам и повсеместному хамству; к зарплате, которой едва хватает на самое скромное пропитание; к злым продавцам и платным пакетам в «супермаркетах»; к забитым автобусам и непозволительной роскоши пользования такси; к грубым сантехникам и недовольным паспортисткам.

Тем не менее, мы с нетерпением ждали встречи с близкими. И, в общем-то, были рады возвращению домой.

Мы вышли из самолета и направились к зданию терминала. Нас провожала одна из стюардесс, неся в руках паспорта.

– С этими разберись, – бросила она одному из дежурных, протянув документы.

– Ну, пройдемте, – скомандовал он, и мы посеменили следом. – Вот, берите бумагу и пишите объяснительную, почему вас депортировали.

– То есть как? Все с самого начала? Где взяли и за что? – не поняла Яна.

– Да на кой мне ваше «где» и «за что»?! Ну, напишите, что за нарушение паспортного режима, – нетерпеливо пояснил он.

Мы нацарапали объяснительные и отдали дежурному. Он пробежал глазами исписанные листочки и выдал нам паспорта.

Пройдя паспортный контроль и получив сумки, мы потянулись на выход.

Странно, но меня никто не встречал. Я в растерянности огляделась: ни-ко-го!

Вот так новости! И что мне делать? Рублей на дорогу у меня не было, а пункт обмена давно закрыт. Я решила подождать Леру с Яной:

– Девчонки, вас кто-нибудь встречает? – спросила я.

– Вон, менеджер из нашей фирмы, – Лера кивнула головой в сторону полноватой женщины, направлявшейся в нашу сторону. – Повезло, что хотя бы она здесь.

– Ну, здравствуйте, лягушки-путешественницы, – с иронией поздоровалась подошедшая женщина. – Как вам «кутузка» корейская?

– Лучше и не спрашивайте, – виновато промямлила Янка.

– Та-ак, а это у нас кто? – обратилась она ко мне.

– Я – Катя. Но я не от вашей фирмы.

– Знаю, что не от моей. Ладно, все местные?

– Да, все.

– Тогда – за мной! По дороге все и обсудим, – женщина она была боевая, решительная.

Заметно приободрившись, как бы «подпитавшись» ее решительностью, мы бодренько потопали следом.

Загрузившись со всеми пожитками в старенький японский микроавтобус, мы тронулись в сторону города.

– Объясняю. То, что вас депортировали, – грустно. Но не смертельно. И это еще не значит, что в Корею вы больше не вернетесь. Делаете так: идете в ЗАГС, подаете документы на смену имени и фамилии. Через месяц получаете новый паспорт. Потом идете ко мне, и я вас отправляю обратно в Корею. Понятно? – закончила она свое краткое объяснение.

У меня аж челюсть отвисла.

– Как? А разве это можно: поменять и имя, и фамилию? Как же это? – мне не верилось, что проблема решается так легко.

– Как, как?! Да обыкновенно! Сейчас у нас в стране все можно, даже фамилию экс-президента можно взять, если угодно, – со смехом ответила она.

– А как же наши отпечатки пальцев? Нас же там поведут в эмигрэшку для получения карточки и регистрации. Наши-то отпечатки в компьютере! – продолжала сомневаться я.

– Ничего страшного. Мы это уже проходили. Потом подробнее объясню. Пока все понятно? Вот и действуйте! – подвела она итог.

Мы задали еще несколько уточняющих вопросов по срокам и необходимым документам, и распрощались, пообещав друг другу созвониться.

Я стояла перед подъездной дверью. С улицы было видно, что свет горит в зале и на кухне. Скорее всего, и мама, и брат дома, но сегодня они меня не ждут. Иначе бы обязательно встретили в аэропорту.

Я подхватила чемодан и зашла в подъезд. Сердце громко ухало. Мне не терпелось увидеть родные лица. Позвонив в дверь, уже через секунду я услышала топот несущихся ног.

– Кто там? – раздался из-за двери радостно-настороженный голос младшего брата.

– Это я. Открывай!

Дверь распахнулась, и Сергей обнял меня за плечи.

– Ну, слава Богу! – выдохнул он с облегчением.

Тут же на меня набросилась с поцелуями мама, и мы обе расплакались.

Наконец, уняв немного эмоции и вытерев слезы, я перетащила сумку в зал, и тут же направилась в ванную. Пока мама готовила ужин, я отмывалась.

Проторчав под душем около часа, я вышла оттуда розовощекая и пахучая, как майская роза.

На столе призывно расположились наваристый ярко-бордовый борщ со сметанкой, мой любимый черный хлеб и солененькая селедочка, м-м! Все еще не веря своему счастью, мой желудок нетерпеливо заурчал.

– Боже, как я хочу есть! Как я хочу НОРМАЛЬНО поесть! – с воплем бросилась я к столу.

– Нет, это прямо невезение какое-то, – начала мама.

– Уфу, – с набитым ртом согласилась я, – по дфуфому и не нафафешь!

– Да я не о том! То есть, оно-то, конечно, не повезло. Я так волновалась за тебя, думала с ума сойду: где ты да что с тобой. Хорошо, хоть Света позвонила! Но я вот о чем: самолеты из Кореи летают два раза в неделю. Как Света позвонила и сказала, что ты скоро приедешь, я тебя уже пять раз в аэропорт ездила встречать. Сегодня в первый раз не поехала. Думала, что ты все-таки заранее позвонишь из Сеула, и не поехала. А ты раз, и именно в этот день и приехала!… Катюша, я так рада, что с тобой все нормально! Я так переживала, так переживала!

– Да, дурдом получился. Я сама там чуть с ума не сошла, – согласилась я. – Мам, я, наверное, замуж скоро выйду, – выпалила я тут же, без предварительного перехода.

– То есть как?! За Джейсона?! И когда же вы это решили? – ошарашено смотрела на меня мама.

– Давай я расскажу тебе все по порядку, – предложила я. – Только мне сперва позвонить надо, – я вспомнила, что скоро Джейсону нужно будет уходить на работу, поэтому побежала к телефону.

Набрав номер, услышала любимый голос:

– Алло, это я. Перезвони мне домой, о’кей?

– Да-да, сейчас, – отозвался он и через минуту перезвонил.

– Доехала нормально? Я так переживал, даже позвонил пару раз тебе домой. Наверное, твоя мама ответила. Я спросил «дома ли Катя». Мне ответили «нет», а больше я по-русски ничего и не знаю. Как ты?

– Да все нормально. Я скучаю по тебе.

– Я тоже. Но ничего, я скоро приеду, – попытался подбодрить меня он.

– Да, было бы хорошо. Ты в «Стерео» заходил?

– Да, все по тебе скучают и очень волнуются. Я завтра туда съезжу и передам Свете, что ты дома.

– Хорошо, спасибо.

– Ну, мне на работу пора. Я тебе завтра позвоню, хорошо?

– Да, конечно. Ну, пока, – попрощалась я и положила трубку.

Я вернулась к маме на кухню и начала обещанный рассказ. На него у меня ушло часа два, не меньше.

Несколько раз мы начинали плакать, раз десять выходили на балкон для перекура, продолжая разговор и там… В паре мест даже посмеялись. До слёз.

Когда я дошла до конца повествования, мама вздохнула:

– Ну что ж, посмотрим. Если приедет – хорошо. А насчет свадьбы, – там видно будет.

Разговаривали мы долго, и спать легли только под утро. При соприкосновении моего измученного и уставшего тельца с любимым матрацем, а головы – с подушкой, я поверила в рай. Вот он, этот самый рай, – прямо на земле! Это когда можно спать не на полу, на тонком покрывальце, а на кровати с любимой подушкой и под пуховым одеялом.

Я утонула во всей этой мягкости и отключилась. Почти на 20 часов.

Проснувшись, я рассказала маме о том, что посоветовала мне менеджер накануне.

Мы долго думали, подавать документы на смену фамилии или нет. С одной стороны, я ждала приезда Джейсона, и смена паспорта была бы совсем не кстати. С другой – я была не слишком-то уверена, что он сможет так скоро приехать ко мне, как обещал.

– Ну, подожди с месяц, и если он так и не сможет приехать – подавай документы, – посоветовала мне мама.

На том и порешили.

С утра пораньше я побежала в Интернет-кафе проверить почту. Меня ожидали четыре письма от Джейсона. Он писал, что очень за меня волнуется, рассказывал о моих подругах из «Стерео», о том, как за меня все переживали, и о том, что скоро он приедет и все у нас будет хорошо.

Я ответила на все четыре письма и вернулась домой.

Вечером он снова позвонил:

– Привет! Я тебе письмо отправила. Ничего особенного, просто соскучилась.

– Я знаю. Я уже получил и тоже ответил. Ходил в «Стерео». Света сказала, что позвонит тебе сегодня. Она не звонила?

– Нет пока. Ты что-нибудь узнавал о поездке сюда? – поинтересовалась я.

– Да. Но дело в том, что я не уверен, что смогу взять отпуск раньше, чем через три месяца, – ответил он.

Я загрустила.

– Понятно… Мне тут подсказали вариант, при котором, возможно, я сама смогу приехать в Корею. Но на это уйдет пара месяцев.

Раз уж его приезд так надолго откладывается, то придется мне воспользоваться советом и заняться-таки сменой фамилии.

– Это было бы здорово! А как? – спросил Джейсон.

Я объяснила.

– Отлично! Ну ладно, напиши мне, если узнаешь что нового. У меня карточка кончается. Я тебе через пару дней позвоню.

– Хорошо, я напишу. Целую.

– Пока.

Я повесила трубку и призадумалась.

Так, значит, будем менять фамилию. А что для этого нужно?!

Я нашла справочник телефонов и позвонила в ЗАГС своего района:

– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, я могу у вас подать документы на смену фамилии? – поинтересовалась я.

– Да. В любой день, кроме понедельника и выходных, – короткой скороговоркой «выплюнули» ответ и бросили трубку.

Я посмотрела на календарь. Сегодня суббота. Придется ждать до вторника.

В воскресенье Джейсон не позвонил, но я получила от него пару писем по Интернету.

В одном из них меня несколько озадачили слова, смысл которых до меня никак не доходил. Вот они: «Что бы там ни говорили мои друзья, я приеду. Ты мне очень нужна».

Я рассказала об этом маме, но она лишь развела в ответ руками:

– Не знаю, что он имел в виду. Но мне это уже не нравится… Выходит, друзья отговаривают его от поездки сюда!? – нахмурилась она.

Я, конечно, расстроилась, но виду старалась не подавать, успокаивая саму себя тем, что он меня любит и на половине пути уже не остановится.

Вечером позвонила Света. Она очень обрадовалась, что я, наконец, дома, получила зарплату в полном объеме и, возможно, даже еще вернусь в Корею. Также она добавила, что накануне Джейсон приходил в клуб, и еще раз сказал ей, что собирается ехать в Россию.

Я была рада услышать, что он подтвердил свое обещание и перед моей подругой. Значит, зря я расстраивалась, – все у нас будет хорошо!

Во вторник я взяла паспорт и пошла в ЗАГС. Заполняя бланк на смену фамилии, я впервые задумалась: «И какое же имя и фамилию мне взять? Ведь „как вы лодку назовете, так она и поплывет“».

Вариант «Ада Миронова», всплывший откуда-то из подсознания, показался мне достаточно благозвучным и вполне приемлемым. Отчество я решила оставить прежним. В качестве причины замены указала: «хочу носить фамилию бабушки». Разумеется, никто и не собирался проверять, действительно ли моя бабушка носит такую фамилию (или, может, она носила такую фамилию в девичестве). А что до имени, то здесь я объяснила причину так: «имя „Екатерина“ считаю неблагозвучным».

Хм, имя свое, вообще-то, я считаю вполне даже «благозвучным», но другой достаточно веской причины я придумать так и не смогла, а в «шаблоне/подсказке» указана была именно эта.

Я отдала заявление хмурой тетеньке в приемной. Она, просмотрев мои документы, строго поинтересовалась:

– И чем это «Екатерина» так неблагозвучна?

Только тут я заметила, что на бэйджике у нее значится «Екатерина Строкова» и, как бы извиняясь за невольный «наезд» на красивое имя, сочла нужным пояснить подробнее:

– Да ничем, просто причины, по которым я хочу поменять имя и фамилию, – личные, и я не хотела бы их раскрывать. Вот и написала, не задумываясь, то, что в шаблоне было указано.

Она еще раз перепроверила мои документы, поставила в паспорте штамп «Подлежит обмену», и сообщила, что ждать придется около месяца.

– А побыстрее никак нельзя? – с надеждой спросила я. – Мне срочно нужно.

– Ну, не знаю даже, – пожала женщина плечами, – можно попробовать, наверное.

Я поняла, как именно «можно попробовать», вложила в паспорт двести рублей и протянула ей снова:

– Вы проверьте данные еще раз, вдруг что-то не так записали, – сладко протянула я.

Легким движением пальцев гражданка Строкова незаметно вытащила купюры и вернула мне паспорт обратно:

– Приходите через неделю, – улыбнулась она почти ласково.

Я поблагодарила ее от всей души и побежала домой.

Так, начало положено. Совсем скоро у меня будут новые документы, и я смогу вернуться в Корею. Я была на седьмом небе от счастья!

Джейсон позвонил только в четверг. Голос его каким-то неуловимым образом изменился. Он по-прежнему заверял меня, что приедет, как только сможет, но делал это уже без особого энтузиазма. Вроде бы и слова были все те же, а скребущее чувство, что «что-то не так» меня не покидало.

Тогда я решила позвонить Свете и уточнить обстановку.

Она рассказала, что вчера Джейсон опять приходил в «Стерео». Он все так же говорил всем, что хочет поехать в Россию, но вот выглядел при этом мрачнее обычного. Еще она заметила, что он долго разговаривал о чем-то с одной из девушек, привезенных в клуб вскоре после нас со Светкой. Правда при этом ничего предосудительного в их поведении она не заметила.

Я в свою очередь порадовала Свету тем, что подала документы на смену фамилии, и возможно совсем скоро мы с ней встретимся снова.

В ожидании замены документов время тянулось невыносимо долго. Я каждый день ждала, что мне вот-вот позвонят и сообщат, что все готово, поэтому без особой надобности старалась не выходить из дома надолго. Но они все не звонили и не звонили…

Такое бесплодное ожидание каждый день, неделю за неделей, ужасно выматывало. Единственное, что поддерживало во мне силы и веру в то, что все еще будет хорошо, – общение с Джейсоном.

Я жила от звонка до звонка. Я существовала в промежутках между нашими письмами. Я не могла больше думать ни о чем другом, кроме как о нем и о том, что ждет нас впереди…