Текст книги "Пожиратель тени"

Быстро и ловко вырубая топорами ступени в каменных стенах, гномы бросились на летное поле.

В первую волну атакующих врезались зеленые огни чармострелов охраны. Миниатюрные воины разлетались кусками металла и ошметками желтой кожи, но следующая волна уже переливалась через стены, ломилась в разбитые ворота, испуская пронзительные крики берсеркеров.

Джиоти подсечкой сбила привратника на землю и закатила под фургон раньше, чем он успел сообразить, что происходит.

– Оружие у тебя есть? – крикнула она сквозь лязг оружия гномов и грохот чармострелов.

Привратник замотал головой и вцепился в землю, вращая испуганными глазами.

– Тогда молись своим богам.

Джиоти, пригнувшись, перебежала на другую сторону фургона, выглянула из-под него, ища глазами Бройдо. Его черные сапоги бежали к ней. Бройдо летел, высоко вскидывая ноги, судорожно дергая рукой, в которой был зажат меч змея, а за ним гналась дюжина гномов.

– Мечом их! – крикнула она, и тут над головой у нее мелькнул боевой топор. Завязанные на затылке волосы Джиоти рассыпались по плечам. Откинув их в сторону, она увидела, как Бройдо обернулся и взмахнул мечом.

Черви попадали на землю в лязге топоров и доспехов. Джиоти подбежала к Бройдо, стоящему в широкой стойке и оглашающему воздух ликующим воем.

– Остынь! – Она потянула его к фургону, подальше от молний чармострелов и машущих топоров. – Надо найти, откуда они идут.

– По скальным каминам из пути Чарма в горах, – предположил эльф.

– Их слишком много. Ох ты, смотри! – Джиоти уставилась на стены, где солдаты стали падать под яростью горячего синего пламени. – Гномы овладели чармострелами!

– Слишком их много, чтобы идти только по каминам. – Меч змея задрожал в руке Бройдо. – Что будем делать?

– Здесь есть колодец – это путь Чарма. – Джиоти подтолкнула эльфа вперед. – Пошли, найдем его.

Бройдо уперся каблуками:

– Почему это я должен идти первым?

– У тебя меч.

Он обернулся и протянул ей блестящий клинок.

– Возьми.

Джиоти оттолкнула меч ладонью:

– Смидди Tea вручила его тебе.

– А я вручаю тебе. – Бройдо сомкнул ее пальцы на рукояти. – Их слишком много. Я пойду за тобой.

– Тогда держись поближе! – Клинок потянул ее вперед, как живой, и Джиоти послушалась его, давая оружию вывести себя из-за фургона.

Белые лучи звездного пламени выгнулись над ними – это какой-то гном пытался своими трехпалыми руками пустить в ход чармострел. Джиоти позволила клинку прорезать путь прямо к этому незадачливому стрелку.

Черви падали по обе стороны, и Бройдо приходилось перепрыгивать через корчащиеся в судорогах тела. Надо было смотреть в оба, чтобы не споткнуться и не отстать от внезапно ставшей невероятно быстрой и ловкой Джиоти. Вдруг ему под ноги упал чармострел, и Бройдо инстинктивно отпрыгнул от зеленого металлического ствола с деревянным прикладом. Когда он понял, что это, и обернулся его подобрать, оружие уже схватил какой-то гном.

Опаленное выстрелами дуло было направлено прямо в лицо эльфа. Он смотрел туда, откуда его должна была сжечь белая смерть, и не моргнул даже глазом.

Бледная полоса костяного клинка свистнула в воздухе, и гном свалился на землю конвульсивно извивающимся червем.

Бройдо подхватил не успевший упасть чармострел.

– Путь Чарма там! – Джиоти перепрыгнула через обломки разбитых ворот, и стоявшие там гномы стали исчезать под неуловимыми взмахами меча. По кишащей толпе гномов Джиоти вышла прямо к водосточной канаве, бетонной трубе, наполовину погруженной в стоячую лужу за ракетной площадкой.

– Ну и воняет! – пожаловался Бройдо, приближаясь к покрытой коркой грязи канаве. Но шага он не сбавил, потому что канава изнутри светилась зеленым, и оттуда перли обезумевшие толпы гномов, бешено визжа, и даже доспехи не замедляли их бега в илистой грязи. Угроза была со всех сторон, и эльф прибавил ходу, чтобы не выйти из-под защиты меча змея – он понятия не имел, как стрелять из чармострела, оказавшегося у него в руках.

Серая вода плескалась у колен, и Бройдо прижал оружие к груди. Джиоти пригнулась и нырнула в канализационный вход, направив меч острием вперед. Черви падали в сточные воды и тонули. Бройдо стиснул зубы и бросился за Джиоти в туннель, опустив голову, будто поклоняясь этому святилищу разложения и темноты.

4. ЧЕЛОВЕКО-ЗВЕРЬ НА МАНХЭТТЕНЕ

Бульдог услышал смертную муку гномов. Что-то убивало их там, в туннелях Чарма, и предсмертный вой поднимался до такой высокой ноты, что лишь чуткие уши Бульдога могли ее уловить. Это было где-то очень далеко, и все же Бульдог слышал, что они погибали мгновенно, и крики обрывались молчанием. Стонов раненых не было. И погибали сразу многие.

Скоро он тоже будет мертв. Слишком надолго приковали его в этой пещере без еды, где воду можно было только слизывать с росистых стен. Оставленный без Чарма амулетов, Бульдог голодал. Он уже был слишком слаб, чтобы стоять, и мог только лежать в цепях, мутными глазами глядя из пещеры.

– Отдохни, Пес. – Лара плавала рядом в тумане, скорее ощутимая, чем видимая глазу. – Отдыхай и делись со мной. Делись.

Оттенок лунного света окрасил воздух, но Бульдогу недоставало сил поднять голову. Темно-карие глаза из-под просоленной спутанной гривы смотрели на прозрачные пары, образующие призрак Лары. Она сидела над ним, обнаженная, чувственная, и тут же струйки пара клубились и растворялись в дуновении морского ветра.

– Я пытаюсь поддержать тебя, Бульдог, – шепнул призрак почти беззвучно, щекоча волоски длинного уха человека-пса. – Ты мне нужен. Я не хочу падать в Бездну.

Бульдог закрыл глаза.

– Не спи! – Призрак заполнил собой пространство вокруг Бульдога, залив его запахом синих сумерек. – Не спи, или я соскользну отсюда! Хрустальная призма упала на Темный Берег, и она тянет меня за собой. Не спи!

Бульдог заставил себя сесть. Сияние планет блестело на поверхности ночного моря. А минуту назад океан был тускл под дневным светом. Тихий прибой убаюкал Бульдога. Пес потянул носом воздух, пытаясь учуять запах призрака.

К соленому запаху пены примешивалась кисловатая струйка от птичьего помета на скалах обрыва. Бульдог мотнул длинной мордой и не учуял сухого сырного запаха испражнений гномов. Но он слышал, как они умирают. Теперь уже громче и ближе, их предсмертные крики взмывали языками пламени.

– Ты проснулся! – Лара, прозрачная, с горящими кошачьими глазами стояла на фоне ночного неба. – Пока ты спал, я упала на Темный Берег. Ты слышишь меня?

Сквозь контуры обнаженного тела пылал звездный огонь из стыков облаков на небе.

– Я могу держаться за Ирг, лишь когда ты бодрствуешь. – Под дуновением бриза Лара скользнула ближе. – Для тебя я чуть больше, чем воспоминание. Но там, на холодном мире, куда забросили меня гномы, я глупа. Я там едва соображаю. Мне понадобились все силы, чтобы предупредить человека, отнявшего у меня призму. А он не стал слушать, я знаю. Он понятия не имеет, что теперь будет.

Облака залечили свои раны, и Бульдог сел уже в полной темноте. Вдалеке неясно плескался по рифам отливный прибой. Сердце Бульдога слабо билось, и захлестывала непобедимая волна слабости.

– Только не засыпай! – Лара цеплялась за него, спасаясь от тянущей в ночь смерти, от тяги в пропасть.

Посвежевший ветер плюнул холодным дождем, чуть подбодрив Бульдога. Он поднял морду навстречу мокрой ночи и собрался с силами, чтобы выдавить из себя:

– Лара, держись поближе.

– Я здесь. – Сумеречное тело светилось лихорадочным огнем в черном глазу пещеры. – Настолько близко, что могу тебе помочь. Я могу для тебя танцевать, призывая для тебя силу из земли. Тебе не надо будет голодать о Чарме. Ты же знаешь, я ведьма. Риис научил меня танцевать силу.

Она нагнулась и поцеловала Бульдога в щеку. От ее прикосновения по суровым морщинам его лица побежала дождевая вода, сократились мышцы хрусталиков, всматриваясь в темноту, в слепые формы иного мира. Стали видны деревья. Птицы джунглей голосили в невидимых галереях крон. Меж бледными стволами танцевала обнаженная Лара, и лиственная подстилка разлеталась из-под резвых ног.

Ведьма выбивала из земли силу, которая поднималась по мощным стволам. Кавал и Риис научили ее танцам и песнопениям, и эти ритмы погружали ее в транс и усиливали пляску по холодным кругам на лесной подстилке.

Из танца Лары возникал свет, и он как во сне играл на граненых цветах хрустальной призмы. Взгляд Бульдога обострился. Трансовый танец Лары соединил их обоих с уловителем душ. Кристалл достаточно долго поддерживал ее призрак, чтобы теперь она могла себя в нем видеть. Даже через Бездну играли вокруг нее сполохи призмы.

Разум Бульдога, наполовину освобожденный от тела голоданием и отсутствием Чарма, двигался вместе с Ларой.

– Покажи нам Рииса Моргана, – велела ведьма сосуду, в котором содержалась ее душа. И тут же среди его спектральных теней показался Котяра в лохмотьях, неподвижно стоящий на крыше серого кирпичного дома.

Он тоже их почуял. Неожиданное присутствие Бульдога и Лары поколебало гипнотическое оцепенение, сковавшее его на парапете. Мышцы его расслабились, чего Даппи Хоб, кажется, не заметил – так он был поглощен тем, что через тело Рииса как через антенну передавал свои команды на Ирт.

Даппи Хоб стоял между колпаком вентиляционного люка и водонапорным баком, обеими руками подняв к небу янтарный жезл силы. Ветер, налетавший с Гудзона, отбрасывал назад его волосы цвета дикой ржи, прижимал рубашку к сильному торсу. Полоса помех перекрыла Даппи Хобу вид на Лару и человеко-зверя в Зуле, и он оторвался от своего занятия – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Котяра нырнул с крыши вниз.

Даппи Хоб подбежал к краю и бесстрастно смотрел, как существо с синим мехом пружинисто приземлилось и бросилось бежать по крыше соседнего дома. Ныряя между вентиляционными люками и выходами кондиционеров, Котяра подбежал к краю и перепрыгнул на соседнюю крышу.

Он бежал по краю, пока не увидел пожарную лестницу. Спрыгнув на нее, он в считанные секунды оказался в переулке и бросился задворками и трущобами, не снижая скорости даже у заборов, которые перелезал с маху. Он бежал и бежал, пока сердце не стало колотиться в горле.

Но чем больше отдалялся он от Даппи Хоба, тем дальше уходила память о себе как о Риисе Моргане. Забившись между мусорными баками позади китайского ресторанчика на Кэнэлстрит, он уже ничего не помнил о своей прежней жизни в образе человека. Котяра тяжело дышал, оглядываясь – не появится ли Даппи Хоб. Но сверху текло рекой серое небо, и никого не было видно на крышах.

Мысли бешено прыгали. Котяра заглянул внутрь себя, пытаясь снова увидеть своего старого напарника – Бульдога. Образ этого темно-рыжего лица пробудил его от гипноза и освободил от Даппи Хоба, но это видение мелькнуло и прошло. Он вспомнил, что видел, когда служил антенной Даппи Хобу: призрак Лары в больнице на той стороне реки. Сейчас он мог предположить только одно: хрустальную призму у Лары забрали, и сейчас этот кристалл, частица души космического младенца – болтается где-то сам по себе.

Пользуясь интуицией, обостренной во время воровской жизни в Заксаре, Котяра пробирался мрачными окрестностями Кэнэлстрит, прижимаясь к каменным стенам и ныряя в подъезды при виде приближающихся людей.

Вскоре он нашел закрытый тяжелой решеткой подвал и отворил его, применив свою нечеловеческую силу – то есть раздвинул железные прутья настолько, чтобы проскользнуть туда, в подвалы магазина дешевой одежды.

Не теряя времени, Котяра натянул длинное зимнее пальто, мягкую шляпу, закрывающую лицо, и тяжелые башмаки строителя, чтобы изолировать онемевшие ноги от ледяного тротуара. Старая тряпичница без интереса смотрела, как Котяра аккуратно выгнул прутья обратно и пошел прочь, пряча лицо под шляпой.

Погруженный в транс Даппи Хобом и служа ему антенной, разум Котяры испытал краткое, но важное просветление: он учуял хрустальную призму, трофей почитателя дьявола. Котяра знал, где она. Он даже сейчас ощущал ее, слышал ее дальнюю музыку из-за серой полосы реки.

Котяра нырнул в метро, придерживая полы длинного пальто. Он стал тщательно изучать карту метро. Написанные слова тихо с ним разговаривали, хотя вслух он их не мог бы прочесть. Перепрыгнув турникет, он поглядел на рельсы и услышал дрожащий рокот, а потом увидел отсвет рельсов.

Раздался металлический голос:

– Нарушитель на платформе в сторону центра.

Выходная дверь распахнулась, пропуская сотрудника транспортной полиции. Он шел к Котяре, похлопывая дубинкой по ладони.

– Это ты, парень, плохо придумал.

Котяра подождал, пока полицейский ткнул его дубинкой под ребра, и лишь тогда повернулся, показав звериные метки.

Рот полицейского разверзся в беззвучном вопле, а когда наконец этот крик страха раздался с платформы, больше похожий на лай или ругательства, Котяра уже растворился в темноте. Он шел своим путем, пока на него не вылетели огни поезда.

Машинист идущего в город состава успел заметить мохнатого дьявола с длинными холодными глазами и узкими клыками, припавшего к стенке перед налетающим поездом. Машинист только ахнул, но видения уже не было, будто оно вообще не появлялось.

Котяра прыгнул на серебристую неровную поверхность проходящего вагона, вцепился когтями в мягкий металл. Плечи застонали от нагрузки, тело вытянулось горизонтально в налетающем ветре. Пассажиры, сидящие спиной к окнам, не заметили Котяры, но одна ехавшая стоя пассажирка увидела. У нее раскрылся рот в крике, и она застыла как парализованная, уставившись в усмехающуюся дьявольскую рожу, которая пялилась на нее из грохочущей темноты.

Заметив ужас на лице женщины, другие пассажиры тоже стали оглядываться через плечо. Котяра улыбнулся, чтобы развеять ненужные страхи, и от вида его клыков по вагону разнеслись страшные вопли. Котяра ловко извернулся и залез на крышу поезда.

Возле Мэдисон Сквер Гарден поезд остановился, и Котяра вылез наружу. Завернувшись в пальто, он натянул шляпу пониже, спрыгнул на платформу и двинулся в потоке выходящих пассажиров. Он остановился перед расписанием поездов, и значки что-то говорили ему, как те, что были на карте метро. Будто они взялись из какого-то древнего его сна о самом себе.

Котяра нашел поезд, который отвезет его в Нью-Джерси, и платформу, с которой на него можно сесть. Но как раз когда он высмотрел выход, куда ему надо было идти, какой-то ребенок разглядел его звериные метки и завыл от ужаса.

Толпа остановилась. Люди смотрели на Котяру.

Хлопая полами, зажав шляпу в руке, Котяра перепрыгнул длинную скамью с пригнувшимися пассажирами. Крики сталкивались с эхом от криков. Заливались полицейские свистки.

Котяра метнулся в высокую дверь, ведущую вниз, к поездам. Люди прижимались к стенам, освобождая ему дорогу. Рыкнув, он очистил себе путь на платформу и помчался вниз, перепрыгивая целые пролеты. Пассажиры и рабочие разбегались в разные стороны.

Какофония свистков, криков и воплей ужаса хлынула сверху, и перепуганные граждане указали полиции на поезд с открытыми дверями у платформы. Голос в репродукторе призывал к спокойствию, полиция бросилась к поезду, а Котяра в это время уползал под ним прочь.

Невидимый, под скрещивающимися лучами фонариков, он полз по шлаку и почерневшим стыкам. Через несколько минут Котяра очутился под идущим на запад поездом. Он вцепился когтями и уперся одновременно ботинками в подвагонные конструкции. Стук рельсов отдавался в костях, но благодаря звериной силе Котяра спокойно держался в оглушительном грохоте туннеля.

В Вихокене, когда поезд замедлил ход на подъеме возле древней мастерской, Котяра вылез из-под пассажирского вагона и спрыгнул прочь. Ударившись о землю, он побежал большими мощными шагами, оставляя каблуками борозды в масляно-песчаной почве насыпи. Пассажиры прилипли к окнам, глядя, как он лавирует между железными стойками, как развеваются на ветру полы пальто, как колышется синий мех у дьявольских зеленых глаз и бритвенно-острых зубов.

Перепрыгнув через цепь ограждения, Котяра соскользнул на пятках к какому-то узкому и заброшенному фабричному строению. Стоя здесь, в ливневой канаве на Хоксхерст-стрит, ловя ртом воздух, он чувствовал, что призма где-то рядом. Ощущение ее рокота провело его мимо витрин магазинов Хайвуда к унылому особняку, где находилось полицейское управление.

День выдался холодный, и Котяре это было на руку, потому что усыпанная солью парковка пустовала, и Котяра пробрался сзади, между тремя патрульными и одной арестантской машиной. Он прислушался у запертой задней двери, потом рывком распахнул ее. Дерево с громким треском поддалось грубой силе.

Котяра скользнул в теплую янтарную темноту помещения с опущенными шторами. По всей длине склада тянулись металлические полки. Пение души Лары вело человека-кота вдоль шлакоблочной стены. Пальцы Котяры прислушались к вибрации тумблеров, быстро перебросили их и открыли стальную дверцу.

Как только он вынул призму из пластикового мешка, рядом оказалась Аара. Возникший из радуг ее образ двигался вместе со светом, еще более размытый, чем на Ирте, где она была ближе к Извечной Звезде. У Лары был усталый вид, глаза запали в орбиты.

– Риис! – коснулась она его пальцами холодного ветра. – Это ты, Риис?

– Идем со мной. – Он снял шляпу и надел золотой шнур на шею. Потом вышел сквозь расколотую дверь, пробежал через парковку, на мостовую, которая вела к речным пирсам и бетонному порогу у шлагбаума.

Рядом тянулись портовые дороги. Котяра перебежал кладбище под дорожным виадуком, повернул на бульвар Кеннеди, пробираясь среди высокой посеревшей травы. Удивленные водители оглядывались на человека в синей шерсти. Несколько раз визг шин загонял Котяру в придорожные кусты, и наконец ему пришлось совсем уйти туда, чтобы его не видели с дороги, когтями прокладывая себе путь среди зарослей куманики.

– Даппи Хоб тебя использует.

Лара держалась впереди, появляясь и исчезая в тумане.

– Я знаю. Я его антенна. – Котяра перешел с бега на быстрый шаг, отбрасывая в сторону заледенелые ветви. – Он хочет собрать все призмы, потому что в них он поймал душу младенца безымянной владычицы.

– Он даже сейчас использует тебя. – Аара теперь шла рядом, и заросли кончились. Перед ними расстилалась северная часть Гудзон-парка, равнина холмиков с группами деревьев. Крохотные конькобежцы мелькали цветными мошками на глади замерзшего озера. – Ты понимаешь? Это Даппи Хоб послал тебя принести ему призму.

– Нет, не понимаю. – Котяра шагал через парк под серой штукатуркой неба. – В трансе я увидел Бульдога. Он прикован в пещере на утесах Зула. Увидев его, я вышел из транса настолько, что смог удрать.

– Бульдога показал тебе Даппи Хоб. Этим образом он освободил тебя, чтобы ты побежал ко мне и принес ему кристалл. – Аара исчезла в морозном воздухе, растаяв, как клуб пара от дыхания, и ее невидимый голос говорил: – Он показал тебе Бульдога, потому что держит его в плену. Я сейчас с твоим напарником – даже когда здесь с тобой.

– Тебя держит призма.

Котяра опустил поля шляпы на лицо и вышел на асфальт. Далеко в морозном воздухе послышался собачий лай.

– Да, молодой хозяин. Рядом с тобой я сильнее. Силу мне дает Чарм, который излучает твоя кожа света. – В воздухе вертелись снежные хлопья, на миг обрисовывая призрак: пепельная кожа с пятнами кровоподтеков, один глаз выбит – и этот призрак исцелялся под взглядом Котяры, превращаясь в черноволосую женщину его снов. – Но еще меня держит морская пещера, где последний раз был мой призрак на Ирте. И там я тоже.

Котяра отвернулся от случайного бегуна и шепнул:

– Значит, у тебя есть связь с Бульдогом? Сзади донесся ответ:

– Он очень слаб. Он умирает.

Котяра знал, что это правда. Он видел, что у прикованного цепями Бульдога нет амулетов, видел его изможденное, изголодавшееся лицо.

– Прошу тебя, не дай ему умереть! Умереть без Чарма. Слишком это страшная смерть. Танцуй ему силу, Лара! Спаси его!

– Это ты можешь его спасти, Риис. Ты волхв. – Лара соткалась впереди на тропе, со слипшимися волосами, с покрытым грязью телом. Ехавший по дороге велосипедист проехал ее насквозь. – Скажи мне, как покинуть Темный Берег? Как подняться обратно на Ирт?

– Я – я не знаю. – Он стиснул висящую у горла призму, надеясь вспомнить волшебство. Все чувства обострились, но память осталась темной. – Я ничего не знаю. Я только вор – Котяра.

– Перестань, Риис. – Избитая женщина поглядела на него пристально и взвизгнула, будто он ее ударил: – Прекрати!

Он подался к ней и распахнул пальто, открывая хрустальную призму в надежде, что ее Чарм успокоит Лару.

Мимо прокатились пустые скейтборды, и дети испуганно завопили. Они в ужасе глядели на когти, на заросшее мехом лицо, сначала застыв от страха, не веря собственным чувствам, а хищный кошачий взгляд остановился на них, и дети бросились прочь, подхватывая свои роликовые доски.

Поняв, что выдал себя, Котяра поплотнее запахнул пальто и бросился прочь по газону. Крик поднялся у него за спиной, но он не обращал внимания, высматривая призрака в замерзших деревьях.

– Ты – Риис Морган, человек, который дал мне мою личность! – настаивала Лара, вдруг снова оказавшись рядом, исцеленная и невредимая, прекрасная, с живыми горящими глазами. – Ты – человек, которого я люблю. Сбрось эти метки зверя.

Он склонил голову перед женщиной своих снов:

– Не могу.

– Можешь! – Ее руки бестелесно коснулись его, – Ты сам их на себя наложил. Сними их. Ради меня, стань снова Риисом.

Укрывшись за вязом, он остановился и распахнул пальто, чтобы посмотреть на призму. Задрожали расплавленные радуги. Вглядываясь в их призрачную игру, Котяра ничего не смог разглядеть.

– Если я сброшу эту кожу света и снова стану Риисом – что тогда?

Прозрачность Лары виднелась как пятно на коре вяза.

– Риис будет знать, что делать.

Призматическое сверкание кристалла заострило черты ее лица, и в нем стала видна детская убежденность, уверенность, что Риис знает, как надо. Сердце Котяры сжалось от этой почти безрассудной одержимости прошлым, одержимости этим волхвом. Она была недостаточно человеком, чтобы узнать его в этом новом виде. В конце концов, она же не была Ларой – только ее тенью.

Жалость к этому отголоску жизни заставила его согласно кивнуть.

– Риис знает, что делать. Он создал своим волшебством эти метки зверя. – Черты печального лица виднелись так явственно, что ему пришлось напомнить себе: это всего лишь отраженные радуги эфира, обиталища демонов и призраков. – Эти метки служат Риису, значит, они служат нам. Я не буду меняться, Лара. Пока не буду.

Горестные глаза Лары не отводили взгляда от его лица.

– Как же мы тогда уйдем?

– Тише. – Сладкое горе смягчило его голос. – Мы не можем уйти, Лара. Ты все время была права. Даппи Хоб меня использует. И сейчас приближаются его гномы.

Он слышал их леденящий душу визг где-то в туманной дали, где полаивали собаки. Казалось, пронзительный звук идет из подземных каменных туннелей, заглушенный слоями рыхлой земли, отдаваясь эхом в бронхах канализации и доносясь из водостоков.

– Не отчаивайся. – Он прислонился спиной к дереву и прислушался, что делается в парке. – У меня есть план. Есть туннель Чарма в тех болотах, что я видел в трансе, когда призма упала с Ирта. Это недалеко отсюда. Туда мы и пойдем. Фантом согласился и поплыл над газоном.

– На Ирте мы сможем предупредить колдунов. А с их помощью, быть может, найдем старого хозяина – Кавала. Он скажет нам, как победить Даппи Хоба. Это его голос вызвал меня из Извечной Звезды, чтобы найти и предостеречь тебя. Но я с тех пор его не слышала. Может быть, он был сном – чувство подсказало, что ты в опасности, а моя любовь придала ему форму памяти о его голосе…

– Лара! – Он подождал, чтобы она повернулась, и увидел знакомую остроту темного взгляда, лицо в озере темных волос. – Каждую ночь на Ирте я видел тебя во сне. Почему?

Она чуть улыбнулась:

– Ты знаешь сам.

– Мы были любовниками? Улыбка стала заметнее:

– Именно это тебе подсказали сны?

– Я тебя любил – и ты погибла.

Голос застрял в горле, не в силах произнести того, что он не помнил, что видел только в снах.

– Да, ты любил меня. – Образ Лары стал резче на фоне закопченного неба, и парк с каменными уступами и голыми деревьями сомкнулся вокруг них, как вокруг влюбленной пары.

Эту идиллию прервали крики с озера, и призрак растаял. Сначала Котяра увидел разбегающихся бегунов и роликобежцев, а потом заметил, кто за ними гонится. Гномы, белые, одетые в тусклый металл, то появлялись, то исчезали над сугробами, окружавшими озеро.

Котяра бросился бежать со всех ног. Его опережали инстинкты, ощупывая контуры тропы, неровности почвы, кусты.

Он не маскировался, надеясь отвлечь людей с пути наступающих гномов. Шляпа слетела, пальто распахнулось. Матери с криком закрывали своим телом детей. Гуляющие с собаками отскакивали назад, удерживая натянутые поводки. Кое-кому из собак удавалось сорваться с поводка и броситься в погоню, но за Риисом им было не угнаться.

Он кинулся вверх по склону без дороги, уводя гномов от людей. Он еще успел взбежать на гребень, заросший жесткой травой, когда долетевший до него топор запутал ему ноги и уронил плашмя на землю.

Гномы высыпали из кустов и схватили его. Бешено шипя, Котяра отбивался руками и ногами и угомонился только после удара древка между глаз.