Текст книги "Пожиратель тени"

Часть вторая
В КОЛОДЕЦ ПАУКОВ

Любовь сама есть свое оправдание.

Висельные Свитки, Отрывок 4 стих 31

1. ЛАРА

Вниз по Колодцу Пауков спускалась укрытая плащом ведьма. Ей, призраку, не надо было карабкаться по щупальцам корней, выстлавшим стены Колодца, не надо было хвататься за скальные стены, сверкавшие потеками и выходами солей. Она просто плыла по широкой шахте, и плащ относило назад, а черные пряди разметались вокруг изорванного лица. В туманном синем свете, доходившем сверху, изрезанная кожа ведьмы сверкала кровью, и сквозь раны белели кости черепа.

Спускаясь, она видела мелькание своего отражения в кварцевых кристаллах, отполированных шагами пауков до зеркальной ясности. Окровавленное лицо не вызвало у нее отвращения, но все же ведьма с горечью вспоминала время, когда была цела.

Очень давно и очень далеко от исходного света Извечной звезды, глубоко в Бездне, на планете, в пустоте теневых миров, известных как Темный Берег, она была живой женщиной, и ее звали Лара.

С самых первых дней странное проклятие тяготело над ее жизнью. После рождения мать, туземная женщина, изгнанная из племени за то, что понесла дитя от бродяги, бросила ее на станции, где кончался лес и начиналась пустыня. Не успел ее найти работник станции, как ее унесла бродячая собака. Так бы девочку и сожрали – вполне обычная судьба для нежеланного ребенка, – если бы ее не нашла другая изгнанница из племени – безумно бормочущая старуха, увешанная костями зверей и возносящая к небесам ворчливые долгие заклинания.

Старая карга растила младенца в хижине, выдолбленной в сваленном молнией дереве. Она кормила дитя отваром из кореньев и жеваными грибами, пока девочка не научилась ходить. Тогда годы свалили старуху наземь, и она не встала, когда ребенок тянул ее за одежду.

Девочка пошла искать еду для неподвижной старухи. В лесу на нее смотрели голодными глазами дикие собаки, и снова ее должны были бы сожрать, если бы не очередной странный поворот судьбы. Песни старухи, посылаемые к звездам, привлекли существо из другой реальности – более светлого мира, близкого к Извечной Звезде. В лесу поселился чародей из сияющих миров, ушедший к Темному Берегу в поисках волшебных изделий. Его звали Кавал.

Избитую и голодную, ее нашел помощник Кавала в болоте, куда загнали ее собаки. Девочка чудовищно распухла от укусов насекомых, но, окруженная заботой Кавала и его ученика, она быстро оправилась, а потом выросла в красивую женщину с темными волосами, как у туземцев, смуглой кожей и глазами, глубокими, как ночь.

Чародей жил в небе. Волшебством Кавал построил себе синий замок, где комнаты были молочными залами облаков, и стал собирать редкие вещи, за которыми и прибыл на Темный Берег. Девушка не понимала его работы. Она едва понимала и самого Кавала – его слова всегда уносил вниз ветер. Казалось, свет как-то странно огибает чародея, и в волосках его бороды всегда играл оранжевый блеск. Когда он говорил с ней, она тут же отвлекалась на искорки, посверкивающие в рыжих волосах.

Помощника Кавала проще было понять. Он, как и она, был обитателем Темного Берега. Будучи родом из далекого города за лесом, он был искушен в путях мира сего, как и в магии, которой занимался чародей. Звали его Риис Морган. Это он назвал ее Ларой, воспитал ее и обучил ремеслу ведьмы. Добром, игрой и терпением он научил ее работе Кавала, научил, как танцами добывать энергию из мрачных деревьев, как собирать белые чернила луны и писать на тьме ночи талисманические знаки, которые направляли энергию леса на цели, надобные чародею.

Этих целей Лара не понимала. Энергия, исторгнутая ею из деревьев и из лунного огня, поднималась в небо, в заоблачный замок Кавала. А с той мелочью, что оставалась, Лара играла. Она заставляла кукол танцевать, зверей – говорить, лепестки – петь. Наставники Лары радовались ее играм и иногда наделяли ее магией, просто чтобы посмотреть, как она вызывает кипящие сумерки и превращает лесные тени в лучистый сад, где скачут огненные гимнасты.

Смех Кавала звучал как разорванный скалами ветер, а недвижные середины его глаз горели звездами. Она боялась его. Он никогда не поднял на нее руку, даже не поглядел недовольно, и все равно она боялась, когда он появлялся на черных крыльях из теней туч и небрежно спускался с неба. Несколько раз он брал ее с собой в свой синий замок и показывал стеклянные сосуды, в которых очищает энергию, добытую ею из деревьев. Но каждый раз, когда он уносил ее туда и пытался объяснить свою работу, она отвлекалась на быстро бегущие внизу облака, закрывавшие изумрудные горизонты леса и длинное, истыканное волдырями тело пустыни.

Счастливее всего Лара была с Риисом Морганом. Он носил магическую шкуру, чтобы отпугивать кочевых туземцев, иногда забредающих в этот угол леса, но сам по себе был красивым мужчиной. Волосы у него были цвета свежесрубленной древесины, борода мягкая и светлая, а глаза под нависшими веками серые, как туман. Риис Морган заботился, чтобы она ни в чем не нуждалась. Он построил для нее три дома в лесу и хижину с собственным колодцем в пустыне. Из города он приносил ей ткани и украшения, а иногда брал ее туда с собой посмотреть на гигантские стеклянные башни, бесконечные ряды магазинов, выставляющих свои баснословные товары.

Но как бы ни манил город, домом ей служила глушь. В городе было хорошо, только если там был Риис. Аара любила его и радовалась, когда он бывал рад. От него исходил синий аромат – запах как у ветреного неба, забирающего свое благоухание у вершин гор и ледниковых озер. Этого аромата уже было достаточно, чтобы ей стало хорошо, но Лара все равно хотела большего. Ей хотелось держать и обнимать его не только своими танцами, но и телом.

Но, как это было ни печально для нее, Риис заботился о Ларе только как о ребенке. Он со всей силой своей магии берег ее от туземцев и диких зверей, и Лара ненавидела эту заботу. Она могла бы и сама справиться с любой тварью на своем пути, благодаря той энергии, которую брала у деревьев. А туземцев она не боялась и чувствовала себя среди них своей. Прячась за стеной листвы у рек, она смотрела, как они приходят за водой, плещутся и смеются. И только встретив больного или раненого, она лишь на краткий миг обнаруживала себя, чтобы своей энергией и знанием леса помочь ему.

Риис предупреждал ее держаться подальше от туземцев. Она же, злясь, что он обращается с ней как с ребенком, пренебрегала его предостережениями. Лара познакомилась с людьми, жившими в убогих прибрежных деревушках. Ветер говорит с небом, а деревья говорят с ветром, и Лара слышала от деревьев обо всем, что происходит вверх и вниз по течению реки, и этими секретами делилась с каждым, кто спрашивал.

Кое-кто из деревенских был этим напуган. Самые недовольные собрались в шайку, и однажды в безлунную ночь схватили Лару в ее лесном доме и топорами разрубили на куски. Ее волшебство было бессильно перед их страхом.

Лара содрогнулась от ужаса той кровавой ночи и, очнувшись от воспоминаний, вновь оказалась в том Колодце, по которому сейчас спускалась. Она плыла по трубе туманного сапфирового света, и в освещенных каменных стенах мелькало отражение изрубленного лица и мучительная память о смерти.

Последней мыслью ее в материальном теле был вопль боли. Потом кровь из пробитых легких заглушила крик и задушила ее. В поглотившей тьме горели искаженные яростью лица убийц.

Лара очнулась в блеске Извечной Звезды. Кавал перенес ее изувеченную душу, найдя мертвое тело и похоронив останки среди ее любимых деревьев. Из светоносности Извечной Звезды, чьи лучи сияли сквозь времена, она видела воочию, как чародей несет ее душу в небо – прочь от Темного Берега.

Душа ее казалась маленькой-маленькой, еле различимой стеклянной сферой. Кавал стоял на высшей ступеньке Горнего Воздуха, среди звездных паров и дымов планет, и волшебством своим гнал ее душу прочь от себя, в пылание Извечной Звезды, и его движения отражались в ясной округлости сферы ее души. Весь космос отражался в ней, пока Лара оставалась внутри Извечной Звезды.

Окруженная этим светом, она слушала тишину. А тишина слушала все. До Лары доносился плеск, завихрения и журчание У миров Светлого Берега, а дальше, уже не так отчетливо – гром прибоя у холодных планет Темного Берега. И в этом звуке была музыка сфер – орбитальные цимбалы ритмов творения, сменившихся тишиной.

Тишина уносила ее глубже в Извечную Звезду, прочь от тьмы, прочь от воспоминаний, в вечность света, где не существует времени. Но ее остановил далекий, едва слышный голос.

– Лара…

Звук ее имени вырвал Лару из этого обещания неба. Воспоминания сгустились, и она узнала этот тонкий, но дальний голос.

– Лара – приди ко мне!

Звучный приказывающий голос Кавала позвал ее прочь от пылающего царства света. И, возвращаясь из безмятежности еще раз к свету и буйству памяти, она поняла, что не для того принес чернокнижник ее душу с Темного Берега к Извечной Звезде, чтобы отправить на небо.

– Лара – приди ко мне! Ты нужна мне!

Кавал погрузил душу Лары в Чарм Извечной Звезды, в источник всякого Чарма, чтобы исцелить ее. Конечно, источник всех миров с этим справился.

Плывя по Колодцу Пауков, Лара вспомнила ужас убийства, но он уже не пугал. Извечная Звезда залечила душевную рану, нанесенную страшной смертью. Режущая боль ножей, впивающихся в тело, плыла внутри как сон. Лара, насыщенная Чармом, не испытывала муки, возвращаясь в творение в виде тени. Прямое воздействие Извечной Звезды очистило ее от потрясения и скорби.

Теперь она была почти что призраком, а призрак мог нематериально проникнуть сквозь Горний Воздух на Край Мира. Присутствие Ожерелья Душ дало ей возможность принять форму, видимую другим, а в этой форме она ловко использовала Рика Старого и Бройдо, чтобы они добыли ей призму из самого Ожерелья. Без призмы она не могла бы покинуть Лабиринт Нежити и Лес Призраков.

На миг ее охватила грусть по слушающей тишине внутри Извечной Звезды, вне времени, за гранью памяти. Но зов пришел от хозяина, от того, кто сделал ее ведьмой. В круглой отражающей поверхности души его голос был еле заметной искрой, но Лара откликнулась. Для того и создал ее чародей. Она была его слугой даже в смерти.

С высоты Извечной Звезды Лара видела всю жизнь Кавала. Бесконечная страна времени свернула свои отражения вокруг Лары, вокруг ее сферической души, и когда она была в Извечной Звезде, ей были видны все места и времена. Зов Кавала привлек к себе ее внимание, и она была свидетелем всей его жизни: юности в Доме Убийц, учения в Сестричестве Ведьм, службы в Доме Одола. Даже смерть его не скрылась от ее взора – она видела его, пронзенного враждебным колдуном, и его тело, разорванное на куски змеедемонами.

Душа Кавала не вознеслась в Извечную Звезду слушать молчание вечности. Она уплыла с ночным приливом через Бездну в безымянные глубины Темного Берега. И все же его крик смог до нее дойти!

В темноте Лара не видела Кавала, но ощущала его присутствие. Она стала смутно понимать, что он предупреждал ее, взывал к ней, чтобы она предотвратила ужасный хаос. Какой именно – она не знала. За звездами, над солнцами ночи, в самой короне Извечной Звезды обитали существа высшего порядка, и когда Лара сама была в яростном свете Начала, она ощутила всплывающий оттуда хаос. Это было похоже на ощущение неслыханного страха, неведомого ужаса.

Безымянные – вот как называли их те немногие на Светлом Берегу, что знали об их существовании. Знание это пришло к Ларе, как и все в Извечной Звезде, будто известное всегда, будто воспоминание. Но, попытавшись узнать больше, она наткнулась на внезапную сонливость.

Что-то страшное готовилось случиться – это Лара ощущала с уверенностью, и крик Кавала был лишь маленьким осколком этой истины. Ее позвали обратно во время с такой срочностью, которую она лишь постепенно начинала осознавать. Хотя именно чародей Кавал принес ее душу к Извечной Звезде и именно он позвал ее оттуда, Лара еще сильнее убедилась, что не он находится в центре грядущего хаоса. Слушая тишину, которую вынесла она вместе со своей душой из Начала, она все больше уверялась, что в ее помощи нуждается человек, которого она любила – Риис Морган.

Лара положила руку на хрустальную призму. Ее Чарм придавал призраку Лары материальность, но понимания дать не мог. Чем дальше уходила она от Извечной Звезды, тем смутнее могла вспомнить то, что знала в ее сиянии. Даже голос Кавала исчез, и сама мысль о Безымянных казалась чужой.

И Лара плыла вниз по Колодцу Пауков. Чем глубже уходила она, тем сильнее болели раны и менее ясной становилась мысль. Она превращалась в прежнюю себя – убитую ведьму, которую оживил Чарм.

Ее позвал Кавал. Это она смутно помнила. И непонятно каким образом знала, что Риис в опасности. Она должна идти к нему, и там, как она верила, поймет, зачем была призвана из слушающей тишины.

В темных нишах колодца подмигивали феи, прошелестел по каменной стене гигантский паук, совсем не похожий на пауков, которых она видала в лесу в своей первой жизни. То были небольшие создания, выраставшие лишь настолько, насколько позволяли хитиновые панцири. А пауки Колодца на самом деле являлись скоплениями клещей – сотен миниатюрных тварей, сцепленных друг с другом Чармом и голодом.

Лара сосредоточила свой разум вне тела – на блестящих скалах с боковыми трещинами и туннелями, увитыми паутиной и паучьими гнездами. Биолюминесцентные щупальца освещали спиральный путь вниз и темные глубины, куда она и направлялась. И чем темнее становился путь, тем ярче вспыхивала боль.

Прошло время, и Лара забыла, как нашла этот Колодец на Краю Мира. Знание пришло к ней от Извечной Звезды, но его нельзя было унести в эти расплывчатые тени.

Лара плыла по широкой шахте, расцветая в боли. И когда она уже почти забыла свою цель и подумывала повернуться и подняться обратно на Край Мира, а оттуда снова в радость Начала, она вынырнула на Ирт.

Лара оказалась в Паучьих Землях – сухих просторах колючих деревьев и разбросанных валунов, покрытых ловчими сетями пауков. Она села на песок и подняла изрезанное лицо к огню Извечной Звезды. Ее наполнило понимание, и она снова вспомнила все, что знала раньше.

Боль не уменьшилась, но ум прояснился. Безымянные были недовольны. Риис Морган поднялся в небо вслед за Кавалом и явился на Ирт, неся с собой тени с Темного Берега. Эти тени чем-то портили жизнь Безымянным, а поэтому высшие существа намеревались уничтожить Рииса.

– Рик Старый знал, – вслух сказала Лара кишащей пауками земле. – Знал кобольд. Я это видела. И если он первым найдет Рииса, то мы оба станем призраками – и я, и Риис.

Она не хотела для него такой участи. Слишком хорошо он относился к ней, и она твердо решила, вопреки своему страданию, найти его, предупредить и защитить, как когда-то он защищал ее.

Невесомая, поднялась она на ноги и оглядела горизонт. Повсюду тянулись корявые кусты и битые камни. Подняв призму к глазам, она стала всматриваться в нее, выпевая как заклинание:

– Риис… Риис Морган…

Направление прояснилось, и Лара приказала себе спешить, но фантомное тело не могло лететь. Лара слишком далеко ушла от Извечной Звезды, чтобы пользоваться силами, которыми наслаждалась на Краю Мира. Здесь, на Ирте, почти на самом краю Бездны, ее форма обладала почти телесной плотностью. И в старых ранах мучительно пульсировала боль.

Чтобы успокоиться, Лара снова пристально всмотрелась в Извечную Звезду и почерпнула силы в ее тепле. Перед ней задрожали лиги расстояния, отделяющего ее от человека, которого она любила, заколыхался миражами жар полудня. Даже эти миражи были более реальны, чем она – хотя ее реальности хватало, чтобы ощущать боль.

Лара пошла на юг, туда, куда показывал кристалл. Каждый шаг вспыхивал огнем боли, Лара кричала, и голос ее заставлял шевелиться пауков, висевших в паутине как драгоценные камни в оправе.

2. СЪЕДЕННЫЕ ТЕНИ

– Она ушла туда, вниз, – уверенно решил Рик Старый, стоя на краю дыры, куда могла бы войти четверка лошадей. – Я чувствую, что нам надо за ней. Она сказала, что у нее со мной одна миссия.

Бройдо вцепился в искривленный сук карликовой сосны и заглянул за неровный край. Дневной свет тяжелым столбом уходил в темноту, мерцающую дальними огоньками. Среди колоссальных валунов, образовавших стену ямы, эльф заметил пещеру тролля над мшистой полкой, усеянной костями. Ближе к нему зияли норы гадюк, и у него на глазах мелькнул и исчез алый хвост.

– Только призрак может осмелиться туда войти. Куда ведет этот путь?

– Туда, куда она хочет попасть. – Кобольд ногой сбросил в дыру камешек, и тот исчез без звука. – Это, мой друг, знаменитый Колодец Пауков.

– У кобольдов, может, и знаменитый, но я ничего о нем не слышал. – Бройдо осторожно отступил от края, разочарованный тем, что их долгий путь пришел лишь к этой непроходимой дыре в земле. Он поднял меч змея, который положил раньше на камень, и полоснул воздух, будто отгоняя холодный ветерок с морозным запахом. – И куда ведет эта дыра в земле?

– Она соединяет миры, – ответил кобольд, разглядывая мерцающую темень в глубине. – Никому не известно, кто ее создал. В доталисманические времена мало кто осмеливался войти сюда и оставался в живых. Только с самыми мощными амулетами живое существо может войти в Колодец – и выжить.

Эльф присел под сожженным деревом, держа меч на коленях. Огонь выжег все вокруг несколько сезонов назад, и над округлыми буграми тянулись бледные побеги.

– И этим путем пойдем мы искать творение тьмы?

– Слишком опасно. – Рик Старый резко отвернулся от колодца и подошел к своему спутнику. – Он там не выживет, – добавил кобольд, глазами показав на Азофеля, который сидел под стеной красного ивняка, слишком слабый, чтобы покинуть сон госпожи.

Лучезарный был похож на дольку сморщенного плода. Он смотрел розовыми глазами, лысая голова склонилась на грудь, тельце окутала шаль мхов.

– Я удивляюсь, как он еще выжил.

Бройдо нервно натянул плетеные листья рубахи потуже вокруг тела и потопал ботинками из древесной коры, будто прогонял холод. Воздух тут действительно морозный, но холод, который ощутил эльф, был вызван тем же неприятным предчувствием, что сопровождало его с момента ухода из клана после битвы с гномами.

– Он бы и не выжил, если бы ты не пошел с нами, – сказал старый кобольд, благодарно кивнув лысой головой и бросив грустный взгляд на свою стрелу, все еще торчащую из груди. – С этой штукой я не мог бы отнести его так далеко и так быстро. Гномы поймали бы нас в низинах, когда мы еще пробирались через Лес Призраков.

– Я мало что сделал, – рассеянно ответил Бройдо, снова думая о своем клане со страшной тревогой, потому что орды гномов наводнили всю страну. – Я просто повинуюсь приказу нашей старейшины – Смидди Tea.

– Ты то и дело твердишь мне об этом, Бройдо. – Густые брови кобольда сдвинулись к переносице. – Долг жизни между нами уплачен. Ты был очень любезен и проводил нас так далеко от дома. Но теперь ты должен взять меч змея и вернуться на защиту своего клана.

Бройдо запустил в волосы руку с квадратными пальцами.

– Наше приключение необходимо завершить. Мы уничтожили демона Тивела, принесли Ожерелье Душ и исцелили мой пораженный мором клан – но гномы не дают нам мира, чтобы насладиться триумфом.

– Иди и защити свой народ мечом змея. – Рик поиграл кристаллами, висящими на пробитой груди. – У меня есть Ожерелье Душ, оно даст мне силу, нужную мне, чтобы найти творение тьмы.

– А как ты прогонишь эту тварь тьмы из наших миров, когда Азофель – вот такой? – Бройдо мотнул головой в сторону съежившегося уродца под красными ивами. – Смидди Tea послала меня сопровождать вас и служить вам, как вы послужили нам. Я не могу вернуться к своему клану, пока не выполнена твоя миссия для Безымянных.

– Ты это уже не первый раз говоришь после выхода из Леса Призраков. – Рик мягко положил руку на плечо друга. -

И каждый раз я отвечаю тебе одно и то же: ты должен быть со своим народом.

– Если еще есть мой народ… – Эльф печально поник головой. – Гномы вполне могли убить их всех в отместку за тех, кого сразил Лучезарный.

– Я тебе уже говорил, что я так не думаю. – Старый кобольд надел самодельную панаму, сплетенную из листьев и ветвей, которую он снял, заглядывая в Колодец Пауков. – Гномы хотят получить Ожерелье. Они жаждут не крови, а Чарма, и не будут тратить сил на месть, пока еще есть надежда догнать нас и вернуть последний из амулетов Даппи Хоба.

– Ну разве что, – тяжело вздохнул Бройдо. – Ты меня еще раз убедил, что мой клан жив. И ты еще убедил, что нам пора в путь за этой темной тварью, пока не кончился день у Безымянных.

Кобольд хлопнул эльфа по плечу. В разорванных штанах, в измазанной кровью шелковой блузе кобольд был похож на призрак – но он улыбался.

– Пока что миры не исчезли, а значит, есть еще время спасти творение. С тобой вместе, мой друг, я просто не могу потерпеть неудачу.

– И как мы пойдем дальше? – Бройдо беспокойно повертел в руках меч змея. – Как нам покинуть Край Мира, если не по Колодцу Пауков?

– Купим себе проезд на эфирном корабле, – решительно ответил Рик Старый, потом добавил менее уверенно: – Когда найдем город с небесной гаванью.

Бройдо опустил голову и поскреб мшистую зеленую бороду на черных щеках.

– Не знаю я на Краю Мира ни одного города.

– Тогда надо будет найти путь на Хелгейт. – Рик наклонился и поднял Азофеля. Лучезарный весил не больше воздуха.

– Это значит, что надо спускаться к Стене Мира и рисковать попасть на обед к роху. – Эльф с опаской тыкал мечом в сожженную землю и бурчал на ходу, когда путники уходили от Колодца: – Если бы только точно знать, что с моим кланом ничего не случилось…

С пустынных склонов они спустились в поля цветущих стеблей. Ухоженные растения обозначали границу болотной деревни. Среди деревьев замелькали хижины на сваях, между ними виднелись мостики из досок и веревок. Жители – синеволосые эльфы – тепло встретили путников. Заиграли тростниковые флейты, и старейшины клана выступили вперед выслушать рассказ Бройдо о его родословной и о путешествии с кобольдом.

Пока Бройдо говорил, с полей и с веранд у деревьев подтянулись еще эльфы. Когда он кончил речь, весь клан собрался на травяном холме, где стояли пришельцы, а у их ног лежал странный жутковатый гомункулус.

Весть о близости гномов обеспокоила клан, и Бройдо поклялся, что все трое путников покинут деревню еще до сумерек. Убедившись, что собрат-эльф просит только еды и новой одежды, а потом увлечет гномов за собой дальше в болото, синеволосые эльфы охотно согласились помочь.

Рик Старый не хотел менять излюбленную шелковую рубашку и вельветовые штаны на плетенную из травы одежду, но согласился раздеться и подождать, пока выстирают его одеяние и вымоют его самого. Болотные эльфы с изумлением смотрели на пронзившую его стрелу. Оперение ее обтрепалось, древко почернело и покрылось плесенью. Когда одежда кобольда просохла, эльфы с церемониальной серьезностью облачили его, проявляя свое уважение.

Продовольствие, доставленное болотным кланом, состояло из сахарных стеблей и медовых ягод, приготовленных в мятном соусе. Эти блюда напомнили Бройдо о трапезах в его собственном клане, глаза его увлажнились, и сквозь пелену слез эльфы показались ему странно прозрачными. Он поморгал глазами – ну него перехватило дыхание, когда он начал соображать, какая перемена произошла в этих фигурах.

Сначала он не понял, что видит. Просто эльфы стали светлее, косы волос приобрели более сочный цвет…

– Смотри, Бройдо! – с тревогой позвал его Рик. – Смотри! Видишь? У них нет тени!

Бройдо вскочил, когда увидел, что дело именно в этом: у каждого эльфа из клана бесследно исчезла тень. Как только до самих эльфов это дошло, среди них раздались крики ужаса.

Бройдо быстро глянул на себя и убедился, что его тень на месте, как и тень Рика Старого, как и всех вообще предметов в деревне. Только несчастные эльфы стали прозрачны для лучей Извечной Звезды. Но на ощупь они были все такими же плотными, когда сердито схватили Бройдо и потребовали ответа, какое гнусное волшебство он над ними учинил.

Рик воспользовался тем, что внимание эльфов сосредоточилось на Бройдо, и, подхватив укутанное тело Азофеля, бросился в болота. Оставленный защищаться в одиночку, Бройдо выхватил меч змея, и весь клан издал крик ярости и досады. Бройдо стер слезы со щек.

– Мы этого не делали! – крикнул он. – Клянусь тенями моих предков, это злое волшебство – не наша работа!

Но толпа не собиралась его слушать. Бройдо, потрясая мечом змея, повернулся и кинулся бежать. Когда за ним ринулось с дюжину эльфов, выкрикивая угрозы и проклятия и потрясая палками, Бройдо удержал их на расстоянии мечом и бросился в темные тропы болота.

Молодые воины клана устремились за ним, решительно настроенные притащить его обратно и потребовать объяснений о пропавших тенях. Но только они вошли в зеленый полумрак за деревней, как тут же исчезли, а их дубины и одежда свалились кучами на землю.

Не слыша за собой погони, Бройдо остановился и обернулся, ошеломленный. Потом подошел, поднял чью-то еще теплую наголовную повязку. Эльф вскрикнул от страха и поглядел вперед, туда, где был кобольд.

Но Рик Старый его не видел. Он не мог оторвать глаз от Азофеля, который увеличился вдвое. Розовые глаза стали черными, как антрацит, и сейчас он смотрел с пронзительной ясностью на опешивших эльфа и кобольда.

– Это сон нашей владычицы, – хриплым шепотом произнес Азофель.

Кобольд рухнул на колени перед силуэтом Азофеля.

– Это ты – ты сделал? – Он махнул куда-то в сторону деревни эльфов, откуда слышался испуганный визг – эльфы увидели своих испарившихся соплеменников.

– Мне нужен был их Чарм… – тихо выдохнул Азофель. – И его еще мало.

– Мало? – Бройдо шагнул ближе и всадил меч в кочку торфа рядом с Лучезарным. – Что за варварский аппетит у тебя? Ты хочешь и дальше убивать мой народ?

Азофель не ответил, только закрыл глаза и свернулся потуже.

– Почему ты не съел мою тень, Азофель? – спросил Бройдо. – Почему пощадил меня?

Рик оттащил Бройдо в сторону.

– Не трать на него сил, эльф. Он создание иного порядка. Он не отвечает перед нашими законами – ты же слышал его первые слова.

– Это сон безымянной владычицы… – Бройдо нахмурился, весьма взволнованный таким поворотом событий. – Для него мы всего лишь сновидения. Отобрать у нас жизнь – это не убийство, это всего лишь прием пищи.

– Такова горькая правда, – пробормотал кобольд. От потрясения мысли его понеслись галопом, и стихающие крики из деревни будто уносили кусочки разума. – Да, это не убийство – это всего лишь обмен. Лучезарный спас твой клан, и в уплату этот несчастный болотный клан оказался обречен.

– А ему хочется еще! – Бройдо оттолкнул Рика в сторону и заорал Азофелю: – Ешь тень деревьев. Ешь зверей. Эльфов не ешь!

Азофель не ответил – он опять стал ко всему безразличен. Рик собрал разорванный мох с ближайших сучьев и стал мастерить одеяло для увеличившегося существа.

– Бройдо, подойди и понеси его. Нельзя медлить, когда гномы тут спят повсюду.

– Я его не понесу, – резко ответил Бройдо.

Азофель открыл глаза. Не сказав ни слова, он ловко поднялся на ноги. Серая щетина появилась на лысине, и рой болотных мушек и звонцов окружил его голову ореолом.

Рик Старый предложил ему руку, и Лучезарный оперся на нее весом пера. Кобольд и его измочаленный страж пошли дальше своим путем через Край Мира, сопровождаемые Бройдо и преследуемые воплями ужаса из деревни.