Текст книги "Тигр! Тигр! (сборник)"

7

Полицейский префект города, где обитают семнадцать с половиной миллионов человек, не имеет права на сидячую работу. У него не бывает папок, заметок, планов, досье и катушек канители. Зато у него в распоряжении троица эспер-секретарей с эйдетической памятью, которая держит себе на уме мельчайшие детали его дел. Они сопровождают его по отделу, как ходячий справочник в трех томах. Вместе со своим летучим отрядом (их прозвали Истома, Сплюх и Дрема[9]9
  Wynken, Blynken, Nod – персонажи широко известной детской песенки американского поэта XIX в. Юджина Филда.


[Закрыть]) Пауэлл носился по Сентр-стрит, готовясь к предстоящему сражению.

Комиссару Краббе он еще раз обрисовал суть дела.

– Комиссар, нам следует установить мотив, метод и обстоятельства. Пока что мы примерно выяснили обстоятельства, но и только-то. Вы знаете Старика Моза, ему строжайшую доказательную базу подавай.

– Какого старика? – удивленно воззрился на него Краббе.

– Старика Моза, – усмехнулся Пауэлл. – Мы так прозвали Мозаичный Мультиплексный Следственный Компьютер. Не величать же его каждый раз полным именем, в самом деле? Мы бы языки себе сломали.

– Ах да, – фыркнул Краббе, – этот возвеличенный калькулятор…

– Да, сэр. Теперь я готов перейти в наступление на Бена Рейха и «Монарх» с тем, чтобы собрать эту базу для Старика Моза. Но прежде я поставлю вам прямой вопрос. Вы тоже хотите ее получить?

Краббе, который презирал и ненавидел всех эсперов, стал багровым и привстал из кресла черного дерева за столом из черного дерева в кабинете, отделанном черным деревом и серебром.

– Пауэлл, что это означает, черт подери?

– Не ищите в моих словах глубинного подтекста, сэр. Я всего лишь уточняю, не связаны ли вы каким-то образом в этом деле с Рейхом и «Монархом». Не выставит ли вас расследование в невыгодном свете? Возможно ли, чтобы Рейх явился к вам и потребовал спустить дело на тормозах?

– Да вы что! Конечно, нет.

Сэр, – просигналил Истома Пауэллу, – 4 декабря прошлого года комиссар Краббе обсуждал с вами дело «Монолита». Выдержка из беседы:

ПАУЭЛЛ. Комиссар, в этом деле имеется деликатная финансовая особенность. «Монарх», не исключено, может заявить отвод.

КРАББЕ. Рейх дал мне слово, что не станет, а на Бена Рейха я всегда могу положиться. Он поддержал мою кандидатуру еще в пору выборов на пост окружного прокурора.

Конец цитаты.

Спасибо, Ист. А я как раз думал, нет ли чего компрометирующего на Краббе. Пауэлл сменил тактику и негодующе зыркнул на Краббе.

– Вы что мне лапшу на уши вешаете? Не помните, кто вам помог в окружные прокуроры пролезть? Разве не Рейх вас тогда поддержал?

– Он самый.

– И что, прикажете мне поверить, что он с вами после того никак не был связан?

– Пауэлл, да провалиться… Именно так. Он в тот раз поддержал меня. Но больше мы с ним дел не имели.

– В таком случае разрешите рассматривать Рейха как главного подозреваемого по делу об этом убийстве.

– А почему вы настаиваете, что убийца именно Рейх? Ерунда какая. У вас ведь улик никаких нет. Лишь собственные заявления.

Пауэлл продолжал сверлить взглядом Краббе.

– Он его не убивал. Бен Рейх никого не станет убивать. Он честный человек, и…

– Разрешите рассматривать Рейха как главного подозреваемого?

– Ну ладно, Пауэлл, валяйте.

Но со всемерными предосторожностями. Отметьте, ребятки: комиссар до усрачки боится Рейха. Отметьте и вот что: я тоже боюсь.

Подчиненным Пауэлл сказал:

– Смотрите. Вам всем известно, что за хладнокровное чудовище наш Старик Моз. Вечно алчет фактов, фактов, улик, неопровержимых доказательств. Придется попотеть, чтобы выстроить доказательную базу, которая удовлетворила бы чертов механизм. Для этого мы прибегнем в деле Рейха к тактике Недотепы и Ловкача. Вам известен этот метод. По каждому следу пускаем двоих оперативников: неумелого и ловкого. Недотепа не узнает, что Ловкач тоже на работе. И субъект этого не узнает тоже. Стряхнув с хвоста нашего Недотепу, он будет воображать, что все чисто, и тем самым облегчит задачу Ловкачу. Так мы прищучим Рейха.

– Принято к исполнению, – ответил Бек.

– Все отделы обойдите. Отберите сотню копов, низкоранговых. Обрядите всех в штатское и прикомандируйте к делу Рейха. Ступайте к криминалистам и затребуйте у них весь арсенал тупорылых роботов-ищеек, какой у них за последние десять лет скопился. Все гаджеты пустите в работу по делу Рейха. Они и станут нашим коллективным Недотепой: длиннющим хвостом, который Рейх, безусловно, стряхнет, но придется ему для этого потрудиться.

– Какие именно задачи вас интересуют? – спросил Бек.

– Почему они играли именно в «Сардинки»? Кто предложил игру? Секретари Бомон отмечают, что Рейха не удавалось детально прощупать из-за крутившейся у него в мозгу песенки. Какой? Кто ее сочинил? Где Рейх ее подцепил? Лаборатория сообщает, что охрану д’Куртнэ вырубили каким-то ионизатором зрительного пурпура. Проверьте все исследования в этой области. Чем был убит д’Куртнэ? Проведите тщательное разбирательство по видам оружия. Проследите историю взаимоотношений Рейха с д’Куртнэ. Нам известно, что они стали конкурентами в бизнесе. Но были ли смертельными врагами? Имело ли убийство финансовую подоплеку? Насколько вероятно убийство в панике? Что именно и в каком размере мог заполучить Рейх после смерти д’Куртнэ?

– Господи! – воскликнул Бек. – И все это Недотепам? Линк, мы с ног собьемся и прошляпим.

– Возможно. Но не думаю. Рейх удачлив. У него на счету много побед, подпитывающих гордыню. Полагаю, он купится. И будет воображать, что каждый раз обвел нас вокруг пальца. Пускай. Пиарщики нас затерзают. Журналюги раздерут на части. Нам потребуется выдержать лицо. Станем возмущаться. Ныть. Делать гневные заявления для прессы. Изображать тупиц, запутавшихся в собственных силках… а когда Рейх себе жирок на этих маленьких победах нагуляет…

– Мы его возьмем и слопаем, – усмехнулся Бек. – А что делать с девчонкой?

– Она будет исключением из режима Недотепы. Мы с ней темнить не станем. Мне нужно, чтобы в течение часа ее описание и фоторобот разослали всем полицейским округа. И пускай описание завершается обещанием, что обнаруживший девчонку коп будет автоматически повышен на пять чинов.

Сэр, возразил Сплюх, уставом запрещается повышать более чем на три чина сразу.

– Плевать мне на устав, – огрызнулся Пауэлл. – Повышение на пять чинов тому, кто найдет Барбару д’Куртнэ. Мне эта девчонка нужна во что бы то ни стало.

В башне «Монарха» Бен Рейх смел со стола все пьезокристаллы в руки перепуганных секретарш.

– Выметайтесь отсюда и забирайте с собой все это дерьмо, – прорычал он. – С офисной работкой и без меня управитесь. Ясно? Не беспокоить меня больше по пустякам.

– Мистер Рейх, но мы так поняли, что вы планируете поглощение картеля д’Куртнэ после смерти Крэя д’Куртнэ. Если это вас…

– Именно это я и планирую, и как раз поэтому требую меня не беспокоить. Валите. Кыш!

Он отогнал всполошенных секретарш к двери, вытолкал наружу, захлопнул дверь и заперся. Подошел к видеофону, набрал BD-12232 и принялся нетерпеливо ожидать. После непростительно долгой паузы на экране из фонового хлама ссудной кассы выплыло изображение Джерри Черча.

– Ты? – ощерился Черч и потянулся было прервать звонок.

– Я. По делу. Тебя все еще интересует восстановление в правах?

Черч уставился на него.

– А что такое?

– Ты запросил сделки. Я согласен. Я немедленно начинаю работу над твоим восстановлением. И я могу это сделать, Джерри. Лига Эспер-Патриотов у меня в кармане. Однако я потребую от тебя многого взамен.

– Бен, ради бога… Все, что хочешь. Просто попроси.

– Именно это.

– Всё?

– И вся. Неограниченную преданность. Тебе известна моя цена. Ты продаешься с потрохами?

– Я продаюсь, Бен. Да.

– И Кено Киззард мне тоже нужен.

– Бен, его нельзя привлекать. Он небезопасен. С Киззардом связываться – себе дороже.

– Договорись о встрече. На том же месте. В то же время. Как обычно, Джерри. Но в этот раз конец будет счастливый.

Когда Линкольн Пауэлл вошел в приемную Института Эспер-Гильдии, там уже выстроилась обычная очередь. Сотни людей всех возрастов, полов и социальных слоев, все в надежде, что магический талант поможет исполнить заветные мечты, все в неведении о тяжком грузе ответственности, какой накладывает эта способность. Наивные мечтания соискателей всегда вызывали у Пауэлла усмешку.

Научусь читать мысли и сколочу состояние на бирже… (Устав Гильдии воспрещал щупачам игры на бирже или тотализаторе.) Научусь читать мысли и узнаю ответы на все экзаменационные вопросы… (Этот мальчишка не знает, что экзаменационные комиссии специально пользуются услугами эспер-прокторов как раз на такой случай щупачьего жульничества.) Научусь читать мысли и узнаю, что окружающие на самом деле про меня думают… Научусь читать мысли и узнаю, какая девчонка не прочь… Научусь читать мысли и заживу как король!

За столом усталая ресепшионистка передавала на широчайшей телепатической волне: Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева, с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ. Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева, с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ…

Одновременно она объясняла самоуверенной молодой тусовщице с чековой книжкой наготове:

– Нет, мадам, Гильдия не проводит никакой специальной подготовки и инструктажа, и ваше предложение бессмысленно. Пожалуйста, уходите, мадам. Мы ничем не можем вам помочь.

Глухая к базовому тесту Гильдии женщина сердито отвернулась, и на ее место встал школьник.

Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева…

Вдруг из очереди нерешительно выдвинулся молодой негр, покосился на ресепшионистку и направился к двери с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ. Открыл ее и вошел. У Пауэлла захватило дух. Латентные эсперы – редкие пташки. Ему повезло при этом оказаться.

Кивнув ресепшионистке, он последовал за латентным в дверь. Двое сотрудников Гильдии энергично пожимали смущенному визитеру руки и хлопали по спине. Пауэлл на миг присоединился к ним для поздравлений. В Гильдии любой день, когда удавалось выявить нового эспера, становился счастливым.

Пауэлл направился в ректорат. Миновал подготовительную группу, где тридцать детей и десять взрослых мешали мысли и устную речь – перепуганно, без всякого мотива. Инструктор терпеливо транслировал:

Думайте, класс. Думайте. В словах нет нужды. Думайте. Не забывайте подавлять речевой рефлекс. Повторяйте за мной первое правило…

И класс заголосил вслух:

– Устранить речевой рефлекс…

Пауэлл поморщился и пошел дальше. На стене напротив входа к приготовишкам висела золотая доска с выгравированными священными словами Обета Эспера:

Всяк, кто пожелает обучить меня этому Искусству, станет мне словно бы родителем. Я буду делиться с ним тем, что имею, и откликнусь на все его просьбы в нужде. К его отпрыскам стану я относиться, словно к родным братьям, обучу их этому Искусству посредством инструкций, лекций и иными возможными способами; также и всех прочих стану я обучать этому Искусству. Свои суждения и деяния направлю я ко благу всего человечества, а не для вреда ему или на дело неправое. Не причиню я мыслью своей смерти никому, если даже меня о том попросят.

В чей бы разум ни довелось мне проникнуть, я сделаю это для блага человека, воздерживаясь от коррупции и неправедных поступков. Чьи мысли ни довелось бы мне услышать или узреть в разуме людском, я буду хранить молчание о том, что разглашать не след, и относиться к ним стану, словно к самым священным секретам.

В лекционном зале третьеклассные старательно переплетали простыми мотивами обсуждение текущих событий. К ним прибился один развитый не по годам второклассный, мальчишка двенадцати лет, который украшал занудную дискуссию затейливыми зигзагами и на каждый зубец насаживал сказанное вслух слово так, что те рифмовались и складывались в едкие реплики по поводу выступающих. Мал, да удал, чего греха таить.

Достигнув ректората, Пауэлл обнаружил там дым коромыслом. Все двери были распахнуты, клерки и секретарши носились сломя голову. Старик Цун Сай, президент, дородный китаец с бритой головой и добродушными чертами лица, стоял в центре кабинета. Он был в ярости. В такой ярости, что кричал, и сам факт его устной речи шокировал подчиненных.

– Мне нет дела до того, как эти негодяи себя величают! – орал Цун Сай. – Это шайка эгоистичных мразотных реакционеров. О чистоте расы надумали спорить, а? Об аристократии? Я с ними поговорю, да-да! Я им уши прочищу! Мисс Принн! Мисс При-и-и-и-ннн!

Мисс Принн юркнула в кабинет Цуна, ужаснувшись перспективе устной диктовки.

– Составьте письмо этим мерзавцам. В Лигу Эспер-Патриотов. Джентльмены… Утро доброе, Пауэлл. Целую вечность не виделись… Как там Бесчестный Эйб? Организованная вашей кликой кампания – за снижение подоходного налога Гильдии, расходов на программы образования эсперов и повсеместную пропаганду эспер-тренировок среди людей – проникнута изменническим и фашистским душком. Абзац…

Цун перевел дух посреди своей диатрибы и заговорщицки подмигнул Пауэллу.

Ну как, отыскали уже щупачку своей мечты?

Еще нет, сэр.

– Пауэлл, заклинаю вас, женитесь поскорее! – возопил Цун. – Не хочу я на этом посту до скончания века ошиваться. Абзац, мисс Принн. Вы жалуетесь на обременительные налоги, толкуете о том, как бы сохранить аристократию эсперов, утверждаете, будто среднестатистический человек непригоден к эспер-обучению… С чем пожаловали, Пауэлл?

Хочу пустить слух, сэр.

Так не беспокойте меня попусту. Поговорите с моей девочкой-2.

– Абзац, мисс Принн. Почему бы не высказаться в открытую? Вы, паразиты, стремитесь сосредоточить эсперские таланты в руках эксклюзивного класса, чтобы затем поработить мир и вытягивать из него кровь! Вы, пиявки…

Пауэлл тактично притворил дверь и развернулся к второклассной секретарше Цуна. Та дрожала в углу, как осиновый лист.

Вам правда так страшно?

Образ подмигивающего глаза.

Образ трясущегося вопросительного знака.

Когда папаша Цун раскочегарится, мы все время делаем вид, что умираем со страху. Ему так легче. Ненавидит, если ему дают понять, что воспринимают его как Санта-Клауса.

Ну, я тоже сегодня Санта-Клаус. Вот подарок из моего мешка.

Пауэлл опустил на стол секретарши официальное описание внешности и составленный полицией фоторобот Барбары д’Куртнэ.

Какая красотка! – воскликнула девушка.

Раззвоните о ней всем и каждому, срочно. Награда не заставит себя долго ждать. Пустите слух, что щупач, который разыщет для меня Барбару д’Куртнэ, получит от Гильдии год налоговых каникул.

Ничего себе! – ошеломленно выпрямилась секретарша. – Вы это можете?

Думаю, моего авторитета в Совете хватит, чтобы продавить такое.

У нас все забегают, как угорелые кошки.

Пускай побегают. Я хочу, чтобы все щупачи за ней бегали. Мне никаких подарков на Рождество не нужно, кроме этой девчонки.

В обеденный перерыв, один на весь рабочий день, казино Киззарда убирали и вычищали. Натирали столы для игры в рулетку и чет-нечет, полировали стол для игры с тремя костями, пока столы для нью-йоркского крепса и крепса с банком уже сверкали белым и зеленым. Игральные кости в хрустальных шарах блестели, словно кубики рафинада. На конторке кассира выстроились соблазнительными столбиками соверены, стандартные монеты игроков и уголовников. Бен Рейх сидел за бильярдным столом в компании Джерри Черча и слепого крупье Кено Киззарда. Киззард был огромный, жирный до рыхлости, пламенно-рыжебородый, мертвенно-бледнокожий, и такими же мертвыми казались его зловещие белые глаза[10]10
  Образ слепого альбиноса позже снова появляется у Бестера в «Моя цель – звезды», но там это девушка (Оливия Престейн).


[Закрыть].

– Ты сам уже знаешь свою цену, – говорил Рейх Черчу. – И, Джерри, я тебя предупреждаю. Если не хочешь неприятностей, не пытайся меня прощупывать. Во мне яд. Сунешься мне в башку – нарвешься прямиком на Разрушение. Подумай.

– Господи, – недовольно пробормотал Киззард, – все так скверно? Рейх, я не банкую с Разрушением.

– А кто бы стал? Но какова же твоя цена, Кено?

– Хороший вопрос. – Киззард потянулся за спину и уверенными движениями стянул с конторки столбик соверенов. Пересыпал каскадом из одной руки в другую. – Итак, какова же моя цена? Слушаю.

– Назови любую, какая в голову придет, Кено.

– За какие услуги?

– Не важно. Я покупаю неограниченный ассортимент услуг и плачу за все. А ты мне говоришь, сколько с меня причитается для… гарантийной поддержки.

– Это будет стоить дорого.

– У меня денег много.

– Что, сотня кусков завалялась в кармане?

– Сто тысяч? Вот и славненько. Цену узнали.

– Да чтоб мне… – Черч аж подскочил и уставился на Рейха. – Сто тысяч?

– Джерри, подумай как следует, – фыркнул Рейх. – Что выбираешь? Деньги или восстановление в правах?

– Я почти… Нет. Я еще не спятил. Выбираю восстановление в правах.

– Тогда слюни утри. – Рейх обернулся к Киззарду. – Итак, сто тысяч.

– В соверенах?

– В чем же еще? Хочешь аванс или сначала работу выполнишь?

– Да полноте, Рейх, – возмутился Киззард.

– Не юли, – бросил Рейх. – Я тебя знаю, Кено. Ты уверен, что сумеешь выяснить, чего я хочу, а потом продашь меня тому, кто заплатит больше. Я же не хочу, чтобы ты на это отвлекался. Поэтому и позволил тебе назвать цену по своему усмотрению.

– Угу, Рейх, проскочила у меня такая идейка, – медленно протянул Киззард. Усмехнулся, и молочно-белые глаза скрылись в складках кожи. – И до сих пор еще крутится.

– Тогда я назову тебе другого покупателя. Это человек по имени Линкольн Пауэлл. Правда, я не уверен, чем он предпочтет расплатиться.

– Не важно, чем. Ничего мне от него не надо, – сплюнул Киззард.

– Кено, других покупателей на аукционе не будет. Только я и Пауэлл. Я сделал предложение. Я все еще жду твоего ответа.

– Договорились, – ответил Киззард.

– Хорошо, – сказал Рейх, – тогда слушай. Первое. Мне нужна девчонка. Ее зовут Барбара д’Куртнэ.

– А, то убийство? – Киззард угрюмо кивнул. – Я так и думал.

– Возражения есть?

Киззард пересыпал звонкие золотые монеты из одной руки в другую и помотал головой.

– Мне нужна девчонка. Она драпанула из Бомон-Хауса прошлой ночью – и никто не знает, куда делась. Кено, она мне нужна. Она мне нужна прежде, чем до нее доберется полиция.

Киззард кивнул.

– Ей примерно двадцать пять. Рост примерно пять футов пять дюймов[11]11
  Около 165 см.


[Закрыть]. Весит около ста двадцати фунтов[12]12
  Около 54 кг.


[Закрыть]. Полные груди. Тонкая талия. Длинные ноги…

Толстые губы сложились в алчную усмешку. Мертвые белые глаза блеснули.

– Желтые волосы. Темные глаза. Лицо в форме сердца. Полные губы, профиль почти орлиный… Характерное лицо. Такое раз увидишь, потом не забудешь. Словно электризует.

– Одежда?

– Когда я в последний раз ее видел, она была в одном шелковом халатике на голое тело. Матово-белом, светлом… как покрытое изморозью стекло. Босая. Без чулок. Без шляпки. Без украшений. Она была сама не своя… в таком помешательстве, что вылетела на улицу и исчезла. И она мне нужна. – Что-то заставило Рейха добавить: – В целости и сохранности. Ты понял?

– Такой товар – и без утруски, Рейх? Помилуй. – Киззард облизал толстые губы. – Никаких шансов. У нее никаких шансов.

– За это я и плачу тебе сто кусков. Если быстро нападешь на ее след, шансы вернуть товар без утруски велики.

– Наверняка придется все наши помойки обшарить.

– Тогда вперед. Проверь все притоны, бордели, подпольные казино и разливайки в городе. Пусти слух. За мной не пропадет. Но без лишней суеты. Мне нужна девчонка, и только. Понял?

Киззард кивнул, продолжая позвякивать золотом:

– Понял.

Рейх вдруг резко подался через стол и рубанул по толстым ручищам Киззарда ребром ладони. Соверены подлетели в воздух и раскатились в четыре угла.

– И даже не думай меня одурачить, – проскрежетал Рейх голосом, в котором была смерть. – Мне нужна девчонка.

8

Семь дней борьбы. Неделя действия и противодействия, атаки и обороны – но все это на поверхности, пока в глубине взбудораженных вод Пауэлл с Огастесом Тэйтом нарезали круги, словно безмолвные акулы, и ожидали начала подлинной войны.

Переодетый в штатское патрульный офицер посчитал, что лучше атаковать внезапно. Он подстерег Марию Бомон во время театрального антракта и завопил на виду у ее перепуганных подруг:

– Это сговор! Вы стакнулись с убийцей, уж я-то знаю. Вы помогли осуществить убийство. Вот почему вы затеяли игру в «Сардинки». Вперед, выкладывайте все как на духу!

Позолоченная Мумия взвизгнула и убежала. Недотепа устремился ей вслед, в пылу погони не подозревая, как глубоко и старательно его прощупывают.

Тэйт – Рейху: Коп говорил правду. В его отделе Марию считают пособницей убийцы.

Рейх – Тэйту: Хорошо. Бросим ее волкам на съедение. Копы могут ее забирать, если хотят.

Как следствие, мадам Бомон осталась совсем без защиты. Всем возможным укрытиям она предпочла брокерский дом – источник богатства семьи Бомон. Патрульный офицер обнаружил ее там спустя три часа и препроводил в офис местного кредитного надзора для безжалостного допроса. Он не знал, что Линкольн Пауэлл совсем рядом и переговаривается с супервайзером.

Пауэлл – подчиненным: Она почерпнула эту игру из старинной книги, подаренной Рейхом. Вероятно, книга куплена в «Сенчури», там такими штуками торгуют. Сообщите агентам. Запрашивал ли Рейх эту книгу специально? Проверьте оценщика Грэма. Как так получилось, что единственной уцелевшей в книге стала инструкция к «Сардинкам»? Старик Моз все это потребует. Кстати, где же та девчонка?

Офицер дорожной полиции, переодетый в штатское, решил очаровать птицу удачи и поймать ее за хвост. Он явился в магазин аудиокниг «Сенчури» и, манерно растягивая слова, объяснил менеджеру и продавцам:

– Я, видите ли, разыскиваю старинные книги об играх… Что-нибудь вроде той, какую у вас спрашивал на прошлой неделе мой добрый приятель Бен Рейх.

Тэйт – Рейху: Я прощупываю обстановку. Они намерены заняться той книгой, которую ты послал Марии.

Рейх – Тэйту: Пускай. Там все шито-крыто. А я пока сконцентрируюсь на поисках той девчонки.

Менеджер и продавцы так старательно и пространно отвечали на расспросы светского льва Недотепы, что многие клиенты, потеряв надежду дождаться своей очереди, покинули магазин. Остался лишь один, тихо сидевший в углу: он, видимо, так увлекся прослушиванием кристаллозаписей, что не заметил, как им пренебрегают. Присутствующие не знали, что Джаксону Беку медведь на ухо наступил.

Пауэлл – подчиненным: Рейх, судя по всему, случайно обнаружил книгу, когда искал подарок для Марии Бомон. Сообщите агентам. Где же та девчонка?

На совещании в агентстве, занимавшемся концептами джамперов «Монарха» (единственный семейный аэромобиль на рынке!), Рейх подкинул новую рекламную идею.

– Тут вот какая штука, – сказал Рейх. – Людям свойственно очеловечивать продукцию, которой они пользуются. Приписывать человеческие черты. Давать имена, словно домашним любимцам, и относиться соответственно. Если человек проникнется симпатией к джамперу, то с большей вероятностью его купит. Эффективность его не колышет. Он влюбится в свой джампер, и все.

– Есть, мистер Рейх. Учтем.

– Следует очеловечить наши джамперы, – продолжал Рейх. – К примеру, почему бы не подыскать девушку, которая могла бы олицетворять джамперы «Монарха». Покупатель не джампер будет выбирать, а девушку. И, покупая девушку, одновременно покупать джампер.

– Отлично! – возопил руководитель агентства. – Ваша идея поистине всесистемного размаха, мистер Рейх. Нам до вас как до луны!

– Немедленно разверните кампанию поиска девушки – олицетворения джамперов «Монарха». Всех продажников на это дело отрядите. Пускай прочешут город. Девушке, на мой взгляд, должно быть около двадцати пяти. Рост где-то пять и пять, вес фунтов сто двадцать. Фигурка сочная. Отменно сексапильная.

– Есть, мистер Рейх. Учтем.

– И пускай она будет темноглазой блондинкой. С полными губами и красивым носом. Я вот тут набросал, как примерно ее себе представляю. Ознакомьтесь, скопируйте и размножьте. Кто найдет именно такую девушку, какая мне нужна, получит повышение.

Тэйт – Рейху: Я прощупываю полицаев. Они намерены заслать в «Монарх» своего агента, чтоб он распутал твои связи с оценщиком Грэмом.

Рейх – Тэйту: Пускай. Там все шито-крыто, а Грэма в городе нет, он на шопинге. Моих связей с Грэмом! Да ну, Пауэлл не такой дурак. Вдруг я его переоценил?

Офицер группы захвата, переодетый в штатское, конторских денег не считал и верил в могущество пластической хирургии. Обзаведясь свежим лицом с монголоидными чертами, он нанялся в бухгалтерский градосектор «Монарха» и предпринял попытку распутать финансовые нити, соединявшие Рейха с его оценщиком Грэмом. Ему и не пришло в голову, что за его действиями наблюдает старший эспер-рекрутер, докладывает начальству, а начальство тихо ржет.

Пауэлл – подчиненным: Наш простофиля ищет следы взяток в бухгалтерской отчетности «Монарха». Это должно снизить оценку нашей компетентности со стороны Рейха на пятьдесят процентов и сделать Рейха на пятьдесят процентов уязвимей. Сообщите агентам. И где же та девчонка?

На редакционном совещании в «Ауэр», единственной круглосуточной газете мира, выпускающей двадцать четыре номера ежесуточно, Рейх возвестил о новой благотворительной инициативе «Монарха».

– Мы назовем проект «Приют», – говорил он. – Мы предложим помощь, убежище и комфорт миллионам горожан в нелегкие часы. Если у вас неправосудно отняли имущество, довели до банкротства, запугали, обмишулили… если вы чего-то боитесь и не знаете, куда податься… если вы в отчаянии… Приходите в «Приют».

– Потрясающая идея, – сказал выпускающий редактор, – но и расходы баснословные. Зачем вам это?

– Для пиара, – огрызнулся Рейх. – И чтоб это появилось в следующем же выпуске. В темпе!

Рейх вышел из редакции, спустился на улицу и отыскал телефонную будку. Вызвал свою зону отдыха и, тщательно выбирая слова, отдал инструкции Эллери Уэсту:

– Я хочу, чтобы в каждом пункте «Приюта» в этом городе сидел специальный человек и отсылал мне полное описание каждого просителя с фотографией. Немедленно, Эллери. Как только обратятся.

– Бен, я не задаю никаких вопросов, но, честно говоря, сожалею, что не получится тебя сейчас прощупать.

– Ты что-то подозреваешь? – ощерился Рейх.

– Да нет. Мне просто любопытно.

– Не позволь, чтобы это любопытство тебя погубило.

Когда Рейх вышел из будки, к нему тут же устремился какой-то нескладный, но энергичный субъект.

– О, мистер Рейх! Как мне повезло с вами столкнуться. Я только что узнал о проекте «Приют». Мною движет, поверьте, простой человеческий интерес к учредителю этой великолепной благотворит…

Повезло столкнуться, черта с два! Субъект этот был не кто иной, как знаменитый репортер-щупач «Индастриал Критикс». Наверное, выследил его и…

Тень, сэр, сказал Тензор. Тень, сэр, сказал Тензор. Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс!

– Без комментариев, – промямлил Рейх.

Восемь, сэр; семь, сэр; шесть, сэр; пять, сэр…

– Было ли в вашем детстве некое происшествие, побудившее вас к осознанию настоятельной потребности общества в…

Четыре, сэр; три, сэр; два, сэр; раз…

– Вы сами попадали когда-нибудь в ситуацию, когда вам некуда было деться? Вы боялись погибнуть или стать жертвой убийства? Вы…

Тень, сэр, сказал Тензор. Тень, сэр, сказал Тензор. Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс!

Рейх нырнул в общественный джампер и смылся.

Тэйт – Рейху: Копы-то на полном серьезе занялись Грэмом. Всех криминалистов подрядили на это дело. Бог его знает, на какой ложный след напал Пауэлл, но ведет он все дальше от тебя. Думаю, можно немного ослабить меры предосторожности.

Рейх – Тэйту: Пока девчонку не разыщу – ничего не ослаблять.

По следам Маркуса Грэма, не оставившего адреса для переписки, шкандыбали полдюжины устаревших робоищеек из закромов криминалистической лаборатории. Их сопровождали в разных концах Солнечной системы такие же горемычные разработчики. Маркус Грэм меж тем явился на Каллисто, где на аукционе редких примитивных книг его подстерег Пауэлл. Торги в головокружительном темпе вел щупач-аукционист, а сами книги были прежде частью библиотеки поместья Дрейков, которое Бен Рейх унаследовал от матери. На рынке они всплыли совершенно неожиданно.

Пауэлл провел беседу с Грэмом в вестибюле аукционного дома, рядом с кристаллическим иллюминатором, смотревшим на арктическую тундру Ганимеда и полосатую красновато-коричневую глыбу Юпитера в черном небе. Потом купил обратный билет до Земли на «фортнайтер», и красотка стюардесса разожгла вдохновенные порывы Бесчестного Эйба, который не замедлил оконфузиться. Пауэлл вернулся в свою штаб-квартиру не в лучшем настроении, а Дрема, Истома и Сплюх обменялись многозначительными кивками, подмигиваниями и зевками.

Пауэлл – подчиненным: Глухо. Не понимаю, зачем Рейх вообще озаботился отвлечь Грэма на Ганимед.

Бек – Пауэллу: А что там с книгой игр?

Пауэлл – Беку: Рейх купил ее, послал оценщику и упаковал в подарочную обертку. Она была в таком плохом состоянии, что Марии только и оставалось выбрать единственную уцелевшую инструкцию – к «Сардинкам». Старика Моза мы этим не проймем, ордер на Рейха он не даст. Я-то знаю, как у железяки мозги устроены. Блин! Где же та девчонка?

Три низкоквалифицированных оперативника по очереди подкатили к Даффи Уиг& и с позором отвалили переодеваться обратно в полицейскую форму. Когда Пауэлл наконец добрался до нее, Даффи была на балу в «4000». Мисс Уиг& нашла его очаровательным собеседником.

Пауэлл – подчиненным: Я говорил с Эллери Уэстом из «Монарха», и он подтверждает рассказ мисс Уиг&. Уэст жаловался, что сотрудники злоупотребляют азартными играми, и Рейх заказал блокирующую психопесню. Кажется, тот мыслеблок он подцепил вполне случайно. А что там насчет штуковины, которой Рейх вырубил охрану? И что насчет девчонки?

В атмосфере язвительной критики и под громкие смешки комиссар Краббе дал эксклюзивное интервью, заявив, что полицейские криминалисты разработали новую методику исследования, которая позволит закончить дело д’Куртнэ за двадцать четыре часа. Для этого предполагается проанализировать зрительный пурпур глаз трупа и выявить запечатленный образ убийцы. Полиция приглашала к сотрудничеству исследователей, работающих с родопсином.

Не желая лишний раз светить Уилсона Джордана, физиолога, разработавшего в «Монархе» ионизатор родопсина, Рейх позвонил Кено Киззарду и обсудил способ выманить Джордана с планеты.

– У меня поместье на Каллисто, – сказал Рейх. – Я откажусь от прав владения и позволю суду распилить его. И подстрою все так, чтобы Джордану выпал удачный расклад.

– А я должен рассказать Джордану об этом? – брюзгливо спросил Киззард.

– Кено, нельзя же так в лоб. Следы оставлять не будем. Позвонишь Джордану, раздразнишь его аппетит, остальное он сам сделает.

По итогам этой беседы неизвестный субъект связался по телефону с Уилсоном Джорданом и скучающим брюзгливым голосом осведомился, не желает ли доктор Джордан продать свою долю в поместье Дрейков на Каллисто по сходной цене. Брюзгливый голос абонента пробудил подозрения доктора Джордана, в жизни не слыхавшего ни про какое поместье Дрейков, и он на всякий случай вызвал своего юриста. Его проинформировали, что он с недавних пор сделался наиболее вероятным наследником недвижимости стоимостью около полумиллиона кредитов. Спустя час ошеломленный физиолог уже мчался на ракете к Каллисто.