Текст книги "А и Б сидели на трубе…"

Глава 4. Романтический ужин

Весь следующий день Арина напрасно ждала звонка. «Ну и хорошо. Так даже лучше. Главное не волноваться… Надо успокоиться… Мне не семнадцать… Я замужняя женщина… У меня ребенок… У меня ребенок… У меня ребенок…» – механически повторяла она весь день, хватаясь за мобильный при каждом новом звонке.

«Не судьба», – с облегчением вздохнула она вечером и со спокойной совестью уснула, а утром ее разбудил звонок мобильного, и немного обиженный, еще такой незнакомый голос произнес:

– Привет, как дела?

– Хорошо, – ответила она, чувствуя, как сердце пытается выскочить из грудной клетки.

– Что не звонишь?

– У меня нет твоего телефона, – прошептала Арина и выглянула во двор: она знала, что Толик с вечера собирался отъехать в город, и нужно было убедиться, что она может спокойно говорить.

– Разве я не дал тебе номер моего мобильного?

– Только служебный, а я не хотела тебя беспокоить, видела, как ты занят.

– Слушай, давай сегодня поужинаем!

– Ты что, решил за мной поухаживать?

– Не исключено.

– И что же это будет? Продолжение знакомства или деловой ужин?

– Это будет абсолютно романтический вечер.

– С цветами?

– Естественно. Жду тебя в «Грильяже». Знаешь, где это?

– Конечно. Только давай не поздно, вечером мне надо быть дома.

– Семь часов тебя устроит?

– Договорились.

Поскольку машина у них в семье была одна на двоих, Арина заказала такси, и, боясь московских пробок, выехала заранее. На месте она оказалась на полтора часа раньше назначенного времени. Заняв столик в соседнем с «Грильяжем» кафе, Арина позвонила своей подруге Полине, которая работала на Пятницкой, предложив ей встретиться и поболтать.

С Полиной, самым близким человеком, единственной, с кем можно говорить искренне обо всем на свете, они учились в школе с первого класса, сидели все десять лет за одной партой, все друг о друге знали и всегда спешили друг другу на помощь. Вот и теперь Полина не спросила, к чему такая спешка, почему вдруг понадобилось встретиться именно в кафе, а тут же согласилась прийти.

Арина смотрела в окно, на чистые улицы Замоскворечья. Она с детства любила этот район. Здесь жила бабушка, сюда их с братом водили в детстве в Третьяковку, здесь ее тайно крестили. Как все изменилось, думала она, слушая звон церковных колоколов, созывавший на вечернюю службу! Господи, прости меня, грешную. Ее охватила легкая паника, появилось желание вскочить и убежать – домой, в привычную жизнь. Полина ворвалась в кафе:

– Что случилось?!

– Не поверишь!

– Ну?

– Я, кажется, влюбилась! – Указательный палeц правой руки отбивал такт словам.

– Интересное сообщение. Толик знает?

– Нет, здесь загвоздка.

– Если это серьезно, Толика в расчет не берем. Этот твой Толик – «через столик», ты знаешь, я не очень большая поклонница его талантов.

У Арины зазвонил телефон, но руки так дрожали, что она его уронила.

– Ой, бл… Да, да, извини! – сказала она в трубку Борису. Ее колотило как в лихорадке.

– Ты что, материшься?! – весело изумился Борис.

– Ой, прости! Дурацкая богемная привычка…

Он сообщил, что уже на месте и ждет, и тут же перезвонил помощник, который объяснил, где можно припарковать машину.

– Спасибо, я не за рулем, – ответила Арина и отключилась.

– Выпей водки, расслабься и не переживай. Будь что будет! Ты имеешь право на личную жизнь, – обняла ее Полина. – Давай я тебя подвезу. И позвони вечером, если сможешь…

– Не надо подвозить, тут рукой подать…

– Не пойдешь же ты пешком!

На пороге ресторана стоял помощник. Увидев в подъехавшей машине Арину, он подскочил, открыл дверцу и помог выйти:

– Борис Францевич ждет вас.

Когда вошла в ресторан, с ужасом поняла, что не помнит, как он выглядит. Борис сам поднялся навстречу и поцеловал ее. Арина внимательно его рассмотрела. Борис заметно волновался и сегодня выглядел совсем не так, как накануне. Это уже был не спортивного вида плейбой с открытым взглядом пронзительных глаз. Перед Ариной стоял усталый, немного злой, но при этом чертовски привлекательный мужчина.

Весь вечер он говорил о себе. Перечислял свои фабрики, заводы и пароходы, рассказывал, где у него дома и как они выглядят, хвастал новым самолетом, который может без дозаправки пролететь то ли двенадцать, то ли четырнадцать тысяч километров. Они допивали уже третью бутылку красного вина, Борис постоянно себе подливал, и Арина приписала его разговорчивость и странный выбор тем опьянению. Особенности речи подвыпившего мужчины были ей хорошо знакомы по собственному мужу Толику.

Часа через два после начала монолога Борис предложил Арине управлять винодельческой компанией.

– Я думала, у нас романтический вечер, – сказала она с нескрываемым ехидством.

– Конечно, а какой же еще?! – удивился Борис и добавил: – Я ведь тебя не нанимаю, просто ты мне нравишься, и мне хочется сделать тебе приятное.

– Тронута вниманием, – улыбнулась Арина, а про себя продолжила: «Но, в отличие от Кармен, я несвободна».

– Причем здесь Кармен?! – почти прошипел Борис.

«Разве я сказала это вслух?!» – поразилась Арина.

Но не меньше она была поражена переменой, которая с ним случилась: глаза сузились и превратились в две сверкающие точки. Арина вздрогнула, у нее в ушах прозвучал вчерашний рев его автомобиля. Она поняла, что хлопнувшая калитка вызвала у него точно такой же приступ ярости. И, раздраженная его самонадеянностью и всем предыдущим монологом, Арина решила поскорее закончить вечер.

Артикулируя как на занятиях по сценической речи, она повторила, что замужем, у нее ребенок, она хорошо зарабатывает и намерена заниматься только своей профессией. Спонсор ей не нужен, и она надеется, что не понадобится и в дальнейшем. Говоря все это, Арина смотрела на Бориса в упор, но никак не могла поймать его взгляд. Тут принесли счет.

– А-а, – наконец отреагировал Борис. – А я думал: концерт… то да сё. Ну, раз ты так хорошо зарабатываешь, плати за ужин!

«Три бутылки дорогого вина и ужин из четырех блюд. В долларах тянет тысячи на три-четыре. Ну и везет же мне!» – мелькнуло в голове у Арины, и она вспомнила Толика, за которого часто платила в ресторанах. Видимо, на ее лице отразился весь этот внутренний монолог, и пристально смотревший теперь на нее Борис, насладившись зрелищем, примирительно сказал:

– Я пошутил.

Вечер был испорчен. Так жестко с ней еще никто никогда не обращался.

«Какая уж тут любовь! Самодовольный, наглый тип», – от вчерашнего впечатления не осталось и следа.

Они жили по соседству, и Арина даже пожалела, что им предстоит совместная дорога домой. Как и в первый раз, он сел за руль, не слушая ни ее доводы, ни охранников, которые весь ужин ожидали в машине и явно хотели добраться до дома без приключений.

Но Борис не повез ее домой. Арина еще не успела сообразить, как они въехали в ворота особняка. «Счастье было рядом, но грохнуло снарядом», – почему-то вспомнилась шутка мужа. Борис резко схватил ее за руку, а ей вдруг захотелось к Толику, который никогда не был грубым, и она попыталась освободиться от этой твердой, настойчивой руки. Подъехала охрана. Дальнейшее общение с этим человеком и его пьяные монологи не входили в планы Арины, и она категорически отказалась выйти из машины.

– Как знаешь! – резко бросил он и ушел не простившись.

До дома ее довез охранник.

«Все мужики слабаки, а богатые – еще и самодуры», – думала она засыпая.

Арина проснулась около полудня, а когда включила мобильный, увидела десять cообщений от Бориса. Он умолял простить, уговаривал встретиться и сожалел о вчерашнем. И она согласилась, искренне пытаясь убедить себя, что делает это исключительно из любопытства.

Глава 5. И все-таки они встретились…

Они договорились встретиться в доме приемов «Эола» на Ильинском шоссе. Толику Арина сказала, что поехала в спортклуб, благо дом приемов располагался неподалеку от клуба, в котором она нерегулярно и неинтенсивно тренировалась. Это был целый комплекс, огороженный глухим забором. Когда машина подъехала, ворота начали медленно («В темпе адажио», – подумала Арина) раскрываться. У входа стоял Борис с огромным букетом роз. Рядом – два помощника и все тот же Жеребцов.

Арина была неприятно удивлена: «Почему он все время появляется с кем-то, даже на свидании? Меня боится или своего одиночества?»

– Прошу, – Борис сделал широкий жест, и они вошли.

Зал приемов располагался в конце длинного коридора. Они миновали бассейн, две бани, русскую и турецкую, массажный кабинет, маленький диско-зал с шестом для стриптиза («Да, книг здесь не читают», – отметила Арина) и оказались в просторной комнате. Официанты заканчивали накрывать стол с водочной закуской. Арина была здесь единственной женщиной, и ей показались странными такие приготовления. Что это будет, пьянка? А как же романтическое свидание? Она уже пожалела, что приехала, но сразу исчезнуть было неудобно, и, ругая себя за любопытство, она села на стул, предупредительно отодвинутый кем-то из помощников.

Борис много пил, и ему с готовностью подливали. Он явно не отдавал себе отчета в количестве выпитого. Арина, сама того не замечая, уже переживала за него.

«Зачем они это делают? Не задумываются о последствиях или… – Арина не позволила себе облечь свою мысль в слова. – Какой же он волк? Он – ягненок…»

Две пустые водочные бутылки унесли, и на столе появилась третья. Арина, сидевшая как на иголках, попыталась ретироваться, но ей не дали. Тогда она спросила, можно ли воспользоваться бассейном и баней, пока все ужинают. К ее удивлению, Борис тут же предложил составить ей компанию. Все встали из-за стола. «Только этого не хватает!» – ужаснулась Арина. И словно прочитав ее мысли, Борис наконец приказал оставить их вдвоем.

Завернувшись в белую простыню, Арина вошла в хамам. Борис – следом, обнаженный. Мысль о том, как он хорошо сложен, опередила ее смущение. Они сели друг напротив друга.

«Ну вот мы и познакомились», – подумала Арина. Пар размывал четкость изображения, от влажной жары закружилась голова. Арина вышла из бани…

– Ты можешь не стесняться и плавать голой, здесь, кроме меня, никого нет! – крикнул вслед Борис. – Между прочим, вода минеральная и после специальной очистки!

А перед большими праздниками ее священник освящает!

«Да, можно побиться об заклад, что ни в одном детском доме нет такого бассейна! Интересно, кто плавает в освященной воде? – подумала Арина, вспомнив про шест для стриптиза и мирамистин, который попадался ей здесь во всех туалетных комнатах. – Глупости какие в голову лезут! – тут же удивилась она. – Мне что за дело!»

Арина немного постояла, кутаясь в простыню, а потом – была не была! – сбросила ее и оглянулась. За спиной стоял Борис и смотрел на нее изучающим взглядом. Видимо, торопился узнать, что скрывается под белыми простынями у пышнотелых оперных див.

«Понятно. Меня пригласили на осмотр… как новобранца! – Арину взяла досада. – Ну что ж, я принимаю вызов». И она медленно прошлась вдоль края бассейна, демонстрируя Борису свое холеное тело. «Как это верно, в человеке все должно быть прекрасно!» – усмехнувшись своим мыслям, Арина «рыбкой» вошла в воду, а вынырнув, увидела, что Борис стоит неподвижно, в той же позе, в какой она его оставила.

«Немая сцена», – подумала, а вслух сказала:

– Вода холодная. – И вышла. Довольная произведенным эффектом, вытерлась, оделась и опять посмотрела на Бориса, который все так же стоял и смотрел на нее.

– Спасибо! – помахала она ему. – И хотя у вас здесь очень хорошо, мне пора домой.

Борис, отрезвленный то ли баней, то ли увиденным, не уговаривал остаться. Он молча подошел и очень нежно и невинно поцеловал ее в уголок губ. Арина почувствовала, как спокойная уверенность покидает ее, и поняла, что ей надо бежать отсюда, сейчас же, без оглядки.

Когда она садилась в машину, из здания выскочил помощник с букетом:

– Вы цветы забыли!

Домой она ехала на приличной скорости. Букет валялся на заднем сиденье. Арина судорожно соображала, что делать с цветами. Вряд ли Толик поверит, что она случайно встретила в спортзале поклонника, и тот одарил ее охапкой роз. Куда их было деть? Просто выбросить – рука не поднималась, и она свернула с главной дороги к развалу, где продавал фрукты азербайджанец Ибрагим. Затормозив и резко сдав назад, она приоткрыла окно и крикнула:

– Ибрагим, пожалуйста, возьми цветы на заднем сиденье! Продашь – детям подарок купишь.

Не спрашивая ни о чем, Ибрагим забрал розы и через минуту вернулся с двумя большими гранатами:

– Для твоего маленького, ой, какой сладкий мальчик, как мамочка!

Увидев гранаты, Толик остался доволен:

– Хозяйственная жена – награда мужу, а то сами мы не местные, карман с деньгами бомбой оторвало, так что помогите чем можете!

Арина промолчала, ей лень было отвечать на очередную шутку.

Навстречу выбежал Алеша.

– Мамочка, ты принесла мне сюрприз?

– Нет, у меня сюрприз только для папы!

– Ты не думай, я все равно тебя люблю, и без подарков! Ты у меня самая-самая красивая! – и заметив, что она собирается ему что-то сказать, заторопился: – Все-все, я иду спать!

Глава 6. Мальчик из Караганды

Бизнес у Толика не клеился, и он безвылазно сидел дома, а Борис звонил постоянно, и ей было трудно скрывать эти звонки. Арина шептала в трубку, что перезвонит. Проходил час, Борис с детским нетерпением звонил снова, и Арина снова шептала, что перезвонит, а потом брала машину и отъезжала от дома, чтобы поговорить с ним.

Этот телефонный роман длился несколько дней. Она как во сне ездила в театр и на занятия, пела в спектаклях. То, что она почти всякий раз отвечала, что занята и не может говорить, нисколько не смущало Бориса. Казалось, эти сложности только раззадоривали его. Разбогатев, он привык к тому, что с помощью денег и связей все проблемы быстро разрешались – им самим или группой помощников, среди которых особо доверенным лицом был его адвокат. Именно она по его просьбе звонила Арине по домашнему телефону, чтобы не вызывать у мужа подозрений, как будто у Арины не менялся голос, когда на том конце провода Борис спрашивал ее: «Ну как ты?» Но Толик словно ничего не замечал. Или только делал вид?

Наконец они договорились о встрече: Борис пригласил ее вечером в офис.

Когда была в его кабинете в первый раз, Арина не заметила дверь слева от стола. Она вообще мало что тогда заметила, зато теперь стала более внимательной. Чуть дальше, под стеклом, висела огромная икона Всех Скорбящих Радость, вышитая жемчужным бисером монахинями далекого монастыря в благодарность за финансовую помощь. Рядом с иконой – длинная застекленная полка с подарками от тех, кому еще довелось помочь. Над рабочим столом, рядом с портретом президента, большая карта. И президент, и карта были ярко освещены, а по карте проложен красный путь, извилистый, как линия жизни. Перехватив взгляд Арины, Борис с гордостью сказал:

– Это наша труба.

– Ваша?

– Наша, твоя и моя.

Арина усмехнулась: «Ты, я, он, она – вместе целая страна!»

– Послушай, я все хотела тебя спросить… – Борис недовольно дернулся и замер. – А почему у всех твоих машин красные номера?

– Так надо, – как будто вновь расслабился он. – Я являюсь консулом одной из бывших советских республик. Это дает много преимуществ обеим сторонам… Мои преимущества заключаются в том, что я не должен платить налоги за свои дорогие автомобили…

«Все от налогов прячутся, – подумала правильная Арина, – и обычные люди и миллиардеры. Только миллиардеров, наверное, ловить сложнее, когда красные номера…»

– Еще вопросы есть? – деланно строго спросил Борис. И после секундной паузы продолжил уже с иной, какой-то демонической интонацией: – Если нет, пойдем дальше. – Последние слова он произнес, взяв ее за руку и увлекая в комнату, которая скрывалась за незамеченной прежде дверью.

Здесь стояли два дивана и кресло, плазменный телевизор во всю стену и журнальный столик. На столе натюрморт: ваза с фруктами и разнообразные напитки. Ни стаканов, ни салфеток, ни фруктовых ножей. Должно быть, здесь положено есть руками и пить из горла´, решила Арина.

За небольшой слегка просвечивавшей японской ширмой она увидела массажный стол. Интересно, где это происходит, на диване, в кресле или на массажном столе? У Арины вновь началось раздвоение личности: одна Арина активно участвовала в происходящем, а другая словно смотрела на все со стороны, резонерствовала и не вмешивалась.

Борис открыл еще одну дверь, которая вела в следующую комнату. Здесь уже был разложен диван, и, не говоря ни слова и ничуть не стесняясь, он начал стелить белье.

«Сам стелeт постель, видно, это не до мельчайших деталей продуманное мероприятие…»

– Ванная здесь.

В его голосе было столько повелительно-мужского, что Арина безропотно послушалась. Впервые за долгие годы ей, сильной, все на себя бравшей женщине, захотелось подчиниться. Она расслабилась, и на какое-то время раздвоение исчезло: Арина разумная уступила место Арине влюбленной.

Когда она вернулась, Борис был уже раздет.

Он такой естественный, думала Арина. Секс как утоление жажды? Как стакан воды? Коллонтаевщина в духе двадцатых годов: «Секс полезен для здоровья! Занимайтесь сексом, товарищи!» Арина вновь отметила, как прекрасно он сложен, и поймала себя на том, что рассматривает его почти как мужчина рассматривает женщину, как несколько дней назад он сам смотрел на нее в бассейне. Это была последняя разумная ремарка, а все, что происходило потом, – теплом разливалось по телу, пьянило и – обжигало.

Что-то совпало, словно было точно рассчитано. Удивление и радость оказались такими острыми, что в ее голове отчетливо прозвучало: «А вдруг он и есть мой мужчина?! Вдруг я все-таки встретила свою половинку?!» Она всегда верила, что в жизни ничто не бывает просто так и ни один человек не появляется на твоем пути случайно, только вот самой главной своей встречи она слишком уж долго ждала.

«Как хорошо, что ни завтра, ни послезавтра нет спектакля!» – мелькнуло в голове.

– Говорят, оперным нельзя заниматься сексом, – словно вновь услышал ее мысли Борис.

– Это у всех по-разному. Но нам, меццо, можно все, кроме шампанского! – засмеялась Арина.

– Почему кроме шампанского?

– От него тускнеет голос… А вот сейчас, мне кажется, у меня получится какой-то особенный звук…

И она запела, повышая на дыхании голос, это была ария Кармен – в сцене гадания. Медленные тягучие звуки разливались в полумраке, наполняли пространство теплом и страстью. Когда она закончила петь, Борис нежно поцеловал ее и сказал:

– Тогда я не смотрел на сцену, сначала услышал твой голос, а потом увидел тебя. И ты, и твой голос… – необыкновенные… – Повисла короткая пауза, после которой четким, дневным голосом он вдруг заговорил: – Я родился в Караганде…

«Странно, – подумала Арина. – Неужели он не чувствует, что, рассказывая именно теперь о своей жизни, словно отдаляется от меня?» Или, может, он хочет заполнить словами возникшую пустоту? Ведь они еще так мало знают друг друга, а им необходимо стать родными, и это должно случиться как можно скорее, лучше прямо сегодня, сейчас, и им следует знать друг о друге все, с самого рождения.

– …Мой отец из поволжских немцев. Его родителей выслали в 1941-м, когда он был еще подростком. Представляешь, каково ему пришлось в военные годы с именем Франц и фамилией Вальтер! Может, поэтому он позднее открещивался от своей немецкой родни, хотя имя и фамилию не менял. В конце 1950-х он встретился с русской девушкой, медсестрой, приехавшей по комсомольской путевке поднимать целину, ей и медаль потом дали – «За освоение целинных земель». Отец влюбился. Мария, так звали маму, быстро забеременела, но тут вмешалась его семья и настояла, чтобы отец женился на немке. Он их послушался, бросил маму и женился на другой. Знаешь, в немецкой семье, да может и в русской в те годы, дети слушали родителей. Я не виню отца, хотя все, что он сделал для меня, – дал свою фамилию и отчество: в метрике в графе отец прочерка у меня не было. И я за это ему благодарен, я – законнорожденный и появился на свет от любви, которой помешали. Фамилия Вальтер, сама понимаешь, была не подарок, меня в детстве часто принимали за еврея, а ты ведь, наверное, слышала, чем это было в конце шестидесятых. Отца я в детстве не видел и даже не знаю, оставался ли он в Караганде после моего рождения. Жили мы бедно. Мама работала в нескольких местах, а я по ночам помогал ей мыть полы в больнице. Мне всегда хотелось есть, и даже сейчас, когда думаю о детстве, мне прежде всего вспоминается чувство голода.

Арина слушала его и понимала, что уже любит этого человека, любит за то, что сейчас случилось между ними, и за то, что он искренен с ней. Она поняла, что жесткость и грубость у него наносные, а за ними прячется душа мальчика, воспитанного матерью-одиночкой, мальчика, никогда не видевшего отца и голодавшего в детстве.

– В школе я увлекся велосипедным спортом и твердо решил стать чемпионом. Из-за этого мы с мамой переехали в Алма-Ату, там было больше возможностей. Мама не могла мне купить велосипед, денег не было, и вот однажды мой тренер сказал, что тому, кто придет первым на соревнованиях, в качестве приза вручат велосипед. Я был единственным, у кого не было своего велосипеда, единственным ребенком из необеспеченной семьи, для меня это был шанс, и я сумел им воспользоваться. Я пришел первым и домой уехал на велосипеде. Это был самый счастливый день в моей жизни… И еще один день я никогда не забуду… Я почти не бывал дома, но даже не замечал этого, так мне нравилось то, чем я занимался. И вот однажды, когда мы с ребятами стояли в очереди в столовую, один человек, как сейчас принято выражаться, кавказской национальности, который сначала встал за нами, вдруг оказался впереди, то есть прошел без очереди. Он набрал себе полный поднос самой вкусной и дорогой еды и спокойно уселся за столик, не обращая никакого внимания на наши возмущенные возгласы. Потом мы все же набили ему морду, но тогда я впервые задумался о том, что такое деньги и как много может себе позволить человек, у которого они есть. Шло время, я стал мастером спорта, потом чемпионом, выступал за сборную СССР. У настоящих спортсменов нет времени на девушек и алкоголь – не было его и у меня. Все шло просто отлично, но тут в мою жизнь постучала «большая история». Спорт перестал быть престижным занятием, денег не стало, а вскоре исчез с карты мира Советский Союз, честь которого мы защищали на международных соревнованиях. Я опять оказался там, где был, – в нищете. Начал выпивать, в довершение ко всем моим бедам умерла мама… Но удача вновь мне улыбнулась… Однажды я встретил карагандинского друга детства, который продавал муку, сахар и даже газ, и друг предложил мне войти в его бизнес. Тогда все только начиналось, и я оказался в нужном месте в нужное время… Я тебя не утомил?

– Нет, что ты, я хочу как можно больше узнать о тебе, мне это очень важно!

– …Сама помнишь, какие это были годы, начало девяностых, и как наживался капитал. Время катилось с бешеной скоростью. Я не заметил, как женился, родилась дочь, рядом появились верные соратники, многих я взял в дело из своей спортивной команды. Не заметил, как рядом оказались две сестры-близняшки, мои самые надежные помощницы, я зову их «Зитой» и «Гитой». Одна – адвокат, это она тебе звонила и подзывала к телефону. Другая – финансист, директор нашего филиала в Штатах.

– А что твоя семья?

– Как говорится, не выдержала проверки временем… Жена мучила меня молчанием. Понимаю, это звучит странно, тем более что я не уделял время семье и месяцами не видел дочь, но упорное воспитательное молчание жены было невыносимо… И вот я здесь, в постели с тобой: одинокий, богатый, мечтающий о большой любви и чертовски привлекательный. У меня дома по всему миру, но дома эти пустые, у них нет хозяйки. А к чему все это мне одному?.. Поедем, я покажу тебе мой дом. Мне хочется привезти тебя туда, где еще не была ни одна женщина.

– Я была с тобой там, ночью, после ресторана.

– Нет, ты должна увидеть мой настоящий дом.

Борис, приподнявшись, включил лампу у кровати и хотел было встать, но, посмотрев на Арину, не удержался и поцеловал ее… Из офиса они выехали лишь несколько часов спустя, глубокой ночью. А за ними, как обычно, ехали еще две машины с охраной.