Текст книги "Любовь – это искусство, а секс – ремесло. Эротический роман"

Им казалось, что они парят в ночном небе целую вечность, а на самом деле прошло только пятнадцать минут. Первым глаза открыл Никита. Он увидел обращенное к луне одухотворенное лицо жены с закрытыми глазами, и умиление переполнило его душу.

– Родная моя, какая же ты необыкновенная!

И это так, некоторые женщины с возрастом приобретают необъяснимую колдовскую силу, неведомую молодым девушкам.

– Давай я тебе подолью вина.

Никита снова наполнил бокалы.

– Мне хочется выпить за колдовскую силу любви, – томным голосом произнесла Аля.

– Согласен, дорогая!

Они пригубили вино. Никита поставил свой бокал на подоконник, прижал Алю покрепче к себе, поднял ее голову, прикоснулся к влажным губам и поделился своим вином с любимой.

Неплохой способ снова перейти к интимной части летней ночи, не правда ли?

Никита распахнул свой и Алин халаты и прижался голым торсом к бесконечно желанному телу. Потом он приподнял ее и усадил на край балконного пластикового стола, взял ноги под колени и вошел в плоть любимой.

В момент, когда мужчина и женщина соединяются в одно целое, луна улыбается, а звезды сияют ярче!

Аля держала Никиту за шею и полностью отдавалась своему мужу. С каждым толчком она все больше растворялась в своем любимом. Женское тело ликовало. Член Никиты методично воздействовал на самые потаенные точки удовольствия, доставляя женщине наивысшее блаженство.

Аля запрокинула голову назад и прикрыла глаза от наслаждения. Лунный свет падал на ее матовое белоснежное лицо и делал его нереально красивым какой-то немыслимой колдовской красотой. Свежий ночной ветер запутался в рыжих прядях и своим дыханием касался ее приоткрытых губ.

Никита находился на пике любви и счастья. Такое наивысшее счастье может испытывать только влюбленный человек и именно в момент полного обладания предметом своей любви. А если этому способствует еще и августовская лунная ночь, то счастье становится безграничным, улетным, полным!

Аля громко выдохнула и затрепетала в руках мужа, достигая вершины очередного оргазма.

Никита остановился, наблюдая за тем, как изменилось родное лицо, приняв до боли знакомое отрешенное выражение. Потом он вынул член из горячей, истекающей сладострастным нектаром пещерки, присел на корточки и припал к женской промежности, нежно слизывая росинки ее удовольствия.

Аля постанывала от этих нежных, порхающих прикосновений и постепенно возвращалась в реальный мир.

Никита помог жене встать со стола и жестом, не терпящим возражения, попросил ее присесть на корточки. Он уверенно направил свой перевозбужденный член в любимый ротик.

Если не было минета, то считай, и секса полноценного тоже не было. Эта оральная ласка, исходящая от любимой женщины, являлась гарантом полного подчинения женского начала мужскому.

Аля взяла член в ротик, крепко обхватила его пересохшими губами, и Никита интенсивно задвигал тазом, ритмично проталкивая своего красавца как можно глубже.

Время от времени член проникал глубоко в горло. Аля владела техникой королевского минета и принимала член своего мужа целиком и безоговорочно.

Никите очень хотелось, чтобы это действие продолжалось бесконечно, но удовольствие было слишком велико. Оно с молниеносной скоростью оторвалось от низа мужского живота, стремительно и неконтролируемо направилось в область головы. Никита едва успел вынуть член из любимого ротика и, низко рыкнув, излился на Алино лицо и на мерно вздымающуюся белоснежную грудь.

– Да-да-да! – обливал он Алю душистой белесой спермой.

Аля машинально размазывала семенную жидкость по лицу и груди. Никита поднял жену и жадно прильнул к ее губам долгим поцелуем.

Однозначно, эта ночь удалась во всех отношениях. Супруги на автопилоте проследовали в комнату, обессиленные упали на постель и уснули счастливым сладким сном стопроцентно удовлетворенных людей.

Глава 21 Испытание

Вся жизнь состоит из полосок черных и белых…

В ней рядом идут рука об руку смерть и рожденье.

Не делайте выводов слишком поспешных и смелых,

Закон бытия не нарушить, вне всяких сомнений.

Разумно в судьбе чередуются радость и горе,

Со временем все утекает сквозь пальцы водою,

И, как ни штормило б житейское бурное море,

Всевышний всех нас направляет своею рукою.

Жизнь течет по своим законам, и никому еще не удалось прожить ее безоблачно. Чем больше счастья получил человек, тем большую плату должен уплатить судьбе за это.

…Лето закончилось и унесло с собой цветочные запахи и яркие звездопады. Осень отплакала проливными холодными дождями. Деревья, вспыхнув золотым огнем, распрощались со своим пышным убранством и смиренно ожидали первого снега.

Порой идет жизнь своим чередом, но, как черт из табакерки, выскакивает какое-то событие и переворачивает сложившийся уклад миллионов людей.

Вот так очередной украинский Майдан нарушил равновесие во всем мире на долгие годы. А как все, казалось бы, безобидно начиналось. Вполне демократические лозунги, организованные пикеты, справедливые требования. Казалось, что все закончится с первыми морозами, но не тут-то было.

Хрупкое мировое равновесие было нарушено, и ситуация все больше выходила из-под контроля, захватывая волнами вражды и хаоса близлежащие страны.

Политики еще делали вид, что контролируют ситуацию, но она давно вышла из-под их юрисдикции и стала раздуваться, как перезревший нарыв. Оставалось только дождаться, когда он самостоятельно дозреет, прорвется и, обрызгав все вокруг мерзким гноем, начнет затягиваться, оставляя после себя ужасные рубцы в душах людей.

Тамара Петровна, хоть и жила с дочкой в Подмосковье, очень близко к сердцу принимала события, происходящие на Украине.

Это была ее родина, место, где она родилась и выросла, а родину, как родителей, не выбирают и не могут разлюбить ни при каких обстоятельствах.

Аля, как могла, утешала маму:

– Мамочка, успокойся, пожалуйста, не переживай так, у тебя же больное сердце.

– Да, как же не переживать, доченька, посмотри, что творится. Что же будет? Что же будет?

– Мама, я не знаю, нужно надеяться на лучшее. Но мне кажется, что ситуация вышла из-под контроля.

Дочь обняла маму и прижала к своей груди, стараясь оградить от дурных мыслей.

…Аля бежала по выжженному полю. Ей хотелось бежать быстрее, но ватные ноги не слушались свою хозяйку. Жарко, как же жарко! Аля обернулась, за ее спиной бушевало пламя. Оно огромной раскаленной стеной приближалось все ближе и ближе. Дыма не было видно, только огромные рваные огненные языки слизывали все живое на своем пути, оставляя за собой черное пепелище.

«Быстрее, быстрее, нужно бежать быстрее, – думала Аля. – Я не могу сейчас умереть. Кто же вырастит Анечку?!»

Але даже показалось, что удалось убежать от огня, она остановилась немного передохнуть, опустила взгляд на землю, и сердце ее сжалось от дикого ужаса. Она стояла на краю пропасти. Бездна открыла свою черную пасть в ожидании вкусного обеда из человечины.

Огонь неумолимо приближался, смыкая кольцо за Алиной спиной. Адское пламя уже ухватилось за подол платья. Оно, сжигая кожу, стало подниматься по спине к ее роскошным волосам. Пространство наполнилось смрадным запахом горелой кожи и сожженных волос.

Аля последний раз вдохнула.

– Не-е-ет! – душераздирающим криком завопила женщина, закрывая лицо руками.

– А-а-а-а!!!

С протяжным воплем полетела она в бездну.

– Любимая, что с тобой? – Никита тряс жену за плечо. – Тебе что-то приснилось?

Он приподнял ее и крепко прижал к своей груди. Аля, всхлипывая, открыла глаза. Она не сразу смогла понять, что это был всего лишь сон. Струйки холодного пота стекали по ее горячей спине.

– Боже мой, Боже мой, что это было?

– Тебе что-то плохое приснилось?

– Да, ужасный кошмар. Я как будто побывала в аду!

– В аду? Что ты видела там?

– Огонь. Жарко. Больно. Безысходно. Какой сегодня день?

– Пятница.

– Ужас, сны с четверга на пятницу вещие.

– Любимая, успокойся. Все будет хорошо. Это же всего лишь сон.

Никита гладил Алю по мокрой спине и нежно целовал в растрепанную макушку.

– Мне никогда раньше не снились такие ужасные сны.

– Ну все когда-то случается в первый раз.

– Будем надеяться, что это был просто ничего не значащий сон.

– Так и будет, поверь мне, любимая. Вот уже и семь часов, пора собираться на работу. Тебя сегодня подвезти?

– Да.

Оцепенение потихоньку стало покидать Алино тело. Она приняла контрастный душ, и жизнь снова заиграла всеми красками.

– Ну приснится же такое!

Женщина уже готова была улыбаться.

– Я спущусь на кухню, приготовлю нам завтрак. Что ты будешь: чай или кофе?

– Кофе с молоком, – крикнул Никита из ванной комнаты.

– Хорошо!

Аля надела домашний халатик, удобные тапочки и спустилась на первый этаж дома. Она прошла на кухню и увидела там хлопочущую по хозяйству маму.

Тамаре Петровне в следующем году должно было исполниться семьдесят два года. Аля посмотрела на маму, и сердце ее переполнилось безграничной нежностью и любовью.

– Мамуля, доброе утро! – Аля обняла и нежно поцеловала в щеку маму. – Почему ты так рано встала?

– Доброе утро, доченька! Да что-то не спится. Вот решила вам с Никитой завтрак приготовить. Кашку геркулес полезно кушать по утрам.

– Спасибо, родная! Как твое самочувствие? Что-то ты бледная сегодня.

– Да, что-то плохо спала, на перемену погоды, наверное. Гидрометцентр сегодня обещал снегопад.

— Да, пора уже. Середина декабря, а ни одного приличного снегопада еще не было.

— Это хорошо, что снег укроет землю до морозов, растениям легче будет.

– Здравствуйте, Тамара Петровна! Что это вы так рано поднялись?

– Доброе утро, Никита! Решила вам каши на завтрак приготовить горяченькой, ароматной.

– Спасибо! Обожаю вашу кашу по утрам. У Али тоже хорошо получается, но у вас лучше.

– Ах ты, подлиза! – засмеялась Аля.

Ей очень импонировало то, что муж был в теплых отношениях с ее мамой.

Засмеялась и Тамара Петровна.

– Садитесь за стол, я поухаживаю за вами.

Она разложила кашу по тарелкам, разлила свежезаваренный кофе по чашкам, рядом в молочнике поставила горячее молоко, тарелку с ломтиками российского сыра, себе налила цикорий и присела рядом с дочерью и зятем.

Завтрак прошел в доброжелательной, приятной обстановке. Аля не стала рассказывать маме про свой ночной кошмар, не хотела зря ее тревожить.

Аля и Никита поблагодарили Тамару Петровну, Аля вымыла посуду, они с Никитой оделись. Попрощались. Аля поцеловала маму. Тамара Петровна благословила своих взрослых детей и пожелала им удачного дня.

– И ты береги себя, мамочка! Поцелуй за нас Анечку!

– Непременно, не переживайте, все будет хорошо!

Никита и Аля сели в машину, Аля еще раз помахала маме, которая смотрела на них из окна, и сердце ее вдруг больно сжалось. Машина мерно заурчала и понесла супругов в столицу.

Аля смотрела в окно автомобиля: серое декабрьское небо опустилось почти до земли, налилось свинцом и разродилось обильным снегопадом.

– Вот и дождались настоящего снега, – грустно сказала Аля.

– Да, а почему так грустно говоришь об этом? Все еще думаешь о своем сне?

– Да, не идет он у меня из головы.

– Не думай об этом, любимая, все будет хорошо.

– Хорошо, не буду. Вот мы и приехали.

– Удачного тебе дня, радость моя! – Никита нежно поцеловал жену в губы.

– И тебе, дорогой, успешного дня!

– Спасибо! Забрать тебя после работы?

– Не нужно, я сегодня доберусь на автобусе от метро, благо, что он останавливается почти рядом с нашим домом. Я немного задержусь, у нас сегодня собрание.

– Хорошо, милая, береги себя!

– И ты себя! Не забудь пообедать.

Они еще раз поцеловались, и Аля направилась к воротам своего любимого учебного заведения. Никита поехал в офис. Дела в его фирме шли по-прежнему хорошо, но требовали его постоянного присутствия. Даже налаженный бизнес нуждается в хозяйском участии. Тем более что начинался сезон предновогодней распродажи автомобилей и многие москвичи хотели сделать себе и своей семье подарок к празднику в виде нового авто.

День в рабочих хлопотах пролетел быстро. В девятнадцать часов автомобиль Никиты въехал в автоматические ворота загородного дома. Он поставил машину в гараж и через внутреннюю дверь зашел в гостиную.

Картина, которая открылась перед его глазами, привела его в состояние тихого шока. Посередине комнаты навзничь лежала Тамара Петровна, неподвижными глазами глядя в потолок. Старая Жулька забилась в угол и жалобно скулила. Анечка сидела рядом на полу, держала в своих маленьких ручках бабушкину руку и не по-детски причитала:

– Бабушка, вставай, не нужно здесь лежать, на полу холодно.

– Доченька, что случилось? – стараясь сдерживать эмоции, чтобы не напугать дочку, спросил Никита.

Анечка встала с пола, подошла к отцу и уткнулась в его колени.

– Папочка, бабушка упала и не поднимается. Я зову ее, а она молчит. Папочка, почему она молчит?

– Наверное, она уснула.

– Но почему у нее открытые глазки?

– Люди иногда засыпают с открытыми глазами, сейчас мы ей закроем глаза.

Никита наклонился и прикрыл глаза своей любимой теще. Лицо Тамары Петровны выражало полное умиротворение, как будто она и правда спала тихим, безмятежным сном.

– Доченька, иди в свою комнату, посмотри картинки в книжках.

– Хорошо, папочка.

Анечка поплелась в свою комнату, не по-детски сгорбив худенькую спинку.

Никита вышел на веранду и набрал номер скорой помощи.

– Здравствуйте! Я звоню вам, чтобы сообщить о смерти пожилой женщины, моей тещи.

– А что с ней случилось?

– Я не знаю, когда я пришел с работы, она уже была мертвой.

– У нее были проблемы со здоровьем? Болело что-нибудь?

– У нее было слабое сердце.

– Так, понятно, назовите ее фамилию и возраст.

– Кольцова Тамара Петровна, семьдесят один год.

– По какому адресу выслать скорую?

– Третья Просека, дом семь.

– Хорошо, ждите, машина приедет через пятнадцать минут.

Никита набрал номер соседки.

– Алло, Татьяна?

– Да, это я, Никита, привет!

– Татьяна, у нас случилось большое горе: скоропостижно скончалась Тамара Петровна. Я даже не представлю, что будет, когда Аля вернется с работы. Забери, пожалуйста, Анечку. А завтра утром за ней приедет моя мама.

– Боже мой! Как же так?! – заплакала в трубку Татьяна. – Я сейчас приду за Анечкой, ей лучше всего этого не видеть.

Через пять минут Татьяна стояла на пороге дома. Анечка, одетая в шубку, шапку и теплые сапожки, была готова отправиться к соседке.

– Здравствуйте, тетя Таня!

– Здравствуй, солнышко, ну что, пойдешь к нам, у нас кошка Мурка и собака Клякса, они очень будут тебе рады.

– Да, я с радостью с ними поиграю, – заулыбалась Анечка.

Татьяна взяла малышку за руку и повела к себе домой, она обернулась и сказала только одно слово:

– Держитесь!

– Спасибо, Татьяна.

Еще через десять минут приехала скорая. Доктор подошел к Тамаре Петровне, осмотрел ее и констатировал мгновенную смерть от сердечной недостаточности. Он выписал справку, подтверждающую кончину женщины, и выразил свои соболезнования:

– Мы забираем ее в морг для произведения вскрытия и подтверждения причины смерти, позвоните завтра после обеда, все уже будет известно. В полицию мы сообщим сами об отсутствии следов какого-либо насилия.

– Хорошо!

Тамару Петровну положили на носилки, прикрыли белой простыней и ногами вперед вынесли из дома. Никита помог перенести ее в скорую. Дверь неотложки захлопнулась, и машина, взвизгнув, унеслась в заснеженную даль.

Никита сел за стол и, обхватив голову руками, тихо заплакал.

Ему было очень жалко Тамару Петровну, но еще жальче Алю, он даже не представлял, как ей скажет о смерти матери.

Вскоре дверь распахнулась и на пороге появилась Аля в заснеженной шубке.

– Ух, как сегодня метет! Я уже думала, что наш автобус не доберется до поселка. Мама, Анечка, я вам принесла вкусный вишневый пирог. Где вы, мои дорогие?

Впервые за все время ее не встречали ни улыбающаяся Тамара Петровна с распростертыми объятиями, ни радостная дочка. Навстречу вышел только бледный Никита.

– Здравствуй, любимая!

– Здравствуй, дорогой! А где мои любимые девочки, чем они так сильно заняты?

– Аля, давай я помогу тебе раздеться.

Никита помог Але снять шубку, подал ей тапочки и проводил в гостиную.

– Присядь, дорогая.

– Да что случилось, что это за таинственность и почему ты такой бледный? Ты не заболел случайно?

– Нет, я не заболел, со мной все в порядке, но в нашей семье случилось горе.

– Какое горе? О чем ты говоришь?

Аля мешковато опустилась на стул.

Никита подошел к жене, положил ей руки на плечи.

– Дорогая, будь сильной, твоей мамы больше нет с нами.

– Как это нет?! Куда она ушла?!

– Она покинула нас навсегда.

– Что за глупости ты говоришь, как это навсегда? И где Анечка?

– Анечка у Татьяны, а Тамара Петровна умерла.

Аля тупо уставилась на Никиту не в силах понять и принять сказанное мужем.

– Да что ты такое говоришь? Этого не может быть! Она же утром нормально себя чувствовала.

– Она умерла мгновенно от острой сердечной недостаточности.

– Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Скажи, что это неправда!

Аля вскочила и принялась колотить Никиту по груди. Никита с силой прижал ее к груди.

– Прошу тебя, успокойся.

– Не-е-ет! Мамочка моя! Мамочка моя! Не-е-ет! – закричала Аля, как раненное животное. – Где она, где моя мамочка?

– Аля, она в морге. На, выпей.

Он подал ей стакан воды с пятьюдесятью каплями валидола, приготовленный заранее.

Аля оттолкнула его руку, вода расплескалась. Женщина сползла на пол. Рыдания наконец-то прорвались наружу. Она захлебывалась в собственных слезах и то и дело причитала:

– Мамочка моя! Мамочка моя! Любимая моя! Как же так? Почему, мамочка моя?!

Никита пытался поднять Алю и усадить на диван, насильно хотел сунуть ей под язык таблетку валидола. Но все было напрасно. Она снова сползала на пол и навзрыд рыдала горючими слезами. Ее тело содрогалось от истерики. Сегодня на ее плечи свалилось самое большое горе, которое может выпасть на долю человека, потеря горячо любимой мамы.

Алина счастливая жизнь неотвратимо рушилась, как карточный домик от порыва ветра. Сумрак выползал из всех щелей и пожирал яркий свет люстры. Ее дом, ее любимая гостиная, где они часто отдыхали всей семьей, сначала ощетинилась, а потом стала укутываться покрывалом серой скорби. Жизнь раскололась и поделилась на две части: до и после. И уже целых полчаса Аля жила в этом после. Окружающий мир стал пустым и холодным. Смерть сегодня была хозяйкой в этом доме. Она важно расхаживала по пустынным комнатам загородного дома. Жулька видела непрошеную гостью и то и дело завывала, прижимаясь к Никитиным ногам.

Аля была безутешна. Уже больше часа она рыдала навзрыд, не обращая внимания на уговоры мужа. Никита стал беспокоиться о ее состоянии. Это нужно было как-то остановить. Он подошел к камину и с размаху сбросил антикварную китайскую вазу на пол. Ваза звонко ударилась об пол и разлетелась на сотню мелких осколков.

Этот неожиданный звук немного привел Алю в чувство. Она подняла на мужа недоумевающие красные от слез глаза.

– Зачем ты это сделал?

– Аля, все, хватит так убиваться. Твоя мама умерла, ничего нельзя изменить. Я не хочу, чтобы ты попала в больницу. Ты нужна мне, Анечке, Даниле. Завтра у нас будет очень тяжелый день. Нужно организовать похороны, чтобы достойно проводить Тамару Петровну в последний путь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он подошел к Але, поднял ее с пола, усадил на диван и обнял за плечи.

– Да, понимаю, – хриплым от слез голосом произнесла Аля.

– Вот и хорошо, а сейчас выпей валидол.

Он подал стакан с лекарством. Аля послушно его выпила.

– Молодец! Аля, пойми, это невосполнимая утрата, но ты должна быть сильной, твою маму нужно достойно похоронить.

– Да, я понимаю.

Она больше не кричала, хоть слезы ручьями и стекали по ее щекам. Да, она сейчас должна быть сильной. Должна быть сильной…

Каждому человеку в жизни выпадают свои испытания. Сейчас пришло время испытаний для нее. Когда умер ее отец, она была слишком маленькой, чтобы понять всю горечь утраты. Тамара Петровна посвятила дочери всю свою жизнь. И в горе и в радости они всегда были вместе. Они были не просто родными, но и близкими по духу людьми. Мама являлась для Али опорой во всем, ее Китайской стеной. И вот эта стена в одночасье рухнула. Теперь Аля должна научиться жить без маминой поддержки. Да, она должна быть сильной, ведь и у нее был взрослый сын, подрастала дочь, для них Аля тоже должна быть опорой и поддержкой. Круг бытия замкнулся.

Глава 22 Ницца

Запах дождя… август клонится к западу…

Желтые листья на землю ложатся не в такт.

Грусть поволокой, разумное – надо ли…

Осень за летом приходит – незыблемый факт.

«Ниссан» легко скользил по серой глади асфальтового полотна. Никита вел автомобиль красиво и уверенно. Окрестности уже были тронуты августом. Краски слегка поблекли, и появилось первое золото на деревьях. Но синь еще упорно пробивалась сквозь вчерашние дождливые облака.

Аля задумчиво смотрела в окно. Дорога – это всегда трепет. Самолет – это всегда тревога, граничащая с восторгом при виде взлетающего белоснежного лайнера.

Терминал Е аэропорта Шереметьево был напичкан всевозможными достижениями цивилизации.

Никита проводил Алю к стойкам регистрации, помог ей с багажом. Милая девушка предложила Але место у окна – 11 А.

В душе каждый из нас до глубокой старости остается ребенком. А сколько бы ни спрашивали ребенка, где бы он предпочел сидеть, он всегда ответит: у окна. Узнавать что-то новое для малыша так же естественно, как и дышать.

В Алиной душе время от времени просыпалась маленькая любознательная девочка. Поэтому на предложение выбора она, не раздумывая, ответила: «Спасибо! У окна».

Когда посадочный талон был в руках женщины, а от вещей осталась только одна легкая сумочка, которую она повесила на плечо, Никита нежно поцеловал жену в щеку.

– Отдыхай, родная, потихоньку все уляжется. И помни: я люблю тебя!

– Спасибо, дорогой! Береги наших детей. Ты и они – это все, что осталось в моей жизни.

– Не переживай, все будет хорошо.

– Спасибо!

Они обнялись и нежно поцеловались в губы.

Аля направилась в зону паспортного контроля, а Никита поехал в загородный дом заниматься дочкой и садом. Животных больше у них не было. Жулька сдохла от тоски по своей хозяйке. После смерти Тамары Петровны она отказалась от еды и через три дня тихо распрощалась с жизнью на своем коврике. А рядом стояли нетронутые чашки с едой и водой…

Без особых трудностей Аля прошла паспортный контроль. До вылета рейса SU 2472 оставалось ровно два часа, которые женщина решила скоротать в «Шоколаднице».

Большой просторный зал кафе был обставлен светлой мебелью, столами и стульями, а по периметру мягкими диванами, обитыми светлой искусственной кожей.

Аля расположилась за столом на мягком диване и заказала себе сырники со сметаной и чай с молоком. Проворный официант подал черный цейлонский чай в заварном чайнике, маленький белоснежный молочник с молоком и сырники со сметаной, украшенной разводами из малинового джема.

Аля налила ароматный напиток в чашку и добавила тонкой струйкой молоко. Черный чай быстро поглотил молочную струйку, явив миру нечто новое: ни черное и ни белое, а бежевое питье.

Вот так и в жизни: горе растворяется в необъятном круговороте повседневной жизни. И хотя ты уже никогда не будешь таким, как прежде, но и горе твое не будет совсем безысходным. Ты станешь другим, более сильным, более взрослым, более мудрым, более терпимым и более мягким по отношению к окружающим людям…

За час до посадки Аля прошла к выходу №35.

В этот субботний день в аэропорту все было чинно и благородно. Полы сверкали зеркальной чистотой. Помещение наполнял запах дорогого парфюма из бутиков дьюти-фри, а за огромными стеклянными окнами деловито искали своего пристанища белопузые самолеты. В небе проплывали стаи белых облаков, и в женское разбитое сердце постепенно нисходили спокойствие и благодать.

Летайте самолетами «Аэрофлота»!

Воздушные лайнеры комфортабельные, а стюардессы все, как на подбор, модельной внешности, с уложенными гладко русалочьими волосами. Они одеты в кораллового цвета костюмы и белоснежные блузки. Их лица непременно украшают белозубые приветливые улыбки. А учтивость при обращении к пассажирам просто не знает границ.

Каждый раз при взлетах диктор рассказывает о масках и жилетах. Но, как показывает статистика авиакатастроф, все эти премудрости и приспособления мало кому помогли.

Лайнер разогнался по бетонному покрытию аэродрома, со знанием дела взмыл в августовское небо, набрал высоту и взял курс на Лазурное побережье.

Аэропорт Ниццы ничем не отличался от аэропортов других южных курортных городов. Он был маленький, аккуратный, без излишней суеты. Багаж подали быстро, и через двадцать минут Аля стояла на остановке такси. Она знала, что до ее отеля ездят автобусы 98-го маршрута, но так как она была в Ницце первый раз, да еще и с увесистой сумкой, то предпочла до места добраться на такси.

Ровно через 15 минут Аля была на месте, оплатив водителю неоправданно высокую стоимость проезда в размере 30 евро за пять километров пути. Она без труда нашла свой отель, который находился на оживленной улице в старинном доме на пятом этаже, в центре старой Ниццы.

Аля отыскала этот отель по системе бронирования. Он был невысокого класса и на два порядка дешевле других отелей, располагающихся в этом месте, но как раз это и привлекло женщину.

Алю здесь ждали. Администратор, приятный молодой человек, предложил ей небольшой номер со всеми необходимыми удобствами и с террасой, располагавшийся прямо под крышей. Терраса выходила на оживленную улицу Рю де ля Франс с потрясающим видом на оранжевые черепичные крыши, обитель местных голубей и залетных чаек. Возможно, на одной из таких крыш жил Карлсон или какой-то другой сказочный летающий персонаж.

Аля не тяготилась одиночеством. Сейчас ей нужно было переключиться на новые впечатления и отвлечься от своих горестных мыслей, перезагрузиться, собраться с мыслями, чтобы продолжить свою жизнь, теперь уже без мамы.

 
Мамочка,
Как же мне не хватает нежности,
Твоих добрых и ласковых слов.
В океане людской безбрежности
Ты приходишь ко мне из снов.
 
 
Ты приходишь ко мне из ночи,
Из далеких седых миражей,
Из незримых туманных пророчеств,
Возвращаясь из царства теней…
 
 
Что ты хочешь сказать мне, родная,
Я не слышу… не слышу слова…
Да… я тоже безумно скучаю,
Для меня ты, как прежде, жива!
 

Пережив большое горе, с возрастом сильные жизнестойкие люди становятся философами, а слабые порой ломаются. И если рядом не окажется сильного любящего человека, то даже уходят из жизни.

Жизнь, как известно, не любит слабаков, нытиков и лентяев. Ну и, конечно же, всегда протянет руку помощи труженику и оптимисту.

Аля быстро распаковала вещи, надела купальник и длинный, в пол, голубой хлопчатобумажный сарафан, бросила в сумочку крем от загара и направилась к вечернему морю. Английская набережная находилась в пяти минутах ходьбы от ее отеля.

Море, здравствуй! Здравствуй, блестящая в лучах вечернего солнца бирюза, необъятный лазурный простор, ни с чем не сравнимый просоленный запах, ласковый бриз и белые чайки, кружащие над волнами.

Пляжи Ниццы крупногалечные. Это создает определенные трудности при входе в воду. Но Аля аккуратно преодолела этот барьер и погрузилась в свежую лазурь.

Да, вот оно, блаженство! Вот оно, бесподобное состояние невесомости и полной отрешенности от мира реальности! Аля прикрыла глаза от удовольствия: «Боже, спасибо тебе за то, что ты создал такую необыкновенную красоту!»

С берега доносилась мелодия «Бель» из мюзикла «Нотр-Дам де Пари». Скрипач извлекал чарующие звуки из своей электронной подруги. И эти звуки разносились над бесконечной гладью моря, находя свой приют в набегающих волнах.

Фортепиано звучало в записи, а скрипка вступала в нужный момент. А вот и мелодия Эннио Морриконе «Ветер, плачь» из кинофильма «Профессионал» полилась над Ниццей.

«Как же хорошо!» – Аля растворялась в лазурных волнах и звуках прекрасных мелодий.

Нет, мир все-таки прекрасен! Нужно только уметь увидеть и услышать эту красоту! Сердце женщины оттаивало и снова было готово радоваться жизни.

Вечером Аля зашла в близлежащее кафе, каких на ее улице было великое множество. Казалось, что посидеть за вкусной трапезой с бокалом французского вина было одним из любимых занятий отдыхающих. Потом она прогулялась по ночной Английской набережной, которая сильно напоминала Ялтинский променад. Нагулявшись от души, Аля поднялась в свое скромное жилище, пожелала родным спокойной ночи по мобильной связи и уснула с блаженной улыбкой на губах. Впервые за прошедший год в душу ее снизошло умиротворение, и она приняла все, как есть.

Да, мамы больше нет на этой земле, но она всегда будет жить в ее сердце. Мама дала Але жизнь, это лучшее, что может дать женщина-мать. И Аля обязана жить, поднимать Анечку, радовать свою семью женской лаской и вниманием.

Когда в семье потухнет женщина, то в ней замирает и вся жизнь…

За окном людским ульем жужжала Рю де ля Франс. Ницца никак не хотела прощаться с уходящим днем. Но усталость и разница во времени сделали свое дело, Алино сознание покинуло пределы земного измерения и улетело высоко к звездам.

Утро в Ницце начинается в 5 часов 30 минут по местному времени. Первые лучи южного солнца освещают оранжевые крыши, дворники старательно вымывают мощенные камнем старые улицы.

Ницца, как настоящая женщина, начинает свой день с водных процедур. Потом с помощью молодых красивых накачанных мусорщиков избавляется от продуктов людской жизнедеятельности. Вместо фена она пользуется свежим резвым морским ветерком. Духами ей служат ароматы крепкого свежезаваренного кофе и свежевыпеченных круасанов. Эти запахи легкой дымкой окутывают песочно-желтые дома старой Ниццы.

Незадачливые чайки порой пролетают над городом, забравшись слишком далеко от моря в мир людского жилья.

Аля вышла на террасу, увидела освещенные утренним солнцем оранжевые черепичные крыши, и ей, как чайке, захотелось воспарить над этой красотой, легко и беззаботно.

После утреннего туалета женщина позавтракала на полюбившейся веранде. Традиционный французский завтрак состоял из яичницы с сыром пармезан, кофе, молока, свежего круасана и инжирового конфитюра.

Позавтракав, Аля взяла пляжную сумку, положила туда специальные резиновые тапочки, которыми пользуются почти все отдыхающие, чтобы уберечь ноги от гальки, пластиковую подстилку, полотенце и крем от загара, а также сменные трусики. Она надела васильковый раздельный купальник, длинный сарафан, чтобы удобней было переодеваться, шлепанцы, повесила сумку на плечо и отправилась к морю.

В Ницце бесплатные пляжи чередуются с платными, и каждый может найти себе место по карману и по желанию. Аля выбрала близлежащий бесплатный пляж, разложила свою подстилку на свободном месте, сверху постелила полотенце и таким образом застолбила себе место под южным солнцем. Публика была разномастная, в основном европейцы. Отдыхающие принимали солнечные ванны, купались в море и были вполне довольны жизнью.