Текст книги "Личная жизнь моего мужа"

Глава 12

Я решила поболтать с Аллой. Когда-то мы были друзьями – ах, да, это я уже вам сообщила – и наши разговоры длились часами. Кажется, не было темы, которую не обсудили наши бойкие языки. Разве что про ежиков не разговаривали. Хотя, если как следует припомнить, то может быть и о них упоминали.

Для общения с Аллой я выбрала нейтральную территорию. Мне почему-то казалось, что в театре она бы имела преимущество, к себе домой я физически не могла ее пригласить, мне казалось это унижением. А вот в кафе – самое оно. Здесь мы на равных, по крайней мере, внешне. Хотя, на самом деле, все козыри в ее колоде, она – действующая любовница, прима театра, а я всего лишь несчастная жена, которой изменяет муж. И которая вынуждена довольствоваться редкими, как золотые самородки, минутами его благосклонности.

Мне хотелось понять, что же все-таки происходит с моим мужем, что происходит между мужем и моей бывшей подругой, что творится в театре? Как видите, вопросов накопилось масса. И все более чем важные. Разумеется, я не собиралась задавать их напрямую, скорее я хотела понять атмосферу, в которой творятся все эти события. Ведь я из нее по сути дела выключена. Супруг с некоторых пор не посвящал меня в свои дела. А чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях я должна снова в них окунуться. Хотя бы по щиколотку. А если удастся, то и по колено. Думаю, на этом урок анатомии можно и завершить.

Я сразу поняла, что не только я, но и Алла готовилась к нашей встрече. Выглядела она умопомрачительно, совсем не так, как во время прогона. Даже не просите меня ее описать. И где она только приобрела такой костюм? Я бы полжизни отдала, чтобы на мне был бы такой. Я тоже не лыком шита, очень даже недурно одеваюсь. И сейчас была одета совсем неплохо. Но вынуждена была признать, что первый раунд безнадежно проиграла. И не по очкам, а, как, если я не ошибаюсь, говорят в боксе, нокаутом. А ведь я еще ни словом не обмолвилась ни про сумочку, ни про солнцезащитные очки. А когда она поцеловала меня в щечку, в мой нос залетел пучок такого изысканного аромата, что мне тут же захотелось выбросить немедленно всю коллекцию моих духов. А могу вас уверить, она стоит пусть небольшое, но состояние.

Я сидела за столом, вся сжавшись, жалея о затеянной встрече. Ну, кто я против нее? Самый настоящий синий чулок, причем, далеко не самого лучшего качества. Теперь я понимаю мужа, как тут устоять против такого искушения. И в постели она, наверное, лучше меня на порядок. И как собеседник интереснее, все же актриса, человек искусства, а я всего лишь банковская серая мышка. Что ж, придется исходить из того, что имеем.

Алла курила сигарету, а все кафе смотрело на Аллу. И мужчины, и женщины; находились бы тут андрогены, и они бы уставились на нее. Ко мне вдруг пришла мысль: а что, собственно, делает эта эффектная, красивая женщина, хорошая актриса в малоприметном театре моего мужа? Почему за эти годы она так и не сделала попыток найти что-то более престижное? Хотя откуда мне знать, что она не предпринимала таких попыток, может, они были? Или все же нет?

– Мы так и будем молчать? – спросила Алла. И только тогда поняла, что, погрузившись в свои мысли, я слишком передержала паузу в нашем разговоре. Мы же сидим тут для того, чтобы говорить, а не молчать.

– Я думала, как же мы с тобой давно не виделись, – сказала я неправду, так как вы только что узнали о моих подлинных мыслях.

– Так, получилось, – ответила Алла. И по ее тону, и по ее виду было ясно, что это не тот вопрос, который ее хоть как-то волнует. – Мы могли не видеться еще долго. И, судя по всему, большой беды в этом нет ни для кого из нас. Хотя я рада, что мы снова повстречались. Я даже не думала, что ты так хорошо выглядишь.

Ну, конечно же, раз мой муж спит с тобой, значит, ты была уверена, что у меня не товарный вид. А я, как видишь, совсем еще ничего. Жаль, что эти мысли я не могу произнести вслух.

– Стараюсь следить за собой. Но все равно, до тебя мне далеко. Ты просто сногсшибательна, мужики все без ума от тебя.

– Есть такое, – не стала скрывать Алла, – но если ты помнишь, я очень избирательна.

– Очень хорошо помню, дорогая. – Из ее слов вытекает, что я должна гордиться тем, что мой муж входит в высшую касту избранных ею особ. – А можно в таком случае узнать, кого ты выбрала?

Конечно, Алла – отличный профессионал и все же я сумела заметить, как смутилась и она. Разумеется, что ее замешательство продолжалась доли секунды, но опытному взгляду бывает и их достаточно, чтобы уловить внутреннее состояние человека.

– Сожалею, но, как тебе известно, у нас существует тайна частной жизни.

– Даже от меня?

– От самых близких людей в первую очередь. Они в этом плане самые опасные.

Не в бровь, а прямо в глаз, мысленно отметила я. Что значит опыт…

– Жаль, конечно, что не удастся удовлетворить любопытство, но, думаю, ты верно поступаешь: выигрывает тот, кто лучше умеет хранить свои секреты. Это в равной степени относится к банковской деятельности и к семейной жизни.

– Мне приятно, что ты меня понимаешь. Эта такая редкость в нынешние времена. Не представляешь, как все любопытны, как жаждут заглянуть в чужую постель.

От наглости Аллы меня аж передернуло, уж ее постель не совсем для меня чужая. В ней по моей версии весьма часто оказывается мой супруг. А коли мы с ним, согласно определению мужа и жены, – одно целое, значит, до некоторой степени и я там пребываю. Любопытно, как бы отнеслась Алла к такой казуистике.

– Ты тут права, в наше время это всеобщее поветрие. Иногда складывается впечатление, что все хотят знать только одно: кто с кем спит? Или это действительно так важно? Как ты думаешь?

Мой вопрос не слишком понравился собеседнице, это я определила по тому, что прежде чем ответить Алла выпустила из ярко-красного рта густое облако сизого дыма.

– А я на сей счет ничего не думаю, мне глубоко на это наплевать. Лично я никого не впускаю в личную жизнь.

– А раньше впускала, – напомнила я.

– То, что было раньше, не имеет отношение к сегодняшнему дню. Скажи, Маша, только откровенно, зачем ты меня сюда пригласила? Чтобы обсудить мою личную жизнь?

«Да», – ответила я, но, как догадались некоторые из вас, только мысленно.

– Нет, меня интересует другое – что происходит в театре? И, в первую очередь, что происходит там с моим мужем? Кто если не ты можешь рассказать мне об этом?

– Мне кажется, ты преувеличиваешь мои знания. – Она быстро взглянула на меня. – А зачем тебе это знать?

В самом деле, зачем мне что-то знать о своем муже? Достаточно того, что ты знаешь о нем все. Почему-то я была уверена в этом на все сто процентов.

– Должна же я понять, что происходит в театре, чтобы помочь ему. Или полагаешь, я должна работать вслепую?

– Ты уверена, что мой рассказ тебе поможет?

– Надеюсь, чем более объемной будет картина, тем легче мне будет найти выход.

– Хорошо, помогу, чем смогу. Только не очень представляю, что ты хочешь узнать?

– В чем причина кризиса?

– Сложный вопрос. Мы – слишком маленький театр. Нас мало знают, о нас мало пишут.

– Но ведь первые годы театр был на подъеме, хотя тоже был маленьким и не слишком известным.

– Да, это так. – Алла задумалась. – У нас сложился постоянный контингент зрителей. Не большой, но зато эти люди ходили регулярно, приводили знакомых. Поэтому зал был всегда полон.

– Что же затем случилось? Согласись, ведь так не бывает, чтобы это произошло без серьезной причины.

– Возможно, пропал эффект новизны. Сначала мы были чем-то интересны, у нас были неплохие спектакли. Потом мы делали спектакли в целом не хуже, но и не лучше, на одном уровне. Зрители приходили к нам и не видели ничего для себя нового. И уходили, многие навсегда.

– Но почему так получилось? И кто в этом виноват? Женя?

– В театре всегда все зависит от режиссера, – не слишком охотно проговорила Алла.

– Значит, от него. Но в чем дело?

– Ну, откуда мне знать? – вдруг откровенно раздраженно сказала Алла. – Ты же жена, живешь с ним, должна знать лучше, что творится с твоим мужем.

– Да, ты права, – грустно вздохнула я, – должна, но не знаю. Тебе же известно, что с какого-то момента я перестала интересоваться театральными делами мужа. Теперь понимаю, что допустила большую ошибку, но прошлого не изменить.

– Да, уж, – произнесла Алла, не смотря на меня, – прошлое никогда не изменить. Особенно к лучшему.

Она не стала опровергать мои слова! Она же прекрасно знает о наших с мужем отношениях. Интересно, когда он жалуется ей на меня – до секса или после секса? Есть, правда, третий вариант – во время секса. Но я считаю его крайне маловероятным.

– Так что же случилось с моим мужем?

– Мне кажется, что в какой-то момент он погас. С какого-то момента им овладело что-то похожее на равнодушие. Если первоначально из него вырывался фонтан идей, то потом он вдруг иссяк. Повторял то, что уже было. В его работе появилась какая-то монотонность. И спектакли, соответственно, выходили такими же. Вроде бы вполне профессиональные, но без блеска. И зрители быстро это почувствовали. И проголосовали ногами.

– Хорошо, но почему новый спектакль вдруг получился таким ярким? Должна же быть причина.

Алла явно не торопилась с ответом.

– С какого-то момента он изменился. – Она произнесла эти слова с такой странной интонацией, что я невольно впилась в нее пристальным взглядом. Но Алла слишком хорошо владела собой, чтобы долго находиться под властью эмоций.

– Что же такое произошло, что он вдруг стал другим режиссером?

– Этот вопрос не ко мне. Если уж тебе неведомо, то мне и подавно.

Но я была уверена как раз в обратном. Она знала и знала то, чего не слишком хотела знать. И эта новость ломала всю мою концепцию.

– Видишь, я тебе мало помогла, – вдруг проговорила Алла. Эти слова явно означали, что она намеревается завершить наш разговор.

– Как знать, – возразила я. – Помнишь у поэта: «нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». В любом случае, тебе большое спасибо.

– За что? – не считая необходимым скрывать удивление, спросила Алла.

– За то, что сузила область моих поисков.

– Как знать, – вдруг загадочно произнесла Алла.

Глава 13

Не знаю, как вас, а меня разговор с Аллой навел на некоторые мысли, без которых они бы вряд ли когда-либо пожаловали в мою головку. Ко мне пришло озарение, что творческое поведение моего супруга имеет определенные циклы. Я даже набросала нечто вроде графика. В итоге получилось что-то вроде синусоиды, где периоды подъема сменялись периодами упадка. Картина предстала передо мной столь наглядной, что я даже изумилась, что раньше не обнаружила подобной закономерности. Все же странная штука жизнь, господа, – живешь бок о бок с человеком, спишь в одной постели, занимаешься с ним любовью, а ничегошеньки про него не знаешь, почти как и про марсиан, если они существуют. И даже не понимаешь, как относиться к такому факту. И если я была бы одна такой простофилей, так ведь нет, я так полагаю, таких подавляющее большинство. Меньше всего знают о своих мужьях именно их жены. Но тогда зачем вообще вступать в брак? Чтобы всю жизнь пробыть в неведении? А может, это как раз то, что более всего необходимо для счастья?

Ладно, оставим все эти неразрешимые вопросы тем, кто за их решение получает хоть какие-то деньги, и пойдем дальше распутывать клубок. Когда театр только возник, и трудностей и проблем было бесконечное множество, муж, несмотря на все эти сложности, горел энтузиазмом, его ничего не смущало, он был уверен в успехе. И мы действительно тогда все преодолели, добились его. И не удивительно, ведь в супруге было столько энергии, казалось, он летал, а не ходил, и нисколько не сомневался, что перед ним открываются заоблачные перспективы. Да, он был еще совсем молод, было много сил, здоровья, но ведь было еще и другое – наши отношения. Иначе как сказочными я их назвать не могу. Межу нами царило полное взаимопонимание, которое подкреплялось неудержимым сексом. Где мы только в нем не упражнялись… Но не буду продолжить эту волнующую тему, не стоит будить ни ваше, ни мое воображение понапрасну. Поверьте лишь одному, это было почти везде, где только люди могут им заниматься … А при наличии творческой фантазии мест таких, как алмазов каменных, – не счесть.

Впрочем, вся эта наша супружеская эйфория довольно быстро схлынула, я даже не заметила, в какой конкретно момент что-то сломалось или оборвалось. Или исчезло, как утренний туман. Просто однажды вдруг проснулась утром, муж тихо посапывал рядышком, отвернувшись к стене. И я подумала, что у нас сегодня не было секса. И вчера его не было. И позавчера. Дальнейшую хронологию я вести не стала. Но тогда я все объяснила усталостью мужа; он, в самом деле, работал по десять-двенадцать часов, ставил сразу два спектакля, да к тому же занимался хозяйственными делами. Тут невольно станет не до жены. И я решила подождать, когда все изменится, устаканится. И вот жду до сих пор.

Но пойдем дальше, как говорят, по списку. После эпохи творческого энтузиазма наступила эпоха творческого успокоения. Я еще посещала театр и видела уже другого мужа. Он по-прежнему много и хорошо работал, но того созидательного огня уже не было, он горел спокойным, ровным пламенем, почти без вспышек. Можно предположить, что именно тогда у него начался роман с Яценко. Непонятно даже, зачем он его затеял, с далеко не самой красивой, талантливой актрисой и не самой умной женщиной. По большому счету, с серой мышкой. Вряд ли она была лучше меня в сексе, в отличие от Аллы я вообще ее не очень представляю с моим мужем в одной постели. Все равно, что туда положить крокодила или жирафа. Хотя будет большой ошибкой все сводить исключительно к сексу. Более того, в этом случае я даже думаю, что со стороны супруга секс играл второстепенную роль. Весьма вероятно, она привлекала его чем-то совсем иным. Чем?

Давайте подумаем вместе с вами. Я тогда стала постепенно отходить от театра, у меня было полно дел в банке. До того же момента значительная часть хозяйственных забот были взвалены на мои хрупкие плечи. Но когда я перестала ими заниматься, возникла пустота. А муж такие скучные дела не любил, ему приходилось принуждать себя уделять им внимания. И если мое предположение верно, то ему понадобился человек, способный взвалить это бремя на себя.

Я постаралась припомнить то время. В памяти вдруг зазвучали слова мужа. Какой-то период, он, в самом деле, жаловался на то, что приходится много заниматься административной и хозяйственной работой в ущерб творческой. Но с какого-то момента эти жалобы внезапно прекратились. Мне бы удивиться тогда этому обстоятельству, а я дура обрадовалась, что он перестал доставать меня своими причитаниями. А ведь это был сигнал, да только он пролетел мимо моего убогого сознания.

Итак, согласно моему предположению, муженек решил вступить в связь с Яценко, исходя из хозяйственных соображений. Я в очередной раз напрягла память. И не напрасно, она выдала нужную информацию; кажется, он мне тогда говорил, что призвание Яценко быть завхозом, а не актрисой. У нее это получается гораздо лучше. Разумеется, в тот момент я пропустила и эту фразу мимо своих маленьких, но весьма элегантных ушей, но, как оказалась, она все же застряла в моих извилинах, и через много лет вернулась ко мне.

Ладно, будем считать, что с этим периодом личной жизни моего мужа я более или менее разобралась. Но как протекала она дальше?

Я снова погрузилась в воспоминания. Еще недавно мне казалось, что большая их часть безнадежно позабылась, целые пласты нашей жизни ушли в небытие. И уже никогда не воскреснут. Да и зачем? Но теперь выясняется, что на самом деле очень многое сохранилось, просто переместились на дно. И лишь надо было проявить усилие, чтобы все эти картины прошлого вернулись и вновь ожили.

Что-то случилось через какое-то время с мужем, он вдруг стал раздражительным, предъявлял мне необоснованные претензии. Кажется, тогда в театре наступил первый кризис, что-то не заладилось с очередной постановкой. Если моя теория верна, и это напрямую связано с женщиной, то, что же тогда происходило в этом плане? Надоела ли ему до ужаса Яценко, расстался ли он с ней, находился в поиске новой кандидатуры? Или дело заключалось в чем-то еще? Как бы то ни было, но в его жизни явно что-то было не в порядке, было нечто, что не устраивало его. Отсюда проблемы, творческие неудачи.

В мою душу вдруг прокрались сомнения. А не слишком ли я тесно я увязываю творческие взлеты и падения супруга с отношениями с женщинами? Не может же творчество зависеть и питаться исключительно от одного источника, должны быть и другие, не менее возвышенные. И не могут же неудачи быть связаны только с любовными, а то и сексуальными проблемами? Как жаль, что мы с какого-то момента перестали с мужем обсуждать важные вопросы, каждый жил в своей ореховой скорлупе. Даже по косвенным его высказываниям можно было бы о многом судить.

Ладно, проскочим через этот период, а что случилось дальше? Честно говоря, не совсем понятно, моя теория начинает пробуксовывать. У него появляется Алла – талантливая актриса, красивая, эффектная женщина. Разумеется, мне не ведомо, какова она в постели. Но что-то мне подсказывает, что и здесь она на высоте. Достаточно заглянуть в ее ореховые глаза, увидеть их блеск, чтобы ощутить могучие токи сексуальной энергетики. Но именно тогда, когда у мужа разворачивается этот роман, начинается самый долгий и самый глубокий период его творческого застоя. Как-то одно не вяжется с другим. Вот бы спросить благоверного, что же с ним такое приключилось, почему дает сбои моя блистательная теория? Интересно, когда-нибудь нам удастся поговорить на эту тему? Или так это все и останется вечной загадкой, как улыбка Моны Лизы?

Но пойдем дальше. Итак, у мужа возникает связь с красивой, сексуальной женщиной, но при этом его творчество переживает явный застой. И вдруг мощный всплеск, блистательная работа. Возникает закономерный вопрос: что послужило источником этого взлета? Получается, что не Алла? Или все же Алла?

Я попыталась мысленно прокрутить наш разговор. Звучала в нем какая-то интонация, которая должна была навести меня на какие-то важные мысли. Внезапно ко мне пришло любопытное предположение: Алла всегда славилась умом, к тому же, она хорошая актриса. И если я права, что она мне что-то хотела подспудно сказать, то сделала это тонко и ненавязчиво. Догадаюсь – молодец, нет – вини себя за тупость. Насколько я помню, это вполне в ее манере, она и раньше любила говорить, точнее, играть в двусмысленность. То ли она, таким образом, пыталась чего-то добиться, то ли ей просто нравилась так себя вести, пудрить своим собеседникам мозги. В конце концов, у каждого человека должна быть своя забава, без нее жизнь становится чрезмерно пресной, лишенной азарта. А Алла всегда до ужаса боялась скуки, для нее она сродни тяжелой болезни. Вот и разыгрывала разные многоходовки. Хотя с другой стороны мне показалось, что чем-то она все же действительно то ли недовольна, то ли расстроена. Может, не все у них благостно с моим мужем. Он человек не простой, да и излишней верности не только жене, но и любовнице не проявляет. Ох уж мне эти творческие люди, вечно у них все не так, как у всех. Если уж завел себе любовницу, то хоть ей будь верен, хотя бы ее сделай счастливой, если нет желания сделать счастливой законную вторую половину. Но нет, они всегда думают только о себе, как же, они же творцы, избранники Бога. Так однажды, когда мы только поженились, он сказал о себе. И я уверена, что с тех пор у него это мнение о своей персоне нисколько не поколебалось.

Ладно, я чувствую, что уже утомила вас своими рассуждениями. Поэтому кратко подведем итоги. А они таковы: если мои выводы верны, то муж сейчас переживает важный, даже может быть драматический момент в своей жизни. И, скорей всего, Алла знает об этом. А может быть, и не только она. Но пока он остается скрытым от меня плотным занавесом. Попробуем его приоткрыть. Хотя с другой стороны совсем не исключено, что лучше жить в вечном неведении.

Глава 14

Я решила посетить с мужем театр. Но не его, а другой. В город приехал всемирно известный режиссер; я отлично помнила, что несколько лет назад супруг восхищался им, считал его образцом для подражания. Он привез очень известный спектакль, которым восторгался чуть ли не весь мир. По крайней мере, не самая худшая его часть. При этом он давал всего одно представление, из чего легко представить, какой гигантский овладел всеми ажиотаж. Ладно, что цена билетов достигала космических величин, так ведь не достать. Все мои попытки оказались безуспешными, хотя я решила денег не жалеть. Даже если придется залезть в долги до конца моих дней. Впрочем, слава богу, с моей зарплатой это мне не грозило.

Оставалась последняя надежда на Гороховского, у которого имелись связи повсюду, разве только отсутствовали в патриархии. Хотя совсем не исключено, что были и там. По крайней мере, однажды я видела в его кабинете какого-то священнослужителя, с которым он разговаривал почти как со старым приятелем. И, судя важности манер и дороговизне рясы служителя Бога, то был далеко не рядовой священник. Но это так, к слову пришлось.

Набравшись то ли храбрости, то ли наглости я направилась к своему шефу. В последнее время мы виделись часто, но в основном мельком, решали текущие вопросы и расходились как в море корабли. Я знала, что он хотел бы иметь со мной более длительные контакты, но, если говорить честно, мне было совсем не до него. Дела семейные и не только семейные так поглощали мое внимание, что уделять ему время не было ни сил, ни желания. Хотя я понимала, что поступаю не правильно. Но я так редко поступаю правильно, что мне простительно такое поведение. По крайней мере, в собственных глазах, хотя не исключаю, что вы, может быть, и другого мнения.

Я пришла под конец рабочего дня, когда схлынул поток бесконечных дел, и можно было немного расслабиться. Что сибарит Гороховский и делал, он развалился в мягком кресле, перед ним на столе стоял бокал с коньяком. Я знала некоторые его привычки, поэтому эта картина меня нисколько не удивила. Даже обрадовала; когда он в таком настроении – с ним легче беседовать. Ох, как я, дуреха, ошибалась.

– Как здорово, что зашла, – обрадовался он. – Мы с тобой уже давно не виделись.

– Я сегодня в твоем кабинете была дважды.

Гороховский взял в руки бокал с коньяком и сделал такой широкий жест, что напиток частично пролился на его жутко дорогие брюки. Но он даже не взглянул на пятно, образовавшееся на самом интересном месте. Более подробную географию пятна, позвольте мне не указывать.

– Это не считается, это по делу. Я даже тебя не замечаю, только бумаги. Бумаги и переговоры, от этого можно обалдеть.

– Ты сам выбрал себе такую жизнь.

Сергей посмотрел на меня.

– А тут ты ошибаешься, это такая жизнь меня выбрала. Будь моя воля, я бы выбрал совсем другое.

– А могу я узнать, что именно?

Гороховский вылил остатки коньяка, но на этот раз не на себя, а в себя.

– Я бы выбрал тебя. И посвятил жизнь тебе.

Я почувствовала себя неуютно. Он и раньше намекал на свое отношение ко мне, но впервые заявил об этом прямым текстом. Был ли в этом виноват коньяк или что-то еще, я не знаю. Но я растерялась столь сильно, что просто замолчала. Да и что тут скажешь, учитывая все попутные обстоятельства?

Сергей же неожиданно встал и направился прямым ходом ко мне. Я же, словно загипнотизированная, смотрела на его пятно на том самом интересном месте. И что я так на него уставилась?..

Гороховский положил руки мне на плечи, словно проверяя их на прочность. Ну а дальше… Думаю, вы сами догадываетесь, не дураки же. Но я все же изложу последующие события не из желания покрасоваться перед вами, а так как они имеют некоторое отношение к основной канве повествования.

Его губы внезапно (хотя внезапно ли) прижались к моим губам, настойчивый язык начальства проник в мой рот. Не стану лукавить, поцелуй был что надо, и я отдалась ему целиком. В нем была подлинная страсть, в отличие от театральных лобзаний мужа. Руки президента банка, через которые проходило столько денег, в данный момент жадно блуждали по моему телу. Сергей был охвачен подлинной страстью и желанием; будучи женщиной, я не могла в этом ошибиться. Да и во мне самой оно вспыхнуло почти мгновенно, я уже почти ни о чем не могла думать. В конце концов, имею и я право на маленькое счастье? Почему мужу можно, а мне – нет?

От прелюбодеяния меня спас мобильный телефон. Когда Сергей уже начал при моем полном попустительстве меня раздевать, из кармана его брюк раздался звонок. Он чертыхнулся, но сказалась привычка банкира, прервал свои манипуляции со мной и приступил к манипуляциям с телефоном.

Но после того, как он быстренько закончил, а точнее скомкал, разговор, диспозиция изменилась принципиально. Я немного успокоилась и привела в порядок одежду. Гороховский решил продолжить с прерванного места, но я мягко отстранила его.

– Не будем, Сережа, – мягко сказала я. – Это была с моей стороны маленькой ошибкой. Я пришла к тебе совсем не за этим.

– А зачем?

Я замялась. После отказа продолжить любовную прелюдию, мне было не совсем удобно обращаться к нему с просьбой. Как чуткий человек он это понял.

– Да уж ладно, говори, зачем пришла.

Набравшись наглости, я изложила ему просьбу.

– Но это абсолютно невозможно! – мгновенно воскликнул он.

– Для тебя нет ничего невозможного в этом городе. – Конечно, это была лесть, но и в какой-то степени и правда.

Он задумался.

– Пойдешь с мужем?

– С кем же еще?

– Мало ли с кем? – красноречиво взглянул он на меня.

– Только с мужем.

– Быть верной женой – сейчас это уже не добродетель, это случай, который достоин быть занесенным в красную книгу.

– Значит мне туда. Спасибо, что указал мне направление, куда идти.

Гороховский какое-то время смотрел на меня, после чего вернулся на свое место за роскошным столом.

– Не знаю пока как, но билеты я тебе достану.

Был прекрасный вечер. Если хотите, дам краткое его описание. Слышу вашу дружную реплику: не хотим описания прекрасных вечеров, начитались в других романах. В таком случае не стану злоупотреблять правом автора писать текст, который хочет писать он, а не читать читатель. Да, если честно, я только этому рада, признаюсь, большого желания заниматься изображением этой картины я не испытываю. И не только в силу ограниченности красок в моей литературной палитре, но и потому, что ничего из того, что меня окружает, меня в данный момент не интересует. Я вся поглощена общением с мужем. Да, да, не только в вашей, но и в моей жизни случаются такие счастливые моменты. Хотя счастливые ли? Как обычно, предлагаю это решать вам. Но ведь не каждый же раз он мне предлагает:

– А давай оставим пока машину в покое, и погуляем. Может, даже где-нибудь посидим.

Конечно же, я с радостью соглашаюсь, погулять с мужем и даже, если жутко повезет, где-нибудь с ним посидеть. То, что для любовницы привычное дело, для жены – редкая удача.

Муж сосредоточенно молчит. Я не мешаю, я знаю, ему надо переварить впечатления. Их много и у меня, а у него – на порядок больше.

– Спасибо тебе большое, что ты меня привела на этот спектакль. Как ты сумела достать билеты?

Любящая жена способна и не на такое. Так я хотела бы ответить, но не могу позволить себе такую роскошь – зачем создавать для него неловкое положение. Поэтому отвечаю правду, хотя она звучит и не так замечательно:

– Сергей Гороховский достал. Для него нет ничего невозможного.

– Передай ему большую благодарность.

– Обязательно.

– Я должен был это посмотреть.

– Поэтому я тебя и привела.

– Знаешь, для меня было важно понять, тем ли путем я иду. Я давно его искал и все никак не мог найти. А когда, наконец, отыскал, то засомневался, а туда ли направляюсь. А теперь вижу, что интуиция меня не подвела, мы идем с ним в одну сторону.

– Я это сразу поняла: то, что ты сделал, и то, что сделал он, находится в одном русле. Но сейчас я хочу тебе кое-что сказать не как жена, а просто как зритель. Если, конечно, не возражаешь.

– Твое мнение для меня всегда важно.

Не будь вечер так хорош, а беседа столь задушевна, я бы усмехнулась. Но сейчас даже и тени усмешки не появилось на моем лице. Даже если это неправда, то это приятная неправда. И пусть она еще некоторое время потешит мой слух.

– Твой вариант мне понравился больше. Причем, значительно больше. Он ярче, глубже, выразительней. А тут как-то все смазано, не доведено до конца. А у тебя отточен каждый жест, акцентировано каждое произносимое слово. Из вас двоих я безоговорочно отдаю предпочтение тебе.

Ответом на мою реплику последовало долгое молчание. Я не торопила его с ответом, так как сознавала, что мои слова требовали некоторого обдумывания. Для вас же скажу, что в них не было никакого корыстного мотива, я действительно так считала.

– Как ни странно, но когда я смотрел спектакль и сравнивал со своим, то, как профессионал понимал, что мой лучше. И именно по тем категориям, которые ты перечислила. Знаешь, я думал, ты совсем порвала с театром, перестала его понимать. А сейчас вижу, что, по большому счету, ничего не изменилось, ты прекрасно во всем разбираешься.

Даже передать вам не смогу, каким бальзамом на мою измученную душу стала для меня эта похвала. Давно он не говорил мне ничего хорошего.

Но я решила показать себя скромницей.

– Я уверена, что такой вывод сделал бы любой, кто бы сравнил оба спектакля. Это очевидно и не для профессионалов.

– Ты полагаешь? – посмотрел он на меня.

– Это я говорю от имени зрителей.

– Может, ты и права, вот только будут ли они? Как подумаю, что мы можем не дожить до премьеры, становится так тяжело, как еще не было ни разу в жизни. А сегодня мне главный бухгалтер доложила, что пришли счета на оплату. А платить нечем. – Он с надеждой посмотрел на меня.

Я почувствовала себя в ловушке. Конечно, деньги на оплату счетов найти было проще простого, достаточно было их попросить у Гороховского. Для него это не сумма. Но что тогда будет с наказанием мужа? Он мне изменяет уже столько лет, а я стану повторять подвиги Дон Кихота. Уж извините меня, дамы и господа, нетерпеливо ожидающие такого же поведения от меня, но пока я к нему не готова.

Чтобы укрепить свою волю, я вызвала в своем воображение образ Аллы Молотковой. Да не просто ее соблазнительный лик, а усугубила ситуацию, представив этих голубков в постели.

Эта кривая напряженная кривая моего воображения достигла своей цели, я ощутила, что могу сопротивляться давлению мужа и гнуть свою линию. Ведь не случайно я предприняла столько усилий, чтобы попасть с супругом на этот спектакль, а перед нашим походом прочитала о режиссере и об его постановке все, что смогла найти. И поняла: это то, что мне нужно. Для супруга это станет дополнительным ударом, он поймет, как многое может потерять вместе с гибелью театра.