Текст книги "Отец подруги. Я его подарок"

Яна

Покупать билет на самолёт за два дня до Нового года было верхом безумия. Подтверждая оплату, я спрашивала себя, что же творю? Билет стоил столько, сколько, наверное, сам самолёт, на котором мне предстояло лететь. Но за эти три месяца я переосмыслила многое.

– Жить нужно сейчас, – сказала тихо, закрыв сайт, на котором только что забронировала последний номер в отеле.

Мама посмотрела с вопросом, а я только улыбнулась уголками губ и украдкой потрогала браслет в кармане накинутой на плечи кофты. Достала его и показала маме.

– Это он подарил?

Кивнула в ответ.

– Забыла оставить, когда уходила.

– Очень красивый.

Мама взяла браслет у меня с ладони. Присмотрелась и вернула.

Я положила браслет на стол.

– Сдай его в комиссионку, ладно? Дареное не дарят, а мне он… Просто сдай и купи себе что-нибудь.

– Жалеть же будешь?

– И пусть. Ты же сказала, что мне нужно проветрить голову. Вот я и лечу её проветривать. Вернусь, получу образование, устроюсь на работу, найду хорошего парня, нарожаю детей и…

Мама положила мне ладони на плечи. Словно мягкой шалью, укутала своим теплом. Обняла меня.

– Вначале просто отдохни. Обо всём остальном подумаешь в следующем году.

***

Салон эконом-класса напоминал маршрутку в час пик. Заталкивая вещи на узенькие верхние полки, люди пыхтели и ругались сквозь зубы, тут и там слышались голоса детей. Лететь одной было странно, но, на удивление, не страшно. Только мы оторвались от земли, я почувствовала, что лечу. В буквальном смысле лечу – от прошлого, от изначально ненормальной любви, пусть и туда, где эту любовь приняла.

Отвернулась от иллюминатора и поймала на себе взгляд. С соседнего ряда на меня смотрел молодой мужчина. Симпатичный, темноглазый, с ямочкой на щеке, выдающей улыбку. Надо бы было улыбнуться в ответ, но я не улыбнулась. Воткнула в уши наушники, закрыла глаза и включила музыку.

***

В Минеральных водах было намного теплее, чем в Перми. Сойдя с трапа, я расстегнула куртку и убрала в карман перчатки. Багаж мой дорогущий билет не предусматривал, пришлось ограничиться ручной кладью. В этом были и свои преимущества – как минимум, не надо ждать чемодан.

У выхода я опять натолкнулась на темноглазого мужчину. Весь полёт он время от времени поглядывал на меня, но так и не заговорил, а я делала вид, что ничего не замечаю.

– Вас кто-нибудь встречает? – спросил он, улыбнувшись уголками губ.

Ямочка нарисовалась отчётливее. Голос у него оказался приятный, низкий, с чуть сиплыми нотками.

– Нет.

– А куда вам? Может, я бы мог…

– Спасибо, я уже заказала такси, – ответила слишком резко.

Он извинился и отошёл, а я поправила ремень тяжёлой сумки. Вот она – новая жизнь. Бери, Яна. Хотя бы попробуй.

Проводила мужчину взглядом, честно сказав самой себе: не хочу, не надо, не могу. Вышла на улицу и только тогда вызвала такси. Да, соврала, но… Сперва надо отпустить прошлое. Карима. Нет, отпустить настоящее, потому что он всё ещё во мне, в моём сердце.

Я всё ещё его подарок, и моё сердце, увы, тоже.

Карим

Чемодан Алии увяз в снегу. Дочь остановилась, дёрнула его, губы её шевельнулись. Она снова потянула чемодан, и на этот раз он поддался. Я наблюдал за ней с тех пор, как она вошла в ворота. Что, интересно, она тут забыла? Её мать всё ещё была в клинике, и вряд ли Алия об этом не знала.

– Что ты тут делаешь? – выйдя в холл, спросил я.

Алия отряхивала снег с меха на капюшоне.

– Пап… – вырвалось у неё раньше, чем она, видимо, успела отдать себе в этом отчёт.

Оставив чемодан у двери, она подошла ко мне.

– Я тебя спрашиваю, Алия, что ты тут делаешь?

– Решила вернуться домой.

Её голос звучал неуверенно, но глаза дочь не опустила. Смотрела прямо, как я её, чёрт подери, никогда не учил смотреть в глаза старшим. Тем более старшим мужчинам семьи.

– Ты сказала, что это место больше никогда не будет тебе домом. Что изменилось? Я снял тебе квартиру, забыла?

– Нет. – Она вздохнула и повторила: – Не забыла я ничего. Пап…

– Что пап?

– Мы же семья. – Она взяла меня за руку. – Ты, я, мама. Когда ты привёл эту…

Я сжал зубы. Должно быть, до неё дошло, что продолжать не следует.

– Давай просто забудем всё. Новый год ведь. Я подумала, что мы могли бы съездить вместе к маме, а потом…

– У меня через три часа самолёт.

Алия замолчала. Отпустила мою руку. Снег на её капюшоне растаял.

Красивая, чёрт подери. Ровесница Яны. Блядь! Каждую ночь я не мог заснуть, думал об этой девчонке. Хотел её запах, её голос, её в своей постели. Сейчас же представил, что какой-то хер может так же хотеть Алию, и кровь взбурлила. Порву на хрен.

– И куда ты летишь? – спросила дочь уже без энтузиазма, скорее с разочарованием.

– В горы. Хочу проконтролировать работу курорта в праздники.

Дочь отошла. С детства она занималась танцами, была грациозная, но сейчас в ней сквозили неловкость, неприкаянность. Отец из меня получился не самый лучший. Горечь обожгла сердце.

– Полетишь со мной?

– В горы?

– Да. Бабушку с дедушкой навестишь. Они будут рады.

– Я… нет. В другой раз как-нибудь.

Я усмехнулся. И опять с горечью.

Дочь чего-то ждала.

– Папа… – Всё-таки подошла ко мне опять. – Давайте попробуем? У нас может быть всё в порядке. Мама вернётся из больницы, ты прилетишь… Может, у вас опять получится… с ребёнком, – закончила она неуверенно. – Маме только тридцать девять. Ты ведь сам всегда говорил, что семья – самое важное.

– Поговорим об этом, когда я вернусь, Алия. Хорошего тебе Нового года.

Глава 20
Яна

Администратор положила карту от номера в корзинку с расписанным золотыми узорами шариком и фигуркой Деда Мороза. Поставила передо мной на стойку.

– Приятного отдыха. Если что-то понадобится, дайте знать. Ресторан работает круглосуточно, бар тоже. Вы можете заказать экскурсии, забронировать сауну или записаться на массаж. Минеральная вода для гостей курорта всегда в свободном доступе. Если понадобится такси…

Слушая её, я не могла отделаться от мысленного вопроса «что тут делаю?!». Такие места, как это, не рассчитаны на простых студенток из глубинки. Ни денег, ни ремонта в квартире, ни отца, ни кого-то, кто мог бы оплатить мои капризы. А любые капризы здесь стоили дорого. Правда, по косметологам и ресторанам ходить я не планировала. Приехала сюда за другим.

Администратор была незнакомая, и слава богу. Кому какое дело. И всё же.

Я поднялась к себе. Вошла в комнату, раздвинула шторы и…

Гор видно не было, зато разбросанные по территории курорта фонари и высокие, с белыми шапками на лапах ели, создавали ощущение сказки. Я вышла на балкон и, сняв с волос резинку, тряхнула головой.

– А знаешь, – сказала тихо, – я тебе благодарна. Хотя бы за это. Если бы не ты… – Я улыбнулась.

Окна моего номера выходили на ту же сторону. Само собой, о такой роскоши, коей отличались личные апартаменты хозяина курорта, речи не шло. И всё равно я попала в другой мир.

– Здравствуйте, – сказала, набрав номер ресторана. – В триста пятый глинтвейн, пожалуйста, и… Нет, извините. Просто глинтвейн.

Через десять минут я снова стояла на балконе, но уже с горячим пряным вином. Горы прятались в темноте, и я рисовала их мысленно. Помнила, какие они. Величественные, с белыми верхушками.

– Я хочу забыть его, – прошептала в морозную ночь. – Отпустить и забыть. Помогите мне.

Вино перекатывалось на языке – бархатное, богатое. Как ответ, издали ветер принёс свежесть. Воздух пах льдом. Он тронул мои губы, погладил щёки.

– А если не надо отпускать… Пусть что-то случится, – неровно выдохнула я. Хватит держаться за осколки звёзд. – Нет. Я должна забыть. И начать заново. Новый год – новая жизнь.

***

Будильник просигналил в четыре утра. Бронируя номер, на сайте курорта я наскоро ознакомилась с программой на ночь. В ресторане – особенные блюда, на площадке перед ним – снежки и прочие забавы. К удивлению, ни слова не было ни о фейерверках, ни о приглашённых знаменитостях. Напротив, упор делался на камерность и уют. Но и это меня не прельщало. Зачем быть одной среди чужих, если можно побыть одной наедине с собой?

В холле не было ни души. Только администратор упорно боролась со сном.

– Доброе утро, – оживилась она при моём появлении.

– Ещё не совсем утро.

– Тогда пусть оно будет добрым, когда наступит.

– Да, пусть, – согласилась я и вышла на улицу.

Не зря взяла с собой вязаный шерстяной свитер и толстые колготки. Это внизу можно было ходить в расстёгнутом пуховике, здесь же пришлось надеть варежки. До восхода было ещё больше двух часов. Пока я гуляла по припорошенным дорожкам, не встретила ни единого человека. Только две, должно быть, страдающие бессонницей белки устроили возню в ветвях.

Какое-то время я наблюдала за ними. Сфотографировала и, не подписывая снимок, отправила маме. Палец так и завис над иконкой другого контакта. Алия.

– Когда-нибудь ты меня поймёшь, – сказала и убрала мобильный. Посмотрела туда, где были белки, но ветки оказались пустыми.

***

Время прошло быстро. Стоя в совершенной тишине, я наблюдала, как светлеет небо, как из расступающейся темноты появляются силуэты гор. За два с лишним часа я успела замёрзнуть, но возвращаться не стала. Последний рассвет уходящего года, последний рассвет прошлого. Именно за ним я пролетела сотни километров.

– Я отпускаю тебя, Карим. Я больше не твоя. Пусть тебе подарят кого-нибудь ещё, а кто-нибудь ещё подарит тебе сердце. Моё останется со мной.

Небо стало светлее, чем было за мгновение до этого. Потом ещё светлее.

Я распахнула глаза. Дыхание так и застыло. Поверить в то, что всё это на самом деле, было нереально. Из-за гор, как золотое яблоко, выплыло солнце, и лучи его залили всё вокруг. Заиграли на снегу, окрасили небо и горы.

Потрясённая, я различила вдали тёмные тучи, но надо мной не было ни облачка. Покрытые снегом деревья, заснеженная поляна, скалистый выступ: на всём отражалось солнце.

Я прошла вперёд. Попыталась вскрикнуть, но не сумела перебороть детский страх, неловкость и скованность.

– Давай же, – сказала себе. – Ты можешь.

Попробовала ещё раз. Крик вышел тихим, робким. И тут меня охватила злость. Как змеиным хвостом, она хлестанула меня по самолюбию. Катушкой назад отмотались события.

Влад, первая встреча с Каримом, первая ночь. Его попытки отвадить меня от дочери и невозможная самоуверенность. Его губы и руки. Он, он и ещё раз он. Мои мечты и надежды. И Мадина. Эгоистичная стерва, способная на всё, чтобы…

Способная на всё. Злость стала яростью, со вдохом в меня проникла сила гор, и я, раскинув руки…

Нет, не закричала. Я закрыла глаза и сделала ещё один вдох. Жадный и глубокий. Грудь наполнялась воздухом, а я – жизнью.

– Ты зачем сюда приехала?

Порывисто развернулась. Метрах в пяти от меня стоял Карим.

– Какого чёрта?! – прогремел он и пошёл на меня.

Карим

Сперва думал – рехнулся на хрен. Лучи солнца в светлых волосах, хрупкая фигурка на фоне гор. До конца жизни теперь, что ли, мерещиться мне будет в каждой хоть сколько-то похожей девице? Разобрала досада. Это место служило мне убежищем, пустил в которое я только Яну. Как сюда попала эта…

Она повернула голову.

Чёрт подери! Чёрт! Проклятье!

– Ты зачем сюда приехала?

Она резко повернулась. Глаза сверкнули яростью. Нас разделяло метров пять-семь, но я видел, как блестят её глаза. Сука!

– Какого чёрта?!

Рядом с ней оказался быстрее, чем прояснилось в мозгах. Её запах щекотнул ноздри, а за ними рассудок. Маленькая дрянь смотрела с опаской, но прямо, с ожесточённостью. Жажда сжать её горло с вопросом, зачем она всё это сделала, была равной по силе желанию повалить её на снег и накрыть собой. Смотреть на неё, слышать, как вырывается из её горла сиплое дыхание, и подчинять. Подчинять, пока, блядь, из взгляда не исчезнут злость и вызов.

– Я тебя ещё раз спрашиваю, – сказал вкрадчиво, подойдя вплотную, – что ты здесь делаешь? Специально приехала? Решила меня подкараулить тут?

– Тебя? Ты… – Она оттолкнула меня. Злость стала заметнее. – Много чести тебе будет. С чего ты решил, что я здесь из-за тебя? Да ты вообще… – Она возмущённо усмехнулась. – Знаешь, что? Пошёл ты к чёрту. Я приехала сюда на Новый год. Сняла номер и приехала. Но могу уехать. Найду что-нибудь в городе, не волнуйся.

– В городе всё занято.

– Да что ты говоришь! – съязвила она. – Ничего. Это не твои проблемы. Только знаешь, что? Если так, пусть мне вернут деньги. Тебе слишком жирно будет.

Она прошла мимо. Разъярённая и… другая. Бледно-лиловый ей шёл, как и голубой. Волосы выглядывали из-под шапки с большим помпоном, узкие джинсы обтягивали ноги.

– Яна! – её имя отлетело от гор.

Она замедлила шаг. Остановилась и оглянулась. Зачем её позвал, сам не знал.

Она ждала, солнце лизало её губы, и я, будь оно всё неладно, хотел оказаться на месте луча. Сперва хотел удавить, потом гнев стал тяжёлым, как чёрный пласт, и осел внутри. Чего хотел от неё сейчас, и сам не знал. Скребло ещё одно: чем больше думал, тем сильнее одолевали сомнения. Момент падения Мадины с лестницы прокручивал в голове десятки раз, и с каждым всё больше меня что-то цепляло.

Ничего не говоря, подошёл к Яне. Она глянула с недовольством. Думал, уйдёт, но она не сдвинулась с места.

– Ну? – спросила раздражённо. – Мне искать квартиру? Только реши сразу. Не хочется бегать под бой курантов с чемоданом.

Я хмыкнул. А зубки у неё, оказывается, есть.

– Не люблю терять деньги. Поэтому оставайся, – сказал и взглядом показал в сторону отеля.

Яна пошла, но свернула на первую ведущую в сторону дорожку. Я остановился на пересечении и опять уставился на её спину, на ноги, дурацкий помпон… И недавние мысли, что дочь права, ломались.

Внезапно Яна пошла в обратную сторону.

– Я вчера приехала, Карим, – сказала она, вернувшись. – Так, может, это ты сюда за мной притащился?

– После того, что ты сделала…

– Я не толкала твою жену. Если ты за двадцать лет ничего не понял, я тебе скажу: твоя жена расчётливая стерва. Ей этот ребёнок был не нужен. И ты ей не нужен. Твоя семья развалилась задолго до меня, Карим. Но если тебе нравится, можешь продолжать играть в отца и мужа. Меня только не приплетай.

Она хотела уйти, но я схватил её за руку. Наши взгляды встретились. Её голубые глаза сверкали ещё яростнее, под ними виднелись тёмные тени, которых раньше не было. Яна выдернула руку.

– Зачем ты сделала аборт?

– Пусть тебе об этом расскажет тот, кто про аборт и рассказал.

Уйти я ей не дал, хотя она попыталась снова. Силой отвёл в ближайшую беседку и затолкнул внутрь.

– Рассказывай!

Яна

Ещё недавно я умолять его готова была, чтобы он меня выслушал. Сейчас же смотрела на него и понимала: не хочу. Откуда бы он ни узнал про ребёнка, ко мне он не пришёл. Поверил безоговорочно.

– Тебе же всё ясно. Ты сам сказал, что знаешь всё. Зачем мне что-то тебе рассказывать, Карим? Правда, зачем?

– Предположим, я ошибся.

– Предположим?! – Я едва воздухом не поперхнулась. Да он что, реально думает, что ему можно всё? Нет уж.

– Предполагай, что хочешь. Разговаривай, с кем хочешь. Я много раз хотела рассказать тебе, Карим, только ты меня постоянно затыкал. А потом тебе было не надо. Сейчас не надо мне, на этом и поставим точку.

– Точку мы поставим…

– Когда решишь ты? Так?

Он прожигал меня взглядом. Плотно сомкнул губы и прижал к стенке беседки. Нас окружало напряжение, черты лица Карима были твёрдыми, ходящие по скулам желваки выдавали гнев. Только я тоже была до предела зла. Из-за него слёз я пролила больше, чем за двадцать лет, и больше плакать не хотела. И сидеть со старым календарём в растянутой футболке и немытыми неделю волосами – тоже.

– Я хотела этого ребёнка. Вот всё, что я могу тебе сказать. Дальше предполагай, что хочешь. А теперь дай мне пройти.

Он так и нависал надо мной.

– Дай пройти, – повторила жёстко, холодно, не дотрагиваясь до него.

Желваки ходили по его скулам. Он прождал ещё немного, потом убрал руку. В последний раз я посмотрела на него и ушла из беседки. Только пройдя несколько метров поняла, что дрожу. От гнева, от его близости, оттого, что надышалась им. Впервые я смогла пойти поперёк его желаний, его слов и решения.

Карим смотрел мне вслед. Его взгляд я чувствовала, но больше не останавливалась.

Глава 21
Яна

Оказывается, я всё-таки замёрзла. И не выспалась. Приняла тёплый душ, залезла под одеяло и тут же отключилась. Сон был размытым. Я слышала смех, вокруг мелькали незнакомые люди. В какой-то момент поймала себя на том, что смех мне не снится – он раздавался с улицы. Дотянулась до мобильного и с удивлением поняла, что проспала до обеда.

– Отлично. – Кинула телефон на подушку.

Надо было поставить будильник. Планы провести весь день, любуясь горами по возможности вдали от людей, рухнули. Выспавшиеся в ожидании новогодней ночи гости курорта высыпали на свежий воздух и развлекались, кто во что горазд. Прямо напротив моего номера велась ожесточённая война снежками. Четверо взрослых и трое детей атаковали друг друга, разбавляя атаки весёлыми вскриками и смехом.

– А ну давай, коза! – Полноватый мужчина подхватил девочку и посадил себе на плечо.

Она запустила свой снежок в девушку. Та с визгом увернулась и послала ответный.

Я опять наблюдала за детьми, за чужой жизнью, и из серебристо-голубого тумана мечтаний складывались образы.

– Забудь, – приказала сама себе и отошла от окна.

Вернусь домой, а там… Может, права мама?

Поймала отражение в зеркале и отвела взгляд. Да, на мне была подаренная Каримом футболка. Да будь он неладен! Но не потому, что подарил мне её он, просто…

– Она удобная, – уверенно сказала собственному отражению и чуть в голос не засмеялась.

Люди на улице веселятся, в снежки играют, кто-то уже наверняка приступил и к шампанскому, а я разговариваю сама с собой и не могу отделаться от мыслей о встрече с мужчиной, которого приехала сюда забывать.

***

Заказывать кофе в номер не стала специально. Не дай бог Карим решит, что я не выхожу исключительно из-за него. Но в ресторан не пошла – села за барной стойкой.

И пожалела об этом: мало того, что парень за стойкой оказался знакомым, так вдобавок, как только я сделала заказ, нарисовался Карим.

Осмотрев зал хозяйским взглядом, остановился на мне.

– Всё, что она заказала, за счёт курорта, – отрезал он. – Сделай мне двойной чёрный со сливками.

– Я способна за себя заплатить, Карим, – процедила я, едва бармен отошёл от нас. – Мне твои подачки не нужны. Если я нашла деньги, чтобы снять тут номер, то и на кофе как-нибудь найду.

Его манера не отвечать, если он не считал это нужным, бесила. Не ушла я только по той же причине, что и не стала оставаться в номере.

– Я пришёл выпить кофе. Ты тоже. Давай это и сделаем.

– Я не хочу, чтобы ты платил за меня, Карим. Не хочу, чтобы ты считал, что мне нужны твои деньги. Хотя… Ты ведь и так именно это решил, да? Ладно. – Я подтянула к себе меню и пробежалась взглядом. – Закажи мне десерт из белого шоколада с клубникой и грецкими орехами. И… Я сегодня ещё не ела. Так что салат с королевскими креветками будет кстати.

Захлопнула меню и с вызовом посмотрела на Карима.

– Предположим, что мне и правда нужны твои деньги. Почему нет?

Карим жестом подозвал бармена и дал распоряжение принести мне салат и десерт. Совесть меня не мучила, стыда тоже не было. Только злость. Почему я должна плакать?!

– Ты на глазах поменялась.

– Нет, Карим. Это ты меня поменял. А я пересмотрела своё отношение к некоторым вещам.

– Например?

– Например, я больше не собираюсь чувствовать себя виноватой за то, в чём не виновата, – отрезала я и встала со стула. Всё-таки оставаться с ним рядом дольше не могла. – Пусть заказ принесут мне в номер. Триста пятый.

Отошла на пару метров и услышала позади:

– Я знаю.

Обернулась.

– Триста пятый, – ответил Карим на незаданный вопрос. В его глазах всё так же был гнев, а черты лица оставались жёсткими, как и голос. – Знаю.

– Я в этом и не сомневалась, – ответила сухо и пошла к выходу, всеми силами стараясь не ускорять шаг.

Потому что Карим снова смотрел мне вслед, а выдержка моя становилась всё более хрупкой с каждой нашей встречей, и даже кипящая в крови ярость не помогала сохранить её. Скорее наоборот.

Карим

Допивая кофе, я задумчиво смотрел в одну точку. Этой точкой был снимок когда-то отдыхавшей на курорте семьи. Муж с женой, двое сыновей и здоровенная лохматая псина. Вопреки запрету на заселение с животными, им я дал добро лично. Некогда пёс служил спасателем и нашёл под снежным завалом ребёнка, а на старости лет его забрал мой старый приятель.

Меня-то кто-нибудь заберёт, когда я стану старым? Или пёс заслужил больше?

Проклятая девчонка! Всё её глазищи и голос, звоном бьющийся в висках.

– Вы задумчивый сегодня, Карим Ренатович, – заметила официантка, принёся только что приготовленный хычин с сыром. – Новый год. Два зала уже готовы, сейчас закроем третий. Гостям, если не хватит столиков…

– Скажи мне, Алин, что бы ты хотела получить в подарок на Новый год?

– Да… – Она смотрела на меня, как на недоумка. – Не знаю. У меня всё есть.

– У человека не может быть всего.

– Не знаю, Карим Ренатович. Почему вы спрашиваете?

– Приятное тебе хочу сделать. Ты у меня в отеле с самого открытия, а я, кажется, ни разу не поздравлял тебя с праздниками. Да и напоминаешь ты мне одного человека.

– Ничего не надо. – Она улыбнулась. У меня всё есть. Муж, дети… Муж дом достроил благодаря вашей помощи со стройматериалами. Детям вон качели во дворе вчера поставил. У нас же четверо – трое мальчишек и младшая девочка. Теперь всем места хватит.

Я кивнул. Трое мальчишек и девочка.

Алина ушла, а я в который раз прокрутил время назад и вернулся в день, когда всё, на хрен, полетело к чёрту.

Трое мальчишек и девочка… Много раз думал об имени для сына, а как бы назвал дочь, не задумывался ни разу.

– Проклятая девчонка, – прорычал, опять посмотрев на снимок в рамке.

Если бы она начала с ходу оправдываться – одно. Но она не оправдывалась, и это только усилило мои сомнения. Позвонил Аслану. Гудки потянулись и оборвались ничем. Оно и хорошо.

Допив кофе, нашёл управляющего.

– Мне нужна синяя веранда.

– Хотите убедиться, что она готова?

– Нет, она нужна мне лично. На всю ночь.

– Но там должен проходить…

– То, что там должно проходить, пройдёт в другом месте. Где – реши сам. Синяя веранда должна быть закрыта на спецобслуживание. Всё, выполняй. И ещё: оттуда надо убрать лишнее.

– Сколько гостей планируется?

– Двое.