Текст книги "Отец подруги. Я его подарок"

Яна

Сумку я собрала быстрее, чем Карим вышел из душа. Как дежавю: конспекты, личные вещи и самое приличное из одежды. Сверху – ноутбук. Закрыла сумку и опустилась на свою постель. Ларкину я заправила, только глядя на идеально гладкое покрывало, так и видела скомканное бельё и нас с Каримом.

Мне тоже не мешало бы сполоснуться, но я боялась, что сработает закон подлости, и Лариса вернётся раньше обычного. Ограничилась салфетками. Казалось, комнатка пропахла сексом, а я – Каримом.

– Готова? – спросил он, выйдя из душа.

Я кивнула. Сумку взять он мне не дал – закинул на плечо и взглядом показал на дверь.

– Можно я хоть умоюсь?

– Умойся.

На язвительность он не отреагировал, на то, как я на него посмотрела – тоже. Намочила руки холодной водой и приложила к щекам. В ванной пахло Каримом, в мыслях тоже был он.

Дотронулась до живота. Он хотел меня, может, даже скучал. Пусть немного, но скучал. И хотел. Не признаюсь ему – буду лгуньей. А признаюсь…

– Теперь всё, – сказала, наскоро приведя себя в божеский вид.

Карим выпустил меня в коридор, и я взмолилась, чтобы, пока мы идём, никто не попался навстречу. Иначе все предыдущие сплетни покажутся детским лепетом. Яна Царёва уехала с мужчиной вдвое старше неё… Нет, больше, чем вдвое.

Молитвы мои были услышаны. Даже консьержки не оказалось на месте. Уже в машине я вспомнила, что оставила шарф, но Кариму ничего не сказала. Только поправила ворот, несмотря на то, что работал климат-контроль, и было тепло.

– Когда ты вернулся? – посмотрела на него искоса.

– Сегодня.

– Ты же должен был раньше.

Он повернулся ко мне. Ехали мы быстро, дорога была влажная, и мне стало не по себе. Захотелось попросить его следить за дорогой, только Карима, похоже, ничего не смущало. Его рука вальяжно лежала на руле, в салоне играла тихая музыка.

– Если я сказал, что вернусь в четверг, это не значит, что я должен вернуться в четверг, Яна. Запомни это.

– Да мне не нужно запоминать. Дело-то твоё.

Я отвернулась к окну. Больше мы не разговаривали. Окажись на его месте кто-то другой, заставила бы остановить машину и ушла. А с ним сидела с ощущением, что мы невозможно близко и точно так же далеки друг от друга. И всё-таки рядом с ним мне было хорошо. Тепло. Несмотря на то, что он не держал меня за руку.

***

На кухонном столе лежала запечатанная коробка с конфетами, в остальном всё было точь-в-точь так же, как когда я уезжала. Даже стакан, который я забыла убрать, стоял на прежнем месте.

– Это ты привёз? – спросила, рассматривая конфеты.

Коробка была большая, килограмма полтора. Внутри – круглые конфетки, каких я никогда не встречала здесь в магазине.

– Да.

– Ты купил их там, где был?

Посмотрела на Карима с интересом. Он повесил пиджак на спинку стула и уселся на диван.

– Да. Сделай мне чай.

Мог бы хоть «пожалуйста» сказать. Включила чайник. Ладно, мне не трудно.

Пока закипала вода, Карим разговаривал по телефону. Я успела заварить чай, поднесла ему чашку, открыла конфеты и положила несколько разных на блюдце.

– У тебя сложности? – спросила, когда он договорил.

– Мои сложности тебя волновать не должны.

Он открыл конфету, целиком положил в рот и кинул фантик на стол. Сделал пару глотков чая и поднялся.

– Ты уже уходишь? – Я вышла за ним в коридор.

– У меня много дел.

– Карим… Я хотела с тобой поговорить. Я…

Единственного взгляда оказалось достаточно, чтобы я замолчала.

– Я тебе сказал – у меня много дел, Яна. Разговаривать нам не о чем. С этого дня ты живёшь здесь. Всё, что мне нужно знать, я спрошу сам. Остальное оставь при себе. Я и так потратил на тебя сегодня много времени.

– Ясно, – вздохнула, хотя ясно мне было не так много.

Он уже открыл дверь, но вернулся. Поднял мою голову за подбородок и погладил большим пальцем под нижней губой.

– Вот и хорошо, что ясно, – сказал тихо. – Подарок не должен приносить проблемы. Чем больше ты будешь молчать, тем лучше. Не люблю, когда женщина гудит над ухом.

– А что ты любишь? – спросила, понизив голос. – Чего хочешь?

– Сына, – ответил он. – Наследника, Яна. – Он дотронулся до моей губы. – Всё остальное у меня есть. Я хочу сына и женщину, которая будет для него хорошей матерью.

Он очертил контур моего рта и ушёл. Я дотронулась до живота и окончательно поняла: правду он не узнает. Не сейчас. И моё предательски забившееся от его скупой ласки сердце тому свидетель.

Карим

Мадина пилила ногти. Не поверю, что не слышала, как я вошёл.

– Я думала, ты забыл, где живёшь, – бросила она, не отрываясь от ногтей.

– Этот дом построил я, Мадина, – напомнил ей. – Чтобы забыть, где он, мне нужно лишиться головы.

Что она процедила себе под нос, я не расслышал. Проблемы с вложенными деньгами оказались существеннее, чем я думал, и их решение потребовало времени. Пришлось отвезти кретина, в дела с которым я ввязался, подальше от города и в присутствии двух братьев объяснить, что и сколько стоит. В том числе и его шкура, а вместе с ней благополучие семьи. Хорошо, что это он понял быстро. В конечном итоге я обзавёлся ещё одним делом, а заодно и прилагающимися к нему проблемами.

Я посмотрел на жену.

– На что ты вчера потратила деньги, Мадина?

Она подняла голову.

– В смысле?

– В прямом, чёрт подери, смысле. За эту неделю мне пришло несколько сообщений о крупных тратах. И я хочу знать, на что ты спускаешь деньги, которые я зарабатываю.

– Ну, знаешь! – Она с возмущением поднялась и кинула пилку на стол.

Я поймал её за руку и повернул к себе. От неё несло духами. Запах, давно вызывающий у меня желание засунуть её под горячую воду.

– Говори, – потребовал сухо. – Ты, блядь, сделала покупку на четверть миллиона, и я хочу знать, что это.

– Так возьми и узнай, если хочешь.

Я и так знал. Очередная шуба, будь она неладна. Её гардеробная была больше, чем наша спальня, но остановиться Мадина не могла. Я всматривался в её наглые глаза, в красивое холодное лицо. Идиот. Она всегда была расчётливой сукой, с самого начала. Чего стоило требование закатить свадьбу в самом престижном ресторане города, в то время как дела её отца шли откровенно плохо.

– С этого дня твоя карточка заблокирована. – Я оттолкнул её.

– Что? – Она недоверчиво усмехнулась и теперь уже сама схватила меня. – Да как ты смеешь?! Я твоя жена! Ты…

– Ещё слово, и ты перестанешь быть моей женой. – Я сжал её запястье.

Мадина поморщилась и расцепила пальцы. Взгляду её могла бы позавидовать медуза Горгона.

– С этого дня я буду контролировать все твои расходы. Не нравится – убирайся к чёрту.

Проклиная всё на свете, вышел на улицу. Машина так и стояла, не загнанная в гараж. Подумал о Яне, её огромных глазах и мягком голосе. Шлюх я перевидал за свои сорок семь достаточно, и она, чтоб её, не была похожа на шлюху. Её неопытность была искренней.

– Ты в клубе? – спросил Аслана, только он поднял трубку.

– Да, – ответил друг.

Я сел за руль.

– Отлично. Через час буду у тебя.

Глава 9
Карим

Аслан был у себя в кабинете. Музыка из зала сюда доставала только при открытой двери, а обстановка ничем не напоминала атмосферу, царящую в клубе.

– Сегодня хорошее шоу, – сказал друг, пожимая мне руку. – Хочешь, выйдем, посмотрим. Пропустим по стакану виски.

– Лучше коньяк. А насчёт остального я пас, Аслан. Я к тебе по другому поводу приехал.

– Так есть повод?

Друг разлил по бокалам коньяк и положил на стол тонкую шоколадку. Отломил уголок. В дверь постучали, появилась официантка – одна из девочек Аслана – длинноногая, в коротком платье, с кукольным лицом и огромными глазами.

– Совсем забыл, что позвал её перед тем, как ты пришёл, – пояснил Аслан и отпустил девицу, но тут же остановил. – Хочешь, она составит нам компанию?

– Нет.

– Иди, – велел он официантке и, забыв про неё, спросил: – Что за повод?

Взяв бокал, Аслан вышел из-за заваленного документами стола. Нажал несколько кнопок на встроенной в стену панели, и кабинет наполнил тихий блюз.

– Попробую угадать, – продолжил Аслан. – Мадина?

Упоминание имени жены заставило поморщиться, как от зубной боли. В последнее время она обнаглела. Хуже всего, Алия смотрела на неё и брала пример. И, если с Мадиной я мог разобраться, то чувство вины перед дочерью жрало. Когда она была маленькая, я крутился, чтобы поставить дела «на ноги», воспитанием в основном занималась её мать. Но дочь знала, что такое уважение и как должна вести себя. Так мне, по крайней мере, казалось. Однако в последнее время я начал в этом сомневаться.

– Мадина… – повторил задумчиво. – Будь у меня возможность отмотать время назад и нынешние мозги в то время, когда отец настоял на женитьбе на ней, я бы такой глупости не повторил. Выгоду из этого брака получила по большей части её семья, а не наша. Но не зря же Мадина – дочь своих родителей. Её отец хорошо тогда обработал моего. Хотя для нас плюсы тоже были, не поспоришь. Но приехал я к тебе не из-за неё. Расскажи мне о девчонке.

– О девчонке? – Аслан отпил коньяк, убавил громкость блюза.

– Да. Она не похожа на обычную шлюху. Откуда она у тебя?

– Так подарок тебе понравился? – На его губах появилась хитроватая усмешка.

Настроения шутить совершенно не было. В последние дни перед приездом только и думал о ней. Подросшая соседская дочка несколько раз приносила нам домашнее молоко, бросала выразительные взгляды, а у меня внутри ничего не дрогнуло. Высокая перекрашенная блондинка немногим старше моей дочери и Яны. Ради проверки самого себя попробовал представить её в своей постели – ноль. Зато в одну из последних ночей в родительском доме увидел во сне собственный подарок. Утром проснулся со стоящим членом и полной неразберихой в мозгах. Ясно было: так просто меня не отпустит. И дело не только в сексе – прогулка поздним вечером в сквере принесла удовольствия не меньше.

– Откуда она у тебя взялась? – спросил ещё раз.

– Какая тебе разница? Шлюха и шлюха, пользуйся на здоровье.

Возле Аслана оказался быстрее, чем отдал себе в этом отчёт. Схватил его за грудки.

– Не называй её шлюхой.

– Опа! – Друг снова усмехнулся. Примирительно поднял руки. – Остынь, брат. Хорошо, смотрю, она тебя за яйца цапанула.

Я выругался и отошёл. Цапанула и правда хорошо, причём не только за яйца.

Залпом допил коньяк и тяжело посмотрел на наблюдающего за мной Аслана. Сказал бы, что она беременна, это многое ему бы объяснило. Но ему, чёрт возьми, не мне.

– Её дружок задолжал мне денег. Приличную сумму. Знаешь, Карим, есть такие ослы, которые берут заведомо больше, чем способны отдать, а потом ползают на коленях и просят отсрочить долг, пусть даже с большими процентами. Потом снова просят…

Я хмыкнул. Такие ослы мне были знакомы хорошо. Хоть в стадо собирай.

– Вот и её парень оказался из таких. Процентов у него накапало больше, чем самого долга, но, согласись, это его проблемы.

– А при чём тут Яна?

– Он отдал её мне в качестве части долга. Ты не любишь терять своё, Карим, я – своё. А она бы принесла мне деньги. Но тебе она была нужнее, чем мне.

– И много этот осёл тебе ещё должен?

– Приведёт ещё одну девицу и будет свободен. Можно было бы его потрясти как следует, но пусть катится ко всем чертям.

Друг взял бутылку и повторил. Поднял свой бокал, отсалютовал мне и сделал глоток.

Да, мне Яна, как выяснилось, оказалась нужнее. Только до чего всё это доведёт? Если она родит мне сына, это изменит всё. Если дочь… Пожалуй, я бы хотел, чтобы девочка оказалась похожей на неё: большие голубые глаза, светлые волосы и мягкий голос. Главное – умение держать язык за зубами и покорность. Саму Яну придётся ещё воспитывать под себя.

– Как Алия? – спросил Аслан.

– А что с Алиёй?

– На твоём дне рождения она была выше всяких похвал. Твоя дочь выросла красавицей, Карим, а от красоты бывает много проблем. Особенно с её характером.

Я попытался вспомнить день рождения и поведение дочери. Ничего из ряда вон. Признаться, я не помнил, в чём она была. Зато хорошо помнил претензии Мадины и застывшую в дверях Яну. Её испуганный взгляд, скромное платье и закрытые туфли. Тяжело вздымающуюся грудь и лёгкую дрожь.

Коньяк пах шоколадом, вкус был приятный, округлый и полный, как вкус губ моего подарка. Разве что губы пьянили сильнее.

Слова Аслана заставили опять подумать об Алие. Пожалуй, стоит ограничить и её расходы. Ради её же блага. И послать кого-нибудь из своих людей проверить круг её общения.

– Может, всё-таки в зал? – снова предложил Аслан. – Сегодня выступают хорошие девочки.

– Разве ты держишь плохих? – усмехнулся.

Аслан хмыкнул в ответ. Взял бутылку и горлышком показал на дверь.

– Пойдём, – сказал он. – Тебе нужно расслабиться.

– В прошлый раз ты считал так же.

– И был прав, согласись.

Блюз сменился другой музыкой. Запахи стали пряными, свет – приглушённым. Пока мы шли, Аслан отдал приказ принести напитки и закуски. Если бы в тот вечер я не приехал в клуб, Яна бы досталась кому-то другому.

Эта мысль появилась внезапно и пронеслась, как огненный шар. Хрен она кому другому достанется. Раз так случилось, значит, это предначертано судьбой. И если будет не сын, а ещё одна дочь… Да, пожалуй, я не против.

Карим

Светофор мигал жёлтым. Остановившись на развилке, я выбирал, куда свернуть. До дома ехать было дальше, но там меня ждали дочь и жена.

Презрительно усмехнулся и свернул в другую сторону. Чёрта с два меня там ждёт дочь, жена – тем более. Насажал деревьев, отгрохал дом, только это ни к чему не привело. Дочь выросла без меня, а чтобы избавиться от Мадины, денег бы дал.

До квартиры домчал быстро. Дороги были свободные, летящие по встречке машины били по глазам дальним светом. На пару минут я почувствовал себя зелёным пацаном, впереди у которого вся жизнь. Отец нас с братьями не баловал. Хочешь жить хорошо – заработай. И мы, блядь, работали. Никто не жаловался, даже сестра. Помогала матери, училась и накрывала на стол, когда мы возвращались вечером.

На углу дома светилась вывеска ночной забегаловки. Рядом с ней – ювелирного магазина. Три часа ночи! Кто-то покупает бриллианты в это время?!

Притормозил, губы искривились сами собой. Я вышел из машины. Дверь была заперта, угрюмый охранник смерил меня взглядом через окошко и пропустил внутрь.

Коньяк был не к месту. Совсем, мать его. И без этого башка гудела.

– Мне нужно что-нибудь для женщины, – сказал улыбнувшейся продавщице.

– Что именно? У нас большой ассортимент. Есть кольца, серьги…

– Да плевать мне, что у вас есть. Я сказал, что-нибудь для женщины.

Прошёлся взглядом по переливающимся блестящей ерундой витринам. Подумал о серёжках, которые сегодня блестели в ушах Мадины, и о тех, которые были на Янке. Маленькие дешёвые гвоздики.

– Для девушки, – сказал сдержаннее. – Что-то красивое.

– Хорошо. – Продавщица опять улыбнулась. – Я вам покажу, а вы выберете.

Я кивнул. Ни к чему был коньяк. Точно ни к чему.

На витрине одна за другой появились несколько коробочек. Охранник сверлил меня взглядом, девица за прилавком щебетала, камни в благородном металле блестели.

У неё голубые глаза и светлые волосы. И лак на ногтях бледно-розового цвета. Кивнул на пару коробочек и достал карточку.

– По цене…

– Пробивайте, – приказал. – И ещё вот эту подвеску. Которая как капля. Цепочку к ней тоже. Можете не упаковывать, просто сложите в пакет.

– Вы уверены? Может, всё-таки упаковать? Будет красиво, тем более если в подарок женщине.

– Я сказал, в пакет. Моя женщина не из тех, кому нужна мишура.

***

Выключив двигатель, я нашёл окна квартиры. Света не было ни в кухне, ни в комнате. Разумеется, спит. Бумажный пакет из ювелирного лежал на соседнем сиденье.

Я потёр переносицу и тряхнул головой. Старый дурак. Скоро дочь замуж выдавать, а накрыло, как в юности, когда все юбки были для того, чтобы их задирать. Вручённая напоследок Асланом бутылка коньяка лежала рядом с пакетом. Откупорил и сделал глоток. Набрал номер.

– Пап, привет. – Алия взяла трубку почти сразу.

– Спишь?

– Ну да, почти.

Она врала. Не спала и не собиралась.

– Где ты? – спросил жёстко.

– Дома. А где мне ещё быть?

– А если матери позвоню?

– Пап, ты чего? – спросила обиженно. – Что случилось? В три часа ночи звонишь, сам непонятно где, а мне какие-то претензии предъявляешь.

– Ты у меня сейчас поговоришь.

Она фыркнула, но больше язвить не стала. Хотел попросить дать трубку Мадине, но представил, что придётся говорить с ней, и передумал. Алия всё молчала, а я сквозь лобовое стекло буравил тёмные окна. Если бы какой-нибудь хрен обрюхатил мою дочь, убил бы. Ни слушать, ни разговаривать бы не стал. Но это моя дочь.

– Я пойду пап, ладно? Не знаю, что там у тебя стряслось, но ты какой-то странный. Кстати, – она замялась, – у меня что-то с карточкой. Платежи не проходят.

– Я ограничил лимит.

В трубке повисла тишина. Решил бы даже, что оборвалась связь, но вызов продолжался. В отличие от матери, Алия не истерила, просто молчала.

– И с чем это связано? – наконец спросила она.

– Решил пересмотреть твоё отношение к жизни.

– М-м-м… – протянула дочь. – Интересно как. А своё отношение к жизни ты пересмотреть не решил?

– Пока ещё нет, но думаю об этом.

***

Чтобы почувствовать Яну, свет был не нужен. В квартире пахло её духами – простыми и лёгкими. В прошлый раз меня встретила тишина, в этот тоже, но сейчас она была здесь.

Не раздеваясь, прошёл в спальню.

Яна лежала на постели, повернувшись лицом ко мне. Волосы её были собраны то ли в хвост, то ли в косу, в полумраке не разберёшь. Зато лицо я видел хорошо. Тонкие изящные черты – нос, брови, губы.

– Яна, – позвал, но она не проснулась. – Яна.

Девчонка зашевелилась. Приоткрыла глаза и приподнялась.

– Карим…

Чего хотел от неё, сам не знал. Трахнуть? Может быть, но тогда бы всё было куда проще. Она смотрела на меня, я – на неё. Откинув одеяло, она спустила с постели ноги. Зевнула, прикрыв рот рукой, и нахмурилась.

– Скажи мне, если я не проснулась и ты мне просто снишься.

Я засмеялся. Вначале просто усмехнулся, а потом, ёлки-палки, засмеялся, как не смеялся уже давно.

Она нахмурилась сильнее.

– Значит, не снишься.

– Не снюсь.

Включил свет. Она начала приглаживать волосы, зацепилась пальцами за резинку, случайно сдёрнула её и стала шарить по одеялу в попытке найти.

– Брось, – сказал, подойдя.

Она подняла глаза. Всё ещё заспанная, в старой сорочке, со слабой растрепавшейся косой, она внезапно показалась мне ближе, чем все, кто был в моей жизни.

– Брось, – повторил я. – Руку дай.

Яна посмотрела с удивлением, потом протянула ладонь. Я открыл пакет и вытряхнул ей на ладонь всё, что там было. Девица из магазина сложила-таки побрякушки в мешочек, и Яна непонимающе уставилась на него. Подняла глаза.

– Зачем?

– Не нравится?

– Нравится. – Она аккуратно перебрала украшения и опять подняла голову. – Просто… зачем? Я же тебе никто, Карим. А это…

Хотел сказать, что она мать моего сына. Или дочери. Что она – мой подарок.

– Главное, что тебе нравится. Зачем – неважно. Можешь считать, что я так решил.

Карим

– Не надо было, Карим, – вздохнула Яна. – Мне и ходить в них некуда. А они такие…

– Какие? – спросил с досадой.

На хрена, блядь, всё это было нужно?! Да лучше бы…

– Красивые, – тихо сказала Яна.

Приложила браслет к запястью и попыталась застегнуть, но у неё никак не получалось.

Досада растворилась. Присел рядом и застегнул замочек на её тонком запястье. Взял одну серёжку и вдел в мочку её уха, потом вторую. Последней стала подвеска. Яна подняла на меня взгляд, а потом потянулась ко мне. Коснулась руки и мягко поцеловала. Смущённо потупилась и снова подняла голову.

– Спасибо, Карим. Это самое красивое, что мне дарили за всю жизнь. Только на выпускной мама платье, но… – Она замолчала. Покачала головой. – Неважно.

Я улыбнулся. Приподнял её голову. Серёжки в её ушах поймали свет и заблестели. Ей шли бриллианты и золото. Не делали вульгарной, только подчёркивали красоту. Погладил по мягкой щеке, и она прижалась к моей руке, как котёнок.

– Это всё так странно… – сказала едва слышно. – Мы с Алиёй с первого курса вместе. Как-то так получилось… Как познакомились в первый день, так и стали подругами. А теперь ты. Я не знаю, как со всем этим быть.

– Это не твои проблемы.

– Но…

Я приложил палец к её губам, и она замолчала. Продолжила молчать, и когда убрал руку.

Как стал её целовать, сам не понял. Только почувствовал её вкус, её осторожный язык и нежные пальцы в волосах. Она протяжно выдохнула мне в губы, взъерошила мои волосы и прижалась.

Глухо зарычав, скомкал сорочку у неё на спине. Не хотел ведь, но стоило прикоснуться, штаны стали тесными. Когда меня так возбуждала женщина? Когда, чёрт возьми?!

Яна выдохнула моё имя, царапнула по спине. Её твёрдые короткие ноготки прошлись вдоль моего позвоночника, и необратимость этой ночи стала очевидной. Повалил её на постель и рывком расстегнул рубашку. Яна лежала передо мной в скромной старой сорочке, а я хотел её хлеще, чем хотел бы самую откровенную девку.

– Что ты со мной делаешь? – Упёрся руками возле её головы.

– Ничего, – ответила она и потянулась ко мне.

Перехватил её руку, сжал. Волосы рассыпались вокруг её головы светлым ореолом, капля подвески легла в ямочку между ключиц. Склонился и поцеловал её в шею. Дотронулся до живота. Яна выдохнула, её живот натянулся под моей рукой, ресницы дрогнули. Нежность, которую я внезапно испытал, перехлестнула желание. Обвёл пупок поверх сорочки и поправил край.

– Что-то не так? – Яна посмотрела из-под ресниц.

– Всё хорошо. Но я слишком тебя хочу, девочка. Слишком.

– Так…

Накрыл её рот ладонью и качнул головой. Понимал: сорвусь – буду трахать её так, чтобы кричала. Но на сегодня хватит.

Собирался убрать руку, но она перехватила и, глядя мне в глаза, поцеловала пальцы. Отпустила только после этого и поднялась. Мягкой поступью подошла к тумбочке и включила ночник.

Я внимательно следил за ней, за тем, как она двигается.

Яна провела по дисплею телефона, в комнате заиграла музыка. Песню я слышал в первый раз и знал – не запомню. Зато запомню другое: как она, покачивая бёдрами, снимает сорочку и, оставшись в простых трусах, двигается в сумраке спальни.

Её волосы золотом рассыпались по плечам, бриллианты так и блестели. Кроме подаренных мной украшений на ней не было ничего.

– И что это?

Голос сел, а без того стоящий член распирало от желания обладать ею.

– Ничего, – сказала она и, крутанувшись под музыку, тряхнула головой. – Просто…

Подошла и опустилась на одно колено. Посмотрела мне в глаза.

– Яна, – сказал с предупреждением и поймал её руку, только она потянулась к ширинке.

– Я хочу.

Музыка продолжалась. Я погладил её между указательным и средним пальцем и выпустил кисть. Она коснулась моего паха, расстегнула ремень, затем молнию и высвободила член. Склонила голову и обхватила ртом головку. Я выдохнул и закрыл глаза. Чёрт! Это было отвратительно неумело и до одури хорошо. Не выдержал и положил руку ей на затылок.

– Возьми его лучше.

Она послушно сомкнула губы и стала двигаться. Ласкала языком и рукой, и я, блядь, готов был кончить спустя несколько секунд, хотя только вечером имел её. Она взяла ещё глубже и стала водить ладонью увереннее, быстрее. Её волосы рассыпались по плечам, спине и моим брюкам, хаос в башке стал мутным.

– Так? – Лизнула и подняла голову. Пальцами очертила головку, провела до основания и стала ласкать мошонку.

– Скажи, как надо, Карим. Как тебе нравится?

– Продолжай.

Она опять обхватила меня губами и взяла ещё глубже.

Сжал её волосы, подтолкнул вперёд.

– Да, – просипел, подталкивая её, помогая, но стараясь удержать при этом внутреннего зверя. – Да, девочка. Давай…

Она задвигала рукой ещё быстрее, её голова поднималась и опускалась, лопатки выпирали, и вбитые под кожу цветы словно распускались. Дрянь на идеальном теле, но я вдруг поймал себя на мысли, что мне нравится её татуировка.

– Да, так… Быстрее.

Её язык был юрким и нежным, пальцы – чуткими. С краю мелькнула мысль о Мадине, но я отогнал её. К лешему Мадину! Намотал на руку волосы Яны и стал насаживать её на себя. Терпеть уже не мог. Сама хотела.

Напряжение достигло предела. Толкнул Яну вперёд, но отстраниться не дал. Думал, хочу её до безумия, оказалось хуже – до смерти. Она упёрлась мне в бедро.

– Нет, – процедил, не дав ей отодвинуться.

Удовольствие накрыло с головой. Кончал ей в рот и ловил себя – и чёртову музыку запомню, и этот момент и, будь всё неладно, даже как блестит браслет на запястье Яны и цепочка на её шее.

Отпустил её. Она вдохнула, вытерла губы.

– Если не хотела доводить дело до конца, не надо было начинать.

Яна сидела на полу между моих раздвинутых ног и смотрела в лицо. Положила руку мне на бедро.

– Я хотела. – Она погладила меня по ноге. – И ты хотел.

Я усмехнулся уголком губ. Поднял её за плечо и посадил к себе на колени.

– Хотел. – Провел большим пальцем по губам и опять посмотрел в её голубые глаза.

Чистые, как летние небо, блестящие, без страха в глубине. А ведь действительно хотела. Погладил её по ягодице и поцеловал в шею. Прикусил кожу, а Яна погладила меня по волосам.

Вот же… Мне сорок семь, ей двадцать и я, чёрт подери, не соврал: мне было хорошо, как не было уже давно. Возможно, как не было никогда.