Текст книги "Отец подруги. Я его подарок"

Глава 12
Яна

Халат Карима скрывал меня до самых пяток. Приняв горячий душ, я укуталась в него, как в кокон, только капюшон надевать не стала. День был противоречивым и насыщенным настолько, что, идя в ванную, я думала, там и усну. Но сейчас спать не хотелось.

Карим сидел в глубоком кресле напротив камина. На столике перед ним стоял поднос с чаем и сухофруктами, огонь потрескивал, отбрасывал на ковёр рыжеватые отблески.

Карим поманил меня, и я подошла ближе. Он взял мою руку и подвернул рукав. Сперва один, потом второй, и посмотрел снизу. Ничего не говоря, подтянул меня за пояс. Я встала между его коленей. В рубине его перстня тоже отражалось пламя.

– Ты его просто так носишь? – Взяла Карима за руку и погладила перстень. – Или это какой-то знак?

– Это перстень моего прадеда. Он передал его мне по наследству.

– Ты знал своего прадеда? – удивилась я.

– Да. Он умер, когда ему было сто два года. И до последнего держал всех в кулаке. Никто не смел сказать ему слова поперёк.

– Ты имеешь в виду семью?

– Если я говорю никто, это значит никто, Яна. Ни в семье, ни в городе. Этот перстень я передам своему старшему сыну.

Он потянул пояс, распахнул халат и заставил меня подойти ещё ближе. Пальцами погладил живот над резинкой трусов. Я сжалась от неловкости. В пакете с одеждой было всё, кроме белья, а я, собираясь в институт, и подумать не могла, чем всё кончится. Мало того, что мои трусы и ста рублей не стоят, так ещё и рисунок, как для пятилетки – дурацкие вишенки.

Карим спустил резинку и вдруг поцеловал мой живот.

В горле застрял выдох, ладонь опустилась на его голову.

– Карим, – просипела я, – я ещё в городе хотела…

– Молчи, – приказал он и шире раскрыл халат, а потом совсем стянул его с меня.

Он упал к ногам, укрыл стопы. Вслед за халатом Карим снял с меня трусики и провёл по бёдрам вниз. Я задрожала от его неспешной и словно бы задумчивой нежности. От камина исходило тепло, но кожа горела только под его ладонями. Я думала, он хочет встать, но Карим, наоборот, сел на пол возле кресла и раздвинул мои ноги.

– Не надо, – прошептала, поняв, что он сейчас сделает. – Карим, я не…

– Замолчи, Яна. Ты слишком много говоришь.

Он обхватил мои ягодицы обеими руками и сдавил, притянул к себе совсем близко и поцеловал лобок. Я схватила ртом воздух и впилась пальцами в его плечи. В такой же мягкий, как он только что снял с меня, халат. Мелкими поцелуями он добрался до плоти и, когда коснулся языком клитора, я мысленно взмолилась, чтобы он прекратил. Такого стыда я в жизни не испытывала!

– Расслабься, Яна.

Карим погладил меня по внутренней стороне бедра. Голос его был рокочущим и глухим. Коснулся меня пальцами у самого входа и стал поглаживать там. Вначале не проникая в меня, потом глубже и глубже, пока весь палец не оказался внутри. Только что собиравшийся держать оборону до конца рассудок стремительно сдавался. Внизу живота уже ныло от желания, а тело поддавалось Кариму. Он добавил ещё один палец, провернул их, раздвинул. Плоть натянулась, я тихо застонала и вцепилась в плечи Карима сильнее.

– Посмотри на меня, – приказал он. – Хочу видеть, как блестят твои глаза.

Раздвинул пальцы сильнее и несколько раз подвигал ими туда-обратно. Я была мокрая. Всего несколько его прикосновений, и я готова ко всему.

– Яна, смотри мне в глаза.

Он больше не натягивал меня – просто гладил, ласкал изнутри, а большой его палец лежал на клиторе.

Я снова мотнула головой, и Карим вогнал пальцы до упора. Вскрикнула и посмотрела-таки на него. Горящий в камине огонь был подобием того, что пылал в его тёмных глазах. Он вытащил пальцы и поднёс их к губам. Медленно облизал и крепко взял меня за бёдра.

– Ты вкусная, Яна. Такая же вкусная, как вода в горной реке.

Я не успела возразить, запротестовать – он коснулся клитора языком, втянул в рот. В первом порыве попыталась оттолкнуть его, но он держал крепко.

– Карим… – всхлипнула, сжавшись.

Кончиком языка он несколько раз ударил по клитору и опять стал посасывать. Потом снова несколько раз ударил. Прошёлся языком снизу вверх, и я не выдержала – стон сорвался сам собой, ноги стали слабеть. Горячее возбуждение устремилось вверх к груди, вниз по бёдрам, добралось до сердца и вскружило голову. Лаская ртом, Карим вогнал в меня уже три пальца и стал двигать ими. Я могла стоять только держась за него, иначе рухнула бы.

– Карим… – прошептала в полузабытье.

Пальцы исчезли. Он раздвинул половые губы языком и ещё шире развёл мои ноги. Я перестала понимать, где его руки, где губы. Цеплялась за него и слышала собственные всхлипы. Как в бреду шептала его имя и просила остановиться, хотя если бы он это сделал, умерла бы.

Удовольствие стало невыносимым. Тело ныло, грудь тоже.

– Пожалуйста. Пожалуйста, Карим… – прошептала я.

Он вдруг нажал на клитор, и чувства переполнили меня. Напряжение превратилось в удовольствие. Я закричала, ноги подкосились.

Карим подхватил, уложил меня на пол и вошёл одним толчком. Новая волна оргазма была ещё сильнее. Я снова закричала, изогнулась, а он двигался во мне всё быстрее и быстрее. Его глаза были чёрными, жгучими.

– Смотри на меня, девочка. – Схватил за шею.

Я всхлипнула и почувствовала, как он пульсирует внутри.

– М-м-м… – Потянулась к нему, схватила за ворот халата. Раскрылась перед ним, обвила ногами, вбирая в себя до конца.

– Карим…

Из глаз катились слёзы, дрожь не проходила. Карим убрал с моего лица волосы, поцеловал в губы и встал, а я так и осталась лежать на спине. На потолке танцевали тени, в камине трещал огонь. Я дотронулась до живота. Что, если…

– Пожалуйста, – попросила беззвучно. – Пусть он будет.

Карим

Яны рядом не было. Не открывая глаз, провёл по второй половине постели. Та оказалась холодной и пустой. Я резко открыл глаза и приподнялся. Тревога охватила внезапно и оказалась неподконтрольной, чего не было уже давным-давно.

Но всё встало на свои места быстро. Яна лежала на самом краю постели, свернувшись под одеялом клубком. Раннее утро ещё не успело набрать краски, и в бледном рассвете её кожа казалась светлее обычного. Из-под одеяла выглядывало плечо и россыпь цветов на лопатке. Дотронулся до них и очертил каждый по очереди.

– М-м-м… – простонала Яна во сне и заворочалась, но не проснулась.

Я спустил одеяло ниже, до талии. Тело Яны было таким же, как в день, когда я впервые увидел её. Живот всё такой же плоский, талия узкая. Понимал, что ещё рано, но хотелось, чтобы сын уже показал себя.

– Уже надо вставать? – сонно прошептала Яна. Её ресницы дрогнули, глаза приоткрылись.

Я не заметил, как она проснулась. Посмотрел в окно.

– Ещё нет. – Обхватил её и переложил на середину постели.

Она уткнулась мне в грудь носом и вздохнула. Устроилась возле меня, а я втянул носом запах её волос. То ли в этой чёртовой вселенной когда-то что-то пошло не так, то ли не так идёт сейчас. Хрен знает. Двадцать с лишним лет назад я женился не на той женщине, но тогда этой ещё не было.

Яна

В горах мы пробыли почти неделю. Что говорить в институте, как объяснять своё отсутствие, я не знала. Алие было куда проще, чем мне на бюджете. Но просить Карима разбираться с этим было бы верхом наглости, хоть и прогуляла я из-за него.

Алию увидела сразу же. Она стояла напротив аудитории с конспектом и сосредоточенно читала. Только вчера вечером её отец отвёз меня в свою квартиру, а теперь я пойду на пару с его дочерью. Со своей лучшей подругой. Или бывшей лучшей подругой.

Алия перелистнула тетрадный лист и увидела меня.

– Привет, – сказала я, подойдя к ней.

Было ещё рано, студенты только-только подтягивались, и мы стояли одни.

– Где ты была? – спросила Алия холодно. Внимательно, мне показалось, даже с подозрением смотря на меня.

– Да так… К маме ездила. А что?

– Ничего. Хорошо ты у мамы загорела.

В горах солнце светило каждый день. Я действительно загорела, но совсем об этом не подумала.

Повисла неловкая тишина.

– Солнца было много.

– Понятно.

Разговор не клеился, Аля словно колючки выпустила и не подпускала меня.

– Ты из-за Влада такая? – спросила я наконец.

– Какая – такая?

– Так себя ведёшь со мной, Аль. Не делай вид, что не понимаешь, про что я.

– Я-то всё понимаю, а вот ты нет. – Глаза у неё были такие, как если бы в чёрный кофе добавили колотый лёд. И голос тоже – мягкий и колючий при этом.

– Так объясни! Объясни мне, если я не понимаю! Мы с тобой с первого дня вместе, а теперь… – Я мотнула головой. – Что случилось?!

– Да ничего не случилось! – почти крикнула она и сразу же сбавила тон. – Именно, что мы с тобой с первого дня вместе. Ты единственная моя подруга, Яна! Я считала, что подруга! Да я тебе… Я с тобой всем делилась, всегда с тобой откровенной была. Я тебе про папу всё рассказывала, про свои переживания, всем с тобой делилась! Да я тебя на папин день рождения позвала, Ян! Ты для меня как сестра! Но, видимо, только ты для меня!

– С чего ты это взяла?!

– Да с того! Сама догадайся, не дура.

Она стала засовывать конспект в сумку. Выронила его, присела, чтобы поднять, но тут из раскрытой сумки посыпалась мелочёвка.

– Отстань, – процедила Аля, только я хотела помочь. – Иди, ищи другую подружку-лохушку.

– Аль… – Я дотронулась до её руки.

– Отстань! – Она неожиданно всхлипнула.

Льдинки в её глазах растаяли и превратились в слёзы. Я поймала её руку и сжала, чтобы она снова не выдернула её. Но она оказалась сильнее. Вытерла слёзы и отвернулась, но новый всхлип выдал её, и через секунду всё, что она собрала, посыпалось обратно на пол.

– У меня кроме тебя тоже больше нет друзей, ты же знаешь.

– Да не знаю я ничего.

– Теперь знаешь.

Я поймала покатившийся флакончик духов и подала ей. Она посмотрела на мою руку и взяла.

– Я не хотела, чтобы так было, – сказала я. – И Ларисе ничего не рассказывала. Мне просто стало плохо при ней, она предположила, что это может быть беременность. Если бы не она, я бы, наверное, ещё долго думала, что во всём нервы виноваты. – Тихо и неловко засмеялась, пусть и было не смешно. – А тебе не сказала… Не знаю почему, Аль. Сама испугалась, не могла принять это, наверное. Но я и представить не могла, что это для тебя так… – Я сжала её пальцы уже просто так, не пытаясь удержать. – Прости. Мне тебя очень не хватает. Всё не так стало.

– Мне тебя тоже не хватает, – ответила она после долгой паузы.

Народа в коридоре становилось больше и больше, а мы сидели на полу, как две идиотки. Но было всё равно. Я подобрала Алину ручку и положила ей в сумку. Потом бальзам для губ. В молчании мы собрали всё рассыпанное.

– Пойдём кофе попьём, – предложила Алия.

– Мы не успеем до пары.

– Попьём вместо пары.

Как оправдываться за пропуск учёбы, я не знала и без этого. Но кофе с лучшей подругой мне был нужнее. Возможно, ей тоже.

Посмотрела на дверь аудитории. Лектор – женщина в возрасте, приятная и понимающая. Если потом прийти на зачёт с коробкой её любимых конфет, она и думать забудет о том, что я что-то там пропустила.

Алия ждала.

– Пойдём, – сказала я со вздохом. – Аль…

Она вопросительно кивнула.

– У меня снова есть лучшая подруга?

– Если только она снова есть и у меня.

– Есть, – сказала, и на сердце стало легче, пусть даже я не представляла, как быть дальше. Не представляла от слова «совсем».

Глава 13
Яна

Раздевшись, я отряхнула капюшон. Снег валил с самого утра, словно декабрь стремился доказать, что он всё-таки зимний месяц, а не нечто непонятное, как это было в последние годы.

– У тебя новая куртка, – заметила Алия.

– Да. Мама подарила, – сказала первое, что пришло в голову.

– Красивая. Я тоже хотела купить себе такую, только белую, но… – Она поджала губы. – Не сложилось, в общем.

Подруга прошлась по мне взглядом. Водолазка на мне тоже была новая, как и джинсы. Но Алия ничего не сказала. А я прикусила язык.

– Мне повезло, – наигранно улыбнулась я. – Мама наткнулась на объявление. Девушка свой гардероб распродавала почти задаром. Как раз мой размер. Как тебе? – Провела по боку ладонью с мыслью, что сцена задрипанного театра по мне так и рыдает.

– Тебе идёт. Я сразу внимание обратила.

Я присела за столик. Очередная партия вранья оказалась вроде бы успешной, но лучше мне от этого не стало. Как я могла не подумать, что Алия сразу же обратит внимание на вещи? Она же знает, что уж модную брендовую одежду позволить себе я точно не могу.

– Как мама? – спросила подруга, заказав нам по чашке кофе.

– В порядке. Всё, в общем, как обычно – осень кончилась, началась зима… – Я вздохнула. – Рассказать особо нечего. А у тебя как дома?

– Да тоже обычно.

Над столиком повисло молчание. Дни, которые мы провели порознь, стали вечностью, хотя на деле причиной было не это. Раньше мы могли говорить о чём угодно, теперь я подменяла правду ложью. Алия тоже что-то недоговаривала, я это чувствовала.

– Что у тебя с Владом? – спросила я осторожно.

Она вскинула голову, и на несколько секунд во взгляде появилась враждебность.

– Давай не будем об этом говорить?

– Значит, ты продолжаешь с ним встречаться?

Подруга промолчала, отвернулась и сделала вид, что наблюдает за молодым человеком у кассы. Я всё поняла.

– Не хочу, чтобы мы с тобой снова поссорились, Аль.

– Давай тогда и не будем.

– Ладно. Просто будь с ним осторожнее. Он не такой, как…

– Яна. – В её голосе появились жёсткие нотки, напомнившие мне, кто её отец.

Я сделала вид, что закрыла рот на замок. Да в конце-то концов, она должна сама понимать, что делает! Это меня, дуру, никто не предупреждал, когда я начала встречаться с Владом, что он такое. Когда я поступила в универ, он учился на последнем курсе. Высокий, светлоглазый, он с лёгкостью мог добиться любой девушки. Но пригласил на свидание меня. Разумеется, я и поплыла, как идиотка. Теперь сама не могла понять, что в нём нашла помимо улыбки американского «короля выпускного».

Кофе нам принесли быстро, ещё и набор крохотных пирожных-макарон в придачу.

– Вкусно, – сказала я, взяв одно. – М-м-м… Кажется, у меня кокос.

– А у меня ореховое. – Алия тоже откусила пирожное. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь неплохо. Какой у тебя уже срок, получается? Почти два месяца?

Я едва не подавилась. Божественное пирожное потеряло вкус и застряло комом в горле. Сделала большой глоток кофе, и он камнем провалился в желудок.

– Да. А так… хорошо всё.

– Маме сказала?

Я отрицательно мотнула головой. Трясина вранья затягивала глубже и глубже, стоило только начать. За последний час я соврала Алие столько раз, сколько не соврала за всё время дружбы. И, что самое ужасное, она верила мне.

– Скоро живот видно будет. – Подруга взяла ещё одно пирожное. Откусила. – М-м-м… – Она закатила глаза и протянула вторую половинку мне. – Вот это вообще супер. Кажется, ваниль. Попробуй.

Я не хотела, но всё-таки взяла и сразу же запила кофе.

– Представляешь, какая ты будешь под конец курса? – продолжила Алия. – Так… Это какой месяц будет? Декабрь, январь… – Она начала загибать пальцы, а я обхватила чашку, стараясь не думать, что скоро Карим начнёт подозревать неладное.

Сколько времени у меня в запасе? Месяц? При выписке меня предупредили, что в ближайший год думать о детях не стоит. Но в жизни же всякое случается.

– Ты о чём задумалась? – вернула меня Алия в реальность. – Представила себя на восьмом месяце?

– Почему на восьмом? – Я вспомнила её подсчёты. – А, нет. Просто… Расскажи мне лучше, как в пятницу всё прошло? Мне теперь перед Крупским на коленках с зачёткой ползать придётся или есть вариант, что он смилостивится?

– Не знаю. Но вообще ты сделала глупость, что уехала. Могла бы рвануть после его пары.

Я выразительно посмотрела на неё. Могла бы. Но только в том случае, если бы решение принимала я. А так меня никто не спрашивал, и я об этом не жалела. Ни об отсутствии выбора, ни о том, что провела эти дни с Каримом. В особенности о том, что провела их с Каримом.

Карим

На столе стояло блюдо со свежими хычинами, которые Мадина не готовила, наверное, уже лет пятнадцать. Я и забыл, что у неё они выходили весьма сносно. Сама она была тут же. Только я вошёл, включила кофемашину и поставила на стол сливки.

– Что это значит? Ты заболела?

– Доброе утро, Карим.

– Доброе.

Добрым оно было бы, если бы я встретил его в номере своего отеля, с лежащей под боком Яной. Гадать, чего хочет Мадина, было нечего. Давно нужно было урезать её расходы. А лучше отправить её восвояси, как посоветовал Аслан. Но воспоминания о заснеженных горах и солнце, запутавшемся лучами в волосах Яны, были свежи, и отравлять их мыслями о Мадине не хотелось.

– Ты будешь завтракать? – спросила она, догадавшись, что за стол садиться я не намерен.

– Нет.

Недовольство она скрыть не сумела. Наполненная кофе чашка со стуком опустилась на стол.

Я посмотрел сперва на кофе, потом на жену. Губы искривились сами собой. А ведь когда-то с этой женщиной я собирался провести всю жизнь.

– Я встала посреди ночи, чтобы приготовить тебе эти твои дурацкие хычины, Карим, – начала она тихо. – Каждый раз, когда я что-то пытаюсь для тебя сделать, ты мне в душу плюёшь. А потом… – Она судорожно вдохнула и отвернулась.

– Не пытайся, – сказал резко. – Эти сцены уже проиграны по нотам от и до. Пытаешься ты? Ты для себя пытаешься, Мадина. Но это тебе не поможет.

Она так же резко повернулась обратно. Глаза её были влажными и наполненными гневом.

– Хорошо. Это должен был быть праздничный завтрак, Карим. Но раз тебе ничего не нужно…

Она взяла с полки бумажку и сунула мне. Посмотрела в глаза и убралась из кухни так быстро, словно её тут и не было. Только кофе на столе и напоминал о ней.

– Что там ещё… – Я развернул листок. Пробежал глазами и нахмурился. Пробежал ещё раз. – Мадина! – рявкнул на весь дом и ещё раз глянул на бумагу. – Да блядь…

Яна

Карим пришёл поздно. Я успела убрать ужин и обругать себя раз десять за то, что жду его, прекрасно зная, что у него есть семья и дом. Отвлекалась на какое-то время, а потом прислушивалась к звукам за дверью.

Что-то было не так, поняла сразу. Ничего не сказав мне, Карим ушёл в кабинет и прикрыл за собой дверь, оставив только узкую щель. С полчаса я ждала на кухне. Ужин успел остыть снова, чай стал слишком крепким и начал горчить.

В квартире стояла гнетущая тишина. Подумала бы, что Карим мне привиделся, но его пальто висело рядом с моей курткой, а на тумбочке лежал шарф.

Я подошла к кабинету, с минуту стояла, вслушиваясь в молчание, а потом неуверенно приоткрыла дверь. Думала, Карим уснул, но он сидел в кресле рядом с окном. В руках у него был стакан, галстук валялся рядом на полу, пиджак там же. Ничего не говоря, я тихонько подошла и подняла его. Повесила на подлокотник дивана, расправила галстук и положила поверх, а сама вернулась к Кариму. Присела на пол у его ног и посмотрела снизу вверх.

Он перехватил мой взгляд, но ничего не сказал. Его что-то угнетало, но что, понять мне было не по силам. Прижалась к его ноге, положила ладонь на колено.

Так мы и сидели. Он медленно потягивал виски без льда, а я смотрела на него и не знала, как разогнать мрак, царящий у него внутри.

– Ты можешь мне рассказать, – сказала, мягко проведя по его ноге. – Просто расскажи, что случилось. Может, я и не смогу помочь, но иногда становится легче, если просто поделиться.

Он допил виски и отставил стакан. Коснулся моей головы, волос. Пропустил несколько прядей сквозь пальцы.

Я хотела сказать, что мы помирились с Алиёй, но промолчала. В немой, тёмной комнате мы были вдвоём, и я эгоистично не хотела это менять.

Карим продолжал перебирать мои волосы со щемящей сердце нежностью, и я ещё сильнее прижалась к его ноге.

– Расскажи, – попросила шёпотом. – Я пойму, Карим.

На его губах мелькнула безрадостная усмешка, ладонь остановилась у меня на затылке и исчезла.

Он посмотрел на свою руку и снял перстень.

– Возьми его, – сказал и протянул мне.

– Зачем? Ты же хотел подарить его сыну.

– Возьми, – повторил требовательно. – Пусть будет у тебя. Для сына.

Он хотел вложить его мне в ладонь, но я сжала кулак и замотала головой. Сердце пронзило диким страхом.

– Я не могу, Карим. Когда родится сын, сам отдашь. Вдруг девочка будет или…

– Возьми его, Яна, – повторил он в третий раз, и это был приказ.

Взял мою руку и заставил разжать. Буквально втиснул перстень, а когда я попробовала вернуть, накрыл поверх ладонью.

Мрак вырвался наружу, превратился в бурю. Взвывший за окном ветер подчеркнул гнев Карима. И опять потянулись секунды тишины. Перстень жёг ладонь, но Карим продолжал сжимать мой кулак.

– Я хочу, чтобы его носил сын, которого родишь мне ты, Яна, – сказал Карим жёстко и встал.

Я наконец смогла разжать пальцы. Перстень оставил вмятину на ладони, рубин мерцал в полумраке, и на миг мне почудилось, что это кровь. Что на пальцах у меня кровь нашего ребёнка.

С трудом поднялась с пола, не зная, что сказать.

Только приоткрыла рот, Карим посмотрел на меня с предупреждением. Он был ещё мрачнее, чем когда пришёл и, казалось, ещё решительнее.

– Подойди.

Я приблизилась, и он приобнял меня. В груди у него заклокотало, когда он потёрся щекой о мой висок. Я коснулась его живота, заглянула в глаза, но он перехватил мою руку.

– Не сегодня.

– Почему?

– Просто не сегодня, Яна.

Я так и держала перстень. Представить, что он значит для Карима, было сложно. Я не чувствовала себя настолько мудрой и взрослой, чтобы рассуждать об этом. Всё, что у меня было, – серёжки, которые подарила мама в детстве, и для меня они не имели цены: они были бесценны.

– Почему, Карим? – спросила очень тихо. – Почему ты мне его отдал?

– Потому что так захотел.

Я опять всматривалась в него: в глаза, пытаясь разгадать душу.

– А жена? Почему она не родила тебе сына?

На его скулах выступили желваки.

– Ты её любишь? – спросила прямо. – Ты часто с ней спишь?

– Намного реже, чем с тобой, – сказал он резко и, пропустив волосы между пальцев, вынудил запрокинуть голову. Темнота его взгляда обожгла изнутри.

– Намного реже, – повторил он и поцеловал меня. Резко, быстро и грубо. Отпустил и вышел из кабинета, оставив без ответа вопрос про любовь и невидимый ожог на моих губах.