Текст книги "Тестировщик миров"

Председатель, не тратя времени на ответ, ударом ноги сдвинул с места кафедру. Грохоча, та откатилась в сторону, открывая проем в полу.

– За мной, – приказал он. – В люк!

Я едва не засмеялся. Словно стая обезьян, делегаты на четвереньках – никто не хотел получить шальную пулю – прискакали к опрокинутой кафедре.

– Дожили, – сказал кто-то, заглядывая в негостеприимную темноту. – Как в кино… Факелы-то есть?

– А ты подожди, – сварливо посоветовал мой новый подчиненный. – Сейчас из Министерства Безопасности придут, фонарь под глаз подвесят, сразу посветлеет.

Отодвинув председателя, Кастуро нырнул вниз, проверяя темноту под ногами, и через мгновение оттуда донеслось:

– Все чисто. Можно спускаться…

Один за другим люди исчезали под полом.

– В ходе Конференции объявляется перерыв! – проорал Председатель сразу для всех. – Командовать операцией по выходу из окружения назначается Масгер.

* * *

Вот оно! Пришло мое время, и все заиграло новыми красками! Что ж. Возглавлю. Я, конечно, в спецвойсках не служил и особенных хитростей не знаю, но ведь, с другой стороны, и противостоят-то мне не специалисты, а электронные сущности, которых вообще придумали люди, что и автомат-то в руках не держали. А я стрелять умею. Научился. Вон как я с динозавром недавно…

Нет… Все-таки затянуто…

* * *

Внизу, около громоздких ящиков, уже стоял Зорбич. Вместе с Кастуро они сноровисто взламывали крышки и раздавали делегатам новенькие автоматы. Я знаком собрал группу около себя.

– До конца хода – шестьсот шагов. Наша задача – обеспечить безопасность делегатов. Двое, проверьте ход.

Кто их знает, этих специалистов по антитеррору и программистов? Могли и заминировать, если нашли, конечно…

Фонари рассеивали темноту впереди на несколько шагов. В текучих пятнах света проплывали корни растений, округлые, точенные водой камни. Получалось, что о безопасности делегатов позаботились не только люди, но и сама природа. Шума перестрелки я почти не слышал, и ход заполнился шорохом шагов и скупыми репликами беглецов:

– Темно, черт…

– Руками не махай.

– Дерьмо…

– Где дерьмо? – всполошилось сразу несколько голосов позади.

– Все кругом дерьмо…

Голоса стихли, словно люди начали оглядываться по сторонам.

– Это к деньгам… – глубокомысленно заметил кто-то невидимый.

Дверь оказалась именно там, где ее оставили неведомые строители. Во всяком случае, Председатель ничуть не удивился, когда увидел ее за поворотом.

– Поживем еще, – высказался кто-то из делегатов. – Попортим кровь Министерству Безопасности.

Уже около двери, когда коридор остался позади, я скомандовал:

– Гекча и Кастуро – дверь. Чери – справа, Берр – слева. Начали.

Отойдя немного вглубь коридора, сперва Гекча, а следом за ним, отставая на три шага, Кастуро рванулись к двери. Бежавший первым Гекча вышиб дверь, тут же, на пороге упал на нее. Мчавшийся за ним Кастуро вылетел наружу, и в ту же секунду Берр и Чери выскочили из дверного проема, держа автоматы на изготовку. Все ждали выстрелов, но их не последовало. Однако? А где же засада?

Выход неожиданно для меня оказался свободен…

* * *

Проваливаясь в песок, я забрался на холм, прикрывавший выход из-под земли. Рядом на соседних холмах шел бой. Охрана отбивалась от десантников Президента Ригон-до. Гулко хлопали гранаты, и из облаков дыма с радостным визгом летали осколки. Над песком стелился едкий дым дымовых шашек.

Грохот боя не ослабевал, и похоже, что там прорисовывалась интересная локация для параллельного режима. Постарался Алексей, злость свою выпуская. Отвергнутому кавалеру, наверное, интересно было покрошить там все, что можно, в мелкий винегрет. И наверняка у половины защитников Конференции – мой облик. Я усмехнулся.

Вот бы нам куда надо! Вот там было весело! Там где-то оттягивался по полной тот лейтенантик, за которого я недавно пострелял по делегатам. Нет. Не понял я программистов. Это что, мы так вот просто выйдем и уйдем на цыпочках? И место вроде неплохое прорисовали. И где спрятаться есть, и где от вражеского огня укрыться. Пожалуй, еще один минус…

Охрана держалась крепко, однако долго это продолжаться не могло. Пройдет десять минут, ну четверть часа, подойдут регулярные войска и сомнут оставленный заслон, так что в пять минут нужно будет отыскать выход из вроде бы безвыходного положения. Не могли же программисты не дать мне ни одного шанса? Намек должен быть. Такой толстый намек, чтобы кто угодно понял.

– Командир!

Я обернулся. Чери, радостно улыбаясь, тыкал рукой себе за спину:

– Самолет!

И действительно, из-за недалекого бугра торчал хвост самолета. Чужой какой-то хвост, незнакомый. Но он давал нам шанс… Где хвост, там и крылья. Чем не намек?

В логике разработчикам не откажешь. Игра должна двигаться, и если я не нахожу выхода, то его должен найти кто-то из моей команды.

– Берем! Чери, Берр, Гекча – к самолету. И чтобы тихо у меня!

Троица, наворачивая на ходу глушители, бросилась выполнять приказ. Хотя сейчас для нас все решало время, я не стал ничего предпринимать – захотелось узнать, до чего додумаются разработчики, если я упущу инициативу.

А потом все-таки не выдержал и пошел следом – проконтролировать. Кусты, кусты… Хорошая прорисовка местности… Что-то идиллическое даже есть. А вот и площадка с песочком. Для чего это у них? Следы есть? Удар я пропустил… Ого! Да тут человек в засаде. А я не ждал, расслабился. Еще б чуть-чуть…

Человек в камуфляже ударил штыком – я отбил. Стрелять не стал, да наверняка и не предусмотрено это было игрой. Неразумно это: начнем стрелять – и либо самолет попортим, либо десантники прибегут, а оно нам надо? Так что придется ручками его…

Почему не стреляю я – понятно, но почему не стреляет он? Как-то неестественно… А! Вот в чем дело! У него там что-то заклинило – вон затвор открыт… Условия заданы – придется помахаться на штыках. Ну-ка, ну-ка… Бьет в плечо, я пригибаюсь. А он успевает ударить меня ногой по голени… Больно! Реально больно! Вот что значит новое оборудование! Тут придется осторожничать. Грудью на пулемет не попрешь. Прогресс-то, он болючий, оказывается.

Пока я раздумывал над путями прогресса в игровой индустрии, в мою грудь влетел штык… Я почувствовал тупой удар, легкую боль и… Мир пропал. Волной накатила темнота, и я… оказался в кресле.

Меня убили…

* * *

Я стащил шлем с головы. Рядом – шеф.

– Убили меня? – на всякий случай спросил, потирая грудь, хотя и так все ясно.

Тот кивает. Киваю в ответ.

Ничего страшного. Испытателю положено умирать. У него жизней больше, чем у кота. Хотя, конечно, разбрасываться ими не стоит. Отдышавшись – все-таки смерть не рядовое событие даже для меня, – я снова нырнул в игру и снова увидел спины моих товарищей, отправившихся на захват самолетов. Ничего. В этот раз все будет по-другому, сказал себе я. Предупрежден – значит вооружен! Вот они, кусты, и вот она, площадка… Ну, давай…

Он выскочил с незаряженным автоматом. Я присел, рука сама собой подхватила горсть песка и швырнула его в лицо облаченному в хаки десантнику. Попал? Попал! Противник замер, а я, не ожидая ответных действий, добавил ему прикладом в челюсть. Все. Конец. Сдулся противник…

Так. А это еще что за пиксель?

Только что никого рядом не было, и вот… Вылез кто-то… А фигурка-то ничего… Ну чисто Арни в молодости… Где он, интересно, прятался? Неужели тоже в кустах? Не иначе как там фитнес-центр или школа культуристов.

Мои пальцы ощутимо хрустнули, сжимаясь в кулаки. Посмотрим, что тут программисты придумали… Нет, ну как хорошо сделали-то! Шеей верчу – похрустывает, пальцами пошевеливаю – пощелкивают… Или это у меня настоящего?

Ладно. Сейчас не до этого…

Удар. Блокировка. Ногой… Подхватил его за ногу и опрокинул на землю. Он вскочил и легко начал двигаться по кругу. Против здравого смысла – не орет, на помощь не зовет. Хотя что тут удивительного? Где это в играх вы видели здравый смысл? Так, если только самые верхушечки.

Движения естественные, без угловатости… Прорисован добротно… Так. А что это за менюшка перед глазами вывалилась? О! Тут у них можно выбрать уровень умений противника! Это они здорово придумали! А вот выставлю «Новичок». Строчка меню загорелась, комп принял новую настройку. Противник неуклюже затоптался на одном месте. Я сделал обманное движение. Он, разумеется, поддался на провокацию и подставил мне скулу, чем я и воспользовался. Отлетел, упал, попытался встать. Я не спеша обошел его, давая время подняться на ноги. С этим понятно. Ну а если выставить «мастера»?

Едва я это сделал, как мой противник прямо с земли подпрыгнул и зарядил мне пяткой в лоб. Это я напрасно расслабился. Хоть и не смертельно, но приятного мало – словно подушкой по голове врезали. Хорошо, что тут, в тестовом варианте, сила удара ослаблена. Иначе я не представляю, что бы со мной стало!

Я такие вещи обязательно проверяю. Это – часть профессии. Мне точно надо знать, что будет, если такой удар получит игрок. Взрослый-то, понятно, выдержит, а не дай бог, игра ребенку в руки попадет? От этих-то никак не убережешься. Папа-мама на работу, а он шлем на голову и играть… А там очень злые дяди, для которых никакой разницы нет, у кого шлем на голове оказался… Так что такие вещи на контактное усилие обязательно проверяются.

Подставляюсь под удар. В плечо попал, зараза… Ничего, терпимо.

Я снова перевел его в разряд «новичка» и ударом выбил за кусты. Он оттуда не показывается. Значит, благополучно помер. Все. Командую делегатам:

– За мной!

Снова полоса кустов, и сквозь негромкий листвяной шелест слышен почти такой же шелестящий звук автоматных очередей. Выскочивший навстречу Гекча крикнул:

– Самолет наш!.. Можно грузиться…

Из-за холма я выскочил первым и увидел то, что и ожидал. Перед нами стояли три огромные крылатые туши. Два самолета для перевозки десанта, размалеванные зелено-голубыми разводами, и третий… Простенькая громадина безо всяких колеров. Ну, кроме эмблем Министерства Исполнения Наказаний на боку и крыльях.

– Охрана? – бросил я подбежавшему Берру.

– Живых нет… – с чувством превосходства ответил тот. – Кто ж так караул несет? Стояли как тетерева, рты разинувши…

Нахальность действий пока давала нам преимущество.

– Делегатов в первую машину, а остальные…

Берр улыбнулся, радуясь, что все угадал правильно:

– Уже. Я там у них там немножко пострелял в кабине… Хрен они взлетят после этого…

Через хвостовой люк беглецы забрались в машину. Подгонять никого не пришлось. Пока люди занимали места, группа, рассредоточившись вокруг самолета, заняла круговую оборону. Председатель, тыча указательным пальцем в спины, считал делегатов. Когда последний поднялся по трапу, он махнул рукой, и члены моей группы по одному пробежали мимо него.

За штурвал пришлось сесть самому. Может быть, в искусстве пилотирования я и не могу тягаться с профессионалами, но вот поднять самолет и довести из одного пункта в другой – у меня точно получится. Сколько уж я на авиасимуляторах полетал.

Самолет заревел. Туча пыли, поднятая двигателями, закрыла его на мгновение, но, пробив ее, машина рванулась вверх. Из кабины виднелись вспышки выстрелов и как перебегают и падают где попало маленькие фигурки в защитной форме.

– И все-таки не зря… Не напрасно… – пробормотал Председатель.

Я понял его, как, наверное, никто другой из нашей компании. Игра-то только начиналась!

– Конечно же, не зря! Этот бой не окончен, и мы его еще выиграем!

Оторвавшись взглядом от земли, я оглядел приборы. Самолет поднялся до полутора сотен метров и перешел в горизонтальный полет. Подниматься выше я не рискнул – опасно. В этом случае его могли засечь радары противоракетной обороны, а так – у нас имелись неплохие шансы улизнуть незамеченными.

– Пока они там разберутся, пока сообразят, пока вызовут истребители, пройдет минут десять… Маловато…

Я достал планшет, висевший на спинке кресла. Под целлулоидной крышкой бурым пятном растеклась полупустыня. За ней начинался лес, но долететь до него – серьезная проблема. Как и до гор, которых пока даже видно не было.

Итак, летим… Что они тут придумали? Неужели все так просто?

Я сидел в кабине, мои руки почти сами собой работали с приборной доской и штурвалом. Не знаю, что это была за система аэроплана, но внутренность они списали с какой-то старой игрушки. И правильно, кстати… Теперь я вполне мог управлять самолетом.

Мы сбежали! Любопытно, чем они ответят? Ну не может же так быть, чтобы просто утерлись… Я вспомнил про знак окончания уровня – «огненное» кольцо, но ничего подобного рядом не наблюдалось. Ну-ну… Мы возьмем умом и смелостью… И удачей, разумеется…

Мои мечты о том, чтобы просто пилотировать, разбились о суровую реальность. Не успел я обнадежить Председателя, что теперь-то все будет хорошо, как на панели загорелось красное табло. «Радар». Вон куда программисты жизнь завернули!

Опережая меня, Председатель подался вперед, словно хотел разглядеть что-то за мигающей красной лампой. На мгновение мне показалось, что там, за стекляшкой, отблеск настоящего огня, в котором сгорает наша удача. Даже дымок какой-то почувствовал.

– Что это?

– Нас засекли.

Он отрицательно покачал головой:

– Не может быть. На такой высоте нас радаром не взять!

Голос уверенный, словно сам с таким радаром родился или играл им в детстве по крайней мере.

– Наземным радаром, – поправил его я. Левее нас кучерявились низкие облака, и я положил самолет на крыло, чтобы скрыться в них. – Похоже, что это авиационная система раннего обнаружения. Есть такие тут у нас…

Председатель выдохнул сквозь сжатые зубы:

– Знаю. Попробуем удрать?

Попробовать-то можно, но, скорее всего, ничего из этого не выйдет. Не дадут. И так летим, а нас словно сзади кто-то за штаны держит. Вот чего они еще от игрока ждут? Перестреливаться с истребителями, что наверняка сейчас появятся, у меня желания не имелось. Это, с какой точки зрения ее ни рассматривай, хоть с человеческой, хоть с точки зрения Программы, было смертельно глупо. Значит – что? Значит, будем придумывать что-нибудь. В той информации, которой я уже располагал, должен быть намек…

В моей голове складывался план еще более отчаянный и рискованный, чем наше положение, но все же дающий шанс на спасение.

– Не сдаваться же…

Возможно, в моем тоне Председатель услышал слишком много снисходительности, но, честное слово, не ему этот тон был адресовался, а мне самому. Пришедшее в голову показалось сперва настолько безумным, что я поспешил внушить своему коллеге уверенность, которой у меня самого пока не было. А ему ведь еще с делегатами разговаривать…

Почему пришла именно эта мысль, объяснить я не мог. Уже не раз замечал – когда судьба припирала меня к стенке, откуда-то брались решения, позволявшие вывернуться. Подсознание ли, интуиция? Позже, разбираясь в случившемся, убеждался, что выбрал наилучший вариант, что иных вариантов просто не существовало, поэтому и в этот раз доверился ей.

На всякий случай еще с десяток секунд поворочал мозгами, но ничего нового придумать не смог. Ища и не находя альтернативы задуманному, я развернул самолет в сторону Большого Заржавленного озера. Введя данные в блок автопилота, вышел в салон. Делегаты и моя группа вповалку лежали друг на друге. Кое-кто даже расслабленно улыбался.

– Прошу внимания! – сказал я. – Через несколько минут мы покидаем самолет.

В повернувшихся ко мне лицах не нашлось ни капли понимания. Тогда я объяснил, что имею в виду, и с удовольствием посмотрел на вытягивающиеся лица у всякого повидавших на своем веку народных героев. Чтобы товарищи не посчитали меня сумасшедшим, объяснил:

– Сесть мы не можем – нас ведут радаром. Поэтому придется покидать самолет в воздухе.

Я бросил взгляд на часы. Судя по минутной стрелке, в дискуссию мне с ними лучше не вступать.

– В нашем распоряжении не более пяти минут. Через шесть минут будем над Большим Заржавленным озером. Десантируемся на его поверхность…

– Это же верная смерть, – сказал кто-то, явно ждавший от меня каких-то других слов. – Полшанса…

Я покачал головой, точно зная, что будет, если мы останемся «во чреве».

– Верная смерть – это остаться в самолете! – как можно спокойнее пояснил я. – Минут через десять нас перехватят истребители… И тогда шансов не будет вовсе.

– Неужели не сможем добраться до границы?

Ну как им объяснить, что вовсе не для того, чтобы мы просто сбежали за границу, потрудился целый коллектив программистов, придумавших эту игру? Нет уж…

Я знаком приказал группе готовиться. Чего бы сейчас ни сказали, выход оставался только один – тот, к которому я их подталкивал.

– У нас есть горючее, но нет времени.

– Других возможностей нет?

– Можно подождать, пока нас собьют, – подсказал Зорбич еще один вариант. – И тогда мы окажемся на земле вместе с обломками.

Я кивнул, никак такую перспективу не прокомментировав. Никто больше ничего не сказал. Считая, что разговор окончен, я вернулся в кабину. Табло продолжало угрожающе мигать, но впереди уже блестела вода.

Нет! Не зря они мне ту рекламную брошюрку подбросили! Очень нужную информацию подогнали, и как вовремя-то! Не прочитай я ее, что бы мы сейчас делали? Надо на разные мелочи и впредь внимание обращать – кто знает, что и когда пригодится?

* * *

…Озеро тянулось длинной извилистой полосой километров на тридцать, с двух сторон его окаймляли невысокие, поросшие лесом горы. Ох, как не хотелось падать туда, но ничего другого не оставалось. Я двинул штурвал от себя. Самолет резко пошел вниз.

– Снижаюсь! – крикнул я в салон. – До десяти метров! За моей спиной протяжно заскрипели створки раскрывающегося люка.

– Пошли!

Команды никто не услышал – от перепада давления заложило уши, но за мной рванулись все. Я вылетел спиной вперед и видел, как люди высыпались из самолета одним большим комком. Еще в воздухе тот распался на отдельные фигуры. Размахивая крыльями пиджаков, люди в секунду долетели до воды, и вверх полетели фонтаны брызг.

* * *

Так… Ощущения? Вода – мокрая. Удар о воду вполне терпимый… Почки, во всяком случае, целы… Молодцы они. Ну и я, конечно, молодец, что все это придумал. Короче, все вокруг молодцы…

* * *

Двадцать секунд спустя, подчиняясь команде автопилота, пустой самолет изменил курс, направляясь к границе, но смотреть на всю эту красоту уже никто не хотел – барахтающимся в воде людям было не до этого.

Шумно отфыркиваясь, они изо всех сил гребли к берегу, до которого оказалось метров пятьдесят, не больше. Поодиночке и по двое, там, где приходилось тащить к берегу тех, кому больше других досталось при падении, мои пиксельные прыгуны добрались до границы воды и песчаного пляжа. В числе последних доплыли Зорбич и Кастуро, тащившие на себе потерявшего сознание Председателя. Пребывая в безвременье, тот не увидел, как, оправдывая самые мои неприятные предчувствия, над нами с нарастающим ревом пронеслись истребители. Заметили они нас или нет – неясно, но второго шанса пилотам я давать не хотел.

На наше счастье, никто серьезно не пострадал. Конечно, не обошлось без неприятностей, у двух человек оказались не то сломаны, не то вывихнуты руки – такая акробатика не могла остаться без последствий, – но все же приключение закончилось на редкость удачно. Тут не нашлось места точному расчету, только случайность, но она оказалась рядом, и нам этого хватило.

Делегаты полезли из воды на пляж, но я остановил их:

– Собраться около меня. На песок выходить только по камням… Замыкающие подчищают, заметают следы.

Поглядывая то на небо, то на меня, делегаты послушно встали друг за другом и заскакали по валунам.

Молодой лес начинался шагах в сорока от берега густыми кустами, а чуть дальше стояли матерые дубы и сосны. Под их кронами все остановились, глядя, как Зебб и Пуго разравнивают песок в тех местах, где кто-то оступился.

– Вот как мы! – сказал кто-то и засмеялся. Нервный смех волной пробежал по толпе. В нем явно слышался удалой вызов Министерству Безопасности.

Делегаты принялись выжимать одежду. Зорбич, прислонившись к дереву, тоже стащил пиджак.

– Вот уж повезло, так повезло, – сказал он, прислушиваясь к звону в ушах. – Тут другого слова не подберешь.

Какой-то пожилой делегат серьезно возразил ему:

– Это не везение. Это чудо. И Господь сотворил его, показывая, что находится в наших рядах!

Зебб, прислушивавшийся к диалогу, кивнул.

– С нами был не Господь, – ласково возразил делегату Зорбич. – С нами был вон тот человек. – Он показал на меня.

– Нет! Чудо!

Старик размашисто перекрестился. К разговору стали прислушиваться. Заметив это, Зорбич улыбнулся.

– Что Бог? Человек – вот настоящее чудо! – отозвался Председатель. – Я, например, всю жизнь считал, что плавать не умею, а оказывается, я еще и летать могу.

Около него собралась вся группа. Тот морщился и тряс головой. Я присел рядом, и Зебб персонально для него произвел доклад, сведшийся к фразе: потерявшихся и сильно покалеченных нет. Хоть сейчас начинай проводить конференцию заново.

Председателя это удовлетворило.

– Нужно поговорить… – морщась, сказал он, глядя на меня.

– Конечно… – согласился я, помогая ему усесться.

Сценарий раскручивался, близились новые повороты сюжета. Несколько секунд инсургент кривился, устраиваясь так, чтобы болело поменьше.

– Самолет они, конечно, собьют, – сказал наконец он.

Я не возразил. Именно так все и будет.

– И, не обнаружив внутри ни одного трупа, начнут поиск по трассе полета… – продолжил Председатель. – Значит, нам надо уходить.

Я кивнул и добавил к его умозаключению:

– Дураков у них там не больше, чем у нас. Значит, то, как именно мы извернулись, они все-таки догадаются. Это вопрос часов. А скорее всего, и гадать не будут. Выбросят десантников по трассе. Кто-нибудь на нас да наткнется.

Собеседник молча кивал, при этом в шее у него что-то щелкало, но Председатель продолжал кивать, потому что я был все-таки прав.

– Тогда у нас только два выхода: либо затаиться, либо удирать во все лопатки.

Он брезгливо одернул мокрый пиджак и развел руками. От этого движения от него пахнуло тиной и рыбой.

– Где тут спрячешься? В землянках не заживешься… Оцепят лес да прочешут по квадратам. Надо уходить. Сколько у нас времени?

– Не больше двух часов, я думаю.

– Тогда нам нужен автобус.

– Тогда и шоссе.

Опережая вопрос Председателя, я вытащил из-под себя планшет, захваченный из самолета.

– Автобус не обещаю, а шоссе гарантирую…

Спустя несколько минут делегаты построились в колонну и пошли по направлению к дороге.

* * *

Мы не прошли и десятка шагов, как я заметил тот самый пункт выхода, о котором говорил шеф. Огненный овал, в котором, догоняя одна другую, ходили две волны. Персонажи прошли рядом с ним, не замечая его, а вот я вступил в это сияние и спустя мгновение ощутил себя сидящим в кресле и увидел шефа.

– Ну и…

– Пока ничего нового не добавлю. Пока одно очевидно – стрельбы могло бы быть и побольше. Игру-то не вегетарианцы и противники насилия покупать станут.

Шеф с сожалением поднялся, хлопнув себя ладонями по коленям.

– Ты давай, записывай. Копи замечания. Не буду тебе мешать. А я по своим делам двинусь.

Он поднялся. Дойдя до двери, обернулся:

– Да. Алексей просил передать, что самое интересное начнется после самолета… Там сперва опять интродукция, а вот потом…

Я поморщился. Не люблю интродукций, хотя наверняка польза от них какая-то есть, как вот недавно про озеро узнал. Ладно, буду повнимательнее.

– Хорошо. Я услышал…

* * *

И снова я в игре.

Город Санфедуло не мог похвастаться обилием достопримечательностей. Чем сумел бы поразить воображение своих гостей? Университетом? Скотобойней? Вокзалом, представлявшим собой точную копию одного из вокзалов Мадрида? Может быть, лет сто пятьдесят назад этого и хватило бы, чтобы привлечь к себе внимание, но по нынешним временам этого было мало.

Жизнь, в нем, казалось, остановилась. Событий не происходило – так, отдельные случаи, но при всем при этом в городе все-таки умудрялись выходить целых три газеты. Интеллектуальная жизнь теплилась за счет нечеловеческих усилий журналистов. Они передвигались стаями, гоняясь за любой мало-мальски серьезной новостью, по возможности раздувая ее до размеров сенсации. Однако, несмотря на их старания, город все-таки жил спокойной, размеренной жизнью захолустного места, обделенного большими событиями и вниманием знаменитостей.

В тот день газетчики собрались у дверей Военно-Технического Бюро, надеясь вырвать интервью у двух профессоров местного университета.

– Один вопрос! Только один вопрос! – перекрикивая друг друга, орали корреспонденты. – Как проходят ваши опыты? Сколько человек убито?

Плотной толпой обступив двух пожилых людей, они совали им в лицо микрофоны, вспыхивали блицами, но те, не обращая внимания на прессу, рвались к автомобилю. Розовый, упитанный профессор Цаплер (уважаемый человек, один из отцов-основателей университета, которого студенты попросту звали Папа Цаплер) бубнил на ходу:

– Что же вы, господа? Позвольте пройти… Позвольте… Нехорошо…

Кругленький, похожий на ртутный шарик, он, несмотря на свои немалые габариты, как-то протискивался сквозь толпу, но оставленные позади корреспонденты забегали вперед, и нашествие любопытных казалось профессору бесконечным. Следом за ним почти бежал его коллега, тоже профессор Самомото. В противоположность товарищу вспыльчивый и злой, он толкался локтями, лягался и злобно шипел.

Там, где лестница суживалась, корреспонденты сгрудились плотной группой, совершенно закупорив выход на площадь. Цаплер приостановился, и ему в спину ткнулся коллега.

– Сколько убито на этой неделе, профессор? – почтительно осведомился у него молодой человек. Юноша уже приготовил блокнот, чтобы записать цифру, и преданно смотрел в глаза ученому.

– Уйди! – взвизгнул профессор. – Все уходите, а то горохом плюну!

Корреспондент от угрозы шарахнулся в сторону, и профессор устремился в образовавшуюся брешь.

– Цаплер, за мной, – скомандовал он.

Вырвавшись из объятий прессы, Самомото сел в машину, словно опасный зверь в клетку, и погрозил оттуда кулаком журналистам. Папа с задумчивым выражением лица последовал за ним.

– Бегом! – нетерпеливо взревел из кабины профессор. – Бегом! Прыгай! Нечего нам тут делать! Идиот на идиоте!

В руках профессор уже держал коробочку с успокоительным. Только Папа шаг не убыстрил. Величаво и с достоинством добравшись до авто, он поклонился прессе:

– Прощайте, господа! Удачи вам!

Сопровождаемый вспышками блицев грузовичок с профессорами резко взял с места, оставив позади площадь, нахальных газетчиков и неприятности.

Минуту спустя профессора уже неслись по ярко освещенным улицам Санфедуло. Переключив скорость, Самомото смачно плюнул наружу, жалея, что не догадался плюнуть в какого-нибудь корреспондента. Несколько минут профессора молчали, переживая только что случившееся, потом Самомото сказал:

– Да, Папа, ты меня извини, конечно, но следовало бы показать ему овощ в действии…

Папа Цаплер, начавший было задремывать, от слов Самомото встрепенулся:

– Кому?

– Да этому хмырю из Бюро…

– А что его показывать? У него наверняка есть сводки полицейского управления…

Взяв с соседнего сиденья портфель, профессор покопался в нем и вытащил пачку листов, скрепленных зажимом. Ветер с удовольствием ухватился за них, и кабина заполнилась шелестом. Перекрывая шум, профессор начал читать:

«а) 25 человек подорвались при попытке сорвать ананасы;

б) 54 человека и 148 животных (включая 87 голов крупного рогатого скота) подорвались на лабораторном огороде, преимущественно на грядках с морковью;

в) 8 грузовых автомобилей вместе с рабочими (40 человек) и водителями (8 человек) подорвались при погрузке и разгрузке и транспортировке урожая…»

Папа совсем проснулся и с азартом загибал пальцы. Ветер дождался своего счастья и вырвал бумаги. Те рассыпались под ногами, но профессор не обратил на это внимания. Все, что там писалось, профессора знали наизусть.

– Да знаю я это все, знаю… – повел головой Самомото. – Но для него это почему-то не убедительно…

– А перезревшие арбузы, что разворотили наш дом?

– Это тоже аргумент больше для пожарной команды, которая его тушила.

Услышав это, Папа вернулся в спокойное состояние.

– Успокойся. Ты, похоже, ничего не понял. Нашей вины в этом нет. Дело в них самих.

– Что ты имеешь в виду?

– Деньги… Видно, у Бюро их просто нет.

– Военные и без денег? – злобно рассмеялся Самомото. – Не поверю. Не бывает военных без сапог, ружья и денег!

Он шуганул клаксоном зазевавшегося пешехода. Глядя со злорадной ухмылкой, как тот скачет по лужам, уже спокойно спросил:

– Как дальше работать будем? Опять ведь все на коленке делать придется. В домашних условиях, на кухне…

– А… Не в первый раз, – отмахнулся Папа Цаплер. – Не для себя же. Для науки!

Цаплер любил науку самозабвенно и преданно. Она была для него всем: и женой, и любовницей, и смыслом жизни, и самой жизнью – и, без всякого сомнения, станет причиной смерти.

Часто, распивая с Самомото бутылочку горячительного в свободное от опытов время, профессор говаривал коллеге:

– Мы с тобой, брат, смертники. А жизнь для нас вроде краткосрочного отпуска.

Товарищ с ним соглашался. Наука давала им все: средства к существованию, положение в обществе, даже большинство радостей и горестей приходило от нее.

Папа Цаплер вспомнил время первых опытов с бешеными огурцами. Денег у них еще не водилось, и все работы велись в загородном домике коллеги. Сколько радости было, когда на лабораторных грядках появились первые особи с разрывными зернами! Прополки чередовались с поливами, поливы – с внесением удобрений. Каждый слабенький огуречный росточек лелеялся, как цветок редчайшей орхидеи… Но как оказалось, у растений чувство благодарности отсутствовало напрочь – когда наступило время размножения, большая их часть пожелала размножиться в сторону ближайшей фермы…

К счастью, хозяев не оказалось дома, им повезло, чего не скажешь о 132 свиньях и 48 коровах фермерского мясного стада. Эти цифры – первые цифры потерь – профессор запомнил, наверное, навсегда.

Дело оказалось шумным, но его удалось замять благодаря стараниям одного лауреата Нобелевской премии и генерала Целепанго. Именно после этого инцидента ими заинтересовалось Военно-Техническое Бюро, и друзья получили возможность работать на полигонах Министерства Нападения. Они тесно сотрудничали с ними до тех пор, пока на лабораторию чуть не упал «Фантом», столкнувшийся, как показало следствие, с несколькими сцепившимися пушинками взрывчатого одуванчика…

За воспоминаниями Папа Цаплер не заметил, как машина миновала последний освещенный магазин, бензоколонку и выехала из города. Разговаривать не хотелось – только что хмырь из Военно-Технического Бюро отказал им в финансировании уже утвержденной Министерством Нападения программы опытов. В молчании они проехали несколько километров. Дорога была пуста, и Самомото, давая волю раздражению, вертелся на ней, заезжая на полосу встречного движения.