Текст книги "Тестировщик миров"

– Вперед! – Я подстегнул криком товарищей. – В оба глаза смотреть. Ищите люк по левой стороне.

Мы, словно ужаленные осами лошади, наддали. Никто из товарищей не знал о том, что готовят нам враги, не предполагал, каким будет нападение, но все знали, что оно обязательно последует. Самолеты просто так, без повода, в канализацию не залетают! Не такое это место!

Гул обрел густоту и звучность. Теперь, когда гудела вся труба, уже невозможно было оценить, приближаются враги или нет. Был шанс, что преследователи свернут в одно из боковых ответвлений, которое могло им показаться хорошим убежищем для нас, могли и вовсе повернуть обратно, а могли и…

Я подумал, что, может быть, стоит оставить мину, но отбросил никчемную мысль. Далеко нам не уйти, а значит, взрывом покалечит и нас самих. Гидроудар будет настолько силен, что никому не поздоровится.

Фосфоресцирующее пятно на затылке Зорбича плавало из стороны в сторону, окруженное полной темнотой, но в какой-то момент я увидел контур головы товарища.

– Свет! Опасность!

Я обернулся, чтобы увидеть, как луч прожектора, выскочив из какого-то бокового хода, уперся в стену и, словно вода, стал растекаться по тоннелю. Жижа под лучом заблестела нефтяным блеском, и через мгновение этот сноп света ударил меня по глазам. Не сговариваясь, мы нырнули вниз, но опоздали. Нас заметили, и над жижей засвистели пули. Свинец буравил грязь где-то рядом, но пока нас спасало то, что у пулеметчика не нашлось возможности прицелиться. У нас, впрочем, тоже. С головами уйдя в вонючую жижу, мы не видели ни нападавших, ни друг друга. Каждый из нас стал сам себе командиром.

Подталкиваемый слабым течением, я пополз по дну, надеясь, что случится чудо и мне удастся подобраться к прожектору и тем, кто там сидит, раньше, чем они доберутся до меня. Наверняка микросолдатики не остановятся на достигнутом. Скорее всего, со связью в подземельях у них, как и у нас, будут проблемы, и они не смогут вызвать подкрепление, а значит, постараются добраться до нас сами. Наверняка ведь знают, что нас мало…

Рукой я нащупал выступ. Несколько секунд, каждая из которых могла стать последней, не доверяя ощущениям, я ощупывал его, не веря своей удаче. Выступ тянулся вверх, опоясывая трубу по окружности. В этом месте, похоже, стыковались две трубы.

Прислонившись к выступу плечом, я начал осторожно, сантиметр за сантиметром, подниматься из жижи, прикидывая, повезет мне или нет. Кто знает, куда может падать тень от выступа, да и есть ли она? Хотелось бы, чтобы была…

В руке сама собой очутилась граната.

С тенью мне повезло. Луч прожектора метался по тоннелю, и тень выступа становилась то длиннее, то короче, но не пропадала вовсе. Хорошо! Я чувствовал, что в азарте боя суденышко вот-вот двинется вперед, подойдет поближе.

Так бы оно и случилось, но катер прекратил буравить пулями поверхность коллектора. Мне хватило мгновения, чтобы сообразить, что это не патроны кончились, а просто ребята на катере высматривают пузыри воздуха, поднимающиеся от нас на поверхность. До противника было далековато, но ничего другого мне не оставалось. Я сунул палец в кольцо, но тут жижа между мной и катером поднялась тяжелым горбом. Дерьмо вздымалось, вздымалось, словно снизу начал бить гейзер, и спустя секунду с грохотом опало. Волна грязи накрыла меня, ударила о стенку, вырвала из губ мундштук дыхательного аппарата, забив рот непонятно чем. Я успел заметить, как на месте взрыва взлетело и снова обрушило в грязь чье-то тело.

Эти ребята знали свое дело. Вряд ли им до этого приходилось гоняться за кем-то по канализациям, но они все же быстро разобрались в ситуации и пустили в ход самое эффективное оружие – глубинные бомбы! Взбаламученное нутро коллектора перекатывалось волнами. Пулеметчик, словно обезумевший дискжокей, вспышками освещал бетонные стены. Они уже торжествовали победу и бросились к нам, надеясь или пленить, или добить. Катер прыгнул вперед.

Время для меня почти остановилось.

Смертоносный игрушечный кораблик, словно в замедленной съемке, летел на меня. Обострившимися чувствами я увидел, как из взбурливших нечистот высунулась чья-то голова и следом – автоматное дуло и от него потянулся к катеру пунктир светящихся пуль. Странный, до жути маленький человечек на палубе начал разворачивать турель пулемета к стрелку. Только доли секунды отделяли поворот турели от смерти товарища, и я швырнул гранату. Железный кругляш рванулся вперед, и через мгновение…

Проклятые программисты! Чертов Алексей! Мало того что я дерьма нахлебался, а это вам не ванильное мороженое, так еще и это… Нечестно так! Нечестно!

Кругляш долетел до пулеметчика и ударил того по каске, словно в полете превратился в простой булыжник. От того, что произошло, обалдели все. Стрельба стихла. Пулеметчик ворочал турелью, не понимая, как это он остался цел, а я чувствовал себя много хуже.

– М-м-м-м-м… Блин! – с чувством сказал всплывший рядом одноногий, сообразивший, что никакого другого эффекта от гранаты не будет.

Так бы оно и вышло, если б не Кастуро. Его-то граната долетела туда, куда нужно, и взорвалась, в соответствии со всеми пиротехническими законами.

Взрыв приподнял катер вверх. Подскочив, тот раскололся пополам и, уже неопасный, рухнул вниз. Несколько секунд обломки еще жили своей прежней механической жизнью. В их недрах что-то хрипело и билось друг о друга с металлическим звоном. Потом все стихло. Звуки умерли. Катер и команда погибли, и только случайно уцелевший прожектор заливал тоннель ровным желтым светом.

«Смотреть бы и смотреть на такое», – подумал я, но терять время никак не хотелось. Кто знает, сколько таких вот скорлупок сейчас ползает по коллектору? Зорбич стоял рядом, вглядываясь в вонючую даль. Я сорвал маску.

– Кастуро! Зунда! Зебб!

Никто не отозвался. Раздвигая грудью нечистоты, мы подобрались к обломкам катера. Уцепившись рукой за какую-то скобу, там висел человек. Кто-то из своих. Зорбич приподнял товарища, заглядывая под маску.

– Живой?

Человек, уже не обращая внимания на вонь вокруг, сорвал маску и зарычал.

– Живой, – отдышавшись, ответил Зунда. Он тряс головой, словно хотел что-то вытрясти или отломить. – У меня контузия. Какой-то сопляк из экипажа упал прямо мне на голову.

Я облегченно вздохнул. Жив товарищ, и, если хватает сил шутить, значит, жив основательно.

– Наверное, хотел укусить… – отшутился Зорбич, шаря руками вокруг себя.

– Где Кастуро?

Зунда пожал плечами. Точнее, попробовал, но скривился от боли. Он нас не слышал.

– И еще что-то с ногой…

Я поддержал его, а Зорбич принялся оглядываться в поисках товарища.

– Командир! Глянь-ка, с кем схлестнулись! – Зебб тыкал рукой в темноту.

– На что там глядеть?

– Это карлики какие-то… Вон в том росту – метр с кепкой…

Я отмахнулся:

– Это все потом. Где Кастуро?

Нашелся и он. С ним все было хуже всего. Наш товарищ лежал с другой стороны катера и умирал. Губы шевелились, и я, наклонившись, услышал слабый шепот:

– Дерьмо… Опять в дерьмо…

Кастуро вздохнул раз, другой… Посеченная осколками грудь поднялась и опустилась. Заглушая шепот, по тоннелю разнесся уже знакомый шум мотора. Наверное, связь в этих катакомбах все-таки имелась. Я поднял голову, а когда посмотрел на товарища, тот уже не дышал.

Под грохот приближающегося двигателя мы положили тело на обломки катера. Оставлять его врагам не хотелось, но унести труп с собой мы не могли – Зунда нуждался в помощи.

Шум стал еще слышнее, приблизился.

– Двинулись отсюда… Быстрее… – поторопил я товарищей.

Близость цели придала сил. Держась друг за друга, мы побрели к недалекому уже люку. Забравшись на бетонную площадку перед ним, остановились.

Звук мотора становился все громче и громче. Уже не комариным писком, а ревом обиженного шмеля он толкался меж нас, лез в уши. Вскоре рядом с горящим прожектором затеплилась еще одна электрическая звезда. Подождав, когда яркость обоих огоньков сравняется, я швырнул туда гранату.

Баки разбитого катера взорвались, расплескивая пламя по тоннелю. Стена огня рванула в разные стороны, заставив нас отпрянуть вглубь хода. Огонь пожирал и мертвое, и живое – страшно кричали лилипуты. Когда рев пламени стих и мы выглянули, все уже кончилось.

Мы позволили себе несколько минут отдыха. Вытянув ноги, словно коротали время, сидя у костра, я смотрел на огонь… Зорбич ощупывал протез и качал головой. Наконец Зунда с кряхтением поднялся и достал из мешка очередную мину. В ответ на вопрошающий взгляд я кивнул. Не стоило нарушать сложившихся традиций.

– Ну что, ногу еще никто не отсидел? – поинтересовался я.

Зорбич криво ухмыльнулся:

– Жаль, что у нас не вышло.

– Жаль…

Зебб в задумчивости размазал что-то на своем ботинке.

– Если б получилось, то мир изменился бы, стал лучше…

– Еще получится… Истории, чтобы двигаться вперед, нужны помощники, а мы – не из последних.

Я тряхнул автоматом. Ни Президент, ни станция наблюдения за спутниками никуда не делись.

– Двинулись.

Уговаривать никого не пришлось. Никто не сомневался, что совсем скоро тут будет тесно от злых людей. Примчится очередной катер или, того больше, враги пришлют подводную лодку и отряд морской пехоты. А что? У программистов хватит фантазии и на это. После катера с лилипутами меня уже ничего не могло удивить… Есть фантазия у наших программистов!

Перелезая через трубы, протискиваясь в узкие щели штреков и ответвлений, помогая друг другу, мы прошли почти километр. Позади остались заклиненные двери и заминированные люки, лезущие под ноги трубы и лужи масла, на которых было невозможно не поскользнуться и не упасть…

В конце концов бетонированный ход вывел нас в небольшой зал. Метров пяти диаметром, тот оказался центром, в котором сходилось несколько ходов. В этом месте ставший уже привычным свет тусклых ламп мешался со светом дневным.

Выход из канализационного колодца светился где-то так высоко, что я, если б это все не происходило в канализации, сказал бы «высоко в небе». От сверкающего голубизной круга вниз уходили стальные скобы.

Зунда, проверяя на прочность, покачал нижнюю, пытаясь вырвать из стены. Ничего у него не получилось. Металл хоть и покрывала ржавчина, но прутья были такой толщины, что вряд ли бы рассыпались под нами. Проверив, как вынимается пистолет, инсургент ухватился за нижнюю скобу и полез вверх…

Мы устало наблюдали, как товарищ движется к заманчивой голубизне. Не знаю, как у моего электронного товарища, а у меня болело все, что только могло болеть. Я даже перестал считать, сколько раз мне пришлось на пути сюда упасть и чем-нибудь да удариться. Человек-синяк какой-то…

Из-за спины плеснуло светом. Я дернулся, подумав, что это снова лилипуты, только уже на бесшумных катерах, добрались до нас, но – нет. За моей спиной стена играла красками. Волны яркого света бегали по ней, словно по слитку раскаленного металла. Первым ощущением стала радость, что вот наконец-то появилась точка выхода, но я быстро понял, что ошибся.

Из света и красок начал прорисовываться портрет главы наших программистов. Алексей улыбался, словно видел меня и радовался моим ощущениям. А может быть, и правда видел, кто их, игроделов, знает? Я в ответ показал ему средний палец…

– Ты чего? – спросил одноногий.

Он смотрел на стену, но ничего там не видел.

– Ты это кому? – совершенно спокойно, словно там ничего не было, поинтересовался товарищ. Не полагалось ему видеть то, что видел я.

– Показалось, – сквозь зубы пробормотал я.

Мы отвлеклись, и в мир игры нас вернуло громкое «Ах!» над головами и свалившийся прямо на нас, на долю секунды отставший от своего крика Зунда.

Повезло всем, а ему – больше всего. Когда мы, покряхтывая, поднялись с пола, сверху вниз по-прежнему спускались металлические скобы, только стало их штук девять – как раз штук на десять меньше, чем нужно. До нижней от бетонного пола оставалось метров шесть. Мои товарищи этого вроде бы даже и не заметили. Словно все так и было с самого начала.

Такова, верно, человеческая природа – каждый из нас попробовал подпрыгнуть и достать до нижней скобы, но даже самому молодому и легкому недоставало трех-четырех метров роста, чтобы попытка имела хотя бы минимальные шансы на успех.

– Высоковато, – подвел я итог прыжкам.

– Другого хода нет?

– Наверняка есть.

Я посмотрел на Зунду с интересом.

– Только мы не знаем, где он.

Он поскреб голову. Я-то точно знал, что полезных мыслей там быть просто не может. Мне тут решения принимать!

– А давайте так попробуем. Друг на друга… Как в цирке…

Я встал внизу, на мне устроился Зорбич. Зунда пополз по нас, бормоча что-то бодрое, но…

– Цирковой аттракцион, – сказал, поднимаясь, одноногий. – «Четыре инсургента Четыре». Впервые на арене». Гимнастическая пирамида, прыжки и ужимки под куполом цирка.

– Сортира, – поправил Зебб.

– И падение вниз, – добавил я. – Прямо на живого человека.

– В сортир…

Разумеется, мне досталось больше других. Руку мне если не сломали, то потянули мышцы сильно.

– Нам еще одного человека не хватает. Занять негде? Зорбич машинально попытался почиститься, но сообразил, что это просто смешно.

– Придется обойтись. Думать надо…

– А что тут думать? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Или нет? Ты что, в школу не ходил?

– Ходил. Только в моей школе таким вот глупостям не учили.

– В цирк ходить надо было, а не в школу…

– Чего собачитесь? – деликатно спросил я. – Если знаешь как – скажи. Нам тут сейчас задерживаться никакого резона нет.

– Сколько там не хватает?

– Похоже, нескольких сантиметров.

Вместо ответа, они стояли и смотрели на меня. Ладно… Посмотрим, как тут с логикой.

– Вот!

Я ухмыльнулся и вытащил из автомата магазин, достал из разгрузки второй.

– Делай как я!

На глазах товарищей положил их себе на плечи, словно погоны.

– Сообразили?

Они посмотрел на меня почти с восхищением. Я, став серьезным, смерил взглядом Зорбича и Зунду.

– Верно! И давайте так. Ты внизу – у тебя руки короткие, потом я, а наверх дедушку пустим.

– Нет, – возразил Зорбич. – Я второй. У тебя руки подлиннее…

Я посмотрел на свои руки и кивнул:

– Хорошо. На тебе – Зебб. Не раздавим мы Зунду-то?

Зунда только щеки надул.

– Только не пукни смотри, – серьезно напутствовал меня Зорбич. – Пукнешь – вся наша пирамида снова развалится.

Я, не отвечая, полез вверх. Надо же – не человек, набор пикселей, а тоже шутить вздумал.

– Прыгаю… – предупредил я товарищей. Повисла напряженная тишина. Даже Зунда, кряхтевший внизу от усилия еще чуть-чуть приподняться на носках, не завидовал сейчас мне. Падать на бетон – удовольствие не большое. Я взмыл вверх как ракета… Нет. Как хреновая китайская петарда, подделка под ракету.

– У-у-у-у-у.

– …мать…

– Дерьмо…

– Еще раз…

В зале снова стало чуть светлее, но я на стены даже не посмотрел – нечего радовать этого злопамятного урода. Если он еще и запись сделает и потом начнет показывать, как я тут червем на крючке извиваюсь… Эта мысль только прибавила мне здоровой злобы. Понукать никого не пришлось, но только с третьего раза мне удалось зацепиться за скобу, да и то только потому, что оттолкнулся не от плеча, а от головы товарища. Несколько секунд я болтался там, словно червяк в руках у неумелого рыболова, но потом зацепился за что-то ногой и вскарабкался наверх…

– Веревку…

Зорбич забросил вверх конец… Поглядывая вниз, я тщательнейшим образом привязал веревку к одной из скоб и для проверки постучал каблуком по железу. Нормально. Выдержит… Если Алексей снова шутить не примется. Три физиономии снизу рассматривали меня, ожидая команды.

– Я погляжу, что тут и как…

Осторожно пробуя ступени, я поднялся к люку и застыл прислушиваясь. Зунда тихонько сдвинул предохранитель на автомате. Щелчок прозвучал еле слышно, но я услышал и отрицательно покачал головой.

Секунду помедлив, я выставил голову наверх. Почему-то я подумал не о том, что нас преследуют игровые персонажи, а плохо мне будет, если тут окажется какой-нибудь урод с бейсбольной битой… Но обошлось. До этого мой враг не додумался.

Солнце тут уже садилось. Сквозь узкую щель виднелись кусты, облитые теплым светом заходящего светила. Никто не орал «Руки вверх!» и «Стоять!», никто не стрелял и не тыкал дулом в затылок, и я решился подняться повыше. Кусты окружали со всех сторон. Тот, кто выбирал место выхода, подумал и об этом. Осторожно выскользнув из люка, я, припадая к земле, добежал до зеленой стены. Поляна оказалась пустой. С трех сторон за кустами начинался парк, а с четвертой, вплотную к кустам, подходило шоссе.

На дороге, в десятке шагов за кустами боярышника стоял легковой автомобиль. Все, как обычно и бывает в таких играх. Всегда герою что-то кстати подворачивается, а уж если на тебя организация работает, как в этом случае, так вообще ни о чем не задумывайся. В нужный момент все тебе подкинут. Не теряя времени, я вернулся к колодцу.

– Поднимайтесь…

– Что там?

– Лето. Вечер, – отозвался я умиротворенно. – И машина с блондинками и пивом…

На лице Зунды появилось мечтательное выражение, по глазам видно было, что представил он теплый летний вечер, запах цветов, плывущий над городом, и вздохнул. Я его понимал – после ужасной вони запах свежего, ничем не пахнущего воздуха и то вспоминался с любовной грустью в сердце, что уж тогда говорить о цветах?

Поднявшись на поверхность, бойцы, не сговариваясь, уселись рядом со мной.

Зорбич расслабился, безвольно опустив руки. Зунда, скривив рожу, растирал то шею, то ногу. У меня самого тело жило недавней болью перенапряженных мышц. По кругу пошла фляга. Из горлышка потянулся тонкий коньячный запах.

– За неудачу…

Зебб кивнул, тоже приложился и вернул ее мне. Отхлебывая, мы передавали посудину по кругу, пока в ней все не закончилось. Последний глоток достался мне. Коньяк теплым комочком опустился в желудок. Вот ведь до чего программисты дошли! Нет, ей-богу, молодцы! Так ведь любую редкость на вкус можно будет попробовать… Хоть коньяк, хоть текилу… Интересно, кстати, это только вкус чувствуешь или таким вот образом можно и градусы передать и напиться. Проводив последний глоток мысленным взором, я задавил лирическое настроение. Впереди нас ждала работа чуть менее сложная, чем та, которую мы провалили, – предстояло добраться до конспиративной квартиры.

– Раздевайтесь!

Распотрошив мешок, я раздал скатанные в тугой сверток майки и джинсы. Снятая одежда заняла свое место в освободившемся мешке. Оставлять ее тут – давать лишние шансы нашим врагам. Тут и размеры, и запах… Нам и без таких подарков будет сложно.

Пока товарищи переодевались, я ликвидировал следы нашего присутствия: водрузил на место лежавшую поблизости крышку люка, засунул в щель между ним и ободом подобранные тут же несколько щепок и мелких камней, чтобы стало похоже, что люк не открывали с неделю. Давать лишние шансы преследователям не собирался. У программистов и без этого найдется, кому и как подсказать.

Сделав несколько шагов к дороге, я вдруг встал, будто меня отключили от сети. Как трамвай… Мне в спину ткнулся Зорбич, тут же вскинувший автомат:

– Что там?

– Не «что», а «кто»… – ответил я. – Сука программистская…

Этого термина пиксельная сущность Зорбича не восприняла и поэтому промолчала. А я додумал мысль до конца. До меня дошло, что Алексей гораздо хитрее и подлее, чем я мог предположить. Этот пес все рассчитал. Одному дойти до конца игры мне будет очень сложно. Разумеется, дойду – ведь по меркам этого мира я – бессмертный и никого тут не трогает, кроме меня, разумеется, что это бессмертие достигается через боль. Так вот, я дойду, несчетное число раз умерев по дороге. Чтобы добраться до финиша с наименьшими потерями, мне придется спасать свою команду и возможно, что и умирать и за них… Чтобы предотвратить их смерть, я должен буду принять на себя их боль… А что это означает, я уже хорошо понимал.

– Тварь…

Но делать нечего. Надеюсь, что к тому времени, как я отсюда выберусь, он еще не уволится… Даже если и уволится – найду. Не откажу себе в удовольствии.

Сторожась чужих взглядов, мы добрались до автомобиля. На водительском месте лежала записка. «Вариант № 5. Без изменений». Это означало, что загодя разработанный план отхода действует и никакой самодеятельности от нас не требуется.

С момента покушения прошло около сорока минут. За это время войска и полиция наверняка успели оцепить все районы предполагаемого выхода на поверхность. Для этого хватило бы и четверти часа, но, на наше счастье, никто не мог предположить, что мы вышли там, где вышли. По планам, которыми располагал наш противник, переход из тоннеля в тоннель не мог быть произведен, так как на планах туннели не соединялись…

В который уже раз я на всякий случай поискал глазами колечки. Ничего. Ну и ладно. Злее буду. Я зажмурился от удовольствия, представив, что сделаю с Алексеем…

Наша машина каплей влилась в общий поток, рвущийся из центра Кайзерклаца. Люди просто ехали по своим делам. Еще никто ничего не знал. Неудачное покушение до сих пор не стало заголовками в газетах. Только ближе к вечеру те расскажут о случившемся, да, возможно, радио через час-другой осмелится озвучить информацию… Интересно, что они придумают в этот раз? Приходилось мне в эфире выслушивать разное. Вполне могут объявить, что проходят очередные учения…

В зеркале заднего вида Зунда растирал ногу.

– Что с ногой? Перелом?

– Вряд ли. Просто приложился где-то… Болит…

Не отпуская руля, я, выбрав момент, повернулся пощупать.

Стиснув зубы, Зунда вытерпел мое любопытство и принялся перетягивать ногу эластичным бинтом. Несмотря на неудачу и потерю товарища, настроение не было похоронным – проиграв схватку, каждый из нас выиграл жизнь…

– Обидно, что сегодня не получилось.

Мы с Зорбичем синхронно пожали плечами. Множество человеческих планов заканчиваются именно так – неудачей. Случайности играют свою роль в любой ситуации. Иногда роковую, как для Кастуро, иногда – счастливую…

– Если б не тщеславие этого дурака Суайе…

Мне показалось, что он готов плюнуть, но Зорбич сдержался…

– Дураки всегда тщеславны, – отозвался я.

Автомобили впереди остановились. Отпустив руль, я выглянул наружу. Там полицейский патруль проверял документы водителей.

– Проверка документов.

Голос мой был спокоен. Из перчаточного ящика я достал удостоверения личности и, отобрав бумаги с фотографиями Зорбича, Зебба и Зунды, протянул их назад.

Документы Кастуро, подумав, сунул обратно в ящик.

Впереди полицейский, козырнув, отпустил машину, и очередь взвыла моторами.

– Кастуро жалко, – раздалось за моей спиной.

– Погоди, может быть, сейчас себя жалеть придется.

Машины медленно проезжали мимо передвижного полицейского поста. Их могли проверить, а могли и сразу пропустить. Тут все решала удача.

Впереди оставалось еще с десяток машин, когда сзади налетел шум мотора и над крышами замерших автомобилей, едва не задевая крыши, пронесся военный геликоптер. Разгоняя вокруг себя ветер, машина опустилась рядом с полицейскими. Из распахнувшегося брюха бодрыми горошинами выкатились десантники во главе с капитаном и в момент перегородили дорогу.

Я смотрел на это, прикидывая, чем все для нас может кончиться. Потом перестал – уж больно нехорошо выходило. Военные принялись трясти машины основательно. Пока офицер разбирался с водителем, солдаты обшаривали автомобиль, словно озабоченные маньяки грудастую блондинку. Не найдя ничего подозрительного, капитан отпускал машину и переходил к следующей.

– Такой проверки нам не выдержать.

Это я и сам понимал. Рюкзаки с одеждой, оружие… Да и место хорошее – погоняться друг за другом на машинах, пострелять друг в друга… Похоже, что к этому игра и ведет.

Зорбич тронул меня за плечо:

– Прорываемся?

Я кивнул. Очередь перед нами сократилась до трех машин.

– Как с оружием?

– Плохо. У меня плохо. Две гранаты и рожок к автомату.

– Гляньте под сиденьем, – не отрывая взгляда от потрошащих предыдущую машину солдат, предложил я. – Порадуйтесь…

Не могли же эти чертовы программисты так опростоволоситься, чтобы у нас для боевой сцены ничего приличного не нашлось бы?

За моей спиной заскрипела кожа, потом раздалось довольное: «Вау!» Я оказался прав! Нашлось! В зеркальце заднего вида я заметил, как Зунда оглаживает гранатомет.

Спокойно наблюдая за обыском через лобовое стекло, выдал инструкцию:

– Зорбич… Ты бьешь по солдатам. Зунда – по вертолету… Зебб – на подхвате. Страхуешь их.

Все просто, понятно… На мою долю оставалось крутить баранку.

Впередистоящая машина отъехала. Капитан, в лихо заломленном берете, поманил меня к себе.

Я усмехнулся и плавно двинул машину вперед. Автомобиль медленно катился вдоль разделительной полосы. За спиной послышался щелчок спускаемого предохранителя. С тихим шумом ушло вниз боковое стекло. Я увидел, как лицо капитана стало сосредоточенным и жестким, а рука потянулась к кобуре.

Нет, не поможет… В товарищах я был уверен, как в самом себе. За спиной загрохотал автомат. Отброшенная гильза перелетела через мою голову и покатилась по приборной доске. Я на долю секунды отвлекся, и, когда взгляд вернулся на дорогу, капитан уже падал лицом к колесу. Промахнуться с пяти метров ну никак невозможно. Рядом с ним валились на асфальт его бойцы. Приоткрыв другую дверь, Зунда извернулся и через крышу бросил гранату. Не долетев до полицейского автомобиля, она упала на бетон и покатилась вниз, к обочине. Уцелевший полицейский махнул ногой, постарался ее отбросить, но промахнулся – занервничал. Что случилось дальше, я не видел – выжал педаль газа и понесся вперед, радуясь пустоте шоссе. За спиной Зебб в приоткрытую дверь посылал назад очередь за очередью. Там громыхнуло, боковое зеркальце вспыхнуло пламенем.

– Порядок!

Зебб вставил новый магазин, но стрелять не спешил. Пока все клеилось. Машина свернула в ближайший переулок и зашмыгала по улочкам, сбивая возможную, да что там говорить – неизбежную погоню. Через полдесятка пируэтов мы выбрались на автостраду и полетели вперед, прочь от города.

Неужели так легко отделаемся? Не может такого быть… Для хорошего боевика этого явно мало. А что еще можно устроить? Танк навстречу? Так это слишком – все-таки город, а не армейский полигон. Броневики? А что, вполне ожидаемо. Вот и гранатомет у нас для них есть. Надо повнимательнее по сторонам посматривать.

Я ошибся. Недооценил ребят…

И пяти минут не прошло, как перед капотом брызнул осколками бетон покрытия. От неожиданности я нажал на тормоза. Зунда с воплем скатился вперед, а перед капотом грохнул взрыв, покрывший лобовое стекло сетью трещин. Не затормози я, разнесло бы нас на гайки с шурупами… Ну, или на пиксели. Кому как нравится.

– Вертолет! – завопил Зорбич. В его голосе слышалась и злость, и укоризна.

Только это ничего не решало, и я снова газанул. Машина как живая бросалась из стороны в сторону, не давая пулеметчику прицелиться и убить себя. То справа, то слева с неслышным за ревом движка тупым стуком крупнокалиберные пули, крошили бетон. Впереди дорога превращалась в аллею. Плотно сведенные ветки могли скрыть от взгляда, но никак не от пули – очередь пробила, и пули прошлись рядом с ногами Зунды.

– У-йо!

Я вспомнил недавнюю боль от автоматной пули, и мне стало реально плохо, когда я представил, что могу испытать от попадания пули крупнокалиберной. Боль стала для меня реальностью этого мира. Моя боль… Я с отчаяния снова поискал взглядом «колечки», позволявшие мне выскакивать из игры, и, конечно же, снова не нашел их. Мне стало страшно до дрожи, но я удержался. Не хватало еще добавить болевых ощущений, врезавшись в какой-нибудь столб. Наверняка ведь и это предусмотрели!

Выглянув из окна, Зунда погрозил кулаком вертолету, который так и не успел взорвать. Железная мельница неслась позади метрах в двадцати над землей, и Зунда, выбив заднее стекло, вступил в диалог с ней автоматной очередью. Плексиглас преследователя брызнул осколками, и из кабины выпало тело в форме защитного цвета. Зорбич радостно заорал. Вертолет ушел в сторону, успев полоснуть по земле длинной очередью. К счастью для нас, стрелок бил уже вслепую – мы влетели в аллею, и машину скрыли густые ветки. Зебб приоткрыл свою дверь. Кроны деревьев вверху смыкались неплотной крышей, сквозь которую мы видели и небо, и вертолет, закладывающий вираж, чтобы вернуться. Пулемет пока молчал. Пока…

«Они нас не видят!» – подумал я и тут же понял, что ошибся. Едва кроны над головой стали пожиже, как с неба обрушился пулеметный треск, а секундой позже позади машины грохнуло, и на крышу обрушился град камней.

– Гранаты!

– Вижу… – Зунда выругался и поднял гранатомет: – Сейчас я им тоже кину…

Резко ударив локтем назад, он выбил остатки заднего стекла.

– Мне нужен кусок чистого неба. И не виляй… Слышишь, командир?

– Слышу!

С вертолетом нужно было кончать. Наверняка пилот уже сообщил о происходящем и навстречу нам шли анти-партизанские спецгруппы, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. У нас еще имелись шансы в борьбе один на один против земли или против неба, но одновременное нападение вертолета и какого-нибудь захудалого броневика положило бы конец приключениям.

Дорога впереди светлела. Деревья стояли реже, и я почувствовал, что где-то там есть место, устраивающее и Зунду, и вертолетного пулеметчика. Место дуэли. Я перестал крутить руль. Машина пошла прямо.

– Внимание!

Зунда, высунувшись из машины, принялся выцеливать вертолет. Я сбросил газ, понимая, что времени для второго выстрела у него может и не найтись и дополнительный шанс товарищу не помешает. Едва вверху показалось чистое небо, как Зунда крикнул:

– Выстрел!

Я втянул голову в плечи, но это мало помогло: лобовое стекло исчезло, салон заволокло дымом, и я оглох.

Машина, уже неуправляемая, завертелась на дороге, пошла юзом. Я не знал, что там, в небе, и на всякий случай дернул за руль, уклоняясь от возможного ответа сверху, но ничего не произошло. Оглянувшись, я увидел, как обломки вертолета валятся на шоссе позади авто. Багровым волдырем вспух взрыв, обозначив место удачи столбом дыма.

Мою глухоту пробил радостный рев Зунды и через мгновение присоединившихся к нему Зорбича и Зебба. Разделяя общее настроение, я давил на педаль газа, втаптывал ее в пол, но скорости это не прибавляло. Стволы деревьев по бокам двигались все медленнее и медленнее, и наконец машина встала. Ребята отчего-то подумали, что я встал, чтобы полюбоваться разгорающимся пожаром, но все оказалось гораздо хуже.

Зунда, выскочив на бетон, раскрывал рот, помогая рассказу руками – тыкал в стороны и разводил руки, словно охотник, добывший особо крупного зверя. Но, сообразив, что красноречие его пропадает втуне, отмахнулся и выбросил чадившие резиновые коврики.