Текст книги "Сделано с любовью"

Глава 3

Аика

Грёбаный февраль! Ну и погодка!

Только что лил дождь, теперь же на город обрушился снегопад. Огромные белые хлопья, словно рваные промокашки, кружат в воздухе и растворяются, ударяясь о лобовое стекло… Точно, как мысли в моей беспокойной голове. А их такая прорва!..

Канцелярку в офис не заказала, на рябининскую базу заскочить не успела, «СОК-строй» продинамила… А вот с «СОК-строем» надо быть поаккуратнее. Лишь каким-то чудом я до сих пор в их офисе не пересеклась с замом главного. Но что-то мне подсказывает, что судьба нас свела именно сегодня… И по всему выходит, что одноглазый здоровяк Жека – никто иной, как Евгений Ланевский – сын и заместитель главы «СОК-строя». А заодно двоюродный брат моего Кирилла. И, как недавно выяснилось, – мужик общего пользования. Впрочем, как и любой другой мужик.

И всё же как тесен мир!

Вообще, Кир не слишком болтлив, но о своей семье и друзьях он всегда говорил с удовольствием и гордостью. А великолепный танцующий буйвол – это, похоже, Геныч. Сейчас я рада, что у него такие друзья. И от меня им бесспорный респект и благодарность за моего Кира!.. Только почему-то я никак не могу выбросить из памяти плачущую Рыжулю…

Так, на хрен чужие трагедии! Со своими бы разобраться! Где этот чертов Гор? Почему он до сих пор не звонит?

Мобильник тут же ожил, испугавшись моего негодования… Но это снова мама, чёрт бы её побрал! Красотка бальзаковского возраста, она же мать-героиня, она же в прошлом артистка больших и малых ресторанов, а ныне постоянная соискательница и наша головная боль. Впрочем, мы с девчонками уже привыкли, но…

Пару недель назад на очередном кастинге вместо работы мама подобрала какого-то странствующего менестреля и приволокла его на свою жилплощадь. Стоп! Поправочка – на мою жилплощадь! И всё бы ничего, ведь в квартире, оставленной мне в наследство от бабушки, я не живу уже почти два года… Но плачу-то за неё по-прежнему я!.. Пока эти непризнанные поп-звезды ищут себя. Но даже и это не катастрофа, если бы сегодня мама не объявила о своём скором замужестве.

Умолкнув лишь на пару секунд, мобильник завёлся снова, и я сочла за благо ответить.

– Да, Настя…

– Здравствуй, дочь! – укоризненно и торжественно ответила трубка. – Тебе напомнить, что ты мне обещала? Я, между прочим…

– Завтра! – прерываю её претензии.

– Завтра?! Да ты меня уже неделю кормишь своими завтраками! Если не придёшь, мой Вова сам разберёт твой вольер и сложит на лестничной клетке.

– Тогда передай своему Вальдемару, что я разберу его и сложу на помойке.

– Какая же ты жестокая сволочь, Айка! – завела мама любимую песню. – Да все вы свиньи неблагодарные! Выросли, да? Самостоятельные стали, да? А на мать теперь всем плевать?! С отцом, козлом, небось так не разговариваете! – она театрально всхлипнула и вдруг включила строгую родительницу: – Когда придёшь, спрашиваю?!

– Я ж сказала завтра, значит, завтра! И не фиг каждый день переспрашивать! – рявкаю в ответ и сбрасываю вызов, потому что на второй линии прорывается Гор.

Что ж ты так долго, змей?!

– Заждалась? – его развязный, но веселый тон действует на меня успокаивающе.

– Что ты узнал, Гор? – спрашиваю ровно, подавляя нетерпение, иначе этот змей начнёт специально кружить и выдавать инфу по капле.

– Всё, как ты просила, – мурлычет этот гад, но я терпеливо молчу. – В седьмую забрали твоего калечного…

Сам ты… урод калечный!

– Ты узнал, что у него?

– Да не ссы, малыш, – херня! Пара-тройка рёбер, несколько пальцев… Ну и мозги малость всколыхнулись…

Мне почти физически больно, но я не комментирую и не задаю встречных вопросов.

– Короче, подробности сама выяснишь. Я тебе там контакт человечка сбросил… Только ты звони лучше завтра, заодно и узнаешь, кто лечащий врач. Я уже дал пару ценных указаний по поводу нашего пациента, но его там и так приняли, как родного. Кто-то раньше нас уже подсуетился. Вот завтра всё и выяснишь… Ясно?

Ну, до завтра я как-нибудь потерплю… Главное, что жив и под наблюдением.

– Ясно. Спасибо, Гор, – говорю очень сдержанно, но он смеётся.

– Ну что ты, Айка!.. Спасибо – это много! В гости когда заедешь?

Сто лет бы тебя не видеть!

– Ты ж сам знаешь – некогда мне по гостям разъезжать.

– Знаю, – тянет он и мурлычет вкрадчиво: – А как там наша Сашенька? Не скучает по мне?

При звуке твоего имени наша язвительная стерва превращается в испуганную, дрожащую лань.

– Нет, Гор, не скучает. Ты бы тоже прекращал уже…

– Ох, Айка-Айка!.. Тебе ли не знать, как я нуждаюсь в советах, – в тихом ласковом тоне я отчётливо слышу угрозу, но не боюсь. Хотя и не нарываюсь. И Гор оттаивает: – Ладно, пусть расслабится твоя сестрёнка. Вы ж, бабы, дуры! Всё мечтаете о милых и нежных мальчиках…

– Это вряд ли… Обычно у таких мальчиков уже есть мальчики.

– Тоже верно, – усмехается он. – Ладно, Айка, обращайся… – и, прежде чем я подала голос, Гор сбросил вызов.

Вот и славненько!

Гор… Змей гремучий! Хозяин «Антракта», самого крутого ресторана в городе, и окрестных земель. Мало, кто знает, что его полное имя Егор. А вот то, что этот тип опасен, как ядовитая змея в брачный период, знают все. И угораздило же его запасть на нашу Алекс!.. Хотя, по правде говоря, она сама виновата! Но не отдавать же теперь дурную и недальновидную сестру на съедение.

♥

Когда я въезжаю в свой родной район, снег снова сменяется дождём. Природа чокнулась!

Очередной звонок от мамы верещит как раз в тот момент, когда я проезжаю мимо нашей пятиэтажки. По привычке бросаю взгляд на балкон… Вот же свинья колхозная! Вслед за светящимся бычком с балкона вылетает то ли банка, то ли бутылка… Кажется, мне всё же не избежать знакомства с Вальдемаром…

– Айка? – растрепанная мама запахивает какой-то подростковый халатик то на груди, то на бёдрах… Но безуспешно. – Ты же говорила…

– Я передумала! – стараюсь на неё не смотреть. Но то, что я вижу за ней…

Это лучше один раз увидеть… чем увидеть не один раз. Нет, не так!.. Сначала я слышу громкое харканье-хрюканье, а уж потом…

«Вдруг из маминой из спальни… кривоногий и хромой…»

Выползает… аморальник с возбуждённой булавой…

Фу!

По поводу «хромого» – это я утрирую, конечно… Но мамин Вальдемар, скажу я, очень колоритный тип. Типок.

– Ой… – выдавил из себя типок, вытаращив на меня слезящиеся глаза, и снова захрюкал, прикрывая рот ладонью.

– Вова, что с тобой? – забеспокоилась мама и устремилась к нему навстречу, но от меня не укрылось раздражение в её голосе.

– Прости… Ани, – сипит Вальдемар, – я это… поперхнулся… кхе-кхе (хрю)… случайно.

Ани! Трындец! Это что, производная от Анастейши?

Я закатила глаза к потолку…

Ух, а паутины-то сколько!

Ну а куда мне ещё девать глаза? На маму смотреть как-то неловко – халатик на ней не сходится, а под ним… только обнажённые бальзаковские телеса. Перевожу взгляд на Вальдемара. Справедливости ради надо признать, что природа одарила его очень смазливой мордахой… Но, к сожалению, на этом подарки закончились. Жопа на ширине плеч, четыре хлипкие конечности, впалая грудь с реденькой порослью и выпирающий пупок, тщательно скрывающий железный пресс. А, ну ещё белые трусишки, вспученные на причинном месте.

Бр-р! Жесть!

Вальдемар, наконец, прохрюкался, изящным жестом откинул с лица длинные светлые волосы и молвил красивым, хорошо поставленным голосом:

– Простите ради бога… Добрый вечер, милая барышня. А Вы, наверное, Аика? – и обнажил ровные красивые зубы в широкой доброй улыбке.

– Наверное, – отвечаю коротко и хмуро, стараясь скрыть удивление.

Не-эт… это голова точно не отсюда! Что ж мужику так с туловищем не повезло?

– Может, чаю с нами выпьете? – гостеприимно предложил Вальдемар, но, скользнув взглядом по собственному телу, резко сиганул назад в комнату. – Ой… простите, Аика, я забылся немного… Я сейчас быстренько оденусь.

– Ты не слишком спеши, Вов, – настойчиво посоветовала мама и, прикрыв за ним дверь, с шипением двинулась на меня: – Ты зачем притащилась на ночь глядя?

Нет, ну нормально?

– Ты, может, сперва оденешься? – я усердно смотрю ей в глаза.

– Я в своём доме сама решу, как мне выглядеть! Пришла зачем, спрашиваю?

– Вольер разобрать, – пожимаю плечами. – Ты ведь сама просила…

– Сейчас? Другого времени не нашла? – мама отталкивает меня к входной двери. – Что-то я не припомню, когда я тебя просила строить глазки моему мужику! Ишь, проныра, распахнула рот на чужой бутерброд.

Чего-о? Бутерброд? К горлу подкатила тошнота… Да будь её Вальдемар единственным членоносцем на планете, я бы предпочла его видеть в непроницаемых доспехах или не видеть вовсе. Но сказала я отчего-то совсем другое:

– Мам, да зачем тебе этот… Вова? Это ты за него, что ль, замуж собралась? Он же тебе в сыновья годится!

– Заткнись, дура! – схватив за грудки, она припечатала меня к двери. – Мне больше тридцати никто не даёт…

– Да больше тридцати и нет ни у кого, – я вжимаюсь сильнее в дверь, избегая контакта с её грудями, но оттолкнуть не решаюсь – мама же.

– Не вздумай даже смотреть в сторону Владимира! Я тебе ещё Рябинина не простила! Вы меня, сволочуги, по миру пустили.

– Мы?! Да ты живёшь на всём готовом…

– Да что ты говоришь?! До хрена вы мне тут наготовили, деточки заботливые! Сами в хоромах жируете, а мать в этой сраной халупе едва концы сводит…

За халупу стало очень обидно. Я до сих пор люблю эту квартиру, хоть мне и больно здесь находиться.

– Личный комфорт в твоих руках, Анастасия, а не нравится квартира, так сними другое жильё. Пусть твои концы тоже хоть немного подсуетятся…

– Ах вот как ты запела, соплячка оборзевшая! Давно ль ты сама из грязи выбралась?

– Да я никогда и не была в грязи, как бы ты не старалась. И хоромы мне не с неба упали. Это жизнь отсыпает нам по заслугам и способностям… Знаешь, она как Санта-Клаус с конфетками – одним шоколадные, а другим – сосательные.

– Ну ты и тварь! Да если б я только знала, что наворотил твой Санта своим азиатским леденцом, я б тогда лучше аборт сделала! – мама яростно сверкает зеленющими глазами и давит на меня всем весом. – Всю жизнь мне испоганили, уроды!

– Девочки, а вот и я! – радостно пропел Вальдемар и тут же проблеял испуганно: – А вы чего это там?..

Через мамино плечо я подглядываю за её преобразившимся женихом – белая рубашечка, галстук… клетчатые тапочки… И меня разбирает смех.

– Она уже уходит! – рявкает мама, не оглядываясь.

– А почему? – расстроенно тянет Вальдемар и получает исчерпывающий ответ:

– По херУ!

Открыв дверь, мама грубо выталкивает меня на лестничную клетку, и сама выскакивает следом с добрым материнским напутствием:

– И больше не вздумай приходить без предупреждения! Ясно тебе?

Спустившись на один пролёт, я вдруг вспомнила, по какой причине сюда пришла и оглянулась на маму.

– Ясно… теперь буду предупреждать. Только вы больше не выбрасывайте с балкона бычки и бутылки. Хорошо?

– Хорошо… что предупредила, дорогая. А что случилось-то? Неужто я случайно по твоей буржуйской тачке попала? – картинно сокрушается мама. – В следующий раз возьму бутылку потяжелее.

– Ну понятно… Короче, ты меня услышала, – повторяю спокойно, подавляя вздох. – И Вальдемару своему тоже передай, иначе мне придётся вам напомнить, чья эта квартира.

– Ах ты сучка подлючая! А ну пошла отсюда! И скажи спасибо, что тебе по башке не прилетело! – горланит она во всю глотку, призывая соседей прилипнуть к глазкам. А халатик, к слову, по-прежнему ничего не прикрывает.

Трындец, мам! Ты деградируешь, что ли?

– Что вытаращилась? – кивает она мне, уперев руки в бока. – Давай двигай к себе на хаус!

– Мам, скажи, а… если бы я по-прежнему давала тебе деньги, ты бы лучше ко мне относилась?

Она открыла было рот, но снова захлопнула. По прищуренным глазам и плотно сжатым губам я вижу, как остатки самолюбия борются с алчностью… Но в лице родного человека нет ни намёка на сожаление или стыд.

– Дождёшься от тебя, – цедит она сквозь зубы.

– Ани, – из-за приоткрытой двери показалась улыбчивая физиономия Вальдемара, – ты бы оделась, солнышко…

Но, резко качнув бедром, мама задвинула своего беспокойного рыцаря обратно в квартиру и снова обратилась ко мне:

– Хочешь сказать, ты денег принесла?

– Нет… Просто я подумала…

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом… Снова не о том я подумала.

– А ты куда это так вырядился, красавчик? – раздался из квартиры мамин визг, а затем взволнованное блеянье Вальдемара…

Быстро преодолев четыре этажа, я выскакиваю на улицу и с наслаждением встречаю порыв колючего ледяного ветра. Подхожу к машине и напоследок поднимаю взгляд на свой балкон… Вовремя! Оттуда на меня стремительно пикирует тёмный предмет, и я быстро прикрываю руками голову. Чудом не задев ни меня, ни машину, в полуметре падает жестяная банка и выплескивает на свежевыпавший снег остатки пива. А может, какой другой дряни…

Дура ты, Настя! А могла бы попытаться быть мамой…

Всё… домой хочу! Но сначала… Я отгоняю свой танк из-под обстрела и, притормозив с торцевой стороны дома, извлекаю из кармана телефон.

– Здравствуйте, Андрей. Прошу прощения за поздний звонок… Ваш номер мне дал Егор… – трубка выразила раздражённое непонимание, но, когда прозвучало «Гор», абонент замер и обратился в слух. – Сегодня к вам в отделение нейрохирургии поступил Ланевский Кирилл Андреевич… Я хочу знать о его состоянии…

Глава 4

Аика

Переломы… Сотрясение… Ушиб сердца…

Сердце моего Кира… такое большое и горячее!.. Я представляю, как бережно держала бы его в ладонях, защищая от ударов… Спасая от боли. А ведь так уже было – я держала его сердце… А потом… бросила. Именно тогда и произошёл первый ушиб.

Как же я ждала тебя, мой Кир!.. Дни считала… Четыреста двадцать два… И каждый из этих дней я была счастлива… несмотря ни на что. И бесконечно долгое время я по крупицам создавала свой комфортный мир… Мне хорошо в нём. Даже когда заходится сердце!.. И когда тело вспоминает прикосновения твоих рук… твоих губ… И когда хочется плакать… Или бросить всё и мчаться… лететь к тебе… Чтобы обнять, прижаться, вцепиться… впиться… и не отпускать! И чтобы только мой! Только со мной! Навсегда!

А бывает так, Кир?.. Я правда не знаю…

Мне очень хорошо в моём мире. Здесь мои крепкие надёжные якоря – мои девчонки и мой дом. И я не уверена, что готова впустить в моё долгожданное, с такой любовью сотканное убежище… твой огонь, способный воспламенить меня, вознося до небес… доводя до эйфории и умножая моё счастье!.. Или спалить дотла…

Скрип «дворников» по сухому стеклу заставил меня вернуться в действительность. Я даже не заметила, когда прекратился снегопад и как мой верный танк привёз меня к родному дому. Мой дом… Моя тихая лесная гавань. Каждый раз, когда я подъезжаю сюда, моё сердце колотится от радости. Сколько труда я в него вложила! Сколько души!..

Мой дом – самый крайний на нашей улице и в нашем районе. Дальше только лес и река. Мне нравится думать, что мой дом находится на самом краю вселенной. Переулок, где расположены въездные ворота, даже не имеет названия, поэтому я назвала его «Счастливый». Нет, конечно, мой дом причислили к примыкающей улице, присвоили номер… короче, всё, как у людей. Но это ведь всё для отчётности, а по факту я – хозяйка маленького кусочка вселенной… с моим участком леса, с моим кусочком неба и узкой дорожкой реки, проглядывающей в прогалах деревьев. Это так кружит голову, что я не променяла бы свой лесной рай ни на один дворец.

Ворота распахнулись, впуская меня, владычицу, и я въехала на свою территорию любви. Здесь даже грустить бывает в кайф, но грустить мне обычно некогда. Обычно… Но сейчас я в полном раздрае и отвлечься совсем не выходит. Как же я могу отвлечься от раненого сердца моего Кирилла?..

Я глушу двигатель, достаю мобильник и нахожу спасительный контакт. «Господин Рябинин». Мой любимый господин. Время уже позднее, но я знаю, что он всегда мне рад.

Жму вызов и выдерживаю пять долгих гудков, прежде чем трубка отзывается ленивым женским голосом:

– Алло, я Вас слушаю…

О как! Слушает она! Я подавляю спонтанный порыв громко взвизгнуть в микрофон, чтобы эта слушательница оглохла и надолго забыла, как прикладывать свои уши куда не следует. Но вовремя вспоминаю, что я взрослая женщина. К тому же я не хочу ставить Рябинина в неловкое положение… даже перед какой-то там мяукающей слушалкой.

– Алло-о, – нетерпеливо повторяет она.

И проглотив готовые сорваться с языка безобразия, я сдержанно озвучиваю:

– Здравствуйте, передайте, пожалуйста, телефон его владельцу.

И не лапай чужие вещи своими корявыми лапами!

– А Вы, простите, кто? – выбешивает меня трубка…

– Результаты спортлото! – рявкаю ей в ухо. – Павел Ильич только что выиграл главный приз и если он немедленно об этом не узнает, то выигрыш может до него и не добраться!

Интересно, а как он обозвал меня в своей телефонной книге?

Реакции на моё выступление я так и не дождалась, потому что там уже приближается и ласкает мой слух родной рычащий голос:

– Так, а я сейчас не понял – это что, мой телефон?!

– Паш, ну просто он звонил… – продолжает пищать мне в ухо неизвестная телефонистка.

– А разве ты мой личный секретарь? – рычит мой грозный Рябинин, а спустя секунду из динамика послышалось ласковое и тёплое: – Айчик…

– Привет, пап! Я не очень вовремя?

– Ты что, дочик, ты всегда вовремя! – и каждое слово мне в сердце. – Прости, малыш, я отошёл всего на пару минут…

– Да всё нормально! Мы с твоей связисткой очень мило поболтали, – выпаливаю я и сразу перехожу к главному: – Пап, я тут подумала и решила… Короче, я согласна.

Но, вместо радости, почему-то слышу насмешливое:

– Вот даже как?

И я теряюсь. Просто со стороны папы Паши я никогда не жду подвохов… Я настолько привыкла получать мгновенный отклик и помощь, что совершенно не готова услышать прежнего язвительного Рябинина.

– Пап… ты не рад?

– Очень рад, – отвечает он слишком серьёзно и не слишком радостно. – Дочик, я соскучился гораздо больше, чем ты можешь себе представить… Но только скажи мне честно, от кого ты бежишь?

Бегу?..

Мне совсем не нравится это слово… Может быть, потому что это правда?..

– Пап, я не поняла… ещё несколько часов назад ты спросил, хорошо ли я подумала…

– А спустя час я узнал, что вернулся твой героический Ланевский. Вы уже виделись?

У меня есть несколько вариантов ответов, но обманывать папу я не хочу, а озвучивать всю правду – лишь растревожить его и себя.

– А я почему-то надеялась, что только ты меня понимаешь! – с тяжёлым вздохом ухожу от ответа, а папа смеётся.

– Ты маленький бессовестный манипулятор, Айка, – упрекает он с улыбкой в голосе. – Ну давай уже, осчастливь меня… Когда встречать-то?

♥

Не полегчало. Стало ещё паршивее.

Такое случается в тех редких случаях, когда я теряюсь и не понимаю, как поступить. А сейчас искать правильный ответ я могу только в себе. Папа не стал на меня давить… Понятно… он слишком боится спугнуть свою непокорную девочку. Иногда это так бесит… Да всегда! Жёсткий Рябинин ведёт себя со мной, как ведомый телок. Могу себе представить, каково это бывает наблюдать Вадику! Он-то привык к другому папе – строгому и несгибаемому.

Но теперь метод кнута и пряника работает в извращённом режиме – сына господин Рябинин гладит кнутом, а дочку – наказывает пряником. А мне кажется, он до сих пор боится, что я могу взбунтоваться и исключить его из списка моих пап. И даже не подозревает, как долго я сама боялась… Что он вдруг устанет от меня. Сейчас уже не боюсь. Я ему верю… Бесконечно верю! Как никому другому!

Однако вся моя семья считает меня патологически упрямой. Они думают, что донести до меня истину – их истину! – возможно только методом «от противного». Но это не так! Правда в том, что у меня тоже есть своё собственное мнение! И это не мои проблемы, что оно не всегда совпадает с умозаключениями моих близких. Они считают меня железякой… А ведь я тоже умею чувствовать! Очень сильно! Только молча… Я не всегда умею подобрать нужные слова, чтобы рассказать, как мне бывает больно. Об этом и слова не нужны… А плакать не получается…

Алекс готова меня растерзать за каждый день, что мы с Киром не вместе. Почему-то она уверена, что её опыт позволяет ей учить меня жизни. А ведь это моя жизнь! И я вовсе не жду от Алекс понимания… Но давление иногда невыносимо!

Знаю, что папа тоже со мной не согласен. И зачем только звонила? Думала, он сразу обрадуется… Ведь почти месяц он уговаривает меня приехать к нему в Сочи хоть на пару недель, чтобы отдохнуть и окунуться в сферу гостиничного бизнеса – так сказать, изнутри. Вдруг мне понравится, и я увлекусь. У Рябинина там три небольших отеля, но прибыль в этом году попёрла такая, будто кроме Сочи и курортов больше нет. И вот уже полгода папа активно оптимизирует бизнес-процессы и попутно нащупывает новые проекты. Я и сама очень хотела слетать к нему, но куда мне с моим сумасшедшим графиком?!

А сейчас… Сейчас самое время! Пусть только Кир поправится…

Внезапно вспыхнувший свет фонарей осветил двор, а на крыльце возникла Алекс.

– Айка, я не понимаю, ты где пропала?

Я неохотно покинула салон, прихватив сумки с продуктами и собачьим кормом…

Так, а где Август? До меня только что дошло, что пёс меня не встречает, и я озираюсь по сторонам. Но громкий приветственный «Гав» позволяет быстро обнаружить виноватую мордаху потеряшки, выглядывающую из-за Алекс. Опять этот проныра в доме! Охранник, называется!

Щенок немецкой овчарки появился здесь в день моего девятнадцатилетия. Не сам пришёл, конечно, – этого чудика в большой плетёной корзине притащил мой брат Вадька, прилетевший из Штатов на каникулы. И клятвенно заверил, что из неуклюжего милахи вырастет мощный и грозный зверь. Ну, не знаю… За прошедшие полгода грозным у Августа стал только аппетит. А глядя, как над ним издевается мой кот, я вообще сомневаюсь, что этот пёс хоть кого-либо способен защитить.

– Я что, вышла на улицу сама с собой поговорить? – напомнила о себе Алекс, перехватывая сумки из моих рук, и недовольно заворчала: – Опять, как ишак, навьючилась.

– Да мне не тяжело…

– А ты, кстати, сигареты купила? – подбоченилась Алекс.

Вот чёрт! Забыла, конечно! Не до них как-то было…

– Курить вредно! – выкрутилась, как могла, и прошмыгнула мимо Алекс в ванную комнату.

– Об этом ты могла меня и раньше предупредить, я б тогда сама смоталась, – сгрузив сумки в прихожей, она проследовала за мной. – Мы волновались, между прочим… Где была-то? Стешка так и вырубилась, не дождавшись.

– Всё нормально, Саш? – я с беспокойством вглядываюсь в лицо сестры, но в ответ она строит смешную гримасу и закатывает глаза.

– Да всё пучком! Так и не скажешь, где тебя носило? Или это большой секрет?

– Да я к маме заскочила, она просила вольер разобрать…

– Да ладно?! – развеселилась Алекс. – Женишка-то видела? А то Стешка говорит – красотун неописуемый! Но пока сама не увижу – сроду не поверю!

– Видела, – я усмехнулась, вспоминая Вальдемара в галстуке и тапочках. – Потешный человечек.

– Человечек?.. – Алекс сморщила веснушчатый нос. – Это звучит горденько. Только сомневаюсь, что голожопый певун составит достойную партию нашей мамочке. Её истинный половин обязан быть настолько состоятельным, чтобы бесперебойно швыряться баблом…

– Угу, и совсем безмозглым, чтобы швыряться им именно в нашу Настю. Так что ждём тупого олигарха! – я вытерла руки и отправилась разбирать продукты. Сашка с Августом двинулись вслед за мной, как два привязанных хвоста.

– Ага! Благо таких – как грязи! – хохотнула сестра и плюхнулась в кресло на колёсиках. – А вот Рябинина она тебе, боюсь, не простит!

– Знаю, – я невесело усмехаюсь. – Скорблю. Но, может, сейчас она нашла то, что искала?.. Сама же говорит, что мужиков насквозь видит.

– Это да-а… – Алекс подъехала в кресле к холодильнику и, вытащив из пакета связку бананов, потрясла ею в воздухе. – Полового гиганта наша мамуля вычисляет махом, не заглядывая в штаны. Чем не повод для гордости? И трубадур Вован наверняка тоже из таких – из гигантов!

Я вспомнила Вальдемара в трусиках и поёжилась.

– Наверняка. Он, кстати, чем-то на актёра смахивает… на этого… Саш, ну как его?.. – прикрыв глаза, я постучала себе по лбу. – Леонардо…

– Да Винчи? – захихикала Алекс. – Я так и знала, что у Стешки тухлый вкус. В маму, наверное. Ну и как наши молодые тебя приняли? Денег просили?

– Не-а.

– А чего тогда делали, вольер ломали? – дотошно выпытывает сестра.

– Не, до него не добрались. Так, поговорили ни о чём… Вальдемар даже предложил мне выпить с ними чайку, но ты же знаешь, что я не пью в гостях.

– Му-гу… – Алекс подозрительно сощурилась. – Вот даже не вздумай подогревать их деньгами! Протянешь этим бездельникам хоть рубль, и всё – на твоей шее тут же с комфортом устроится очередная безработная жопа. Учти, ещё и с яйцами!

– Не, Сашок, это вряд ли, я уже давно не инвестирую в бездонную задницу. Слава богу, мне есть куда тратить мои денежки.

– Да не иссякнут финансовые источники нашей благодетельницы, – Алекс воздела руки к потолку, а Август с готовностью поддакнул.

Я согласно кивнула, захлопнула холодильник и рванула к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Стоять! – гаркнула Алекс. – Верхний этаж спит, а Вас, Гейша Валентиновна, она же Павловна, я попрошу задержаться и растопырить уши для главной новости… – она наставила на меня указательный палец с длинным острым ногтем и предупредила грозным рычанием: – Ты обещала!..