Текст книги "Сделано с любовью"

Глава 8

Кирилл

Из воспоминаний меня выдернул трубный бас Геныча. Короче, слово за слово – договорились до будущего потомства и добрались до «серенькой» секретарши Жеки, перед которой наш Геныч страшно провинился.

– Ну я же сразу осознал, – гудит Геныч. – На хера ты вот это напоминаешь? И так тошно… Сказал же, искуплю свою вину. Вот прямо завтра! А ты, был бы путёвым начальником, зарядил бы мне разок в табло. Глядишь – и девочка повеселела бы. А ты бы стал её героем!

– Да я в твоё табло десять лет не могу попасть, – сокрушается Женёк.

– Зато своё подсовываешь кому не лень! – ехидно напомнил Геныч. – Тренироваться надо, хер висложопый.

И Жека снова завёлся. Достали уже! И о каком потомстве рассуждает Геныч, если в понедельник он влюбился на всю жизнь… А разлюбил в среду! И последние шесть лет только так.

– Всё! Антракт! – рявкнул я, а рёбра мстительно напомнили, что они сломаны. – В таких делах, Геныч, даже танец с бубном не поможет. Ты можешь шпилить их пачками, забывая или не спрашивая имён, пока не встретишь ту, на которую встанет всё. И будет стоять двадцать четыре на семь! И похер – хорошая она или… или самая лучшая…

В палате воцарилась абсолютная тишина, и даже не глядя на друзей, я почти физически ощутил на себе их вопросительные взгляды. Первым нарушил молчание Женёк:

– Кирюх, а-а… ты сейчас о ком? Случайно, не о своей белогривой погонщице утконосов?

– Жек, я уже говорил тебе, – снова напомнил я, не скрывая раздражения в голосе, – это не Алёнка виновата, что мы разбежались. Она умница, на самом деле… Красавица, отличная хозяйка и классная… Специалист, короче, классный. Да вообще идеальная женщина. Просто ей не повезло со мной, не моя она…

– А чья? – осторожно поинтересовался Геныч.

– Да похер! Просто не моя эта женщина, не люблю я её! Да и не любил, наверное… Мне бы, мудаку, раньше понять, но уж лучше поздно… чем слишком поздно.

– Золотые слова, брат! – протрубил Геныч и, сбавив тон, спросил: – А вот эта… ну… самая лучшая, на которую у тебя двадцать четыре на семь… она кто?

– Вот-вот! – вставил Жека свои пять копеек. – И почему мы до сих пор не в теме? Или у тебя только твои первые «двадцать четыре» натикали?

– Не-эт… эта бомба тикает уже второй год.

– Так она что, из Кенгуряндии? – встрепенулся Геныч и хрипло исполнил: – Тропикана-женщина-а горяча и бешена-а, а внутри солёная, словно кровь, текила-любовь!.. Кирюх, ну-у…

– Баранки гну! Устал я… спать буду.

– Геныч, мля… вот ты урод! – разозлился Женёк. – Не пел давно и исполнил, как в лужу!..

– Жек, мне не нравится это слово! Кирюх, прости, брат! Я больше никогда не стану петь, это нервы… Ну не спи пока, а то ведь я теперь тоже не усну… Никогда! Ну, мы ведь твои друзья!..

– И братья! – добавил Жека. – Кир, ну скажи хоть – она оттуда, из Австралии?

– Нет, мы познакомились здесь, в Воронцовске… пять лет назад, – я вспомнил день, когда впервые увидел Айку. – Она была такой маленькой…

– Ох!.. Что-то я уже сильно разволновался, – не выдержал Геныч. – Прости, брат, не то чтобы я плохо о тебе подумал… Но насколько маленькая?

Я усмехнулся, даже не загоняясь, о чём там подумал Геныч.

– Она просто была маленькой четырнадцатилетней девочкой, а я – её большим инструктором.

Тишина в палате стала зловещей, а я прикинул, насколько двусмысленно прозвучали мои слова и, пока парни не очухались и не добили меня, продолжил:

– Девчонка была перспективной спортсменкой – сильной, ловкой и очень трудолюбивой. Уверен, из неё вышла бы классная альпинистка, но… я её выгнал…

«Наверняка эти больничные стены слышали больше исповедей, чем храм», – промелькнуло в моей голове, и я продолжил:

– Айка была особенной… Совсем непохожей на других девочек. Вообще ни на кого. Девчонки вечно строили глазки, кокетничали, даже караулили меня после занятий. Да буквально все в той или иной степени старались привлечь к себе внимание. Все, кроме неё. Айка всегда была такой серьёзной и замкнутой… Ни с кем не общалась, не просила помощи, не задавала вопросов… Зато все мои уроки впитывала очень жадно. А если что-то не получалось, пыхтела, как паровоз, но справлялась сама. Не терпела чужих прикосновений. Странная и упрямая… – я улыбнулся, вспоминая этого маленького колючего ёжика.

– Кирюх, извини… – прервал Женёк. – Э-э… ты ведь сказал Айка? То есть вот эта мелкая безбашенная ниндзя? Или я что-то путаю?..

Ну, так-то да – она и правда безбашенная… Повернув голову, я впился взглядом в брата.

– Жек, так уж вышло, что эта девочка дорога мне… Очень дорога!

– Я понял, Кирюх, – он выставил вперёд ладони. – Я понятливый парень. Просто уточнил…

Я кивнул и перевёл взгляд на Геныча. Но тот вытаращил глаза и, закрыв рот на воображаемую молнию, для надёжности припечатал сверху ладонью. Клоун! Я расслабился и прикрыл глаза…

– Она казалась такой хрупкой… Тоненькая, как тростинка… Но очень сильная и выносливая! Мне нравилось наблюдать за ней…

– Ты запал, Кир? – поинтересовался Женёк нарочито равнодушно, а Геныч так и продолжил сидеть с зажатым ладонью ртом.

– Да нет же! Реально никаких левых мыслей! Она была моей лучшей ученицей, схватывала всё на лету… Ну как… я гордился ею. Что не ясно?

– Кирюх, не волнуйся, – прогудел в ладонь Геныч. – Умным всё ясно! Ты говори, не отвлекайся.

– Со временем Айка стала мне доверять, – продолжаю спустя недолгую паузу. – Как-то незаметно это вышло. Иногда даже позволяла помочь ей и стала интересоваться, если чего-то не понимала. Хрен знает почему… но мне льстило её доверие. Однажды я даже попытался расспросить её о семье… ну, захотел узнать о ней побольше после того, как случайно увидел её с нунчаками. Но она меня так отфутболила, как будто я о чём-то неприличном спросил. И глазищами своими чернющими чуть не спалила.

В горле пересохло, и я открыл глаза.

– Попить бы… и свет немного потише…

Геныч подорвался, как реактивный – напоил, чуть приподнял кровать в изголовье, приглушил свет и занял своё место, не забыв зажать себе рот.

– Всё изменилось в один момент… В Айку как будто чёрт вселился. Или, вернее будет сказать, чёрт в ней проснулся. Короче, клеить она меня стала. Вот только на заходы издалека и намёки Айка времени не тратила…

В памяти сразу всплыл первый инцидент. Она задержалась вечером дольше остальных, а я, идиот, даже порадовался такому рвению. «Ловите!» – звонко крикнула Айка и спрыгнула со стены в мои объятия. Разве я мог её не поймать? А эта бестия, царапнув мне ноготками по шее, нырнула ладошкой под футболку и прикусила меня за подбородок. Тогда я только чудом её не выронил. Поставил хулиганку на ноги и включил строгого наставника-дебила:

«Айя, что это сейчас было?!»

«А на что это похоже, Кирилл Андреевич?» – она поиграла тонкими пальчиками с длинной чёрной прядью. Совсем не её жест – бред какой-то!

«Ты так больше не делай, девочка… Договорились?»

«А то что?.. – она провела своим ноготком по моей груди и, встав на цыпочки, запрокинула голову и потянулась к моему лицу. – Вы меня накажете, Кирилл Андреевич?»

Тогда я настолько опешил, что даже не нашёлся с ответом на её провокацию. Просто развернулся и ушёл. Была бы взрослее… или кто-то другой… Но этой оборзевшей малявке я почему-то не смог нагрубить. Когда успокоился и раскинул мозгами, решил, что девчонка просто с кем-то поспорила, и почти убедил себя в этом. До её очередного финта. А дальше стало только хуже.

Глава 9

Кирилл

– Кирюх, ты чего замолк, воспоминания смакуешь? – нетерпеливо позвал Жека, а я только опомнился, что провалился в себя. – Кинул нам замануху, а сам слился. Что она там начудила?

– Приступила к активному соблазнению. Я пробовал поговорить с ней, а эта чертовка мне: «Чего Вы дурачком прикидываетесь, Кирилл Андреевич? Я же вижу, что нравлюсь Вам».

– О как! Да-а, женщины – они такие!.. – процедил Женек. – И маленькие тоже не исключение. Придумали, мартышки, себе развлечение – возлюби ближнего своего, даже если он сопротивляется. И, главное, чем сильнее сопротивляется жертва, тем активнее возлюби – так ведь интереснее! Это у них типа квест такой – оттачивают своё подлючее мастерство. Геныч вон знает, он от моей Наташки уж лет десять бегает. Да, центнер? Ты что там затих?

– Переживаю я, – протрубил Геныч, – аж холодный пот прошиб. Кирюх, ну ты же это… не поддался?

– А я решил проблему радикально, – бросаю со злом. – Просто запретил девчонке появляться на скалодроме. Да я реально зассал, пацаны! Хотя надо было по-хорошему… подход какой-то найти… А я же ни хрена ни психолог! Мне двадцать три, а ей – пятнадцать – она не слышит меня, у неё подростковые тараканы в башке. А в коллективе и так уже стали замечать её чересчур настойчивый интерес.

– А че ты дёргаешься, Кирюх? – взревел Геныч. – Хрен ты оправдываешься?! Всё ты правильно сделал! Лично я с пятнадцатилетними таракашками даже говорить не стал бы. Ещё б ремня всыпал! Какое там по-хорошему?! Да ну на хер! Начнешь ей втулять – ты типа хорошая девочка… И даже не успеешь вставить своё веское «но», как загремишь педофильскими кандалами. И поди докажи потом, что ты искал правильный подход! А не вход!

– Да заглохни ты, шизофреник пуганый! – потерял терпение Женёк.

– Ты хотел сказать «параноик», дурашка! – отозвался Геныч. – Но шизик – тоже неплохо – всегда есть с кем за жизнь потрепаться. Короче, ты молоток, Кирюх! Че там дальше-то?

– Айка даже не спорила… просто собралась, как послушная девочка, и ушла. На душе так стрёмно было… А спустя несколько месяцев она заявилась ко мне с деловым предложением, – я нервно хохотнул, вспомнив этот визит. – Сказала, что достигла возраста согласия и выбрала меня.

– О-о!.. А-а… что это за возраст такой? Согласие с кем? – запричитал Геныч, а Жека со знанием дела пояснил:

– Ну, это вроде как с шестнадцати лет подростки сами вправе решать, с кем им шпилиться. А что вы так на меня смотрите? Это ещё Викуля просветила, когда готовила поход под меня. Но я от греха подальше потерпел. Благо альтернативных предложений было… А, ну да ладно, не обо мне речь. Ты ж не купился, Кирюх?

– Сказал ей, что предпочитаю взрослых тёть, а Айка пообещала, что я об этом пожалею… И ушла. А нам тогда как раз с Алёнкой вызов пришёл, и мы стартанули в Сидней. Ну а там… сами понимаете – сначала восторг, потом адаптация… Да я, честно говоря, про Айку и думать забыл. Чувством вины тоже не особо мучился. И с Алёнкой всё было отлично. А потом она мне написала…

– Кто – Алёна? – уточнил Женёк, но ответил Геныч:

– Да, Жек, – Алёна! А то как бы ещё Кирюха догадался, что у них всё тип-топ?! Я вот тебе сейчас тоже напишу: «Евгений, Вы долбодятел!»

– Айка мне написала, – прервал я дебаты. – Только я не знал, что это она – назвалась Гейшей. Интересно писала… притчи, сказки, истории всякие… Полгода, наверное, строчила в пустоту. То есть я читал, конечно, но не отвечал, да и не собирался. А зачем? Думал, ей надоест. А в какой-то момент зацепило… и мы стали переписываться. И я подсел на эти письма, ждать их стал. А почти полтора года назад я встретил её в баре.

– Айку?

– Гейшу! Ну, то есть Айку, конечно… Ну, я ж лицо моей Гейши не видел, а на фото были видны только волосы и татуха на плечах. Вот по ней и узнал – по тату. А я ж бухой тогда был в лоскуты.

– Ты-ы? – в один голос протрубили оба.

– Ага… Я как раз от Алёнки ушёл в тот вечер… Мы как-то не очень красиво расстались. А-а, так у меня ж тогда днюха была – праздновал я! А потом Гейшу… Айку увидел… А потом… проснулся в чужой квартире.

– С Гейшей? – вскинулся Женёк.

– Голый? – догнал его Геныч. – А как же это… возраст согласия?..

– Не, ребят, всё прилично было и все уже добрались до совершеннолетия, – успокоил я. – Да и проснулся я в одиночестве, только не помнил ни хрена…

– Ну как так, Кирюх, это ж не про тебя! Ладно бы Жека заблудился…

– Чья б мычала, Геныч! – оскорбился Женёк. – Или напомнить, как тебя в плен маргиналы взяли? Ты вообще без трусов проснулся!

– А добрый друг о таком бы не напомнил, – помрачнев, пробухтел Геныч.

Жека на удивление резво сорвался с места, присел на корточки рядом с Генычем и покаянно склонил голову.

– Да пошёл ты, придурок, – Геныч толкнул его в лоб и заулыбался. – Кирюх, можно эту историю я тебе потом расскажу? А то этот циклоп всё извратит и опошлит, а случай, между прочим, трагический…

Я посмотрел на друзей и у меня ком застрял в горле. Они могли жёстко стебать друг друга, но всегда ощущали границу. И оба, не задумываясь и не разбираясь, кто прав, впрягутся в любую мясорубку за каждого из нашей четвёрки. И Макс такой же. Наверняка он расстроится, что сегодня не с нами. Но я рад, что Малыш цел.

* * *

Дальше парни слушали меня молча. Я рассказал, как провёл лучший отпуск в своей жизни в компании Айки и её сестры… Как долго приручал мою маленькую Гейшу и сходил по ней с ума. Хорошо, что я был терпелив… Потому что по-другому с Айкой нельзя. Сашка, её сестра, мне много всего рассказала… Хотя умолчала о гораздо большем.

Я узнал, что до тринадцати лет моя Айка жила в Киеве в благополучной и полной семье. Отец – успешный программист, мама – певица…. Хотя, вспоминая как задумалась Сашка над маминой профессией, я решил, что либо певица из неё так себе, либо – мама. Но свои выводы оставил при себе.

А в тринадцать лет Айка приехала в наш Воронцовск и стала жить с бабушкой. Почему? На этот вопрос Сашка вразумительно не ответила. Зато рассказала о другом… Как вкалывала моя кроха с четырнадцати лет, совмещая учёбу с двумя подработками… Как школу окончила в пятнадцать, потому что в первый класс пошла на два года раньше положенного срока. Неудивительно, что Айка так ненавидит учиться!

– А может, твоя Гейша в своём Киеве замочила кого-нибудь? – осторожно предполагает Женёк. – Ну… случайно! Нунчаки – страшные штуки, а если ты говоришь, что она с десяти лет тренируется…

– Она не применяла их на людях, – возразил я, а Жека многозначительно промычал, вероятно, вспомнив сегодняшний вечер.

– Можно подумать, это охереть какой веский повод, чтобы отказаться от своего ребёнка! – гулко возмутился Геныч. – Гиены, сука, а не родичи!

Ей было шестнадцать, когда умерла бабушка. К счастью, старушка позаботилась о внучке и оставила ей квартиру. Вот тогда же Айкина семья разделилась. Мать из Киева перебралась в Воронцовск (на свою родину) и привезла с собой дочерей. А отец с сыном остались в родной Украине. Оказалось, что, кроме Сашки, у Айки есть ещё одна сестра (на год или два младше) и брат, который старше Айки на два года, он же Сашкин близнец и зовут его тоже Сашка. Вот и я не сразу понял. Удивительная семья!

– Так, стоп! – Геныч схватился за голову. – Рыжую сестру зовут Сашка? Мля-а… рыжие бабы захватили нашу планету!

– Александрина, – уточнил я.

– Охереть как красиво! А её брат-близнец – Александр, значит… Так, что ль?

– Му-гу, – соглашаюсь. – Но на фото они не слишком похожи.

– Да похер! Ясное дело, они отличаются в некоторых местах. Слышь, а они, случайно, не Александровичи?

– Н-н…нет, – вспомнил я, – Валентиновичи.

– Странно… А младшую как зовут?

– Не помню, но как-то необычно…

– Тогда сто пудов – Шурка! – заключил Геныч. – Класс! Да, Жек?

– Геныч, да на хер она нам нужна?! – заорал Жека. – Я и так уже запутался! Мне вот другое интересно! Кирыч, как в семье рыжих Шуриков возникла твоя Айка? Она же азиатка! Её удочерили, что ли?

Вот и я так думал… что родную они хрен бы отправили в ссылку.

– Сашка говорит, что это волшебство генетики, – я невесело усмехаюсь и признаюсь себе, что благодарен тому волшебнику, что разбавил рыжие гены.

– Да ничего она не азиатка, – встрял Геныч. – Глаза большие, губки пухлые… я всё разглядел, Кирюх!

– Не-не-не! – это Жека. – Какой-то самурай там точно отметился. Ну да ладно, это всё дело десятое. Кирюх, а почему вы не вместе, если всё срослось?

Это самое сложное… Потому что я не знаю правильный ответ. А сейчас, проваливаясь в воспоминания, я снова ощущаю, как протяжно и тоскливо скулит воспалённое нутро, заглушая физическую боль.

– Сегодня твоя Гейша не показалась мне слишком взволнованной, – не отстаёт Женёк. – Она тебя кинула, Кир?

– Неуместное слово, Жек, – рявкаю слишком резко и голова взрывается болью.

Взволнованная Айка?.. Я бы сам посмотрел.

– Мы были вместе, пока оба нуждались в этом… Просто в отличие от меня Айке не нужны эти отношения… Ты сам знаешь, что так бывает. Разве с тобой всегда не так? Короче, как бы не поступила Айка, у неё были на это причины… Уверен в этом. Она со мной была честной… Хм… Даже слишком… Мне не в чем её упрекнуть, а уж вам тем более. Просто… я должен её вернуть.

– Кирюх, а ты это только сейчас решил? – невинно поинтересовался Геныч. – Спустя год? Может, лучше синичку в руках?

– Да поздно, Геныч… Когда крышу унесло за журавлями. Я улетел за Айкой в тот же день…

– Куда улетел? – нестройно и поражённо прозвучали два голоса.

– Сюда… В Воронцовск, – признался я. Однако возмущённых комментариев не последовало, и я продолжил: – Без обид, ребят, я даже дома не показывался… Поехал сразу к ней домой…

Глава 10

Кирилл

Год назад (28 декабря)

– Кирилл Андреевич, а Вы откуда звоните? – взволнованно блеет мой администратор Алик. – Вы что, уже вернулись?

– Нет, – рычу в трубку. – Адрес Айки мне найди! Бегом!

– Айки? Это Скрипки, что ли? – удивляется Алик, но тут же ехидно интересуется: – Эта чокнутая опять что-то натворила?

– Алик! Я вот сейчас что непонятное сказал?

– Но-о… я не знаю, Кирилл Андреевич… Адрес-то вряд ли остался… Вы же сами…

– В твоих интересах немедленно найти мне этот чёртов адрес! Или завтра можешь искать себе новую работу.

Спустя три часа такси привозит меня не в самый благополучный район города и притормаживает возле обшарпанной, но ещё крепенькой пятиэтажки.

Обвешанный разноцветными пакетами, как новогодняя ёлка, и обняв четыре букета, я запрокидываю голову и разглядываю окна, пытаясь угадать, за которым из них прячется моя беглянка. Вот я и здесь. Нет ничего невозможного, если ты охерел до нужной кондиции. Но сердце грохочет так, что даже цветы подрагивают.

Спокойно, Кирюха, вспотевший и заикающийся полутруп Айке на хрен не нужен!

Жму кнопку домофона, и долгая пронзительная трель ещё сильнее разгоняет мой беспокойный мотор. Айка может и не впустить. Но кто-то же всё равно войдет или выйдет в эту чёртову дверь. Почему они не отзываются? Увидели меня из окна?

– Кто? – наконец раздается из динамика женский голос. Молодой и приятный, но точно не Айкин и не Сашкин.

– Дед Мороз! – отзываюсь басом и, чувствуя себя полным дураком, добавляю, скривившись: – Я подарки вам принёс.

– М-м… Так это Вас только что примчали волшебные сани? – игриво отзывается голос, а я, быстро перебрав в уме несколько идиотских вариантов ответа, бодро провозгласил:

– Да!

– Тогда прошу! – сладко пропела женщина, а волшебная дверь распахнулась, впуская меня в вожделенный, пропахший сыростью, перегаром и кошачьей мочой подъезд.

Нужная мне квартира обнаружилась на четвёртом этаже. А из-за приоткрытой двери выглянула обладательница кокетливого голоса.

– У-у, какая красота! – женщина восторженно оценила пёстрое и благоухающее разноцветие, внутри которого затерялся напряжённый, уставший и страшно взволнованный я. – Надеюсь, Вы не ошиблись адресом, молодой человек! Ой, простите, Дед Мороз! Милости прошу!

Хозяйка квартиры посторонилась, впуская меня внутрь, а я вдруг подумал: «А если и правда ошибся?»

– Простите, мне нужна Аика Скрипка, – я притормозил на пороге, вглядываясь в зелёные глаза блондинки. Ничего общего с моей Айкой.

– Так все эти чудесные дары для Айи? – она приветливо улыбнулась, но в голосе я уловил разочарование.

– Не только, – пытаюсь реабилитироваться, но не уточняю.

– Тогда Вы по адресу, – ласково проворковала блондинка. – Я Анастасия, мама Аики. А Вы так и будете стоять в подъезде?

Спустя полчаса я всё ещё здесь, в маленькой кухоньке… совершенно растерянный и придавленный информацией, точнее, её отсутствием. Сашка не реагирует на мои звонки… Рыжая стерва! А Анастасия… Своих дочерей она не видела с сентября. «Путешествуют! Они ведь у меня богатые девочки!» – обиженно произнесла женщина, поведя рукой и призывая меня обратить внимание на вопиющее небогатство обстановки.

Чай давно остыл, а нетронутый кусок торта так и остался сиротливо лежать на моей тарелке. В поисках верного решения бешено крутятся в тяжёлой голове шестерёнки, пока бедная мама богатых девочек вливает в мои уши совершенно бесполезные сведения. О том, как трудно в наше время хорошей певице найти достойную работу, потому что талант перестал быть востребован! Безголосые малолетние шлюшки развлекают тупую публику своим бездарным репертуаром в то время, как она, Анастасия, вынуждена запереть свой бесценный дар в этой неблагоустроенной тесной клетушке.

– Скажите, пожалуйста, разве это справедливо? – она всплеснула руками, отчего полы её тесного халатика распахнулись, являя моему взору пышную грудь в чёрных кружевах.

Я сочувственно киваю головой и отвожу взгляд, продолжая думать о своём.

– А мужчины!.. Они же совершенно забыли, что значит быть мужчинами! Куда подевались рыцари, Кирилл?!

Я отстранённо пожимаю плечами и с удивлением ловлю очередное надрывное откровение:

– Ведь этим же похотливым кобелям совершенно плевать, что творится в моей душе! Им всем только тело моё подавай!

Наверное, я непозволительно долго пялюсь на это тело, облачённое в нелепый тесный халатик… «Кому оно нужно?» – эта некстати залетевшая мысль мгновенно отрезвляет и неожиданно смущает.

– Извините, – я отвожу взгляд и, чтобы отвлечься, заливаю в себя холодный, противно сладкий чай.

– Ничего страшного, – Анастасия вздохнула и понимающе улыбнулась. – Такова ваша мужская природа.

Ну здрасьте – приехали! Она что подумала?

Нет, если абстрагироваться от её дурацкого прикида и взглянуть объективно, Анастасия – ещё молодая и привлекательная женщина, с приятной фигурой и красивыми зелёными глазами. А ещё… она сейчас мой единственный источник информации. Только пока совершенно бесполезный.

♥

Анастасия любовно оглаживает пальцами глянцевую поверхность нарядной коробки и сокрушается:

– Дорогие, наверное, конфеты… Жаль, если пропадут до приезда девочек.

– Что?.. – пытаюсь догнать смысл. – А-а, нет… это всё Вам, конечно!

– Всё-всё? – она закусывает нижнюю губу и стреляет глазами в нераспакованные пакеты.

Я согласно киваю и не могу сдержать улыбку, глядя, как зелёные глаза сияют почти детским восторгом. Анастасии не терпится дорваться до подарков, но она остаётся на месте и увлекается конфетами. Времени выбирать у меня не было, поэтому я скупал всё, что могло порадовать девочек. На самом деле Айка равнодушна к сладкому, зато Сашка та ещё сластёна! И мама, как выяснилось. Ну хоть кому-то доставил радость!

– Спасибо, Кирилл, это так приятно и неожиданно!.. Вы очень щедрый молодой человек! Знаете, таких уже почти не осталось.

Да, я именно такой! И от этого позитивного обстоятельства сейчас самое время стартануть к конструктивному диалогу.

– Анастасия… простите, Вы не сказали, как Вас по отчеству…

– Да перестаньте, Кирилл, какое отчество?! Мы ведь договорились, что я Настя. Можно Анастаси, – она задвинула в рот конфету и с причмоком облизала пальцы. – А вообще, я Михайловна… Знаете, мой муж Валик тоже Михайлович. Кстати, бывший муж. Раньше он тоже казался мне щедрым… Так меня любил!..

Она мечтательно закатила глаза, а я поспешил вклиниться в короткую паузу:

– Я как раз о нём и хотел Вас спросить. Может, девочки сейчас у него? Он ведь в Киеве живёт?

– Ага, как же – у него! – тон Анастасии внезапно стал злым. – Зачем этому кобелю целая орава детей, когда у него молодая жена под боком?! Господи, да была бы хоть красавица!.. А то ведь страшна, как смертный грех! Да ещё и толстая! Это он мне назло выбрал корову пострашнее! Отомстить решил, вылупок! Надеюсь, хоть не додумается новый выводок сварганить. Хотя куда ему?.. У него ж работа на первом месте! И на втором, и на третьем тоже. Робот, а не мужик. Хорошо, хоть Алекс не в него. Бедный ребёнок – что есть отец, что нет.

– Так Алекс сейчас с отцом в Киеве? – вцепился я хоть за какую-то знакомую ниточку.

– А где ему быть? Только он не с отцом, а сам по себе – с девушкой живёт. Он же у нас весной женится.

– Вы, наверное, о сыне? – догадался я, вспомнив о количестве Сашек в этой семье.

– Ну да… – Анастасия похлопала ресницами, но вдруг оживилась, ловко переходя на «ты»: – А ты думал, я про Шурочку? О-о, эта у меня наоборот – вся в отца. Уже ослепла от своего компьютера. Ей бы только жрать и в монитор пялиться. И ещё с матерью огрызаться! Не-эт, Шурка в Киев не поедет. Ну если только по Степашке соскучится…

– Степашке? – выдохнул я, прикрыв глаза. Если сейчас ещё появятся Филя или Хрюша, то я здесь и усну, так и не добравшись до правды.

– Степашка – это наша младшенькая… Стефания. Зайчик мой любимый, – плаксиво произнесла Анастасия и всхлипнула. – Валик её в августе от меня забрал. Решил, что выпускной класс она непременно должна окончить в Киеве. А что в этом Киеве – образование, что ли, лучше?

– Так, может, сёстры решили на праздники рвануть к младшенькой? – не сдаюсь я.

– Это вряд ли, – отмахнулась Анастасия, но задумалась. – Хм… Ну-у, Степашка бы мне сказала, наверное… А мы только сегодня созванивались. Нет, Айке в Киеве делать нечего, а Шурка без неё вряд ли поедет. Нет! – отрезала она безапелляционно, а мне неприятно резануло слух.

– А почему Айке нечего там делать? У неё ведь там отец… сестра с братом…

– Кирюш, какой же ты наивный мальчик! – осмелевшая тётка быстро сократила дистанцию и доверительно накрыла мой кулак облизанными пальцами. Мне же стоит немалых усилий не выдернуть руку и унять скрип зубов. – Не так уж много ты, оказывается, знаешь о моей дочери…

– Но Вы же поможете мне узнать, Анастасия Михайловна, – я исполнил невозмутимый взгляд и терпеливо таращусь в прищуренные зелёные глаза.

– Айка ненавидит своего брата, – с горечью произносит Михайловна и кривит губы. – Мне, как матери, очень тяжело об этом говорить. Но дело даже не в моём сыне, он всё равно живёт отдельно… У Айки давняя война с бабкой… моей свекровью, кстати. Хотя тут мне сложно обвинить дочь… Эта старая проститутка кого хочешь доведёт! И, поверь, Айку она на порог не пустит.

– Почему?

Пальцы Анастасии начинают поглаживать мой кулак. Возможно, она сейчас нервничает и делает это машинально, даже не подозревая, что мне хочется грубо стряхнуть её щупальца и вымыть руки. Я не спал почти двое суток и тоже охереть какой нервный, но… Похер – пляшем дальше!

– Почему Айка чужая в родном доме? – повторяю вкрадчиво и почти ласково.

– А я вот тоже думаю, Ки-рю-ша… – Анастасия ложится грудью на стол и приближается ко мне. – Почему накануне Нового года матери, вырастившей четверых детей и отдавшей им всё здоровье и молодость, не на что купить даже пакет молока? Подарки – это, конечно, очень замечательно… – она окинула выразительным взглядом охапки цветов и пакеты, – но ими сыт не будешь…

Я понятливый парень. С облегчением высвобождаю руку из-под играющих женских пальцев и достаю телефон.

– Диктуйте номер, Анастасия Михайловна, многодетная мать не останется без молока.

И потекли молочные реки…

Я терпеливо наблюдаю, как её глаза гипнотизируют экран мобильника и как они расширяются, сканируя прилетевшее уведомление. Теперь она сможет принимать молочные ванны.

– Ты настоящий Дед Мороз, Кирилл, и очень щедрый, – возбуждённым голосом прошептала Анастасия, но, встретив мой замороженный взгляд, посерьёзнела и отмотала к нужной теме: – Как я уже сказала, Кирилл, у меня четверо детей… И все они мне одинаково дороги. Но Айка… она не совсем обычная девочка…

Мать необычной девочки роняет на тарелку горючие слёзы и выглядит совершенно несчастной. Мне бы сейчас проявить сочувствие… но вместо него внутри нарастает волна отвращения.

♥

Я ещё сносно владел лицом, выслушивая жалкие стенания по поводу её беспросветного детства – нищета, домашний террор и закон подлости, жестоко пинающий юную Настю на каждом шагу. Терпеливо заглотил повествование о несметном полчище разбитых вдребезги мужских сердец… И даже выдержал какой-то тупой местный шлягер в исполнении «хрустального голоса Воронцовска», пока наконец не добрались до главной Скрипки – отца семейства.

Мне откровенно плевать, насколько очаровательными родились их рыжие близнецы… Прямо сейчас я обоих с удовольствием затолкал бы обратно! Я хотел и ждал лишь появления моей Айки… Но вместо этого начался жесткий порнотриллер о групповом изнасиловании. С каменным лицом я наблюдаю слёзы главной исполнительницы и никак не могу распознать – эти воспоминания для неё трагические или счастливые… Однако я совершенно ясно понял, что именно отсюда и началась история моей необычной девочки.

– И никто из этих тварей даже не поплатился за своё преступление! А вот скажи мне, найдётся ли хоть одна мать, способная полюбить плод насилия? Это же бесконечное напоминание о боли и унижении! – истерично выкрикивает Анастасия, но, встретив мой взгляд, мгновенно переобувается: – А я сохранила беременность! И не отказалась, не оставила в роддоме, хотя вся семья была против. И до сих пор расхлёбываю! – она судорожно вздохнула и жалобно спросила: – Ты, случайно, не куришь? А то я что-то разволновалась…

Это пришлось очень кстати, потому что перекур настойчиво напрашивался ещё с тех пор, как певица исполнила любимую песню. Мы прикурили, дружно затянулись, и в крошечной кухне повисло гнетущее молчание, окутанное сизым дымом. Пробую снова дозвониться Сашке…

Бесполезно. Сука!

– Уж не знаю, за какие грехи мне такое наказание, – напомнила о себе жертва насилия.

– Вы сейчас про Айку? – уточняю тихо, приглушив рычащие нотки.

– Ну а про кого?!. Спасибо доченьке – вся жизнь под откос! Ни одного спокойного дня! Нет, ну а чего я ожидала? Кровь – не водица! Я-то думала, вроде девочка… помощница… Как бы не так! Ни дня без происшествий! Она ж дралась со всеми! Вообще никого не слушала!.. Деньги воровала даже у сестёр!.. Господи, как вспомню… с бомжами связалась! Какое позорище! А над братом что творила… как издевалась!.. Да Айка школу по два раза в год меняла! И училась отвратительно – хуже всех в классе! Я даже представить не могла, что бывают такие дети!

– А Вы себя полностью осознавали в четыре-пять лет? – спрашиваю почти шёпотом, едва сдерживая ярость.

– Что? А при чём тут?.. – растерялась эта курица.

– Как Вы думаете, почему дети начинают учиться в школе с семи лет?

– Ах вон ты про что! А где этого дикого волчонка держать было до семи лет – на цепи? Да её из детского сада взашей выгнали и перекрестились! Она ж там поубивала всех детей. Мне кажется, её даже из тюрьмы бы выгнали. А в школу Айка пошла вместе с моими старшими, чтоб пригляд хоть какой-нибудь был. И, кстати, в первый класс принимают не только с семи, а в Америке дети учатся…