Текст книги "Сделано с любовью"

Глава 16

Шесть лет назад (продолжение)

Шок на какие-то мгновения дезориентирует, парализует. Но жалобный скулеж выталкивает меня из тупого транса, и в голове проносится целый шквал мыслей…

Живой – слава богу! Сколько крови!.. Он же здесь замёрзнет! А сердце… оно ведь слева?.. Да где у него лево?.. Нужен врач… Скорая!

– Сейчас, Ли… я сейчас! Потерпи чуть-чуть, – ожесточённо тру ладонь о грубую ткань джинсов, стирая кровь, и выхватываю из кармана телефон, который в этот момент начинает трезвонить. Сбрасываю. – Сейчас-сейчас, Ли!

Непослушными окоченевшими пальцами набираю вызов «скорой». Гудок, второй… Да что ж так долго?!

Свет больше не падает на Ли, и мне вдруг кажется, что он уже не дышит. Наклоняюсь ниже, а из динамика раздаётся деловитый женский голос. Я вздрагиваю, не сразу поняв кто это. Вот же дура!

– Алло! Девушка… здесь мужчина… он ранен… Он умирает! У него… А-а-ш-ш!

Для покойника у него до неприличия крепкая хватка. Телефон выскальзывает из моей ладони и шмякается прямо на грудь Ли, вызывая у него мучительный стон. Рука, больно сжимающая моё запястье, слабеет и тоже бессильно падает.

– Ли, да ты что?! Тебе же помощь нужна! – я с отчаянием вглядываюсь в его бескровное лицо, искаженное болезненной гримасой.

Далёкий голос из телефона призывает продолжить прерванный диалог, но сиплое «Нет!» вынуждает меня сбросить вызов. Хочется зареветь от беспомощности…

– Почему?! Ли, ты же можешь умереть! Да из тебя крови… литров десять уже вытекло!

В ответ доносятся булькающие жуткие звуки, от которых у меня мороз ползёт по позвоночнику. Хватаю телефон и свечу в лицо Ли. Чёрт! Он смеется, что ли? Или это уже агония? Что делать-то, а? Бросаю беглый взгляд на Пушка, но он тоже не знает, что делать, и от безысходности вылизывает ухо и щетинистую щеку хозяина.

– Ли, ты только не смей умирать! Кого мне позвать? Тебе ж нельзя здесь… Бли-ин, да эта тряпка вся в крови! Ли-и!..

Он что-то бормочет сквозь зубы, но я никак не могу разобрать и наклоняюсь ещё ниже.

– Что мне сделать, Ли?.. Что?.. Ты только скажи…

Я не сразу понимаю, что он просит укол.

Укол?! Трындец! Какой укол? Я ж без аптечки…

Сколько же драгоценного времени утекает, прежде чем я догадываюсь, где взять этот чёртов укол. Из внутреннего кармана пропитанной кровью куртки извлекаю девственно чистый пакетик.

– Ли, а тут это… две ампулы…

А в ответ тишина. Свечу на эти чудо-препараты, внимательно разглядывая, и с облегчением вижу, что они одинаковые. Во всяком случае с виду. Та-ак… Но тут же на смену облегчению меня накрывает паника – я же не умею делать уколы! Пакетик в моей ладони начинает сильно подрагивать. Да я даже в задницу слона не попаду!

Свечу в лицо Ли… Как труп!

Да фигня эти уколы! Я что, не видела, что ли, как их чпокают?! Набрал, воздух выпустил и… А куда колоть-то? А продезинфицировать? И что сначала открывать – ампулу или шприц? Чёрт!

Ли-и, да очнись же ты!..

А это что? Ура – спиртовая салфетка!

– Всё путём, Ли! Я мигом! Знать бы ещё, куда колоть… Что? – наклоняюсь над бормочущим мастером. – Прости, я не слышу…

♥

Хуже нет – сидеть и ждать. И бояться. А какие у меня варианты?

Пушок тоже притих. Мы с ним, как два застывших сфинкса, с двух сторон охраняем свое сокровище и таращимся на мертвенно-бледное лицо Ли. Уже минут пять так сидим – бесконечность! Надеюсь, я всё правильно сделала? Возможно, мне кажется… но сейчас дыхание Ли стало ровнее, и лицо выглядит спокойнее. Может, он уснул? Так ведь и окочуриться недолго!..

– Ли, – зову почему-то шепотом. – Ли, нельзя спать… ты замёрзнешь.

А вдруг это было снотворное? А как же тогда?.. Ой! А если это укол на тот свет?!

От охватившего меня ужаса я даже не сразу осознаю, что смотрю в раскрытые глаза Ли. Моргнул. Ещё раз… Черты лица расслабились, а уголки потрескавшихся губ едва заметно дрогнули.

– Ли! – я подаюсь вперёд. – Тебе срочно нужен врач!

– Чш-ш… Помолчи. Я вколол себе… кровь уже не так… теряю…

Ничего не поняла, кроме «помолчи». Что вколол? Когда? Но я вижу, как ему тяжело говорить и больше ни о чём не спрашиваю. И смотрю на него в ожидании, прижав кулаки к своим щекам.

– Пушка не бросай… – шепчет.

Что-о?!.

– Молчи. К врачу нельзя… Ни к кому…

«Почему?» – громко вопит мой взгляд, и Ли понимает.

– Списали меня… Свои.

– Спи-списали?.. – из меня невольно вырывается несчастный писк, а такое обычное слово вдруг обрастает пугающим смыслом. – Это что, тот хмырь, что ли, которого Пушок отсюда выгнал? Это он тебя зарезал?

– Нет, – Ли ухмыляется, но тут же болезненно кривится. – Нет… это бомж… не успел обыскать. Это не нож… Огнестрел…

Наверное, я и сама это знала, хоть и не видела рану. Разве возможно до Ли дотянуться ножом? Но…

– Сердце? – спрашиваю дрожащим шепотом.

– Мы бы… не говорили с тобой сейчас… Тебе больше нельзя здесь…

– Не-эт! – я цепляюсь за его куртку, будто она способна удержать меня здесь. – Ли, но кто-то же есть… Хоть кто-то поможет… Должен быть выход!..

– Я уже позвонил… но не уверен…

– Но я ведь могу что-то сделать! – почти кричу. Сейчас мне кажется, что я смогу даже пулю достать! И зашить!.. И… – Ли, я всё могу… ты скажи мне только…

– Тихо, – он морщится и снова тяжело дышит. – Если отключусь… не пугайся… и уходи. Деньги возьми…

Какие деньги?

– И симку… там… в кармане.

*** Я всё сделала, как он просил. Помогла принять полусидячее положение, обшарила карманы. Внушительную стопку крупных купюр разделила на две половины. Часть забрала себе, вторую – вернула назад. И карточку забрала. И ПИН-код запомнила – дата моего рождения. Захочешь – не забудешь. Всё моё существо, каждая клеточка дрожит и вопит, протестуя!.. А я молча, послушно и быстро выполняю все приказы Мастера. Как робот.

Что ещё, Ли, – закопать тебя?

Ах, нет, ещё не всё. Вставила новую симку в свой мобильник, набрала продиктованный номер и держала телефон, пока Ли общался. Вернее, слушал таинственного абонента. Сам он задал только один вопрос: «Всё в силе?» Потом я уничтожила симку, вставила свою и вбила в свой телефон ещё один номер.

– Звонить? – спрашиваю Ли.

– Потом. Если что-то… Это брат мой… Егор. У меня только вы… и Пушок. Скажешь брату… потом…

– Ли, я сейчас ему позвоню! – хватаюсь за спасительную ниточку.

– Нет… он не здесь… – дыхание Ли снова стало страшным, а тело начало потряхивать. – Пушка не бросай… малышка…

Мои обледеневшие щёки мгновенно обожгло. Я даже не поняла, что это слёзы, пока они не закапали на лицо Ли.

– Ли, нет… Ты же сильный! Ты просто ранен…

– Убит… – выдыхает он сипло и прикрывает глаза.

Глава 17

Шесть лет назад (продолжение)

«Принеси то, не знаю что!..» – ворчу себе под нос, постоянно оглядываясь, и со злом вытираю слёзы. А они всё текут и текут. Откуда во мне столько воды? Я же никогда не плакала… Даже когда умер дед Миша. А ведь тогда мне казалось, что всё – совсем одна, никому больше не нужна. А потом появился Ли…

Но ведь Мастер-то жив!.. Чего реветь?

Но как же страшно!

Я снова оглядываюсь на кирпичное полуразрушенное строение, где оставила раненого, истекающего кровью Ли. И снова подавляю в себе желание вернуться. Надиктовал мне тут на вагон и маленькую тележку! Да я год всё это буду закупать! А если Ли умрёт за это время?.. Глупый, зачем он сказал, что убит? Я же чуть не умерла от страха!

Слёзы опять полились из глаз. Да сколько же их?! Ускоряюсь! А Ли ещё пытался Пушка со мной отправить! Ага, щас-с! А если ещё какой-нибудь синяк бездомный подвалит? Кто тогда защитит моего Ли? Он же сейчас совсем беспомощный. Жутко звучит – совсем не про него. Хотя руку мне сжал не по-детски!.. Значит, есть в нём сила. Я с радостью потёрла ещё ноющее запястье и перешла на быстрый бег.

Потерпи, Ли, я скоренько!

Обратно я мчусь, как ветер. Хорошо хоть в очереди не пришлось киснуть. Когда я влетела в аптеку, очередь содрогнулась и сама по углам рассосалась. Аптекарша ещё чего-то выпендриваться пыталась, но я как рявкнула на неё!.. Типа если моя собака из-за её несговорчивости помрёт, я вернусь – и порву её, очкастую дуру, в лохмотья. А поскольку видок у меня, как из кровавого триллера, то и разногласий больше не возникло. Так-то вот!

Светлый минивэн я заметила ещё издали, и в груди неприятно кольнуло. На мгновение страх за Ли затмил инстинкт самосохранения, и я что есть сил рванула навстречу незнакомой машине, на ходу доставая нунчаки… Но вдруг вспомнила, что пули я отбивать не умею… и даже Ли не смог…Притормозила метрах в двадцати и отступила за дерево, тяжело дыша и лихорадочно соображая… Что делать-то, а?.. А может, это те самые, кому звонил Ли – его спасители? Или убийцы… А Пушок почему молчит?

И только я об этом подумала, как хлопнула автомобильная дверь и раздался громкий тревожный лай, разгоняя к чертям собачьим все мои страхи и сомнения. И я, очертя голову, ринулась на врага.

Но враг не растерялся. При моём приближении крепкий низкорослый мужик быстро запрыгнул на переднее сиденье рядом с водителем и отгородился от меня железной дверью. Машина тут же завелась.

– Ты кто? – ору ему и дёргаю за ручку.

Закрылся, урод! И таращится на меня сквозь затемнённое стекло, а я на него – запоминаю. Возникла мысль – влупить нунчаками по стеклу! А если это свои?..

«Списали меня… Свои», – пронзает мозг. И как мне быть?..

И Пушок ведёт себя непонятно – прыгает, лает… но как-то не зло, а как будто требовательно. Врагов же должен был съесть… А вдруг он не знает, что свои – это предатели? Мне бы взглянуть, как там Ли… А если эти уедут?

– Ли-и! – от растерянности и беспомощности ору во всю глотку и вдруг понимаю, что всё равно не услышу, если ответит.

Что же мне делать? Снова дёргаю за ручку…

– Откройте! Я только спрошу…

Машина тронулась, а я, отпрыгнув, успела врубить пинком по кузову… Даже не притормозили, сволочи! Я рванула за ними, но, пробежав несколько метров, остановилась… оглянулась…. Пушок дальше тоже не побежал – остановился рядом со мной и заскулил…

Возвращаться к Ли очень страшно – до спазмов в груди. Я не знаю, чего боюсь больше – не увидеть его или увидеть… в последний раз.

Внутри заброшенного здания никого нет. Пропитанные кровью тряпки… пустая ампула и шприц… и чёрная шапочка моего Мастера.

Ли… а как же лекарства, бинты?.. Они ведь нужны тебе…

Я тупо смотрю на бесполезный пакет в моей руке, перевожу взгляд на Пушка…

– Как ты мог… его отпустить?.. Почему?..

Пёс виновато опустил голову и уткнулся лбом мне в ноги.

Потому что это я пряталась за деревом, как трусливая курица! Ты ни в чём не виноват, Пушок… Это я… Всё из-за меня!..

Я наклоняюсь и подбираю забытую шапочку. Она пахнет Мастером – живым и сильным. Непобедимым. Становлюсь на колени перед Пушком и заглядываю в его грустные и умные глаза…

– Это же лучше, что его нет… правда? Он ведь жив? – Пушок лижет меня в нос, но я отворачиваюсь. – Не надо… я струсила…

Внутри так больно!.. И воздуха мало… и трудно глотать… А добрый пёс продолжает лизать моё лицо, по которому снова катятся слёзы. Я обнимаю Пушка за шею и начинаю реветь в голос.

* * *

Домой мы возвращаемся медленно. Вот уж куда не стоит торопиться. Слёз больше нет. И не будет! Я не стану оплакивать Ли, потому что он жив и обязательно вернётся. Если не ко мне, то к Пушку – Мастер ведь не бросит верного друга. А сейчас мне есть, о чём подумать…

В том, что мои домочадцы примут Пушка, как родного, я сильно сомневаюсь. Без нас двоих у них сейчас как раз все дома. И пока мы не дошли, мне надо что-то придумать. Что?! В голове ни одной дельной мысли…

Она, дельная мысль, ворвалась следом за звонком от Алекс…

– Айка, ты где? – заорала эта ненормальная мне в ухо.

– Иду.

– Куда? Время – ночь! Тут все на ушах! Уже ментов с собаками собираются вызывать!

Я покосилась на Пушка…

Это нам не надо, да?

– Ай, ты далеко от дома? Ты хоть знаешь, что тут творится?! Я тебе двести раз звонила! Ты могла хотя бы…

– Да заткнись ты! – резко прерываю её и уже спокойнее: – Саш, мне нужна помощь…

Глава 18

Шесть лет назад (продолжение)

Тиха украинская ночь… вдали от бабкиного дома. Я вдыхаю колючий морозный воздух и от холода уже не чувствую ни рук, ни ног, но готова пройти ещё столько же, лишь бы подольше не возвращаться.

Однако мы уже сворачиваем на нужную улицу, и до дома осталось всего ничего. Алекс тоже не приходится долго ждать. Она сама уже мчит навстречу – волосы по ветру, пар из ноздрей. Похоже, мне следует дрогнуть. Я ухмыляюсь, встречая взвинченную сестру. Пушок же присел на задницу и, наклонив голову набок, с любопытством уставился на рыжую бестию.

– Айка, двенадцатый час уже! Где тебя носит? – выпаливает, приближаясь, Алекс, но вдруг осекается и прижимает ладонь ко рту. – Ой, піхвець! Что это… что?!. Ты ранена?

Она бросается ко мне, напрочь игнорируя здоровенного пса, но я вскидываю руки, не позволяя к себе прикоснуться.

– Саш, хватит кудахтать, это не моя кровь.

– А чья? – она в ужасе округляет глаза.

– Меньше знаешь – дольше живёшь, – срывается у меня с языка, и мне неожиданно нравится, как это звучит. А Сашке – нет.

Но я грубо пресекаю её попытки выяснить, «во что же я, дура, ввязалась?!» и напоминаю, для какой цели она здесь. А заодно интересуюсь, с чего это все вдруг всполошились из-за меня, время-то ещё детское. Оказывается, это папа поднял тревогу – как так?! – ребёнок ушёл из дома, а никто и не чешется?! Проснулся, блин! Ну, все сразу и зачесались, имитируя беспокойство. Как же всё не вовремя!

– Ты хоть снегом умойся, полоумная, – скривилась Алекс. Но, наконец, она заметила Пушка и окинула его хмурым взглядом. – Вот это, что ль, чудище спасать надо?

– Сама ты чудище, – огрызаюсь и глажу Пушка по голове. – Ты Стешку подготовила?

– А то! Да она ради тебя и гризли приютит! – хмыкает Алекс. – В малявке пряталась великая артистка! Она уже вовсю сплетает былину о героической псине, спасшей её нежную шкурку от злых хулиганов. Бред для лохов! – Алекс закатывает глаза. – Но бабуля уже охает и грозится поотрывать этим негодяям их поганые руки, ноги и свистки. Ещё немного и дойдёт до награды герою. – Сестра снова покосилась на Пушка. – Надеюсь, он меня не сожрёт?

– Если будешь уважительной, – пояснила я и добавила: – Но если его выгонят, то я уйду вместе с Пушком.

Алекс смотрит на меня сердито, но у неё нет повода не доверять моим словам. Она переводит взгляд на собаку:

– Ну, пойдём, что ли?

– Иди, Пушок, – я присаживаюсь на корточки и чешу его за ухом. – И веди себя хорошо, а я скоро буду. Иди.

Пёс смотрит на меня недоверчиво и обиженно, но всё же следует за сестрой.

– Пф-ф, Пушок! Идиотское имечко, – бухтит себе под нос Алекс. – В каком месте он пушистый?

В душе.

* * *

Я прижалась лбом к забору и сквозь узкую щель наблюдаю за этим цирком.

– Степаш, а это, случайно, не твой Тузик скулил за нашим домом? – горланит Алекс на весь двор, впуская четвероногого гостя.

Вот дура! Сама ты…

Стешка явно переигрывает, встречая своего героя. «Тузик! Мой Тузик!»

Кино и немцы! Терпи, Пушок!

Я понимаю, что ему не нравится быть Тузиком. Пушок – серьёзный и воспитанный пёс, не привыкший к такому обилию нежностей. Но Стешка – далеко не худший вариант для внезапно осиротевшего бедолаги. Это со мной у него никаких шансов. И Ли должен был об этом знать. Но разве у него был выбор? На кого ему было положиться? Только брат, я и Пушок… И что мне теперь говорить его брату? Сама в непонятках… Глазам снова становится горячо, но я трясу головой, прогоняя страшные мысли. Не сейчас… я вернусь к ним завтра… Если, конечно, не окочурюсь на морозе.

Весна – трындец! Как-то обидно в весеннюю пору примёрзнуть ушами к родному забору…

Приложив ухо к корявой деревянной поверхности, прислушиваюсь к недовольному ворчанию бабки. Слов не разобрать, но и так понятно, что теперь она будет до усёру отстаивать своё отстойное мнение – старая перечница совсем не жалует собак. А Стешка слишком мягкая и послушная, чтобы выдержать оппозицию. Но я с удивлением улавливаю капризное и требовательное повизгивание младшенькой – непривычно, но очень кстати. Надеюсь, бабка не станет расстраивать свою любимицу…

Когда всё стихло, я выждала ещё несколько минут и открыла скрипучую калитку. Когда был жив дед, в нашем доме ничего не скрипело и не разваливалось, а теперь рабочих рук не осталось. Папа наверняка даже не знает, с какой стороны за молоток браться, а Санёк… Амёба он дизентерийная!

Папа возник передо мной так неожиданно, что я вздрогнула.

– Ты где была, Айя? – он сжал ладонями мои плечи, вгляделся в лицо и пробормотал: – Чумазая какая…

Хорошо, что здесь, в неосвещённой части двора, он не понял, что это кровь. Под его беспокойным взглядом мне так неуютно… Я уж и не помню, когда мы с ним в последний раз разговаривали. Чего, спрашивается, взбаламутился? Сидел бы тихонько в своём компе, и все бы про меня забыли.

– Да всё нормально, пап… упала неудачно.

– Ничего не болит? – столько тревоги… как будто ему и правда небезразлично. Я отрицательно машу головой и внутренне съёживаюсь от следующего вопроса: – А кобеля этого… ты сюда притащила?

Я не успеваю сориентироваться и изобразить непонимание на лице, поэтому упрямо молчу, исподлобья глядя в папины проницательные глаза.

– Я так и думал, – он ухмыляется. – Стефания совсем не умеет врать. Но, кажется, наша бабуля купилась.

Ну хоть какая-то польза от её тупости. Наша бабуля – фу! Да пребудет с ней наш дедуля! Ох, прости, дед…

– Ладно, беги уже в дом, а то заледенела вся, – смилостивился папа и отпустил меня с миром.

Я знаю, что он ничего не скажет бабке о своих догадках, а уже завтра и вовсе забудет, что в доме есть собака.

Над маленькой старой хатой клубится дымок. Бабке нравится здесь стряпать на печи и смотреть свои тупые сериалы. Но сегодня в этой халупе непривычно шумно – собралась вся семья, чтобы решить участь Пушка. Я вытягиваю шею и издали заглядываю в узкое окошко. Замечаю кислую рожу Санька, но главное – Пушка. Он выглядит несчастным, но стоически терпит Стешкины объятия.

Терпи, дружище, тебя ждёт непростое испытание обожанием!

♥

Пушок навострил уши и устремился к выходу – почуял меня, а значит, пора делать ноги. Сейчас, на глазах у всей семьи, не самое удачное время с ним «знакомиться». И, чтобы не провалить свой безумный план и избежать разборок, я торопливо удираю в дом. Сбросив обувь в холодном предбаннике, врываюсь в натопленную прихожую и…

Упс!.. Буквально сталкиваюсь с мамой. Она вздрогнула от неожиданности, отступая назад, и, не иначе как с перепугу, размахнулась и со всей дури залепила мне оплеуху. В голове загудело, но после морозной анестезии моё лицо ещё не обрело чувствительность, поэтому вторую пощёчину я встретила, даже не поморщившись. Однако маму знатно перекосило – похоже, она только сейчас разглядела, что со мной что-то не так.

– Что это – кровь?! – взвизгнула она испуганно. Я даже успела вообразить себе, что мама разволновалась, как она сама тут же разбила эту глупую мысль: – Фу! Где тебя носило, свинота? Фу, какая мерзость!

Тряся руками и головой, словно в припадке, она ломанулась в ванную комнату, продолжая брезгливо фукать, ругаться и строить нелепые предположения того, где именно я могла так изгваздаться. Я терпеливо жду, когда мама освободит ванную, и с горькой усмешкой наблюдаю, как она яростно намыливает руки, осквернённые прикосновением к моему лицу.

– На тебя даже смотреть противно, не то что касаться!

Тем лучше – не будешь больше тянуть ко мне свои грабли. Ещё клизму очистительную себе сделай, истеричка!

– Псину ты приволокла? – проявляет мама чудеса проницательности. – Говори, дрянь, я всё равно узнаю!

– Какую псину? – спрашиваю небрежно, а внутри закипает злость.

Кажется, впервые мама бесит меня так, что хочется послать её грубо по самому фуфлыжному маршруту. Накопилось… но я прикрываю глаза, пряча эмоции, и просто слушаю шум воды. Тело начинает понемногу оттаивать, и от внезапно навалившейся усталости я едва удерживаюсь на подрагивающих ногах.

– Я не впущу тебя в ванную! – не унимается мама. – Не хватало ещё, чтоб ты нам какую-нибудь заразу сюда принесла, свинья помойная…

Договорить она не успевает – схватив за рукав халата, я выдергиваю её из ванной комнаты и, нырнув внутрь, закрываю дверь на щеколду. Достали! Абстрагируюсь от громких воплей снаружи и начинаю раздеваться. Хотела ведь куртку почистить… но сил уже совсем не осталось. Включаю воду и лью в ванну мамину любимую пену. Много лью – косячить, так по полной. Пахнет какой-то приторно-сладкой фигнёй, но плевать.

Достаю из кармана куртки телефон и долго гипнотизирую последний вызов. Я могла бы позвонить и узнать про Ли… Но если это предатели? Ли ведь не зря извлекал мою симку и просил удалить номер. А я не удалила… Но что мне теперь сказать его брату? Наверное, надо рассказать, как есть… и ещё про Пушка…

Нахожу номер Егора и сразу жму вызов, не позволяя себе сомневаться. Слушаю длинные гудки, а когда они прерываются, набираю снова. Ничего… Но почему? Лишь после третьей безуспешной попытки я заставляю себя отложить мобильник, избавляюсь от остатков одежды и, стискивая зубы от боли в оттаявших ногах, погружаюсь в белое пенное облако.