Текст книги "Сделано с любовью"

Глава 5

Кирилл

Вечер не задался с утра. Ещё с утра четверга. Но, конечно, мой личный головняк – это ещё ни хрена не повод провоцировать своих… Правда, Жеке небольшая встряска только на пользу. Вечный баловень судьбы, он слишком привык, что рыбка сама косяком прёт на крючок – никакого напряга в верхней голове. Главное, чтоб нижняя не подвела. А тут надо же – пробрало братишку – вон как рванул за своей танцовщицей!

В «Трясогузке» сегодня ажиотаж – басы нещадно долбят по ушам и рвут колонки, девочки «go-go» эротично и технично заводят толпу, а воздух буквально пропитан сексом и агрессией. Здесь каждый преследует свою цель и большинство из нас найдут, что искали. Я здесь ради встречи с друзьями… Но настроение расхерачить что-нибудь по-прежнему со мной и не отпускает. Несвойственное мне состояние. И алкоголь совершенно не способствует умиротворению. Зря я сегодня здесь.

Зато Геныч выглядит уже вполне благодушным. Отшлёпнув от себя фигуристую брюнетку, он с расслабленной улыбкой вернулся к нашему столику и присел напротив меня. Задумчиво пошкрябал челюсть, гоняя взгляд между вискарём и минералкой, и потянулся к «Нарзану».

– Эх, Кирыч, не тот город назвали Сувалки, – он салютует мне бутылкой, но приложиться к горлышку не успевает. Как и я не успеваю поинтересоваться, где ж такой город…

С молчаливым раздражением наблюдаю, как опальная брюнетка снова обвивает мощную шею Геныча и что-то шепчет ему на ухо, игриво поглядывая на меня. А мозг настойчиво таранит лишь одна мысль: «Где ты сейчас, моя Айка?!»

– Полная херня, но из твоего ротика звучит очень даже сладко, – начинает ржать Геныч. – Ты иди, Ян, мы тут с Кир Андреичем посовещаемся и сами тебя найдём… Завтра!

Яна готова спорить, но Геныч прижимает палец к её губам…

– Тс-с! Видишь, дядьки взрослые общаются? Жди своей очереди! Ты это… иди-ка пока потряси своими булочками, а то опять пропустишь всё самое интересное, – и, нахмурив белесые брови, повторил уже настойчивее: – Иди!

Проводив неодобрительным взглядом провокационно вихляющие бёдра, Геныч тяжело вздохнул…

– Знаешь, Кирюх, что-то не верю я больше в эволюцию… – и тут же выдал: – А че там, кстати, у вас за история? Вы с Жекой бабу, что ль, не поделили?

Это прозвучало так непринуждённо, будто вполне логичное продолжение разговора. Но я понимаю, что он имеет в виду наш с Жекой недавний зашифрованный междусобойчик. Это только между мной и братом, а Геныч мог бы идти на хрен со своей незамутненной простотой… Но… он хороший малый и отличный друг, а история семилетней давности слишком давно потеряла свою остроту.

– Мы не делили. Предоставили даме возможность выбора…

– И очередная недальновидная матрёшка вместо рыцаря выбрала коня, – завершил за меня Геныч. – Вот и думай после этого…

Он осекся на полуслове и вытаращил глаза на экран моего мобильника, который, выдав стандартный рингтон, явил улыбающуюся рыжую ехидну. Сашка!

– Какое-то рыжее поветрие! Эта точно ведьма! – недобро ворчит Геныч, тыча пальцем в Сашкин зубастый рот. Но внезапно засобирался: —Так, пойду-ка я Жеку поищу…

Я молча киваю, продолжая гипнотизировать экран.

Почему звонишь именно ты?

Мобильник затыкается, гаснет экран… Но тут же оживает снова. Я выбираюсь из-за стола и направляюсь к выходу из клуба, прижимая телефон к уху.

– Кирюш, – голос Алекс звучит непривычно тихо, – это правда был ты? Ты вернулся? Стешка сказала, что ты приезжал, но… Кир, а как ты нас нашёл?

– Странный вопрос для компьютерной террористки! – зло усмехаюсь.

– Кирюш, прости!

– Я не Кирюша!

– Хорошо… Просто ты сразу мог позвонить мне и… мы бы с тобой встретились. Я же опоздала всего на полчаса.

– А зачем мне нужна ты, Саш? – звучит грубо, но плевать! – Ты слилась, когда мне действительно была нужна твоя помощь, а сейчас…

– Знаешь что?!. – вот теперь я слышу знакомые нотки. – Вас, мужиков, может быть херова туча, а лишних сестёр у меня нет! Ты же сам знаешь, какая она! Кир, Айка мне не простит, если я стану действовать за её спиной!.. Кир!..

«Вас, мужиков, может быть херова туча…» – продолжают звучать в ушах слова Алекс. И только теперь предостережение её матери отдаётся болью внутри:

«Бедный мальчик! Моя дочь слишком легко променяла свою семью на богатенького папика…»

– Саш, у Айки кто-то есть? – перебиваю её на полуслове.

– Что… Не-эт! Кир, нет! Господи, ты неправильно меня понял… ну просто…

– Я понял, Саш, не волнуйся, – снова перебиваю её. – Я приеду, и мы поговорим.

– Ладно, – тихо шелестит голос. – Ты ведь не сдашься, Кир? Ты же любишь её?.. Как раньше?

Как раньше… Любить Айку – это как дышать. Могу ли я добровольно прекратить?

– Я буду через час, – и пресекая любые возражения, сбрасываю вызов и нащупываю в кармане пачку сигарет.

«Курение убивает» – запугивает зловещая надпись на пачке.

Как бы не так! Есть штука, разрушающая тебя похлеще никотина. Это как постоянная зубная боль в сердце… Нет – это ещё больнее! Она крадёт твой кислород… Отравляет кровь… Выпивает душу… Моя больная зависимость! С ней невыносимо!.. Но без неё меня просто не будет.

Вытягиваю зубами из пачки ядовитую пилюлю – она тоже призвана отравить мою жизнь. Это мысль неожиданно веселит и, прикурив, я жадно вдыхаю иллюзорную анестезию и улыбаюсь своим мрачным мыслям. Хорошо! Но не вставляет. Пальцы нервно подрагивают, как у колдыря. А с мотором – совсем беда. Давно уже беда… Но он, сука, обязан дотянуть до хэппи-энда.

– Здорово, Макс! – рядом со мной материализовался какой-то гнутый хер.

Ни разу за свою жизнь я не был зачинщиком уличного мордобоя, но прямо сейчас кулаки начинают зудеть от невыносимого притяжения к этой ублюдочной роже. Варианты ответов: «Я не Макс» и «Какого хера тебе надо?» отброшены за бесполезностью. Я знаю, что это наезд, и молча выдыхаю струю дыма в лицо гнутому. Правильный чел не стерпел бы, но этот… Шестёрка посыльная! Кривится и цедит сквозь зубы:

– Короче, потолковать надо.

Продолжаю курить молча.

– Тебе че, западло с нормальными пацанами побазарить? – заводится гнутый.

– Это ты, что ли, нормальный пацан? – усмехаюсь, окутывая его рожу очередной порцией дыма. – Ну давай базарь.

– Так это… отойти бы надо… – он озирается и ребром ладони вытирает шмыгающий нос. Ушлёпок сопливый!

– Ну, отойди.

– Чё ты лепишь? Под лоха косишь?

Базарить по-пацански я действительно не силён, но понять намерения гнутого несложно.

– Ну, веди давай, Сусанин. – я довольно скалюсь под недоверчивым взглядом засланца и следую за ним.

На заднем дворе клуба, как на пионерской линейке, выстроились «нормальные пацаны», и я даже присвистнул от удивления и иррациональной радости – неужто все по мою душу? Всё нутро взревело от адреналина, смешанного с почти детским восторгом и азартом от предвкушения драки.

Просто со мной не будет, ребят!

Оу! А вот и девочки! Кто бы сомневался, как обычно – шерше ля фам! Обеих «ля фам» я узнаю сразу. Губастую сегодня прессовал Геныч, когда я только явился в «Трясогузку». И она же пыталась призвать меня к ответу за оскорблённую честь её сестры. К слову, обесчещенная тоже здесь. Как же быстро меняется этот мир – и не угнаться! Оказывается, деликатно отклонив орально-генитальное предложение дамы, ты уже извалял в грязи её моральный облик. А если бы присунул?.. Она бы чище стала?

Отчего-то вдруг вспомнился город Сувалки… В натуре, что ль, есть такой? Тогда это точно у нас. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь. Наверняка выгляжу, как идиот… Но похер. Гнутый громко и эмоционально рапортует о том, как я страх потерял, и тут он совершенно прав. Я в курсе, что пришёл не на переговоры, поэтому фильтрую отдельные выкрики, призывающие меня оскорбиться или очкануть.

Боковым зрением вижу, что меня начинают окружать… Плотнее, дебилы! Я уже знаю, к кому именно направляюсь – мордатый стоит на шаг ближе остальных и слишком расслаблен.

Это зря – тебя я убью первым.

Гнутый держится поблизости и, очевидно, никакой опасности для себя не видит. Кретин! Останавливаюсь на расстоянии удара и несколько секунд изучаю мордатого, пока он аргументирует свои претензии или… как это у них – кидает предъяву. Но это уж кому как зайдёт и на последствия не точно повлияет. Да я и не слушаю, в голове совсем другое:

«…Променяла семью на богатенького папика…»

«Вас, мужиков, может быть херова туча…»

Я больше не жду, пока морда подытожит свои обоснования и выстреливаю правой, впечатывая свой кулак между его глазом и ухом. Моя левая малость запаздывает, и удар выходит смазанным, но мордатому хватает. Эффект неожиданности работает на меня, и я успеваю достать гнутого. Его табло я сминаю с особым кайфом, прежде чем начинаю ощущать боль… Правильную… Исцеляющую!.. И, наконец-то, чувствую себя по-настоящему живым!..

Затылок… Печень… Ноги… И блоки уже бесполезны… Но в эпицентре этой мясорубки я ещё вполне целый и резвый ломоть. Кровь застилает глаза, но я успеваю поймать чей-то безумный и радостный взгляд, и гашу его, вложив в удар весь свой вес. Я живой!.. А в следующий миг в голове происходит взрыв!.. Очередной взрыв в груди сбивает меня с ног… Воздуха больше нет… И только бесконечная серия взрывов, кромсающих моё все еще живое тело…

И лишь проваливаясь в глухую и вязкую темноту, я с сожалением понимаю, что умер…

Глава 6

Кирилл

Тело взорвалось болью. В чёрном глухом безмолвии слышу лишь собственное свистящее дыхание и стук крови в ушах. Жив?.. Или уже ТАМ? По ощущениям… меня помешивают вилами в кипящем котле.

Звук включился внезапно и почему-то рёвом Геныча. Как охрипший паровозный гудок в ухо! Мля-а-а… где это выключить? С рычанием Жеки в мой персональный ад стали возвращаться звуки. Очень разные – глухие и пронзительные, нестройные и режущие слух, но живые!.. Живой! Мне очень надо быть живым!

Вместе со звуками пробились запах и вкус крови… и привели галлюцинации. В этой невообразимой дикой какофонии совершенно точно не может звучать ЕЁ голос. И всё же я продолжаю жадно вслушиваться, пока моей кожи не касаются прохладные пальчики.

– Кир…

И если её нежный голос – лишь моя бредовая фантазия, то эти пальчики я не могу перепутать с чужими. А впрочем, никакие другие пальцы не прикасались ко мне с тех пор… С тех самых пор. Очень осторожно они гладят мои волосы… А я думаю, что надо остановить, ведь на мне слишком много крови… Но замираю, почти не дыша, и мечтаю, чтобы время остановилось. Только бы самому задержаться… не отключиться так не вовремя и не сдохнуть в такой момент.

Её голос звучит совсем близко, и я не сразу вникаю, что отрывистые чёткие фразы обращены не ко мне. «Звонит в скорую», – понимаю я и изо всех сил стараюсь задержать уплывающее сознание.

– Айка, – пытаюсь позвать, но не слышу сам себя. И не вижу ни хрена!

– Ки-ир, – она всё же услышала. – Со шрамами ты будешь жутко сексуальным!

Правда? А тебе, Айка… тебе я буду нужен?

Молчит. Не слышит? Я и сам себя не слышу. Может, я уже…всё? Но пальчики её по-прежнему чувствую… А жмурики… может, они тоже чувствуют, когда их трогают? Хотя… ведь у них наверняка уже ничего не болит. А кто это проверял? Кажется, моя боль тоже немного отступила, вот только жар… очень сильный жар! Но это ничего… это можно потерпеть. Увидеть бы мою девочку…

– Айка… я сдох, что ли?

– Только попробуй! – прилетает сердитый ответ. Услышала! Хочу улыбнуться… но её маленькие ручки больше не касаются моего лица.

Айка!..

Темнота засасывает, как в воронку…

– Эй, братуха, ты там живой? – голос брата догоняет меня в чёрной пропасти и тянет обратно – жить!

– Слухи… о моей гибели… сильно преувеличены, Жек, – отзываюсь оттуда и карабкаюсь наверх, цепляясь всеми отбитыми ресурсами за эту, такую необходимую мне, жизнь.

Как-то поздно догоняю, какой я мудила. Ведь сдохнуть мог! И не услышал бы больше её, не почувствовал… Увидеть бы… Может, я ослеп?

Айкин голос снова возвращает меня к жизни. Моя дерзкая, боевая малышка! В такое месиво с нунчаками!.. Бесстрашная безумная девчонка. Непокорная и совершенно неуловимая…

Она снова сбежала.

Но я найду! Теперь я знаю, где тебя искать…

Геныч рычит, как трактор, нещадно стебёт Жеку за криворукость и воркует вокруг меня, как ласковая мамочка. Чёрт! Мама! Как-то надо бы ей не узнать о моём неудачном выступлении. Как-то надо…

– Давай-ка, сынок, осторожно, – Геныч пытается подсунуть под меня чей-то приватизированный тулуп. – Не ссы, я буду очень нежным, – обещает он, а мне приходится сцепить зубы, чтобы не орать. – Я отомстил за тебя, бро! Вот сейчас полечишься и поедешь на море…

* * *

Геныч ласково бубнит, укутывая меня с головы до ног тёплыми трофеями, но вместо тепла тело охватывает лютый холод…

– Жек, да помоги, мля, – рёв Геныча вытягивает меня из холодной дремоты. – Стоит он, вытаращил глаз, циклоп задумчивый! И в скорую звякни! Где они там, уснули?.. Жек, а что с телефоном? Он же у тебя в заднем кармане лежал! Тебя что, по жопе били?..

Жека вяло огрызается, а я… А я думаю об Айке… Столько ждать, догонять… А встретиться в тот момент, когда даже обнять не могу! И ведь так и не увидел её… Какая она сейчас, моя Айка?..

– А девчонка с нунчаками откуда взялась? – слова даются мне с болью, а дышать совсем хреново. Надеюсь, хоть несколько целых рёбер осталось.

Геныч будто только и ждал моего вопроса.

– О, ты бы видел, как она уработала твоего обидчика! – ликует он. Может, и хорошо, что не видел. – Ураган, а не девка! И, главное, эти палки её игрушечные… А как она ими… А?!

Она ими очень круто! Я помню…

– Геныч, да когда ты всё видел-то? – удивляется Жека.

– А как раз в тот момент, когда ты свою жопу врагам подставлял!

Я абстрагируюсь от их перестрелки и включаюсь, когда Геныч сокрушается, что не проводил девочек – вдруг обидит кто!

– Айку сложно обидеть, – успокаиваю друга, но начинаю нервничать сам.

Сейчас во мне такой гремучий коктейль чувств!.. Беспокойство, восторг, гордость, нежность…

– Кого?! – в один голос прогудели оба.

Во я кретин!

Я готов отгрызть своё помело. И дело даже не в недоверии. Айка… она… моё неприкасаемое сокровище. Я хотел бы говорить о ней!.. Но не смогу объяснить, почему она такая… Ведь я и сам слишком мало о ней знаю. А позволить моим друзьям упражняться в психологии… Нет! Я помню с какой лёгкостью Женёк вывернул мои слова и навесил на мою бывшую ярлык шлюхи. И если в отношении Алёны я мог спокойно пояснить, что он неправ, то за Айку… я не посмотрю, что он мой брат.

– Девчонку так зовут, – поясняю я, расплескав весь свой запал. – Она лет пять назад у меня скалолазанием занималась… Узнал вот.

– Молодец, бро! – обрадовался Геныч. – Знатно ты её научил. Она на этот тупоголовый утёс, как обезьянка взобралась и чуть голову ему не открутила. Вот видишь, как хорошо – благодарная ученица спасает жизнь старому учителю! Но проводить всё равно надо было. Девочки же…

Согласен.

– Она за рулём была, эта мелкая, – утешил Жека, но Геныч не утешился.

– Да ладно?! Ох, плохи их дела! Дети за рулём – куда родители смотрят?

– Да она, вроде, совершеннолетняя, – успокаиваю его, но знаю, что бесполезно. У Геныча уникальная неизлечимая фобия – женщина за рулём.

– И какая разница?! – рассвирепел он. – Нет на свете страшнее зверя, чем баба за рулём! Из-за них нормальным мужикам выезжать страшно.

– Геныч, да тебе и на пустой трассе ездить страшно, – ржет Женёк.

– А вот не надо грязи, Жек! Мой «Мурзик», чтоб ты знал, на трассе рвёт всех!

– Ага! Всех уставших пешеходов и их барабанные перепонки!

– Да пошёл ты, урод! У меня на окружной спидометр зашкаливает!

– Так его же установили ещё до Первой мировой, и на нём потолок – пятьдесят. И если верить твоему спидометру, то твой «Мурзик» даже в гараже стоит со скоростью двадцать кэмэ.

– Всё, хорош, пацаны, – прерываю их, задыхаясь. – Мне ржать больно. Жень, скажи лучше, как там твой приват? Всё срослось?

– Заросло всё! И завяло! – развеселился Геныч. – Жек, можно я расскажу?

А я понял, что очень зря спросил. Похоже, Жека со своей танцовщицей облажался по полной и теперь озверел, как бык. От их с Генычем пикировки и дальнейших новостей у меня даже глаза поползли на лоб, но и оттуда я ими ни хрена не увидел.

– Жек, ну ты чего? – примирительно звучит Геныч. – Ну прости, брат, я же…

– Ты меня ещё поцелуй!

– Ну, если тебя это утешит… О, а вон и наша помощь нескорая! Ждали, небось, уроды, когда все окочурятся!

* * *

В тепле и под действием препаратов я отключился мгновенно. А когда вынырнул, чуть не заорал от радости и облегчения. Я вижу! Свет вижу! Жеку!.. Правда, смутно… И еду куда-то… Лёжа.

– Очнулся, братух, – голос Геныча. А вот и он сам. – Ты как, нормально? Чё тебе снилось, Кирюх, помнишь?

Не помню… Но в голове формируется вопрос, не дающий мне покоя весь вечер:

– Геныч, а Сувалки где?

Глава 7

Кирилл

Не сказать, чтобы атмосфера больницы меня угнетала. А учитывая, в каком аварийном состоянии меня сюда прикатили, то я, можно сказать, в рай попал. Что ни говори – всё познаётся в сравнении. Ещё каких-то пару часов назад я был здоровым и крепким, как бизон, и унылым, как червяк на крючке. Теперь же, когда по мне будто товарняк прошёлся, включилось второе дыхание и накатила неуёмная жажда жизни. А жить… Оказывается, жить – это очень кайфово! И ведь не пацан уже, но как-то сложно я постигал сию мудрость.

– Всё, Кирюх! – в палату ввалился довольный и очень громкий Геныч. – Дипмиссия прошла в атмосфере полного взаимопонимания! Мамулечке твоей я позвонил, отчитался – всё чин чинарём! Ну и за жизнь с ней немного потолковали… Я ж говорил, что женщины мне доверяют. А от моего голоса они просто без ума!

– Слышь, кумир безумных баб, сделай звук потише, – недовольно ворчит Женёк. – Мозги от тебя трещат.

– Это потому что срок годности у них вышел – заржавели, Жек! – охотно и радостно поясняет Геныч. – Это ж по их скрипу я тебя отыскал в красной комнате, а то так до сих пор и сидел бы там связанный со своим обнаженным копьём! Но… зато глаз был бы цел! А вот очко-о… кто знает, брат…

– Да пошёл ты, придурок! Рупор ещё возьми, – взвился Жека.

Похоже, недавний приват с рыженькой зажигалкой ему изрядно прищемил эго, и я вклиниваюсь в их с Генычем междусобойчик:

– Спасибо, пацаны! Если б не вы, я бы сегодня… – стараюсь изобразить улыбку, но Геныч хмурится и останавливает меня предостерегающим жестом…

– Да ладно, братишка, под лежачий камень мы всегда успеем. Нам с тобой ещё дома строить, сыновей растить, деревья там всякие… опять же… И ты это… пока не особо ощеряйся, табло своё не напрягай, а то на Гуинплена похож. И-и-и даже можешь не благодарить, всё равно пришлось сказать твоей мамочке, что ты малость перебрал на радостях… и наступил на мобилу. Во-от… как-то так…

Ну, такую-то новость моя мама переживёт куда легче, чем мой диагноз. А для благодарности у меня достаточно поводов – парни реально спасли мою жизнь и до сих пор остаются со мной. Геныч в этой лечебнице пользуется внушительным авторитетом, и благодаря ему моя палата выглядит, как комфортный гостиничный номер. Женёк, поскольку тоже изрядно потрепал свою боеспособность, занял горизонтальное положение на диванчике напротив и хмуро таращит на меня здоровый глаз. А Геныч суетится вокруг моей койки, как беспокойная наседка, и рассказывает, как изящно он успокоил мою маму.

– Да заглохни ты уже, добрый вестник! – рявкнул Жека. – Шума от тебя, как в курятнике. Займи вон уже почётное место в углу.

– Почетное место, сынок, всегда там, где я, – снисходительно пояснил Геныч и ласково пробасил уже мне: – Кирюх, ты если писать захочешь, ток скажи…

– О! Я хочу! – оживился Жека. – Подержишь мой краник, друг?

– Жвачкой его залепи, дурачок!

– Тук-тук! – дверь палаты приоткрылась и в дверях возникла… ну-у… медсестра. Атакующие ноги, вырез, губы… Мля, я точно в больнице? – Добрый вечер, мальчики. Если вам что-нибудь нужно…

– Неплохо бы душ принять, – встрепенулся Женёк, – а то я сегодня малость запачкался.

– Девушка, организуйте этому засранцу тёплую ванну с феном, – распорядился Геныч и, неожиданно посерьёзнев, уселся в кресло.

А медсестра склонилась надо мной, заслонив своим выменем белый свет. Чёрт! Ролевые игрища тоже входят в опцию? Мой Кирюндель, как нарекла его когда-то Айка, предательски встрепенулся, и я прикрыл глаза.

Спи, дубина неразборчивая! Это не грудь – это шары для боулинга!

– Ну?! Всё показала, куколка? – грозно прозвучал Геныч. – Ты, главное, свои основные обязанности не забудь. Договорились?

– Вы что-то конкретное имеете в виду? – девчонка, наконец-то, отвернулась, демонстрируя мне свой сытый филей.

– Что-то конкретное я введу потом! – грубо прорычал друг, а мы с Женьком поражённо переглянулись. – Ты сейчас не вопросы спрашивай, а слова мои ушами втягивай.

Девчонка одёрнула халатик. – Уф-ф! Спасибо, милая! – А Геныч, указав на меня пальцем, скомандовал:

– Кирилл Андреевич – вот сейчас твоя основная задача. И пока он находится здесь, должен быть сыт, ухожен и удовлетворён! И пахнуть цветами! Возражений не имеется? Тогда свободна!

– Геныч, тебе озверин, что ли, вкололи? – призываю его опомниться, а испуганная девчонка, уже вылетая за дверь, пролепетала:

– Там, на стене, кнопочка вызова, и, если что, я здесь рядом… на посту…

– Что? – с вызовом рявкнул Геныч нашим охреневшим взглядам и заулыбался: – Вы тоже уловили в этом её «если что» сексуальный подтекст? И вот только не надо на меня так молчать. Я прекрасно знаю, о чём вы сейчас думаете. Сами такие!

И нашего друга прорвало! Оказалось, медсестричка успела жестоко провиниться, пока наш Геныч совершал марш-бросок по больнице – обидела какого-то несчастного деда. Ну а заодно наш борец за справедливость припомнил из-за кого я сейчас на больничной койке, прошёлся нецензурно по Женькиной бывшей… А уж как автомобилисткам досталось!..

Впрочем, я выпал из темы, вспоминая мою отчаянную автоледи. Геныча бы к ней на пассажирское сиденье – и инфаркт парню обеспечен. Она такая!.. Вызывающе дерзкая и трогательно нежная… Мой маленький чертёнок с ангельскими крыльями! Моя невероятная любимая девочка!.. Айка моя!..