Электронная библиотека » Алисия Хименес Бартлетт » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 19 октября 2015, 14:00


Автор книги: Алисия Хименес Бартлетт


Жанр: Полицейские детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Нет, я имею в виду самое последнее время существования фабрики и проблемы более значительные: скажем, потерю какого-нибудь важного клиента, серьезные финансовые споры…

– А-а, если вы про это, то я смогу ответить, не заглядывая в документы. Нет, ничего такого не было, ничего серьезного – ни в тот период, ни в какой другой.

– А могло случиться так, что возникла некая проблема, но сеньор Сигуан не счел нужным поставить вас об этом в известность?

– Нет, не могло, дон Адольфо информировал меня обо всем. Кроме того, я всегда имел доступ к любым счетам, к любым документам, связанным с работой фабрики. Случись что-либо действительно серьезное, от меня это не укрылось бы.

– Иными словами, все шло безукоризненно.

– Боюсь, что это прозвучит хвастливо, но так оно и было.

– Однако ведь не всегда то, что кажется безукоризненным, на самом деле таковым является, сеньор Сьерра, – вступил в разговор Гарсон, вручая ему в руки распечатку нашего разговора с Элисой.

Сьерра поднес листы бумаги к глазам и начал очень быстро читать. Лицо его не изменилось, но было видно, как на нем проступили капли пота. Дочитав до конца, он воскликнул:

– Не мне судить, но все здесь изложенное я считаю совершенно несправедливым. Адольфо Сигуан никогда не был таким, нет, не был. Вы и сами прекрасно знаете, что в любой семье может вырасти непокорный ребенок, а Элиса всегда была бунтовщицей. Но заметьте: девушка сама выбрала себе специальность, смогла учиться и распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению, пользуясь финансовой и моральной поддержкой отца. Ясно же: ей никогда не приходилось работать, чтобы платить за учебу, а когда она уехала в Соединенные Штаты, сеньор Сигуан не рассердился.

– А то, что она говорит про проституток? – гнул свое мой помощник.

– Об этом я ничего наверняка не знал, – коротко сообщил он, но, увидев, что столь лаконичный ответ нас не устраивает, добавил: – То, что я был очень близок с доном Адольфо, то, что он безгранично доверял мне, не распространялось, само собой разумеется, на все сферы его жизни. Я, естественно, никогда не вторгался в его личную жизнь. Но ведь у каждого из нас есть свои слабости, разве не так?

Мне так не казалось. Этот Сьерра совершал все самые типичные ошибки, которые обычно совершают люди, разговаривая с полицейскими. Например, он полагал, что мы выносим нравственную оценку тем, кто хоть каким-то боком замешан в криминальную историю, или что их частная жизнь будит в нас своего рода любопытство. Нет, мне не было никакого дела до личной жизни сеньора Сигуана, и подобные вопросы я задавала только потому, что интуиция подсказывала: они имеют связь с его убийством.

Выходя из бутика, я чувствовала не только страшную усталость, но и сильное раздражение. От этого человека, благодарного и правильного, мы, пожалуй, мало что добьемся. Скорее всего, он просто закрывал глаза на недостатки своего шефа. Он лизал руку хозяина, как это делают верные псы, не спрашивая, чистая она или нет. Психологический портрет Сигуана получался гораздо более плоским, чем хотелось бы. Безусловно, все те люди, которые в первую очередь и рисовали для нас этот портрет, ставили во главу угла финансовый аспект. Такой след обычно оставляет по себе богатый человек. Заметно выбивалось из общего ряда лишь свидетельство средней дочери Сигуана, хотя именно оно и выглядело самым достоверным. Сигуан, подчинившись установленному обществом порядку, женился, потом завел детей, хотя на самом деле интересовала его только фабрика. Темная сторона поведения Сигуана – молоденькие проститутки. Разумеется, было бы куда пристойнее, если бы он коллекционировал произведения искусства, но каждый человек “действует” в зависимости от своих склонностей, а у Сигуана они явно не были возвышенными или поэтическими.

Копание в тайных закоулках души убитого фабриканта начинало вызывать у меня аллергию – со мной всегда так бывает, когда приходится соприкоснуться с чем-то вульгарным. Если на то пошло, я бы, наверное, предпочла иметь дело с личностью воистину ужасной, с самым немыслимым характером, с человеком чудовищно жестоким, с истинным мерзавцем – но эти мои высокие устремления почти никогда не получают утоления. Как правило, приходится работать с жертвами или преступниками настолько бесцветными и пресными, что в тайниках их душ, как ни старайся, не отыщешь настоящей раковой опухоли зла – там цветут пышным цветом лишь дурнопахнущие фурункулы нравственного убожества, психологические изъяны и патологии низшего свойства.

Гарсон упорно молчал и вел машину с усталым видом.

– А не выпить ли нам пива, Фермин, прежде чем мы разойдемся по домам?

Долго упрашивать его не пришлось. При первой же возможности он припарковался, будучи уверенным, что в радиусе ста метров непременно отыщется какой-нибудь бар, – в нашей стране промахнуться с этим трудно. И мы действительно попали в маленькое заведение, оформленное на современный лад. Нам подали два бокала ледяного пива, и мы осушили их, даже не успев сказать друг другу “за ваше здоровье”.

– Признайтесь, Гарсон, у вас не возникает иногда желания бросить все к чертовой бабушке?

– Сегодня я тоже вымотался до предела.

– Я имела в виду более глубокую усталость. Хотя… не обращайте внимания… Видно, на меня плохо действует это убийство пятилетней давности. Ведь из-за того, что нам приходится возвращаться в прошлое, растет ощущение бесполезности нашей работы. Мы гоняемся за призраком, мечтаем вырвать с корнем зло и восстановить справедливость, а на самом деле вечно топчемся на месте.

– Думаю, то же самое происходит в любой работе. Учителя гоняются за своим призраком, мечтая сделать из детей ученых мудрецов, медики – за своим, мечтая вылечить больных. А что получается в большинстве случаев? А получается вот что: дети так и остаются безмозглыми идиотами, а больные кое-как доживают свой век, так и не избавившись от болячек. Но мы должны накрепко вбить себе в голову, что дети выходят из школ все же чуть меньшими идиотами, чем были раньше, а больные иногда чувствуют себя все же чуть получше. Иначе говоря, мы с вами не способны вырвать зло с корнем, но, в любом случае, сажаем за решетку то одного, то другого негодяя, так ведь? Вот и удовольствуйтесь этим, потому что другого нам не дано.

– Если вы хотите подбодрить меня, не старайтесь, Гарсон, я попала в полосу полного отчаяния, и чем дальше, тем будет только хуже.

– А если мы выпьем еще по пиву? Вдруг поможет?

– Стоит попробовать.

– Тогда – вперед!

Из бара мы вышли не в лучшем настроении. Гарсон отвез меня домой, и мы с ним распрощались без слов – просто глянули в друг другу в глаза.

Времена, когда Маркос готовил к моему возвращению с работы всякого рода угощения, давно миновали. Правда, это я сама его убедила, что в повседневном быту без подобных материальных доказательств любви можно легко обойтись. И он как-то непроизвольно умерил свои заботы обо мне. Совместная жизнь любой пары протекает отнюдь не равномерно, она не знает нерушимого порядка – меняется, скажем, ритм и частота соитий, в том числе и в зависимости от возраста. Но во всем этом, вопреки первому впечатлению, нет ничего плохого – наоборот, не приходится терять время на массу тонких маневров, которые, по сути, мало способствуют укреплению чувств.

Когда я вернулась домой, Маркос работал у себя в мастерской. Он улыбнулся мне, спросил, устала ли я, и предложил спуститься на кухню и чего-нибудь там перекусить. Мне же хотелось немножко полежать на диване, просто полежать, а он пусть пока займется своими делами. Я мечтала об одном: чтобы меня оставили в покое и чтобы не нужно было разговаривать. Он повернулся ко мне спиной и снова уставился на экран компьютера. Я прикрыла глаза и сквозь частую сетку ресниц смотрела на мужа, на его сильную спину, уверенные движения рук. Время от времени я слышала тихие звуки, которые человек неизбежно производит, даже когда молчит: вздох, кхеканье, шорох локтей, скользящих по поверхности стола. У меня было такое впечатление, что я получила неслыханное преимущество – находиться в одной комнате с другим человеком и при этом быть свободной от обязанности делать с ним что-то сообща – разговаривать, есть, слушать музыку, читать… Незаметно я погрузилась в сон.

И проснулась только на рассвете. Маркоса в мастерской уже не было. Он укрыл меня одеялом и оставил спать. Правильное решение. Кое-как заставив свои непослушные кости двигаться, я поднялась и отправилась в спальню. Я очень старалась не разбудить его. Легла рядом и снова заснула, чувствуя необычную полноту чувств.

Глава 6

Было почти одиннадцать утра, а мне все никак не удавалось разделаться с проклятым отчетом. Я встала, чтобы пойти за Гарсоном, – небольшой перерыв и чашка кофе были бы сейчас весьма кстати. Моего помощника долго уговаривать не пришлось, и мы уже собирались пересечь улицу и посидеть в “Золотом кувшине”, когда зазвонил мой мобильник. Первым желанием было не отвечать, но чувство долга победило. Я услышала голос мужчины, который истерически и тонко выкрикивал:

– Ее убили! Слышите? Ее убили!

– Кто вы такой?

– Ее убили, убили! Она мертвая!

– С кем я говорю?

– Это Хуан Морено. Джульетту убили, она здесь, лежит рядом.

– Успокойтесь! Вы звонили в полицию?

– Я звоню вам, потому что у нее был записан ваш номер.

– Немедленно позвоните в гражданскую гвардию Ронды. Я приеду очень скоро, но вы меня не ждите, позвоните им сейчас же.

– Ее убили из-за вас, будьте вы прокляты! Зачем вы к нам явились?

Я услышала, что он плачет, услышала душераздирающие крики, а потом наступила тишина, он дал отбой. Звонок был сделан с мобильного. Я попыталась снова с ним связаться. Но он не ответил.

– Что с вами, инспектор? Вам плохо? Вы побелели как полотно.

– Со мной все в порядке. Нам с вами надо немедленно идти к комиссару Коронасу.

Комиссар сразу же начал действовать. Позвонил в гражданскую гвардию Ронды, чтобы они тотчас отправились на место предполагаемого преступления. Он быстро ввел их начальника в курс дела, рассказал про мой визит в Ронду. Позвонил судье Муро, а потом забронировал по интернету пару билетов компании AVE – для нас с Гарсоном. Завершив все эти служебные хлопоты, он повернулся к нам:

– Ну что ж, Петра, судя по всему, ваша интуиция вас не подвела: дело тут все ж таки вырисовывается, и весьма серьезное дело. Есть два объяснения случившемуся: или убийца проследовал за вами до самого дома Джульетты Лопес, или он воспользовался тем же источником информации, что и вы. В любом случае можно сделать вывод, что мы выманили зверя из логова, способ, правда, оказался кровавым, но мы его выманили.

– Меня это, честно признаюсь, мало радует.

– Только не сочиняйте лишнего, Петра! Не в первый и не в последний раз во время наших расследований кого-то убивают – это, так сказать, побочный эффект.

– Но в смерти Джульетты Лопес я чувствую себя отчасти виноватой.

– Если вы дадите волю чувствам, мне придется снять вас с этого дела. Неужели я должен объяснять вам, уже, считай, ветерану, что в нашей работе нет места чувствам. Если вы трезво посмотрите на случившееся, то сразу поймете: на самом деле гибель девушки должна сыграть важнейшую роль в расследовании дела Сигуана. Пока же это печальное событие убедительно доказало нам, что в свое время следствие сработало неважно. А теперь вам двоим надо поторапливаться – поезд отходит ровно в три.

– Еще есть время заехать в тюрьму и убедиться, что та женщина не проболталась кому-то еще, кроме нас, – сказал мой помощник.

– Только быстро. Мы с вами будем на связи.

* * *

За всю дорогу до тюрьмы Вад-Рас мы с Гарсоном не обменялись ни словом. Потом побеседовали с Лолой, которая чем угодно готова была поклясться, что ни с кем, кроме меня, не говорила про местонахождение Джульетты Лопес. Тюремные служащие подтвердили: она никому не звонила, и ей тоже никто не звонил и не навещал ее. Что ж, теперь мы хотя бы убедились, что тут утечки информации не произошло. Значит, кто-то ехал следом за мной до фермы, а я ничего не заметила, ничего не заподозрила.

Вернувшись домой, я с порога обрушила на Маркоса новость о том, что снова еду в Ронду, прежде чем он успел изложить мне свои планы на нынешний вечер. Мне казалось, что таким образом я избавлюсь от упреков, но упреки тем не менее посыпались: “А что, в Ронде нет своей полиции?”, “А что, все твои коллеги находятся в отпуске?” В ответ я весело отшучивалась, чтобы дело не обернулось серьезной ссорой, а сама тем временем быстро кидала в дорожную сумку минимальный набор вещей. Собравшись, я закрыла ему рот поцелуем, затем улыбнулась:

– Я позвоню из Ронды. Надеюсь, что вернусь очень скоро.

– Обо мне ты, разумеется, ни разу не вспомнишь.

– Что ты! Я буду думать о тебе все время.

Он недоверчиво скривился и поцеловал меня. Самым трудным было мгновение, когда я захлопнула за собой дверь. И ведь вот что любопытно: вроде бы подобные любовные упреки должны льстить нам, но часто они вызывают всего лишь чувство вины.

Гарсон ждал меня на вокзале “Сантс”. За спиной у него был очень элегантный кожаный рюкзак. Он успел переодеться и теперь выглядел настоящим джентльменом, который готовится сесть на корабль и плыть в заокеанские колонии: парусиновые спортивные брюки, куртка в тон брюкам и высокие ботинки на шнуровке. Я решила подправить себе настроение:

– Черт возьми, Фермин! Вы экипированы, будто собрались на сафари!

– Это Беатрис. Узнав, что я еду в сельский район Андалусии, она приготовила мне все это.

– Она что, всегда сама решает, что вам надеть?

На лице его мелькнула досада, ведь я подловила его самым незамысловатым способом.

– Ничего тут не поделаешь, ей очень нравится этим заниматься. Если говорить честно, она полагает, что вкус у меня отвратительный и одеваться я не умею: не знаю, как следует сочетать цвета, напяливаю галстук, когда не следует, не разбираюсь, когда и что положено носить… ну, сами знаете, разные там пустяки.

– А вы позволяете себя любить.

– Для того я и женился – чтобы любить и чтобы меня любили.

Я метнула на него насмешливый взгляд, и он его поймал, на чем эта тема и была закрыта. К тому же пришла пора садиться в вагон.

Поезд тронулся, и Гарсон пришел в восторг, убедившись, что это произошло точно по расписанию. Он воздал хвалы модернизации железной дороги и страны в целом. Потом рассказал, что в его времена поезд мог на много часов опоздать с прибытием в пункт назначения, затем заговорил про паровозы, с которыми познакомился в те же самые его времена. От паровозов до страшного голода, пережитого испанцами, был всего один шаг, и я, чтобы помешать ему этот шаг сделать, словно между прочим спросила:

– А вы взяли с собой что-нибудь почитать?

Он запустил руку в рюкзак и показал томик полного собрания стихов Лорки.

– Надо же, прямо как специально подгадано! – воскликнула я.

– Чтение мне тоже подбирает Беатрис. По ее словам, в моем образовании столько пробелов, что заполнять их надо, пользуясь любым случаем. Скажем, едем мы с вами в командировку в Андалусию… значит, я должен почитать Лорку, и так далее. Или, допустим, мы с ней пьем какое-то необычное вино… Она тут же снабжает меня географическими сведениями о районе, где был выращен этот виноград.

– Замечательная система!

– Немного обременительная, должен признаться. Мне никогда и в голову не приходило, что культура, она всюду, куда ни плюнь.

– Да уж, культура присутствует во всем, даже в еде!

– Но знать все про все – это уж слишком. Ведь куда больше радости приносит то, о чем знаешь мало. Возьмем для примера еду, о которой вы только что упомянули: если я собираюсь угоститься запеченным барашком и знаю, какой именно он породы, в каких горах пасся, а также – что это христианский символ, как мне однажды объяснила Беатрис, а также – какое количество протеинов содержится в его мясе, каков у овец репродуктивный цикл и так далее, то под конец ты вроде бы уже так полюбил этого сволочного барашка, что совесть не позволит вонзить в него зубы.

– Вот уж в чем позвольте мне усомниться, – заметила я ехидно.

– Это я только к примеру, – невозмутимо отреагировал он.

– А знаете, от чего люди всегда получают удовольствие, хотя ничего про это не знают?

– От траханья! – завопил он.

– Гарсон, ради всего святого, говорите тише, здесь же все слышно!

– Я и говорю тихо. Так что, я угадал?

– Да, угадали, только правильнее было бы сказать: “от занятий любовью”.

– Тут вы правы, не хватало только, чтобы в самый разгар дела мы принялись раздумывать про сперматозоиды и прочую ерунду.

Он тихонько засмеялся, как зловредный школьник, которому на ум пришли тысячи глупейших шуточек. Я, немного напуганная тем, что открыла тему, не подумав, куда она может нас завести, быстро достала из сумки книгу и углубилась в чтение. Он время от времени отвлекал меня – всякий раз, чтобы подивиться, как быстро мы доехали до следующей станции, ведь наш поезд был скоростным и очень редко останавливался. Наконец ему надоело восхвалять технический прогресс родной страны, и он заснул.

Проснулся Гарсон, когда до конца поездки оставалось где-то минут тридцать, и тотчас, как, вероятно, поступали древние мужчины, открывая глаза в своих пещерах, заявил:

– Есть хочется. – И медленно направился куда-то, где можно было начать борьбу за выживание. Через несколько минут он уже опять сидел рядом со мной: добычу его составили две банки пива, вегетарианский сэндвич и ужасающих размеров бутерброд с чорисо.

– Я решил, что вам понравится именно вот этот отвратительный сэндвич.

– Напрасно вы беспокоились, Фермин.

– Такой уж я есть – вежливый до невозможности, хотя и говорю “трахаться” вместо “заниматься любовью”. – Он отплатил мне, снова проговорив эти слова в полный голос. И тут же с такой яростью впился зубами в свой бутерброд, что, будь Гарсон вампиром, этого бы достало, чтобы откусить жертве голову.

Жуя свой сэндвич, я спросила:

– А ваша жена упрекает вас, когда вас посылают в командировки?

– Никогда! Наоборот, ей это очень даже нравится. Так у нее складывается впечатление, что я человек весьма важный. А Маркос, неужели он вас упрекает?

– Боюсь, что да, хотя пока это ласковые упреки: он жалуется, что мы слишком мало времени проводим вместе… ему грустно, когда я уезжаю.

– И правильно.

Кусок хлеба застрял у меня в горле.

– Почему правильно?

– Потому что мы, мужчины, привыкли, чтобы жена проводила дома больше времени, чем мы сами.

– Что за хрень вы несете!

– А вы старайтесь ругаться потише, а то вас могут услышать. К тому же ничего такого особенного я не сказал! Всего лишь напомнил, что это обычай, унаследованный от прошлого, и заметьте, не пояснил, нравится он мне или нет. Кроме того, такого рода упреки – по сути, это и не упреки никакие, и если Маркос вас упрекает, то исключительно потому, что он в вас влюблен.

Я ничего не ответила. В следующий раз мы полетим на самолете – там будет меньше времени на такие вот откровенные разговоры.

* * *

В Ронде в полицейском участке нас ждал капитан Риккардо Фрутос, который до нашего приезда занимался убийством Джульетты Лопес. Он коротко отчитался: она была убита выстрелом с короткого расстояния, метров с двадцати, пуля прошла между глазами. Была убита и собака – тоже из пистолета, но с еще более близкого расстояния, ей пуля угодила в грудь. Получалось, что хозяйка с собакой не заметили убийцу, пока он не подошел к ним довольно близко. Джульетта, по всей видимости, стояла на коленях, собирая в мешок щепки. Когда они услышали чужака, собака кинулась на него и тотчас, прямо на бегу, нарвалась на пулю. Девушка, похоже, даже не успела изменить позу. Она упала назад – и ноги у нее остались согнутыми. Уже произвели вскрытие, теперь эксперты изучают пулю. Но, как считает капитан Фрутос, речь идет о парабеллуме калибра 9 мм, который чаще всего встречается на черном рынке. Парень нашел Джульетту, вернувшись из города, куда отвозил сделанную им мебель. Обращает на себя внимание тот факт, что убийца, скорее всего, явился к их жилищу пешком. К тому же он взял в доме метлу и замел свои следы на земле – до самого шоссе, где, очевидно, и оставлял машину, на которой приехал. Отпечатков пальцев на ручке метлы не обнаружено. Все выглядит так, словно работал настоящий профессионал.

– А где парень? – спросила я.

– Пока у нас. Мы не позволили ему уйти до вашего приезда. Он уже допрошен и, как мне кажется, сам в убийстве не замешан. Он страшно переживает.

Фрутос показал себя человеком надежным. Никакого соперничества между нами возникнуть не должно: он не станет исхитряться, чтобы перетянуть дело об убийстве на свою территорию, и не обвинит меня в том, что я раньше уже побывала в Ронде, не удосужившись встретиться с ним. Он помогал нам – вот и все. Фрутос отвел нас туда, где находился Хуан Морено. У двери сидел какой-то мужчина. Он назвался священником, который опекает Хуана, и попросил, чтобы мы получше обращались с парнем и не давили на него. И еще он сказал, что готов поручиться за него – тот ни в чем не повинен, но сейчас настолько раздавлен гибелью девушки, что может легко вернуться к наркотикам. Я постаралась как можно быстрее отделаться от священника – он был невыносимо занудлив. Дверь охраняли два полицейских, и, едва один из них отпер ее, как в меня впились безумные глаза Хуана Морено. Он рванулся ко мне с поднятым вверх кулаком. Гарсон отреагировал быстро и успел перехватить его руку в воздухе. Оба полицейских и капитан Фрутос набросились на парня и прижали к полу, так что получилась настоящая свалка. Тут подоспел и священник и стал жалобно вопить и просить, чтобы Морено не обижали, в то время как Гарсон за рукав тянул святого отца к выходу. Поглядев на весь этот кавардак, я во всю мочь заорала:

– Перестаньте, перестаньте, пожалуйста, отпустите его!

Они подчинились. Полицейские подняли Морено и поставили на ноги, крепко держа с обеих сторон.

– Оставьте меня с ним одну, – попросила я, уже более спокойным тоном.

– Ни за что! – заявил Фрутос. – Он может опять напасть на вас.

– Все будет нормально, Фрутос. Это была мгновенная реакция.

Священник стоял между нами и увещевал Морено:

– Хуан, сын мой, прошу тебя, успокойся. Тебе никто не причинит зла, но ты должен показать, что готов помогать им. Не делай глупостей.

– Вы покинете наконец помещение, падре? – рявкнула я на него, выйдя из себя. – Если хотите, можете подождать за дверью, а сейчас ступайте! Все могут выйти, ситуация под полным моим контролем.

Фрутос подал знак полицейским, и они отпустили своего пленника. Но все продолжали внимательно следить за Морено: тот направился к стулу, на котором сидел с самого начала, и тяжело на него рухнул. Выглядел он глубоко потрясенным, даже не одернул одежду, пострадавшую в ходе потасовки. Он ни на кого не смотрел, не двигался. Капитан обратился к нему жестко, как принято у полицейских:

– Оставляю тебя наедине с инспектором, потому что она меня об этом попросила, но не забывай: все мы стоим снаружи, и если ты позволишь себе хоть малейшую глупость, пеняй на себя, понял? Надеюсь, повторять не надо?

Наконец они нелепой цепочкой двинулись к двери, и замыкал процессию священник. Заметив, что Гарсон вознамерился было задержаться, я решительно махнула головой, велев ему присоединиться к прочим. Мы остались с Морено вдвоем. Он уставился на носки своих потрепанных кроссовок. Только тут я почувствовала, в каком нервном напряжении нахожусь. И попыталась сделать несколько глубоких вдохов. После чего произнесла намеренно ровным голосом:

– Давай так, Хуан, если тебе хочется ударить меня, бей сейчас. Я кричать не буду, и те, что снаружи, не войдут. Смелей! Вдруг после этого тебе полегчает и мы сможем поговорить относительно спокойно.

Он не поднял на меня глаз и даже не шевельнулся, я тоже замолчала, решив обождать. Где-то через минуту, которая показалась мне вечностью, я услышала его голос:

– Я не собираюсь нападать на вас, что толку? Но вы не должны были приезжать к нам. Никогда! Если бы вы не приехали, Джульетта была бы жива, и я хочу, чтобы вы это запомнили.

– А я не исключаю, что в ее смерти виноват ты. Я сейчас задам тебе один вопрос: скажи, за тобой не тянутся какие-нибудь дела с тех самых пор, как ты был связан с наркотиками?

Он резко вздернул голову:

– Что вы несете?

– То, что ты слышал. Может, ты припрятал что-то, что тебе не принадлежало, может, кто-то разыскивает тебя, чтобы свести старые счеты, а заплатить пришлось Джульетте.

– Я никогда не торговал наркотой, только сам сидел…

– Когда человек употребляет наркотики, границы между некоторыми вещами весьма расплывчаты. В обмен на дозу ты выполняешь какое-нибудь поручение, начинаешь вращаться в определенных кругах… У тебя не осталось там врагов?

Он поднялся и направился ко мне. Я решила, что он опять попытается ударить меня, но Морено просто наклонил свое лицо очень близко к моему. И заговорил в исступлении:

– Неужели вы полагаете, что, если бы существовала хоть малейшая возможность того, что кто-то из моих недругов убил Джульетту, я бы вам об этом сразу не сказал? Неужели в это можно поверить? Эта женщина была моей жизнью, инспектор, только ее одну во всем мире я и любил. Найди я убийцу, прикончил бы его собственными руками.

– Тогда помоги мне, Хуан! Помоги! – Я заговорила с жаром: – Я ищу типа, который ее убил. Расскажи она мне все, что знала, возможно, я сумела бы спасти ее от смерти. Если она рассказывала тебе хоть что-нибудь про убийство Сигуана, ты должен передать это мне. Только тогда у нас появится шанс поймать негодяя. Подумай как следует.

Он снова уставился в пол, потом вернулся на прежнее место и сел. С каждым его движением таяли мои надежды. Видно, придется распроститься с главным следом в этом деле, подумала я с досадой. Я ждала дольше, чем требовала логика, но наконец пошла к двери. И как раз в этот миг я услышала его голос.

– Рокко Катанья, – выдавил он.

Я обернулась:

– Что ты сказал?

– Имя итальянца, убившего Сигуана, – Рокко Катанья.

– Расскажи подробнее.

– Не могу я рассказать того, чего не знаю. Тогда, когда все это случилось, Абелардо Киньонес сказал Джульетте, что на этот раз в квартиру Сигуана вместо него пойдет итальянец, которого зовут Рокко Катанья. Объяснять он ничего не стал. “Потом скажу почему”, – кажется, только этим он и ограничился. А еще он велел ей помалкивать, потому что итальянец запросто может убить их обоих. Она понятия не имела, что этот тип собирается прикончить старика, но итальянец, едва вошел, направился прямехонько к нему. Проверил документы и начал бить по голове, пока не убедился, что тот мертв. Джульетта все время боялась, что итальянец вернется, чтобы расправиться и с ней, особенно после того, как Киньонеса нашли убитым в Марбелье. Поэтому никто, и вы в том числе, не могли вытянуть из нее его имени. Но сама Джульетта не была виновна в убийстве старика, хотя теперь это уже не имеет никакого значения. Теперь и ее убили. Этот подонок наверняка проследил за вами, когда вы к нам ехали.

Он закрыл лицо руками и заплакал. Плечи его судорожно вздрагивали. Я подошла к нему, но не решилась дотронуться. Он поднял глаза и в бешенстве посмотрел на меня:

– Найдите его, инспектор! Я сам ничего не могу сделать, а вы можете. Найдите его!

– Я найду его, Хуан, и он заплатит за то, что сделал, обещаю тебе.

Я вышла из комнаты, страшно радуясь появлению нового следа, но душа моя была потрясена сценой, разыгравшейся только что у меня на глазах. Я шагнула к священнику:

– Падре, вы можете на время увезти куда-нибудь Хуана, чтобы он находился в надежном месте?

– Конечно, конечно. Я помещу его в реабилитационный центр. Там он ни на миг не останется один. Там еще живут его друзья – те, с кем он познакомился, когда сам проходил курс.

Я кивнула. Потом попросила Фрутоса сопровождать меня. Вместе мы отправились в мебельный магазин, где в свое время я получила адрес Джульетты. Хозяйка раскрыла рот от изумления, когда увидела, как я вхожу в сопровождении капитана гражданской гвардии.

– Неужели что-то случилось с вашей кузиной? – сразу спросила она.

Тут пришел черед удивляться Фрутосу.

– Я из полиции, – отрезала я. – Позовите сюда Абдула, пожалуйста.

Она выполнила мою просьбу, так до конца и не придя в себя. Когда марокканец явился, я спросила обоих, не заглядывал ли кто к ним в магазин с вопросами, похожими на мои. Они ответили отрицательно, по-прежнему ничего не понимая. И вряд ли они могли соврать, находясь в таком состоянии. На всякий случай я решила уточнить, не обсуждали ли они с кем-нибудь мой первый визит в магазин. Не сообщали ли кому-нибудь еще, кроме меня, адрес Морено? Они опять ответили отрицательно, хотя хозяйка испуганно вспомнила:

– Я сказала мужу за ужином, что одна сеньора заходила в магазин, потому что искала свою кузину, и поделилась с ним вашей семейной историей; но адреса Морено я не называла, поскольку мой муж, он все равно с ним не знаком…

– Хорошо, – сказала я, и мы без всяких объяснений удалились.

Однако Фрутос был заинтригован и не удержался от вопроса:

– А что это за история про кузину?..

– Мои штучки – ничего особенного; просто я не хотела, чтобы она знала, откуда я. Вы могли бы установить наблюдение за этими двоими? Хотя вряд ли они что-то скрывают.

– Они местные, всю жизнь живут в Ронде, если бы что и знали, непременно признались бы. Не хотите глянуть на тело девушки?

– Не могу сказать, чтобы очень хотела.

– И правильно. Она ведь такая маленькая да худенькая и теперь похожа на птичку, которую только что подстрелили. Она была проституткой, да?

– Была когда-то давно, Фрутос, давно, а потом перестала быть проституткой.

Зато Гарсон успел осмотреть тело Джульетты, пока мы с Фрутосом ходили в мебельный магазин. Он поделился своими впечатлениями, когда мы возвращались в Барселону:

– Бедная девочка!.. Я чуть не заплакал, глядя на нее, а ведь и знаком с ней не был. Хрупкая, маленькая, а во лбу кошмарная дыра… Господи, и откуда только берутся такие изверги!

– Рокко Катанья. Теперь мы знаем его имя. Я уже попросила Коронаса, чтобы он велел проверить, не числится ли чего за этим типом в Испании.

– Если имя настоящее.

– Попробуй тут угадай! И следил он за мной так, что я ничего не заметила. Ловкач.

– Да, но не мог же он сопровождать вас от самой Барселоны – это практически невозможно… И откуда он узнал, что вы двинулись в Ронду?

– О том, что дело Сигуана вновь открыто, писали все газеты, не исключено, что он стал следить за нами, как только мы приступили к расследованию.

– Не знаю, что думаете вы, Петра, но мне эта история с каждым днем видится все более запутанной.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации