Текст книги "Леди-наследница"

– Интересно, – с прохладцей отозвался он, – что вы забыли об этом упомянуть.

Она не забыла. Ей просто показалось неразумным затрагивать этот вопрос.

– Гм. В любом случае одного из заключенных, у которого хватает денег, чтоб носить приличную рубашку, зовут Коннор. Он сидит по обвинению в разбое, но я не думаю, что он виновен. Он…

– В разбое? – Лицо Гидеона на долю секунды побелело, потом он поднял трость и застучал по крыше кареты. – Стой!

Уиннифред сползла вперед, когда карета замедлила движение.

– Что? Что вы делаете?

Сверху прозвучал голос возницы:

– Что-то случилось, милорд?

– Да! Нет! Минуту, Питер! – Гидеон опустил руку и повернул к Уиннифред лицо, похожее на каменную маску. – Разбой? Это преступление, которое карается повешением, Уиннифред. О чем вы думали, связываясь с таким человеком…

– Я думала о том, как сильно мне нужны деньги! – огрызнулась она и с удовлетворением увидела, что он захлопнул рот. – С Томасом я познакомилась, потому что его поместили в камеру по соседству с Коннором и его людьми.

– Его людьми, – медленно повторил Гидеон. – Чудесно.

– В сущности, они и есть чудесные. Они были очень добры к Томасу.

– Вы верите, что они проявили к мальчишке доброту совершенно бескорыстно? – фыркнул он.

– Бескорыстным Коннора уж никак не назовешь, это я понимаю, – призналась она. – Но покровительство Коннора, пусть и не бескорыстное, сослужит Томасу гораздо лучшую службу, чем горстка букв, которым я научу его из жалости или…

Он вскинул руку, прерывая ее, но заговорил не сразу. Уиннифред воспользовалась этими мгновениями, чтобы понаблюдать, как ходят у него на скулах желваки.

– Вы правы, – наконец выдавил он. – Но только в этом вопросе. Как вы думаете, что будет с Томасом, когда его отпустят?

– Я… – Она поерзала на сиденье. – Я предложила ему временное пристанище в Мердок-Хаусе.

Он прикрыл глаза и с силой втянул воздух.

– Пять фунтов в год, и вы…

– Временное пристанище. Только до тех пор, пока он не сможет найти работу и дом. – Она опять поерзала. – А что мне было делать? Он же еще совсем ребенок.

Судя по жестким чертам его лица, она ожидала, что Гидеон озвучит очень длинный список того, что она могла бы сделать, но он ничего не сказал. Он просто сидел, не сводя с нее пронзительного взгляда.

– Так мы едем дальше? – осторожно спросила она.

– Да, пожалуй.

– Ну и чего же мы ждем?

– Когда я решу, стоит или не стоит позволять вам входить в эту тюрьму.

– Что? – Она изумленно воззрилась на него. – Но вы же обещали.

– Я сказал, что отвезу вас в тюрьму, и я отвезу. – Он заколебался, потом поднял трость и снова постучал по крыше. – Но вы не будете встречаться с Коннором и его людьми.

– Конечно, буду. У меня же рубашка…

– Ее может передать кто-нибудь из надзирателей.

– Томас в соседней камере. Я не могу встретиться с ним и не…

– Я договорюсь, чтоб Томаса привели в другую комнату.

– Вы не можете… – Она вспомнила, что он – лорд Гидеон Хаверстон, брат маркиза Энгсли. – Ну хорошо, можете, но это нелепо, и я не соглашусь…

– Вы подчинитесь в этом вопросе мне, Уиннифред.

Подчиниться?

– Это нелепо и бессмысленно… – Она расправила плечи и просверлила его мятежным взглядом. – Я буду встречаться с кем хочу.

Если Гидеон и разозлился на ее вспышку раздражения, то никак этого не показал.

– Я понимаю, что вы привыкли поступать так, как вашей душе угодно, но я не могу позволить вам и дальше подвергать себя опасности.

– А я не могу позволить вам и дальше оставаться в заблуждении, будто вы можете распоряжаться, куда мне ходить и что делать. Я попросила вас сопровождать меня сегодня только ради Лилли, не более. Вы мне не опекун, не отец и не муж…

Он нацелил на нее палец.

– Примерно через две секунды я буду тем, кто оттащит вас обратно в Мердок-Хаус и запрет в вашей комнате.

Она откинулась на сиденье, сложила руки на груди и удостоила его самым надменным и самым вызывающим взглядом. По словам Лилли, этот взгляд был воистину внушительный.

– Что ж, попробуйте! – бросила она вызов.

К удивлению и немалому раздражению, она увидела, что его губы дернулись. У нее возникло желание поддернуть юбки и пнуть его по ногам.

– Вы находите это забавным?

– Да, немного. Еще ни разу леди не бросала мне вызова. – Подергивание обратилось в ухмылку. – Я вдвое крупнее вас, Уиннифред.

– Я проворная, – процедила она сквозь зубы и многозначительно взглянула на его трость. – И не замедлю воспользоваться оружием, вы же знаете.

К ее растущему раздражению, он рассмеялся.

– Вы бы побили меня моей собственной тростью?

Нет, но без колебаний пригрозила сделать это. Уиннифред открыла рот, чтобы выдать язвительную реплику, но он остановил ее, протянув руку и мягко постучав ее пальцем под подбородком.

– Ну, ну, перестаньте. Это разногласие, не дуэль. Не злитесь так.

Она плотно сжала губы, чтобы не дать сорваться с языка инстинктивному отказу. Хоть она и чувствовала, что гнев ее оправдан в свете его высокомерного поведения, но, уступив своему порыву поколотить лорда, она дела не исправит.

– Я соглашусь не злиться… во всяком случае, постараться не злиться, если вы без лишнего шума разрешите мне пойти в тюрьму.

Он покачал головой и уронил руку.

– Если я разрешу вам пойти туда, а с вами что-нибудь случится, то я навек лишусь доверия Лилли.

– Лилли встречалась с Коннором. Она знает, что он для меня не опасен. Он и его люди…

– Они – что? – подсказал он.

– Они не то чтобы друзья… но мы с ними в хороших отношениях.

– В хороших отношениях, – повторил он. – Вы в хороших отношениях с разбойниками с большой дороги.

– Ох, перестаньте говорить это таким тоном. Я же сказала, что не считаю их виновными. – Ей в голову пришла новая тактика. – Кроме того, разве не защита – главная цель присутствия джентльмена? Наверняка вы сможете защитить меня от человека за железной решеткой.

Он отвел глаза.

– Плохой из меня защитник.

Она всей душой была не согласна, но на споры уже не было времени.

– Меня и не требуется защищать.

– Нельзя сказать, что это ваша заслуга.

Она больше не выйдет из себя, нет, ни за что. Этим ничего не добьешься.

– Вы должны по крайней мере позволить мне представить их вам, прежде чем выносить суждение.

Желваки снова заходили у него на скулах, но она пока не могла сказать, хороший это знак или плохой.

– Ладно, – наконец объявил Гидеон. – При одном условии.

– При каком?

– Если, познакомившись с этими людьми, я решу, что вам лучше там не находиться…

– Это же тюрьма. Всем лучше там не находиться…

– Если я прикажу вам уйти, – холодно продолжил он, – вы уйдете. Немедленно. Без возражений, Уиннифред.

– А как же Томас?

– Я назвал свои условия. Вы согласны с ними?

Она задумалась. Естественно, уступить его требованиям – не выход. Если Гидеон думает, что имеет право ограничивать ее свободу, то он глубоко заблуждается. Но они уже подъезжают к тюремным воротам. Если она откажется, он развернет карету и увезет ее назад в Мердок-Хаус. И вполне вероятно, даже попытается запереть ее в комнате. Конечно, Уиннифред станет сопротивляться, и все это будет ужасно неприятно.

– Считаю, что это нелепо, но сегодня уйду, если вы того потребуете. – «И вернусь, – добавила она про себя, – в другой раз».

Поскольку глаза его сузились, словно он догадался о направлении ее мыслей, она поспешила выскользнуть из кареты, едва та успела остановиться.

– Мисс! – услышала Уиннифред голос Бесс и, подняв глаза, увидела, что служанка накручивает на палец прядь белокурых волос и с явным беспокойством оглядывает тюрьму. – Я должна сопровождать вас… туда?

Уиннифред представления не имела.

– В этом нет необходимости, – сказал Гидеон, выходя из кареты и вручая Уиннифред ее корзину. – Ты можешь остаться здесь с Питером.

– Да, милорд. – На лице Бесс отразилось заметное облегчение. – Спасибо.

Уиннифред подождала, когда сторож впустил их в ворота, и только потом оглянулась на служанку.

– Почему вы разрешили Бесс остаться возле кареты? – спросила она Гидеона.

– Потому что мне не улыбается перспектива выносить ее на руках, если она хлопнется в обморок.

Он взял Уиннифред за руку и повел через главный вход в тюрьму. Воздух внутри был спертым и теплым, несмотря на прохладу дня, и в нем отчетливо витали запахи старой соломы, немытых тел и плесени, ни один из которых, казалось, ничуть не беспокоил Гидеона. Он лишь раз принюхался и кивнул:

– Я был прав. Тут пахнет лучше.

– Поверю вам на слово. – Уиннифред улыбнулась, когда из комнаты рядом с главным коридором к ним вышел какой-то молодой человек с длинным лицом и серьезными голубыми глазами. – Мистер Кларксон.

Мистер Кларксон вздрогнул и заморгал, уставившись на Уиннифред, глаза его метнулись к Гидеону, потом снова к ней.

– Мисс Блайт?

– Как видите. – Она засмеялась, впервые осознав, каким сюрпризом должна быть перемена в ее внешности для тех, кто привык видеть ее в старом платье. – Лорд Гидеон Хаверстон. Мистер Рональд Кларксон. Это благодаря мистеру Кларксону нам с Лилли было разрешено посещать… – Когда глаза Гидеона сузились, она осеклась, а мистер Кларксон побледнел. – Э… как ваша жена, мистер Кларксон?

– Хорошо. Очень хорошо, благодарю вас. У нас родился сын… на прошлой неделе.

– Ой, это же чудесно.

– Да, я… – Он снова бросил взгляд на Гидеона, прокашлялся и махнул рукой в противоположную сторону коридора. – Я… э… пойду приведу кого-нибудь, чтобы вас проводили.

Когда мистер Кларксон поспешно удалился, Уиннифред повернулась к Гидеону.

– Вы напугали его.

– Я не сказал ему ни слова.

– Вам и не нужно было. Достаточно и того, что вы стоите тут такой… грозный. Уверена, некоторых это может здорово нервировать.

– В самом деле? – Он слегка нахмурился. – Как неожиданно приятно слышать это.

Она хмыкнула и сунула ему корзину.

– Вот. Если не можете быть милым, будьте хотя бы полезным.

Глава 12

Гидеон чувствовал себя не столько полезным, сколько смущенным. Была некая неловкость в том, чтобы идти, хромая, по тюрьме с тростью в одной руке и корзиной в другой.

Надзиратель, которого выделил им мистер Кларксон, молчаливый тип по имени мистер Холлоуэй, вел их по длинным коридорам без окон и через ряд запертых дверей, останавливаясь то там, то тут, чтобы дать возможность Уиннифред обменять у надзирателей рубашки на монеты.

Гидеон хотел было предложить ей возвращать рубашки, не беря платы, но знал, что она откажется. Не потому, что ей нужны деньги, а потому, что не захочет обидеть людей, которые согласились платить. Теперь он жалел, что все же поднял этот вопрос. Каждый обмен денег на товар был ему как соль на рану. Он поневоле задавался вопросом, как часто она делала это одна и как часто Лилли засиживалась до поздней ночи, орудуя иголкой с ниткой при тусклом свете единственной свечи.

– Ну, вот и пришли, милорд, мисс. – Надзиратель открыл дверь, как показалось Гидеону, с угрожающим скрипом петель. – Просто постучите, когда соберетесь уходить.

Гидеон шагнул в широкий коридор с двумя рядами длинных камер по обе стороны. Узкое оконце под потолком каждой камеры пропускало скупые лучи света. Заключенные лежали на полу и на кучах соломы. Кто-то спал, кто-то мерил шагами камеру. Те, кто беседовал, говорили вполголоса.

Вслед за Гидеоном вошла Уиннифред, и царящая тут мрачная тишина разбилась вдребезги. Заключенные шагнули вперед, чтобы поприветствовать ее оживленными восклицаниями или добродушным поддразниванием. Уиннифред здоровалась со всеми по очереди, но ее внимание, заметил Гидеон, было устремлено на две дальние камеры справа. Он окинул обитателей первой быстрым, но внимательным взглядом. Какой-то пожилой заключенный лежал на куче соломы. Еще один, средних лет, с тяжелыми челюстями и брюшком, сидел на единственном в камере стуле, а высокий, примерно такого же возраста, русоволосый стоял, прислонившись к стене у окна.

Взгляд Гидеона перескочил на вторую камеру, где стоял и смотрел сквозь решетки темноволосый мальчик с ангельским лицом. Это, должно быть, Томас. Уиннифред была права: мальчишке уж точно не пятнадцать. Выглядел он скорее лет на двенадцать. Его огромные карие глаза показались Гидеону похожими на глаза гончих брата. Бравада Томаса, однако, напомнила ему о мальчишках на борту «Стойкого».

Томас дернул подбородком в сторону Гидеона.

– А это кто, Фредди?

Высокий в соседней камере ухмыльнулся:

– Что это с тобой, Томас? Ты что, не видишь, что перед тобой благородный господин?

– Клеймо я вижу, – с усмешкой сказал мальчишка. – Так, значит, он такая же шишка, как и ты?

– Нет. – Высокий скрестил руки на груди. – Он не такой, как я.

– Ага! – весело прокричал кто-то. – Ему-то, поди, не придется вытягивать шею для…

– Заткнись, Маккарри! – закричали одновременно несколько человек, включая Уиннифред – правда, без особого пыла.

Уиннифред повернулась к Гидеону.

– Лорд Гидеон Хаверстон, позвольте представить вам Томаса Брауна. – Она указала на мальчишку, потом махнула в сторону высокого в другой камере. – А это Коннор… э, Коннор…

– Просто Коннор, – закончил за нее высокий.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Прекрасно. Просто Коннор. На стуле – Майкл Берч, а джентльмен, сидящий на куче соломы, – мистер Грегори О’Мэлли. Джентльмены, это лорд Гидеон Хаверстон.

Гидеон заметил, что для пожилого джентльмена на соломе она приберегла почтительное обращение, но от комментариев воздержался. Он приветственно кивнул головой, но не сводил глаз с Коннора. Из всех здешних обитателей Коннор показался ему самым опасным. И самым неуместным тут. Гидеон ожидал, что он окажется таким же, как все остальные в этом тюремном крыле, – бедным, грубым, неотесанным, но Коннор разговаривал как образованный человек и одет был в модную, хоть и поношенную одежду джентльмена.

Интересно, подумал Гидеон, он человек благородного происхождения, переживающий тяжелые времена, или же просто украл чью-то одежду?

Майкл Берч откинулся на спинку стула.

– Лорд Гидеон Хаверстон?

– Да, – ответила Уиннифред. – Он брат моего опекуна, лорда Энгсли.

– Опекун, – повторил Коннор, скосив на Гидеона свои голубые глаза. – Не поздновато ли, а?

– Более чем, – отозвался Гидеон, не собираясь оправдываться перед незнакомцем. Он мягко подтолкнул Уиннифред локтем в сторону второй камеры. – У вас урок?

– Погодь-ка, девонька. – Грегори вскинул руку, потом порылся в куче соломы. – Погодь! Глянь, чего я для тебя смастерил!

Он поднялся с помощью Коннора и шагнул к решетке, чтобы вручить Уиннифред маленькую, вырезанную из дерева фигурку женщины с малышом на коленях. Грегори очень точно уловил сонное довольство горячо любимого дитя, но взгляд Гидеона привлекла женщина. Она прижимала к себе ребенка, его головка лежала у нее на плече, а ее рука на его волосах застыла в жесте любви и защиты. Но глаза ее смотрели куда-то вдаль. В них были тревога, разочарование и зарождающийся страх.

– Какая красота, – прошептала Уиннифред. Гидеон взял фигурку через решетку и передал ей. Уиннифред осторожно взяла ее и повертела в руках. – Великолепно. Вы превзошли себя, Грегори. Мистер Маккин заплатит за это не меньше полфунта. Ее лицо, глаза… кто она? Она настоящая?

– Само собой, настоящая. Это Коннор первым приметил ее. Смотрит и смотрит в субботу в окошко, и нет бы сказать нам, грешным, что там есть на что смотреть. Приглянулась она ему, нашему Коннору.

Коннор принял шуточку слабой полуулыбкой, которая не подтверждала и не отрицала правдивость того, что сказал Грегори.

Грегори фыркнул, потом подмигнул Уиннифред.

– Добиться еще чего-нибудь в энтом деле от Коннора и думать не моги.

– Она жена кого-то из надзирателей, как вы думаете?

– Не, она навещает крыло должников. Приносит мальчонку, чтоб повидался со своим папкой, думается мне.

– Отличная вещица, – заметил Гидеон. И потребовался отличный ножик, чтобы вырезать ее. Он забрал фигурку у Уиннифред и положил ее в пустую корзину. – Пора начинать урок с Томасом, если вы собираетесь закончить до темноты.

Когда она кивнула и пробормотала свое согласие, он взял один из стульев возле коридорной двери и поставил его перед камерой Томаса, а сам уселся на второй, чтобы наблюдать и ждать.

Уиннифред, как вскоре убедился Гидеон, была настоящим учителем, терпеливым и подбадривающим. А Томас оказался исключительным учеником – заинтересованным, жаждущим знаний, умным. Очень умным, поправился Гидеон. Если учесть, что у них было всего несколько уроков, мальчик впечатляюще овладел письмом.

Гидеону нравилось наблюдать за ними двумя, и поэтому он не сделал попытки поторопить ее, когда тонкие лучи света, проникающего в окна, протянулись по полу камеры. И только когда свет сделался оранжевым, это напомнило Уиннифред о времени.

Она подняла глаза от своей работы с Томасом и заморгала, словно забыла, где она.

– Да, да, конечно. Еще минутку.

Уиннифред вернула Томасу несколько листков бумаги и книгу и склонила голову, словно собралась начать обсуждение чего-то важного. Гидеон слушал ее объяснение о предстоящей поездке в Лондон.

– Пожалуйста, пообещай мне, что придешь в Мердок-Хаус, если тебя отпустят в мое отсутствие. Я договорюсь, чтобы наши работники ждали тебя. Там есть работа для тебя, Томас, и надежное пристанище. Я вернусь летом, и мы продолжим наши уроки.

Мальчишка поднял плечо, точь-в-точь повторяя небрежное безразличие Коннора, но даже в тусклом тюремном свете Гидеон разглядел краску удовольствия на его лице. Скоро в Мердок-Хаусе появится еще один рот.

Уиннифред, по всей видимости, была в этом совсем не уверена. После тщетных попыток добиться от Томаса обещания она отошла от камеры и попрощалась с Коннором и его людьми, но при этом ее лоб пересекала морщинка беспокойства.

Гидеон постучал в дверь и наклонился, чтобы тихо проговорить Уиннифред на ухо:

– Не стоит волноваться насчет Томаса. Он придет в Мердок-Хаус.

На ее лице отразились одновременно сомнения и надежда.

– Вы так думаете?

– Иначе не говорил бы.

Тяжелая дверь щелкнула и распахнулась.

Уиннифред хранила молчание, пока они не очутились по другую сторону и не пошли за мистером Холлоуэем по мрачным тюремным коридорам.

– Но почему же Томас так и не сказал? – наконец зашептала она.

– Потому что он – мальчишка в компании взрослых мужчин.

– О, я об этом не подумала. – Она немного помолчала, потом спросила: – Как считаете, Коннор не встанет у него на пути?

Гидеон покачал головой:

– Он не опасен ни вам, ни Томасу.

Уиннифред показалась не столько удивленной переменой его мнения, сколько заинтригованной.

– О, и что же заставило вас изменить свой взгляд?

– Я думаю, он взял своих людей в долю из милосердия.

– Почему вы так решили?

– Ну, они определенно не тянут на разбойников с большой дороги, – объяснил он. – Грегори – старик, а Майкл Берч вряд ли сможет забраться на лошадь, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

– Я надеялась, что вы это заметите. – Она выглядела ужасно самодовольной. – Я же говорила, что они невиновны.

– В этом конкретном преступлении, во всяком случае.

Уиннифред решила не обращать внимания на последнее замечание Гидеона, чтобы сколь можно дольше понаслаждаться своими маленькими победами. Томас придет в Мердок-Хаус, и Гидеон признал – более или менее, – что она была права в отношении Коннора и его людей.

Она улыбалась сама себе, когда они вышли из тюрьмы в угасающем свете заходящего солнца, и улыбка все еще светилась на ее лице, когда Гидеон помогал ей сесть в карету.

Он забрался за ней следом, устроился на сиденье и ни с того ни с сего спросил:

– Это вы принесли Грегори нож?

– Что? – Уиннифред оперлась рукой о стенку, когда карета, раскачиваясь, покатила по ухабистой дороге. – С чего вдруг этот вопрос?

– Любопытство. Озабоченность. Выбирайте что хотите. Это вы принесли ему нож, которым он вырезал ту фигурку?

– Конечно же, нет. Хотя один раз я видела его с ножом и согласилась никому не рассказывать, если он пообещает все время держать его при себе и использовать только для своей резьбы. – Уиннифред пожала плечами. – Я приношу ему дерево, и мы с Лилли продаем фигурки мистеру Маккину в Энскраме. У него небольшой магазинчик на площади.

– И что же Грегори платит вам за хлопоты?

– Да какие там хлопоты.

– Так я и думал, – проворчал Гидеон. Он внимательно разглядывал ее своими темными непроницаемыми глазами, пока она не заерзала на сиденье.

– Что? – Она неловко рассмеялась. – Что такое?

– А как у вас оказалась Клер?

Она никак не могла взять в толк, при чем тут Клер.

– О чем, Бога ради, вы говорите?

– У вас коза, которая не дает ни молока, ни приплода и которую вы, судя по всему, не собираетесь резать. В сущности, совершенно бесполезное животное. Зачем?

– Клер не бесполезная, – возразила Уиннифред. – Она… ощипывает лужайку. Поддерживает ее в порядке.

Он не стал даже отвечать на эту чепуху. Просто молча смотрел на нее, и она в конце концов не выдержала.

– Ох, ну хорошо. Мы нашли ее на дороге в Энскрам. Полагаю, она принадлежала какому-то фермеру, проезжавшему мимо на рынок, но никто не вернулся, чтоб забрать ее, поэтому…

– Она старая, не так ли, и уже не способна давать приплод?

– Да.

– И все равно вы держите ее.

– Она мне дорога.

Уиннифред немного опасалась, что он станет вышучивать ее за подобную чувствительность, но он лишь кивнул и сказал:

– Вы необыкновенно отзывчивый человек.

От его манеры резко перескакивать с предмета на предмет просто голова шла кругом.

– Не больше, чем любой другой.

Он задумчиво постучал пальцем по ноге.

– Вы правы.

– Да? – Уиннифред нахмурилась, не уверенная, довольна ли она или разочарована тем, что так легко победила в споре.

– Необычна не ваша отзывчивость, – объяснил он, – а ваше сопереживание.

Она вдруг пожалела, что возразила против его теории отзывчивости.

– Я не сопереживаю козе.

– То, что она коза, не имеет значения. Важно то, что потерялась.

– Я никогда не терялась, – отозвалась она, намеренно неверно истолковав его слова. – У меня превосходное чувство направления.

– Теряться можно по-разному, – мягко возразил он. – Даже превосходное чувство направления никуда не приведет, если некуда идти.

Она знала, что он говорит о ее жизни после смерти отца. Лучше бы он не затрагивал этой темы. Ей так же неловко принимать от него сочувствие, как и говорить о своем собственном.

– У меня был Мердок-Хаус.

– Только после того, как мой отец отказался вас принять. – Он удивил ее тем, что мягко усмехнулся и устремил взгляд в окно. – Интересно, что было бы, если б отец сдержал обещание и сам заботился о вас?

– Уверена, результаты были бы весьма плачевными.

– Девочка со склонностью приводить в дом каждого бездомного, раненого и потерявшегося человека или зверя, попавшегося ей на пути? В этом были бы свои занятные моменты.

– Я не привожу в дом всех бездомных, – возразила она, главным образом потому, что хотела покончить с этой темой.

– Но хотели бы.

Она мило улыбнулась:

– Я хотела бросить вас в озеро.

Его взгляд резко оторвался от окна.

– Что, простите?

– В ту ночь, когда мы вытащили вас из конюшни, я предлагала Лилли бросить вас в озеро. – Строго говоря, она просто пожалела, что они упустили возможность отправить лорда Гидеона Хаверстона на дно озера, но все равно.

Он медленно провел языком по губам.

– Признаю свою ошибку.

– Правда, в защиту вашего аргумента, вы не потерялись, не заблудились и не были домашним скотом.

Если у него и было что на это сказать, она так и не узнала.

Карета вдруг сильно дернулась, швырнув Уиннифред на пол, и на долю секунды показалось, что карета сейчас перевернется. Но спустя несколько ужасающих секунд она с грохотом шмякнулась обратно на дорогу и резко остановилась.

Сильные руки Гидеона обхватили Уиннифред и потянули вверх.

– Уиннифред. Уиннифред, вы не ушиблись?

– Со мной все хорошо.

– Уверены?

– Да, да. – Немножко саднили колени, которыми она ударилась об пол, но в остальном она чувствовала себя отлично и странно спокойной. – А вы?

Как только он кивнул, она потянулась к дверце кареты и распахнула ее.

– Бесс! Питер!

– Здесь, мисс!

Голос Бесс донесся с другой стороны кареты, и спокойствие Уиннифред как ветром сдуло. О Боже, Бесс сбросило с верха кареты.

– О нет. – Уиннифред стала карабкаться к другой дверце, но Гидеон первым добрался до Бесс.

Служанка сидела, что само по себе уже было облегчением, но лицо ее сморщилось от боли, и руками она держалась за ногу выше лодыжки.

Гидеон присел рядом с ней на корточки.

– Ну-ка, дай мне взглянуть.

– Ерунда, – выдавила сквозь зубы Бесс, – растянула лодыжку, вот и все.

– Уверен, ты права, но все равно позволь мне взглянуть. – Гидеон мягко отвел ее руки. Уиннифред видела, что руки его твердые, а голос успокаивающий, но лицо бледное… слишком уж бледное.

– Гидеон, вы уверены, что невредимы?

– Да.

Он не удостоил ее даже взглядом, сосредоточив все свое внимание на Бесс. Он внимательно осмотрел лодыжку, прощупав каждый дюйм повреждения.

– Всего лишь небольшое растяжение, – наконец объявил он, и Уиннифред могла бы поклясться, что увидела, как к лицу его вернулась краска. – Весьма незначительное. Через день, самое большее – два, уже опять будешь на ногах.

Бесс кивнула и поправила юбки.

– Да, милорд. Уже не так больно.

Уиннифред облегченно выдохнула и огляделась. Лошади и карета по-прежнему стояли на дороге и выглядели целыми и невредимыми, как будто бы просто тихо и спокойно остановились и теперь дожидаются приказа хозяина двигаться дальше.

– Что, черт возьми, стряслось?

Питер указал куда-то назад. Она обернулась и увидела глубокую широкую рытвину, протянувшуюся поперек дороги до самой середины.

– О!..

– Уж простите, милорд, – пробормотал Питер, обращаясь к Гидеону. – Мы б ее объехали, но Самсон потерял подкову, споткнулся и потянул прямо в канаву. Не было времени остановиться.

Гидеон встал и потрепал Питера по плечу.

– Никто не виноват, что подкова слетела. Давай посмотрим, как он.

Уиннифред заглянула через плечо Гидеона, когда он стал осматривать лошадиную ногу.

– Не поранился?

– Нет. Только немного ушибся. Не везет так не везет, а, Самсон? Освободи их, пожалуйста, от сбруи, Питер. – Гидеон отступил назад и взглянул на Бесс. – Ты умеешь ездить верхом?

– Нет, милорд.

Гидеон посмотрел на Питера, тот кивнул:

– Ага. И неплохо.

– Отлично. Как можно скорее отвезешь Бесс домой на Одине.

– Будет сделано, милорд.

– А мы с мисс Блайт и Самсоном пойдем пешком.

Взгляд Бесс метнулся от Питера к Гидеону.

– Воля ваша, милорд, но мисс Айлстоун наверняка была бы против. Стемнеет до того, как вы…

– Мисс Айлстоун сможет изложить мне свои жалобы по возвращении, после того как пошлет за лекарем для тебя.

– За лекарем? Но это ж просто…

– Никаких возражений. – Гидеон решительно пресек спор и отошел, чтобы помочь отвязать второго коня.

Бесс посмотрела ему вслед, потом послала умоляющий взгляд Уиннифред. Та покачала головой.

– Тебя сбросило с кареты, Бесс. Придется тебе смириться с несколькими днями безделья.

Бесс наклонилась вперед и прошептала:

– Но лекарь, мисс? В этом нет никакой надобности.

Уиннифред была склонна согласиться, но поскольку это не ей придется терпеть манипуляции доктора, поддержать эту идею было легко.

– Лорд Гидеон, похоже, считает иначе, а я доверяю его мнению.

Бесс помалкивала, пока лошадей не освободили и не усадили ее перед Питером на Одина. Она сделала еще одну, последнюю попытку сказать, что все они должны возвращаться вместе, но Гидеон быстренько заставил ее замолчать, хлопнув коня по заду, отчего тот ходко порысил вперед.