Текст книги "Книга Духов. Основы спиритического учения"

Аллан Кардек
Книга Духов. Основы спиритического учения

Введение

I

Для новых явлений нужны и слова новые; этого требует ясность языка; это необходимо для того, чтобы избежать всяких недоразумений, неразлучных c различными значениями одних и тех же терминов.

Слова спиритуальный, спиритуалист, спиритуализм имеют значение весьма определенное; объяснять их снова для применения к учению «духов» было бы бесполезно.

В самом деле, спиритуализм есть учение, противоположное материализму. Всякий, кто верит, что в нем, кроме материи, есть еще что-то, тот – спиритуалист. Но из этого еще не следует, что он верит в существование духов или в сообщения их с видимым миром.

Вместо слов спиритуалист, спиритуализм мы употребляем, для определения этого последнего верования, слова спирит и спиритизм, которые сами по себе высказывают свое происхождение и настоящий смысл, оставляя слову спиритуализм его собственное значение.

Итак, спиритизм имеет своим основанием сношения материального мира с духами или существами невидимого мира. Последователи спиритизма будут спириты или спиритисты.

Как частность, «Книга духов» содержит в себе учение спиритизма, в общем же значении она охватывает собой спиритуализм, как разновидность его. Вот почему в ее заглавии находятся слова: Философия спиритуализма.

II

Существует еще слово, в значении которого необходимо условиться, ибо выражаемое им понятие является ключом всех моральных учений и предметом многочисленных споров за неимением для него вполне определенного смысла; слово это – «душа».

Различие мнений о природе души происходит от различного смысла, который каждый придает этому слову.

Язык совершенный, в котором каждое понятие имеет свой особенный термин, устранил бы много споров, и люди легко понимали бы друг друга.

По мнению одних, душа есть начало материальной, органической жизни; она не имеет собственного существования и прекращается вместе c жизнью тела; это чистый материализм.

В этом смысле и говорят образно о разбитом, не издающем звуков инструменте, так как в нем нет души. С этой точки зрения душа есть следствие, а не причина.

Другие думают, что душа есть начало разума, всеобщий деятель, часть которого воспринимается каждым существом. По их мнению, у всей вселенной есть только одна душа, наделяющая своими частицами все разумные существа во время их земной жизни.

После же смерти каждая эта частица возвращается к общему источнику, с которым она и сливается, как ручьи и реки сливаются с морем, откуда вышли.

Это воззрение отличается от предыдущего тем, что признает в нас что-то еще, кроме материи, и допускает, что после смерти это «что-то» остается, но это сводится почти ни к чему, ибо, потеряв индивидуальность, мы утратили бы и самосознание. По этому мнению, всеобщая душа есть Бог, а каждое существо – часть божества; это толкование есть один из видов пантеизма.

Третьи, наконец, полагают, что душа есть существо моральное, отличное и независимое от материи, сохраняющее свою индивидуальность и после смерти. Это понятие о душе самое распространенное потому, что под тем или другим названием идея о существе, переживающем тело, помимо всех учений, составляет инстинктивное верование всех народов, какова бы ни была степень их цивилизации.

По этому воззрению душа есть причина, а не следствие, и это воззрение лежит в основе учения спиритуалистов.

Не входя в обсуждение справедливости этих мнений и смотря на них лишь с точки зрения лингвистической, следует признать, что в них содержится три понятия, для каждого из которых необходим особый определенный термин. Таким образом, слову «душа» присущи три значения, и каждое со своей точки зрения определяет его совершенно верно; вся беда лишь в бедности языка, у которого имеется одно только слово для обозначения трех понятий.

Во избежание всякого недоразумения следовало бы слову «душа» присвоить одно из этих трех значений; выбор того или другого безразличен; важно лишь условиться, какое именно.

Нам кажется более логичным употреблять это слово в его наиболее распространенном смысле; поэтому мы называем душою нематериальное и индивидуальное существо, пребывающее в нас и переживающее наше тело. И во всяком случае, если бы это существо являлось только в нашем воображении, то необходим был бы термин для его обозначения.

За отсутствием особого термина для каждого из других понятий мы назовем жизненным началом начала жизни материальной и органической, каков бы ни был его источник, присущий всем живым существам – от растений до человека включительно.

В смысле жизни реальной, отдельно взятой от мыслительной способности, жизненное начало – понятие ясное и независимое. Слово «жизненность» не выражает, как следует, это понятие. Одни считают жизненное начало свойством материи, результатом нахождения ее в определенных данных условиях; по мнению других (и это наиболее общее понятие), оно заключается в находящемся повсюду особенном токе, часть которого каждое существо поглощает и усваивает себе на время своей жизни, подобно тому, как некоторые органические тела поглощают свет; в таком смысле – это жизненный ток, который, по мнению иных, есть не что иное, как электрический оживотворенный флюид, обозначаемый также названиями «магнетический ток, нервный ток» и т. д.

Как бы то ни было, но неоспорим тот, подтвержденный наблюдениями, факт, что органические существа заключают в себе скрытую силу, жизнеспособность, действующую, пока существует явление жизни; что жизнь материальная присуща всем органическим существам, независимо от разума и мысли: что разум и мысль – способности, свойственные только некоторым органическим существам, наконец, что между органическими существами одаренными разумом и мыслью, есть одно, наделенное особенным нравственным чувством, дающим ей неоспоримое превосходство над другими, это – человек.

Очевидно, что понятие о душе при многоразличном своем толковании не нарушает принципов ни материализма, ни пантеизма. Сами спиритуалисты могут принять то или другое определение слова душа, не нарушая притом понятия о нематериальном существе, которому они дают в таком случае любое название.

Итак, слово это не может быть результатом какого-либо известного мнения, каждый понимает его по-своему, вследствие чего оно и является источником бесконечных споров.

Можно было бы избежать недоразумения, употребляя слово «душа» и для обозначения всех трех понятий, прибавляя лишь к каждому определение, показывающее значение, придаваемое слову. Тогда это будет понятие родовое, обозначающее одновременно начало как жизни материальной, так разума и нравственного чувства, подобно тому, как например, различают понятие «газ», прибавляя к нему слова: «кислород», «водород» или «азот». Тогда можно было бы сказать, – и это, может быть, было бы лучше и проще всего: жизненная душа– о начале жизни материальной, разумная умственная душа – для обозначения разума и духовная душа – для обозначения нашей индивидуальности после смерти.

Таким образом, очевидно, весь вопрос здесь в словах, но вопрос этот слишком важен, чтобы о нем не условиться.

Из всего этого следует, жизненная душа свойственна всем органическим существам: растениям, животным и человеку; умственная душа – только животным и человеку; а духовная душа – только одному человеку.

Мы сочли себя обязанным остановиться на этих предварительных разъяснениях особенно потому, что спиритическое учение основано именно на присутствии в нас существа, независимого от материи и переживающего тело.

Слово «душа» часто будет употребляться в этом труде, а потому, во избежание каких-либо недоразумений, и было необходимо точное определение значения, которое мы придаем этому выражению. Обратимся теперь к главному предмету этих предварительных разъяснений.

III

Учение спиритизма, как и все новое, имеет своих сторонников и своих противников.

Попробуем отвечать на некоторые возражения последних, разбирая достоинство причин, на которых они основываются, хотя не имеем вовсе претензии убедить всех без исключения, потому что есть люди, которые думают, что свет истины существует только для них одних.

Мы обращаемся к людям честным, добросовестным, чуждым всяких предубеждений, искренне желающим познать истину, и покажем им, что большая часть возражений, противопоставляемых учению о духах, происходит от неполного рассмотрения фактов и от слишком легкомысленного и поверхностного суждения об этом предмете. Припомним сперва постепенный ряд явлений, послуживших основанием этого учения.

Первым замеченным явлением было движение различных предметов; его называли обыкновенно явлением вертящихся столов или пляской столов.

Это явление, прежде всего, проявилось в Америке или, лучше сказать, возобновилось в этой стране, потому что история доказывает, что оно восходит до глубокой древности; оно сопровождаемо было странными обстоятельствами, как то: необыкновенными шумами, стуком, раздававшимся без всякой видимой причины, и пр.

Оттуда оно быстро перешло в Европу и другие части света; сперва оно возбуждало много недоверия, но многочисленные опыты вскоре уничтожили сомнения в действительности явлений.

Если бы явления эти ограничивались движением предметов, они могли бы быть объяснены причинами чисто физическими. Мы далеки еще от того, чтобы знать все скрытые силы природы и даже все свойства известных нам сил; уже одно электричество каждый день открывает нам свои новые свойства и дает человеку возможность делать из него новые применения и освещает науку новым светом.

Итак, легко могло быть, что электричество, измененное различными обстоятельствами, или какой-нибудь другой деятель были причиной этих движений. С увеличением числа участвующих лиц увеличивалась и сила действия. Это обстоятельство, по-видимому, поддерживало эту теорию, потому что собрание лиц, делавших опыты, можно было рассматривать как сложный гальванический столб, сила которого пропорциональна числу составных элементов.

Кругообразное движение тоже не представляло ничего необыкновенного, оно замечается во всей природе; все светила движутся кругообразно; это могло быть в малом виде отражением всеобщего движения вселенной, или, лучше сказать, причина, неизвестная до сих пор, могла произвести движение малых предметов, подобное тому, какое мы видим во всех мирах вселенной.

Но движение это не всегда было кругообразно; часто оно бывало неправильно, сопровождалось толчками, предмет бывал опрокидываем, увлекаем по какому-нибудь направлению и даже совершенно противно законам статики. Иногда поднимался вверх и без всякой точки опоры держался в пространстве.

Во всем этом нет еще ничего такого, что не могло бы быть объяснено силою какого-нибудь невидимого физического деятеля.

Не видим ли мы, что электричество разрушает здания, опрокидывает деревья, бросает далеко самые тяжелые тела, притягивает и отталкивает их?

Предположим, что эти необыкновенные шумы, стук ударов – не что иное, как следствие простого, быстрого расширения дерева или других каких случайных обстоятельств, и они легко могут быть производимы скоплением невидимого тока; разве электричество не производит самых сильных звуков?

До сих пор, как каждый заметит, все может быть причислено к явлениям чисто физическим или физиологическим. Не отступая даже от этого взгляда на вещи, не представляют ли явления эти предмета, достойного изучения и внимания ученых? Почему же этого не случилось? Грустно согласиться, но это указывает, как и множество других случаев, на легкомысленность человеческого ума.

Общеупотребительность предмета, бывшего основанием, первым опытом, кажется, может считаться в числе первых причин равнодушия ученых.

Притом же, название явления имело часто влияние на самые важные вещи. Не обратив внимания на то, что движение может быть сообщено какому бы то ни было предмету, идея о вертящихся столах сделалась преобладающей идеей в этих явлениях, потому что стол в этом случае есть предмет самый удобный и что естественнее сесть вокруг стола, чем вокруг какой-нибудь другой мебели.

Люди образованные и богатые часто бывают так мелочны, что неудивительно, если некоторые из них сочли ниже своего достоинства заниматься тем, что называют пляской столов.

Весьма вероятно, что если бы явление, замеченное г-ном Гальвани, было замечено людьми обыкновенными и названо каким-нибудь смешным названием, то оно было бы поставлено наряду с волшебным жезлом. В самом деле, кто из ученых унизился бы до того, чтобы заняться пляской лягушек?

Впрочем, некоторые из них, более скромные, допуская, что природа могла не все еще открыть им, решились обратить внимание на новые явления для успокоения своей совести; но случалось, что явления не всегда соответствовали их ожиданиям и не совершались постоянно по их воле, тогда они, прекратив систему исследования, стали отрицать их вовсе; однако, несмотря на приговор ученых, столы продолжали и продолжают вертеться, и мы можем сказать, подобно Галилею: «А все-таки они движутся».

Мы скажем больше: явления эти так часто повторяются, что они не подлежат уже сомнению, и остается только отыскать правильное объяснение их. Можно ли отвергать действительность явления на том основании, что оно бывает не всегда согласно с волей и требованиями наблюдателя?

Разве все электрические и химические явления не подчинены определенным условиям? Однако это не дает оснований отрицать их только лишь потому, что они не производятся вне этих условий.

Удивительно ли после этого, что явление движения предметов посредством человеческого тока требует также определенных условий, и что оно прекращается или не производится вовсе, когда наблюдатель, смотря на него со своей точки зрения, хочет подчинить его своему капризу или законам известных нам явлений, не обращая внимания на то, что для новых явлений могут и даже должны быть новые законы. Но чтобы узнать эти законы, нужно изучать все обстоятельства, при которых производятся явления, и изучение это должно быть плодом внимательных, точных и часто весьма продолжительных наблюдений.

Но, возражают некоторые, в этом случае часто бывает очевидный обман.

Мы спросим их сперва, совершенно ли уверены они, что это обман, и не считают ли обманом явления, которые не могут объяснить себе, подобно одному крестьянину, который принял ученого профессора физики, производящего опыты, за ловкого фокусника?

Предположив даже, что и это может случиться, следует ли из этого, что нужно отвергнуть все факты? Можно ли не признавать физики потому, что есть фокусники, которые называют себя физиками? Необходимо обращать внимание на характер лиц и на ту выгоду, которая может побуждать их к этому обману.

Может быть, скажут иные, это шутка? Но ведь забавляться можно некоторое время, но продолжать забавную шутку постоянно будет скучно и для обманывающего и для того, кого обманывают. Впрочем, если обман распространяется от одного конца света до другого и притом между людьми самыми серьезными, самыми добросовестными, самыми просвещенными, то распространение это будет так же необыкновенно, как и самые явления.

IV

Если бы явления, занимающие нас, ограничивались движением предметов, то они остались бы, как уже было сказано, в области чисто физической; но случилось не то: им суждено было указать нам новый порядок вещей.

Замечено было, что движение предмета не было результатом слепой механической силы; наоборот, в этом движении обнаруживалось вмешательство разумной силы. Так что это открытие представило широкое и совершенно новое поле для наблюдений; завеса, за которой скрывалось много таинственного, была сдернута.

Действительно ли проявляется в этих явлениях разумная сила? Вот каким был первый вопрос.

Если эта сила действительно существует, то что она такое?

Каковы ее свойства, ее происхождение?

Стоит ли она выше человечества и вне его?

Это уже новые вопросы, возникающие из первого.

Первые разумные появления выражались ударами, производимыми по ножке поднимающегося стола и определенным числом ударов отвечающими на поставленные вопросы.

До этого времени для скептиков не было ничего убедительного, так как явления эти можно было приписать случаю. Но затем стали получать более пространные ответы с помощью букв алфавита: двигающийся предмет производил число ударов, соответствовавшее месту, занимаемому в алфавите каждой буквой по порядку, и таким образом получали слова в фразы, отвечавшие на предложенный вопрос.

Точность ответов, их соответствие вопросам вызывали изумление и удивление среди наблюдателей.

Таинственное существо, отвечавшее таким образом, на вопрос о его природе, объявило, что оно дух или гений, назвало себя по имени и сообщило различные о себе сведения.

На это обстоятельство следует обратить особенное внимание.

Никто никогда не выдумывал духов как способ для объяснения явления. Само явление указало это имя.

В точных науках часто составляются гипотезы, чтобы иметь основание для рассуждений; здесь же вовсе этого не было. Такой способ сообщения был долог и неудобен, в дух (это опять обстоятельство, достойное серьезного внимания) указал другой способ.

Одно из этих невидимых существ посоветовало приделать карандаш к коробочке или какому-нибудь другому предмету. Коробочка эта, поставленная на лист бумаги, приводится в движение той же таинственной силой, которая приводила в движение и столы; но, вместо простого движения, здесь карандаш сам собою начинал чертить буквы, образующие слова, фразы и целые страницы рассуждений о самых высоких вопросах философии, нравственности, метафизики, психологии и т. д., и все это с такой быстротой, как бы это писалось рукой.

Совет этот дан был одновременно в Америке, во Франции и в различных других странах.

Вот выражения, в каких он дан был в Париже 10 июня 1853 года одному из самых ревностных приверженцев нового учения, уже в течение нескольких лет, о 1849 года, занимавшемуся общением с духами:

«Пойди и возьми в соседней комнате маленькую коробочку, прикрепи к ней карандаш, поставь ее на бумагу и положи пальцы на ее край». Несколько минут спустя коробочка пришла в движение, и карандаш весьма четко написал следующую фразу: «О том, что я вам сказал, я строго запрещаю говорить кому бы то ни было; в первый раз, что буду писать, я напишу лучше».

Так как предмет, к которому приделывают карандаш, есть лишь орудие, то свойство его и формы совершенно безразличны; важно лишь придать ему наиболее удобное положение; вот почему многие употребляют вместо коробочки маленькую дощечку. Коробочка или дощечка могут прийти в движение лишь под влиянием известных лиц, одаренных особенной к тому способностью и называемых медиумами, т. е. средой или посредниками между духами и людьми. Условия, дающие эту способность, происходят от физических и нравственных, еще малоисследованных причин, так как встречаются медиумы всех возрастов, обоих полов и на всех ступенях умственного развития.

Впрочем, эта способность развивается посредством упражнения.

V

Впоследствии было установлено, что коробочка и дощечка составляли в сущности не что иное, как дополнение к руке, и поэтому медиум, взяв карандаш прямо в руку, начал писать, чувствуя невольное и почти судорожное движение руки. Благодаря этому способу, сообщения стали совершаться быстрее, легче и полнее, и в настоящее время этот способ самый употребительный, тем более, что число лиц, одаренных этой способностью, весьма значительно и увеличивается с каждым днем.

Наблюдения показали впоследствии несколько других разновидностей способности медиумов; таким образом было установлено, что можно иметь сообщения с духами посредством слов, слуха, зрения, осязания и пр. и даже посредством писания самими духами без помощи руки медиума и без карандаша.

После этих фактов осталось решить только: какую роль играет медиум в получаемых ответах и какое участие, механическое и моральное, может он принимать в них.

Два главных обстоятельства, которые не могут ускользнуть от внимательного наблюдателя, решают вопрос. Во-первых, движение коробочки под влиянием медиума следует тотчас же после прикосновения пальцев его к краю коробочки; наблюдение над этим опытом обнаруживает невозможность давать направление движению, эта невозможность делается еще очевиднее тогда, когда две или три особы кладут пальцы свои на одну и ту же коробочку.

Чтобы они могли двигать ее сами, нужно допустить какое-то непостижимое согласие движения и полнейшее однообразие в мыслях, иначе они не могут написать один ответ на предложенный вопрос.

Еще одно не менее важное обстоятельство увеличивает затруднение в подделке явления – это изменение почерка при появлении каждого духа; каждый раз, когда один и тот же дух возвращается для беседы, карандаш пишет тем же почерком.

Следовательно, для предположения, что медиум может писать сам, необходимо допустить, что он должен прежде научиться изменять почерк свой различным образом и помнить, каким почерком пишет каждый дух.

Второе обстоятельство – это свойство самих ответов, которые, большей частью, в особенности на вопросы отвлеченные или ученые, не только выходят из круга познаний медиума, но превышают даже его умственные способности, причем нередко медиум сам не сознает того, что пишется под его влиянием; часто медиум не слышит или не понимает предлагаемого вопроса, потому что вопрос может быть сказан на языке, непонятном ему, или даже предложен мысленно, и ответ может быть получен на том же языке.

Иногда случается, что коробочка пишет внезапно, без всякого вопроса, и о предмете, совершенно неожиданном.

Эти ответы в известных случаях обнаруживают столько мудрости, глубокомыслия и находчивости, высказывают такие высокие, такие дивные мысли, что происхождение их можно приписать только высшему разуму, обладающему чистейшей нравственностью, в других же случаях они так пусты, так легкомысленны, так грубы, что рассудок отказывается допустить, что они проистекают из одного и того же источника.

Это различие получаемых откровений не может быть объяснено иначе, как проявлением различных разумных существ.

Существа эти относятся ли к человечеству или находятся вне его?

Этот вопрос должен быть разъяснен, и в этой книге можно будет найти полное и точное объяснение его в том виде, как оно дано было самими духами.

Вот явления, которые происходят вне круга наших обыкновенных наблюдений; которые совершаются не тайно, а на глазах всех; которые каждый может видеть и подтвердить; которые не составляют преимущества одного лица, а повторяются ежедневно тысячами различных лиц.

Эти явления должны иметь свою причину, и как только они обнаруживают наличность разума и воли, они выходят уже из области чисто физического мира.

Относительно этого предмета было составлено несколько теорий. Мы их сейчас разберем и увидим: могут ли они объяснить все явления этого рода. А пока допустим реальность существ, совершенно отличных от человечества, потому что именно это объяснение и было дано нам самими проявившимися разумными существами, и посмотрим, что говорят они.