Текст книги "Творчество и потенциал. Выпуск 1. 2023"

Безбрежное белое царство только внешне кажется тихим, спокойным, умиротворенным… Не избежало воздействия Великих Сил Природы.

Ёмкие снежные шапки нависают тяжелым грузом. Согнули верхушки деревьев. Мороз остудил живую растительную плоть. Шквалистые порывы вьюжного ветра ломают хрупкие сучья. Торчат из почвы вывороченные свежие буреломы.

По глубокому снегу бездорожья медленно бредет, задыхается человек-зверь. Он давно потерял имя. Взамен вытатуирован номер. Живое существо пронизано холодом. Давно привык к уколам ветра. Ватник, ушанка на голове – только накидки. Обмороженное, все еще живое тело ввергнуто в новое, неведомое доселе состояние. Он скусывает, жует кору деревьев. Находит обломленные сучья – сгрызает тонкую кожицу. Наслаждается горечью кустарников.

Вступил недавно в светлые таежные просторы. До вчерашнего дня пробирался сквозь мрак густого ельника. По ветру примерно определял направления сторон света.

 
В мире, где правят вольты,
Где в космос нашли ходы,
Затравленный, дикий волк ты,
В чащобе своей беды.
 

Бежал с послесменного этапа. Притаился на делянке. Увели зэков. У охраны притуплена бдительность. Впали в бесчувствие. Да и овчарки-сталинцы хотят пожрать, отдохнуть.

ГБР-71 418 719 довольно долго выжидал в тайнике. Схватился. Запутал следы. Прошел с километр по дороге этапа. Нырнул в высмотренную прежде землянку. Вылежал сутки – пока искали. Охрана решила: сбежал на платформе с кругляком. Отправили факсы в свои конторы по всем пути следования эшелона с лесом.

Прошел зэк испытание. Спокойно… Какое там «спокойно» – углубился в тайгу. Путь гибельным считают даже умудренные опытом люди. Это для понта, для наивного народа некогда давно придумали красиво звучащую легенду. Будто «вождь народов» еще в период героической молодости пять или больше раз бежал с мест поселения. Пусть тогда управляли Романовы. Народ не гноили. Только что «столыпинские галстучки» противопоставили стихийно-революционному бунту.

В пути зэк потерял общий ориентир. Ноют, кровоточат отмороженные ноги. Оставляют прерывистый след в снегу. Теплится надежда выйти к якутам или прочим аборигенам. Предохраняли советом еще в лагере: «Те в большинстве своем продажные. Вынуждены сотрудничать с властями. Ведь приходится кормить семью, да и кормиться самим. Для этой цели разводят неучтенные стада оленей. Еще они сбывают по дешевке перекупщикам найденные камешки».

Ищут беглого – не успокоилась охрана. Объявлены тревога, розыск. По его остывшему следу мчится, петляет голодный лесной хищник. Это уже верная смерть.

 
Ты прячешься, в ранах рваных,
Один подыхать в закат,
А я по следам кровавым
Пытаюсь тебя отыскать.
 

Надежда на спасение сохраняется в спасительном неведении. Что грозит, произойдет? Как? Когда?

Озверел зэк. Потупились зубы. Впервые пришла в низвергнутое сознание мысль: «Стоило бежать – на такие страдания?» Не думал заранее о риске, опасностях. Только о побеге, победе и свободе. Рассудок ограничен в представлениях, вариантах и действиях. Любой человек глуп перед мощью строения Будущего. При Жизни! Тем более после Нее!

Настоящий, очеловеченный волк – в охоте на человека-волка. По условностям поэзии, свои зверские инстинкты выражает ясно. Вполне понятным человеческим языком.

 
И наслаждаюсь болью,
Сковавшей тебя кольцом,
Ангел в кровавом подбое
Смеется тебе в лицо.
 

Это Ангел смерти. Жесток, неподкупен этот бес, сострадательный формалист. До степени садизма честно исполняет свой долг. Приучен к дисциплине, ответственности. Может служить примером. Вот только… занят недостойным делом. Несет на крыльях горе. В каждую семью. По скользящему графику.

И тут – еще существенное лирическое отступление от указанной темы.

Разошедшаяся чувственность нисходит до низших ступеней горестного состояния.

 
Завоешь луною желтой
От черной боли рябой,
Ранен, неистов, зол ты
И ненавидим собой.
 

Переживания сходят по нисходящей. С вершины невосполнимой потери и до… В результате внутреннего царапанья, разборки, анализа, психоанализа… Умный автор не пытается вызвать внимание, сочувствие… Произвести наибольший эффект. Не кричит неистово: «Караул! Помогите!» Находит причину душевного разлада в себе! Характер способствует совершать движение – к повелевающей судьбе.

Чувственность не просто являет слабость – вступает в свои права! Женская чувственность движется по особому, эмоциональному, непредсказуемому пути. «Развлекается» вопреки законам строгой логики.

 
И нервы – уже не гроссы,
И катится в Тартар Земля.
Две милости губы просят —
Выстрел или петля…
 

Это надо же дойти до такого потрясения! До желаний подобных «милостей». Как говорят, «без разницы». Нет выбора, альтернативы… Даже надежды. Остается участь фаталистки. Примириться с уготованной участью.

Пусть даже путано, по-женски протекает действие. Перепрыгивает через последовательность. В финале приводит к «мужскому выводу».

 
Кровь по бокам сочится —
С жестокой юдолью боли…
Но есть на земле волчица,
Что вылижет раны твои.
 

Дирижер воздвиг руки кверху… Одним движением задействовал весь потенциал звучания. Под его требовательным, чутким руководством солирует весь оркестр. Гремят литавры! Салютом звучит гимн Женщине! Каждой и всем вместе!

 
Доверься ей, словно храму,
Оставь напряжение век.
И Ангел в плаще кровавом
Исчезнет на весь твой век.
 

Можно сказать о мистике волчицы. Чудодейственным жестом, авторским словом превращена в Женщину. Не только Господь наделил женщину больше, чем мужчину!

За долгие века становления цивилизации человеческий гений позаботился о создании копилки духовных ценностей. В ней музыка занимает важнейшее место.

Несомненно, слушание музыки приносит беспримерную радость наслаждения. Даже человеку без музыкального слуха и соответствующей памяти. Музыка успокаивает. Воздействует на эмоции. Рождает добрые ощущения. Окуривает радостью. Творит общность людей-единомышленников.

Особенным счастьем жизнь одаривает людей творческих. Среди них заметное место занимают талантливые исполнители музыкальных произведений.

…Словно памятник на постаменте – на сцене в виде украшения стоит строгого вида рояль. Кажется неприкасаемой ценностью. Действительно, даже приобщенная к искусству публика обходит его уважительно стороной. Только что сдувают пыль.

Но вот открыл Мастер крышку. Прикоснулся к клавишам нервными пальцами… Легко перебрал клавиши. Сверил настройку, звучание. И вот свершилось на глазах чудо! Зазвучала музыка. Заворожила слушателей.

В прекрасно исполняемой музыке заключен заряд вдохновляющей чистоты. Музыка насыщает Душу. Словно возносит ее к Мистическому Миру Полной Гармонии…

 
В пространстве наддорожных станций,
В преддверье облачного рая,
Душа витала между пальцев,
Из клавиш звуки извлекая.
 

Учение музыке требует долгих лет упорной подготовки. Профессиональным мастерством овладевают самые настойчивые. Одаренных, избранных всегда единицы. Сияют своим талантом. Привносят смысл в существование. Облагораживают людей, общество. Личным примером указывают пути вознесения. Виртуозным исполнением привносят в музыкальные ритмы духовное звучание. Обозначают сияние, запахи звуков, ароматы вкуса, изображение мысли… Сочетание мелодий – прекрасное духовное изделие. Музыка – самая «усваиваемая» духовная пища. Составная часть Веры и Религии.

 
И становилось всё вторичным —
Бег суеты неоспоримый,
Таким крылатым, непривычным,
Не осужденным, не судим.
 

Гениальное исполнение музыки может показаться первичной материей. Составной частью Духовности и Мироздания. Вдохновение Труженика-Творца. Вознесение Творческого Гения. Констатация Факта Жизни. Благородство Альтруизма Высшей Философии. Музыкальное Украшение – всепроникающее влияние. Лекарства и Специи.

 
В тех звуках чистилась аорта
От грязи прожитых скитаний…
И непонятно – то ль по нотам,
А то ли по слезам звучанье?!
 

Мало кто из смертных умеет слушать музыку. Вбирать в себя. Впитывает фибрами кожи. Чувствовать в дрожании внутренних органов. Часто музыка дарит радость, волнения… Откупоривает застойные эмоции. Подобно женьшеню, воздействует на тонус. Исцеляет.

 
О Музыка, молясь уступам
Твоей величественной чести,
Ладони две, как будто купол,
Невольно складывают вместе.
 

Часто под воздействием музыкального потока возникает единение тел, Душ. Происходит раскаяние. И – покаяние…

 
О, покаянье – горьким стансом,
Прощанье – сладостными снами…
Когда Душа меж тонких пальцев,
Случается такое с нами.
 

Алла Валько

Состоит в Российском союзе писателей. Автор книг «39 лет в почтовых ящиках», «Америка моими глазами», «Об Украине с открытым сердцем», «Калейдоскоп чувств и событий в жизни Аси и её подруг», «Преподаватели и студенты класса английского как второго языка», публицистических и путевых заметок, репортажей, иронической прозы и рассказов.

Издавалась в различных альманахах и литературных журналах. Победитель и лауреат конкурсов Московской городской организации Союза писателей России и Интернационального Союза писателей. Награждена Золотым дипломом и медалью Московской литературной премии (ИСП); именной статуэткой «Золотая звезда» и орденом им. С. А. Есенина (МГО СПР); Пушкинской медалью и медалями Чехова, Бунина и Некрасова (РСП). Обладательница литературной премии «Русское слово», диплома номинанта литературной премии Мира (ИД Максима Бурдина).

Долгие годы в моём книжном шкафу стоял томик стихов Александра Галича, который я ни разу не открыла, пока однажды не пришла в Библиотеку префекта ЦАО Москвы на литературный вечер, посвящённый поэту. 2015 год был объявлен Годом литературы, и многие библиотеки откликнулись на эту тему.

Читал лекцию и исполнял произведения Галича, аккомпанируя себе на гитаре, бард Владимир Альер. Вдохновенные слова Альера о Галиче и проникновенное исполнение его песен глубоко запали в мою душу, и я достала из шкафа томик произведений поэта.

Его творчество захватило меня. Мне захотелось больше узнать о нём как человеке, драматурге, барде.

Памятника Галичу нет, есть только мемориальная доска на доме № 4 по улице Черняховского, где он жил. На её открытии присутствовали видные работники культуры и общественные деятели, которые де-факто поставили чиновников перед свершившимся актом.

Скептики утверждают, что Галич устарел, поскольку пел ещё в 60-е. Однако его слова «истребить бы в себе восхищенье холопье» сейчас злободневны как никогда. Творчество Галича становится актуальнее с каждым днём. Предвидя, что не будет забыт потомками, в песне «После вечеринки» бард написал, что гости, прослушав старую запись его песен, будут шокированы шутками автора, считая, что он может за них поплатиться, на что хозяйка ответит: «Бояться автору нечего, он умер лет сто назад…»

Александр Галич родился в Екатеринославе в 1918 году. Переехав сначала в Севастополь, а затем в Москву, его семья поселилась в доме, в который за сто лет до этого события, закончив работать над трагедией «Борис Годунов», приехал Пушкин, чтобы прочесть жившему здесь Веневитинову своё творение.

После революции зала, в которой проходили чтения, была разделена перегородками на четыре клетушки. В двух из них в детстве жила семья Галича. Жители дома решили самостоятельно отметить столетие чтения. Они пригласили артистов МХАТ, которые прочитали отрывки и сыграли несколько сцен из знаменитой трагедии. Галич, которому Пушкин был близок ещё и потому, что его дядя был пушкинистом, всю жизнь хранил отпечатанную программу этого вечера.

Поэты Золотого века оказали огромное влияние на Галича, особенно их лицейский период. Александр Аркадьевич даже сдвинул дату своего рождения на 19 декабря. Он не случайно выбрал себе псевдоним Галич. В этом тоже видна его давняя любовь к Пушкину, любимым учителем которого был Александр Галич, преподававший поэту словесность, – у того это тоже был псевдоним.

Бросив в 9-м классе школу, которая «до ломоты в скулах обрыдла ему», Галич решил поступить в вуз, что в то время можно было осуществить, не имея аттестата об окончании средней школы, и стал студентом литературного института. В его багаже уже было несколько публикаций, к тому же в одной из заметок, напечатанной в «Комсомольской правде», о нём лестно отозвался Эдуард Багрицкий.

Вскоре после поступления Галич увидел объявление о наборе в школу-студию Константина Станиславского, которое его заинтересовало. Он поступил и в эту студию, выдержав конкурс сто человек на место. Великий актёр и педагог Леонид Леонидов, познакомившись с работой абитуриента Галича, написал: «ЭТОГО принять обязательно! Актёра не выйдет, но что-нибудь получится».

С осени начались занятия Александра сразу в двух высших учебных заведениях, что его изрядно изматывало. Он пришёл к выводу, что необходимо сделать выбор, и сделал его в пользу студии Станиславского. С самого начала его судьба оказалась ломаной, он всегда что-то бросал, чтобы потом всё начать заново.

Галич оказался в числе последних учеников знаменитого мастера. Не доведя курс до конца, Станиславский ушёл из жизни, а Леонидов к этому времени был нездоров. Галич в третий раз решил бросить занятия и перешёл в студию драматурга Арбузова и режиссёра Плучека. Они коллективно работали над пьесой о строительстве города на Амуре «Город на заре». Каждый из них писал свою роль, а во время встреч шло обсуждение.

Вскоре началась война. Студия Арбузова-Плучека распалась: актёры ушли добровольцами на фронт. Галича по состоянию здоровья комиссия признала негодным к службе. И то, что он не воевал, часто ставили ему в вину…

Мучительно переживая, что не может воевать, Галич устроился коллектором в геологическую экспедицию, уезжавшую на Северный Кавказ, однако экспедиция доехала только до города Грозного – дальше её не пустили. Здесь Галич начал работать завлитом в городском драмтеатре, переводил чеченских поэтов, а позже вместе с режиссёром Борщевским и группой актёров создал Театр политической сатиры, для которого писал лирические песни и шуточные интермедии. В некоторых из них играл сам.

По окончании войны Галич почувствовал необходимость перемен в своей творческой жизни и начал писать пьесы. Его пьесы «Улица мальчиков», «Вас вызывает Таймыр» (совместно с К. Исаевым), «Походный марш», «Пароход зовут “Орлёнок”» и другие шли во многих театрах СССР. По его сценариям были сняты фильмы «Верные друзья» (совместно с К. Исаевым), «На семи ветрах», а также фильм «Государственный преступник», рассказывающий о разоблачении нациста, скрывающегося от правосудия. После выхода в прокат фильма «Бегущая по волнам» Александр Аркадьевич стал признанным киносценаристом.

В начале творческого пути Галич был весьма успешным. Он получал высокие гонорары за спектакли и фильмы, был принят в Союз писателей и стал членом правления Союза кинематографистов. Будучи беспартийным евреем, выезжал за границу и стал неотъемлемой частью советской номенклатуры.

Галич мог жить в славе и почёте до конца своих дней. Но его жизнь в очередной раз сделала крутой зигзаг.

Он писал песни – начал сочинять их до войны и продолжал в прифронтовом театре. Поколение нынешних пожилых людей помнит его полную патриотических чувств песню «Протрубили трубачи тревогу» на музыку В. Соловьёва-Седого и многие другие.

Весной сорок пятого года, в преддверии Дня Победы, когда люди на улицах улыбались и поздравляли друг друга, Галич начал писать пьесу «Матросская тишина».

В эти дни всем казалось, что теперь начнётся безмятежная и прекрасная жизнь, о которой все мечтали много лет. Однако уже скоро пошли в Воркуту, Магадан и Тайшет арестантские эшелоны, битком набитые героями войны, о которых советские люди на воле пели задушевные песни, вышли постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград», были ошельмованы Ахматова и Зощенко, появилось дело Вознесенского, произошло убийство Михоэлса, уничтожен Еврейский театр и Еврейский Антифашистский комитет, началась борьба с космополитизмом, открылась знаменитая сессия ВАСХНИЛ, покончившая с «лженаукой» генетикой…

В этих условиях Галич перестал работать над пьесой и вернулся к ней только после двадцатого съезда КПСС, на котором Хрущёв разоблачил культ личности Сталина.

Чтобы понять, почему пьеса «Матросская тишина» круто изменила жизнь Галича, я прочитала его книгу «Генеральная репетиция», которая произвела на меня неизгладимое впечатление.

Официально пьеса не была запрещена, театрам просто не рекомендовали ставить её. Тем не менее Михаил Козаков и Олег Ефремов – актёры студии Художественного театра – попросили Галича разрешить им начать репетиции. Они надеялись, что студия как театр откроется двумя премьерами: спектаклями по «Вечно живым» Розова и «Матросской тишине» Галича.

Ни сам автор, ни студийцы не могли понять, по какой причине был наложен запрет на эту почти «наивно-патриотическую пьесу», как назвал её Александр. В ней никто не разоблачался, не бичевались пороки, напротив, она прославляла… но не партию и правительство, а народ, победивший фашизм.

Начались репетиции. В спектакле были заняты многие ныне известные актёры: Олег Ефремов, Евгений Евстигнеев, Игорь Кваша, Николай Пастухов, Галина Волчек. На генеральной репетиции присутствовали две ответственные дамы: Соколова из ЦК и Соловьёва из МК.

Действие первого акта пьесы происходит в 1929 году в маленьком провинциальном городке Тульчине. Еврейская семья Шварцев. Взаимоотношения Абрама Ильича и его сына Давида весьма непростые. Обнаружив пропажу трёх редких почтовых открыток, подвыпивший отец в сердцах наотмашь бьёт по лицу единственного сына. Кажется, Давид ненавидит отца и даже способен убить его. Однако спустя много лет, будучи тяжело раненным на фронте, Давид в бреду признается отцу, которого давно уже нет в живых, что это он украл у него злополучные открытки и подарил их избраннице своего сердца Тане.

Второе действие переносит зрителей в Москву 1937 года, в общежитие Московской консерватории. Приехавшие в столицу после революции окончательно стали москвичами. Город поражает их строительными лесами на улице Горького, открытыми «линкольнами» с иностранными туристами, столпотворением на танцевальных площадках, сообщениями о событиях в далёкой Испании. Но уже подули зловещие ветры. Из разговора ребят зрители узнают, что исключён из комсомола и снят со стипендии один из студентов, так как его брата признали врагом народа. Давид, мечтающий попасть на конкурс скрипачей, столкнулся с тем, что важно иметь чистую биографию.

Третье действие происходит в санитарном поезде, в так называемом «кригеровском» вагоне для тяжелораненых. Кто-то страдает от боли, кто-то бредит в беспамятстве, кто-то умирает. Здесь же раненный в плечо и живот старший лейтенант Давид Шварц. Мы узнаём о смерти Абрама Ильича, ударившего гестаповца скрипкой по голове и успевшего крикнуть: «Когда вернутся наши, они повесят тебя, как бешеную собаку!» В бреду Давид спешит обрадовать отца: «Мы пришли, папа! Мы выбили фрицев… и на восьмые сутки… вошли в Тульчин!.. Знаешь, я как-то не задумывался…, что значат слова “земля отцов!..”»

Не это ли проявление искреннего патриотизма? Можно ли ещё ярче описать это чувство? Думаю, что нет. И тем не менее уже во время войны, даже в санитарном поезде, наметилось расслоение раненых по отношению к еврейскому вопросу.

Четвёртое действие начинается 9 мая 1955 года, когда советские люди в десятый раз встречают День Победы – день славы и поминовения мёртвых, когда вместе с гордостью в их дома возвращаются старое горе и старая боль. В этот день Таня, вдова скончавшегося от ран Давида Шварца, обычно плачет. Персонаж пьесы Чернышев рассказывает, что в пятьдесят втором он был исключён из партии за потерю бдительности и политическую близорукость, но теперь восстановлен. Он счастлив и горд. Таня и Чернышев обмениваются воспоминаниями, вместе напевают «Бьётся в тесной печурке огонь…»

Люди отмечают день Победы и поминают погибших. Жизнь продолжается…

Ну, и что крамольного можно было найти в этой пьесе?

Но найти надо было! И в этом ответственным дамам и директору Солодовникову помог не кто иной, как Г. Товстоногов, который в середине спектакля сказал негромко, но внятно – так, что слова эти были хорошо слышны всем: «Нет, не тянут ребята!.. Им эта пьеса пока ещё не по зубам!»

Как пишет Галич, «на бесстрастно-начальственном лице Солодовникова изобразилось некое подобие мысли. Слово было найдено! Сам того не желая, Товстоногов подсказал спасительно обтекаемую формулировку», позволявшую запретить пьесу, не раскрывая истинных причин этого запрета.

Истинная же причина запрета состояла в её еврейской направленности. Как сказала ответственная дама Соколова: «Только русские люди, украинцы, белорусы с оружием в руках защищали свою землю – не в регулярных частях, так в партизанских, – били фашистов, гнали их, уничтожали… евреи шли покорно на убой – молодые люди, здоровые… Шли и не сопротивлялись!»

Это неправда, госпожа Соколова. Наряду с теми, кто покорно шёл на Голгофу, были тысячи смелых, готовых отдать и отдавших жизнь за Родину на фронтах Великой Отечественной. Галич в «Генеральной репетиции» рассказывает о реальном человеке – Лии Канторович, которая ушла на фронт медсестрой и за свою недолгую военную службу вынесла с поля боя больше пятидесяти раненых. Когда под Вязьмой был контужен командир роты, Лия оттащила его в медсанбат, вернулась на позицию и подняла бойцов в контратаку. В интернете есть сайт «Забытые страницы войны», а в Википедии – поимённый «Список евреев – Героев Советского Союза», где приведён также перечень полных кавалеров ордена Славы.

Во время Великой Отечественной войны в войсках насчитывалось около 501 тысячи воинов-евреев, включая 167 тысяч офицеров и 334 тысячи солдат, матросов и сержантов. Погибло в боях, умерло от ран и болезней, пропало без вести 198 тысяч военнослужащих, что составляет 39,6 % от их общего числа. 131 воину-еврею во время войны было присвоено почётное звание Героя Советского Союза. Это без учёта евреев-Героев, которым это звание присвоено до войны и по её окончании. Репрессированным дважды Героям Советского Союза Якову Смушкевичу и Григорию Штерну это звание было присвоено ещё до войны. В процентном отношении, с учётом численности других национальностей, принимавших участие в боевых действиях во время Великой Отечественной, Героям Советского Союза – евреям принадлежит третье место.

Эта информация опровергает теорию инструктора ЦК о необходимости «национального выравнивания». Будучи человеком достаточно наивным, Галич в своей пьесе пытался показать, что в СССР для представителей еврейской национальности путь ассимиляции является не только разумным, но и закономерным.

Пьеса «Матросская тишина» одновременно и вполне советская, и очень смелая. В итоге постановка «Вечно живых» была одобрена, а «Матросской тишины» – нет.

Галич понял, что ему никогда не позволят сказать то, что накопилось в его душе. И этот момент стал поворотным в его судьбе.